Изменить будущее

Глава семнадцать

Дежурный в Центральном Комитете Коммунистической Партии Казахстана на моё удостоверение инструктора ЦК КПСС едва взглянул и, позвонив по телефону, попросил подождать.

Минут через десять с той стороны вертушки появился кругленький паренёк, который разглядывал моё удостоверение долго и даже один раз понюхал.

— Вы к нам по какому вопросу? — Спросил паренёк.

— В командировку.

— В какой отдел?

— У вас есть соответствующие полномочия получать от меня такую информацию? У вас какой уровень допуска? Предъявите ваше удостоверение. Вы понимаете, что означает вон те две буквы в графе допуск?

Паренёк хмыкнул.

— В командировку? — Переспросил он, не ожидая ответа. — Запиши его в кадры. Я проведу.

Мы подождали, пока дежурный запишет меня в журнал, и двинулись по левому коридору первого этажа, дойдя до двери с табличкой «сектор кадрового учёта». Пропустив меня вперёд, сопровождающий подошёл к высокой стойке и что сказал по-казахски сидящей за ней женщине. Её тонкие брови приподнялись и взгляд перешёл на меня.

— Вы из Москвы? — Спросила она. — Но как же так? Почему без уведомления? МЫ бы вас встретили…

Она растерянно «хлопала глазами».

Я подошёл ближе к стойке, подал ей паспорт и вложенное в него командировочное удостоверение. Она раскрыла бланк и показала глазами «на выход» сопровождавшему меня сотруднику. Тот удивлённо хмыкнул и недовольно вышел.

— По регламенту мы обязаны вас сразу представить первому секретарю, но Динмухамед Ахмедович на выезде по убыточным целинным хозяйствам.

— Это надолго… — констатировал я.

Женщина посмотрела на меня, и чуть растягивая слова сказала:

— Комиссия там уже больше месяца. Они уже в Семипалатинском районе. Мы обязательно сообщим Динмухамеду Ахмедовичу о вашем прибытии. А пока мы можем познакомить вас со столицей. Вам прикрепить инструктора?

— Вы знаете… э-э-э…

— Амина Айдаровна…

— Я бы выспался, Амина Айдаровна. Работа предстоит большая. Мне бы в гостиницу и дня три я бы поспал.

— В резиденции номер три — прекрасные условия и вы сможете хорошо отдохнуть. Полагаю, в вашем распоряжении будет суток пятеро. Мы в ней размещаем всех почётных гостей.

— Я предпочёл бы обычную гостиницу. У вас же есть гостиницы?

— Конечно! — Едва не оскорбилась женщина.

— С оплаченным завтраком, если можно.

Она понимающе кивнула головой.

— Мы сейчас отвезём вас в гостиницу. Там есть всё: и магазины, и даже санаторный комплекс. Всё входит в проживание.

Нажав кнопку интеркома, инспектор кадров произнесла:

— Машину к пятому подъезду, дежурного по сектору ко мне на выезд.

Вскоре появился тот же крепыш с тем же выражением лица.

— Ахмед, Игоря Львовича отвезёшь в гостиницу «Алмалы».

Я удивился, как изменилось лицо дежурного и он сам. Лицо посуровело, а сам он подтянулся и даже постройнел.

— Пожалуйста, Игорь Львович. Отдыхайте до тех пор, пока мы вам не сообщим. Командировочное удостоверение я пока оставлю у себя в сейфе.

Мы вышли, прошли по коридору мимо множества дверей, и вышли во внутренний двор, где нас ожидала чёрная волга ГАЗ-24. Сопровождающий Ахмед открыл правую заднюю дверь, сам сел на переднее сиденье.

Я только откинулся на спинку сиденья, как мы уже подъехали к красивым витым воротам и въехали на территорию комплекса зданий, одно из которых оказалось очень неплохой гостиницей. Комплекс находился возле небольшой речушки и скрывался под раскидистыми соснами и пышными елями.

Номер имел одну спальню, зал и стандартный санузел. Я оставил в номере вещи, поддел свитер надел кожаную турецкую куртку «косуху», спортивные ботинки и пошёл на разведку.

На улицах города лежал небольшой снежок. Вокруг города высились горы. Каскады гор террасами уходили вдаль и ввысь. Самая дальняя гряда вырастала из облаков, как череда воздушных замков.

Чёрно-белые тона давали иллюзию старой панорамной фотографии, когда-то в молодости сделанной мной примерно в этих местах. Дышалось легко и привычно.

На территории комплекса имелись и продуктовые магазины, и большой ресторан, и здание спортивного комплекса с магазином спортивного инвентаря и формы, и бассейн.

Я бегал, плавал, играл в волейбол с гостями санатория и отсыпался впрок. Реперные точки меня не беспокоили. Лишь ночью иногда снились сны, что я просыпаюсь то в будущем, то в прошлом, то взрослым, то ребёнком.

Один раз приснился сон, что я очнулся в восемьдесят восьмом году и никак не мог прийти в себя и понять, «где я», и как здесь оказался. Жена и сын боялись меня, а я метался по комнате, видя, что нет то того, то другого, старые потолки, стены, мебель. Я опасался этих снов. Боялся, что матрица может поглотить меня и не отпустить назад.

Через четыре дня утром, когда я вернулся после пробежки, телефон, стоявший в номере, зазвонил. Я поднял трубку.

— С вами говорят из приёмной первого секретаря. Подготовьтесь пожалуйста к встрече с товарищем Кунаевым. Он через некоторое время будет ждать вас на выходе из санатория.

— Что значит, «через некоторое время»? Я успею принять душ и переодеться? — Спросил я. — Я только что с пробежки и…

— Ничего страшного… Товарищ Кунаев тоже решил совершить оздоровительную пробежку. Составите ему компанию. Надеемся, вы не устали?

— Ради товарища Кунаева мой организм напряжётся ещё раз.

Я, откровенно говоря, сильно вымотался, пробежав десять кругов по довольно-таки большой территории. По моим прикидкам, я пробежал около двадцати километров по пересечённой местности. Это, конечно, не так уж и много, но восемьсот метров над уровнем моря несколько утомили меня.

На том конце провода не отреагировали на мою издёвку, сказали: «хорошо», и повесили трубку. Я купил здесь отличное термобельё, швейцарский зимний спортивный костюм и был практически сухим. Но ведь это если продолжать бежать, поэтому я накинул на плечи свою турецкую куртку.

«Не думаю, что товарищ Кунаев пробежит хотя бы пять километров», — подумал я и вышел на улицу.

С неба падали лёгкие снежинки. Солнце спряталось за низкими облаками. На дворе стояла среда 20 февраля 1985 года.

Я стоял под козырьком гостиницы. Крыльцо санатория находилось напротив, через небольшую площадь с отключенным на зиму фонтаном.

Динмухамед Ахмедович вышел в спортивной форме и с четырьмя сопровождающими.

Я подошёл к чаше фонтана. Пятёрка спортсменов спустилась по ступенькам и размеренно побежала по дорожке. Я побежал следом и метров через триста нагнал первого секретаря. Двое охранников пропустили меня, проводив обыскивающим взглядом.

Кунаев остановился. К моему удивлению он не успел запыхаться и дышал ровно.

— Что у вас ко мне, молодой человек? — Спросил он.

— У меня к вам разговор, товарищ первый секретарь цэ-ка. Удобно ли здесь? — Спросил я.

— А больше ни где и ни как.

— Не замёрзните?

— Это надолго?

— Есть три вопроса. Начну с наиболее важного.

Мы медленно шли по дорожке и по ней не шло и не бежало никого, что было невероятно. Хотя, скорее всего, очевидно.

— Первое. В ЦК КПСС имеется группа лиц, стремящаяся посеять рознь с советских республиках СССР и довести до гражданско-этнических войн. С этой целью, приходится признать, было инициировано уголовное дело против руководителей Узбекистана. Такие же дела готовятся и против других республик.

— Что это за группа? — Спросил Кунаев.

— Громыко, Горбачёв, Лигачёв, Лукьянов, Яковлев.

— Понятно. Не понятна цель…

— Про цель потом… Второе. Для проведения указанных и не только мероприятий на пост генерального секретаря КПСС изберут Михаила Горбачёва.

— Имелась договорённость, что после Константина Устиновича изберут Григория Васильевича Романова.

— Принято решение не сообщать о смерти генерального секретаря ни вам, ни Романову, ни Владимиру Васильевичу Щербицкому для принятия положительного решения на пленуме в пользу Горбачёва.

— Почему… кроме того, что вы сказали… Почему не желателен Горбачёв?

— Имеется информация, что премьер министр Англии Маргарет Тэтчер после смотрин Михаила Горбачёва в декабре 1984 года в Лондоне…

— Смотрин? — Удивился Кунаев.

— Смотрин! — Утвердительно сказал я. — Она сказала, что с Горбачёвым можно иметь дело.

— Понятно… Третье?

— Третье. Смерть генсека запланирована на начало марта этого года.

Кунаев остановился и уставился на меня.

— Кем запланирована? — Выдавил он.

— Врагами партии и государства, конечно. И мы опасаемся, что ничем не сможем помочь товарищу Черненко. Романова отослали в отпуск.

— У нас запланированы торжества. Традиционно на восьмое марта я здесь. С 21 по 23 — Наурыз мейрамы. Праздник Равноденствия. Алиева тоже не будет… Точно на март?

— Точно, — подтвердил я уверенно.

Кунаев помолчал, медленно продолжил движение и остановился.

— Вы сказали, «про цель потом»…

— Цель — вернуться к капитализму.

Кунаев рассмеялся.

— Это, молодой человек, не возможно!

Я ждал, пока он отсмеётся и, ожидая, смотрел на него спокойно и грустно. У меня на глаза стали наворачиваться слёзы. Он поперхнулся и закашлялся.

— Никто не верит… Да… Никто, кроме врагов… А враги делают всё, чтобы это случилось и продолжают дела своих ушедших соратников.

— Кхэ! Кхэ! — Откашлял Кунаев. — Есть конкретные фамилии?

— Куусенен. Про других говорить не буду. Не уполномочен.

— Да… Кстати… Кем вы уполномочены? Вы сообщили такие… предположения… Что я вынужден сообщить об этом…

— Дорогой товарищ первый секретарь, — начал я, — вы можете сообщить куда следует, но тогда, всё, что я сказал, случится с бОльшей степенью вероятности. А я, поверьте мне на слово, прошёл такую школу, что готов умереть прямо сейчас, при малейшей опасности задержания. И даже без каких-либо инъекций и оружия. По щелчку пальцев…

— Ну да, ну да… Что-то такое мне Клавдий Михайлович про вас и говорил… Он знает?

— Я не уполномочен…

— Ну да, ну да… Романов знает?

Я развёл руки.

— Вам требуется только прибыть в Москву десятого марта…

— Даже так? Именно десятого?

— Если случиться раньше, вас уведомят.

Кунаев потоптался и пошёл обратно.

— Я буду, — грустно сказал он, еле передвигая ноги. — Я буду в Москве девятого марта.

— Вы устали? — Спросил я.

— Я очень устал. Тяжёлый был месяц. А вы? Тяжело, наверное, знать будущее?

— С чего вы так решили? Что я знаю будущее?

— У вас были очень грустные глаза и вы плакали. Нельзя плакать от предположения. Плакать можно только тогда, когда точно знаешь, что будет и видел, что было. Вы видели… Не знаю, как, но… Видели! И не говорите ничего.

Мы уже дошли до фонтана.

— Вот и пробежались… — Сказал первый секретарь ЦК компартии Казахстана. — Полагаю, у вас повестка командировки исчерпана?

Я кивнул. Он подал ладонь для пожатия.

— Спасибо вам, Игорь Львович, — сказал он.

— Спасибо вам, Динмухамед Ахмедович.

— А мне за что?

— За понимание. За радушный приём.

Кунаев посмотрел на меня, не отпуская моей руки.

— Если бы не Клавдий Михайлович… Благодарите его… Счастливого пути. Полагаю, билет на самолёт вам покупать не надо?

— Не отказался бы и от билета, и от машины до аэропорта.

— Хорошо. Зайдёте завтра в комитет. К Амине Айдаровне. Машину пришлют. До свидания.