Калифорния - Мы Идем!

Глава 4 Пустыня Сорок миль

Солнце начинало припекать, и организм Айвена отозвался на это появлением пота под широкой шляпой. Юноша опустил поводья и встал с передней скамьи фургона, всматриваясь вдаль. Сначала вперед, потом в остальные стороны. Вокруг тишина и покой, никто не шел рядом с фургонами, все путники спрятались под тенты. Дни на этих территориях были сухими и жаркими, а ночи холодными.

Для стоянки в прошедшую ночь проводник выбрал небольшой пригорок рядом с баром Гумбольдт. На нем отдельными островками имелись пятна растительности, имевшей зеленый цвет. Все пространство вокруг было окрашено в серо-белые и бежевые тона.

Когда караван поднялся на этот небольшой холм, путники увидели впереди по курсу сухую, идеально плоскую равнину, лишенную растительности и покрытую белой солью. Так как видимость была хороша во все стороны, лошадей и волов отправили пастись немного ниже в стороне, где виднелась водная гладь мелкого озера. Там животные смогут немного подкормиться до следующего утра.

Но это было вчера, а сейчас цепочка фургонов медленно двигалась в направлении, указанном Дэвидом, который сидел сейчас рядом с юношей.

— Вперед смотри! — сказал юноше проводник, скорее ради шутки.

— Что там смотреть, ничего интересного, даже индейцев, и тех нет. Впустую головой вертеть…

— Откуда им здесь быть! Скоро подойдем к небольшому оврагу, точнее пересечем его, где в другие времена года течет небольшая речка, но и сейчас должны быть места с водой на обмелевшем русле. Там и остановимся. Это будет последнее место перед пустыней Сорок миль, где есть немного воды и травы.

Так и произошло. Добравшись до этого места, сразу поставили фургоны в круг и отпустили пастись животных за лагерь, спутав лошадям передние ноги. Дозоры в этой ровной местности дежурили пешком, в пределах ста ярдов от лагеря. Сейчас быстро начало темнеть. Вечером все собрались тесной группой у одного костра, греясь от излучения пламени впереди, и от накинутых одеял со спины. Все занятия были отменены до наступления лучших времен, практиковали только ответы на вопросы и обсуждения самого насущного.

Сидели перед костром очень плотно друг к другу. Айвен немного задумался, потом ушел от окружающего рядом, «сканируя» пространство вокруг, а когда вернулся, почувствовал тепло от тесно прижавшихся тел. Справа и сзади к нему прижимались названные сестры, Дарина и Нора, а слева пристроилась Ханна, причем убрала одеяло между ними, пользуясь темнотой. Так и сидели, слушая разговоры взрослых.

За прошедшую ночь на лагерь никто не покушался, змей и хищников не видели, только птицы оставили свежий помет на крышах фургонов. И откуда только они здесь взялись.

Шестого августа встали как можно раньше, и после сухого завтрака двинулись в пустыню. Утром появилась влага на соляной корке и превратила почву в мягкую массу. Колеса фургонов стали катиться труднее, и на четверки волов нагрузка возросла.

— Озеро! Святая Магдалина! Вижу озеро справа! — послышался женский крик сзади. Юноша обернулся. Кричала с четвертого фургона одиннадцатилетняя Магда Рихтер, дочь оружейника.

— Правда? — с надеждой спросили сестры Штерн, со следующего, пятого фургона.

— Нет, вы ошибаетесь, леди! — поднялся, а потом крикнул им со своего места Дэвид. Проводник сейчас сидел на скамье первого фургона рядом с Августом. Они вместе прокладывали путь, изредка сверяясь с компасом и картой, поглядывая на очертания далеких гор.

— Это мираж, леди! Еще не такое может привидеться в горячих потоках воздуха впереди. Кроме воды, некоторые видят еще караваны фургонов…

В обед животных поили из запасов воды в бочках. Волы ослабели, и в который раз люди порадовались тому, что в каждый фургон их впряжено четверо. Но никто из волов и лошадей не пал от жажды и жары, и воды по расчетам должно было хватить на этот переход. Но при одном условии — что караван не остановится от непредвиденных случаев, в основном из-за поломок. Фургоны производства мастерской японцев показали себя с самой лучшей стороны, к тому же путники проводили им регулярное обслуживание. Так что, хорошо соединились японское качество и германская аккуратность в обслуживании, как сказал недавно отец Уильям.

Путешественники пока укладывались в отведенное по плану время на переход этой пустыни. Последней, к счастью, как уверил их проводник. Шли два дня — один полный день и следующую ночь с утром, сократив перерыв на сон. К обеду следующего караван фургонов достиг первых островков травы, где волы замедляли ход, а через час увидели полоску воды и растущие возле нее редкие деревья с кустарником. Дэвиду с Августом пришлось приложить немало сил, чтобы не дать волам, немного обезумевшим при виде воды, ломануться прямо к ней. Вперед побежали Джеро с Айвеном, и через сотню ярдов нашли подходящее место, чтобы перейти вброд эту небольшую реку и остановиться.

— Сегодня воскресенье! Отдыхаем сегодня и завтра! — крикнул своим мощным баритоном мистер Август так, что его было слышно за милю, наверное. Только что они посовещались и решили не только сегодня, но и завтра никуда не двигаться. Седьмого августа, поскольку это воскресенье, после обеда провести короткую воскресную службу. Восьмого августа дать отдохнуть от последнего перехода людям, и немного дать прийти в себя животным, истощенным от нехватки в основном воды.

За полтора дня отдыха люди и животные вернули себя в норму. Девятого августа караван вышел в путь. Дальнейший путь на запад шел в долине реки. Ровные пространства сменились долиной реки с возвышенностью по краям, и эта долина постепенно сужалась и углублялась. Пологие склоны ее стали дополняться крутыми участками с каменистыми осыпями внизу. Пришлось опять поработать шестами, убирая с пути крупные камни, когда их было невозможно обойти.

— Что будет дальше? — японцы решили спросить Дэвида, когда долина начала сужаться так, что пришлось усилить бдительность и выслать дозоры дальше от себя вперед и назад.

— Мы все время будем держаться речки, пока не увидим впереди большой массив гор Сьерра Невада. В предгорьях долина реки расширится в последний раз, а потом мы углубимся в каньон и начнем по нему двигаться к перевалу. Ничего нового, как видите, только работы будет больше…

— Индейцы впереди, и не очень много… — Айвен повернулся направо, к Сэтору, который уже час сосредоточенно шагал рядом с их фургоном, вторым в караване. Джеро куда-то пропал.

— Есть опасность? — переспросил наставник.

— Нет, так считаю… В представлении моем не только мужчины, но и женщины, и дети. Человек десять — пятнадцать их, где-то так…

— Как далеко?

— Как только пройдем вот этот горный склон, почти отвесный, так их увидим.

Только он так сказал, из-за поворота показались двое из переднего дозора на лошадях — Алоис Вольф с сыном.

— Индейцы, сэр. Их лагерь прямо у реки, справа от тропы. Там видны пять их хижин. Видели детей и женщин. Взрослых мужчин только двух видели, сэр, — доложился Вольф-старший.

— Что скажешь? — Сэтору решил в первую очередь дать слово проводнику.

— Опасности нет действительно, сэр, ведь они с женщинами и детьми. Поедем вперед, посмотрим, и все узнаем.

Сэтору дал понятный знак переднему фургону, и они поочередно тронулись с места.

Каменная осыпь на повороте тропы вдоль реки наконец закончилась, и мужчины уложили свои шесты в держатели вдоль бортов. Теперь выбрались на относительно ровное пространство, и на пологом склоне справа показался лагерь индейцев. Весьма скромный, как отметил про себя Айвен. Шесть островерхих хижин стояли полукругом у черного пятна, где жгли костер. «Типичные вигвамы, как на картинках» — подумал юноша. Они были укрыты шкурами, но в самом верху оставлены отверстия. «Для вентиляции, наверно». Связанные пучком шесты своими концами стремились в небо. Дальше между рекой и хижинами мирно паслись пять стреноженных лошадей.

Рассмотреть подробнее не позволяла плотная шеренга стоящих впереди хижин индейцев. Первыми в ряду стояли мальчишки, все одеты в штаны из выделанной кожи, подвязанных в поясе. В черных волосах двух, что явно постарше, торчало по одному перу. У них же в руках виднелись небольшие луки, по размерам явно не для взрослых воинов. Несколько женщин неопределенного возраста стояли сзади. Все полностью прикрыты платьем, похожим на мешок из холста с дыркой для головы, завязанный в поясе. Также были одеты и девочки, которых Айвен насчитал три.

Эта неровная линия аборигенов выглядела исключительно мирно, даже дети проявляли спокойствие.

— Они знают, что белые просто так не нападут, — решил дать юноше пояснения Дэвид, сидевший на передней скамье фургона рядом.

Когда первые фургоны по команде Сэтору начали останавливаться, не доехав до стоящих в стороне от тропы людей немного, строй индейцев расступился, пропуская вперед абсолютно седого старика с лицом, похожим на кусок крепкого камня. На голове старика убор из перьев. На шее висит какое-то украшение.

— Дэвид, Айвен, Август, пошли знакомиться! — крикнул Сэтору не оборачиваясь, все время внимательно смотря вперед.

Юноша немедленно последовал приказу, оставив поводья второго фургона.

Дальнейшие действия и разговоры взял на себя проводник. Ответив на приветствие, старик начал говорить отрывистыми фразами, и Дэвид тут же переводил.

— Это пайюты, сэр, и они двигаются к большому горному озеру, которое будет по пути, у перевала. Озеро Траки, так мы его называем. Говорит, что их мало, и что они боятся сиу, которые их согнали с места у реки, которая впадает в Траки с севера. Просятся, чтобы идти под нашей защитой. Не соглашайтесь, сэр! — так закончил перевод проводник.

— Спроси, где их мужчины, — негромко сказал Джеро, пока остальные молчали. Сэтору внимательно рассматривал лагерь и цепочку индейцев впереди. Сзади к нему тихо подошли оба священника, и тоже рассматривали индейцев. Айвен в присутствии старших в таких случаях также предпочитал молчать, пока его не спросят.

Проводник начал говорить, подбирая слова. Спрашивал, снова говорил. Наконец, выяснив, что ему было нужно, продолжил:

— Мужчин, взрослых воинов, всего пять, так он сказал. И, что они сейчас на охоте. Но вероятнее всего, что они нас давно обнаружили, сообщили старику, и сейчас где-то рядом. Приглашает нас в лагерь, сэр!

— Скорее снег пойдет в середине лета, чем мы согласимся пойти в их лагерь… Это не переводи! Скажи, что мы вернемся к фургонам, подумаем немного, потом дадим ответ.

Сэтору в свойственной ему манере не стал разводить церемонии и тратить много слов. После того, как Дэвид перевел его слова, мужчины развернулись, и отправились назад, к первому фургону. А дозор, на лошадях, отправился вперед, как ему положено.

— Не следует этого делать, сэр, — первым сказал свое мнение проводник. — На реке Гумбольдт было один раз подобное, когда группа встретила индейцев, которые присоединились к каравану и шли с ним с неделю, пока не украли и не убили несколько лошадей и волов. Там тоже были пайюты, сэр…

— А что ты скажешь, юноша? — Сэтору обратился к самому молодому.

— Полностью согласен с Дэвидом, осторожность нам не помешает, сэр…

— В крайнем случае, можно предложить им идти сзади, но держаться на расстоянии. — Такое предложение сделал пастор, а отец Уильям поддержал его молчанием, соглашаясь со сказанным.

Мнения Джеро старший японец даже не трудился узнавать, так как заранее знал, что тот ответит.

— Что-ж, давайте вернемся и предложим им условия, — начал Сэтору. — Они могут двигаться за нами на расстоянии, которое обозначено задним дозором. Становиться на ночлег также могут только отдельно и на расстоянии, которое им укажет дозор. Айвен, у тебя есть что сказать?

— Да, наставник. Я чувствую группу воинов, вон там, за скалистым гребнем по правому борту каньона…, - юноша указал относительно течения реки. — Именно пять душ чувствую…

— Хорошо. Если согласны с решением, то пошли назад, сделаем им такое, единственное предложение…

Когда мужчины вшестером снова приблизились к лагерю индейцев, те стояли на том же месте, только мальчишки начали бегать и собаки выскочили сзади, но после окриков старого индейца быстро скрылись позади хижин. Дэвид говорил, старый индеец слушал с каменным лицом. Айвен прочитал на его лице легкую досаду, которую испытал индеец.

Когда переговорщики все сказали, мужчины вернулись к фургонам и караван двинулся дальше. Фургоны по очереди проходили по тропе мимо лагеря, путешественники выглядывали из-за поднятых немного над бортами тентов, и с большим интересом рассматривали индейцев и их лагерь.

— Когда будет следующая остановка? — решил поинтересоваться Айвен у товарища, который сидел рядом на скамье.

— Еще через пару часов долина реки немного расширится перед хребтом, и там мы остановимся на ночлег. А на следующий день долина реки начнет сужаться, и мы войдем в каньон, который ведет к большому озеру и к перевалу через хребет. Так что, готовь шесты, чтобы ворочать большие камни…

Айвен ничего не ответил, только смотрел, как в лагере индейцев началась суета. Те снимали шкуры с хижин и привели лошадей, чтобы перевозить поклажу, наверное. «Наверняка и взрослые мужчины объявятся, но позже, когда мы отойдем подальше», — такая мысль пронеслась в его голове.

К вечеру долина реки Траки действительно расширилась, как и обещал Дэвид. Для стоянки он выбрал место, где река близко подходила к тропе, а немного в отдалении начинались пологие склоны небольших холмов, Холмы были покрыты только травой. Ни одного деревца, только у самой воды рос кустарник и небольшие деревья с редкой листвой. Все пространство вокруг лагеря хорошо просматривалось.

Вечером, как только солнце собралось скрыться за далекими горами впереди на западе, Айвен с наставниками отправились к караулу сзади, чтобы посмотреть на индейцев, которые разбили свой лагерь, как им указали. Хижины те не ставили, значит завтра намерены отправиться вслед. Переговорив с дозором, который решили усилить до трех человек, вернулись в лагерь.

К началу ужина не успели, и получив по миске с кашей и разваренным мясом сели слушать, что там рассказывает обществу проводник.

— Пайюты всегда вели кочевой образ жизни, двигаясь вслед за животными для охоты, и собирая все, что можно съесть, по сезону. Они живут небольшими независимыми группами, состоящими из нескольких семей. Занимаются собирательством и охотой, любят рыбу. Большой опасности не представляют, так как группы их немногочисленны, как вы видите. Когда мы спустимся с перевала, окажемся в Калифорнии. Вы увидите пайютов на фермах, где они работают на ранчо в сезон, потом снова уходят. Эти тоже собрались перебраться в Калифорнию, как я думаю… Огнестрельного оружия и лошадей почти не имеют, и склонны к воровству, как уже сказал…

— Надо не спать! Вдруг ночью придут, чтобы нас ограбить! — серьезно сообщил всем двенадцатилетний Гордон Брэди, оторвавшись от созерцания своего лука, лежащего на коленях.

— Так и поступим! — так же серьезно ответил ему Дэвид, при этом уперев взор в свою мулатку.

— Ты совершенно прав, молодой человек, — ответил мальчику и младший японец со своего места. — Скажу тебе больше, мы с Айвеном будем не спать за всех остальных и спрячемся впереди фургонов, совсем рядом с животными. А вы лучше поспите, ведь завтра будет трудный день. А индейцы обязательно попробуют залезть к нам…

— Ты думаешь? — обеспокоенно переспросила сидящая рядом с Дэвидом мулатка.

— Уверен! — ответил Джеро.

Так и случилось. Как только на горы вокруг опустилась темнота и стало холодно, Айвен с Джеро отошли от фургонов и устроились на своих войлочных подстилках прямо на траве. Только место выбрали так, чтобы слушать и просматривать пространство, где между лагерем и рекой паслись животные.

— И как ты видишь в этой темное, парень, не перестаю удивляться…, - произнес Джеро. Просто чтобы не молчать долго. А время уже перевалило за полночь, и в двенадцать они наблюдали смену караульных.

При этом японец хитро улыбнулся, что не укрылось от юноши.

— Все очень просто, — ответил Айвен в том же тоне. — Всего лишь нужно напрячься и сосредоточиться на зрении, и чернота уходит. Все открывается в серых тонах. Иногда в зеленоватых, когда нет диска Луны. И я начинаю видеть все вокруг далеко вперед…

— Кстати о ночном зрении! Видишь вон те странные кусты? — спросил юноша наставника через полминуты.

— Нет, — честно ответил Джеро, продолжая всматриваться в указанном направлении. Он искренне не имел понятия — это такая шутка, или там действительно есть кусты.

— А я вижу. И они медленно двигаются в сторону волов, примерно с такой скоростью, с какой могут ползти нехорошие индейцы…

— И что будем делать? Берем сразу или ждем, чтобы взять их на горячем?

— Сэтору сказал, чтобы обошлись без крови…

— Да, воспитанник, — отозвался Джеро, — именно так он и сказал. Старшие решили так из политических соображений… Тогда давай стреляй, только не попади в них, даже случайно…

Айвен единственный из двух был с карабином. Выстрел в тишине ночи вышел очень шумным и, конечно, разбудил всех в лагере.

— Ну что? — спросил японец юношу, как только дым от выстрела немного рассеялся.

— Кустов больше нет… Они ушли, и думаю, больше не сунутся.

— Тогда давай, поспи хотя бы один час. Сейчас они точно не сунутся, а потом ты будешь смотреть и слушать, а я посплю. — Джеро и тут решил подстраховаться.

Лагерь опять погрузился в сон. Остаток этой ночи прошел спокойно, и утром, ежась от холода, люди повели фургоны вверх по каньону реки Траки. Теперь шли между гор, на склонах которых по мере продвижения все больше места занимал хвойный лес. На тропе опять стало попадаться много крупных камней, которые нужно было обходить. В некоторых местах камни опять приходилось убирать, что отнимало время. Но на уборке камней все разогрелись. Холодное утро сменилось жарой в полдень, но не изнуряющей, как на равнине, так что все приободрились, включая животных. Их каждый вечер осматривали доктора вместе с Патриком.

В обед оба японца и проводник отправились назад, чтобы найти индейцев и поговорить с ними.

Айвен не знал, что и как они говорили, но после этого разговора индейцы до самого озера не сделали ни одной попытки приблизиться к лагерю путешественников. Тогда Сэтору сказал после возвращения:

— Безлунной ночью дозоры против индейцев слабо помогают, как мы сегодня убедились. Их назначение — вовремя обнаружить атакующие силы. А индейцы не воюют ночью, спасибо им за это. Сегодня были воры, хотели украсть или убить наших животных…

— А какой смысл их убить? — тут же поинтересовался Пауль Крюгер, доктор.

— Тут у них тонкий расчет, доктор. Мы же не унесем всю тушу, только вырежем куски…

— Теперь понял. Никогда бы не подумал сам, с этой стороны…

Пауль задумался — наверное, не веря своим ушам. Просто сидел некоторое время молча, одновременно играя со щенком. Это был один из трех щенков семьи Рихтер из четвертого фургона, которому сейчас было не менее четырех с половиной месяцев. Он активно наскакивал на руку доктора, стараясь слегка ухватить за палец, затем отскакивал. Все пять щенков немецкой овчарки здорово окрепли и вечером активно двигались между сидящими у костра людьми, ища себе развлечений.

Девятнадцатого августа, а это была пятница, путникам открылся вид на озеро. Среди высоких сосен слева показалась синяя поверхность воды. Все очень устали и двигались из последних сил, пока Дэвид не нашел подходящее место для стоянки. Здесь сосны росли на расстоянии около ста ярдов от берега, и не было крупных камней у воды.

Как только расставили фургоны и спутали передние ноги лошадям, которые легко могут потеряться в лесу, ирландцы во главе с Дугласом Маккинли спросили разрешения отправиться на рыбалку. Ловить собрались озерную форель. С ними отпросился старый негр Корнелиус, работник Циммерманнов, и отправились все мальчишки младше двенадцати лет.

Уже через полчаса от рыбаков прибежал юный Карл, одиннадцатилетний отпрыск Циммерманнов. Прибежал с мешком, в котором лежали шесть крупных рыбин. Как только женщины выгрузили рыбу на траву, парень тут же умчался обратно.

К ужину в двух котлах была готова и остывала уха, запах которой был многообещающим. Народ не пришлось приглашать — все сидели с мисками в полной готовности и ждали, исключая самих рыболовов и дозоры.

К началу принятия пищи вернулись и счастливые рыболовы. Айвену уха показалась изумительной — чистая, прозрачная, густая, она радовала язык и ласкала желудок. Может быть потому, что ее давно не было в рационе путешественников. Айвен ел и радовался бульону с золотистыми пятнами жира и каждому попадающемуся в миске куску красноватого мяса рыбы. Налили собакам и двум кошкам, когда уха остыла, перед этим тщательно удалив кости в мисках щенков и взрослого пса.

Двадцатого и двадцать первого августа решили отдыхать и набираться сил. Тем более, что двадцать первое число выпадает на воскресенье. Продвижение группы замедлилось, и всем мужчинам, а иногда и женщинам приходилось очищать дорогу фургонам от кустарника. Иногда даже рубить деревья, ведь тропа через перевал, на которую они стали, использовалась местными для перехода с вьючными животными.

В субботу, хотя Сэтору запретил далеко отходить от лагеря группами менее пяти человек, Алоис Вольф с сыном и оба ирландца с сыновьями убили медведя, причем, совсем недалеко от лагеря. Первыми забеспокоились лошади, гуляющие перед озером, потом и Лис — замер, вскочил и унесся в лес. Его поддержали все щенки, подняв дружный лай на месте, как у них получалось в этом возрасте. Айвен с Джеро находились в то время в карауле в западной стороне от лагеря, и пропустили охоту.

Охотники притащили в лагерь только шкуру и вырезки мяса, остальное постарались оттащить как можно дальше.

В четыре часа после полудня, в субботу, Айвен сменился из караула и уселся в фургоне, разложив перед собой револьверы на куске холста. Услышал, как за стенкой фургона по камням прошуршали чьи-то легкие шаги.

Юноша сразу понял, кто это. «Я милую узнаю по походке…» — возникло в голове непонятно откуда. Фургон слегка качнулся и в заднем проеме показалась непричесанная девичья голова.

— Я ненадолго, Айвен, очень спешу. Хочу тебе сказать, что в лагере недалеко отсюда назревает скандал! — Конечно, это была его пассия, Ханна Мюллер, которая не здороваясь, перешла сразу к делу.

— Где и что, хоть намекни. Ведь все равно уже что-то знаешь…

— Там две семьи — Штерн и Циммерманн выясняют отношения…

— Что еще за отношения? — нахмурился юноша.

— Выйди из фургона, и сам услышишь… Там в центре у костра, почти все собрались, и слушают, поскольку эти семьи слишком волнуются и уже себя не ограничивают…

— В чем хоть дело, намекни…

— Да все в том же. Дело молодое. Похоже, что юный Грэг Циммерманн оприходовал дочку Штернов…

— Ух ты! Спасибо за информацию, сейчас иду туда. Но тебя, любимая…

— Ты не должен меня любить, это не нужно. Просто будь со мной, ведь женщине трудно одной… И потом, мы с тобой сумели не довести дело до такого греха!

— Спасибо тебе, дорогая, что бы я без тебя делал… Уже иду туда, только прикрою оружие ветошью.

Когда Айвен вышел, то обнаружил разом всех присутствующих в это время в лагере. На центральном месте у двух очагов собрались все свободные от разных дежурств путешественники. Две семьи расположились в центре, у колес пятого фургона. Семьи Штерн и Циммерманн выясняли отношения, уже не пытаясь что-либо скрывать и играть в благопристойность. В центре сидела с равнодушно-глуповатой улыбкой восемнадцатилетняя Барбара Штерн, и почесывала свою трехшерстную кошку с великолепным коротким мехом, чтобы занять руки. Через одного человека от нее, а именно ее матери — Эммы, сидел «виновник» — шестнадцатилетний Грэгор Циммерманн.

— Пока мы тут стали на отдых, от трудностей и большого напряжения, и ни о чем не думаем, этот парень вчера взял и оприходовал мою дочь…, - объяснял Питер Штерн сидящему рядом пастору Салливану.

Немного помолчав, отец Салливан задумчиво произнес, обращаясь к Барбаре:

— Он тебя трогал?

— Трогал…

— И как трогал?

— Сначала только за руку взял, потом поцеловал в щеку…

— А ты что?

— А потом мы оба не удержались, и испытали неземное блаженство! — выкрикнула девица и зарыдала так, что слезы полились рекой, а кошка вскочила и пропала.

— Вот-вот, и потом ты никому не будешь нужна, «початая» и опозоренная! — помедлив, произнесла ее мать, Эмма. Разволновалась так, что ее лицо горело.

— А что вы хотите! Девица сама все время хвостом вертела, все это видели! Вот и довертелась… Вела бы себя прилично, никто бы и пальцем не тронул! — немедленно вступилась за своего сына мощная и громкоголосая Амалия. Как рубанула, с плеча…

Мужья в это время сосредоточенно молчали, чтобы не разжигать сильнее костер препирательства.

«И это правильно, молодцы их отцы!» — подумал Айвен. — «В такой ситуации, если бы они начали вступать за каждую из сторон, ссора быстро переросла бы в скандал. Могло и в горячую фазу перейти… Теоретически… Особенно мощная Амалия опасна, если перейдет всякие границы. А так есть надежда, что женщины сейчас выговорятся, остынут, и начнут искать решение».

Так и случилось. Женщины буйствовали, заходя снова по одному и тому же кругу, потом затихли. Молодые вообще предпочитали помалкивать. Тут начал говорить отец Уильям:

— На самом деле случай довольно обычный, если учесть те условия, которые неизбежно есть в долгом путешествии. Девица давно созрела и эти невидимые бесы — «гормоны», как утверждает наш юный друг, — тут он указал на Айвена, — начали лезть ей в голову. Именно так. Именно эти «гормоны» — или демоны похоти, здесь виноваты… Закон природы, дети мои, и никуда от этого не деться!

— Я за парня хочу слово сказать! — с жаром произнес Майкл, переселенец из ирландской провинции Ольстер. — Представьте, что блудница попадает на корабль к матросам, которые месяц в плавании находились!

— Майкл! Мы конечно поняли, что ты хотел сказать, но прошу помнить, что с нами дети…, - тут же вмешался пастор.

И действительно, детей нельзя было отправить из лагеря, чтобы они не слышали взрослые разговоры. Младшие как обычно, сбились в свою кучу у второго очага. При этом старательно делали вид, что не слушали, но держали «ушки на макушке».

— Давайте подумаем вместе, и найдем наилучший выход из этой ситуации, — сделал осторожное вступление отец Уильям, на правах старшего. Все молчали. А молчание — знак согласия.

— Надо венчать их! — немного помедлив, выкрикнула Герда Вольф.

— Ну зачем же так сразу радикально? — ответил ей Уильям. — Есть еще помолвка, при которой молодые люди связывают себя обещанием выйти замуж или жениться. У вас в английском языке слово помолвка прямо так и называется — «engagement», то есть — обязательство.

«А обещать, еще не значит вступить в брак, мало ли что может произойти. Верно решил падре…», — чисто автоматически отметил в голове Айвен.

— Но там нет права вступать в интимные отношения, — осторожно произнесла Урсула Браун, жена главы каравана.

— Но в каждом правиле есть исключения, — заметил пастор Салливан, желая поддержать своего товарища. — Ведь и для поста есть исключения, например, этот поход…

— Именно так! — подхватил его слова отец Уильям. — Помолвленные мужчина и женщина уже считаются как бы мужем и женой, но действительно, без права вступать в интимные отношения до брака. Но не все так однозначно. Вот одно место из Библии, где про обрученных говорится как о муже и жене: «Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города и побейте их камнями до смерти…». Тут сказано о посторонних связях, но нет прямого запрета для обрученных.

При этих его словах дети у второго костра притихли, явно пытаясь разобрать, что там говорят взрослые. Салливан глянул на них, на мгновение запнувшись, затем продолжил, обращаясь к пострадавшим семьям:

— Подумайте до завтра, и скажите нам ответ. Помолвка — это ещё не брак. Она допускает обратный ход.

— Да! — тут же подхватил эту мысль падре, приверженец католического воззрения. — Может оказаться так, что обручённые ещё не готовы. Помолвка — это прекрасный период испытания своих чувств и намерений, взвесить все «за» и «против», проверить свою готовность к браку…

Отец Уильям говорил это, а сам поглядывал, как дежурные возятся у котлов. Они только что сняли кашу из кукурузы и на четырех сковородках сразу стали готовить форель, пойманную днем. Когда на сковородках зашипело масло, все стали сильно отвлекаться на запахи почти готовой рыбы. И он тоже.

— Короче, если надумаете, то в воскресенье проведем обряд! — закруглил разговор пастор и поднялся на ноги, намереваясь идти за своей низкой скамьей, сидя на которой он всегда принимал пищу.

— А ведь пастор прав…, - услышал Айвен тихие слова Питера Штерна, обращенные к жене. Значит, нужно всем спокойно подождать до завтра.

Народ потянулся в фургоны за своей личной посудой, а дети стали подтягивать свои подстилки ближе к огню и рассаживаться подковой так, чтобы был вход и выход от их костра. Над огнем повесили чайники со свежей водой из горного озера, а дежурные раскладывали принадлежности для заварки.

Где, кстати, пес? — Айвен поискал глазами своего Лиса, который часто стал пропадать из лагеря. Тот обнаружился выходящим из хвойного леса, который начинался на небольшом удалении от берега. Пес, явно неголодный, равнодушно смотрел на котлы с кашей и на рыбу, и сделал крюк, чтобы пройти подальше от щенков. Затем улегся рядом с юношей, сунув ему под ладонь рыжую голову.

На сытый желудок и от усталости не тяжелого физически, но наполненного переживаниями дня сон к Айвену пришел мгновенно, когда он очутился в своем фургоне.

Медленно открыв глаза, Айвен не сразу понял, где он находится. Слишком красивый сон ему приснился под утро. Там он работал на удивительном тренажере, поражая появляющиеся цели и уходя от встречных огневых трасс. И оружие все не такое, как у него. Как только открыл глаза — вспомнил, что сегодня воскресенье, и его ждет тренировка вместе с наставниками. Потом будет помолвка молодых, как решили поздно вчера. Но сейчас четыре утра, можно еще полежать и подумать, как он любил.

После завтрака, дав людям немного времени помыться, собраться, приодеться лучше, раздался звон от ударов по пустому котлу, созывая всех на воскресную молитву. Когда Айвен с сестрами подошел к кругу, там впереди стояли молодые и их родители. Сегодня священники решили начать с помолвки, а закончить короткой совместной проповедью.

Салливан и Уильям в то время как раз заканчивали разговор с родителями молодых. Потом переключились на молодых. И только когда увидели, что весь народ в сборе, пастор публично объявил о помолвке и молодые люди обменялись кольцами. У родителей напряжение сразу ослабло, а молодые и все вокруг стоящие заулыбались.

После короткой проповеди отца Уильяма пошли крики, поздравления, и был объявлен праздничный ужин. Тут же определили партию, которая пойдет на охоту. Медвежатину съели в первый же день стоянки у озера.

За ужином все приветствовали молодую пару и родителей, которые совсем оттаяли. Запеченное мясо молодого оленя, или косули, оказалось достойным угощением. Как ее добыли, Айвен не узнал толком, так как после обеда занимался с детьми и охота прошла без него. Занятия проводил сначала Джеро — с деревянным оружием, потом юноша — с огнестрельным.

Взрослые выпили вина, кто разбавленного, кто нет, а дети пили ароматный чай с травами. Айвен вообще не употреблял спиртного, но сегодня позволил себе выпить несколько глотков разбавленного вина. Разбавленное, да еще теплое, оно совсем потеряло градус. Юношу в горах освободили от всех работ, кроме дежурства в карауле, чтобы он мог не отвлекаться и слушать, или «сканировать» как он говорил сам, пространство вокруг лагеря. В этих горах нападающие могли незаметно пробраться очень близко.

Но судьба не любит ленивых и неторопливых, и в понедельник, двадцать второго августа, караван отправился в путь. Продвигались вперед и вверх медленно и трудно. На второй день достигли перевала, как объявил проводник. Дэвид часто останавливал караван, искал свои метки, иногда уходил вперед с японцем. Чтобы облегчить нагрузку на фургоны, люди шли пешком. Помогали все. Продвижение группы замедлилось до двух-трех миль в день, и всем физически крепким мужчинам приходилось очищать дорогу для повозок. По очереди они становились впереди каравана — рубить деревья, кустарник, сдвигать камни.

Когда почувствовали, что прошли верхнюю точку очередного перевала, стало полегче. Теперь среди высоченных сосен и елей можно было видеть голые вершины далеких гор. Второму фургону помогали продвигаться Айвен с проводником, а на скамью впереди посадили легкую Дарину. Цепочка фургонов завернула за очередной склон, обрывавшийся в каньоне, где среди камней с шумом текла горная речка, а впереди открылся необычный вид вдаль. Казалось, — что это пространство до самого океана.

— Если Дэвид не возражает, мы очень просим сделать остановку на ночь в этом месте! — Ко второму фургону от третьего прибежали оба японца. Явно взволнованные. За двоих говорил Джеро, шевеля рукой свои коротко стриженные черные волосы, что выражало крайнее возбуждение. Сэтору — тот слова лишнего не скажет.

— И то верно! — поняв шестым чувством их настроение, тут же согласился проводник. А кто-то скажет, что седьмым. Затем Дэвид, оглядев пространство вокруг, открывающийся вид в направлении слишком далекого от этого места океана, чтобы можно было что-либо почувствовать, махнул рукой и крикнул главе каравана:

— Становимся на ночь, сэр Август! Видишь вон то ровное место? Выстраиваем фургоны в две линии, в круг не получится.

— Можно смотреть туда, где далеко за океаном страна Япония…, - или спросил, или просто высказал мысль Дэвид, подойдя немного ближе к наставникам юноши. И совсем не важно, что отсюда слишком далеко до Тихого океана, важно оказать уважение этим двум японцам, без участия которых такой переход из четырнадцати фургонов просто невозможен.

— Будем. И обязательно увидим все, придуманное в душе, — неопределенно проговорил Сэтору. — Сейчас солнце в той стороне, мешает смотреть. А как только оно коснется горизонта, сядем подальше от лагеря, вон на тот камень, — старший японец показал его.

— Еще под собой почувствуем всю массу планеты, обратимся к бескрайнему небу, и ощутим гармонию мира… Воздух принесет нам энергию и движение океана, наши души взлетят и перенесутся на родные острова! Там наполнятся блаженством, и вернутся обратно, в наши скромные тела…

Дэвиду, как европейцу, переварить все сказанное не оказалось возможным, но почувствовать получилось. Поэтому лишь молча и серьезно слушал. Он давно проникся глубоким уважением к наставникам юноши.

Незапланированный привал оказался богат событиями. С дровами здесь не было проблем, и через десять минут запылали костры. Японцы перед ужином позвали Айвена и тихо удалились из лагеря. На выбранном большом камне устроились в ряд: Сэтору — Айвен — Джеро. Поджали под себя ноги и замолкли. Большой камень еще сохранил теплоту, переданного днем солнцем. Айвен даже не открывая глаза видел, как наставники сидели, опустив руки на бедра скрещенных ног, и полностью уйдя в себя.

Наставники не шевелились минут пятнадцать. Айвен молча смотрел вдаль и ждал, когда они вернутся, сам отключаться от восприятия окружающего не стал. Наконец, наставники одновременно ожили и встали, а парень обрадовался, потому что было немного страшно за них.

— Ну что, друзья мои? — озвучил общий вопрос пастор Салливан, когда все трое вернулись к кострам и приняли от Морриган кружки с чаем, — видели побережье?

— Да, леди и джентльмены, за всех ответил Сэтору. — И берег океана, и острова, где наша родина. Мир принял нас в свои объятия, сделал частью себя и растворил без остатка, воздух обнял и унес вверх, и мы увидели желаемое, укрытое за пеленой облаков…

— Да! Так что сегодня тот день, когда мы можем смело сказать вот что, леди и джентльмены! — подключился Джеро.

— Что же? — нетерпеливо бросила Амалия Циммерманн.

— Мы идем к тебе, Калифорния!!! — встал в полный рост, и неожиданно громко выкрикнул Джеро в сторону Запада. Видимо, так снял напряжение, накопленное за пройденные мили.

Народ вокруг костров возглас одобрил и тоже радостно закричал. Дети семей Нойманн, Вольф, Циммерманн, Брэди и Маккинли тут же вскочили с визгом, и повторили этот жест вместе с криком. Молодые щенки по-своему оценили момент, и приняли активное участие в веселье. Четверо из них стали носиться кругами вокруг группы людей у костров, с громким лаем. Одна самочка, ростом поменьше остальных, осталась на месте. Она была серьезна и тиха — такой уродилась. Взрослый пес Айвена остался лежать на месте, и только поглядывал на молодых щенков, открыв рот и вывалив набок язык в собачьей улыбке.

— Вот и славно! — самого виновника этой сцены увиденное удовлетворило. — Тут Дэвид шепнул мне, — добавил Джеро, — что, леди и джентльмены, как пройдем перевал, можно считать — мы одной ногой в Калифорнии!

— Вот-вот! И надо начинать выбирать место, где поселимся, — мистер Август, глава каравана, скупо улыбнулся.

Айвену стало интересно. Он прикрыл своим одеялом десятилетнюю Дарину, младшую дочку Морриган, которая прислонилась щекой к его левому плечу, и приготовился слушать. Эта тема разговора стала первой в списке недавно, по мере того как караван продвигался все ближе к желанной цели.

Дети начали бурно говорить между собой, обсуждая тему в своей компании слева от Айвена.

— Тише, молодые люди! — засмеялся Август, — дайте взрослым сказать…

— Ничего нового предложить нет, кроме тех двух мест, которые предложил Дэвид и одобрил Питер. Так что давайте обсуждать принципиально, без привязки. Согласны ли вы, чтобы поселиться вместе? Еще раз спрошу…

— Спрашивал уже, согласны, конечно! — ответили первыми Дуглас и Майкл, главы ирландских семей.

— Согласны!

— Согласны, давай дальше говори!

— Еще хочу сообщить две новости, и обе хорошие…

— Давай, сэр, мы так соскучились по свежим новостям! — Послышался за широкой спиной Амалии голос Йохана, ее мужа.

— Вот первая! После завершения похода с нами остается Дэвид, который решил остепениться и осесть на постоянном месте, в нашем новом поселении, которое обязательно будет!

После Августу пришлось немного переждать, пока народ обсудит сказанное и немного успокоится.

— Вторая! По прибытии в Калифорнию наши черные друзья перестанут быть рабами, а станут свободными…, наемными работниками!

— Тут все затихли, видимо переваривая сказанное, а потом взорвались криками одобрения. Сами герои: старые Корнелиус и Патрик, и молодой Том выглядели немного прибитыми, но улыбались.

— Как будет угодно вашим милостям, — откликнулся Корнелиус, как старший. Нам с вами очень хорошо, и не уйдем никуда. Даже, если попросите…

Когда крики со всех сторон закончились, Август продолжил разговор о планах.

— Но, вернемся к самому главному, леди и джентльмены, о чем не договорил. Не увидев предложенные места, мы не можем принять окончательное решение, поэтому просто послушаем еще раз нашего проводника и Питера. Можно задавать вопросы…

На предложение Августа Дэвид лишь кивнул, и начал. Начал говорить негромко, но каждое его слово отчетливо было слышно:

— Первое место, куда мы придем с вами, будет форт мистера Саттера, который называют Новая Гельвеция. Это прямо по пути для тех счастливчиков, которые пересекли Сьерра-Невада. Если все будет так, как идет, то к форту придем в первых числах сентября. Осталось совсем немного трудных участков в этом каньоне, потом путь станет легче. Горы станут все ниже и ниже, и мы будем двигаться рядом с ними, среди зеленых лугов и соснового леса…

— Расскажи нам о форте…, - не смогла удержать своего любопытства мулатка Мэри, уставившись на своего милого огромными глазами.

— Я познакомился с мистером Джоном Саттером несколько лет назад, и знаю, что он начинал с небольшой группы: нескольких моряков, двух плотников германцев и других мастеров, нанятых в Йерба-Буэна, и еще гавайцев. Местность была не очень гостеприимной, господа. Гавайцы сразу сделали травяные хижины, а жилой дом и мастерские для Саттера и его мастеров построили из сырцового кирпича. Два года назад в форте было больше двадцати белых, и много индейцев работали там по найму. Тогда, два года назад, когда мистер Джон стал гражданином Мексики, он получил от губернатора Альварадо земельный участок. Сейчас люди там занимаются сельским хозяйством и торговлей, но думают и о мануфактуре…

— Если хотите знать больше, леди и джентльмены, то просите нашего кюре, отца Уильяма, — свернул свою речь Дэвид, не отрывая глаз от своей мулатки.

Переждав возгласы одобрения, отец Уильям не заставил себя ждать:

— Форт расположен в прекрасной долине Сакраменто, и вначале находился в неблагоприятном окружении индейцев и нечистых на руку белых — охотников и звероловов. Поэтому построен так, чтобы можно было держать оборону. Но это осталось в прошлом, а сейчас вооруженная банда работает в охране форта, и не одна сотня индейцев трудится во время сбора урожая. Что еще будет интересно для вас? Форт — ворота для переселенцев с восточного побережья. Мы пришли на фургонах через перевал в горах Сьерра-Невада, что является новым маршрутом. Поблагодарим нашего проводника за это, друзья, я был готов к худшему…

Остановившись ненадолго, отец Уильям затем продолжил.

«Ворота для переселенцев» — так я сказал, потому что основная масса их идет из Орегона через долину Сакраменто. Что вам еще важно знать? Сейчас мексиканское правительство начинает воспринимать быстро растущее число американских переселенцев как угрозу, и мистер Саттер выступает в роли защитника таких, как мы. И у него для нас есть два предложения, два места для поселения, которые нужно будет посмотреть, пока вы отдохнете в форте от тяжелой дороги. Для этого выберем доверенных лиц…

— Вот, значит, как? — протянула Амалия своим громким голосом, возвышаясь над мужем, сидевшим рядом.

— Именно. Открою вам немного тайн в части местных вопросов, связанных с религией. Когда сэр Джон попросил мексиканского губернатора Хуана Батиста Альварадо о выделении земли, которая до этого была населена исключительно дикими индейскими племенами, он выдал себя за католика. Но при этом он осознанно не хотел селиться на популярном побережье океана, чтобы удалиться от мексиканских поселений…

— Мы бы очень хотели себе место вблизи от океана, — тут же влез Джеро со своей давней мечтой.

— Я вас понимаю, уважаемый Джеро, и уверяю, что так и будет. Просто мы сначала доберемся до форта и там все немного отдохнут. А мы небольшой компанией выбранных джентльменов отправимся смотреть первые два интересных места. Потом, не возвращаясь, поедем на встречу, поговорить с еще одним известным гражданином Америки, тоже Джоном, и у него тоже есть для нас предложение…

— Вы нас очень удивляете! — опять воскликнула Амалия.

— У служителей Ватикана большие связи, миссис, и я вам говорю только то, что можно… — Непроизвольно оглянувшись, отец Уильям вознес очи к небу и замолк.

— Но продолжим! Как вы, наверное, знаете, в 1821 году Мексика победила Испанию в войне за независимость. Земли Калифорнии вошли в состав мексиканской провинции Альта Калифорния. В 1827 году был принят закон об изгнании из Мексики лиц, рождённых в Испании, что сказалось на представителях нашего духовенства, живших в миссиях…

Сейчас Уильям замолк, а продолжил пастор Салливан. Оба священника часто вели рассказ таким образом, попеременно.

— Мало этого. Родившиеся не в Мексике были объявлены «нелегальными иммигрантами». Пошла волна протестов против испанских миссий, а потом имущество католических миссий в Калифорнии было объявлено принадлежащим государству. Большинство миссионеров были вынуждены покинуть Калифорнию, а многие миссии были разрушены. В 1833 году в Мексике принят закон о секуляризации, после чего оставшиеся миссии также перешли государству…

— Да! К настоящему времени испаноязычное население Калифорнии сильно сократилось. Осталось в основном на крупных ранчо… — подтвердил Дэвид. — Можно, я добавлю еще?

Получив согласие, продолжил ту же тему, но с другой окраской:

— Только что сказано, что в 1833 году Мексиканский Конгресс освободил местных индейцев из-под контроля власти миссионеров и конфисковал церковные земли в пользу колонистов Калифорнии. Огромные ранчо, основанные миссионерами, перешли во владение местных. Вместе с огромными, опять же, стадами коров и овец, взращенных под руководством монахов-францисканцев. Сейчас в Калифорнии нет спокойствия. Много стычек, часто кровавых. И против действий мексиканских властей, и между владельцами ранчо за земли. Именно поэтому будет верным решение — не разойтись по прибытию к заливу Монтерей, а найти место и поселиться одной группой, закаленной в боях с индейцами и не только… Прошу прощения, что прервал, отец Салливан…

На этом не остановились. Эту тему тут же горячо поддержал отец Уильям:

— Позвольте, я продолжу о том, что касается настоящего положения дел в Калифорнии, чтобы вы еще лучше понимали, что там сейчас происходит. В 1836 году группа переселенцев под руководством одного смелого человека, Айзека Грэхэма, помогла Хуану Батисте Альварадо свергнуть временного губернатора Николаса Гутьерреса. А совсем недавно, в 1840 году, Грэхэм был обвинён в попытке устроить революцию, подобную Техасской, после чего начались аресты переселенцев, и Грэхема в первую очередь. Это привело к вмешательству Великобритании и США, и мексиканские власти были вынуждены отпустить Грэхэма…

— Но это было вступление, а теперь перейдем к дням сегодняшним…

Отец Уильям прервался и тихонько попросил еще чаю, передав кружку миссис Амалии, которая восседала у парящего из-под крышки чайника. Чувствуя момент, никто не прервал падре, ожидая что он еще скажет.

— В прошлом году правительство США провозгласило доктрину «Явного предначертания». Это встревожило мексиканские власти, и в январе этого года в Верхнюю Калифорнию отправлен бригадный генерал Мануэль Мичельторена, и с ним около трехсот солдат. Узнав об этом, до прибытия генерала в форт Монтерей командующий американской Тихоокеанской эскадрой Томас Джоунс вошел в залив и потребовал капитуляции форта. Командующий посчитал, что началась война с Мексикой, но в том же месяце узнал потом, что это не так. Перед силой эскадры губернатор Альварадо сдал форт и удалился на ранчо Эль-Алисаль. Когда все прояснилось, Альварадо отказался возвращаться в форт, и предложил, чтобы адмирал Джоунс вёл дела с Мичельтореной.

— Что там делается сейчас, мы с вами не знаем. Мы вышли в путь в апреле. Может, и обошлось пока без большой крови…

С последними словами падре взрослые у костров еще больше притихли, переваривая сказанное. Детвора давно отключилась от сложных для них взрослых разговоров и возилась со щенками в стороне.

Отец Уильям как видно сказал все, что хотел, потому как переключился на блюдо с лепешками из кукурузной муки. А пастор Салливан обратился к Айвену:

— Ты ничего не хочешь сказать нам, юноша? — и посмотрел при этом строго. Отец Уильям вряд ли что понял, но тут же поддержал товарища:

— Может, хочешь облегчить свою душу, сын мой?

Тут Айвен начал быстро перебирать в памяти прошедшие дни и не нашел ничего такого, требующего покаяния.

— У нас нет исповеди, падре! — счел нужным заявить парень и замолк, ожидая, что ответят.

Общество у костров разбилось на группы и переключилось на обсуждение событий в Калифорнии. Только Ханна, что сидела рядом, внимательно вслушивалась в то, что говорят святые отцы, а Дарина сидела тихо рядом и делала вид, что это ее не касается. Наставники же тихо переговаривались между собой, а сейчас пропали оба, оставив Морриган в одиночестве.

— Это верно, — неожиданно поддержал юношу отец Уильям. — Но все равно, мы настаиваем на том, чтобы поговорить с тобой. О делах наших грешных, — тут он посмотрел на Салливана. Увидев понимание, продолжил:

— Пойдем с нами, юноша, удалимся немного от лагеря и поговорим втроем…

Возражать и препираться было бы глупо, и Айвен, мягко отстранившись от Дарины, которая пригрелась у плеча, легко встал на ноги.

Отошли в темноту за линию фургонов, причем святые отцы взяли с собой одну войлочную подстилку на двоих. Рыжий Лис было дернулся идти следом, но юноша строгим голосом приказал ему остаться. Ходить в горной местности ночью — безнадежное дело, поэтому отошли недалеко. К тому самому большому камню, на котором его наставники недавно смотрели в сторону океана.

Сели. Подстилка длиной в человеческий рост, так что и Айвену достался кусочек. Причем усадили посередине.

— Встречаешься с Ханной? — первым начал разговор падре.

— Случается…, - обреченно подтвердил юноша.

— Вот и хорошо. Но мы не затем тебя позвали. Пора тебе рассказать о наших планах больше того, о чем сказано у костров.

— Именно так, — поддержал товарища Салливан. — И учти! То, что скажем, японцы знают. От них секретов по этой части у нас нет…

— Да! Но начнем, пожалуй. Как сказали уже у костров, действия правительства Мексики против миссионеров особенно сильно сказалось на представителях духовенства, живших в миссиях. Большинство миссионеров были вынуждены покинуть Калифорнию, а многие миссии были разрушены. Как ты понимаешь сейчас, я приехал в Америку как представитель Ватикана с определенными целями. В главном — их две, и первая — это продвигать интересы католической церкви, не зависимой от правительства Мексики…

Тут отец Уильям замолк, собираясь с мыслями.

— Я продолжу! — глянул на него Салливан. — Ты позже увидишь и поймешь, что Мексика слаба, и не сможет противостоять другим державам в этом, Богом отмеченном крае. Мы имеем доказательства того, что русские, французы и англичане имеют большие интересы к этим землям. Российская империя держит базу в Форт-Росс, и мы там вскоре побываем. Королевство Великобритания действует из Ванкувера через свои меховые компании. Франция действует через своего посла в Мексике и также имеет виды на колонизацию…

Теперь замолк пастор, а его друг стал продолжать эту мысль.

— Мы же с Салливаном представляем интересы Соединенных Штатов в этом Богом хранимом крае. Кроме того, интересы тех протестантов и католиков, которые прибыли из Европы и будут прибывать еще в больших количествах. Власти Мексики, которые изгнали католиков, прибывших из Европы, будут нам противостоять, потому что воспринимают растущую волну переселенцев с восточного побережья Соединенных Штатов как угрозу. Если, конечно, узнают о нашей миссии, особенно о моей…

— Форт, куда мы вскоре приедем, — продолжил теперь пастор, и его владелец мистер Саттер давно выступают в роли защитника переселенцев из Соединенных Штатов. Он, как мексиканский чиновник, должен выдать нам паспорта, действительные как в Калифорнии, так и на других территориях Мексики. Пока это возможно, но как будет дальше, неизвестно. Люди будут отдыхать, а мы съездим посмотреть на первое возможное место для поселения — этот форт Росс и его окрестности. Как ты знаешь, сейчас в Калифорнии два светских пуэбло, которые можно назвать городом — это Сан-Хосе и Лос-Анджелес. Форт Монтерей, где находятся власти, пока не беру во внимание. Так вот, второе интересное место, которое нам предлагают, это земли вокруг миссии Сан-Рафел, что в северной части залива. Это место должно понравиться твоим наставникам…

Тут опять святые отцы замолкли оба.

— Сколько знаю вас, святые отцы, и не перестаю удивляться! Не просто так едем, оказывается, вы даже места присмотрели!

С этими словами Айвена служители церкви изволили отвлечься от изложения темы и обратить на него внимание.

— Разумеется, сын мой, но тебе это знать незачем. Так что продолжу…, - ответил за двоих отец Уильям. — Посмотрим места, предложенные мистером Саттером, вернемся и все расскажем обществу. Дальше поедем на встречу с другим достойным джентльменом — это Джон Марш. В 1837 году он купил ранчо Лос-Меганос в округе Контра-Коста. Для этого ему также пришлось перейти в католическую веру, поскольку только католикам сейчас там разрешено владеть землей. Он давно начал опекать переселенцев с восточного побережья, и довольно активно…

— Скажу еще немного, что тебе будет полезно знать, наш юный друг, — продолжил дальше тему отец Уильям, — и что другим знать — лишнее! Наши аналитики в Ватикане считают, что бурному росту Американских Штатов никто из других держав ничего не сможет противопоставить, в том числе и Мексика. Весь опыт истории говорит о том, что довольно скоро, еще несколько лет, и Калифорния также войдет в состав Америки, как и Техас. Так что здесь будет неспокойно в ближайшие годы, сын мой. Давай дальше ты, Салливан…

— Это, пожалуй, последнее. Мистер Марш намерен предложить места для поселения, так как у него много земли, десятки тысяч рогатого скота, и еще больше влияние в округе. Но самое интересное место для нас — в северной части залива Монтерей. Пока не занятое. Последний вариант не с подачи двух уважаемых господ, Саттера и Марша, а собственная разработка нашего не менее уважаемого Уильяма. Твои наставники о месте также знают, но до поры будут молчать. И ты молчи. Это пришедшая в упадок миссия в Санта-Круз, рядом с Вилья-де-Бранчифорте. Почему там? Сам посмотришь на карте со своими наставниками, и они тебе изложат свое мнение…

— И самое последнее! — решил заканчивать затянувшийся разговор отец Уильям. — Ты будешь участвовать в группе, которая отправится осматривать все предложенные места поселений, так что готовься. И помни, люди должны посмотреть все предложенные места, ведь лучшее всегда является в сравнении…

— Благодарю, вас падре, и вас, пастор, за доверие. Но не смогу спать спокойно, пока не узнаю, что за вторая цель, с которой, вы приехали в Новый Свет, ваше преподобие? Пока говорили о первой…

— А вторая — это познакомиться с тобой, сын мой! Говорю без лишней скромности. Ватикан давно собирает знания о редких случаях в Мире. И мы не ошиблись — твои способности не укладываются в обычные рамки. Сейчас мне понятно — тебе крайне необходимо получить хорошее образование, чтобы быть полезным своей стране в наивысшей мере. И лучше начинать с этим как можно скорее, пока ты молод и не оброс бытовыми проблемами. Советую подумать о том, чтобы сразу, как только мы выберем место и немного обустроимся, выехать на учебу. Тебе будет предложено любое учебное заведение, в Старом или Новом Свете, светское или военное. Все расходы, повторю, будут полностью оплачены, сын мой…

— Я думаю об обучении давно, падре. — Айвен сказал с ходу то, о чем не раз говорил с наставниками. Поразительно, но планы отправить его учиться японцы изложили похожие, причем весной, перед отправлением на запад. И также говорили — не затягивать с этим. «Очень странно, как все складывается…»

— Хочу военное, — вслух проговорил юноша давно решенное.

— Ну и хорошо, сын мой! А теперь иди, к своим сестрам. Вон, они крутят головой у костра, словно кого потеряли. Можешь и к Ханне, вы нас не подвели перед родителями. Свалил с наших двух сердец порядочный камень. Вот как этот… Ведь мы за тебя поручились, сын мой.

Указав на камень, Уильям с Салливаном с завидной синхронностью кивнули, а падре еще и осенил юношу крестным знамением.

— Спасибо за доверие! И за рассказ. Никуда не пойду сегодня, только в фургон и буду там думать. Слишком много информации сегодня на меня свалилось.

— Иди с Богом, сын мой, думай и не забывай о безопасности, просматривай округу, как ты умеешь. Тут, в горах, только на тебя надежда! — И падре снова осенил юношу крестным знамением.

С последними словами Айвен легко поднялся и отправился к кострам, где его ждали Дарина и Ханна, чтобы вновь устроиться между ними. А святые отцы еще немного посидели в темноте чтобы поговорить наедине, потом отправились прямиком в свой фургон, спать.

Утром, 25 августа, после неторопливого завтрака, мужчины запрягли животных и караван медленно выстроился в линию. Люди постепенно втянулись в тяжелую работу с фургонами, наработали приемы, выработали неспешный ритм в работе, помогающий справляться с большой нагрузкой в течение всего дня.

Как и предупреждал Дэвид, путь по каньону оказался тяжелой борьбой за каждую пройденную милю. Утренний холод в горах давно сменился жарой. Но эта дневная жара в горах была сущий пустяк после преодоления пустынь Большого Бассейна, и мужчины работали шестами и убирали большие камни. Помогали все, кто был не на передней скамье с поводьями. Даже дети, что отпихивали своими шестами камни помельче, подражая взрослым.

— Потерпите еще немного, — успокоил проводник за обедом. Еще день или два, и дорога станет лучше, а через три мы будем двигаться по ровным участкам среди невысоких гор.

— И проверьте свое оружие в фургонах, — добавил немногословный Сэтору.

— Обязательно! — добавил младший японец, — потому что после обеда будут стрельбы. Невзирая на то, что мужчины, и не только они, заняты тяжелой работой при движении фургонов. И стрелять будут все!

— Слушайте подробности, — начал уточнять Сэтору. — Мы с Айвеном уйдем вперед, прихватив два пустых бочонка из-под солонины, которые потом неожиданно появятся у вас справа или слева от тропы, на расстоянии около пятидесяти шагов. Стрельбу вести будет каждый фургон самостоятельно, но не раньше, чем мишень окажется строго по боку от фургона стрелка. Жду вопросы…

— Так оружие будет в фургонах, шесты в руках! — попыталась привстать с задних рядов Мари, младшая дочка в семье Штерн. Но как младшая, девице исполнилось шестнадцать лет. Выше среднего роста, германской крови, как и старшая сестра, она также обладала шикарной грудью, которую с удовольствием демонстрировала при каждом удачном случае. И грудь, и все остальное.

«Да… Девица явно созрела, и гормоны явно бьют ей в голову тоже» — тут же подумал Айвен, глянув на нее. «Нет такого слова сейчас», — проскочила вторая мысль. «Демоны любви поселились в голове» — так будет лучше говорить. Именно так сказал недавно падре…

Отвечать на вопрос стал Джеро:

— Места здесь опасные тем, что видимости никакой нет, а отбивать близкую атаку очень сложно. Мы все расслабились, так как нападений давно не было. Поэтому — карабины будут лежать в фургонах, и дети должны быть готовы в течение нескольких ударов сердца достать и передать их по требованию взрослых. В каждом фургоне должен постоянно находиться кто-либо их них. Кроме этого, у всех один револьвер обязательно должен быть на поясе. Хотя это правило все соблюдают, больше для Тома и мистера Пауля это говорю…

Японец строго глянул на молодого негра и врача.

— А арбалеты, сэр? — выкрикнул Гордон, младший Брэди, полюбивший это оружие.

— Арбалеты не нужны, юноша, они пригодятся в других случаях. А вот рогатины должны лежать наготове всегда. Это последнее, что может стать препятствием между тобой и индейцем. И, раз ты напомнил, вечером проведем тренировку с этим оружием. Только для молодежи, не для взрослых мужей, разумеется! И женщины — кто пожелает! — японец уточнил это, так как мужчины предложения не поймут, к концу дня они выматываются порядочно.

Как только пообедали и отдохнули, отправились дальше по каньону, бороться за каждую пройденную милю. Долго ждать не пришлось. Как только первый бочонок показался справа, на большом белом камне между двух сосен, растущих у начала крутого скального склона, первый фургон главы каравана, второй — со служителями церкви, и третий — с Морриган и дочками (японцы не в счет), его пропустили, как заранее договорились. Потом раздался крик Генриха — оружейного мастера, а за ним и пальба. Сначала из револьвера три выстрела, затем из карабина два. Взрослый мужчина не стал выпускать все пули, помня, что он на учениях, и предоставил дырявить бочонок следующим. Следующий фургон мистера Штерна тоже так поступил, тем более, что стрелял только сам Питер и обе дочери по разу. Зато следующие фургоны, где было по двое детей, оторвались по полной. Особенно отличились ирландцы.

Фургоны двигались медленно, потому и стреляли неспешно. Выстрелы раздавались только после того, как стрелки оказывались напротив цели. И после проезда последнего фургона бочонок стал похож на рваное решето с торчащими в стороны щепками. Заодно проверили и реакцию животных, которые оказались на высоте. Особенно порадовали лошади, которые теперь только водили ушами при выстрелах.

Вечер застал Айвена в переднем дозоре. Только что распрягли животных и начали готовить ужин. Устроившись в кустарнике между двух крупных камней, Айвен с ирландцем Майклом Брэди наблюдали картину, как Джеро занимается с детьми. Одновременно слушали.

— Длина рукояти, позвольте заметить, позволяет достать противника до того, ка он достанет вас! — тут японец сделал несколько выпадов с рогатиной, ткнув наконечником в четырнадцатилетнего Ирвина Брэди, отец которого сейчас наблюдал за этим. Лезвие рогатины, разумеется, было в чехле.

— Колющий удар для вас основной, его можно сделать быстро, никакой индеец не успеет ничего сделать. Но не забывайте про лезвие…, - теперь он показал рубящий удар по руке юноши.

— Лучше сочетать эти два удара. Вот так. Сначала укол, потом рубящее движение, немного на отлете…

Дальше приятели наблюдали, как дети выполняли удары в воображаемого противника, потом выполняли их по двигающемуся «чучелу» — палке в руках Джеро, на конец которой была намотана большая тряпка. Айвен бросил смотреть, отключился и стал «сканировать» пространство вокруг лагеря.

Спать получилось лечь в два часа после полуночи. Утром парня разбудил не рассвет, а слабое урчание. Открыв глаза, увидел прямо перед носом черного котенка Ханны. Выехав из Джефферсон-Сити в возрасте двух месяцев, сейчас, в середине августа, он превратился в стройного молодого красавца с густой черной шубкой и зелеными глазами.

«Как он забрался в фургон? Скорее всего, его притащила Дарина. Вот они, обе названные сестры, спят рядом, по макушку завернувшись в одеяла. А Морриган, как всегда в это время уже хлопочет по хозяйству…». — Молодой кот вместо того, чтобы улечься в ногах, нагло устроился между ним и Дариной в головах, хвостом к девчонке и мордочкой к юноше, завернув под себя передние лапы. Увидев, что Айвен открыл глаза, кот равнодушно прищурился и замурчал громче, не делая никаких усилий, чтобы убежать.

Айвен только собирался его прогнать, но что-то удержало его от дальнейших действий, заставило замереть. Возникло желание разобраться, откуда это беспокойство, и он снова закрыл глаза.

Полежал так с полминуты и понял, что его настораживает. Образ двух взрослых людей дикого племени возник в виде светлых зеленых силуэтов на удалении в полмили от лагеря. Дальше разбираться с ситуацией надо было быстро. Айвен тихо выскользнул из своего одеяла, потревожив кота, и бесшумно спрыгнул на землю, перед этим забрав свой пояс с оружием.

В ту же секунду рядом возник верный Лис, подняв рыжую морду к хозяину.

— Лис, ты остаешься… Охраняй! — произнес юноша самым строгим голосом, на какой сейчас способен.

Нечего делать. Пес присел на попу у фургона, провожая взглядом Айвена — как тот отправился искать старшего наставника.

Нашел. И не одного, а двух наставников. Те возвращались со своей утренней разминки, которую проводили вдвоем, без Айвена. С юношей они занимались отдельно. Выслушав его, пойти к Дэвиду, как человеку, лучше всех разбирающегося в местных реалиях.

То, что это были индейцы, а не белые, Айвен был уверен, хотя разумно объяснить это не смог. Потому помалкивал.

Беспокоить лагерь японцы не стали. Когда Джеро вернулся вместе с проводником, друзья, тихо выскользнув за линию фургонов, вчетвером отправились в указанном юношей направлении. Дойдя до дозорных, предупредили их и отправились дальше вдоль берега озера на восток. Пересекли открытую местность у берега, где редко росли высокие деревья, а дальше начали подъем среди скал более осторожно, постоянно останавливаясь и слушая лес.

У самого гребня, спускающегося в каньон, по знаку Айвена друзья присели. Увидели, как два человека крались среди деревьев плавно и бесшумно. Они не спускались ниже в каньон, а двигались среди деревьев по склону, обходя крутые участки скал. Оба были одеты в длинные, коричневого цвета штаны, и такого же цвета рубахи с длинным рукавом и вырезом для шеи. Оба без головных уборов, с черными как уголь волосами. Длинными, стянутыми шнурком в два пучка. У переднего в руках короткое копье, у идущего сзади — лук и колчан со стрелами. Ножи за поясом у каждого, топорик разглядели у второго.

— Что скажешь? — спросил Сэтору у проводника, когда индейцы прошли дальше вперед по ходу каравана в долине, и пропали из виду.

— Думаю, что это разведчики, — ответил Дэвид и в свою очередь посмотрел на Айвена.

— Может это и так, но осмелюсь утверждать, что они одни в округе, больше я никого не чувствую на две-три мили. Большую группу я бы учуял…

— Может, и разведчики, а может, свободные охотники…, - добавил Джеро. — Что будем делать?

— Просто так напасть на них — это не будет хорошо, — начал рассуждать вслух Сэтору. — Остается просить Айвена следить за округой и дальше. Если они не отстанут и не удалятся от нас за день, вечером надо будет что-то решать.

— Пошли назад. А тебя, Айвен, попросим ни на что больше не отвлекаться, кроме наблюдения за округой. Как ты умеешь…

После завтрака тронулись дальше по каньону, работая шестами и руками, растаскивая камни и не давая фургонам опрокинуться при критических наклонах. Дети развлекались в пути пением песен и разговорами, но сегодня их попросили не петь. Взрослым с шестами было вообще не до посторонних разговоров. А Айвен отправился к передней паре дозорных, чтобы не отвлекаться на разговоры.

— Ну что скажете? — сразу после постановки фургонов на ночь Сэтору обратился к друзьям, но при этом смотрел только на Айвена.

— Эти двое двигались за нами на удалении все это время, сейчас они немного впереди, на правом склоне каньона, и тоже остановились. Отсюда не видно этого места.

— Это плохо, — произнес Сэтору очевидное. — Надо что-то делать с ними. Сейчас инициатива у них, а мы играем пассивную роль. Надо подумать, как все это перевернуть. Взять их в этой местности никак не выйдет — они легко ускользнут, и все продолжится…

— Надо на живца, — тихо предложил Дуглас, глава семейства Маккинли, который сидел рядом.

— Говори громче, тут все свои, а индейцы не услышат…, - предложил Джеро.

— Надо на приманку, как мы форель ловим! Причем, наживка должна быть такая, чтобы наши краснокожие кинулись на нее без раздумий…

— Хм, очень интересное предложение… Но кого ты в таком случае предлагаешь в этом качестве, сын мой?

— Конечно женщин! Ведь нетрудно догадаться, что они охотно схватят беззащитных женщин…

— Он прав. Несколько раз уже такое было, когда индейцы хватали слишком удалившихся от лагеря переселенцев несчастных женщин, — пояснил проводник.

— И что они потом? Ты представляешь, сын мой, что они сделают с нашими, если мы не успеем вовремя? — теперь к разговору подключился падре.

— Тихо. Не волнуйтесь так, ваши преподобия! — Теперь заговорил Джеро. Одной такой женщиной на время стану я, вторую надо подобрать. Можно кого из парней, но лучше, если второй пойдет натуральная женщина… Я бы рискнул взять Нору. Она вполне привлекательная. Индейцы ведь любят блондинок и рыжих, у них все черные. От блондинок вообще с ума сойдут…

Все взрослые давно прекратили разговоры и внимательно слушали. Только дети как обычно уселись своей компанией немного в стороне от взрослых.

— Тогда возьмите меня! — гордо заявила Мари Штерн, я под описание подхожу!

И действительно, обе сестры Штерн были натуральными сероглазыми блондинками. И младшая в свои шестнадцать по своей стати, и впереди, и сзади — выглядела очень привлекательно.

— Берите ее, — тихо подтвердил отец семейства, переглянувшись с женой. — С Джеро мы будем за нее спокойны…

— Но ты ведь понимаешь, Джеро-доно, — спокойно произнес Сэтору, — что мы не сможем быть близко, иначе индейцы могут почувствовать неладное и не схватить «наживку»?

— Понимаю, Сэтору-доно. Но их всего двое. Тут я доверяю Айвену. И, в любом случае вы сможете подойти раньше других индейцев, если они тут есть.

— Все согласны? — Сэтору еще раз подчеркнуто обвел взглядом круг взрослых. Он не любил в деле топтаться на месте.

— Все! — отозвался ему нестройный хор.

— Тогда начали! Надо решить вопрос до наступления темноты. Идите их одевать, а мы пока будем думать над деталями.

Прошло совсем немного времени, и от фургонов по склону, заросшему высокими соснами, вниз к реке и вперед по ходу каравана направилась живописная пара. Первую фигуру со спины можно было принять за старушку. Бойкую старушку в простой, но пышной юбке до пят, и просторной бесформенной вязаной кофте. В чепце с оборочками, и в больших очках с круглыми стеклами.

«Где только такие нашли?» — подумал Айвен, но тут же вспомнил о стрелковых очках. «В такой просторной юбке из оружия можно что угодно спрятать…».

Но, зная своего младшего наставника он был уверен, что под юбкой только его любимый короткий клинок и один револьвер. Против двоих этого даже много, револьвер лишний. Нужен только, если один побежит, но это вряд ли можно ожидать от индейского воина.

Вторая фигура была полной противоположностью первой. Опять же, только вид сзади можно было оценить в этой удаляющейся паре. Длинная юбка из тонкой ткани не скрывала крутые бедра и восхитительный зад. Сверху — белая блузка в традиционном германском стиле, с вышивкой. Хотя вид спереди не был доступен, но Айвен знал, что спереди младшая дочка семьи Штерн одарена природой еще круче, чем сзади.

«И глубокий разрез там, на шнуровке спереди…», — тут же представил это великолепие юноша.

Пока он рассматривал, парочка постепенно удалялась вперед по левому склону каньона. Сравнительно пологого, с зеленой травой и редкими хвойными деревьями. Пара имитировала процесс увлеченного сбора полевых растений. Еще немного, и женщины пропали из вида за гребнем.

Все необходимые действия выполнены и оставалось только ждать. «Прямо как на рыбалке — терпеливо ждать…», — опять парню полезла в голову мысль. Рядом, внешне спокойные, застыли четверо взрослых мужей: Сэтору и Дэвид, Дуглас и Алоис. Остальным строго велели не удаляться из лагеря.

Ожидание растянулось. Как только парочка скрылась из виду, Айвен закрыл глаза, сосредоточился на своих чувствах и через некоторое время стал видеть, как удаляются две фигуры, в виде образов в голове.

— Есть! — тихо проговорил Айвен, когда появились еще двое силуэтов и начали приближаться к их паре, но с паузами. Скорее всего — перебежками, от одного укрытия к следующему.

Услышав это, старший наставник облегченно вздохнул, а ирландец тихо чихнул, как кошка.

— Ждем! — спокойно сказал Сэтору. Наставник явно не сомневался, что Джеро всех там или прирежет, или оставит одного для допроса, если получится. Все замолкли, будучи в волнении и напряженном ожидании развязки.

Ну вот и сигнал — раздался выстрел из револьвера. После него все рванули с места, кто как мог, теперь не таясь. Причем Айвен и Сэтору легко оказались впереди. Подбежав ближе, Айвен увидел наяву всех «игроков» этой «пиесы» — двух своих и двух индейцев. Это были те два воина, которых видели сегодня утром.

Джеро, без чепца на голове и с клинком в руке наклонился над молодым индейцем, который лежал перед ним без оружия и затравленно озирался по сторонам. Он лежал на боку и пытался сложить ноги, потому что под коленями у него вся земля была в крови. И из рта текла кровь.

«Пытался бежать, наверное. Потому что Джеро резанул его сзади под коленями, и зубы разбил…» — дал беглую оценку состоянию жертвы Айвен.

Второй лежал на спине с порезом на шее и кровь толчками продолжала вытекать из раны. А Мари стояла чуть в стороне, прижав оба кулачка к груди, и смотрела на все это широко раскрытыми глазами. Но за все время акции не издала ни одного крика, и сейчас молчала. — «Молодчина, за это ей большой плюсик!» — решил юноша.

— Дуглас, Алоис! — обратился к мужчинам Сэтору. — Прошу вас, отведите юную леди в лагерь, а мы тут останемся, надо поговорить с воином. Если получится, конечно.

Мужчины с удовольствием взяли девушку под руки и повели в сторону лагеря, а когда они скрылись из виду, японцы начали допрос. Айвен только стоял в сторонке и молча наблюдал, больше стараясь следить за округой.

Сначала Дэвид пытался задавать вопросы в разных вариантах, но индеец упорно молчал. Лежал, сверкал глазами и молчал. Потом Джеро чуть приблизился и сделал индейцу по порезу на ногах. Тот закричал, но после начал отвечать, сначала гневно, потом с отчаянием в голосе. Видимо, когда японцам и Дэвиду показалось достаточно, Джеро достал револьвер и немного отошел. Индеец закричал и умолк только, когда содержимое его черепа оказалось снаружи него.

— Айвен, Дэвид, возвращайтесь в лагерь, а мы тут немного уберем. И прошу вас, попросите Мари повременить с разговорами, дождаться нас. Когда соберемся вместе, после ужина Джеро и Мари представят свой рассказ. Будет всем развлечение.

«Лучше перед ужином…», — опять подумал юноша, глядя на измазанные в крови тела индейцев: молодого и второго чуть постарше.

Ужин прошел быстро, потому что все были в нетерпении, а им предложили сначала поесть. Мари стойко сохраняла договор о молчании и отказывалась говорить раньше времени даже матери.

Перед чаем Джеро оглядел всех собравшихся, и начал рассказ:

— Вы понимаете, что мы стали медленно удаляться от лагеря, играя роли беззаботной девицы и ее бабули в возрасте, который накладывает свой отпечаток времени… Индейцы, видно, заметили нас давно, но ждали, когда мы удалимся еще. А когда поняли, что дальше не пойдем, то просто вышли из-за деревьев и сразу попытались схватить Мари, чтобы зажать ей рот. Понимали, что молодка сможет кричать громче старухи…

— Но старушке удалось оказаться быстрее, заслонить собой и обнять девицу, став спиной к ужасным похитителям. И никто не кричал…

— И тут началось самое интересное? — ехидно решил прокомментировать рассказ Дэвид.

— Ты угадал, друг мой, именно это и произошло, когда старший сорвал с моей головы чепец и увидел мою прическу. Мои короткие и кучерявые волосы, прижатые к голове уши, совсем не похожие на женские…

Среди собравшихся прокатилась волна смешков и хихиканья — люди живо представляли эту сцену.

— Ну а дальше все проходило просто и быстро. Старший поднял свой топорик и попытался рубануть меня сверху. Он был очень быстр. Но я с шагом ушел с линии удара и рубанул его косо по шее. Задел артерию, так что добивать не пришлось. Мари перед этим немного невежливо оттолкнул подальше…

— Хорошо задел…, - добавил Алоис, — до самой ключицы дошел твой клинок, там остановился. За малым не отрубил ему голову.

— Именно так все и получилось. Второй, который моложе, кинулся с ножом. Но пользоваться им толком не умел, мой простейший уход под руку позволил проскочить мимо и подрубить ему ноги под коленями. Никуда он не убегал. Я хотел оставить молодого для разговора…

— Так главное скажите? — задал вопрос мистер Август, глава каравана.

— Сказали, что они не разведчики, возвращались к своему селению в горах, и увидели наш караван. Шли к своему стойбищу в Голубом Каньоне. Не слышали о таком?

— Это шошоны, я сразу не сказал, извините! — добавил Дэвид. — Их там мало. Семей — как пальцев на одной руке, так молодой сказал. Они ведь всегда враждовали со своими соседями, так что не стоит ждать от них нападения. Но и те своих не скоро найдут. Мы через пару дней начнем спускаться в долину, дорога станет легче и пойдем быстрее.

Так закончился нескучный день двадцать шестого августа. Так как это суббота, народ был весел как от удачного исхода очередной стычки с индейцами, так и от предстоящего выходного.

После ужина сидели у костров, в которых поддерживали слабый огонь. Это чтобы видеть друг друга, но не освещать сильно лагерь для возможных врагов. Об индейцах и не вспоминали, а задавали вопросы священникам на самые разные темы. В результате священники разделились и расселись в двух местах, чтобы беседовать с людьми одновременно.

— То, что в древние времена на Земле побывало множество разных Богов, не оспаривается христианской церковью, дети мои, — вещал отец Уильям размеренным тоном, как на проповеди. — Ведь в Ветхом завете об этом прямо сказано. В этом заключается подвиг Христа, который своим самопожертвованием навсегда лишил других Богов возможности вернуться, и избавил души людей от их пагубного влияния, дав им возможность спастись.

— А что вы скажете насчет Дьявола? — спросил Джеро, который лежал на спине у костра, подложив под голову небольшое бревнышко.

— А он Богом никогда не считался…

Дальше пошла нескончаемая познавательная беседа взрослых с католическим священником.

К кругу детей младшего и среднего возраста подсел пастор Салливан.

— А кто такой «хулиган»? Почему я — хулиган? — кто из кучи детей выкрикнул, даже и не видно.

— Слово от ирландской фамилия Houlihan, — немедленно ответил Салливан. — Говорят, эту фамилию когда-то носил скандалист и дебошир Патрик Хулиган, который доставлял немало проблем жителям и полиции Лондона…

— А я слышала другое, — произнесла рыжая Айне, дочка Маккинли, — что это была семья, которая грабила и убивала постояльцев своего трактира, пока их не повесили…

— Ну…, что тебе сказать на это, — протянул пастор. Отвечу тебе образно, иносказательно. Вот стоят в очереди старушки, первая спрашивает:

«Это очередь на лечение?»

— Вторая — «А почем печенье?»

— Третья — «А печень то говяжья?»

— Надеюсь, я понятно ответил на твой вопрос, юное дитя? — с улыбкой спросил отец Уильям.

— А что такое «богема»? — раздался следующий вопрос, теперь от девчонок постарше.

— Это слово имеет французское происхождение, дети мои. Где «boheme» означает «цыганщина», «неурядица». Его ввел в обиход журналист Анри Мюрже. Он жил в Латинском квартале города Парижа, где обитали небогатые художники, актеры и музыканты. Сначала он опубликовал серию рассказов об обитателях этого района, а потом роман под названием «Сцены из жизни богемы». С тех пор богемой стали называть людей, не имеющих устойчивого материального положения и ведущих беспечный и беспорядочный образ жизни…

На стороне взрослых публику продолжил развлекать Джеро, бывший после схватки на кураже:

— Как это так? Часто мыться? «Кто мыться — тот смывать свой удача!» — так говорили еще монголы, завоевавшие полмира. «Баня — вредно для тела человека!»

— А от грязи заводятся вши, которые переносят тиф, сифилис, испанку! — вполне серьезно пыталась убеждать нашего героя Марта Крюгер, невысокая худая женщина и хороший врач.

Народ смеялся и от одного, и от другого. Айвен слушал то тех, то других, лежа на спине на своей подстилке, положив руки за голову. Рядом сидела Дарина, младшая дочка Морриган.

Он лежал и наслаждался каждым мгновением, пока его запястье не накрыла чья-то теплая женская ладонь.

«Это Ханна», — сразу определил. Легко поднялся на ноги, молча показал Дарине понятный знак, прижав палец к губам, и растворился вместе с Ханной в темноте.