Каникулы с дядюшкой Рафаэлем

В ШКОЛЕ

В нашем классе есть парта, которой, наверное, столько же лет, сколько нашим отцам. За неё будто бы когда-то сажали самых отъявленных лентяев, шалунов, воров и лгунов. Стоило сорвать в школьном саду орех или яблоко, и — готово дело! — бедняга уже сидел в углу и вытирал спиной штукатурку.

Учителя были строгие-престрогие. Таких строгих учителей нынче, кажись, и не найдёшь. Линейка и указка не показывали на карте реки и не дирижировали, а выбивали пыль из штанов какого-нибудь лодыря.

— Подойди ко мне! — манил учитель пальцем ленивого ученика.

Ученик подходил к столу. Учитель брал в руки указку, вертел в руках, но лицо его было такое сердитое, как у самого строгого школьного инспектора.

— Почему ты урок не выучил?

— Господин учитель, я не понял.

— Вы слышали? — обращался учитель к остальным ученикам. — Он не понял. А вы поняли?

— Поняли, — отвечал весь класс хором — и умные, и глупые, и самые глупые ученики.

— Сколько получит такой негодяй, который ничего не понимает?

— Двадцать пять!

— Считайте! — приказывал ученикам учитель.

Он клал лентяя поперёк колен, розга начинала свистеть.

Какая-нибудь девчонка, трусливая или пожалостливее, начинала плакать.

— А ты почему плачешь? — спрашивал учитель.

Девчонка продолжала плакать.

— Урок знаешь? — спрашивал учитель.

— Нет, не знаю.

— Подойди сюда!

И всё повторялось сначала.

Потом мальчик и девочка садились на знаменитую скамейку.

— Ученики, что это за скамейка? — спрашивал учитель.

— Для ослов.

— Какие ученики на ней сидят?

— Глупые.

Давно, конечно, это всё было. А в четырнадцать лет ученика совсем из школы выгоняли, да и сами учителя каждый год менялись. Потом приехал в деревню директор Ле́нгарчик и отменил парту «для ослов». Он играл на фисгармонии, но в его столе не было места, и на этой парте он держал свои ноты. Директор был хороший человек. Как жалко, что его, когда уже построили новую школу, уволили!

Школу построили, старые парты пошли на дрова, в новой школе фисгармонию поставили в коридор, и мальчишки повыдергали клавиши.

Эх, видел бы это директор Ленгарчик!

А что с этой партой «для ослов» произошло? Я уже сказал, что она стоит в нашем классе. Учительница держит на ней цветы, которые поливает через день Анча Фиалова.

После моего проступка никто не мог придумать, как меня наказать. Наказали, положим, только легко очень. Учительница велела переставить цветы на окно, а мне пришлось сесть за ту самую парту, которую помнят все наши отцы.

— Ребята, какая это парта? — спросила учительница.

— Старинная! — ответили некоторые.

— Какая?

— Прочная, — ответили остальные.

Учительница засмеялась и ничего не сказала.