Измена. Няня для мужа

Глава 12

— Давай следующую часть своего рассказа без подробностей, — задумчиво попросил Эксаль, — хотя бы без того, где и кто кого зажимал.

— Я сказала про коридор только потому, что нас там распугал Хьюго, — напомнила ему, — и я не стала говорить, как именно ты меня зажимал, — только подумала сама.

Из-за чего почти вся покраснела.

— Долли, я настаиваю на чём-то вроде краткого «Восемнадцатилетие, ночь, случайность». На этом всё, — под смешок своей сестры, — да, Карина, тебе можно снова держать своего мужа вместе с мамой. Ты справилась со своей задачей, пусть и слегка не так, как было нужно.

— Ответчик, со свидетелями общаюсь я, а не вы, — осуждающе поджала губы судья, — как и приглашаю и отпускаю, — тяжёлый вздох, — однако… это всё, что вы хотели сказать, свидетель?

Карина усиленно думала.

— Вы можете сесть на кресла позади вас, а когда будете готовы, подайте мне знак, — судья.

Девушка кивнула, зыркнула на меня и сделала как сказали. Она терпеть меня не могла.

— Следующий вопрос, — снова судья, — к-хм… ответчик. Ваши слова. «Восемнадцатилетие»?

Эксаль расплылся в ехидной улыбке.

— Преступления в моих действиях не было, — широко улыбался он, — можно считать, что успел начаться новый день. Времени было несколько позже полуночи.

Женщина строго на него смотрела.

— Знаете, ответчик, я ежедневно встречаю в этом зале плохих людей. Не обязательно мужчин — женщины иногда поступают невыносимо, однако… вы же понимаете, в чём именно вы виноваты. За что вас нужно судить по правде.

— Это я, — пробурчала я, — он ко мне не подходил, как тогда в коридоре.

— И впервые мне не хочется спорить, — кивнул муж, — вернее, я официально признал бы случившееся случайностью.

Судья закатила глаза.

— Ещё более важным следует обозначить то, что в вашем рассказе, истец, и в комментариях ответчика всё идёт невероятно гладко, — помотала головой она, — слаженно. Между вам нет ничего, что привело бы вас сюда с теми претензиями, которые есть у вас сейчас друг к другу. А значит… что стало камнем преткновения?

Мы переглянулись. Кто, а не что. Его мама. И мы знали это оба, но сколько бы не обсуждали — он убегал от правды, а я продолжала терпеть. Сейчас сил это делать уже не осталось.

— Переписка, — Эксаль напомнил присутствующим о листках в его руках, — Хьюго начинает диалог, ты пытаешься отказаться от беседы. И, — смешок, — я, конечно же, успею надавать ему по шее за то, что он ни разу не говорил про меня подобного мне же, но тут смысл в другом, Долли. Ты молчишь. Не отвечаешь ему, когда он рассказывает тебе про твою «плохую» жизнь в браке со мной. Что не так?

Я поджала губы.

— Он не писал, что ты плохой, а… — «то, как ты поступаешь со мной иногда».

Неприятно.

— Если я говорила тебе, что мне что-то не нравится, то ты меня игнорировал, — прошептала я, — не всегда, но часто. Меня это обижало, а ты делал вид, что ничего не случилось.

— Например? — скрестил на груди руки мужчина, — Долли, подумай теперь насколько всё вышло хм… «обижающе» для меня: ты обсуждаешь наши проблемы с каким-то придурком, в то время как я даже не знаю об этих проблемах! Когда ты пыталась со мной что обсуждать? Напомни.

Зубы скрипнули.

— Я перестала это делать, потому что ты бы ничего не ответил, — пробурчала я, — тебе было всё равно, а я не хотела расстраиваться сильнее.

Он постучал пальцами по своей стойке.

— Заблокируй его, — сузил глаза Эксаль, — прямо сейчас. Давай. Я жду, — смешок, — мы оба знаем на кого именно ты должна была мне жаловаться, но прими и мой вариант развития событий — моя любимая жена, стоило ей забеременеть, стала… как бы выразиться помягче… хм… капризной. Решила устроить перестановку, накупила множество вещей, — он рассмеялся, — начала гнездоваться. За что естественно была похвалена и поглажена по голове не менее сотни раз. А вот после занятия для бурной деятельности закончились, поэтому она решила слегка повоевать с моей мамой. Случилось — с кем не бывает. Однако тут сошлись два камня. И никак не могли разойтись, а значит с моей стороны был несдвигаемый компромисс для вас двоих. «Ничего не ответил»? Я стоял меж двух огней! Контролировал вас двоих, пока в ход не пошла тяжёлая артиллерия, и вы обе не стали делить дом, меня, деньги и чёртов город! Так давай, — он подался в мою сторону, — скажи мне ещё раз, что я ничего не делал. Подожми губки, сострой бровки и скажи, насколько тебе было тяжело терпеть безразличного мужа.

Я опустила взгляд к полу.

— Ты этого не рассказывал, — ответила ему.

— Давай ещё честнее, Долли, — он устало хмыкнул, — до восемнадцати лет воспитателем и примером для подражания для тебя была моя мать. После я понял, что тебе необходим воздух и немного уверенности. Случилось грандиозное комбо! Ты вопьёшься в меня клыками, стоит мне слегка дать слабину! Пусть неосознанно, но всё же. Вспомни шум, который что я поднял из-за тех дурацких обоев в детской, — он кивнул, — я только через сутки понял, что твои заплаканные глазки заставили меня почти орать на мою мать, Долли. Кричать. Просто потому, что вы обе хотели командовать, а конкурентка не давала.

Я была с ним несогласна. Альба тогда вообще никого не спрашивала кто что хочет — делала, как ей вздумается. А там был мой выбор!

— Нужно было съезжать уже тогда, — я отвернулась от него.

Эксаль кивнул.

— Не спорю, — он опёрся на свою стойку, — так же, как и ты не должна была не споришь с моей правдой о тебе. Я не виню тебя в том, что ты мило пробираешься ядом в чьё угодно сердце и контролируешь его, — смешок, — тут я внёс огромную лепту. Но давай ты хотя бы признаешь это. Я признаю, что был с тобой мягким до прискорбия, а ты тайно командовала.

Я возмущённо на него посмотрела.

— Это неправда, — сообщила ему, — я просто не хотела, чтобы мной помыкала Альба!

А она лезла во всё и всегда. Вот кто проникал в чужие сердца.

— Да что ты говоришь, любимая, — смешок от мужчины, — а она хотела того же с твоей стороны. Но смысл в том, что между вами застрял я.

Я не знала, что ответить. Теперь я чувствовала, будто ничего сама не видела. Казалось, что ему всегда было всё равно. А тут…

— Мама не даст вам ужиться, — довольно покивала Карина, — и я рада, что у неё открылись глаза на эту змею, — она хмыкнула, — осталось понять и тебе, брат.

— А я понимал это сразу, — хмыкнул Эксаль, — и волна твоего ехидства только подкрепляет моё решение — мы переезжаем в любой выбранный Долли город. На тебе остаётся развлечение нашей матери, Карина. Так уж и быть финансовая сторона вопросы будет на мне.

Из коридора послышался шум. Кажется, Альба пыталась пробежать мимо охранников в зал.

— Как видите, мама под впечатлением, — рассмеялся Эксаль, — Долли, давай договоримся на перемирие. Твои условия?

— Я хочу дождаться всех свидетелей, — огорошила его, — чтобы услышать полную историю со всеми… фактами, — я скисла под его суженными глазами, — понимаешь, я тебе верю, — пока он поднимал бровь, — и, наверное, больше потому, что мне страшно и одиноко, а ещё я тебя люблю, поэтому в голову лезут всякие мысли, которые тебя оправдывают и я… я очень хочу чтобы всё было правдой, но мы… да, ты решаешь проблемы, которые у нас были, но… главную ты пропускаешь мимо ушей.

Он внимательно меня разглядывал.

— Ты начинаешь что-то решать, только когда я совсем уже… — мой выдох, — устала. И ушла, пытаюсь развестись или начинаю… плакать.

Мужчина медленно и задумчиво кивнул.

— Ладно, — неожиданно спокойно согласился он, — семейный психолог, ты и я. Решение всех проблем, — смешок, — хотя у меня всё ещё есть уверенность, что переезд подальше от «раздражителей» избавит тебя от терзаний.

Я пожала плечами. Мне было страшно от того, что он так легко шёл на мои просьбы. Даже казалось, что он врал.

— Однако, больше интриги в том, что ты жаждешь услышать слова свидетелей, — Эксаль кивнул, — и дело явно не в криках ярости от моей мамы, так? — он снова махнул в руках листками с нашей с Хьюго перепиской, — он писал тебе, что «знает о твоём муже всё». Грехи, да? Это смешно, Долли. Он пытается убедить тебя, будто я делал то, что делал он. Как тогда в коридоре, помнишь? Не смог втолковать мне и принялся за тебя. По крайней мере это единственная адекватная версия происходящего, которую я могу выдать. В остальных я пытаюсь понять, какого хрена он так активно настаивает на общении с моей женой, пока его собственная об этом не знает, — смешок и поворот к креслам, — да, Карина. Есть желание прочесть и удостовериться в виновности твоего благоверного?

Он даже подошёл к ней, чтобы отдать бумаги.

— Может ему стало её жалко? — пробормотала девушка, — он же не видит, что она та ещё сволочь. Как и ты, брат, повелся на её смущение и слёзки. Тьфу!

Она продолжила ворчать уже тише, читая переписку с листов. Эксаль же как-то странно улыбался.

— А я не против свидетельства Хьюго, — пожал плечами он, — мне крайне интересно, что он скажет про меня. Вернее, про мои деньги — его только это волновало. Не твоя «жестокая обманщица судьба», а именно деньги. Причём мои, твои и наших детей, — он воспрял от мысли, — Долли, идея! Не хочешь няню? Отлично, это не обязательно. Выберем для Франко детский сад, с посещением, когда нам будет удобно. Я буду отвозить его и привозить, а ты решать проблемы с его адаптацией.

Я была в ужасе.

— Он очень плохо к такому отнесётся, — помотала головой, — он же ещё маленький и…

— Обговорим это после заседания, — он был доволен.

А значит уже всё решил. Я нахмурилась. И хотела бы подумать о малыше, вот только над головой висела другая проблема. Ещё и Эксаль снова был уверен, что ничто и никогда нас не сможет разлучить. Я, если честно, сама в этом уже сомневалась.

— Отличные планы, ответчик, — кивнула судья, — но вернёмся к заседанию. Свидетель высказал нам свою точку зрения, поэтому я с чистой душой могу настоять на продолжении истории от вас, истец. Итак. Восемнадцатилетие, — косой взгляд на Эксаля, — как бы прискорбно это не было. Что вы помните об этом дне?

Я кивнула. Я помнила многое. И больше, конечно же, по эмоциям, но самое главное… если Эксаль тогда сказал, что понял, что хочет жениться на мне, то я… как бы злобно это не звучало, поняла, что преграды в виде Инес, мнения Роба, странностей Альбы и ещё чего-то вообще не важны по сравнению с тем, что я к нему чувствую. Да, только восемнадцать. Да, девять лет разницы, но… у меня уже тогда несколько месяцев как перед глазами была розовая пелена любви.

«С самого утра капал дождик. Мерзкий такой, но удивительно приятный, потому что Альба уехала с самого утра за тортом, на столе в комнате Инес лежала кучка подарков, чтобы Франко не принял их за свои игрушки, а мы с малышом рисовали цветными карандашами на стопке листков, пытаясь не делать это на стенах и на мне. Выходило красиво и красочно, а ещё весело. Разрисовывать няню было одним из любимейших занятий Франко.

В соседней комнате упал стакан, отчего мы с малышом посмотрели друг на друга и встали почти враз.

— Посидишь в кресле? — спросила у него, пока он хмуро подходил к закрытой сейчас двери.

Он не любил ту комнату. Тёр носик от запаха лекарств и… болезни, а ещё боялся Инес. Словно она была для него каким-нибудь монстром из-под кровати, только на ней.

А сама девушка чаще всего молчала, почти не шевелилась и почти всегда спала. Сейчас её призыв меня был очень странным.

— Пить, — прошептала она.

Обычно с ней сидел её врач, но сегодня он должен был уехать на пару часов.

— Да, сейчас, — взяла ещё один стакан взамен разбитому я, — Франко, только не ходи сюда — здесь везде стекло.

Он бы и не пошёл. Не знаю зачем я это сказала.

— Ты не так плоха, как я думала, — она медленно пила, пока я собирала куски стекла, — а я никогда бы не подумала, что буду завидовать тебе.

Я удивилась. И промолчала.

— Терпеть не могу детей, — шептала она, — даже своего… не смогла принять. А ты такая заботливая, — она кашляюще посмеялась, — что ко мне, что к нему, что к… моему мужу.

Она сузила на мне глаза. Я подняла голову от пола. Сердце быстро колотилось в груди.

— Камеры, — объяснила она, — вчера планшет с ними ты оставила у меня, — смешок, — ты заняла моё место.

Франко хмурился на нас с кресла в углу.

— Мама? — позвал меня он, заставив Инес усмехнуться.

— Всё хорошо, — выдохнула я, — я сейчас.

Девушка с кровати снова стала уставшей и темнолицей собой.

— И знаешь, что самое мерзкое? — протянула она, — мне стало не плевать только сейчас. Теперь у меня нет этого, а когда было — я не думала, что оно мне нужно.

Ведро было полно осколками. Нужно будет сказать горничным быть аккуратнее, когда будут убирать мусор.

— Любили бы они меня так, как тебя, — пробормотала Инес, — хотя, я бы и тогда не была счастлива.

— Тебя и сейчас всё любят, — ответила ей я.

Она снова засмеялась.

— Ой, не ври, — она закатила глаза, — я та, кто мешает моему мужу жениться на тебе.

Я подавилась.

— Не делай вид, что ты не знала, — продолжила она, — я слышу ваши разговоры через стену. Особенно когда сюда приходит Альба, — смешок, а после кашель, — она женила бы вас уже сейчас. Но… — она задумалась, — и можешь позволить ему тянуть к тебе руки. Тебя же это останавливало? Я так и знала. Значит, считай, что я ему никто. Всегда такой была. Если тебя утешит это, то я его тоже никогда не любила. Наверное.

Я поднялась, поставила мусорку обратно в туалет и спросила:

— Тебе нужно что-то ещё?

Она дернула щекой.

— Я хочу поменяться с тобой телами и начать жить новую жизнь, — какой-то сумасшедший смех, — уж эту я не бы просрала, как прошлую. А вот ты просрёшь.

Я поджала губы.

— Мы пойдём, — я дошла до двери и протянула Франко за руку, — и… Инес? — я смотрела в её пустые глаза, — прости меня. За него.

Сердце почти ломало ребра.

— Да пожалуйста, — снова смешок, — а вот за то, что не хочешь поменяться местами, не прощу.

Она залилась хриплым хохотом. А мы вышли в другую комнату, где уже нервный Франко попросился на ручки для успокоения. И я его понимала — мне самой было страшно.

— Мультики? — села на диван.

— Кино! — обрадовался Франко.

Если он так говорил, то скорее всего хотел спать. Он всегда ложился на дневной сон под документальные фильмы про каких-нибудь животных или море. Эксаль его приучил. В выходные они засыпали так вдвоем, пока я спускалась вниз к Альбе. Но сегодня был мой день рождения. Поэтому мужчина должен был быть уже где-то на первом этаже, уехав с работы пораньше, пока Альба его использует как помощника.

Но это вообще никак не было похоже на тот огромный праздник для самой Альбы, который был в этом году! Ресторан, салют, куча гостей, тамада и танцы. Я тогда впервые танцевала с Эксалем. Франко тоже понравилось — он висел на ноге отца и визжал от радости. Это было весело, и у меня даже осталось то вечернее платье, которое купила Альба — тёмно-красное с вырезом и облегающее. Его похвалил и Эксаль, который ну очень сильно хмурился, когда меня кто-то звал танцевать из мужчин.

Вечер приблизился быстро — и это был уже второй мой такой праздник. Тёплый и семейный. С большущим тортом и теми, кого я люблю. Мы даже позвали Сару, папу и младших, которые весь вечер смешно округляли глаза и разглядывали дом. Я же чувствовала себя весело не только из-за праздника, но и потому, что я впервые согласилась немного выпить. Чем воспользовался хитрый Эксаль, который после того как все разошлись, принёс в детскую бутыль и бокалы, где хмельная я пыталась смотреть телевизор.

— Теперь у меня есть официальный напарник по алкоголю, — мужчина упал рядом на диван.

Я старалась не смотреть на него, концентрируя внимание на телевизоре. Какое-то странное кино.

— Франко это не понравится, — улыбнулась Эксалю, — я смогу играть с ним только лежа.

Он подал мне бокал. Вино в нём было красным и вкусно пахло. Оно не было для меня тем самым спиртным, которое пила мама. Мне казалось, что Эксаль совсем другой, а значит и его выпивка точно не превращает его в алкоголика. Словно он делал всё лучше только потому, что сам был лучше.

— Ты права, — отпил мужчина.

Он казался совершенно погруженным в свои мысли.

— Я последние полгода… — произнёс он резко, — пытаюсь заглушить сам себя в голове. Выходит, если помнишь, плохо, — он усмехнулся, — а иногда даже наоборот.

Это он про тот раз у стены? Мне казалось, что тогда я тоже была пьяна, хотя ничего не пила.

— Я сегодня говорила с Инес, — начала я.

— О, тебе она тоже проповедь провела, — хмыкнул он, — она поравнялась в счёте с Кариной, называя меня подлецом.

Я поджала губы. Говорили мы явно о разном.

— Их с Робом потрясающая риторика винить меня в том, что раньше они совершали сами… — он допил до дна, — словно мое «бездушие», как они его называют, резко стало ещё хуже, стоило мне понять, что я тебя люблю, — он хмыкнул, пока я округляла глаза, — будто я могу это контролировать. Ха! Избегать тебя. Да, пожалуйста! — смех, — когда-нибудь завтра, когда эта дрянь перестанет давить, а все вокруг резко прекратят мне напоминать насколько я ничтожен либо потому, что смею думать о тебе, либо потому, что не успеваю «использовать» тебя, «подделать под себя» и хм… «воспитать». Я похож на садиста? Или учителя для… кого бы то ни было?

Я всё ещё удивлённо смотрела на него. А он мило улыбнулся, пьяно поднёс горлышко бутылки к моему бокалу и спросил, будто ничего до этого не говорил:

— Как тебе праздник? Достаточно для совершеннолетия? — он пьяно звякнул стеклом о стекло.

Я разглядывала его мутные от алкоголя глаза, пока он хмурился.

— Планшет с камерами всё ещё у Инес? — спросила у него.

Мужчина не понял к чему я, но помотала головой.

— Вон он, — указал на столик у дивана Эксаль, — Франко играл на нём во что-то малышковое.

А я кивнула, подалась вперед, под трепещущее страхом и влюбленностью сердце и… губы прижались к его уже слегка колючей щеке. Мужчина замер, лишь только положил свою руку на мою, пока я опиралась на его колено.

— Спасибо тебе за всё, — отстранилась от него.

Но недалеко. С ним было тепло даже в такую дождливую ночь.

— Та-ак, — протянул он, — мне точно пора спать. Иначе в моём воображении ты уже начала говорить совсем другие слова и… с другим смыслом.

Я откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу.

— Например? — стало интересно мне.

— Я не настолько пьян, чтобы растрепать тебе то, о чём ты меня осудишь, — он хмыкнул и поднялся на ноги, — самое сносное там было… — он хихикнул, — ну нет — оно тоже… за гранью добра. Хм… а если… — он задумчиво оглядел меня сверху, — не-а, я пошел. Гамак и… на этом всё.

— Спокойной ночи, — сказала ему вслед, — пусть тебе приснится то, о чём ты не стал мне говорить, — я рассмеялась, — и не храпи, пожалуйста.

Он обернулся уже у двери на террасу.

— Ага, — он явно хотел сказать что-то другое, но решил промолчать, — куплю громкоговоритель, чтобы ты тоже страдала… — удаляющееся ворчание от него, — б-р-р… холод тут в тему. И в голове так ясно сразу. Может сразу под дождь?

Я упала головой на то место, где он еще несколько секунд назад сидел. Он меня любит. Сам сказал, пускай и не понял этого. Не запомнил, наверное. А я… а я всё ещё стучала сердцем так же громко и только для него. Будто я могла делать это для кого-то другого так же сильно.

— Выключай свет, — сквозь шум усиливающегося дождя услышала от Эксаля.

Хорошо, что у него плотный тент над головой. Но только там теперь ливень, под который я бы не смогла уснуть, а он… пьяный же. Может уже вырубился.

— Долли, Франко хватит и ночника, а ты можешь спать и под телевизор, — напомнил мне мужчина.

Ох и ворчливый. А ещё вредный и… ему явно было одиноко там — на террасе. Я и сама иногда лежала в гамаке с Франко, когда было тепло. Но сейчас там прохладно из-за ветра и высоты — мы же находились на втором этаже.

— Кто из нас пьян? — вернулся в комнату Эксаль, — Долли, шагай переодеваться в пижаму и… или совершеннолетние девушки не спят в шортах с львятами? — его глаза тоже улыбались.

Я медленно села.

— Прости, я задумалась, — подошла к нему, — спят. Так что иди и ты спи.

И закрыла створки дверей перед его носом. Когда стояла у двери, то задумчиво кусала губы. Может нужно было его позвать на диван? Там на улице начиналась гроза.

— Пижама, — прошептала я и пошла её переодевать, — и сегодня с котятами.

А после выключила свет, телевизор, легла и накрылась одеялом с головой. Там на террасе был ураган. Такой же, как сейчас в моей душе. Громыхающий, ливневый и способный унести кого угодно своими потоками.

— Плед, — пробормотала я.

Эксалю точно нужен был ещё один плед. У него явно был и свой, который предназначался для нежарких ночей, но я была уверена, что ему точно нужен второй. Он был в детском шкафу. Тёплый и… я открыла дверь, проскользила тапочками по полу, вцепилась в один из столбов гамака и положила плед рядом с мужчиной. Он явно спал — его глаза точно были закрыты. Потому поскользнувшаяся в который раз я, сама закуталась в этот несчастный плед, залезла на гамак и прижалась к тёплому боку Эксаля.

— Боюсь представить, что ты здесь делаешь, — пробормотал открывший глаза мужчина, крепко схватив меня и прижав к себе.

— Я пришла тебя согреть, — призналась ему.

И приняла решение сделать то, что задумала — накрыла его пледом. Но так как мне самой тоже было холодно, то и пришлось поступить… как пришлось. В общем теперь лежали на Эксале мы с пледом вместе.

— Долли, — выдохнул мне на ухо он.

— Я обратно не пойду, иначе меня смоет в сад, — хихикнула и смутилась, — прости. Я не подумала.

Над головой громыхнуло. На секунду от молнии стало светло, как днем. Я смогла разглядеть его теплый взгляд на мне, когда его рука скользила по моей щеке вниз, притягивая меня ближе, а горячее дыхание еще едва касалось губ. И, наконец, прикосновение — ласковый поцелуй, заставивший замереть сердце и прижаться к нему в ответ, впиваясь пальцами в жёсткие плечи. Его руки вжались в мою спину, медленно скользя вниз и не давая не вжиматься в его грудь и живот с силой.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала в самые его губы.

Только отпустившие меня из своего плена. Нежные и приятные, как я и представляла. И ставшие почти каменными, когда он впился ими в мои, вызвав волну жара по телу и следом дрожь, забравшуюся куда-то глубоко в грудь. Горячая волна же обосновалась в животе, покалывая, давя и прося. Вынуждая подавлять стоны до того момента, пока мужчина не перевернул меня рывком, подминая под себя, впился губами в шею и потянул тонкую маечку вверх.

Его руки на моём обнаженном животе. Ярко и горячо, не смотря на ледяной ветер вокруг. Выдох в мои губы, пока я пытаюсь сделать с ним хоть что-то, что делает он. Я тоже хочу под его футболку — туда, где жарко, приятно и скоро станет моим.

Твёрдые цепкие пальцы на бедрах… колене, внутренней стороне бедра… шортики с котятами, да?

Умопомрачительный поцелуй в губы. Сминающий и проникающий глубже, чем его пальцы под моим бельем. Его руки обжигают, оставляют после себя пылать все тело. Заставляют выгибаться ему навстречу, прижиматься бедрами к нему… позволять снять совсем эти никому не нужные шорты… и застонать, прижавшись к нему всем телом.

— Б-больно, — прошептала ему на ухо я.

— Долли… — его шёпот в ответ.

Красные щеки, наше тяжелое дыхание и поцелуи, пока я впиваюсь пальцами в его спину по футболкой и думаю только о том, как я люблю его. Горячие объятья, его рука под моим коленом… всхлип и… взгляд глаза в глаза. Мы застыли так на несколько молчаливых минут, пока приходили в себя и думали о том, что произошло.

— Хорошо, что ты тогда не выбросила презерватив, — снова нежный поцелуй от него.

Я смущенно улыбнулась. Я сейчас с ним..! Что?!

— Альба наотдавала мне их на целую упаковку, — пробормотала я, пока он садился, а я прикрывалась в тот самый плед.

Он и в самом деле его согрел.

— Значит, нам повезло, — хмыкнул счастливо он, — доползи сюда, я тебя донесу до ванной.

Я помотала головой. Он сгрёб меня в охапку сам.

— Кто-то жаловался, что не сможет пройти обратно, — промурчал он мне на ухо, — разве нет?

В ванной меня поставили сразу в душ.

— Плед? — протянул руку, снимающий футболку Эксаль, — Долли, в нём помыться вряд ли получится, — он рассмеялся.

— Иди отсюда, — пробормотала я, а после исправилась под его поднятой бровью, — пожалуйста.

— А намылить спинку? — усмехнулся он.

Я помотала головой.

— Сама намылю, — совсем залилась краской.

Он склонился ко мне неожиданно быстро. Уносящий мысли поцелуй, тёплые объятья и смешок мне в ухо после:

— А вот я не справлюсь, Долли, — шёпотом, пробирающим до мурашек, — больно я тебе больше не сделаю, обещаю. Но пощупать успею.

Кожа лица горела.

— Ты сам сказал, что в пледе н-не получится, — напомни ла ему, — а без него я… у-умру.

Эксаль захохотал.

— Гибель от смущения? — был доволен он, — ладно, в таком случае я схожу в ванну соседней комнаты. Не торопись, Долли, — он попятился к двери, не забывая разглядывать меня, — и отправь плед в стирку, — смешок, — нам же нужно скрыть следы преступления.

Он вышел, а я выдохнула так сильно, что села на кафельный пол душевой и пыталась отдышаться. Мылась я в таком же шоке. Выходило плохо, однако здесь висел мой халат, так что я вышла в комнату, собравшись с мыслями и полностью закутанной.

— Я был готов идти спасать тебя от самой себя через две минуты, — улыбался Эксаль, — сразу спать или обсудим?

Я помотала головой.

— Значит, спать, — указал на диван мне он, — свет выключу я, ложись, Долли.

Спорить с ним у меня не хватило бы сил. Мне казалось, что меня трясёт. А когда в детской стало темно, а горячее мужское тело прижалось к моей спине в объятьях, то я вздрогнула и замерла.

— Как ты себя чувствуешь? — поцелуй в плечо от него.

— П-пойдёт, — ответила одними губами.

— Съездим завтра к врачу, — решил он.

Я помотала головой снова.

— Странно, а не… плохо, — выпалила быстрее, чем поняла, что сказала.

— М? — ещё один поцелуй, только уже в шею сзади, — надеюсь, не страннее, чем мне, потому что ты — лучшее, что было у меня за всю жизнь, Долли.

Я почти не дышала. А ещё я призналась ему в любви. Вот я… бесстрашная.

— И я сделаю всё, чтобы не испортить то, что мы с тобой создали, Долли, — добавил мужчина, — я с тобой. Поняла?

Я медленно кивнула.

— Повернёшься ко мне? — хмыкнул он.

Я зажмурила глаза. И… если ему так нужно, то… лицом к лицу. Тёплый поцелуй от него в… нос. Он в темноте не видит? Точнее в полумраке? Не тянуться же мне к нему с-самой?

— Теперь действительно спокойной ночи, — прижал меня к своей груди он, — хотя… если ты ещё пару десятков раз скажешь, что любишь меня, то… нет, ты права — спокойной она перестанет быть.

Губы сами по себе растянулись в улыбке. Я была счастлива, взволнована и… еще куча всего, что мучало меня до самого сна. В его руках.

Разбудил меня Франко, проползший между нами с его отцом, что бы лечь между нами и начать обниматься.

— Не разбуди маму, — прошептал и зевнул Эксаль, — дай ей хоть одно утро выспаться.

— Неть, — хихикнул Франко, — мама… моя!

Хрюк Эксаля разлетелся по комнате.

— А я вёе думал, зачем ты говоришь мне это так часто, — мужчина пригладил волосики на голове сына, — я теперь тоже могу тебе говорить: «Мама моя».

Я покраснела.

— Неть! — звонко рассмеялся Франко, чем точно должен был меня разбудить, поэтому Эксаль приподнялся, поставил голову на локоть и начал разглядывать меня.

— Доброе утро, — смотрел на меня с довольной улыбкой он, — как спалось? М! — вспомнил он, — я тебя люблю, — смешок, — так, вдруг ты забыла.

Я открыла рот и… закрыла его.

— Уто! — исковеркал слово «утро» Франко, сползая по кровати на пол и неся мою руку за собой, — уто, уто, уто…

Собирались мы втроем — Франко терпеть не мог одеваться, поэтому пытался сбежать. От Эксаля это сделать у него не получалось.

А когда мы спустились вниз, усадив Франко на стульчик для кормления и рассевшись сами, то… ничего не произошло. Только розовая я изредка поднимала глаза на поглядывающего на меня с улыбкой Эксаля, пока Альба ворчала о каких-то расходах для дома.

— Да, — вспомнил мужчина, — мама, найми мастера для террасы. Долли вчера практически… уплыла в сад, гонимая потоками дождя.

Я покраснела сильнее. Эксаль усмехнулся и сделал глоток кофе.

— Сад? — обрадовался Франко, будто его туда позвали играть, — сад, сад, сад!

— Хочешь добавить маме мороки с твоим отмыванием? — Эксаль донёс до рта малыша ложку с кашей, — пусть высохнет хотя бы трава.

— Мы в песочницу, — улыбнулась ему, — там уже жарко? — спросила у Роба.

— Влажно и куча луж, — отвлекся от телефона водитель, — как вчера уснула, алкоголичка?

— Идите сразу после завтрака, — нахмурился Эксаль.

Я смотрела исподлобья на Роберто.

— Нормально, — закусила губу я, — только гроза мешала.

И неудобный твердый Эксаль, который ещё и стал горячим под утро.

— Ох, не то слово! — всплеснула руками Альба, — гремело и в самом деле где-то совсем над нами! — она рассмеялась, — это всё ты виновата, Долли! Твой же день рождения был.

Я округлила глаза, пытаясь дышать спокойно. Я боялась того, что все они скажут обо мне, когда узнают.

— Богиня грома и молний, — усмехнулся Эксаль, — да, Долли? Чистой воды Зевс.

Я краснела сильнее, когда он так на меня смотрел.

— Синьора Еррера, могу я вас… позвать? — высунулась голова горничной из двери на кухню, — это очень важно.

Альба сверкнула глазами со злостью и ворчливо ушла в ту сторону, пока Роб сунул телефон в карман и, сделав глоток кофе, сказал:

— Пять минут до выезда, — напомнил о времени Эксалю, — пойду покурю.

Мы остались втроём. Франко был сразу же отпущен на пол, а для меня помахали рукой, подзывая.

— Приеду сегодня пораньше, — притянул меня и усадил к себе на колени мужчина, — возьмём сына и уедем поужинать, хорошо? — его губы скользнули теплотой по моей щеке к виску, — что-нибудь с детским залом, — он хмыкнул, — возможности остаться наедине у нас крайне малы.

Словно в ответ его словам Франко деловито забрался между нами, сел, впившись пальчиками в наши руки, и запрокинул голову вверх, разглядывая близко находящихся нас. А мы будто были для него двумя стенами домика, прикрывающего его от всего на свете.

— А Роб? — коснулась его носа своим я, — он же…

— Говорил вам не делать этого, и естественно никто не стал меня слушать! — ворчал водитель, пока стоял у двери в эту комнату.

Я дёрнулась.

— Заткнись, черт тебя дери! — рыкнула Альба с другой стороны, — я тебе для чего маяковала не говорить? Ну-ка брысь обратно в гараж!

Тут я уже совсем испугалась, схватила Франко и почти побежала с ним на улицу. Он же хотел в сад!

— Стоять! — притормозила меня Альба, — отпусти ребенка и… иди сюда, моя дорогая! — пропела она.

Я сглотнула. И просяще посмотрела на Эксаля, пока тот беззаботно допивал свой кофе уже стоя над столом.

— Мам, не наседай на неё, — понял меня мужчина.

А после с улыбкой подошёл, поцеловал сперва вытирающего после него щечку сына, а потом меня, только в губы и не стесняясь.

— Где-то в пять, — сообщил он мне, — помогу собрать Франко.

И он пошёл под осуждающим взглядом Роба к нему же.

— Недолго ты вытерпел, — пробурчал водитель, — я ещё приеду, когда отвезу тебя, и спрошу у неё насколько ты козел. Так что вечером можешь ждать от меня скандала.

Эксаль снисходительно его оглядел.

— Она тебе и слова не расскажет, — смешок от мужчины, — ты же знаешь Долли. А насчёт скандала, то начинай сейчас, у тебя минута, прежде мы выедем из гаража, и я скажу тебе куда ты ещё должен будешь сунуть свой нос.

От них стало слышно только бурчание.

— Ну! — указала мне на стул напротив неё Альба, — давай, детка. Садись. Ты должна сказать мне, что вы с ним решили.

Я её не поняла, потому и нахмурилась. Спасла меня вошедшая в зал та самая горничная, которая отчиталась:

— Синьора, вы оказались не правы, — улыбнулась она, — я просмотрела всю комнату и… внесите в список покупок новый гамак. Этот отстирывать вы точно не захотите, а новый… на нём не будет крови.

Лицо Альбы было жутким. Её горящие огнем глаза стали еще круглее, губы растянулись в оскале, а из груди донесся свист.

— Ты была самым выгодным из моих вложений, Долли! — она вскочила и обняла меня, — лучшая! Так… как же легко тебе удалось… — она захохотала, — всё! Осталось дождаться Инес и… как же я счастлива! Только представь! Идеальная семья! — она села обратно на свой стул, — нужно составить план, как заставить его развестись с этой мразью… — пробубнила себе под нос она, — так… подожди, — её взгляд на меня, — что он тебе сказал? К-кем назвал? Твой статус относительно него?! Ну!

Я помотала головой.

— Нет?! — нахмурилась она, — тогда сегодня и скажет… а если нет, то… господи, что же он задумал? А я… — она застыла, — отдай мне все презервативы, которые я тебе давала, — она явно что-то задумала, — он и в самом деле женится на тебе очень быстро, Долли. Ты же хочешь за него замуж? — пока я мотала головой, — хочешь, я сказала. И не успеет наиграться тобой, как мы поймаем его в уже отработанный капкан, — она снова расплылась в улыбке, — Мария, — к горничной, — езжай в аптеку и купи самые действенные витамины для беременных. Чтобы, — смешок, — они нам заранее помогли».