Кадуцей. Между жизнью и смертью

Глава 19

Где находится душа человека?

Романтики скажут, что, конечно же, в сердце. Циники парируют логическим доводом того, наличие разума и сознания, это лучшее доказательство того, что душа находится в головном мозге.

Вспомнил, как один из моих коллег шутил на эту тему, говоря: «Душа человека находится между мочевым пузырём и прямой кишкой. Сходил в туалет, и сразу же на душе полегчало…»

Вообще, если устраивать философский диспут на эту тему, то на ум сразу приходит тот факт, что когда мама переживает за своих детей – говорят, что у неё «сердце болит». Но в тоже время, когда ты сам чувствуешь надвигающиеся неприятности – вспоминают «пятую точку».

Забавно, что беспокойство о других или общее «метание духа» мы отожествляем с важнейшим органом в груди, а эгоистичные подвижки с органами пониже… Как и вдвойне весело смотреть на символ сердца, который в век электронного общения, различных смайликов, эмодзи и прочих забавных картинок, предстаёт перед нами в образе перевёрнутой попы…

Символизм или просыпающийся цинизм? Хммм…

К чему все эти размышления спросите вы? Да просто разговор с Фунтиком не шёл из головы. Вот, вроде и сердце болит за Рыжика, но и пятая точка не даёт покоя… Вот что это значит? Поди разберись.

Единственное, что я знаю точно и как правильно поступать в этой и подобных ситуациях, это просто начать что-то делать. «Шевелить зудящим органом», как говорил мне зав. отделением реанимации. Тогда и зуд пройдёт, и польза будет. Страшно? Кровь у пациента так и хлыщет и даже не думает останавливаться? Боишься, что он умрёт? Просто делай свою работу, а рефлексировать – втирая в кожу сопельки, будешь потом.

Вот и я вместо того, чтобы нарезать круги по кабинету и сжигая десятки тысяч нервных клеток[37] размышлениями на тему: «Этот пухляш, мне явно что-то недоговаривает!» просто взял и пошёл к пациентам. Работу ведь делать-то надо. Хоть я и в отпуске.

К Дракону я так и не дозвонился. Вне зоны доступа к сети. И это, откровенно говоря, плохо – Вика уже ищет родственников малыша, а я все никак с начальством переговорить не могу.

Но мне есть ещё чем заняться, а именно навестить своего Неваляшку и зайти к Громову. Да и в целом, стоит аккуратно походить по отделениям и посмотреть, кому я могу помочь с восстановлением, не привлекая к своей персоне излишнего внимания.

Итак, Владимир Владимирович Сталеваров. 52 года, заслуженный мастер спорта в лёгкой атлетике. Сухой, подвижный старичок, любящий травить байки и рассказывать похабные анекдоты – смущая медсестричек. Особенно молоденьких. О таких говорят – живчик, или шило в заднице.

Вот это «шило», мы и прозвали Неваляшкой. Исключительно за слабоумие и отвагу. А также за потрясающую упёртость и настырность в игнорировании врачебных предписаний.

Говоришь ему раз пять, что нужно соблюдать постельный режим, как минимум пару суток, а он, спустя пятнадцать минут ползёт в сторону окошка, потому что ему, видите ли «дует».

Понять его конечно можно, ведь когда ты, всю жизнь носишься как угорелый, после инфаркта сложно сказать себе «стоп, лежи смирно и ходи медленно с частыми перерывами, контролируя собственное самочувствие».

Очнулся в реанимации он ещё вчера в обед, так что уже успел всех условно достать о том, что ему, оказывается, морально тяжело находится в этом царстве порока и разврата. При чем, жалуясь, он активно подмигивал сиделке, которая заливалась краской от его слов.

Чуть позже, с крайне хитрым выражением лица и заговорщицки моргая, он признался мне, что эта «извращелка», все это время насиловала его мозг в особо страшной форме на тему здоровья. Она даже предлагала ему вступить в секту «пьющих коралловую воду гомеопетиков» и поклоняющихся Солнцу, но последнее я не совсем понял. Но посоветовал ему бояться не солнцепоклонников, а силоземельщиков. Ведь солнце солнцем, а огурец в жо… кхм. Короче, приятный во всех отношениях мужик, в отличие от своих родственников, цедящих свои «пожелания» не размыкая губ.

Неваляшке я помог. Заодно и потренировался в своих способностях на скорость диагностики и лечения. А что ещё остаётся делать? Не говорить же: «Лежите смирно, сейчас я буду держать вас за руку и править вам чакры, ровнять карму и открывать канал с Космосом!»

А так… Проверка фонендоскопом дыхания и сердцебиения совмещалось с полной диагностикой тела и точечным лечением сердечной мышцы. Ведь, как оказалось, воздействовать на конкретный орган я мог из любой точки тела пациента. Хоть за правую пятку его держи, это не помешает мне ощущать и взаимодействовать с его сердцем. Разве что, как сказал бы Фунтик: «Пинг немного высоковат», то есть некая микрозадержка в отклике чужого тела все же была. Хоть как по мне, совершенно некритична.

Так что, мне в основном, было тяжелей всего не выпадать из общего ритма естественных движений и не застывать как истукан во время проводимого «обследования».

Кстати забавно, но этот балагур и весельчак имел повышенную реакцию гипофиз-адреналовой системы, а точнее высокий уровень кортизола, АКТГ и кортиколиберина. Если по-простому, то у дедугана, должна была развиться эндогенная депрессия или как минимум психоз. Хотя его «одержимость» тем, что лежать ему нельзя, а нужно бегать, прыгать и заниматься спортом, скорей всего и является такой вот специфической реакцией на повышенный уровень гормонов стресса, который я определил, сравнивая с «эталоном» то есть ощущениями от своего тела. Несовершенно, с кучей нюансов, но как экспресс-метод определения отклонения по норме, вполне сойдёт

Почему же я назвал гормональный дисбаланс забавным? Дело в том, что человек, который по всем гормональным показателям должен валяться депрессивным овощем на койке и ныть на тему, что мы все умрём, а он в обязательную, первую очередь – находит в себе силы шутить и балагурить, не срываясь на чужих и не закрываясь от близких людей.

Так что Деда с большой буквы, я подлечил, заодно шутки ради, немного улучшил секрецию тестостерона, который, кстати, у него и так был довольно высоким, для его-то возраста. Ох, чувствую услышу я ещё историю «обращении сиделки на истинный путь ЗОШа».

Что дед помрёт или словит повторный инфаркт во время процесса «обращения», я не переживал, так как за полчаса трындежа с ним, успел перемерять ему и давление, и пульс, и дыхание, так же пропальпировать живот, грудь, лимфатические узлы и даже коленные суставы перенёсшие с добрый десяток операций вследствие травм профессионального спортсмена. Короче, развлекался как мог, ещё и пациента от скуки избавил. Все же классно, когда ты никуда не спешишь и можешь просто побеседовать с ним к вашему обоюдному удовольствию. Увы, норма рабочего времени, выделяемого на одного пациента, составляет около пятнадцати-двадцати минут. Хотя интернов и ординаторов, вообще натаскивают на восемь-десять. Что за время спросите вы? Нуу, это то период, за которое доктор должен успеть собрать анамнез, установить диагноз, назначить лечение и заполнить соответствующую документацию. Для чего это делается? Чтобы успеть принять как можно больше пациентов. Логично. Конечно, больному приятно, когда врач уделяет ему много внимания, суетится вокруг него и спрашивает обо всем на свете. У некоторых бабушек, это даже один из критериев «хорошеести дохтура», мол, выслушал подробную историю её жизни – значит молодец, а если ещё и прокапал её – так вообще, гений от медицины, затмевающий самого Гиппократа.

Управился за 5 минут ведя диалог исключительно на тему болезни и её лечения, не давая при этом пересказать последние сплетни по палате и похвастаться тем, что Манька, ейная внучка уже совсем-совсем взрослая стала? Ну, какой-то он холодный и циничный. Плохой, наверное. Хотя, учитывая, что у таких бабушек, сопутствующим диагнозом идёт цереброглоссум[38] и СДВГ[39], то ничего удивительного в такого вот рода оценках нет.

Так что расставались мы друг с другом почти лучшими друзьями.

Дед – тем, что после получения анализов, его переведут обратно в стационар.

Я – тем, что он уже не составит проблем в плане выздоровления. Разве что захочет пробежать марафон в больнице. Но кто же его отпустит, с таким-то кораллнутым цербером в виде частной сиделки…

Так что на очереди был ещё один важный пациент, к которому я и направился. А точнее сразу же на выходе из палаты Сталеварова, был пойман и взят в оборот Лидией Ивановной – женой Громова.

Уххх… Как все же меняется человек, когда болеет и когда выздоравливает. Та, умудрённая женщина, что бесстрашно и с долей философской обречённости смотрела в глаза смерти, сейчас, когда полностью оправилась от исцеления проведённой Беллой, носилась гиперактивным и крайне суетливым электровеником попутно вынося мозг всем окружающим и треща словно профессиональный репер на сцене, принявший хорошую дозу запрещённых веществ, сильно ускоряющих восприятие…

За десять минут одностороннего общения, меня просто завалили сплошным потоком информации, о том, что Сашеньке назначили, а что нет, а где я был, а почему вашего номера нет в телефоне мужа, ну и остальные бесконечные «а что, а где, а почему?» Господи, да даже Рыжик, в свои лучшие моменты ужаленной в одно место, не была настолько двинутой в искусстве взбалтывать мозги своему собеседнику…

Но я все же смог сотворить маленькое чудо и вежливо спровадить искренне переживающую за своего мужа, женщину, что несмотря на гиперактивность, все же не потеряла присутствие здравого смысла, не став кричать на все отделение, чтобы срочно, в эту же секунду, сюда привели какую-то беловолосую девушку по имени Белла, и в итоге, оставшись в тишине двухместной палаты, я, собственно, смог приступить к диагностике пациента. Переломы и ушибы, были самой малой частью этой проблемы. Обломки костей уже сопоставили и зафиксировали, так что мне оставалось только активировать побольше остеобластов – особых клеток, что формируют новую костную ткань на месте слома, замещая фиброзную ткань на месте соединения обломков кости. Замещать мягкую ткань соединения обломками, полноценной костной тканью я не спешил, хотя и мог, по сути, ограничившись только убранным отёком мягких тканей и предварительной «сцепкой» мест переломов. Естественно, встать и побежать как ни в чём не бывало, Громов не сможет, но уже сейчас результат был примерно таким, словно он тут уже лежит месяца два. Прикольно.

Основная же проблема была в субдуральной гематоме, давящей на участок головного мозга, из-за которой, собственно, пациента и ввели в медикаментозную кому. На днях, ему должны сделать операцию, чтобы вывести излишек крови, а также предотвратить возникновение и развитие асептической инфекции. Ведь если кровяной сгусток воспалится, то для Громова, все станет очень и очень плохо. И у меня есть, по сути, два выхода, как ему помочь. Как по учебнику или полагаясь на свои силы.

В первом варианте, мне всего лишь нужно сделать трепанацию, то есть, отверстие в черепе Громова, и как-то заставить вытечь излишек жидкости, которая образуется после расщепления сгустка, а после закрыть полученное лишнее отверстие.

Другими словами, повторить все то, что собираются провернуть с ним нейрохирурги. Конечно, с кучей своих нюансов, но общую суть, я думаю, описал верно.

Второй способ – поинтересней. Нужно попытаться удалить гематому частично использовав её как материал для лечения и вывести излишнюю жидкость не наружу, а вовнутрь, то есть внутри черепа нужно вырастить новые кровеносные сосуды, что послужат условными насосами, которые смоют лишнюю гадость.

Но проблема такого способа – сопротивление организма. Он же старался, изолировал травмированный участок, а я тут буду прокладывать, куда не положено сосуды, сбрасывая туда продукты распада.

Но выбор для меня вполне очевиден, поэтому вторым способом я и занялся. Может был бы у меня в наличии хирургический аспиратор, или по-простому отсосник, я бы попробовал провернуть классическое оперативное вмешательство. Благо растворить, а потом нарастить избранный участок кости и оболочек было бы не самым сложным делом в отличие от предстоящей микрооперации.

Субъективно, время тянулось очень медленно. Было крайне сложно ориентироваться на ощущения растущих капилляров. Точнее, не просто растущих, а растущих в правильном, двухстороннем направлении друг ко другу.

В целом, случай Громова достаточно уникален. Обычно травматическая субдуралка, чаще всего возникает у молодёжи, но не у сорок-плюс мужика. Правда и смертность после них гораздо выше, так как сама травма приходится ближе к мозгу и сильно зависит от степени повреждения сосудов. Так что не знаю, называть его везунчиком или нет. Хотяяя, учитывая, что я все же присоединил капилляры к краям полумесяца, включив тем самым область гематомы в активное кровообращение, Громову все же повезло. Особенно после того, как расщепляемый мной тромб, начал по частям «вымываться» из раны.

Фуууух. Теперь осталось уговорить лечащего врача повременить с операцией и понаблюдать «естественное» уменьшение размера более чем в половину размера гематомы. Хотя нужно будет не забыть убрать из концов полумесяца лишние сосудики, ведь если травмируются уже они, то осложнение будет гарантировано.

Разогнувшись, я убрал руки от висков Громова. Я уже говорил, что разницы в том, где я касаюсь пациента, никакой в принципе нет – хотя надо проверить как дела обстоят, когда пациент, одет в какой-нить толстый пуховик, но мне было крайне важно чтобы операция прошла успешно, а значит, все мелочи должны учитываться. Тут и так, вся спина и все что ниже промокло от напряжения… Но я доволен. Все что смог на данном этапе, не слишком раскрывая свои возможности – я сделал. Слухи, конечно, пойдут, но медицина и без меня знает немало уникальных случаев, что противоречат врачебной логике, главное не переходить ту черту, где лечащий врач говорит: «Хм, интересно» до той, где доктор чешет затылок, бормоча под нос: «Какого хрена?!»

Бросив взгляд на часы, я довольно хмыкнул. Восемь минут. Восемь, мать его минут, заняла достаточно по своей сути операция, что в реальности длилась бы от трёх и выше часов. И это я не учитываю тот факт, что такое оперативное вмешательство не мой профиль, то есть я не нейрохирург и ранее не имел опыта в подобном… Короче, О-ХРЕ-НЕ-ТЬ. Помню, вроде говорил, что за такую способность хирурги, не задумываясь, отдали бы левую руку, но нет… За подобную возможность они будут готовы убивать людей пачками.

Поэтому я правильно делаю, что скрываю подобные возможности, а не с улыбкой на лице, шагаю в ближайший исследовательский центр, жертвуя собой во имя науки.

Эгоистично? Безусловно. Соответствует ли это тем примерам науки, что я знаю, когда учёный жертвовал своё тело во имя проводимых исследований? Никак нет. Может я плохой врач, но как-то я не готов умирать во имя науки и человечества… Жертвовать во имя чего-то абстрактного, в отличие от реального, всегда было выше моего понимания. Так, например, я бы отдал все и даже больше за благополучие родных и близких мне людей, а вот на счёт остальных – не знаю. Честно не знаю.

А как поступили бы Вы, на моем-то месте? Молчите? Угу… Сам знаю, что это крайне сложный вопрос, где нет правильного ответа. Точнее любой ответ будет одновременно правильным и неправильным.

Но вернёмся к нашим баранам, точнее пациентам. Точнее к пациентке – соседке по палате Громова. Все равно в палате я один, Лидия Ивановна ещё не вернулась, а я вроде как обещал себе больше уделять внимание тем, кому могу безопасно помочь. Да и, честно признаюсь, успех с Громовым меня немного окрылил. Так что вдох-выдох и вперёд Сереженька, к новым свершениям! Итак, передо мной женщина, выглядит лет на тридцать-сорок, тощая, без сознания. Судя по небрежно наброшенной простынке с выглядывающими из-под неё дренажными трубками – явно недавно перенесла операцию на брюшной полости. Подхожу поближе, приподнимая кусок ткани. Угу. Любуюсь результатом работы хирургов. Живот пациентки практически полностью прикрыт плёнкой и выступающими марлевыми тампонами. Принюхиваюсь – гнилью не пахнет, это хорошо. В прочем, было бы обратное, она скорей всего лежала бы в другой палате. Хотя интересно, почему оставили открытый доступ к брюшине, неужели все настолько было плохо, что оставили возможность для регулярной лапароскопии и общей санации?

Смотрю дальше, пока, не применяя свои способности. Доктор всегда должен совершенствоваться и учиться, а значит и мне, после получения подобного чита, не стоит забрасывать обычные методы диагностики. Итак, пациентка вся в ссадинах и желтушных пятнах синяков. Нижние конечности скорей всего обожжены. Просто, слишком характеры коричневые пятна на влажных повязках прикрывающей ноги. Кидаю взгляд на прикроватный столик. Да. Знакомая здоровенная бутылочка йодопирона. Значит ожог скорей всего второй, максимум три-А степени. То есть, выздоровеет, никуда не денется. Да и на эпиляции долгое время будет экономить, это при условии, конечно, что возможный перитонит её не прикончит раньше. Или образовавшиеся кишечные спайки. Или… ай ладно – давайте все же будем оптимистами. Зато, она точно не сможет есть после шести вечера! По крайней мере, ближайшие месяца три, если не больше.

Ну ладно, пошутили, и хватит. Аккуратно хватаюсь за ледяные пальцы женщины, прислушиваясь к её организму. Ооо, у неё ещё и трещины в парочке рёбер были, лёгкое раздражение дыхательных путей, ушиб головного мозга и травма позвоночника. Мило. Это, не считая ощущения, разорванного в парочке мест кишечника и повреждённой печени.

Но сердце стучит ровно, явно нацеленное бороться до конца. Да и дышит неплохо. Дрыхнет, словно на курорте… Суровая тётенька. Встречал я подобных пациентов… Вот вроде бы смотришь на него, ну прям вылитый посетитель обители Михалыча, нашего патологоанатома, но поди ты, организм как сумасшедший, упрямо не хочет сдаваться.

Так-с, пора бы и делом заняться, все же, непонятно, когда нагрянет эта седовласая женщина-пчела и не начнёт по новой жужжать о Сашеньке…

Печень пациентке поправить было проще всего. Офигенный орган на самом деле. Вот спросите себя, сколько вы знаете функций её работы? Пять? Десять? Отлично! А теперь задайте тот же вопрос, знакомому доктору, попросив его перечислить известные ему функции человеческой печени. Не ошибусь, если в среднем, он назовёт от десяти до двадцати. И это крутой результат на самом деле. А знаете, сколько функций реально делает этот молчаливый трудоголик нашего организма? Около пятисот Неплохо, правда?

Кстати, почему молчаливый? Да потому что печень не имеет нервных окончаний и когда ей хреново, она даже подать сигнал глупому хозяину не может. Вот так вот. Постой, а как же боль в правом подреберье и прочие милые ощущения, спросите вы. Все вот эти передаваемые поколениями секретные кунг-фу приёмы заслуженных дворовых мастеров, с этим их сакраментальным «раз-два-три по почкам, раз-два-три по печени. Потерпи браток, мы тебя подлечим?»

Ооо, это как раз работа желчного пузыря. Он и отвечает за всю феерию ваших ощущений, когда вражеский кулак прилетает вам бочину. Но печень ни-ни. Как я говорил ранее – офигенный орган. Печень, она как дежурный врач на Новый Год. Умеет все и работает в любом состоянии. Даже если ей отхречанить половину, а вторую залить спиртягой – все равно регенерирует. Если, конечно, организм проживёт достаточно долго при таком-то работничке.

В общем, клетки печени пациентки, как мне казалось, принялись делиться и размножаться под моим чутким наблюдением, с радостью и удовольствием, ведь в кои-то веки нашёлся хоть кто-то, кто понимает их душевную боль и реальные проблемы.

А на очереди был позвоночник и ребра. Ну, тут все просто. Особенно с рёбрами – уже накатанная схема. С позвоночником сложнее, но тут в принципе частично мой профиль, так что управился без труда. Всего-то надо было убрать разрыв фиброзного кольца и ликвидировать начинающийся стеноз спинномозгового канала, а после… Ай, ладно. Рыжая всегда глаза закатывает, когда я начинаю ей объяснять, что происходит с нашей хребтиной, когда она восстанавливается. Меня тогда не заткнуть и даже слово не вставить…

Сложнее всего было с кишечником. Нет, срастить его было не проблема. Головную боль причиняла возможная бактериальная инфекция внутри. Вот как мне прикажешь различать, кому морду бить, в смысле как апоптозом[40], а после аутолизом[41] бактерий заниматься? М?

Чтобы было проще понять глубину проблемы, представьте кучку сахара весом в пару-тройку килограмм, сверху которой добавили полкило кристалликов каменной соли, а затем всё тщательно перемешали. И теперь, мне нужно найти и изъять всю соль из получившейся смеси. Да, блин, Золушка, сортирующая крупу, нервно курит в сторонке от подобной задачки. А все потому, что бактерий в нашем кишечнике наберётся под два-три килограмма нашего веса. Прикольно, правда? Микроскопическая, невидимая глазу орава клеток, что легко может вогнать в глубокую депрессию девушку, ступившую на тернистый и тёмный путь измерения собственного веса…

Конечно, антибиотики и санация, то есть очищение раны, своё дело сделали, и реально живых микроорганизмов было мало. Вот только, это ощущалось словно к вышеупомянутой кучке сахара и соли, щедро добавили грязной воды. И вроде как «кучка» уменьшилась, но вот грязь-то, зараза, осталась. Так ведь и организм старается, загоняя белые клетки иммунитета в очаги инфекции, где они благополучно умирают смертью храбрых…

Плюсом было то, что я легко ощущал клетки органов и мне не грозило перепутать бактерии микрофлоры кишечника с клетками собственно кишок.

Минус был в том, что организм сам по себе истощён, а значит у него крайне ограниченный запас ресурсов, делиться которым со мной он явно не спешил. Я и так, чуть ранее довольно нагло расщеплял селезёнку и частично печень, чтобы получить питательные элементы и подлатать повреждённые органы, но этого все равно было крайне мало. И да, забавно, что расщепление клеток печени, повторно шли на восстановление печени, но это как раз-таки одна из фишек, а точнее функций печени – создавать и хранить энергетические запасы на случай непредвиденного кризиса… Вот я и проводил беспощадное «раскулачивание» части органов, во имя социалистического будущ… Эммм… короче, во имя общего блага и всего хорошего, чем нас может порадовать здоровый и крепкий организм.

Как итог, лечение я не закончил. Наученный относительно горьким опытом лечения мелкого пациента Вики, я понял, что не нужно до конца изводить организм, особенно если нет подпитки и условных стройматериалов извне. В целом, залить бы сюда питательного раствора литров пять, и я бы эту пациентку поставил бы на ноги минут за тридцать. Но и ладно, все равно я ей состояние стабилизировал, а значит, в ближайшее время она точно не помрёт Надо только как-то намекнуть её лечащему врачу, что не помешает увеличить ей дозировку парентерального питания и дело будет в шляпе. Интересно же!

Выдохнув, я открыл глаза, возвращаясь в реальный мир. Все же, проводить настолько тонкие манипуляции с чужим телом изрядно выматывает. И тем сильнее стало для меня сюрпризом, столкнутся с прищуренным взглядом очнувшейся пациентки. Твою мать! Фиалковые глаза рассматривали меня с подозрительностью и какой-то… ненавистью? Что происходит???!!! Я попытался высвободить свою руку, разрывая контакт… Но тупо не смог. Все тело, словно задеревенело, разом потеряв чувствительность. Какого хера? Ты что творишь, коза дранная, я ведь помочь тебе пытался!

Именно это я хотел сказать этой придурошной, но увы, из губ сорвалось только тихое шипение…

Оказывается, я уже вполне себе привык к ощущению контроля собственного тела, и тем неприятней было мне ощущать возникающие очаги чужого вмешательства. Это словно вам отдавили конечность, и вы начинаете ощущать, словно ваша рука вам не принадлежит, вместо этого, там словно поселилась, хренова туча злобных муравьёв, что устраивают спринтерский забег по конечности.

Я пытался вернуть контроль, и у меня это вроде как даже получалось. Ровно до того момента, когда один «муравейник» не исчезал, чтобы появится в совершенно другом. Это было, словно пытаться поймать воду из бегущего ручья. Руки мокрые, во все стороны летят куча брызг, но ты больше сделать ничего не можешь. Мерзкое, на самом деле чувство, к которому примешивалась изрядная доля страха от осознания собственной беспомощности.

Да блин, я даже не мог толком заговорить. Только шипеть, хрипеть и булькать. А когда я, помимо своей воли шагнул поближе к больничной койке – я разозлился. Хотя уместней было бы сказать, что слетел с катушек от злости, выплеснув её в уже проверенном на Вике способе – стимуляции барорецепторов сонной артерии, чтобы вырубить эту паскуду.

Но… не получилось. Твою медь! В смысле получилось, вот только глаза женщины, с этим, раздражающим меня в последнее время фиолетовым оттенком, вместо того чтобы послушно закатиться вверх в бессознательном рефлексе, лишь недовольно прищурились. И мне стало реально плохо. Сначала, эта халда попыталась остановить моё сердце, а после, когда я отвлёкся, в наглую попробовала перехватить контроль над дыхательным центром в продолговатом мозге, чтобы заблокировать мне возможность дышать. И это, на секундочку, продолжая удерживать мои мышцы в гипертонусе, не позволяя даже сдвинуться на миллиметр от этой грымзы куда подальше, наоборот, я даже наклонился поближе к ней.

«Сволочь. Тварь, да ты вконец охренела!»

Мысленно рыкнул я, отбросив всю возможную жалость к ней и начав бить, так сказать, по площадям.

Говорят, что мы не используем наш мозг на все сто процентов. Мол, проводились исследования, где было чётко видно, что активность нейронов является хаотической и занимала лишь десять-двенадцать процентов от общего количества нервных клеток.

Так вот – это неправда. Дело в том, что наши эмоции, мысли и действия, привязаны к определённым участкам головного мозга и невозможно задействовать их все одновременно. Но это актуально лишь для обычного человека. Я же, буквально рухнул в океан ощущений передаваемых от сотни миллиардов чужих нервных клеток – чуть не сбрендил. Слишком много информации. Но в то же время, с мстительной радостью почувствовал себя слоном в посудной лавке, наполненной драгоценным фарфором. Чувствуя призрачную и нарастающую боль в собственных висках, я успел отдать один-единственный «приказ» чужим нейронам – сгенерировать максимальный импульс…

В себя я пришёл уткнувшимся в больничную койку.

«Йод твою мать…»

Минута-другая отдыха, и я все же нахожу в себе силы подняться на ноги и бросить взгляд на мою… оппонентку? Жутко болела голова, десятки тысяч маленьких молоточков барабанили изнутри мою черепушку, но я все же дотянулся до этой психованной дуры, что хотела меня убить и проверил её состояние.

Пресвятые бахилы! Это все, на что меня хватило, чтобы выразить своё отношение к последующим ощущениям. Я едва не выжег ей мозги.

Сколько миллионов нейтронов я активировал? Сто? Двести? Больше? Знаю точно, что не все, но я примерно представляю, что она чувствовала в момент активации.

Одновременный, всепоглощающий спектр из различных эмоций, будь то грусть, веселье, ярость, воодушевление, горе и похоть. Все вместе. К испытываемой буре эмоций добавлялись слуховые и зрительные галлюцинации, абсолютно неотличимые от реальности, ведь воздействие зацепило и зрительную и слуховую кору головного мозга. Жееесть. Почему-то я был абсолютно уверен, что обычный человек был бы мёртв, но она… Эта сумасшедшая, что, не разобравшись, напала на меня, была просто в очень глубоком нокауте.

Я вытер выступивший на лбу пот. Рука немного дрожала.

«Слабость, головная боль, головокружение и головная боль. Гипогликемия? Значит, надо поднять уровень сахара в крови…» хорошая мысль аккуратно постучалась в тормозивший разум, и я прекратив заниматься чепухой, начал приводить свой охреневший организм в порядок, который на удивление неохотно отзывался на моё управление. Я по-прежнему без проблем чувствовал его потребности и процессы, протекающие внутри него, но влиять на них… После таких попыток, внутрь черепа, словно раскалённую иглу втыкали. Хотя как по мне, никакого основания для подобной симптоматики не было.

Неужели есть какой-то предел в применении моих способностей? Надо срочно приводить себя в порядок. Сколько там времени прошло? В общем уже больше получаса, мля. Фунтик вроде говорил, что приедет примерно через час-полтора, а я сейчас тут фигней маюсь.

Так-с, плохо, что я нормально не позавтракал, но к счастью, пустой желудок и почти пустой кишечник не являются проблемой для организма, в обеспечении энергией нерадивого хозяина. Ведь существует, теперь уже мой самый любимый орган – печень!

Блин, если бы в мире существовали супергерои, я бы голосовал за человека-печень! Хм, надо Фунтику идею подкинуть…

Эммм? Что? В смысле?!

Морщась от медленной нарастающей боли, я ни хрена не понимал. Запас гликогена – полисахарида, накапливаемого печенью и служащего энергетическим запасом для нашего тела – был пуст. Почти сто грамм, чуть больше двух тысяч килокалорий просто испарились.

Конечно, оставался ещё жировой запас, так что я не помру здесь и сейчас, но… Ладно, потом буду разбираться. Тянусь ко второму, резервному депо гликогена – мышцам и начинаю его высвобождать, стараясь побыстрее доставить его в печень, для преобразования его в глюкозу.

Почему мышцы, а не жир? Потому что преобразование жира, происходит намного медленней, а мне сейчас не нужно терять и секунды, потому что в палату седым вихрем, ворвалась женщина-пчела, в сопровождении смутно знакомого доктора.

– Как там Сашенька? Все хорошо? Я верю, что все будет хорошо! – заворковала женщина, всего мельком бросив на меня взгляд, принявшись, суетится вокруг лежащего Громова. Все же повезло ему с женой. – А было бы ещё лучше, если бы вы отдали историю болезни моего мужа Серёже!

И капелька стервозности в голосе, достаётся вошедшему следом за ней доктору, на что тот, только разводит руками и с лёгкой усталостью и безграничным терпением в голосе, отвечает:

– Лидия Ивановна, я не могу отдавать документ в чужие руки. Хотите сделать копию, пишите запрос на её получение…

– Что? Вы о чем? – как могу, искреннее удивляюсь, хотя сам же намекал ей, что мне сильно помогло бы в осмотре пациента, возможность посмотреть историю болезни. – А зачем нам история болезни, если лечащий врач перед нами?

– Я думала… – недоуменно начинает Лидия, но я спешу её прервать.

– Может, вы не так меня поняли? Мне будет достаточно выслушать мнение…

– Виктор Николаевич. – Правильно понимая мою заминку, произносит брюнет с проседью на висках. Аналогично представляюсь и жму протянутую руку. В мозг впивается раскалённая игла, зато я теперь знаю, что у него язва желудка и камешек в левой почке.

– Все нормально? – спрашивает он, очевидно замечая мелькнувшую на мгновенье гримасу боли на моем лице. Какой внимательный.

– Бессонная ночка выдалась, да и позавтракать не успел, – чуть виновато улыбаясь, развожу руками.

– Это да. Но вы все же не пренебрегайте питанием, пока молодой – здоровье не шибко ценится, но вот потом…

– Увы, не все пациенты полезны для здоровья, – снова улыбаюсь.

– Это да. Так вы, Сергей Александрович, знакомы с Александром Сергеевичем? И что хотели узнать? Сами понимаете, дать вам историю болезни для ознакомления я не могу, не положено.

Какой правильный. Хотя в принципе, он прав – историю болезни может получить лишь сам пациент или его законный представитель. Но в реальности, все намного проще и в целом, ознакомиться с врачебным документом вполне можно, без бумажной волокиты.

– Да. С хорошим человеком сложно не познакомится. На счёт истории… Мне будет достаточно знать, что сейчас пациент стабилен, – полувопросительно говорю я, и Виктор утвердительно кивает, – а также узнать, когда у него назначена операция.

– Планово – через два часа, – пожимает плечами лечащий врач.

Вот блин. Я думал, что хотя бы во второй половине дня. За это время Громов можно было аккуратно Лидии намекнуть, об ещё одной диагностике. Чёрт, придётся действовать более топорно, хотя этот Витёк, меня, честно говоря, раздражает.

– КТ, МРТ конечно же делали? – спрашиваю.

– Естественно. Сделали МРТ, результат в истории болезни…

«Угу, только посылку я вам не отдам – у вас документов нет…»

– Ммм, ясно. А кто из ренгенологов делал снимок?

– Малышев, по-моему. А что, есть разница?

– Оооо, хороший специалист всегда на вес золота. А уж если сделать дополнительное обследование, чтобы уточнить диагноз и тем самым помочь хирургам…

– Что? Вы не все обследования провели?! – тут же реагирует жена Громова и в её голосе появляются нехорошие нотки чем-то напоминающие лязг оружейного металла.

– Что вы, Лидия Ивановна, не беспокойтесь. Томографию мы проведёт непосредственно перед операцией, чтобы получить самые крайние и наиболее точные результаты… – тут же реагирует лечащий врач, косясь недовольной рожей в мою сторону. Но меня такой чепухой не проймёшь.

– Не этот, как его… Малышев? – требовательно уточняет Лидия.

– Ммм… Хорошо. Я узнаю, возможно ли, чтобы другой специалист провёл процедуру, но право слово, это лишнее. У нас тут работают очень хорошие доктора…

– Нам не нужны хорошие доктора. Моему мужу – нужны самые лучшие.

– Да, конечно.

А милая старушка умеет быть стервозной командиршей. Прям чувствуется, чья это жена. Не дай Бог, конечно, перейти ей дорогу, сожрет и не поморщится. Зато я теперь уверен на все сто процентов, что обследование действительно проведут.

Вообще, по правде, этот Витёк, снова прав – Громову не нужно повторное обследование, а даже наоборот, в некотором смысле оно вредное и оперирующему хирургу точно хватит для проведения операции прошлого снимка. Но дело в том, что вред от излучения томографа менее вреден, чем от зря проведённой операции…

Хотя взгляд, которым меня наградил этот брюнетистый хрыч, явно говорил об обратном и у меня в больнице появился очередной недруг. Да и плевать, я не купюра в сто баксов, чтобы всем нравиться. Правда он явно меня запомнил и когда вскроется тот факт, что гематома резко уменьшилась, это его разозлит ещё больше. Сам такой – злюсь, когда кто-то оказывается прав, а я – нет.

– Если мы разобрались с этим вопросом – значит, я пойду. Мне ещё кучу бумажек нужно заполнить. Вам, Лидия Ивановна, я обещаю – все будет хорошо. Оставайтесь возле мужа, общайтесь с ним и поддерживайте его. Не смотрите что он без сознания, уверен, что Виктор Сергеевич при желании может рассказать множество случаев из своей практики, когда пациент выходил из комы и помнил все происходящее…

– Да. – Коротко кивает мужик с кислой рожей, подтверждая сказанное.

Ты смотри, какая обиженная неженка.

– Спасибо Серёженька! Что мы без тебя делали! Конечно, я с ним посижу и прослежу за всем. Пожалуйста, отдохни. Ты же вроде в отпуске, а все равно работаешь… – женщина по-матерински меня приобняла.

– Покой нам только снится, – подмигиваю. – Но я почти ничего не сделал. Тут вам нужно благодарить Виктора Сергеевича, я просто уверен, что он приложил максимум усилий в постановке диагноза и проводимого лечения…

Киваю в сторону нахохлившейся неженки, мне ведь надо прояснить ещё один вопрос и будет намного лучше, чтобы он перестал изображать старого, поймавшего несварение сыча.

– Но вам, Лидия Ивановна, я настоятельно рекомендую, оставаться в палате. Посмотрите, какая красавица тут рядом лежит! Куда-то уйдёте и бац, Александр Сергеевич своего не упустит!

Женщина рассмеялась, правда, предварительно кинув сканирующий взгляд в сторону предполагаемой соперницы. Очевидно посчитав, что лежащее там бревно никакую конкуренцию не выдерживает, она все равно потрясла кулачком.

– Вот пускай сначала встанет, а потом уж разберёмся, кому-там бац или не бац положен!

– Обязательно, – улыбаюсь. – Так все же, Виктор Сергеевич, что за пациентка? Она мне кажется смутно знакомой…

– Ммм… Привезли пару дней назад. Взрыв газа в частном доме. Куча трупов и она единственная выжившая…

Лидия чисто по-женски ахнула, сразу по-новому посмотрев в сторону этой психованной. Женщины…

– И никто из знакомых и родственников не объявился?

– Увы. Но если она вам кажется смутно знакомой, вам стоит связаться с участковым, для опознания…

– Обязательно. Но сами понимаете, что «кажется» и «знаю», это немного разные вещи… – кляня себя длинный язык и любопытство, попытался отмазаться я. К счастью, Обиженка не стал настаивать, хотя его взгляд мне откровенно не понравился. Слишком он был… оценивающим?

Твою медь. Чтоб у тебя парафимоз развился, хрен ушастый. Неужели я облажался, и не нужно было даже смотреть в её сторону?

Попрощавшись и ещё раз, пообещав Лидии, крепко держать кулаки за её мужа, я пошёл на выход. Хотелось жрать, спать, болела голова, и настроение было ни к чёрту – перед мысленным взором, застыло выражение морды этого Витька.

Прокручивая наш разговор в голове, я не удержавшись – хмыкнул, а настояние на пару пунктов скакнуло вверх. Вот не зря меня Рыжая утренним Токсиком зовёт, я же нехило так Обиженку подставил, сказав, что он приложил максимум усилий в диагностике…

Спустя пятнадцать минут после ухода Сергея. Отделение реанимации. Некий телефонный звонок.

– Здоров Михалыч.

– И тебе не кашлять.

– Не могу с Коноваловым связаться. Можешь по базе пробить одного докторишку? Кто таков, где родился, за что привлекался, ну и так далее.

– Что-то произошло?

– Да нет. Просто не люблю, когда на горизонте внезапно объявляется какой-то левый хмырь, что как оказывается, водит близкое знакомство с четой Громовых.

– И что тут такого? У Громова много знакомых докторов. Как-никак больная жена, все дела.

– Этот какой-то уж слишком знакомый.

– Брось. Ты просто дурью маешься.

– Да? А если я скажу, что он интересовался Объектом? И назвал её, цитирую: «смутно знакомой»?

На другом конце линии связи, послышалось тяжёлое сопение.

– Твою мать, Сыч, какого хрена?!

– Вот и ты мне ответь, Михалыч.

– Скидывай все, что тебе известно. Потом перешлю данные на почту.

– Спасибо.

– До связи.

Послышались короткие гудки обрыва соединения.

Окрестности первой городской больницы. Командир спецназа Анатолий Шевцов.

– Гроза–1, Туману. Докладываю – прибыли на место, согласно расписанию. Занимаем позиции. Расчётное время, семь минут.

– Туман, Грозе–1. Принято. Гроза–1, слушай отдельный приказ. На время операции вам выделили дополнительное оборудование. Задействуйте его. Потом доклад.

– Гроза-1, Туману. Принял. Перехожу в режим радиомолчания.

– Ни пуха, Гроза–1.

Рация зашипела и затихла. Мужчина в тёмной форме спецназовца, тихо произнёс:

– К чёрту, Михалыч, к чёрту.

Окрестности первой городской больницы. Анатолий Кабанов, он же Фунтик.

Конго оказался разумным мужиком, и доехали мы без приключений.

– Кхм… мы на месте. – произнёс он и чуть вздрогнул, когда Белла положила свою ладошку ему на плечо. – Пожалуйста. Я могу помочь с транспортировкой пострадавшей, меня тут, в некотором смысле, хорошо знают…

А я наконец-то вспомнил, почему он казался мне таким знакомым.

– Точно! Вы же работаете тут главврачом! Блин, как же вас звали-то… Серёга как-то говорил, но я забыл…

– Главврач?

– Это что-то типа начальника. Я занимаюсь организацией труда работающих тут докторов и обеспечением материально-технической составляющей… – криво улыбнулся Конго.

– А также организацией преступной группировки, куда, чисто случайно, входит содержание пленников в подвалах с их последующими пытками? – яда в голосе беловолосой с гарантией хватило бы для уничтожения маленькой страны третьего мира.

– Да! Но ты думаешь мне это нравиться?! – моментально завелся Конго, – да что ты обо мне знаешь, женщина?! Я не ангел и уж точно не святой. Да, у меня есть куча скелетов в шкафу, но я всегда действовал во благо людей!

– Угу. Я оценила.

– Тебя вообще, надо было убить. – буркнул Конго, – за твой труп, полагалась такая спонсорская поддержка, что хватило бы на парочку аппаратов Киберножа и ещё бы осталось. Меня подвело долбаное любопытство, каким образом щуплая девчонка могла организовывать здоровым быкам остановку сердца…

– Ух ты. Так мне теперь что, благодарить тебя? – если бы слова могли вызывать язвенную болезнь, то Белла успешно освоила тотальное гниение всего ЖКТ.

– Нет. Просто хотел перед смертью сказать, что не считаю себя виноватым. Смерть одного ради остальных, ничтожна. Те аппараты, спасли бы тысячи, десятки тысяч жизней. Хотя теперь, смотря на твои способности, я понимаю, что было бы намного выгодней договориться с тобой. Не знаю точно, что связывает тебя и Сергея, но надеюсь, он не повторит моей ошибки.

Мужчина откинулся на спинку автомобильного кресла, и устало произнёс:

– Все, я закончил. Делай, что хотела.

Я молчал, стараясь не провоцировать лишний раз эту девушку. Я до сих пор её боялся и не мог ничего с этим поделать. Мне оставалась лишь покрепче сжимать руку Насти и надеяться, что наши с ней жизни будут достаточно важным аргументом в разговоре с Сергеем. Почему-то эта девушка, стоило услышать его имя, сразу же смущалась и сбивалась с мысли. Очень хотелось пошутить на эту тему, но… страшно…

Тем временем, Белла снимая руку с плеча Конго, произнесла раздражённо.

– Какой же все же везучий… Коллега.

– А? Так ты не убьёшь меня? И в каком смысле коллега? – в голосе мужчины, сквозило искреннее удивление.

– Неважно. Эй, Фунтик. Связывайся с Сергеем и говори, что мы на месте.

– Хорошо… Может нам поближе подъехать, к входу? Нести у всех на виду Настю как-то будет…

– Нести? Пффф. Вот ещё. Много чести для этой дуры. – С этими словами, девушка хлопнула по коленке Рыжей, и я почувствовал жаркую волну, пробежавшую вдоль позвоночника. – Поднимайся. Приехали.[42]

И Настя, словно живая кукла – открыла глаза.

P.S. Не знаю зачем, но вот вам ещё парочка интересностей:

1) Что собой представляет субдуральная гематома.

2) А вот так, примерно, выглядит пациент с дренированной брюшной полостью и открытым доступом… Под марлей, специальная пленка, чтобы предотвратить прилипание бинтов.