Калгари 88. Том 3

Глава 26 Успешные тренировки и компьютер

Во время обеда Арина с любопытством огляделась. Обстановка в столовой один в один такая же, как в столовой иженской школы, в которой училась до переезда в Москву. Пол из больших гранитных плит, потолок из блестящего зелёного пластика, громадные окна, через которые видно, как по территории бегает группа лыжников. И даже мебель та же самая. На противоположной окнам стене выложена громадная мозаика, гротескно изображающая заводы с трубами, пароход на реке, космический корабль, поле с колосящейся пшеницей и две фигуры — женщины в платочке с охапкой пшеницы в руках и мужчины в рабочем комбинезоне с молотком. Даже мозаика почти точно такая же!

Пока обедали, Арина размышляла о словах Левковцева. Про место проживания в Свердловске. Как там? Интернат? Для Арины это было неожиданно. На иногородних стартах, не говоря уж о заграничных, организаторы всегда селили юных спортсменов в гостиницах. Почему здесь-то не так? Слово «спортивный интернат» обдавало каким-то холодом. Арина ещё не сталкивалась с такими заведениями, где не только занимаются спортом, но и учатся, как в обычной школе, и при этом проживают в общежитии.

— А почему нас в каком-то интернате поселят, а не в гостинице? — осторожно спросила Арина у Соколовской, как у более навороченной девушки.

— Люся… — Марина укоризненно посмотрела на неё. — Всегда в интернате селили. Кто ж детей в гостинице поселит? Там для взрослых-то мест нет!

— Каких ещё детей??? — с неудовольствием спросила Арина. — Мы подростки ваще-то! Спортсмены! Гордость нации!

— Сейчас придём в раздевалку и посмотрим, кто тут подростка, а кто гордость нации, — хитро улыбнулась Соколовская. — Люда. Перестань. Ты иногда задаешь настолько глупые и оторванные от жизни вопросы! И говоришь странные и смешные вещи!

После обеда время ещё было, и втроём пошли прогуляться по территории ДЮСШОР. Горинский с Савосиным увязались следом. На небольшом отдалении шли за фигуристками, иногда отпуская шуточки на грани фола. Девчонки хихикали в ответ, оборачиваясь, и дерзко отвечали.

Арина больше молчала, оставляя подколки без внимания, и смотрела по сторонам. Внутренняя территория спортивной школы была огромна. В окружении зданий находилось футбольное поле, сейчас заваленное снегом. Вокруг поля шли беговые дорожки в снегу, по которым сейчас параллельно друг другу проложено несколько лыжных дорожек. Стадион был не пуст. Лыжники нарезали круги по лыжне. Арина засмотрелась на ребят, стремительно несущихся по дорожкам.

Погода стояла прекрасная. Ночью выпал снег и, как белоснежная простыня, накрыл подтаявший черноватый наст. Чирикали птицы, светило яркое февральское солнце. Чувствовалось приближение весны, и где-то в районе сердечка возникло неясное томление. По теплу, свету, дружбе и всему самому хорошему, что может существовать в жизни юной девушки.

После обеда Левковцев опять построил всех на льду.

— Приступаем к второй фазе ледовой тренировки, — заявил тренер. — Катаем макет короткой программы. Без сложных прыжков. Следим за дыханием. Не устаём. Контролируем тайминг. Держим тайминг! Это важно! Первый Горинский. Артур! Тебе отдельно говорю — не форсируй события!

— Я могу сейчас откататься полностью! — возразил Горинский. — Зачем мне макет?

Арина конечно же знала, что скажет тренер. Он не согласится. Теоретически Артур мог именно сейчас откатать полностью короткую программу, со всеми элементами — он же делал это на чемпионате города и во время общих тренировок, проходивших на прошлой неделе. И даже выдать прокат жизни, лучше которого никогда не будет. Однако фигурист не может быть на пике формы достаточно длительное время — это невозможно физически и психологически. Даже во время двухнедельного перерыва между городским и областным чемпионатом Левковцев действовал словно по учебнику — первую неделю сбрасывал форму у спортсменов, следил, чтобы не было перетренировок и напряжений. Вторую неделю наоборот, очень плавно поднимал её до максимума. Апофеозом тренировок были будущие полные прокаты соревновательных программ в четверг и пятницу, что должно соответствовать реальным прокатам на соревнованиях.

— Мы договаривались, что полные программы начнём катать послезавтра! — непреклонно заявил Левковцев с железной ноткой в голосе. — Артур! Ты прекрасно знаешь почему!

Естественно, Горинский знал это. С его ростом любая мелочь могла повлиять на благоприятный исход выступления. Артур постоянно балансировал на тонкой грани соответствия возможностей своего организма требованию выложить их полностью в определённый правилами промежуток времени. Его сил с тем контентом, с которым можно конкурировать, хватало ровно на длительность программы. Больше он выдать не мог ни физически, ни по времени. Такая же проблема существовала и у высокорослой Арины здешней итерации. Теоретически, был вариант снизить сложность переходов и связок между элементами, но тогда возможно падение оценки за артистизм — программа станет простой и безвкусной.

…Пока фигуристы выкладывались на катке, выкладывался, только не физически, а психологически, генерал-майор Корнилов Юрий Иванович, начальник УКГБ СССР по Свердловской области. Получил он вчера от прямого начальника — Виктора Михайловича Чебрикова, председателя КГБ СССР, телефонограмму под грифом «Совершенно секретно», которой предписывалось подготовить отчёт о пребывании товарища Б. Н. Ельцина в Свердловской области и список лиц, с которыми данный товарищ встречался. А также тема его встреч и проведённых бесед.

А проблемой данное поручение оказалось потому, что Корнилов и Ельцин были давние друзья-приятели, собутыльники и любители номенклатурной охоты в заказниках, ещё в бытность Николаича первым секретарём обкома. Причём Корнилов считался явным протеже Ельцина. Вот ведь незадача… Москва… Она далеко… И как всё в будущем может обернуться, исполни он требуемое, ещё не ясно. Логичней было бы поговорить на эту тему с Ельциным, хотя бы по телефону предупредить, что под него копает центр, однако со стопроцентной долей вероятности это означало бы конец карьеры — если комитет взял Ельцина в оборот, наверняка его телефоны на прослушке, и домашний, и рабочий. Нет. Такие разговоры надо вести только лично, и где-нибудь на улице, а не в помещении.

Отчёт начальнику… В него можно написать всё, что придёт в голову. Ну с кем Ельцин тут встречался? Соколовский, Силаев, Петров и он сам. Вот чёрт… Проблема была действительно сложной. Не напишешь про себя — могут заподозрить в неблагонадёжности. Вдруг Чебриков отдал точно такой же приказ кому-то ещё? Напишешь — а вдруг против Николаича копают основательно и всерьёз? И тоже можно слететь с должности, как камню с горы…

Поразмыслив, Корнилов решил всё-таки про себя не упоминать. А если будут задавать вопросы — сослаться на забывчивость… Отчёт начальнику отправить, а обещавшему приехать в скором времени Ельцину сказать лично, что под него копает кто-то из Москвы.

… Послеобеденный прокат показал, что Арина вышла на нормальный уровень стабильности. «Жар-птица» у неё получалась со всеми сложными шагами, переходами и необходимыми уровнями вращений. И с тройным лутцем и флипом, что было очень важно. Левковцев на прошлой неделе ставил целью один тройной в короткой программе, но уже третий раз подряд Арина исполнила два тройных, поэтому он промолчал — воспитанница усложнилась, катала стабильно, и причин снижать сложность прыжкового набора не существовало.

Все фигуристы откатали хорошо, по максимуму, без явных срывов и падений. Зоя Муравьёва — единственная, кто в этой компании оказался без тройного прыжка. И это её начало беспокоить. Она видела, что тройной — это не так-то и сложно. Лишь немножко подкачаться и потренироваться. Она уже чувствовала в себе возможность прыгнуть его и вплотную подошла к этому.

— А тройной сальхов трудно прыгнуть? — наивно спросила Зоя в раздевалке, обратившись сразу к обеим чемпионкам. Сложилась парадоксальная ситуация — Хмельницкая его не прыгала, но правильный заход показала. Соколовская его прыгала, но делала его совсем не так, как показывала Арина. А причина этому была проста — Соколовская на полголовы ниже ростом и легче на восемь килограммов, чем Арина и Зоя. Естественно, ей прыжки давались легче, с её-то координацией. Марина могла прыгать с более низкой скорости и раскрываться в самый последний момент, иногда задевая свободной ногой о лёд при стабилизации прыжка. Силы при этом требовалось гораздо меньше, отчего Соколовская никогда не уставала к концу любой программы, и короткой, и произвольной.

— Если постоянно тренироваться — ничего сложного, — небрежно заявила Соколовская. — Я видела, как ты заходишь на двойной сальхов. Ты прибавила в высоте и скорости захода. Ещё немного, и проси тренера потаскать тебя на удочке.

— А я попрошу потаскать меня на удочке, чтобы попробовать прыгнуть четверной сальхов! — важно сказала Арина. — Или тройной аксель.

— Это невозможно! Тут тройной-то выучить проблема, — покачала головой Зоя.

— Нет ничего невозможного, если сильно захотеть и надлежащим образом тренироваться! — не согласилась Арина. И тут же звонко рассмеялась, потому что почувствовала свои слова слишком пафосными.

— Ты правда думаешь, что можно и девочкам выучить четверные прыжки? — голос Соколовской был серьёзен. В отличие от Зои, она не восприняла слова Арины как шутку.

— Я думаю, можно, — согласилась Арина. — Проблема не в том, что их можно выучить. Проблема в том, как остаться относительно здоровым после приземлений с четверных и вовремя соскочить с карьеры. Я думаю, при таком подходе в 18–20 лет уже придётся завязывать со спортом из-за необратимых проблем со здоровьем. На позвоночник, суставы, головки костей будут приходиться громадные перегрузки, как при полётах в космос!

— Откуда ты всё это знаешь? — удивилась Зоя.

— Здесь нет каких-то особых сверхзнаний! — ответила за Арину Соколовская. — Естественно, всё это будет происходить с телом, потому что придется разгоняться ещё быстрее и прыгать ещё выше. Скорость вращения возрастёт ещё больше. Тут всё упирается в возможности тела, а это знания из биологии и медицины, которые доступны каждому!

— Какие вы умные, куда бы деваться! — насмешливо сказала Зоя. — Зато у меня сиськи больше. Вот!

Арина с Соколовской переглянулись, невольно бросив взгляд на части тела, о которых шла речь, и тут же погрустнели. Да уж… В этом сомнений никаких не было! Это был запрещённый приём!

Когда вышли из здания, Соколовская, как и обещала, предложила Арине сходить к ней домой — поиграть в компьютер. Отказывать было неловко, и олимпийская чемпионка согласилась. Надо сказать, по гостям Арина ходить не очень любила, точнее, совсем не любила, но это не говорило об её замкнутости. Арине нравилось, чтоб все ходили к ней домой. Ну, или если уж не домой, то как минимум, в какое-нибудь заведение общественного питания.

— Куда пошли? — раздался сзади насмешливый голос, когда девчонки медленно пошли в сторону улицы. Горинский! Он незаметно пристроился за ними!

— Прогуляться, — осторожно ответила Соколовская. — А ты куда?

— Домой! — ответил Артур. — Но если хочешь, я могу изменить своё намерение. Пригласить тебя в кафе, например. Можно даже в детское, с мороженым и сахарной ватой.

Арина втайне обрадовалась, что Соколовская решит пойти с Горинским, и таким образом можно откосить от гостевания у подружки, но зря радовалась! Если уж Марина решила что-то делать, то отступить никак не могла. Да и ей не понравился тон голоса Артура, который как бы намекал на её несовершеннолетие.

— Артур… Я прошу извинить, но сегодня я не смогу! — уверенно заявила она, твёрдо посмотрев в глаза парня. — Это первое. И второе — это то, что сейчас наступает максимум тренировок. Любое превышение веса недопустимо.

Горинский ничего не сказал, лишь насмешливо улыбнулся, согласно кивнул головой и пошёл прочь. А парень-то на заглядение! Высокий, худощавый, но при этом широкоплечий. Одет в черное пальто с длинным белым шарфом, на который падали густые белокурые волосы. Горинский ходил уже без шапки, давая возможность лицезреть окружающим свою шикарную шевелюру, что в уральском рабочем городе могло быть делом опасным — парни здесь стриглись в основном коротко, по-молодёжному.

— Нифига ты его отшила, — удивилась Арина. — Теперь обидится.

— Чему обижаться? — небрежно махнула рукой Соколовская. — Я сказала правду. В его возрасте нужно уже уметь учитывать желания других, а не только свои собственные.

— А где, кстати, твоя машина? — спросила Арина, только сейчас сообразив, что они пешком идут по аллее.

— Сказала отцу, что сегодня мне она не нужна! — заявила Соколовская. Но дальше распространяться не стала. Не могла же она сказать, что решила понемногу приучать себя к выходу из зоны комфорта — очевидно, что в Москве машину никто не даст. А расстояния, на которые придётся передвигаться на обычном транспорте, не сравнимые с екатинскими.

Неспеша, болтая о всякой ерунде, дошли до дома Соколовской. Домработница тётя Таня обрадовалась, что Марина пришла опять с подружкой. Опытным взглядом человека, искушённого в жизни, она видела, что хозяйская дочка в последнее время сильно изменилась в лучшую сторону, это её радовало, и она во всём старалась Марине помогать.

— Здравствуйте, девочки! — приветливо улыбнулась тётя Таня. — Обедать будете, или может быть, чай с домашним печеньем вам предложить?

— Не-а! — почти в один голос сказали обе фигуристки, а потом Арина добавила: — У нас обед два часа назад был.

Потом тётя Таня занялась работой на кухне, готовя хозяйский ужин, а Соколовская, видя, что она отвлеклась, заговорщицки махнула Арине рукой: пошли, мол, пока не видит!

Девочки осторожно, стараясь не скрипеть паркетом, пробрались в кабинет Соколовского. Обстановка там была под явную старину, скорей всего, начало 20 века. На большом ковре посреди кабинета располагался большой тяжёлый письменный стол из красного дерева, накрытый сверху зелёным сукном. На столе письменные принадлежности в старинной бронзовой подставке, посредине лежат несколько каких-то бумаг, с краю — настольная лампа с зелёным абажуром. У одной стены шкафы с книгами, у другой — кожаный диван, кульман для чертежей и куча тубусов в углу для этих самых чертежей. На кульмане прикреплён чертёж какого-то сложного узла. В целом, интерьер походил на картинку из какого-нибудь старого квеста в жанре стимпанк, где локацией был кабинет учёного. Единственными предметами, выделяющимися из респектабельного антуража, были современный стол и компьютер на нём.

— Вот! — торжествующе показала на компьютер Соколовская. — Сейчас включим!

Марина села на стул напротив монитора и нажала кнопку на корпусе. Через достаточно длительное время компьютер загрузился. Арина удивилась сразу нескольким вещам. Первое — то, что монитор оказался чёрно-белый. Второе — то, что не было никакой заставки, только надписи. Третье — то, что надписи на русском языке. Похоже, компьютер находился в начальном режиме работы. На экране было написано, что входит в состав компьютера и требуемые режимы работы. «Тест», «Проверка данных», «Надёжность», «Цикл вычислений», «Работа». Чуть ниже была надпись: «Для начала работы ЭВМ стрелками курсора выберите пункт меню и нажмите клавишу 'Ввод».

— Всё просто! — заявила Соколовская, нажимая клавиши со стрелками на большой белой клавиатуре. — Выбираем работа!

Компьютер что-то проскрежетал, и на экране появились надписи «Программы», «Ввод данных», «Система» и «Выполнить».

— Выбираем «Программы» и нажимаем «Ввод», — уверенно заявила Соколовская.

На экране высветился список программ, установленных на компьютере. Арина разглядела «Шахматы», «Шашки», «Морской бой» и «Армата».

— Новая игра! Какая-то «Армата»! Наверное, про корабли! — восторженно пропищала Соколовская и выбрала пункт «Армата». — Что-то вроде морского боя!

Однако это не был морской бой. Во весь экран высветилась надпись «Проект Т-14. Танк „Армата“. Способы ведения боя».

— Эмм… Кажется, это не морской бой… — неуверенно сказала Арина. — Наверное, это игра в танки!

— Точно! — восторженно согласилась Соколовская. — Сейчас посмотрим, что там!

Однако всё-таки это была не игра…