Кадуцей. Между жизнью и смертью

Глава 12

Дом милый дом.

Погоди, скажете вы, какой дом? Тебя же в больницу вызвали!

Ну да. Вот только когда ты работаешь там по четырнадцать часов и спал на диванчике в ординаторской больше ночей чем у себя в квартире, то волей-неволей больница становится домом.

Наверное поэтому, мы, доктора, и не можем усидеть дома на праздниках или отпусках. Награждая неловкой улыбкой близких нам людей и, стыдливо шепчем: «Мне на работу. Сложного пациента привезли…». А все потому, что мы чувствуем себя гостями в собственном доме. Нам не хватает родного запаха медикаментов, витающего в воздухе, не хватает вечного аврала и заполнения безумного количества бумажек.

Сумасшедшие.

Рыжая с Фунтиком активно переговаривались, краем уха я уловил лишь что-то из: «Соль делает невозможным поиск хэша по уже существующим базам хэш: пароль и всяким радужным таблицам, и поэтому тебе понадобится брутфорсить пароли самостоятельно с учетом известной соли»

Брр. И это на медиков жалуются, что они мол непонятно разговаривают. Хотя…

– Консолидированный компресионно-оскольчастый перелом L2 с последующей ламинэктомией и транспедикулярной фиксацией…

Секунд на десять в салоне авто наступила тишина.

– Какого трансопедика там фиксируют?

– Фиксировать я буду умников, трещащих на том, о чем я не имею ни малейшего представления.

– Хотя бы о том, что неплохо настроить какой-то алгоритм поиска, по ключевым словам, или попытаться поискать упоминания об АльТерре. Терра – латинское слово да и я слабо верю, что это случайное совпадение. Так же неплохо было прогнать по словарям остальные. Экскулис или Эксулис тоже царапает мне мозг чем-то знакомым. Может где-то встречалось в обсуждениях форума или что-то похожее.

– Мифы и легенды тоже стоит проверить. Нужно понять откуда Белла появилась. Параллельный это мир, будущее, прошлое, другой конец галактики и прочее. – Подала голос Настя.

– А это-то зачем? – уныло спросил Фантик доставая ноутбук.

– Затем, что знание истории позволит тебе увидеть корень возможной проблемы. – ответил я за девушку. – Это как со сбором анамнеза у пациента. Если он пришел к тебе с кашлем и говорит, что уже двадцать лет работает в шахте, то ты не выпишешь ему мукалтин, а отправишь делать ренген ОГК[30], потому что девять из десяти у него не обычная простуда.

– А мне что делать мой генерал? – с долей усмешки произнесла Рыжая.

– Осторожно ехать и быть красивой. Еще вопросы?

– Шовинист, тиран и узурпатор, – буркнула Рыжая.

А я тем временем задумался. Для чего мы, собственно, ищем Беллу?

Если сначала, помощь ей была смешана с корыстными целями, то после того, как она сбежала по большей части, играли свою роль эмоции. Злость и страх. Злость на то, что мной воспользовались и чуть не убили. Страх, потому что пришло истинное понимание ситуации.

Фантик поехал с нами, потому что это возможность прикоснутся к чему-то фантастическому, к чему-то недоступному обычному человеку. Да и сама история чем-то напоминает сюжет приключенческой книги.

Но увы, это не книга, где главные герои борются за добро и правду, в обязательном порядке побеждая плохишей. Это жизнь. Кто даст гарантию, что влезая во все это никто из нас не пострадает? Её ведь искали или даже ищут. Кто? Да много кто. Начиная от нашего правительства и заканчивая врагами из АльТерры.

Белла ведь разговаривала практически на чистом русском, не удивлялась практически ничему, хотя было видно, что некоторые вещи она видела в первый раз. Как было с интернетом.

А значит откуда-то информация шла, пускай и дозированно, но она была. Это нельзя объяснить меж мировым переходом с последующим вкладыванием языкового пакета в сознание путешественника. Нет. Я не удивлюсь, если узнаю, что между мирами давно налажено сотрудничество и идет некий обмен кадрами или чем-то еще.

И сразу же возникает логичный вопрос: «А что будет с нами?»

Конечно, Насте и Толику никто не поверит начни они кричать о попаданцах, но мне со своими не до конца освоенными способностями куда деваться? Лечить всех как делал это один из иудеев с Назарета. Не хотелось бы закончить как он.

Лечить только избранных, на кого укажут дядьки с толстыми портфелями? Ммм, как-то не по душе.

Пропасть где-то в глубинах НИИ. Чтобы меня разобрали по кусочкам пытаясь понять, что во мне изменилось? Или же я просто лишний, незареестрированный целитель? И тогда меня проще грохнуть, чтобы не лез куда не просят и не разрушал возможную монополию рынка услуг?

Сложно. Сложно еще тем, что я волей-неволей втянул своих друзей в это и теперь слабо представляю, что делать.

Но самым логичным вариантом будет первое время скрываться и продолжать искать Беллу. Заманчиво, конечно, рассказать все Дракону или тому же Громову, но тогда я ставлю себя в крайне зависимое от них положение. Хотя странно, что Громов еще не попытался узнать больше о Белле. Неужели потерял хватку? Или я прав, и подобная инициатива контролируется на высшем уровне? Еще выше, чем сидит Дракон? Бред. Или нет?

– Рыжик. Ты ведь не говорила еще со своим отцом?

– Ммм… Я думала об этом. Это бы решило много проблем сразу, но ты же знаешь, как мы друг к другу относимся. Да и попросить помощи я всегда успею.

Ну да. Хотя «знаю» это слишком громкое слово. Скорее имел «счастье» наблюдать за тем булькающим котлом неразрешенных конфликтов между вечно занятым отцом одиночкой и немного разбалованной и импульсивной единственной дочерью.

Значит за рыжую я могу быть спокоен. А Фантика лучше посадить где-нить удаленно, чтобы в случае чего он смог бы быстренько свалить. Я далеко не эксперт в его области, но если человек умеет искать информацию, значит он как минимум представляет как эту информацию исказить и уничтожить.

«Чёрт. Еще бы решить проблему со своими способностями».

Так-то я уже немного приспособился к этому состоянию ощущения тела и необходимости контролировать его, но остается множество насущных и не очень вопросов. И первый из них: «А что будет если я усну? Или потеряю сознание? Контроль развалится, и я умру? Или сработает подсознание как в случае с Беллой?»

И экспериментировать страшно, я ведь еще не научился контролировать мелкую моторику и мимику, со стороны напоминая немного дерганного припадочного.

Вопросы, вопросы, вопросы.

– Уважаемые пассажиры, мы пребываем в конечный пункт назначения. – слегка в нос начала вещать рыжая, выруливая к шлагбауму на въезде в территорию больницы. – Просьба не забывать свои личные вещи, а также поблагодарить очаровательного водителя за безопасную и удобную поездку. В ином же случае вы рискуете получить каблуком между глаз…

– А ничего что мы с Фантиком через служебный вход идем?

– Бахилы есть и вы со мной. По-хорошему еще верхнюю одежду оставить бы в гардеробе, но мы там долго не задержимся. Посажу вас в кабинете посидите десяток минут.

– А я думала, что зайду поздороваться с Дмитрием Романовичем…

– Посмотрим. Может и пообщаетесь. Юрец привет. – это я кивнул стоящему на крыльце знакомому хирургу. – Что, пациенты залюбили и на сигаретку потянуло?

– Да по-всякому. – Юра явно хотел что-то добавить, но сдержался. Он вообще преображался стоит в поле зрения показаться красивой девушке. – И как зовут этот чудной красоты цветок, что посетит сию обитель скорби?

– Смотри Юра, Лизка девушка горячая, и чтобы не пришлось тебе потом самому посещать Лобное место.

– Тьфу на тебя Серега с этими шуточками. Иди уже куда шел.

В целом мы могли бы зайти с парадного и подняться на лифте, но третий этаж не стоит того. Да и если честно тот лифт ломается по пять раз на дню и застревать в нем не самая лучшая идея. А грузовым пользоваться плохая идея, может влететь от Зинаиды Павловны.

Так что ножками раз два и уже второй этаж. Хм, что там за шум? Знакомый голос.

«Ты блин понимаешь, что по вашей вине ребенку срочно нужна операция? Что значит нет денег? Найди, убей, укради! Ты мужик или где?!»

– О, Гадючку кто-то выбесил. Вот это новость. А ну ка, за мной. – командую я, тяня дверь на себя.

Ну да, так и есть. Слева и справа детское хирургическое отделение. И возле лестницы и дверей лифта стоит высокая молодая женщина в хирургическом костюме и отчитывает ссутулившегося и что-то виновато бормочущего парня, что возрастом и поведением напоминал вчерашнего школьника.

– Гадючка? – шепотом интересуется у меня Настя, но Вика её услышала. Зыркнула в её сторону и пригвоздив своими темными глазищами мечтающего сбежать парня, отпустила его.

– Так-с, мне плевать, где ты это достанешь, но, чтобы завтра медикаменты были. Понял меня?

– Да…

– Свободен.

Парень неловко протиснулся, между нами, к лестнице и практически бегом начал спускаться.

– Ну и? А вы тут чего шастаете? – Девушка хирург подошла уже к нам.

– Гадюкой её называют, потому что она крайне ядовитая и любит на всех шипеть, но зело полезная тварюшка, – игнорирую начальственный тон хирурга и отвечаю на вопрос Насти.

– Пфф. Умник тут нашелся. Что-то без халата я тебя не узнала. Или ты подработку нашел воспитателем деток и теперь экскурсии по отделениям водишь? Верхнюю одежду снял! Ты в больницу пришел или в пивной ларек? – это она уже вздрогнувшему Фантику.

– Дать шоколадку от вредности? Или бутылкой вина по башке? – Вот не люблю я такие наезды. Сам, когда злой, то на людей кидаюсь, но Вика иногда перегибает палку.

– Эту злую тетку зовут Виктория Александровна. Она практикующий детский хирург. А это…

– Это – выделив слово, перебила меня девушка, – меня не интересует. Ты по делу пришел или уже уходишь?

– Прикольно. Если я тыкну в тебя пальцем, ты лопнешь или сдуешься?

– А если я этот палец сломаю?

– Ломай. – дернув плечом, я протянул руку. – Если тебе полегчает, и ты перестанешь вести себя как законченная стерва, то валяй. Ну?

– Ладно… Живи. – буркнула Вика, чуть отводя взгляд.

– Чем тебя так допекли, что ты на друзей кидаться вздумала?

– Да так… Просто бесит, что некоторым родителям еще самим нужно повзрослеть, прежде чем детей заводить.

– Это тот школьник? И что он сделал?

– Да так. По мелочам. Подмешивал водку в смесь для малыша, чтобы тот крепче спал…

– Эмм… Серьезно? – рыжая была, мягко говоря, удивлена от услышанного.

– Угу. Мамаше нужно сессию закрыть или что-то в этом роде, вот он и остался с мелким на месяц. Ну и в его тупую башку закралась гениальная идея усыплять таким образом спиногрыза.

– Оу. Судя по тому, как ты на него орала, требуется операция?

– Да. Блин как же я устала… – Вика как-то сникла, пробуждая желание оберегать и защищать. Но вместо этого я лишь легонько толкнул её в плечо и сказал:

– Там Юрец внизу тоскует и скучает. Уверен он такую очаровательную девушку сумел бы развлечь.

– Да ну тебя. И его тоже нафиг.

– Конечно. Пошли покажешь историю болезни. Любопытно посмотреть на мелкого. Подождете пару минут?

– Мы же собирались к Дмитрию Романовычу зайти… – недовольно произнесла рыжая.

И её понять можно. Шли по одному делу, а сейчас я оставляю их одних и ухожу с другой девушкой. А уж Вика выглядит на все сто. Черные волосы, темные глаза, стройная фигура что только подчеркивается зеленым хиркостюмом. За ней пол больницы мужиков бегают, только она всех отшивает. Даже я в свое время пытался ухаживать, но к счастью, некую черту не перешел, и мы остались хорошими друзьями. В отличии от многих других.

Хирургия вообще патриархальная область и девушке там достаточно тяжело работать. Нужно быть не просто хорошим хирургом. Нужно быть лучшим из тех 90 % мужчин, которые ведут операции. Да, предубеждения были, есть, и будут, что не женское это дело резать людей. Ведь нужно уметь закрываться от эмоций и не привязываться к пациентам эмоционально иначе высок риск допустить ошибку и попросту перегореть, и сломаться. Но Вика сильная личность и она пока что справлялась.

– Извини. Я быстро. – чуть виновато улыбнулся я Насте и кивнув Фунтику.

– Ты хоть халат накинь, а то, кто знает, что ты мог принести с улицы, – буркнула Вика, когда мы шагали по коридору.

– Да и вы глядишь ты как-то… Не заболел случайно? – добавила она.

– Нет, просто устал. Вроде отпуск, а покой нам только снится.

– Понимаю. Саму однажды подняли в три ночи с криками, что все умирают. Я как дура помчалась в оперблок, а там премедикацию не готовились сделать.

– Земля им пухом. – вздохнул я.

Девушка прыснула от смеха, но моментально вернула выражение лица в прежнюю снисходительно-заносчивую маску.

– Здравствуйте. – Войдя в палату я кивнув поднявшейся мамочке, что своим юным видом могла бы претендовать на звание если не моей дочери, так младшей сестры точно. – Как самочувствие?

– Здравствуйте… Температура чуть спала, Коля вроде уснул…

– Малыша Николаем зовут? Я осмотрю его с вашего позволения. Не то чтобы я сомневался в диагнозе Виктории Александровны, но мне хочется самому оценить сложность ситуации.

– Да, конечно. – чуть потеряно произнесла девушка.

– Но по поводу самочувствия я интересовался вашим. Устали, перенервничали? – спросил я поправляя наброшенный на плечи халат. Видок у меня, конечно, подозрительный, но и мамочка сейчас будет не рационально мыслить.

Руки я обработал перед тем, как получить халат, так что аккуратно положил на выпирающий живот малыша.

Ну да. Желтушный, явная температура, дышит тяжеловато. Печень явно увеличенная. На вид ему месяцев семь-восемь.

– Анализы уже есть? – спросил я у Вики.

– Да. Общий билирубин, АЛТ, АСТ повышены, протромбиновый индекс снижен.

– Лейкоциты?

– Слегка повышены. Тест на иммуноглобулины M и G отрицательный. Это не инфекция. Завтра результаты скрининг тест обещают.

– Покажешь? Пожалуйста. – попросил я Вику.

– Ладно, сейчас вернусь.

– Так что, – повернул я голову к мамочке, – Как вы? Еда у вас есть?

Мне нужно хоть немного её отвлечь, чтобы я смог воспользоваться своими новообретенными способностями для дополнительной диагностики. Так то, мне клиническая картина и так ясна, но, как всегда, говорил в подобных случаях мой бывший куратор по интернатуре: «Если можешь сделать лишний анализ и тебе за это ничего не будет, так почему бы не сделать?»

Но вылечить на несколько секунд малыша, к сожалению, я бы точно не смог.

Молодая мама лишь махнула рукой.

Я прикрыл глаза и «подключился» к малышу. Интересное ощущение. Чувствуется что печень на последнем издыхании. Нет, в принципе её можно было бы вылечить, но где брать условный строительный материал для регенерации клеток. К тому же, похоже родители что-то недоговаривают. За месяц алкоголь не смог бы повредить печени ребенка. Нет, повреждения были бы, но не такие…

– Хм. Давайте кое-что уточним. Как вас зовут?

– Катя…

– Сергей Александрович – представился я. – Вот что Катя. Давай поиграем с тобой в «угадайку». Это очень интересная игра, где я высказываю свои догадки, а ты киваешь «да» или «нет».

Девушка слегка вытаращилась на меня пытаясь понять шучу я или нет.

– Ты и твой муж – студенты. Впрочем, это и ежику понятно. Но я не вижу здесь толпы кудахтающих родственников, из чего делаю вывод, что твои или твоего мужа родители не одобряли ваши отношения. Возможно, они даже не знают, что у тебя есть ребенок. Я ведь прав?

Не дожидаясь кивка девушки, я продолжил:

– А знаешь, что самое интересное? Тебе ведь почти плевать на малыша, – девушка попыталась возразить, но я жестом её прервал, – потому что ты любишь мужа. Настолько сильно, что плевать хотела на родителей и их мнение. Настолько сильно, что смешивала грудное молоко с алкоголем, чтобы ребенок больше спал и не раздражал твоего ненаглядного. А сейчас ты испугана и твой атрофированный материнский инстинкт борется с тем, чтобы просто сбежать отсюда и тебя пугает одна лишь мысль, что твой мужчина окажется трусом и сбежит от проблем…

Девушка плакала молча. Просто стояла передо мной и слезы катились у нее по щекам. Потом она тихим голосом заговорила, всхлипывая:

– Миша сирота. Беспризорник. Мы познакомились во дворе и начали общаться. Мама была против наших встреч и даже отправила меня в другой город учится… А я поступила на заочку и мы расписались в ЗАГСе и начали жить вместе. Он хороший, правда!

– Я понимаю. Тебя и твоего молодого человека. Но ребенок не должен был страдать. Он ведь появился потому, что ты хотела удержать Мишу покрепче? Ребенком?

Я гладил макушку содрогающейся от рыданий девушки, что прижималась ко мне в попытках заглушить терзающую её боль и рвущийся наружу крик и думал о своем. Зачем мне это надо? Зачем я влезаю в человеческие сердца и вскрываю болезненный нарыв их душ?

– Но знаешь, – дождавшись, когда она немного затихнет, продолжил – Даже если он не вернется. Даже если он сбежит, у тебя останется он. – Я кивнул в сторону кроватки. – В нем частичка тебя и твоего любимого. Береги его.

– Вы правда считаете, что он сбежит?

Я вздохнул.

– Это знает только он. И я надеюсь, что у него так же найдется человек, который напомнит ему о той частичке души, вложенной в это маленькое и хрупкое тельце.

Мы помолчали.

– Спасибо.

– Поспи. Операцию планируют завтра провести?

– Угу.

– Вот и не изматывай себя. Лучше просто верь. Все будет хорошо.

– Обещаете?

– Обещаю…

Я аккуратно высвободился из объятий молодой матери и кивнул на выход стоявшей неподалёку Вике.

– Хм… Это было сильно. Даже у меня сердце дрогнуло.

Я лишь горько улыбнулся.

– Ты действительно считаешь, что…

– Ребенок умрет.

– Что, прости?

– Ребенок умрет. Помимо печени у него врожденный дефект межжелудочковой перегородки и энцефалопатия. Откажись от операции.

– Но как? Погоди… бред же… – Вика потеряно стояла возле выхода из отделения и тупо пялилась на меня.

– Это не бред, а правда. Можешь проверить сама, УЗИ, ЭКГ, энцефалограмму. Давай. Это ничего не изменит – ребенок попросту умрет, а ты просто продлишь ему агонию.

– Да как ты можешь… – девушка неверяще на меня смотрела, а потом резко оскалилась, – А знаешь что? Пошел ты! Иди на хрен со своей правдой, понял! Он выживет. Он выживет всем назло и в первую очередь такому мудаку как ты! Вон!

– У тебя есть мой номер, и я буду готов тебя выслушать. – сказал я на прощание, протягивая ей халат.

В спину мне полетел отборный мат.

– У вас там что-то случилось? – поинтересовалась Рыжая.

– Да так… Просто она совершает ту же ошибку что и я. Впрочем все мы однажды её совершаем.

– А ребёнок? – влез Фунтик, но неожиданно смутился. – Ну, это… Интересно же…

– Ребёнок умрет. – вздохнул я.

– Как? – практически хором воскликнули они. – А как же, ну, твои способности? Разве ты не можешь спасти малыша?

– Могу. А зачем?

Настя переглянулась с Фунтиком.

– Потому что ты можешь?

– Насть. Как ты думаешь, сколько в больницу за сутки поступает пациентов?

– Эммм… Сотня?

– Больше. Намного больше. – вздохнул я. – Понимаешь я при всем желании не смогу спасти всех. Останься я тут, исцеляй я людей двадцать четыре часа и семь дней в неделю, я не смогу спасти всех.

Ведь в городе не одна больница, а в стране не один город. И каждую минуту толпы людей будут кричать, требуя моего внимания и проклинать меня, потому что я им не помог. Но не потому, что я не хотел им помочь, а потому что я физически неспособен это сделать.

– Но это неправильно… наверное… я не знаю.

– Да. Это неправильно. И это распространенная ошибка молодых докторов. Но это та ошибка, что позволит переосмыслить доктору жизнь и стать более черствым – просто чтобы выжить. Иначе она сломает его, и он погибнет…