Измена. Няня для мужа

Глава 5

— Вот видишь, Долли, — был слегка высокомерным Эксаль, — я даже проверил твои слова про кормление. Не стал упираться и спорить, что делаю всегда по твоим словам. Чем тебе не хороший пример? Я всегда слышал тебя. Как и сейчас.

Я нахмурилась.

— Это потому, что я стеснялась тебе ответить в тот момент, — пробурчала я, — это было ещё самое начало, а я… я и сейчас думаю, что иногда тебе лучше не отвечать, чтобы ты не начал злиться.

— У вас не было выбора, истец, — жалостливо смотрела на меня судья, — вы шли туда работать в юности и мало что могли понять. У вас было тяжёлое семейное положение и отсутствие навыка общения с людьми. Вы были наивны и, будем честны, вам крупно повезло, что семья оказалась нормальной и отнеслась к вам хорошо. Или… были какие-то проблемы уже тогда?

Я пожала плечами.

— Наверное, — тихо выдохнула.

Голова снова начала сильно болеть.

— Можно прямой, но личный вопрос, ответчик? — спросила у Эксаля судья.

— Как будто остальные ваши вопросы были не личные, — весело хмыкнул он, — давайте. Я не тороплюсь, у меня буквально горит земля под ногами.

Женщина сузила глаза. И кивнула.

— Вы любили свою первую жену? В каких отношениях вы были с ней?

Я поджала губы. Неприятно стало не только мне — Эксаль стиснул зубы, убивая судью взглядом.

— Хор-рошо, — прорычал он, — я отвечу. В какой-то мере да. Вероятно, сперва что-то я… ощущал, но всё последующее время Сара была для меня уважаемым членом семьи, который заслуживал как минимум заботы, — он хмыкнул, — я не подлец, ваша честь. Никогда им не был, и не планирую становиться. Эта женщина, как бы это всем не было неприятно, родила мне сына. Я должен был отплатить ей чем-то подобным.

— Сейчас вы делаете что-то подобное? — наклонилась на свой стол женщина.

Эксаль хмыкнул.

— Нет, с Долли всё сложнее и… легче одновременно, — смешок, — не думаю, что имей Сара желание развестись со мной, я бы не согласился. Особенно после того, как… Долли ответила мне взаимностью. Повторюсь, я люблю свою жену, — он повернулся ко мне и низким голосом промурчал, — и я так соскучился. Особенно это стало понятно, когда ты меня обняла несколько минут назад. Как насчёт провести оставшееся заседание на сидениях сзади, Долли? Обещаю, что отпущу тебя сразу же, как ты… захочешь. Если захочешь.

Я резко замотала головой, боясь согласиться и передумать насчёт всего.

— И в самом деле странно, истец, — начала судья, — зачем в случае измены ответчику вас удерживать?

Глаза устали смотреть. Даже им было тяжело.

— Папа и брат обещали его убить, если он меня бросит, — вспомнила я.

Эскаль уронил голову на стойку, издав длинное и насмешливое «Хрю-ю-у».

— А ещё я… — по спине прошёл холод, — я когда уходила, то сказала ему, что напишу в заявление полицию на его маму и на то, что она сделала, — я повернулась к нему, — я только хотела пригрозить. Я точно не буду ничего писать!

Мужчина лениво положил голову на согнутую в локте руку.

— Это все мои к-хм… причины с тобой не разводиться, дорогая? — он смотрел на меня с издевкой, — или у тебя есть что-то более гениальное?

Я надула губы. Это было обидно. Настолько, что я не удержалась:

— Часть твоей этой… компании принадлежит нашей дочери. Ты сам её переписал. А если опекуном буду я, то ты потеряешь большую кучу денег!

Судья подняла бровь.

— Вот это уже более правдоподобно, — сказала она.

— Ты не учла того, Долли, — усмехнулся муж, — что дети останутся со мной при нашем разводе. У меня есть доход, автомобиль и… силы для того, чтобы заниматься этими детьми.

Я дёрнула головой.

— У меня тоже есть деньги! — фыркнула я, — и… часть компании, пока наша дочь не вырастет!

Эксаль засмеялся, а после стал деланно серьёзным и восхищающимся — то есть издевался:

— Ты даже изучила вопрос, Долли! Какая ты продуманная, умная и… хм. Знаешь, есть только пара проблем. Первая — ты не умеешь и не понимаешь вообще ничего, что связано с бизнесом. Твоё появившееся недавно умение махать пальчиком тебе не поможет, — улыбка, — второе — при условии, что Холли магическим образом останется с тобой при потенциальном, я бы сказал фантастическом разводе, то я остаюсь опекуном в той же степени, что и ты. А значит… господи, это смешно… а значит имею столько же прав на подаренную мной часть компании. Поняла? — с насмешкой, — и третье, самое ироничное, Долли — а ты за эти две недели хоть раз задумалась откуда на твоей карточке появляются деньги для новых побегов от меня по городу? Вам нужно было где-то жить, на что-то есть, ездить, покупать игрушки, вещи, это платье? Что сейчас на тебе, — он подался в мою сторону, — ты же не взяла с собой ничего тяжелее обручального кольца, которое сейчас крутишь в пальчиках. Я тоже не хочу расставаться с ним, Долли. Мне с ним хорошо, так же, как и тебе. Разве я хоть раз сделал тебе плохо?

По щекам рванули дорожки слёз. Я помотала головой.

— Т-только когда ц-цел… с той д-девушкой, — всхлипывала я, — и я не хочу уходить, но ты… ты её любишь, да? Я тебе теперь нужна только, как… снова няня?

Эксаль покачал головой с улыбкой.

— Только как жена и мать моих детей, Долли, — уверенное, — давай забудем про этих проклятых нянь и вернём всё, как было. Я пошлю Роберто за вещами на снятую тобой квартиру, дети уже дома, теперь там не хватает только тебя.

Я расширила глаза.

— Ты забрал их? — меня почти трясло.

Мужчина кивнул.

— Им явно лучше, чем в непонятном месте с… непонятными людьми, — сдерживался Эксаль.

— Они с той самой… там? — не поверила я.

— Они с моей мамой, — сквозь зубы процедил он.

Я почти задохнулась:

— Ты с ума сошёл?! — была в ужасе я, — а… а если она…

— Мы с ней поговорили, и она приняла тот факт, что поступила неправильно, — выпрямился мужчина, — давай закроем эту тему. Она меня раздражает.

Сердце колотилось как бешеное.

— Ко всему прочему она там не одна, — добавил он, — мама наняла новую няню.

Это вызвало у меня нервный смешок. Эксаль зло на меня посмотрел.

— Ей почти шестьдесят. Для твоего успокоения.

— И что же всё-таки произошло, истец? — уже сама сгорала от нетерпения судья, — вы только запутали суд своими словами.

Я кивнула. И продолжила.

«Я вошла в дом, закрыв за собой дверь и тяжело вздохнув. Работать полную смену было ну очень тяжело. Стрелки часов показывали двенадцать ночи, спина, как всегда, болела, а голова разрывалась на части. Пришлось ещё и пешком тащиться, потому что последний автобус уехал.

— Вернулась, шлю… — не смог договорить пьянющий брат на своей кровати, — где ты всё время шляешься, скотина ты подзаборная? По мужикам скачешь? Так я тебе щас…

Он попытался встать. Не смог и сразу сдался, продолжая что-то бормотать про меня.

— Мама тоже пила? — подошла к столу и посчитала бутылки, — и бабушка, получается…

Я закатила глаза. Заглянула в холодильник, разочаровалась пустыми полками и устало пошла в другую комнату. Там всё было ещё хуже — вещи были разбросаны по полу и кроватям, стоял запах отвратительный перегара, и если бабушка ещё смогла доползти до кровати, то маме было плевать — она начала раздеваться, но не закончила. Пришлось её прикрыть, чтобы никто не видел. На моей же кровати спали две сестрички, обе заплаканные и обе брошенные мной.

— Вы пропили те деньги, которые принесла я, — упала рядом с сестрами я, — как же я устала.

Спать пришлось на второй половине кровати, чтобы не тревожить детей. На утро будильник на телефоне мамы разбудил весь ещё сильнее пропахший дом.

— Чертова жизнь! — ругалась, вставая с пола, мама, — какого… Долорес! — заорала она.

Я протёрла глаза.

— Чего? — пришлось встать, пока не заснула снова.

Всё тело болело.

— Где ты шлялась вчера ночью? — не могла встать она, — помоги, че не видишь, что я… сучка тупая.

Пришлось идти к ней.

— Я не успела на автобус, — занялась самой младшей я, чтобы не будить Агату — у неё последнее лето перед школой.

— Так успевай в следующий раз! — застегивала свой халат мама, — ещё заплатили? Ты обещала.

Я работала у той семьи уже месяц. А хотелось остаться там жить. Но кто бы мне разрешил?

— Сигареты закончились, — бросил смятую пачку прямо на пол Пабло, — кто из вас пойдёт в магазин? В прошлый ходил я, теперь пусть Долорес — ей всё равно делать нечего.

Я не выдержала:

— Курите только вы с мамой, а идти должна я?! Я работаю, ясно? А вы пьёте и даже за детьми посмотреть не можете! — повернулась к брату, — ты вообще сказал, что больше к нам не придёшь! Так что пошёл в жопу — иди сам себе покупай на свои заработанные! Ты вообще бросил…

Заставил замолчать меня удар по лицу. Хлёсткий и отрезвляющий. Пальцы брата впились в волосы на голове, заставляя из глаз брызнуть слёзы, а меня почти завыть от боли.

— Думаешь взрослая стала? Типа указывать мне можешь?!

Сердце билось от страха.

— Я больше не дам вам денег! — почти плюнула ему в лицо.

Мама среагировала мгновенно: её тяжелая рука разбила нос Паба. Меня почти выдернули из его рук.

— Тебе непонятно сказали, дебил? — меня впервые за несколько лет её теплые руки прижали меня к груди, — иди на проституток своих руки поднимай! А Долорес… — она наклонила лицо ко мне, — он больше не будет, — на меня подули запахом перегара, чуть не спровоцировав рвоты, — ты и сама знаешь, не надо провоцировать этих… мужиков! А он весь в папашу… кто же его другим родил бы? М? Ну ничего, хватит реветь, надоела! — она оттолкнула меня и пошла на кухню, — деньги отдай мне в руки — Паб их сразу спустит, если опять на столе оставишь. И давай быстрее, я его хоть за пивом пошлю. Ну!

Я вытерла лицо.

— Если вы не будете следить за детьми, то я больше не дам, — протянула ей из кармана, — не надо всё спихивать на Агату.

На меня посмотрели, как на дуру.

— Тебя кто-то спросил? — прорычала она.

Я хмыкнула.

— Тот, у кого я работаю, сказал, что сделает мне карточку для зарплаты, чтобы деньги были там, а не… наличными, — я видела, как это не нравилось маме, — я сделаю её и не дам вам пароль, чтобы покупать все самой, — я вышла на кухню первая, — и вы оба знаете, что если меня бить, я всё равно буду молчать. А значит и денег у вас не будет, только продукты, всё для мелких и… ладно, на сигареты мне не жалко.

Что брат, что мама стояли и видимо думали, насколько я конченная.

— Я тебя выгоню из дома, — спокойно давила мать.

Я пожала плечами.

— Тогда у вас вообще ничего не будет, ни еды, ни денег, — радостно улыбнулась тому, насколько умно всё придумала.

Брат просто стоял и матерился.

— Че тебе надо-то? — не поняла мама, — деньги сейчас у меня. Я обратно не отдам, даже не мылься!

Я закатила глаза.

— Купите поесть, я с обеда ничего не ела, — скрестила на груди руки я.

— Бедняжка, — хрюкнул Паб, — а ты с голоду не подохда?

— Нет, — сузила глаза, — это ты скорее помрешь где-нибудь в подворотне!

Он сделал опасный шаг ко мне.

— Пошел вон отсюда, — толкнула в грудь его мама, — Долорес не знаешь, что ли? Придурок! Она же как отец ваш… чтоб он сдох, сука! — на меня, — куплю я всё! Не надо эту твою карточку, дура! Придумала!

Мама была умнее Пабло. Все были умнее Пабло.

— И не пить, — пошла умываться я, — хотя бы без запоев. Ты же беременная, мам.

Её это не смутило:

— За сигаретами, бегом! — она толкнула в спину своего сына, — а ты собирайся и заткнись! Надоела уже. Выросла, собака. Пальцы веером выставила!

Я зашла в узкую ванную и похлопала холодной водой себя по лицу. Другой здесь не было. После с улыбкой подняла глаза к зеркалу и… синяк удар Паба оставил хороший, уже опух.

— Чёрт, — прошипела я, — баб, дай твою мазь!

У неё была какая-то «от всего на свете», она ей мазала суставы, лоб от морщин и зачем-то волосы. Говорила, что так они не выпадают. Она была почти лысая.

До приезда водителя я почти успела. Когда выходила, машина стояла напротив входа, окно водителя было открыто, а Пабло с сигаретой в зубах опирался локтём на закрытую дверь.

— Всего то! П-ф-ф! Семьдесят тысяч евро за такую машину? — делал важный вид брат, — да кто такую купит? Вот были бы у меня такие деньги, я бы…

— Пропил их, — села на переднее сидение я, — привет! — для Роба.

Мы с ним успели совсем сдружиться, хоть ему и было больше тридцати.

— Пошла ты, Долорес! Про тебя слухи пошли у соседей, что ты шалава, — жестоко усмехнулся Паб, — может вы её ещё и иметь будете, чтобы денег больше давать? Ей пары евро хватит.

Я закатила глаза.

— Вы, Пабло, больше подходите на эту должность, — мило и с насмешкой ответил Роберто, — не хотите? Пять тысяч за час.

Брат побледнел, сделал шаг назад и… задумался! Мой хохот разнёсся по машине. Водитель дернулся с места, оставляя злющего Пабло позади.

— Ты видел его лицо? — смеялась я, — он же блин…

— Лучше скажи, что с твоим, — увидел гематому на мне мужчина, — ты в порядке?

Я кивнула.

— Да так, — пристегнулась я, — быстро заживет. Не впервой, — я зевнула, — единственное — сегодня придётся вонять бабушкиной мазью, вот что точно неприятно.

Я улыбнулась ему. Он шутки то ли не понял, то ли не оценил. Ну и ладно.

— Я расскажу синьоре Еррера про твоего брата, — начал угрожать он.

— За что? — возмутилась я.

Мне казалось, что он мне… друг, а он хочет сдать меня!

— Она попросит Эксаля решить твою проблему, Дол, — объяснил он.

— Н-не надо! — просила я, — у меня всё отлично! Я сегодня их даже заставила не пить! Ты… ты блин всё испортишь! Я же… — я почти задохнулась, — я так стараюсь, а ты…

Оставшуюся дорогу мы молчали. Из машины я вышла, вытирая слёзы и думая о том, как проскользнуть мимо первого этажа сразу на второй, отказаться от завтрака и целый день просидеть в детской, чтобы меня никто не заметил.

— Долли, детка, сегодня твой любимый омлет с… — застыла напротив меня Альба, — с томатами. Что с твоим лицом?! Вы попали в аварию? Где… где Роберто? Что?..

Я усиленно помотала головой.

— Всё хорошо! — сделала шаг к ней, — я просто… упала и нечаянно ударилась, вот и… я хорошо себя чувствую!

За этот месяц я поняла, насколько Альба истеричка — она наводила панику каждый раз, когда что-то было не так.

— По поводу шум? — зевнул, шагая по лестнице, Эксаль.

— Брат её бьет, — встал в проёме гаража Роб.

Я резко повернулась к нему и прошипела:

— Я тебя сейчас тоже побью, если не замолчишь!

Он хмыкнул. У старшей Ерреры был шок.

— Так вышло, — пошла за Эксалем я, чтобы забрать малыша, — ничего страшного… привет! — для улыбнувшегося мне мальчика, — сходим на кухню за бутылочкой и…

— Сядь, — сам занял свое место Эксаль, — ты была у врача?

Мне пришлось вернуться к столу. И после помотать головой.

— Оно даже не болит, — покачала Франко я, — простите, что я пришла так. У меня нет всяких там… косметики, чтобы замазать. Если хотите, то я схожу и куплю, или… пойду домой.

Альба уже пыталась вызвать мне врача, когда у меня голова болела. Но я же делала всё! Даже улыбалась ей, когда она хотела!

— Роберто, — только и произнёс, смотря на меня в упор, Эксаль.

— Расскажу по дороге, — усмехнулся водитель.

Я показала ему кулак. И взяла у кухарки бутылочку — я успела со всеми познакомиться в этом доме. Все здесь были очень добрыми.

— Вы же не поедите с ним говорить? — подняла глаза на Эксаля я.

Он сузил глаза, делая глоток кофе. Я поняла, что сказала грубо.

— Простите, — прошептала.

— Сегодня обещают жару, синьора, — поправляла длиннющие шторы горничная, — может прибавить кондиционер заранее?

— Не нужно, — отмахнулась от нее Альба, — Долли, к слову о жаре! Я вчера купила тебе купальник! А то мне так надоело видеть тебя в этой футболке в бассейне! Розовый, представляешь! Тебе понравится, обещаю, — она отправила вилку в рот, — у нас закончилась соль, Мария?

Она посмеялась.

— Недосолёно, синьора? — испугалась кухарка, — я сейчас…

На неё тоже махнули рукой, потянувшись к солонке на столе.

— Постарайся сегодня заглядывать почаще к Инес, мама, — отвлекся от сверления глазами меня Эксаль, — ей хуже.

Альба поджала губы.

— Ты же знаешь, насколько мне не нравится эта лестница, — давила жалостливый голос она, — к тому же у меня непосильная прорва дел именно сегодня. Поэтому по возможности, милый.

Она терпеть не могла жену своего сына. И в такие дни вообще к ней не подходила, говоря мне, что в комнате Инес к-хм… «воняет и раздражает всё». Я же пока не заходила туда ни разу.

— Я могу за ней присматривать, — улыбнулась Франко, — малыш часто спит, а мне и правда нечего делать иногда.

Эксаль дёрнул бровью, кивнул и ответил:

— Почему бы и нет, — он встал и поправил пиджак, — я заеду за твоей зарплатной картой сам сегодня. Завтра она будет у тебя, Долорес, — он кивнул и пошёл в сторону гаража, махнув пальцами Робу, — ах, да, — остановился, — сколько тебе платят на второй работе, Долорес?

Я нахмурилась.

— Зачем вы спрашиваете? — пробурчала я.

Хочет и здесь платить мне столько же? Я уже заставила маму купить школьную форму для сестры на прошлой неделе, сказав, что на следующей останутся только всякие тетради, а ещё через один все деньги она может тратить куда ей нужно.

— Потому что мне это нужно, — повернулся ко мне со злым выражением лица мужчина, — ты сегодня грубая и неучтивая, сходи в больницу сразу после работы. Роб тебя отвезёт.

Я вжала голову в плечи. И не стала спорить.

— Няня Ненси теперь будет выходить только в ночь, — не дождался моих слов Эксаль, — я спросил тебя о зарплате, имея ввиду, что подниму вторую половину той, что плачу тебе я, если там тебе платят больше.

Я расширила глаза.

— Вы берёте меня на полную ставку?! — не поверила я.

Он кивнул.

— Если перестанешь хамить, — ответил он, — я повышаю зарплату в полтора раза, а ты увольняешься с того места. Договорились?

Я почти задохнулась от счастья.

— Прекрасно, — добавил он на мою радость, — с завтрашнего дня ты работаешь до восьми вечера.

Не до десяти?!

— Оформим как две смены, чтобы не было проблем с законом, — снова пошел к машине он, — не забудь уволиться.

Я взвизгнула! Альба и остальные смотрели на меня с улыбками.

— А… а в полтора это сколько? — дошло до меня.

— Больше, чем у тебя было там, — сказала синьора Еррера, которая уже всё про меня успела узнать.

И где я работала тоже. Может это она сказала сыну так сделать? Я помню, как она причитала обо мне и о том, что мне тяжело.

— Спасибо, — подняла глаза на женщину.

Она сразу всё поняла и важно кивнула.

— Вы самая лучшая, — добавила для неё, чтобы она зажмурила глаза от удовольствия.

— Ещё бы нет, Долли, — пропела женщина, — за этот месяц ты показала себя с самых лучших сторон! — она важно кивнула, — разве я могла бы проигнорировать такого замечательного члена семьи, как ты? Ах, ну что же мы сидим? Сара, собери со стола, все еже поели!

Я встала.

— Пойду уложу Франко в кроватку и… — говорить про то, что хочу посмотреть, как дела у жены Эксаля, я не стала.

Альба бы всё равно ничего хорошего не сказала.

— Ты права, — кивнула женщина, — отдохни после еды, посмотри телевизор. Позову тебя через час или два… — она зевнула, — м, и ещё. Долли, история с твоим братом… терпеть побои точно не стоит, так что… может быть вызвать полицию? Я помню, что ты рассказывала о нём… как же его зовут? Пан? Па..?

— Пабло, — напомнила ей, — не нужно. Я разберусь сама, обещаю, — рассмеялась я, — и вы больше не увидите мою… моё разукрашенное лицо. Клянусь.

Она скривилась. Ей явно хотелось попасть хоть в какой-нибудь кипиш с разборками. А я не хотела давать ей повод.

Привычно зайдя в комнату, я уложила малыша в кроватку, взглянула на дверь, за которой никогда не была, и поправила одежду. А что, если она меня выгонит? Или спит, а я ей помешаю?

Пришлось заставить себя постучать и дождаться приглушенного «М?» от женщины.

— Мне… я… здравствуйте, ваш муж попросил меня вас… — я не нашла слов.

Меня рассматривали тёмные глаза девушки. Лет двадцати пяти, тощей и болезненной — у неё было осунувшееся лицо.

— Долли, — кисло улыбнулась она, — ты новая няня. Я видела тебя по камерам и слышала через стену, — она усмехнулась, — ну заходи, если тебя навязали мне в няньки.

Я застыла на месте.

— Простите, мне только сказали, чтобы я вас проверяла, но не… — я не знала, что делать.

Тем более она говорила очень высокомерно.

— Да? — отвернулась к окну она, — садись на кресло. Ближе не подходи.

Я оставила дверь открытой, чтобы слышать ребёнка.

— Я вам помешала отдыхать? — сделала, как просили.

Теперь между нами было ещё больше расстояния.

— Ха! Отдыхать? Мой муж держит меня в четырех стенах! О чём ты? Будь моя воля, и я бегала бы по саду!

Глаза расширились.

— Получается, что вы не болеете, а он… — начала было.

Она жестоко усмехнулась.

— Ещё одна! — фыркнула женщина, — вы с его матерью спелись? Вы такие все странные. Болезни бывают разные, Долли. Моя точно не такая ужасающая, какой её делает Эксаль, и не такая несуществующая, как говорит его мать. Я просто…

Она резко замолчала, сползла по кровати и закрыла глаза.

— Вам плохо? — вскочила на ноги я.

Она покачала головой, не открывая глаза.

— Голова кружится, — она тяжело дышала, — это всё от этих лекарств! Сядь!

Я могла только послушаться. Она будто приказывала.

— А до лекарств у вас не было такого? — почти шептала я.

— Ты думаешь, что ты умнее других? — поправила одеяло Инес, — хм, я тоже так раньше думала. Теперь вот…

Она указала на прикроватную тумбу с книгой, стаканом воды и корзинкой с таблетками. Возле изголовья стояла пустая сейчас капельница.

— Ты можешь сидеть здесь, Долли, — неожиданно прибавила она, — только когда Франко спит. Не нужно вносить его в эту комнату.

Я кивнула.

— Почему нельзя? — я не могла понять.

Её губы искривились.

— Господи, ты мне надоела, — закатила глаза она, — иди отсюда. Ты и твои вопросы.

Я направилась к двери, всё ещё находясь в недоумении.

— Стоять! — она почти закричала, когда я была в проеме, — налей мне воды. Чистой — эта уже помутнела.

Я медленно протиснулась мимо её кровати, взяла стакан с по виду очень чистой водой и вылила её в ванной.

— Графин здесь, — указала на столик в углу она, — думаешь, что я сумасшедшая?

Я почти пролила воду от её вопроса.

— Нет, синьора, — протянула ей стакан.

— Поставь обратно, — усмехнулась она, — и иди в кресло.

Я уже вообще ничего не понимала. К воде она даже не притронулась. То есть я просто так её поменяла?

— Мне бывает плохо, Долли, — устало произнесла она, — я совсем одна, понимаешь? Всегда одна, и никого вокруг, — смешок, — всё было так хорошо, а потом будто землю из-под ног вырвали… разве я достойна такого? Что я плохого сделала, что меня наказывают?

Я пожала плечами.

— Последнее время я вообще ничего не хочу, — прошептала она, — всё так давит. Гнетёт.

— В-вы… — начала было я.

Но сказать мне ничего не дали, словно и не зная, что я могу говорить:

— Ещё и эти диагнозы! — почти ныла она, — депрессия, судороги, ещё какая-то чушь! Я почти здорова. Нужно только, чтобы… всё это закончилось побыстрее, — она всхлипнула, — скорей бы я уже… перестала быть для всех мёртвой куклой. Разве я многое прошу?

Она снова смотрела на меня в упор.

— Я не считаю вас куклой, — решила сказать ей.

Она задумалась.

— Мне плевать на твоё отношение, Долли, — фыркнула она, — кто тебя вообще так назвал? Дурацкое имя. Даже для такой как ты. Но… знаешь, всем в этом доме плевать на тебя, Дол. Вообще всем. Ты для них ещё большая игрушка, чем я, — она усмехнулась, — и они будут управлять тобой, не боясь сломать. Меня ещё пытались беречь — тебя не будут, — она снова села и подалась в мою сторону, — если старуха Альба говорит, что ты вошла в их семью, то она просто ещё не выпила всю твою энергию и не… — она вдруг застыла с круглыми глазами, — ты знала, что она ведьма? И пьёт твою энергию! Знала? Вот ты рассказываешь ей про себя, а она тащит и тащит и… — её руки делали какие-то странные жесты, — ты поверила? — она громко засмеялась, заставив меня вздрогнуть, — неужели ты веришь во весь этот бред? Долли, они просто конченные. Все в этом доме, — смешок, — и если ты сама не подлая змея, то тебя быстро выгонят, даже выдохнуть не успеешь! Как… — она снова скисла, — как меня.

С головой у неё точно было не всё в порядке.

— И теперь я никому не нужна, — протянула девушка, — передумала приходить? — она снова была насмешливой.

Но ужасно грустной.

— Нет, — мотнула головой я, — хотите сегодня я буду сидеть с вами?

Мне было её жалко. Я бы точно не смогла целыми днями вот так лежать.

— Что? — закатила глаза она, — нет, конечно. Зачем ты мне здесь нужна? Если захочу поговорить, то буду звать тебя сама, — она разозлилась, — и не надо разглядывать меня каждые пять минут! Мне нянька не нужна!

Я кивнула.

— Вам что-то ещё нужно? — встала с кресла.

Она стала ещё грустнее и помотала головой.

— Делай вид, что ты как они, Долли, — странный совет, — только так никто тебя не сожрёт, как меня.

Я медленно кивнула.

— Мне оставить дверь открытой? — спросила у неё.

Но Инес уже отвернулась от меня к стене, сделав вид, будто ничего не услышала. М-да, у такой точно везде враги будут.

Щелку я всё же оставила, но она меня за тот день больше не позвала».