Изображая жертву

{ Это был первый и последний день, когда Валя начал и кончил работать под началом нового капитана. Все собрались в центре японского ресторана. Даже менеджер, который в первое появление здесь съёмочной бригады показался всего лишь на минуту и исчез. Японка засыпала, Люда снимала, Сева стоял в стороне от Верхушкина. Новый капитан ввёл новые правила — не пристёгиваться к заключённому, а в случае попытки бежать — стрелять на поражение. Сева трогал свой пистолет и напряжённо думал — куда стрелять, если стрелять на поражение. Недавно он прочитал какой-то научный журнал... «Esquier», где говорилось, что у каждого тела свой слабый участок, и кто-то никогда не умрёт, хоть сто раз ему стреляй в голову, а кто-то может отъехать от элементарного попадания пули в ногу.

— В грудную чакру... — решил про себя Сева, — только надо будет оббежать его, чтобы стрелять спереди...

Ещё одно новое правило хотел ввести новый капитан — не приходить на работу в колготках в сеточку и в бейсболке. Люда выполнила, а Валя нет.

— Так, включаем камеру, начинаем работать... Садитесь за тот столик, за которым сидели... Работает камера?.. — Новый капитан поправил причёску и повернулся к Люде.

— Уже... — без всякой эмоции ответила Люда и навела объектив на нового капитана.

Новый капитан как бы испугался, что вот так без предупреждения его начали снимать, но потом взял себя в руки и как заправский и очень стильный диктор начал наговаривать в камеру:

— Начинаем следственный эксперимент по делу о следственном эксперименте капитана Шнурова С. Д. по делу Верхушкина А. В., обвиняемого в убийстве Кинёва С. В. в ресторане японской кухни «Японская кухня»...

— Товарищ капитан! — вдруг прервал съёмочный процесс Валя.

— Да!

— А мне кого изображать — Кинёва или товарища капитана?

— Так... А что, сейчас это важно?

— Ну, да, если Кинёва, то мне надо сесть здесь, а если товарища капитана, то мне надо встать, а потом, когда убьют Кинёва, сесть и погибнуть уже за столом...

Другой капитан задумался и снова поправил причёску, заметив, что Люда всё это время держит камеру на нём.

— Так... Кто погиб раньше?

— Кинёв! — прокричали все хором.

— Значит, сначала сядь, то есть погибай по очереди, как всё и было... — Капитан обрадовался, что придумал выход из этой сложной ситуации. Но Вале так не показалось, и он продолжил искушать нового капитана:

— Но чтобы восстановить хронологию, то есть чтобы мы пришли к тому, при каких обстоятельствах погиб товарищ капитан, мы ведь должны и его учитывать в следственном эксперименте по делу Кинёва?

— Да... — улыбнулся новый капитан на камеру. — Его мы тоже должны иметь в виду...

Менеджер ресторана, давно понявший, что ни к чему хорошему такое подробное погружение в ситуацию не приведёт, посмотрел на часы и предложил:

— Давайте, я могу кем-то побыть.

Новому капитану это не понравилось:

— Вы никем не можете побыть, вы лучше молчите, до вас ещё дойдёт дело...

— Но так мы вечно здесь простоим, а нам ещё...

Капитан оборвал менеджера:

— А что вам ещё?! Я вас вообще сегодня закрою, вы человека убили, со своей вашей кухней!

Менеджер покраснел и начал шептать капитану:

— Во-первых, у нас есть договорённость с вашим начальством, а во-вторых, это ещё не выяснено, кухня его убила или он сам...

Игнорируя интимный тон, на котором настаивал менеджер, капитан закричал:

— А сейчас выясним, выясним! И знаете, я вам скажу, по секрету всему свету, начальств много, и с кем вы договорились, может, ещё передоговариваться придётся! Так... — новый капитан обернулся на Валю, — я побуду пока тем капитаном, а ты, Валя, будь тем, кого застрелили.

Валя уже хотел было согласиться, как вдруг его осенило:

— А кто будет вами?

— Мною, в смысле, как? — искренне удивился капитан.

— Ну, в смысле, тем капитаном, который ведёт этот следственный эксперимент, раз вы будете капитаном, который вёл тот следственный эксперимент, то кто-то должен вести этот следственный эксперимент...

Наконец капитан понял, в чём дело. Он закрыл глаза и открыл их уже полностью обновлённый, просветлённый и... спокойный.

— Во-первых, Валя, понятно, меня предупреждали о тебе, о твоём нездоровом юморе, а во-вторых, давай оставляй это своё иорничанье, оно сейчас никак не в тему...

— Да я и не думал, мне просто чтобы всё точно соблюсти...

— Ну, вот, давай сейчас успокоимся, и так тяжело, два дела сразу нужно провести, ладно?.. Успокоимся, и каждый будет тем, кем я скажу! Я буду в двух ипостасях...

— То есть вы как бы будете два капитана, да?.. — попыталась помочь следствию японка с судьбой.

— Ну, как бы да, женщина... Так... С чего всё началось?

— С песни... — недовольно буркнула японка. Ей не понравилось, что этот новый капитан так назвал её — женщина. «Тот, лысый, был поинтересней...» — подумала она.

— С какой песни, конкретно, — мне нужно, чтобы всё как тогда!..

Японка с судьбой взглянула на капитана, подумала что-то про себя, что-то нехорошее, но вслух это говорить не стала. Она просто подошла к подиуму, нагнулась, включила музыку с лазерными спецэффектами и принялась выражать свои чувства в песне, — чтобы всё как тогда!..

Точь-в-точь как тогда, японка сбилась в том же самом месте, немножко помолчала и продолжила:

Другой капитан проскрипел всю песню челюстями, но не перебил японку с судьбой. Он спокойно дождался, когда в зале загорится нормальный свет и японка выйдет из образа.

— Так, допели?..

— Допели... — пропела японка.

— И что было потом?

— Потом пришёл Геннадий Ананьич... — Женщина мотнула париком гейши в сторону менеджера. Он встрепенулся и произнёс:

— Я пришёл, я сказал...

— Так, откуда вы пришли? — прервал его капитан.

— Я пришёл с кухни, я сказал...

— Так вот сейчас идите на кухню, выходите оттуда, подходите сюда и говорите, я же сказал, мне всё нужно, как тогда было!

— Ну неужели так формально всё?.. — попробовал возмутиться менеджер, но капитан улыбнулся, развёл руками и так же, как японка, пропел:

— Мы все ждём вас!

Менеджер, нарочито поднимая ноги высоко вверх и топая, вышел из зала, закрыл за собой дверь, потопал на месте, так, чтобы его было слышно в ресторане, открыл дверь и вошёл обратно.

— Я пришёл... и сказал, что нам пора открываться и что если есть возможность, то поторопитесь, пожалуйста...

— Дальше... — продолжал дознаваться капитан.

— Дальше я ушёл... мне уходить?

— Не надо! Стойте здесь, но как будто вы ушли... так, а вы ушли и стали готовить рыбу?

— Я ушёл и стал писать бумаги, я не готовлю, готовят повара, разносят официанты, а я менеджер...

— Так, давайте, сейчас без прибауток, ладно?! Я задал вопрос — когда начали готовить отравленную рыбу?

Этот вопрос капитан задал строго, громко, как будто вот сейчас все и должны были расколоться в содеянном. У Вали создалось впечатление, что этот новый капитан заранее, дома, подготовился к этому следственному эксперименту и сейчас просто играл роль.

— Я ещё раз спрашиваю: когда и кто начал готовить отравленную рыбу?!

Никто не хотел отвечать, все боялись что-либо ответить суровому другому капитану, так как ответить — значит согласиться, что рыба действительно была отравлена и её специально подали старому капитану для отравления. Наконец, японка с судьбой что-то придумала:

— Готовить начали, когда поступил заказ, — у нас всегда так, — ничего заранее не готовится! Чтобы потом не разогревать! Тут не «Макдональдс»! У нас сначала люди приходят, потом хотят есть и заказывают!.. Капитан ваш заказал, и Вася её начал готовить...

Из кухни выбежал парень в белом колпаке и в засаленной джинсовой куртке. Он всё это время подсматривал за происходящим из дверей кухни, и когда японка решила «перевести стрелки» на Васю, нервы его сдали, и он решил выступить своим адвокатом.

— Я не готовил, то есть я готовил, но мне надо готовить, я всё готовлю, вот моя санитарная книжка, у меня первый разряд, у меня все всегда живы!.. Я даже дома готовлю, кабачки тушу с мясом и майонезом, у меня две дочери, им по-любому нужен отец, и они едят и живы, у младшей гастрит, но это не от моей еды, — она значок проглотила в третьем классе, значок круглый, из сырных чипсов «Cheetos», круглый значок из серии «Lego Bioneacl», №33... Она его вместе с чипсой проглотила, у нас справка есть...

— Так, помолчи сейчас, Вася, ладно!..

Вася подчинился новому капитану и замолчал.

— Повар Вася... наготовил... Так, чтобы не запутаться, значит, рыба ещё не была готова, так? Спели песню, вы ушли писать... — Капитан повернулся к менеджеру. — Что вы писали?

— Хокку... — подсказал менеджеру Валя.

— Валя, помолчи, я же просил! Что вы писали? — повторил свой вопрос капитан.

— Ну, там, свои отчёты... — сфантазировал менеджер.

— И больше в зал не проходили?

— Нет... в зал нет...

— Так, и как перешли к заказу?

— С меня перешли... — оживился Верхушкин.

— Так, у вас что? — Новый капитан поправил причёску и перешёл к допросу парня в спортивном костюме.

— Я убил своего одноклассника, Кинёва Славку, я об этом начал рассказывать, на том ещё следственном эксперименте, сразу после песни... вернее, сразу, как этот поторопил, и мы начали проводить...

— Так...

— ...проводить эксперимент. Я начал говорить и показывать про то, как я Коня...

— Так...

— А! Я говорил, что Конь, это его кличка, — меня тот капитан спросил, — какого коня, а я стал объяснять, что это его кличка... Мы когда на уроках учитель новый приходил, он всегда журнал читал и путал, говорил: «Сегодня домашнее задание рассказывает...» — Верхушкин принял строгий вид, видимо пытаясь изобразить учительскую интонацию и повадки. — Все напрягались, а он так, биологичка особенно, долго так тянула, а потом: «Урок отвечает... Конёв!» И все ржали, и так его и стали называть, Конём... Вот...

Всё-таки и у нового капитана нервы оказались не железными. Он не стал поправлять причёску и прошипел:

— Так, сейчас вы зачем это всё нам рассказываете?

— Нет, ну, как бы вы же попросили, чтобы всё точно... — Верхушкин и вправду хотел помочь новому капитану, ведь он знал, что первый день на новом месте проходит всегда напряжённо. Но капитан не прочувствовал этой интенции убийцы.

— Так, всё точно... но, пожалуйста, поконкретнее, ладно, если не хотите, чтобы я приговор исполнил раньше решения суда по вашему делу! Эта несмешная шутка, надеюсь, вам понятна?!

— Понятна...

— Так, вы убили, вы рассказывали, как вы его убили, давайте...

— Рассказывать?

— Да!

— Ну, я сказал, что Конь начал цеплять меня по поводу автомойки... и я, это...

— По поводу ещё Ольги не забудь! — неожиданно вставил Валя.

— А, да! Там у нас Ольга...

— Что за Ольга, какая Ольга? — Новый капитан окончательно запутался, но на всякий случай решил переспросить.

— Одноклассница наша, сейчас она причёски депутатам делает, мы ещё когда совсем маленькие были, мы со Славкой...

— С каким Славкой? — совсем уже растерялся капитан.

— Да это с тем же, кого я убил!

— Ну, и... — Этим «ну, и...» конечно же новый капитан допустил непоправимую ошибку. Верхушкин понял, что он и его жизнь действительно интересует здесь кого-то. Его глаза засветились, руки затряслись, и Верхушкин нырнул глубоко в своё детство:

— Да, мы с ним за Олькой бегали везде и защищали, мы представляли, играли так, что она прекрасная принцесса, которую хочет заточить в дерево злая колдунья. У нас в школьном дворе росло дерево, огромное, дуб, наверное, вот, а наша классная руководительница, Светлана Юрьевна, мы воображали, что она Гертруда, злая фея Гертруда, и она хочет Ольку заточить в этот дуб, и мы за Олькой бегали везде на прогулках, защищали от всех, в особенности от Светланы Юрьевны, то есть от Гертруды, по-нашему!.. Потом, а, и там даже подрались из-за неё, ну, это уже постарше когда были, вернее, даже я подрался, и уже так реально мне стали морду набивать, а Славка за меня вступился и так там этих отметелил, он меня вообще всегда выручал в таких ситуациях...

Капитан предпринял последнюю попытку сохранить рассудок и закричал:

— Так, я вас прошу, давайте конкретнее, как вы его убили, что вы тогда стали говорить или показывать, давайте по делу, а, в конце концов! Как вы его убили?!

— Так, ну, Славка пошёл к стойке, давай, иди...

Верхушкин подтолкнул Валю. Валя вскочил и пошёл к стойке. Японка с судьбой, паря в своих волшебных сабо, обогнала Валю и встала за стойку. Верхушкин дождался этой иллюстрации и продолжил:

— Он к ней подошёл, что-то сказал, я достал пистолет...

— Что, он просто пошёл к вам спиной, и вы его... — уточнил капитан.

— Да нет, — мы же поссорились до этого, он ко мне прицепился и даже к Ольге...

— Всё! — вовремя спохватился капитан. — Всё понятно, поссорились, он пошёл, и вы?..

— Я же ему и сказал идти, я ему сказал, пойдём, выйдем, разберёмся! Он когда только начал идти, я ему в затылок... пару раз... пульнул...

— Показывайте, на каком расстоянии, — закрыв глаза, попросил новый капитан.

— Ну, вот так как-то на таком...

Верхушкин встал из-за стола и отошёл на то же расстояние, как и в момент роковых выстрелов на юбилее выпуска. Другой капитан указал на Валю:

— Так, он правильно стоит?

— Да, мы же уже с ним прогоняли это в прошлый раз...

— Конкретно!.. — рявкнул капитан.

— Да, Конь так стоял, а после выстрелов упал на стойку, а потом на пол скатился... только мы тогда до этого не дошли!

— А до чего вы дошли?

— Мы дошли до «плевы»! — выкрикнула из-за барной стойки японка с судьбой. Почему-то на этих словах менеджер ресторана поёжился и с удивлением, но чисто по-мужски, посмотрел на пожилую японку. Наверное, это был первый раз, когда он так посмотрел на неё.

— До какой плевы? — озвучил внутренний вопрос менеджера капитан.

— До моей, в смысле, что он мне этот, кого пристрелили, сказал «плева...», и его пристрелили, «плева», и погиб, и капитан ваш, тот, который, он сказал, «плева» и тоже погиб...

— Так, стоп, где до плевы находился капитан? — спросил другой капитан.

— За столом! — хором прокричали все участники шоу, указывая на тот стол, за которым теперь сидел другой капитан. Капитан вскочил из-за стола:

— Так... И что он делал?

— Ел рыбу! — пробурчала японка.

— А ещё он кричал... — это уже Верхушкин вставил своё воспоминание о старом капитане. Не умолчал и Сева:

— Он, в принципе, был недоволен общественно-социальной ситуацией... выражал своё недовольство...

— То есть как, он правительство критиковал? — испугался другой капитан.

— Да нет... — Сева подумал и решил не очернять доброе имя бывшего начальника. — Хотя, как бы там, современную адвокатуру, футбол...

— Городскую транспортную систему... — добавила японка кое-что из своей мелодраматической памяти.

— Да просто человек довёлся, на взводе он про всё сказал... — дрожащим голосом произнесла Люда.

Капитан повернулся на Валю и вскинул брови, как бы спрашивая: «Ну а ты что, парень, скажешь?».

— В основном про межпоколенческие проблемы... ел рыбу и полемизировал...

Словосочетание «ел рыбу» Вася воспринял как очередной накат на его кулинарные способности, он снял колпак и полуплача принялся оправдываться по новой:

— Я её приготовил как обычно, то есть, конечно, сорт необычный рыбы, её в Японии вылавливают раз в год, под определённый их праздник, и по определённому обряду и готовят и едят, — это деликатес, и я вполне знаю, как её готовят, и у нас уже был подобный заказ, и всё закончилось вполне хорошо! Я вообще не знал, для кого мы готовим и чем всё это кончится, знал бы — минтай потушил с баклажанами, нипочём бы не отличили от этой хери!..

У капитана начал подёргиваться правый глаз, он отвернулся к стене, не в силах даже закричать на повара, чтобы тот заткнулся. Вася снял колпак, покраснел и заплакал. Вася догадывался, что его как минимум выгонят с работы, а может, даже, и посадят, потому что надо. Ведь даже если ресторан откупится, всё равно надо, чтобы кто-то был наказан. Заплакала и прапорщица, вспомнив невинные утехи с отравленным капитаном. Она уже поняла, что с новым молодым капитаном ей навряд ли удастся заниматься таким же релаксом, — прапорщица уже совсем немолода, а капитан Шнуров был с фантазией, и ему нравились несвежие женщины в форме. Впрочем, в глубине души прапорщица надеялась, что как минимум месяцев через шесть, когда коллеги притрутся друг к другу и когда другому капитану всё опостылет, он, может быть, согласится и на такой вариант. Благодаря этому знанию прапорщица заплакала не навзрыд, а так, по-матерински, украдкой. Пару раз всхлипнула и японка с судьбой, потому что она исполняла в ресторане роль японки с судьбой и ей не помешала бы лишняя тренировка. Не плакал, но сильно нервничал менеджер ресторана. Он рассчитывал, сколько ещё надо будет доплатить, чтобы заведение оставили в покое, и кого нанять на должность Васи, которым, скорее всего, придётся пожертвовать. Не плакали и абсолютно спокойными оставались только Валя, сержант Сева и Верхушкин. Они ждали, когда всё это закончится и можно будет пойти по своим делам, хотя ни у кого из них, кроме Верхушкина, никаких дел сегодня не было.

— Говорят, что всё японское, ну, такое, восточное, расслабляет... — наконец прервал общий плач Валя.

— А оно и расслабляет, тут знаешь сколько народу за день расслабляется, по вечерам вообще сюда так просто не попасть! Только по записи, столик резервировать надо, да!.. И главное, все уже надрочились, палочками, как ложками, едят! Никто вилок не просит!..

Другой капитан поморщился от слов японки и кивнул на её кимоно:

— Скоро, я не удивлюсь, когда в этой простыне по улице ходить разрешат! Понастроили! А своё родное куда, на помойку?! Где блинные, чебуречные где?! Как, если я по-своему, по-национальному расслабиться хочу?! Навязывают нам чужие порядки! А потом удивляются, почему преступность растёт и дети на панели, с наркотиками! Вот если б разрешили, как раньше, — провинился, вставай в круг, — и плетями, и плетями!.. Все национальные традиции позабывали, культуры свои, а!.. Зато Япония на каждом углу...

— О, а чем тебе японцы помешали?! Расслабляться, что ли, помешали или что, я не поняла? Расслабляйся! У нас ведь всё равно по-своему выходит, так же как с рыбой с ихней! И во всём так! Там-то это, как они, как понимают расслабление, — как расслабление, а у нас опять же со своим смыслом, — по-нашему расслабляться — это хоть ты в кимоно, хоть и жрёшь палками, а если кто тебя поддевает — пулю в затылок или палкой в глаз! У нас свои понятия про расслабление, и никто нам ничего другого не навяжет, не внушит, можно не опасаться и всё разрешать! Любую культуру! Зря ты переживаешь!.. Национальная идея нипочём не пострадает!..

Японка ещё хотела сказать что-то в защиту своей нации, но капитан прервал её:

— А, плевать на всё, ладно, так... вроде всё, что надо, сделали...

— Плевать, точно! — воскликнула японка. — Он, наверное, имел в виду... сказал, что плевать, раз «плева...» сказал... плевать, он, может, плевать на всё хотел!..

«Правильно, что сказал...», — подумал про себя другой капитан.

Японка сняла парик и расправила свои слипшиеся русые волосы.

— Только плюнуть-то и не успел... убили... расслабился товарищ школьный!.. }