Изменить будущее

Глава двадцать четвёртая

Я потянул ручку управления на себя, и автопилот отключился с тревожным четырёхкратным «пиканьем». Нос истребителя стал задираться, я дослал рычаг управления двигателем вперёд до максимума и сработал форсаж. Сигнал контроля перегрузки тревожно взвыл. На симуляторах в таких случаях включается женский голос, говорящий: «Предельный угол атаки, предельная перегрузка».

На Ф-16 такого голоса не было.

На компьютерном симуляторе я ставил эф шестнадцатый на хвост запросто, здесь не получалось. Тут он у меня, либо проваливался хвостом вперёд, и его начинало вращать во всех плоскостях сразу, либо тут же «клевал» носом обратно.

В первом случае, главное — не отпускать форсаж и одновременно отжимать педаль и ручку управления в одноимённую сторону. В зависимости от направления вращения, конечно. Ну и противоштопорный парашют, конечно, выручал, если совсем никак.

Оно-то и на компьютерном симуляторе кобру на «сушке» было делать намного проще. Площадь крыла «эфки» была меньше, и истребитель не ложился на встречный воздушный поток.

Сейчас я разогнался до пятисот пятидесяти миль и сумел зависнуть на целых пять секунд. Правда, перегрузка возросла до двенадцати, но моё сознание выдерживало целых десять секунд до отключения.

Вероятно, с форсажем я переборщил, потому, что очнулся я, идущий почти в зенит, слегка завалившись на спину.

Хорошо, что я не взял вторым Алана. Я предупредил герцога заранее и ни на йоту не нарушил план полётов. Полётов экспериментальных. На новых секретных двигателях.

— Хороший двигатель поставили янки, — сказал я, когда к борту подъехал открытый додж.

— Ты свинья, Джон! — Вскричал Алан, увидев, как я вытираю салфетками лицо. — У тебя кровь в ушах! Ты меня слышишь?!

— Слышу, слышу. Это затекло, когда я вниз головой болтался… Как тебе моя кобра?!

— Ты сумасшедший, Джон!

— Сумасшедшая свинья?! — Спросил я.

Он взобрался по подъехавшему к самолёту автомобильному трапу и отвесил мне лёгкую затрещину.

Подъехали ещё машины.

Алан помог мне вылезти из кабины и спуститься по трапу. Честно говоря, голова моя кружилась. Аппаратура, не услышав моего отклика на перегрузках, переключилась на автопилот и посадила самолёт. Я, даже придя в себя, не стал возражать.

Хорошая, всё-таки машина этот Ф-16. Стала хорошей с этим движком… А была жаба жабой… Одно преимущество, что дешёвая.

Я, когда Алан предложил мне испытать новый Ф-16, сказал:

— Как я его испытаю, когда я и старый то не знаю.

И мне дали покататься на двигателе Прата и Витни. Я сразу попытался поднять его на дыбы, как сказал Алан, но едва не разбился. Было низковато. Я едва успел отстрелить стабилизатор, чтобы выровнять самолёт.

На старичке семьдесят шестого года выпуска у меня так и не получилось нормально встать на хвост. А на этом я смогу… Только кто другой… вряд ли. Да и кому это кроме меня надо? Мне просто надо было попасть на авиасалон Ле Бурже и там прописаться.

— Хороший двигатель, — сказал я представителю завода. — Отличная машина. Я немного перемудрил… Но это в первый и в последний раз. Теперь я понял, что этому ночному соколу много перца под хвостом не надо.

Представитель «Дженерал Дайнемикс» расчувствовался и приобнял меня.

— Мы утрём нос всем, — сказал он.

Мы с Аланом переглянулись. Если бы не двигатели General Electric F110, которые наша фирма использует в крылатых ракетах, нахрен бы нам сдался Ф-16. Но двигатель был хорош…

— Только если вы не возражаете, я высказал бы несколько предложений…

Представитель завода удивлённо отстранился…

— Извольте, сэр.

— Я слышал, как поёт выхлопная труба. Такое ощущение, что её надо сделать длиннее. После усилителя форсажа. Тогда и тяга возрастёт м усилие станет ровнее. Я, к сожалению, не видел чертежей. Всё на слух и на чувства… А так… А мотор — прелесть!

— Чертежи? Выхлопная труба?! Вы слышите, как она «поёт»?

— Джон музыкант, — пояснил Алан. — Он починил двигатель моего старого доджа и настроил его на слух. Он слышит все подшипники и пальцы…

— Нет проблем… Пусть посмотрит. Покажите ему на Автокаде. Там в объёме, — более понятно.

Подъехала ещё одна машина. Из неё на хорду высунулась голова и прокричала:

— Мистер Гамильтон, ваша дочь родила!

— Кого?! — Крикнули мы с Аланом, запрыгивая в машину и стартуя с места резко.

— Мальчика, — услышал я.

Элли кормила малыша, я игрался с Автокадом. В той жизни я немного баловался им, при конструировании собственного дома. Я вообще любил компьютер.

Так случилось, что сначала дядя Гена заинтересовал меня игрой с ЭВМ в «спички» и «быков и коров», а потом мой друг Сергей Генрихович Громов, дал возможность «потрогать» сначала 386, а потом и 486 процессоры. Благодаря моим друзьям я шёл в ногу со временем.

Я понимал и архитектуру сборки, и сетевые регламенты. Здесь, наряду с советским инженерным образованием, я получил австралийское «компьютерное». Я хорошо понимал «железо», законы компьютерных коммуникаций и программирование.

И я оценил по достоинству нажитое предыдущей жизнью. Если в 1976 году я не понимал, чем я тут буду заниматься, потому что уже, вроде как, всё знаю и умею, и то буквально через некоторое время я понял, что можно ещё расти и расти «над собой».

Удивительно, но и в 1985 году Автокад был вполне работоспособен.

В день рождения нашего сына я конечно не смог посмотреть чертежи двигателя истребителя F-16, зато на следующий день мне дали модем со встроенным паролем и ограниченный доступ сетевой архив.

К чертежам имелись пояснительные записки и результаты тестов, на основании которых вносились изменения в компоновку двигателя. Двигатель имел линейку с различными модификациями. Я нашёл и двигатель с увеличенной выхлопной камерой, как предлагал я. Пересчитав её, я понял, что инженеры оставили не развитым перспективное направление.

Я поковырялся три ночи, всё равно малыш спал плохо, и я взял на себя ночные дежурства, и получил хороший результат, чуть уменьшив её объём.

— Тебя требуют янки, — сказал Алан, входя.

— Что значит — «требуют»? — Спросил удивлённо я. — И что хотят? По двигателю, что ли?

— Приехал кто-то из Лэнгли… Пара человек… Хотят поговорить… Что-то им не понравилось в твоих расчётах.

— А что там может не понравиться? По-моему, я им двигатель-конфетку сделал. Надо бы патент попросить.

— Это вряд ли. Янки — крохоборы. Как бы, наоборот, не наложили санкции.

У нас с Аланом на заводе имелся собственный кабинет с двумя угловыми столами, сделанными про моему чертежу и стоящими в разных его углах по обе стороны большого окна и двумя большими диванами.

Мы здесь появлялись редко, только когда испытывали, что-то исключительно новое, или обсуждали лётные качества изделий.

— Пусть сами приходят… Я не работаю на ЦРУ.

— Да они как раз и стоят за дверью. Я зная, как ты к ним относишься, решил сначала спросить тебя.

Ставил уже я как-то на колени двух ЦРУшников. Зашли к нам в кабинет, расселись на диваны и положили ноги на журнальные столики, выдвинутые ими в центр кабинета.

Когда я увидел направленные на меня подошвы их ботинок, я подавил всплеснувшийся гнев, встал из-за стола и саданул носком ноги сначала одного изнутри в коленный сгиб, а потом другого. Да так, что они оба подскочили с диванов и рухнули на колени, потому что ноги не держали.

— Да, пусть заходят…

Алан выглянул за дверь и поманил кого-то пальцами.

Вошло двое. «Они, вероятно, меньше чем парами не ходят», — подумал я.

— Присаживайтесь, господа, — сказал Алан. — Виски, кофе?

— Не сейчас, — сказал первый вошедший. — А от воды не откажемся, да, Бил?

Он был грузен. Пиджак в крупную клетку с чёрными кожаными нашлёпками на локтях сидел на нём плотно, сильно оголяя крупные кисти рук и запястья. Рубашка под пиджаком была с коротким рукавом, поэтому манжеты не торчали. Стояло жаркое лето.

Второй крепыш был чуть уменьшенной копией первого, но на голове имел ёжик тёмных волос и усы на лице.

Они оба аккуратно присели на один диван, стоящий справа от двери. Алан пальцем показал на холодильник.

— Всё там. И стаканы.

Я усмехнулся, герцог тоже мог поставить на место зарвавшихся янки. Крупный махнул рукой и перешёл к разговору.

— Я понимаю, вы — мистер Джон Смит?

Я промолчал.

— Мы к вам, сэр, вот по какому вопросу…. Вольно или невольно, но вы повторили… в точности повторили расчёты и схему новейшего двигателя, разработанного нашими яйцеголовыми из Дженерал Электрик. Они в шоке. Говорят, что случайность подбора «правильных» параметров камер сгорания и выхлопа сводится к… очень малым величинам. Я не учёный, сэр… Поймите меня правильно. Я следователь… Этот проект находится под лапой нашей конторы, а вы стали его носителем… Мы вынуждены, сэр… Призвать вас к сознательности, сэр… И поехать с нами в штаты.

— Чего?! — Удивился сэр Гамильтон, но я остановил тестя ладонью.

— Подожди, Алан… Вы, господа, можете ехать или идти куда хотите… Могу и направление указать. Моя разработка двигателя не коррелируется с двигателем «Электрик». И, что придумали ваши «яйцеголовые», после того, как я намекнул их представителю, что надо улучшить, я не знаю. Это моё личное изобретение, которое я предложил вам. Не вы — мне, а я — вам. Могу и отозвать. Мы зарегистрировали, кстати, наш двигатель в нашем патентном бюро. Не рассекречивая, конечно, подробности.

Коротышка встал и открыл холодильный шкаф. Не выдержал. Хотя кондишен работал исправно, они оба вспотели.

Достав сифон и высокие бокалы, он плеснул в них воды, подал компаньону и остался стоять.

«Неужели попытаются взять силой», — подумал я. — «Не может быть!»

Алан тоже насторожился. Как вели себя в Англии янки, все знали. Тем более из ЦРУ. На этих вообще никакие законы не распространялись.

Наш с Аланом статус внештатных испытателей не давал нам ни официальных прав, ни привилегий.

В Англии было всё «не как у людей». Секретные направления курировали частные не вполне официальные лица: лорды, графы и герцоги, даже не получавшие за это зарплату.

Помниться, на завод приезжал куратор от Британской разведки… Какой-то граф… Алан тоже курировал испытателей авиационной и ракетной техники по поручению премьер министра. К ракетам я допущен не был. Только как-то однажды испытывал управляемую сверхзвуковую ракету, выпускаемую с истребителя на скорости двух махов, и всё. Красивое зрелище, когда из-под днища, идущего на двух скоростях звука самолёта, вырывается ракета и уходит вдаль.

Эти мысли промелькнули и я понял, что защищать меня от янки никто не станет. Грузный тоже встал, держа бокал с пенящейся водой.

Мой стол стоял, как и «их» диван, справа от входа и ближе к холодильнику. Поэтому крепыш оказался совсем рядом, но через стол и через компьютерный квадратный монитор.

— Мы всё же вынуждены, — произнёс Грузный, и сделал шаг к столу, но вдруг бокал в его левой руке дзинькнул, пальцы его руки машинально сомкнулись на осколках… На пол закапала кровь.

Я усмехнулся, и у крепыша тоже лопнул стакан, но тот сразу разжал пальцы, уронил осколки и отшатнулся к дивану. Я открыл средний ящик письменного стола и, достав медицинскую аптечку перебросил крепышу, сначала медленно показав её ему и сказав:

— Перевяжите коллегу…

Через минут пять суеты, мы с Аланом, так и не встали из-за столов, я спросил:

— Вы, джентльмены, хотели что-то сказать… — напомнил я.

Грузный снова поднялся с дивана. Крепыш так и не садился.

— Мы, господин Смит, наслышаны о ваших паранормальных способностях. Но не рассчитывайте на них слишком. И… Вы первый пустили кровь…

— Я?! — Удивился я. — Паранормальные способности?! Вы шутите, господа? Вероятно, стекло в бокалах перекалено. Так бывает… Мы отдадим на экспертизу. Можете и вы взять осколки с собой. Никакого умысла, господа. Можете обратиться в суд на изготовителя. Ты, Алан, откуда привёз бокалы?

— Из Гонконга…

— Ну вот, господа, все претензии китайцам.

Янки ушли, а мы с Аланом, чуть подождали, и начали сначала тихо, а потом уже не сдерживаясь, смеяться. Наша шутка над янки удалась.

После «того» членовредительства, которое я учинил с первыми ЦРУшниками, Алан, посетовал, что меня могут привлечь к ссуду. И тут он действительно привёз нам в подарок дюжину стеклянных точёных под хрусталь бокалов, которые, почему-то при наливании в них воды, взрывались.

Хорошо, что это случилось, когда я наливал молоко для Элли, а не наоборот. Бокал разлетался на мелкие, но очень острые осколки.

И вот я предложил Алану поставить несколько штук таких самоликвидирующихся бокалов в холодильник. Они при охлаждении взрывались не сразу, а когда их брали в руку. От перепада температуры.

Отсмеявшись, Алан серьёзно сказал:

— Плохо дело… ЦРУ сейчас тебе ещё и телекинез припишет… Выкрадут. Надо тебя спрятать…

— Да ну их… — махнул я рукой. — Зубов бояться…

Алан знал мою поговорку и улыбнулся.

— Никуда я от Элли и маленького Алана не поеду. Сунутся, пусть пеняют на себя.