Каждый мародер желает знать…

Глава 19. Настоящий мародер

— У Сыча дома, говорю, надо пошукать, — сказал он, перегнулся через лавку и сцапал с тарелки блин. — Ценности-то оттуда все вынесли, а бумаги и всякий такой хлам вроде остался.

— Что за Сыч? — переключился я на нового собеседника.

— Да был тут один, да помер недавно, — лысый уселся рядом со мной и поставил локти на стол.

— Да что там у того Сыча... — нахмурился Янис. — Хлам один!

— Кому хлам, а кому и нет, — лицо лысого оскалилось в улыбке. — Верно, мародер?

Янис мялся, но лысый, которого, как выяснилось в процессе разговора, звали Альгис, в целом изложил суть. Сычом прозвали приехавшего в Егорьево лет пятнадцать назад дядьку. Не особенно общительного, поэтому его так и прозвали. Он занял пустовавший долгие годы особнячок, привел его в порядок и занимался там хрен знает чем. А в свободное от этих неизвестных занятий время помогал местным жителям какой-никакой врачебной помощью. За что его и терпели. И даже снабжали едой и не только. Кто он был такой и откуда явился — точно никто не знал. Когда по пьяной лавочке его персону обсуждали, то сходились во мнениях, что приехал он из Империи, потому что неслабо там накосорезил. И его то ли сослали, то ли он успел сам убежать. Скорее второе, потому у него при себе имелся начальный капиталец в виде множества драгоценных безделушек.

Все эти годы, которые он здесь прожил, он придерживался строгого распорядка дня — ровно в полдень он брал свою трость из черного дерева и шел на прогулку. А перед закатом взбирался на Лысый холм и стоял на вершине примерно четверть часа. И когда однажды он на прогулку не вышел, егорьевцы забеспокоились настолько, что через недельку его отсутствия в привычных местах, решились, наконец, забраться в его дом, чтобы узнать, не случилось ли чего. Нашли его за письменным столом, уткнувшимся носом в недописанное письмо.

— Цацки и прочее ценное имущество, ясное дело, прибрали, — Альгис хлопнул ладонями по коленям. — Ну а бумаги и книги... Да мы здесь через одного и читать-то не умеем, так что на что они нам? Ну так как, возьмешь в качестве оплаты за труды, мародер?

— Звучит интересно, — я кивнул. — А далеко до дома-то этого?

— Версты четыре, — лысый пожал плечами.

— Нда, пешком далековато... — хмыкнул я.

— Так ты же вроде на машине приехал, а? — Альгис хитро подмигнул. Хм, он так старательно меня убеждает в том, что надо бы навестить этот дом, что есть подозрение, что у него там есть какой-то свой интерес. С другой стороны, а что это меняет? Если бы они хотели меня пришить, а машину отжать, то сделали бы это уже давно, нафига им со мной вообще носиться? Следовательно...

— Годится, — я кивнул. — Надо только друзей моих еще захватить, а то я их со вчерашнего вечера не видел.

— Тогда чего тянуть? — лысый поднялся и запахнул разъехавшиеся полы халата.

— Альгис... — Физрук бросил на меня быстрый взгляд и прикусил губу. — Прямо в халате поедешь?

— Не ссы, Янис, все кто не ссал, уже прибарахлились у Сыча, — лысый хохотнул. — И ни у кого пока что елда на лбу не выросла. Брешут про этот дом больше, говорю же!

— А если не брешут? — глаз Яниса нервно задергался.

— Больно ты мнительный, — Альгис хлопнул брата по плечу и повернулся ко мне. — Пять минут, мародер!

Лысый вышел. Янис нервно постучал пальцами по краю стола.

— Что-то не так с этим домом? — спросил я.

— Да это как посмотреть... — Янис недовольно поморщился, потом махнул рукой. — Да ладно, пустое. Раз Альгису втемяшилось в голову тебе его дом показать, то пусть. Брешут все, бабкины сказки, не больше.

Очень вовремя мы вернулись, вот что. Как раз в тот момент, когда Гиена почти убедил Натаху и Стаса начать разносить Егорьево с четырех сторон, чтобы им вернули похищенного меня.

— О, а вот и Боня! — Гиена вскочил со стула и раскинул руки, как будто страшно соскучился. — А мы уж думали, что тебя в погребе заперли или вообще уже на куски порезали. Думали, искать пора, а ты и сам явился.

— Хорошего парня так просто на куски не порежешь, — хохотнул я. — Зато я нашел нам работку какую-никакую.

— Настоящую работу, надеюсь? — Натаха иронично приподняла бровь и бросила взгляд в сторону Стаса. — Без всяких побасенок про давно умерших родственников?

— Вот и проверим, — сказал я. — Кстати, знакомьтесь. Это Альгис, он проводит нас в одно место.

— А что делать-то надо будет? — спросил Гиена. — Дробовик заряжать?

Я вопросительно посмотрел на Альгиса.

— Заряженный дробовик всегда лучше незаряженного, — пожал плечами тот. — Хотя стрелять вряд ли придется. Не в кого там стрелять уже.

Дорога действительно была. Точнее, были остатки дороги, когда-то она явно была роскошнее. И даже кое-где обломки фонарных столбов сохранились. А на самом подъезде к дому — расколотые вазоны. Их тоже когда-то явно было больше, но те, которые уцелели, растащили еще лет сто назад, оставили только те, что разбились.

Здоровенная была усадьба когда-то. Только от главного ее здания не осталось практически ничего. Похоже, что когда-то хозяин решил выпендриться и построить сказочный терем целиком из дерева. Размером со средненький дворец. Но у теремов из дерева есть один немаленький такой недостаток — они весело и полностью горят. Если кирпичные и каменные дома после пожара можно восстановить, то на останках деревянных можно разве что шашлыки пожарить.

Сложно сказать, что именно здесь было. Может быть, молнией ударило, может, прежний хозяин неосторожно курил в постели, а может что-то более драматичное, вроде рабоче-крестьянского бунта с раскулачиванием. Дело было и правда давнее, деревья уже на месте пепелища выросли, на прежний вид усадьбы намекали только останки фундамента.

Но кое-что сохранилось. Собственно, тот самый дом Сыча, о котором говорил Альгис, оказался кирпичным флигелем с замысловато декорированным фасадом. Правда, лепнина изрядно обвалилась, так что понять, что за фигуры по замыслу архитектора сию постройку охраняли, было уже довольно сложно. Может морские коньки, может, драконы, а может вообще какие-нибудь славянские витязи в положении лежа.

Я заглушил двигатель и выскочил из шишиги.

— А ну руки вверх! — заорал откуда-то справа и сверху сварливый стариковский голос. — И не букаранить тут, у меня пулемет, живо решето из твоей башки сделаю!

— Михалыч, ну не бзди ты, откуда у тебя пулемет? — захохотал Альгис, бесстрашно выбираясь из машины. — Вылезай давай из своей норы, гости к тебе!

Ветки дерева с левой стороны дома зашевелились, что-то треснуло, зашуршало, и из кустов выпал колоритнейший старикашка — в тельняшке, с длинной седой бородой и повязкой на один глаз. На абсолютно лысом и гладком, как бильярдный шар, черепе непонятно как держался траченный молью картузик модели «первый парень на деревне». Даже цветочек имелся. Что-то вроде искусственной гвоздички. Только от пыли она давно уже перестала быть красной. В принципе, старичок был бы даже вполне обычным, если бы не его рост. Очень уж невысоким он был, с десятилетнего ребенка примерно. Этакая модель революционно настроенного пенсионера в пропорции один к двум.

— Здорово, Альгис, — сказал он вполне мирно. — Чего хотел-то?

— Новости есть какие? — спросил Альгис, потягиваясь и зевая. — Пытался кто еще в дом забраться.

— Да, пацанва какая-то была третьего дня, — микродед уселся на ступеньку крыльца, достал из холщовой сумки на боку кисет и принялся сооружать себе «козью ножку». — Пугнул их, они и порскнули отсюда, как зайцы.

— И больше никто? — спросил Альгис.

— Неа, — дед помотал головой и чиркнул спичкой. Они обменялись сложными каким-то взглядами, как явно давно и хорошо знающие друг друга люди «в теме». Открывать все секреты этого дома нам явно никто не собирался. Впрочем, я и не претендовал.

— Ну так что, можно осмотреться-то? — спросил я. — Или надо пропуск сначала получить?

— Какой еще пропуск, мародер? — Альгис громко захохотал и широким жестом обвел все поместье. — Валяй, осматривай все, что найдешь. Тут все ценное, что не приколочено давно уже растащили.

«А что же тогда доверенную охрану до сих пор держишь?» — мысленно спросил я и шагнул к двери.

— А призраков здесь никаких нет? — спросил уже выбравшийся из кузова Гиена. Дробовик был при нем. У Натахи тоже.

— Сорок дней не прошло еще, не ссы, борода! — Альгис устроился рядом с миниатюрным охранником и потянул из кармана пачку папирос. — Вы оглядывайтесь, а я пока что тут посижу. Насмотрелся уже.

Странноватый это был флигель, вот что. Наверное, потому что когда-то он был отдельно стоящей кухней или чем-то вроде. Большую половину первого этажа занимала кухня с огромной печью. От мебели тут остались только следы на полу и крюки на стенах. Под лестницей на второй этаж имелась полукруглая дверь в подвал, но подвал мы решили оставить напоследок.

— Да уж, обнесли этот дом грамотно, — сказал Гиена, пнув резной деревянный шарик, когда-то явно украшавший или гардину, или спинку кровати. Но ни того, ни другого не имелось — только голые стены в обветшалых обоях в широкую полоску с прямоугольными следами когда-то висевших на них картин. — Спальня тут была, ясное дело.

— Негусто с добычей, ага, — Натаха выглянула в окно. — А что мы ищем-то?

— Да сам не знаю, — я пожал плечами. — Бумаги, дневники, мемуары, книги, древности.

— Ненужные бумаги все на растопку поди забрали, — хмыкнула Натаха. — Разве что тайник какой найдем. В каминах бывают тайники.

Камин в спальне имелся. Решетку с него унесли и даже изразцы повыколупывали. Натаха присела рядом, пошевелила по очереди все подряд камни.

— Думаешь, эти стервятники не проверяли? — хохотнул Гиена. — Тут явно нечего ловить, идемте дальше.

Следующим за спальней был кабинет. Вот тут кое-что осталось. Письменный стол явно пытались вытащить, но в дверной проем он никак не проходил, так что его рядом с дверью и бросили. На дрова не порубили, и то хлеб. Хотя, возможно, оставили как заначку на особенно холодную зиму.

В углу грудой лежали книги. Их явно смахнули с книжных полок, сами полки поснимали и унесли, а до книг руки не дошли.

— Ну вот, это уже наш размерчик, — сказал я и взял один из томов. На антиквариат это все никак не тянуло. Никаких инкунабул с замками и золотым тиснением. Самый простой переплет. — Воронцов Е.И. «Феномен цирковых лошадей». Это что еще? Философия какая-то?

— Никогда не слышал, — Гиена помотал головой, внимательно изучая стену рядом с окном.

— Философия, ага, — сказал Стас, присев рядом с книгами. — Я читал года два назад. Он доказывает, что народ — штука темная и к самоуправлению не способная. Что его нужно направлять и поучать. Правильно дрессированный народ способен на кое-какие псевдоразумные действия, но если найти и устранить дрессировщика, то двигаться по инерции он будет недолго. Как те самые цирковые лошади.

— Запрещенный, поди писатель? — спросил я, вытаскивая из кучи еще одну книгу.

— Я читал, что его приговорили вовсе не за идеи, — Стас полистал какую-то книгу и отбросил. Взял другую. — А за то, что в свободное от написания книжек время он занимался подделкой документов. И в Сибирь он не сам сбежал, а его сослали. Хоть он и пытался подать эту историю иначе. Мол, приехал проверять свои идеи на практике и все такое.

— Так наш Сыч — это Воронцов этот самый? — спросила Натаха.

— Вряд ли, — сказал Стас, поднимаясь. — Он умер лет семьдесят назад. Похоже, в этой куче хлам один.

— Я бы все равно забрал, — сказал я. — Пусть Синильга потом разбирается.

— Хозяин — барин, — пожал плечами Стас.

— Гиена, ты чего там к стене прилип? — спросил я.

— Да тут штука странная... — он отступил и почесал бороду. — Не то переговорное устройство, не то что...

— Ух ты, пневмопочта! — Натаха всплеснула руками, как маленькая девчонка при виде фарфоровой куклы в шелковом платье. — Только рычаг отломан... Я только на картинках видела раньше!

— Да, точно, — Стас тоже подошел ближе. — Я даже знаю, кто ее монтировал. Клеймо «Инженерной Артели Ползуновых» ни с кем не перепутаешь. Теперь мне даже интересно, чья это была заброшенная усадьба... И почему я раньше ничего про этот дом не слышал...

— А почему нет? — сказала Натаха. — Тут было большое поместье, удобно вообще-то. Можно на кухню из особняка передавать, что господа желают на завтрак откушать...

Стас отстранил Гиену и рассмотрел устройство внимательнее. По мне так было похоже на трубу в стене с прямоугольной дыркой. Сверху видно выломанные петли. Стас сунул руку в паз и принялся шарить глубоко внутри, рука ушла внутрь почти до плеча.

— Фу, крыса какая-нибудь укусит... — дернула плечами Натаха.

— Смотри вот сюда, — Стас ткнул пальцем в латунно-эбонитовую панельку сбоку. — Красный цвет. Значит капсула еще здесь. Если бы она проскочила колено, то цвет был бы зеленый.

— Так поломано же все... — сказала Натаха, но подошла ближе. В глазах засветилось любопытство.

— Ползуновы строили так, что фиг поломаешь, — хохотнул Стас. — Ага, есть... Сейчас вытащу...

— Ползуновы? — спросил я. — Это он паровую машину построил лет двести с чем-то назад?

— Паровую машину? — Стас нахмурился, все еще пытаясь вытащить что-то застрявшее в трубе. — Ну, и машину тоже... «Инженерная артель Ползунова» много чего построили и изобрели. Правда, после баниции деятельность в Сибири свернули и сбежали в Империю. Где их, ясное дело, с распростертыми объятиями приняли. Родственники мои за это Ползуновых не очень уважают. Дядя Кеша до сих пор строит планы, как бы с ними поквитаться.

— Я слышал только про того Ползунова, который работал в Барнауле на сереброплавильном заводе, придумал паровую машину, а потом умер от туберкулеза, — сказал я. И тут же дал себе мысленный подзатыльник. Это там, у меня в мире была такой Иван Ползунов, гений, не доживший до запуска своего изобретения. А здесь история могла быть совсем другой...

— Странно, — Стас посмотрел на меня и наморщил лоб. — Может это какой-то другой Ползунов? Про первого из династии Ползуновых, конечно, всякие легенды ходят, но он прожил до ста с лишним лет, и наплодил полтора десятка детей от трех жен. И с Демидовыми схлестнулся за владение рудниками и заводами. Целая война была в восемнадцатом веке, с промышленными шпионажем, саботажем и обличительными публикациями в газетах. О, получилось!

Стас вытащил из трубы продолговатый цилиндр толщиной как раз в руку. Сверху и снизу — латунные крышки, само тело — из зеленого бутылочного стекла. Через которое просвечивал свернутый в тонкий рулончик лист бумаги.

— Это, наверное, от прежних хозяев осталось, — сказал Гиена. — Куда этот-то мог письма слать, тут же сгорело все нахрен...

— Ну вот сейчас и посмотрим, — Стас взялся за крышку, и она стала неожиданно легко откручиваться. — Да нет, похоже все-таки недавно закрыто. Было бы этой капсуле сто лет, она бы приржавела вся.

— Да может просто резьба была хорошо смазана, — сказал Гиена, но шагнул ближе и вытянул шею. — Ну раскручивай уже быстрее, чего ты копаешься?!

— Уже почти, — Стас открыл капсулу и вытащил из нее бумажку. На столетнюю она никак не была похожа, выглядело так, будто письмо написано всего-то несколько дней назад. Я бросил взгляд на письменный стол. Что там мне сказали братья-физруки? Сыч умер за письменным столом, уткнувшись носом в недописанное письмо? Интересно, где оно? Кто-то из первых мародеров в прямом смысле этого слова, а не в переносном, скрутил из него козью ногу? Или оно где-то здесь валяется тоже? Среди груды бесполезных по словам Стаса книг?

— Так что там написано-то? — нетерпеливо спросил я у Стаса.