Карма

Пар следует за мной по пятам, когда я выхожу из ванной после душа. Когда я захожу в спальню, на коленях у Нокса лежит его гигантский кролик. Я никогда не думала, что найду такую вещь сексуальной, но «никогда не говори никогда». Его растрепанные волосы рассыпаются, когда он склоняется, словно в молитве этому созданию. Я не могу разобрать, что он говорит, но он явно полон такой любви, какой я давно не испытывала.

— Он пытался съесть твоего парня, — говорит Нокс беспечно.

Мой взгляд падает на кровавую кучу, которая уже не похожа на Сэма. Кролик прогрыз дырку в штанине.

— Что мне с ним делать? — спрашиваю я.

— Обычно за мной всё подчищают.

— Кто?

Он пообещал, что расскажет мне всё, что я захочу, и ему лучше сдержать свое обещание. Но мужчины часто готовы сказать со угодно, когда ослеплены похотью. Это не значит, что все данные ими обещания будут исполнены, как только желание будет удовлетворено.

— Это организация, которая управляет этим городом, — осторожно произносит он. — Может быть, даже страной. В ней состоят очень влиятельные мужчины и женщины.

Я так и предполагала, и Сэм с самого начала в это верил.

— Как они себя называют? — спрашиваю я, но на мой вопрос он лишь качает головой. — Не заставляй меня вытягивать из тебя информацию.

Он снимает кролика со своих колен, и животное спрыгивает вниз и стучит своими массивными лапами по деревянному полу, прежде чем умчаться прочь.

— Встань на колени и позволь мне засунуть свой член так глубоко тебе в горло, что ты почувствуешь его в своем животе. Тогда я тебе расскажу.

Он встает и запускает руку в мои волосы, тащит меня к кровати и садится. Окрашенные кровью простыни, его совсем не смущают. Он расстегивает брюки и достает член.

— Если ты засунешь это мне в рот, я его откушу, — огрызаюсь я, сузив глаза.

— Ты не сделаешь этого. Ты отчаянно нуждаешься в том, чтобы узнать имя убийцы твоего отца. В достаточном отчаянии, чтобы взять меня в рот.

Я вытягиваю шею, как будто собираюсь отсосать ему, но вместо этого прикусываю головку.

— Ты действительно хочешь отомстить моему члену, не так ли? — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Отпусти! — кричит он, когда я прикусываю сильнее. — «Исход»! Их называют «Исход»! А теперь убери свои ебанные зубы от моего члена.

Я отпускаю его, и он отводит бедра назад, высвобождая свой член из моего рта.

— Что с тобой не так, Дьявол тебя подери? — рычит он, потирая рукой головку члена. — У меня есть так много других вещей, в которые ты можешь вцепиться, но нет, ты должна вцепиться именно в мои причиндалы. Опять.

Я вытираю губы.

— Я думаю, что мужчины более восприимчивы к допросу, когда их мужественность находится под угрозой.

— Если бы ты похитила кого-то другого, тебя бы уже убили за то, что ты сделала.

— А почему ты этого еще не сделал?

— Мне нравятся немного сумасшедшие.

Я ползу вдоль его тела, и схватив за волосы, прижимаю его голову к кровати. Приподнявшись чуть выше, я приближаюсь к его лицу.

— Тогда будь хорошим мальчиком и сделай меня еще более сумасшедшей, — я нависаю над его ртом, а его руки обхватывают мои бедра.

— Если ты собираешься требовать чего-то подобного, сядь мне на чертово лицо. Я хочу задохнуться под тобой, пока ты кончаешь.

Он хватает меня за бедра и тянет, а затем я переношу свой вес на пятки и падаю ему на лицо. Его язык и губы начинают ласкать меня. Я стону, пока мы боремся за некое подобие контроля или власти. Он выхватывает его у меня, прежде чем отдать обратно.

Я катаюсь по его лицу вверх и вниз, вперед и назад, пока не приближаюсь к новому оргазму. Я играю с ним, освобождая его рот, чтобы он мог сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем задушить его своим весом. И он мне позволяет.

Он мотает головой подо мной, как хищное животное, пытающееся прогрызть себе дорогу. Мои глаза закатываются к затылку, когда его крепкая хватка — признак того, что он борется за следующий вдох — приближает меня к краю.

Он постукивает меня по бедру, и я позволяю сделать ему следующий вдох. Это та игра с дыханием, к которой я могла бы привыкнуть.

— Ты всё еще недостаточно хорошо сидишь. Сядь на мое гребаное лицо. Испачкай мой рот, Карма. Кончи на моих губах.

В тот момент, когда последний слог слетает с его губ, я снова сажусь на него всем весом. Прижимаюсь очень плотно к его коже, чувствуя тепло его носа, языка, губ и дыхания повсюду между своими ногами. Я скачу на его лице сильнее. Он сжимает мои бедра, но я не отступаю. Он хочет, чтобы я действительно сидела, поэтому я, блядь, сижу. Я позволю ему умереть подо мной, если это то, что ему нужно. Я заберу всё, что он может дать.

И, наконец, я взрываюсь, кончая с силой, как никогда. Его грудь вздымается подо мной, желая вздоха, который я отказываюсь ему дать. Я ставлю свой оргазм выше его самой основной потребности.

Я — сука.

Я слезаю с его лица, и он жадно хватает воздух. Его рот и подбородок блестят от следов моих соков.

— Теперь моя очередь, — говорит он, стаскивая меня с себя.

— Я не буду сосать твой член, — напоминаю я ему.

— Твой рот не самое главное место, куда я хочу погрузить свой член.

Нокс поднимается с кровати и хватает маску. Вытирает лицо тыльной стороной руки, прежде чем натянуть пластик на лицо. Меня охватывает дрожь. Когда он надевает маску, я ощущаю страх, которого я не ожидала почувствовать. Всё было по-другому, когда он был прикован цепями. Теперь он свободен и может быть настолько опасен, насколько пожелает.

Я сажусь, поджимая под себя ноги и наклоняясь над кроватью.

— Спускайся на пол и ползи ко мне.

— Ты серьезно? — спрашивает он, качая головой в недоумении.

— Если хочешь войти в меня, песик, ты ляжешь на пол и поползешь ко мне.

Он моргает, глядя на меня через прорези в маске, и я не уверена, что он сделает то, о чем я прошу. Затем его колени сгибаются, и он приземляется на них.

Его руки опускаются на пол, и он двигает каждой конечностью поочередно, пока, блядь, ползет ко мне.

Рука за рукой.

Колено за коленом.

Низкое рычание вырывается из-под маски, когда он оказывается передо мной, его взгляд не отрывается от моих глаз, когда он поднимается на ноги и обхватывает пальцами мое горло. Его рука грубо раздвигает мои ноги, и когда я тянусь, чтобы снять маску, он прижимает оба моих запястья над головой к кровати. Соотношение сил снова изменилось, и уже знакомый страх возвращается, когда он ползет по мне, прижимая меня спиной к матрасу.

— Посмотри в лицо своим страхам, Карма. Человек за этой маской — чудовище, но он не твой монстр.

Он толкается в меня, и за моим разочарованным выдохом следует стон. Он похож на монстра, а мне не нравится уступать свою власть дикому зверю, облаченному в человеческую шкуру, когда он берет то, что хочет. Но он также дает мне то, чего хочу я. То, что мне нужно. Прошло так много времени с тех пор, как я испытывала такие плотские наслаждения без жестокости в постели.

Поэтому я прижимаюсь к своему «страху», обхватываю его ногами и притягиваю ближе к себе. Его бедра трутся о мои, и я чувствую себя такой чертовски беспомощной перед его натиском.

— Блядь! — вырывается из меня. По какой-то неведомой причине этот мужчина делает со мной и моим телом что-то потустороннее. Особенно этот гребанный пирсинг. Я никогда не чувствовала ничего подобного.

Его толчки медленные, как будто он пытается сдержаться.

— Пиздец как хорошо, — шепчет он.

Я вглядываюсь в черты его лица, прежде чем закрыть глаза и насладиться движениями его бедер. Я хочу сорвать пластик и заставить его поцеловать меня, но я прижата к нему и беспомощна. Я была вынуждена передать ему свою власть, и мне неприятно говорить, что мне нравится эта близость.

— Я собираюсь кончить, Карма, — стонет он, и его бедра подрагивают над моими.

Я не в том состоянии, чтобы помешать монстру наполнить меня. Но кто на самом деле больше монстр? Тот, кто у меня сейчас между ног, или мужчина, с которым я жила всё это время?

Не все маски пластиковые.