Или оператор плохо стреляет, или очередь упреждающая. В любом случае, надо было отсюда немедленно убираться. А то мы для этого шагохода как мишень в тире. Я запрыгнул на водительское место, убедился, что все хотя бы условно на борту, включил заднюю передачу и ударил по газам. Заехал задом на поле, вывернул до упора руль, понадеявшись, что Гиена догадается перелезть в кузов. А то будет сейчас прямо на борту машины, под прицелом.
Ударила еще одна очередь. Более долгая. Судя по звуку, досталось тканевому тенту на кузове. Зараза, все-таки на поражение бьет, а не просто отгоняет. Я выжал полный газ, чтобы быстрее добраться до небольшого лесочка. Под прикрытием деревьев у нас больше шансов скрыться от пулемета. Главное, доехать туда живыми и целыми. По колесам этот тракторист пока что не попал, к счастью.
— Почему он в нас стреляет?! — теперь Стас из аристократа на пленэре внезапно стал испуганным мальчишкой. Надо же, в Сибири кто-то ни разу не попадал под обстрел? Хм... Я почему-то думал, что жители этого мира настолько суровы, что каждый ребенок в курсе, что стрельба может начаться внезапно, не расслабляться.
— Не любит гостей, наверное, — процедил я, крепко держа руль. Деревья были ближе. Еще ближе... Быстро бросил взгляд в сторону шагохода. Из него выскочил оператор и сейчас как раз возился с той железякой, что была прицеплена к хвосту. Похоже, собирается в погоню. Хреновое дело. На бездорожье шагоход нас сделает, как стоячих. Я поднажал.
Хреново было еще и то, что я понятия не имел, что тут за дороги. Да блин! Я вообще не думал, что группа встречи будет с пулеметами!
Колея нырнула в тень деревьев и повернула куда-то за кусты. Ладно, надеюсь, эта дорога не из тех, которые внезапно заканчиваются в самый неподходящий момент.
Дорога петляла по не очень густому лесу, иногда почти исчезая под травой, но все-таки продолжалась. Я выжимал из шишиги максимум, пытаясь за ревом мотора услышать грозное бряцанье шагохода. Не получалось, конечно.
Впрочем, если бы я его услышал, это означало бы, что он уже прямо за спиной. На самом деле, надо было что-то решать уже. Пока было время.
Я выбрал подходящую прогалину, в которую смог пролезть шишигой, и свернул с дороги. Проломился через какие-то кусты, заехал в заросли подальше и заглушил мотор. Такая себе маскировка, но насколько я помню шагоход, там боковой обзор не очень, и есть шанс, что он просто в азарте погони не заметит, что тут следы колес...
Да уж, такая себе надежда.
Я выпихнул наружу Стаса и выскочил из машина сам. Гиена уже стоял на земле, на шее — дробовик. Натаха как раз выскакивала из кузова.
— Держи! — она бросила мне дробовик тоже.
— Стас, быстро ныряй в какие-нибудь кусты и не отсвечивай! — скомандовал я. — Молчи вообще, что бы тут ни происходило. В крайнем случае, вернешься домой пешком, тут не очень далеко, до вечера дойдешь.
— А вы? — спросил он беспомощно.
— Потом разберемся! — я легонько подтолкнул его в сторону от дороги. Он послушно зашагал в кусты. Было видно, что ноги у него несколько... деревянные.
— Если он нас не заметит, молчим и не отсвечиваем, — сказал я вполголоса, прислушиваясь к звукам. — Рассыпались!
Гиена нырнул в маленький распадок и скрылся за замшелым пнем. Натаха подпрыгнула, ухватилась за нижнюю ветку раскидистого дерева и как кошка вскарабкалась под прикрытие кроны. Я вернулся по нашим следам, чтобы, пока громовая поступь шагоходы где-то далеко, хоть немного привести ветки кустов в порядок и сделать вид, что мы здесь не проезжали.
«Ну такая себе маскировка», — подумал я, торопливо ныряя в кусты, когда от гулкого «бумммм! Буммм!» уже дрожала земля. Шагоход, больше всего похожий на избушку на курьих ножках с хвостом Змея Горыныча, бодро пронесся мимо меня по дороге на самом полном ходу.
Уф. Отлегло. Не заметил нас тракторист.
Честно говоря, дурацких вопросов на тему «а почему он по нам стреляет?!» у меня как раз не возникло. Шагоход — это вообще штука довольно редкая. И если информация о том, что какие-то там селяне сиволапые заполучили себе полноценную боевую машину докатится до всяческих сильных мира сего, то владеть этой машиной им останется считанные дни.
А как сделать, чтобы инфа не просочилась? Правильно! Отстреливать любопытствующих на подходе. Логика та еще, конечно, но я уже с такой сталкивался.
Нет человека — нет проблемы. Вот и сейчас этот пахарь погнался за нами, убежденный, что он в танке, и ни хрена мы ему сделать не сможем. И он, кстати, в чем-то прав. Дробовик для этой дуры, даже ржавой и тысячу раз ремонтированной, что спинку почесать. Чтобы его расколупать, нужно немножко хотя бы подумать... Привязка к местности, там...
Тут звук удаляющихся шагов сменился натужным скрипом, лязгом, а потом чудовищным грохотом, будто что-то большое, тяжелое, металлическое и с множеством углов катится по очень крутому склону.
— Похоже, он куда-то упал? — сказала Натаха, свешиваясь с дерева.
— И довольно глубоко, — я выбрался из кустов и отряхнул штаны. — Пойдем глянем осторожненько. Гиена! Оставайтесь пока рядом с машиной, мы быстро.
Мы с Натахой вышли на дорогу и держа на всякий случай дробовики наготове потопали по дороге. Через метров примерно сто дорога круто поворачивала направо, а в стене деревьев зиял пролом.
— Ого! — я остановился на краю обрыва и окинул взглядом невероятных размеров котлован. — Это же какой-то Гранд-Каньон, не меньше! Я что-то не слышал, что под Томском есть такие места...
— Карьер старый, похоже, — сказала Натаха, ткнув пальцем на ровные полосы на противоположном склоне. — Похоже на следы роторного экскаватора. Только почти незаметно уже.
— А что тут могли добывать? — спросил я, заглядывая за край. Далеко в глубине, настолько глубоко, что отсюда казалось, что железная «избушка» размером со спичечный коробок, грудой бесполезного металла валялся шагоход.
— Не знаю даже, — Натаха пожала плечами. — Дело явно до баниции было, края все заросли.
— Надо же, какой невнимательный селянин попался, — я прикинул, как можно спуститься вниз. В принципе, задача не самая сложная. Чуть правее была вполне целая дорога, по которой можно было даже на шишиге проехать, чтобы пешком не тащиться.
— Идиот, точно, — кивнула Натаха. — Но вообще-то таких полно. Живут всю жизнь, дальше своего двора нос не высовывая.
— Ну вот он вышел из своей зоны комфорта, и что получилось? — я хохотнул. — Давай вернемся и попробуем туда проехать. Вдруг он выжил в своей консервной банке.
— После такого падения? — Натаха с сомнением смерила взглядом высоту склона.
— Если был пристегнутым, то мог и пережить, — я пожал плечами. — Более того, он может выбраться и рвануть в деревню. Сообщать, что чужаки на территории. А вдруг у них не один шагоход?
Этот довод на Натаху сработал, и мы бодро пошагали обратно. Пока шли, я краем глаза поглядывал на свою боевую подругу. Меня так и подмывало спросить, что там у нее с сербом-мародером, но я сдерживался. Во-первых, ее личная жизнь — не моего ума дело. А во-вторых, я не был уверен, что хочу точно знать ответ.
Мы вернулись к машине, и я коротко обрисовал ситуацию. Стас уже выглядел получше, приободрился, на щеки вернулся румянец. Но было заметно, что он уже немного жалеет, что увязался за нами в эту экспедицию.
Спуститься в карьер оказалось очень легко. Дорога была очень старая, но все еще неплохо сохранилась. И рассчитана она была, похоже, на механизмы раз в шесть побольше нашей шишиги.
Вовремя мы! Как раз когда я подрулил к месту крушения шагохода, селянин уже практически выбрался из его покореженного брюха.
— Ну-ка стоять, руки вверх! — Гиена выскочил из кузова, едва машина остановилась. И для убедительности наставил на «пахаря» ствол дробовика. — Руки вверх поднял, срань! Погоню он тут устроил, вша навозная! Какое колено тебе прострелить первым?
— Да ладно тебе, Гиена, — почти ласковым тоном сказал я. — Что ты юношу пугаешь?
На парня было жалко смотреть. Во всех смыслах. Судя по диким глазам и следам рвоты на рубахе, ему нехило так стрясло кукушку. На правом плече рубаха была разодрана, на коже — длинная кровавая рана. Похоже, ремнем безопасности разхреначило. Скорее всего, ключица тоже сломана. Штаны мокрые. Ну тут даже нет вопросов, от чего. Я бы тоже обоссался, если бы с такого склона навернулся.
А парень молодой совсем, усы только пробились, пушок такой над верхней губой виднеется. Волосы белые, почти как у старых людей, но все-таки скорее обычного, человеческого цвета. Просто блондин, выгоревший до белизны на солнце. На курносом носу — россыпь веснушек.
Раздался натужный ржавый скрежет. Уцелевшая лапа шагохода согнулась и разогнулась. Потом беспомощно заскребла по земле. «Так трогательно, почти до слез, — подумал я. — Беспомощная боевая машинка поломалась...»
— Руки поднял, мозгляк! — снова прикрикнул Гиена. — Пальцы чтобы ровненько, ннну? Попробуешь сложить какую-нибудь фигу, я тебе живо яйца отстрелю!
Ах да... Раз управляет шагоходом, значит магические способности. А раз магические способности, значит нужно очень внимательно следить за его руками... Молодец, Гиена!
— Как тебя зовут, парень? — спросил я. Гораздо более дружелюбным тоном спросил я.
— Осип, — прошептал он, стрельнув глазами в сторону Натахи. Которая стояла, привалившись плечом к борту шишиги и тоже ненавязчиво держала его на прицеле.
— Ты чего стрелял-то, Осип батькович? — я встал рядом с Гиеной, чтобы на контрасте выглядеть хорошим парнем.
— Чужаки вы, — предсказуемо ответил он. — Чужаков мы не привечаем, нам и так хорошо.
— Подвиг, значит, решил совершить, — я хмыкнул. — И что, часто к вам гости наведываются?
— Раньше часто пытались, — он откашлялся. Голос его заметно дрожал, но держался он все равно лучше Стаса, впервые попавшего под обстрел. — Но мы отвадили.
— А ты смелый, — без улыбки произнес я. — Как тебя угораздило в яму загреметь? Ты же всю жизнь тут живешь, неужели не знал про нее?
— Знал... — парень насупился и отвернулся.
— Руки держать над головой, салага! — прикрикнул Гиена, дернув стволом. Парень поднял руки повыше. Побледнел. Задышал тяжело. Хреново ему.
— Что будем с ним делать теперь? — спросил я. — Отпускать нельзя, он притащит своих селян с дрекольем. Или с чем покруче, раз они на шагоходе тут землю пашут...
— Отпустите... — простонал парень. — Клянусь, никому не скажу!
Тут он согнулся и начал шумно блевать. Ну точно, стряс кукушку. А тут мы еще со своими дробовиками.
— Пристрелить на хрен, — Гиена засмеялся. От его кашляющего смеха Осип побледнел еще больше, если такое было вообще возможно. Хороший человек Гиена. Особенно когда надо произвести плохое впечатление. — Проблевался? Быстро поднял руки вверх обратно!
— Как-то не по-человечески это, — сказал я. — Молодой еще совсем...
— Как из пулемета по нам садить, так взрослый, а как отвечать за это — так молодой? — резонно возразил Гиена.
— Он довольно разговорчивый юноша, — задумчиво проговорил я, подходя ближе к нашему пленнику. — А нам как раз нужен консультант по местным достопримечательностям...
— Отличный консультант! — Гиена заржал так, что если бы здесь мог начаться камнепад, то он непременно бы начался. — Про такую ямищу не знал! Боня, ну зачем нам этот бесполезный хрен? Давай лучше другого кого возьмем. Поумнее, а?
— Не убивайте меня, пожалуйста... — на глаза парня навернулись слезы. Он старательно пытался их сморгнуть, чтобы мы не заметили. Снова раздалось трогательное «шкряб-шкряб» лапой шагохода. Гиена посмотрел на меня. Натаха посмотрела на меня. Только Стас не высовывался из машины. Даже странно. Куда делось его хваленое любопытство? Еще утром он прямо-таки полыхал энтузиазмом.
— Давайте-ка мы его свяжем для начала, — сказал я. — Натаха, найди там в кузове моток веревки, я вроде вчера кидал куда-то несколько.
Натаха закинула дробовик за спину и нырнула под тент.
— Мы еще пожалеем, что его не пристрелили, точно тебе говорю, — заявил Гиена, не опуская пока что дробовика. — Руки держи вверху, дубина белобрысая! Да что ж ты непонятливый-то такой? Все тебе три раза повторять приходится... Ёшкин кот, Боня, ну давай его пристрелим, а?
— Не гони лошадей, Гиена, — сказал я. — Пристрелим, если станет проблемой.
— Короче, я понял, — Гиена сплюнул. — Пока он тебе нож в бочину не всадит, в него не стрелять.
— Короче так, юноша... — я смотрел, как Натаха ловко спутывает его ладони за спиной. Очень тщательно, практически каждый палец обматывая. — Как там тебя... Осип. Мы вообще не собирались ни с кем ссориться. Можно сказать, практически мимо ехали. И пока ты стрелять не начал, были настроены прикупить в вашей деревне чего вкусного и дальше поехать. Но раз уж так вышло, то... В общем, попытаешься сбежать, мы тебя пристрелим. Будешь молчать и вести себя как бесполезный мешок говна, мы тебя тоже пристрелим. Устроишь нам еще какую-нибудь проблему... Ну, надеюсь, ты понял ход моих мыслей?
Осип часто закивал. Из глаз поктились слезы, губы задергались. Было мне его жалко? Хм... ну, в чем-то Гиена был прав. То, что он плохо стреляет из пулемета, это вообще не повод расплываться сахарными соплями и лить слезы над бедным мальчиком. Сам дурак, короче. Поведет себя нормально, может и домой вернется целым и почти невредимым.
— Ваша деревня — это же Белобородово? — спросил я.
— Да, — кинвул Осип.
— Далеко до нее еще? — я отвел ствол дробовика Гиены в сторону, потому что Натаха уже закончила вязать руки. Теперь даже если он очень постарается пошевелить пальцами, у него ничего не выйдет.
— Километра четыре до крайних домов, — ответил Осип.
Нормально. Значит надо подняться из карьера и где-нибудь в этом районе устроить стоянку. Машину замаскировать как следует и все такое...
— А шагоход один у вас был? — спросил я, глядя на все еще шевелящуюся лапу. Такое впечатление, что эта «избушка на курьих ножках» все еще пыталась шагать.
— Шесть, — после небольшой заминки ответил Осип. — Ну, теперь пять... И еще у Прошки ходилка есть, но там уже только ноги остались, броня вся проржавела...
— Шесть?! — Гиена вытаращил глаза. — Шесть боевых шагоходов, да еще и с пулеметами?! Да как вы... Да как такое... Это же армия практически! И что вы с ними делаете?
— Пашем, лес валим, — выдавил из себя Осип. — У «Крыжовника» такие ножи удобные, они сосну в два обхвата враз срезают...
— И откуда же вы взяли этакое богатство? — спросил я, криво усмехнувшись.
— Не знаю, давно они у нас уже, — Осип снова побелел и тяжело задышал. — Сколько себя помню, всегда были.
— Ладно, грузим его в кузов, и поехали наверх, — сказал я. — Поищем подходящее местечко, потом продолжим. Времени у нас резко стало меньше. Этого парня наверняка хватятся и пойдут искать. Так что чем быстрее мы найдем, что искали, тем лучше.
Я сел за руль и посмотрел на Стаса. Вид у него был хмурый и замкнутый.
— Стас, ты чего? — спросил я, заводя мотор.
— Мне стыдно, Богдан, — сказал он, не глядя на меня. — Зассал, как ребенок... Когда выстрелы услышал, думал, что в штаны наложу... Такой позор!
— Ну не наложил же! — я пожал плечами, но на всякий случай принюхиваться не стал. На самом деле, ничего такого особенного в поведении Стаса не было. И стыдного, кстати, тоже. На выстрелы у всех разная реакция бывает. — Нечего стыдиться, правда. У тебя просто нет боевого опыта, откуда ты мог знать, что по нам из пулемета начнут палить?
— Но ты же не испугался! — Стас издал звук, похожий на всхлип.
— Да ладно, я в первый раз под обстрелом еще сильнее тебя зассал, — доверительно сообщил я. — Не бери в голову. Прорвемся!
Я вырулил с широкой карьерной дороги и загнал машину обратно в те же кусты, где мы прятались от шагохода. Заглушил мотор. Теперь надо пешочком вокруг пошляться и поискать место получше. И сделать это следовало до вечера, пока нашего Осипа и его шагохода в деревне не хватились и не отправились искать. Потому что пешие селяне наверняка разглядят след колес, ведущий в кусты.
— Это еще что за странь?! — Гиена схватился за дробовик и прицелился. Из кустов, шевеля металлическими лапами, выбрался механический паук с совершенно неуместной плетеной корзиной на спине.