КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

1. Государство возникает не из-за классовой борьбы

При серьёзном подходе к поиску причин упадка дееспособности советской государственной власти в последние десятилетия её существования и поразительно слабого интеллектуального обеспечения политики при нынешнем режиме диктатуры выразителей коммерческого политического интереса в России, так или иначе, но обязательно придётся затронуть вопрос о сути классов и классовой борьбы. При этом наиболее важно разобраться, как понимал классы, классовую борьбу и её цели вдохновитель и основатель советской государственной власти.

Определение это страдает логической неоднозначностью и отсутствием внутренней очевидности с точки зрения конкретного жизненного опыта множества людей. А потому оно трудно запоминается. В чём легко убедиться, опросив самые широкие слои интеллигенции, которые изучали марксизм-ленинизм в строго обязательном порядке в недавние советские времена. В лучшем случае один из десятка тысяч опрошенных сможет повторить приведённое только что определение. И это понятно, так как согласно данному определению, классов может быть в голове каждого человека столько, сколько групп населения он выделит по своему усмотрению. К тому же в данном определении не указывается слой людей, которые никак не участвуют в общественной организации труда, а занимаются спекулятивно-коммерческой и ростовщической, посреднической деятельностью при распределении товаров, сырья и услуг, получая значительную долю в богатстве всякого общества.

При более внимательном прочтении бросается в глаза, что в приведённом определении ни разу не используется слово собственность в том или ином смысле, то есть ключевое слово всех законодательных систем всех цивилизаций, как раз и определяющее социально-политические отношения между людьми. И такое умолчание не случайность!! Ниже мы докажем это. Не упоминаются и мировоззренческие идеологии, значение религиозных и политических сил для осуществления организации слоёв людей в классы, ибо классы в марксизме изначально рассматриваются как сами собой возникшие в первобытнообщинном обществе.

Не упоминается собственность и в следующих выводах.

Если избегать слова и понятия собственность, теория классовой борьбы и выводы из неё о существе государства и о его генезисе, о его отмирании при обобществлении труда на определённом этапе высокоразвитого капитализма, когда монопольное производство становится транснациональным, – такие выводы оказываются логически верными и убедительными. Но в том то и дело, что марксизм теоретически крайне облегчил себе задачу, вырвав теорию социализма из полноты действительных, биологически обусловленных противоречий, сузив основополагающую аксиоматику теории только лишь до политических отношений классов к средствам производства! В действительности же государство появилось прежде, чем производство в собственном развитии развило связанные с производством отношения людей до их политически значимого классового антагонизма. Поэтому попытка выстроить государственную власть, как призванную вести государство к "отмиранию" диктатуру пролетариата, была изначально ошибочной. Она уже в самом начале предпринималась на теоретически неверных представлениях о причинах появления государства, а потому направляла Россию в заведомый исторический тупик.

Ибо что должно было следовать, согласно выводам В.Ленина, опиравшегося на выводы Ф.Энгельса, – кстати, выводам действительно, в общем-то, непротиворечивым, если оставаться на почве собственно аксиоматики марксизма, – что должно было согласно их теории произойти после захвата власти большевиками, после установления ими диктатуры пролетариата? А должно было сначала осуществиться углубление опыта Парижской Коммуны. То есть, за постепенным, однако и решительным, обобществлением всех видов производства, за становлением коммунальных форм самоуправления, должно было начаться отмирание бюрократии и военщины, аппарата утверждения господства одних людей над другими или, по выражению Энгельса, "отмирание" государства. И главным следствием советской власти, как диктатуры пролетариата, стало бы то, что по мере отмирания бюрократического аппарата насильственного управления год за годом происходил бы быстрый рост эффективности производства, ускоренное развитие производительных сил всей России, и её пример в быстром развитии производительных сил произвёл бы переворот во всём мире. И весь мир стал бы коммунистическим.

Оказалось же, что без радикального усиления аппарата государственной власти в сравнении с тем, каким он был в императорской России, развития производительных сил в промышленном производстве не происходило!!! Наоборот, наблюдался повсеместный упадок уровня развитости производительных сил в сравнении с тем, каким он был при царизме!

На осознание этого ушло десять лет, которые вместили в себя военный коммунизм и НЭП, катастрофическое разрушение дореволюционного крупного промышленного производства и культуры промышленных трудовых отношений. Чтобы вырваться из углубляющегося между теоретическим ленинизмом и действительностью противоречия, которое становилось всё более опасным с каждым годом восстановления экономических и политических сил капитализма в Западной Европе, Сталину и другим “государственникам” пришлось уничтожить ленинскую гвардию партийных идеологов-догматиков и изобрести иезуитскую подмену базового тезиса. Для масс эта подмена была озвучена следующим образом:

И именно решительное усиление советской государственной власти, аппарата бюрократии и военщины, – согласно марксизму невозможное в отсутствии внутренней антагонистической борьбы классов эксплуататоров и эксплуатируемых, – в эпоху первой пятилетки привело к прорывному развитию производительных сил Советского Союза. Таким образом, было практически показано и доказано, что усложнение производительных сил и производственных отношений и, обусловленный этим усложнением, рост производительности общественного труда идут рука об руку с усилением государственной власти. А это явно противоречило ленинской концепции, столь яростно и непримиримо заявленной в работе "Государство и революция".

Но что самое удивительное, с того времени никто так и не смог объяснить этого столь очевидного несоответствия теоретического марксизма-ленинизма действительной практике, оставаясь на собственно научной позиции. Хотя, казалось бы, невозможно было не признать, что главная причина появления государства иная, а классовая борьба была вторичной причиной укрепления государственной власти и государственных отношений, которая выступала на передний план исторической сцены лишь в определённых и конкретно-исторических обстоятельствах развития того или иного государства.

2. Нематериалистический марксизм

Понятие собственности вообще не развито в марксизме вне привязки его к теории классовой борьбы. В главной работе марксизма на эту тему, в знаменитой книге Ф.Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", утверждается, что частной собственности не было при родовом строе, что она появилась только с ростом производительности труда, с разделением труда и возникновением товарообмена. И именно появление частной собственности привело к разрушению родового строя, к образованию классов и, вследствие образования классового антагонизма, к возникновению государства.

Однако как же такая теория может объяснить следующие факты из истории, в том числе и истории тех самых древних греков, римлян и германцев, на примерах которых Ф.Энгельс делал свои теоретические построения? Вот эти факты. Во-первых. Всякие известные в истории государства зарождались не в качестве неких космополитических государств вообще, что должно было бы следовать при определяющей роли в их возникновении классовой борьбы, но всегда только и только как этнические государства, то есть при наличии готового к государствообразованию этноса. Если в отдельных случаях этот процесс и подталкивали, инициировали пришлые инородные "варяги", то вскоре эти "варяги" поглощались господствующей этнической средой, и государство как таковое оказывалось определённо этническим субъектом истории, а вовсе не полиэтническим. Во-вторых. Весь культурный эпос из эпох начального развития каждого из государств древних греков, римлян и германцев, как впрочем и эпос времён зарождения любого другого государства, совершенно равнодушен к классовой борьбе, нигде её не упоминает, но перенасыщен проблемами вооружённой, дипломатической и религиозно-идеологической борьбы, – борьбы действительно антагонистической, за выживание между государствами, между отдельными частями государства (то есть между "удельными княжествами" или "феодами", опиравшимися на родоплеменные, местные традиции самостоятельного существования и развития входящих в государство племён), а так же напряжённой и тоже антагонистической борьбой государства с порубежным, этнически чужеродным варварством.

Марксизм никоим образом в отношении этих отнюдь не второстепенных, наоборот, чрезвычайно важных, ключевых фактов не опускался до объяснений; марксизм на них просто-напросто не обращал внимания, избегая упоминать об их существовании. То есть марксизм поступал в полном соответствии со схоластической формулой: если факты не хотят подстраиваться под теорию, в данном случае под теорию классовой борьбы, тем хуже для фактов.

С таким подходом никак нельзя согласиться.

Появление марксизма было обусловлено определённым уровнем развития европейской политической и социологической мысли. И в вопросе о причинах появления государства марксизм лишь продолжил разработку буржуазных взглядов, в том числе взглядов Бэкона и особенно Гоббса с его представлениями о "войне всех против всех". Согласно Гоббсу, от гибельной войны “всех против всех”, к которой человек склонен по своей природе, спасает только ужасное чудовище, государство-“Левиафан”, которое подчиняет беспредельным насилием бюрократического аппарата и военщины каждого человека упорядоченным классовым отношениям между богатыми и бедными, между собственниками и неимущими, отношениям, юридически узаконенным посредством "общественного договора". Позднее эти взгляды были оплодотворены и упорядочены французскими историками эпохи Реставрации Тьери, Гизо и Минье идеей классовой борьбы и классового государства. Но, если ещё у Локка подразумевалось, что классы появлялись вследствие появления государства, которое заставляло прекратить “войну всех против всех” и вести политическую борьбу на основе классовых интересов. То, в марксизме, объявлявшем себя воинственно научным, материалистическим учением, в том числе в работах самого Маркса, а так же такими классиками как Энгельс и Ленин, бездна лукавого идеализма именно в ключевом вопросе, – в вопросе о первопричинах возникновения классов и непримиримого классового антагонизма. По сути дела марксизмом возникновение частной собственности, классов и порождающей государство непримиримой классовой борьбы определяется, как некая самодовлеющая трансцендентная данность, декартова "врождённая идея", о которой не принято размышлять; как некая очевидная и не требующая доказательств аксиома. Она есть – и всё тут! Точно так же, как в христианстве определялась идея бога и его влияния на становление мира. А уже на аксиоме непримиримого антагонизма классовой борьбы марксистами развиваются социологические теоретические построения с помощью действительно основополагающего политэкономического закона К.Маркса – закона о соответствии производительных сил и производственных отношений. Но это в чистом виде схоластический приём формального логического смешивания аксиоматической догматики в вопросе общественных отношений с достижениями в отдельном научном направлении и сокрытии основополагающей мировоззренческой догматики за достижениями в отдельной отрасли научных познаний, как бы оправдании её наукой. Если схоласты объявили "философию служанкой богословия", то марксизм по существу дела объявил политэкономию Маркса служанкой социологической догматики о ключевой роли классовой борьбы в возникновении государства.

Такие идейные опоры в конце концов обязательно оказываются крайне зыбкими при стратегических теоретических построениях, имеющих целью стать политически пригодными для долгосрочного планирования управления действительностью. Они исключают диалектический характер, как становления самих классов, так и развития классовых политических интересов, которые могут, а, вследствие биологической природы человека, его самодовлеющих инстинктов самосохранения и продолжения рода, обязаны быть в одних конкретно исторических условиях действительно непримиримо антагонистическими, а в других – имеющими основания для компромиссов и тактического примирения ради общей, диктуемой императивными обстоятельствами, цели выживания всех классов. А цель выживания всех классов одновременно возникает, когда появляется единая угроза кровным интересам разных классов конкретного общества, этническим родовым инстинктам этого общества.

По-видимому, смутно осознавая это, Энгельс в своей знаменитой книге "Происхождение семьи, частной собственности и государства" и попытался объяснить зарождение классов и классовой борьбы появлением разделения труда и частной собственности. Но в таком случае опять же не проясненной оказывается биологическая первопричина возникновения столь императивной, столь самодовлеющей тяги частных собственников, с одной стороны, и обделённых собственностью – с другой, к формированию непримиримых классовых отношений, вместо того, чтобы вести частную войну “всех против всех” за ресурсы жизнеобеспечения. Ибо столь сильное стремление к классовым отношениям должно диалектическим образом развиваться на основаниях неких инстинктов поведения первобытного человека, подчиняясь этим неким инстинктам, а они, такие инстинкты, никак не указываются Энгельсом даже намёком. Так что, на самом деле, вновь классы, их антагонизм и классовая борьба оказываются аксиоматически поданными, неизменными, диалектическим образом неразвивающимися понятиями, несущими на себе отпечаток удобной мыслительной, а потому неизбежно идеалистической конструкции, при которой сознание подчиняет себе бытиё.

Иначе говоря, марксизм появился, как течение идеализма, которое стремилось отрицать свой идеализм. В известном смысле он изначально отрицал сам себя.

3. Коммунистическая Реформация

Лениным марксизм использовался в качестве основы для разработки идеологии политической организации, ведущей борьбу в конкретных условиях России и ряда других стран мира, которые на века отстали в социально-политическом развитии от нескольких буржуазно-капиталистических государств Запада, не могли без такой идеологии и организации вырваться из земледельческого уклада и средневекового мировоззрения. Благодаря ленинизму в России и ряде других стран произошли социальные революции, и началась историческая эпоха идеалистической ранней буржуазно-городской Реформации средневекового земледельческого мировоззрения ради всеохватной индустриализации экономики. В России необходимость в мировоззренческой Реформации зарождалась в условиях начала ХХ столетия, когда вследствие вынужденной индустриализации экономики царской России средневековое православие теряло способность быть идеологическим насилием феодально-бюрократического государства. Оно не могло дольше воздействовать на социальное поведение огромных масс крестьян, вырванных из деревни и очутившихся в быстро растущих и неустроенных городах, где они попадали на рынок малоквалифицированного труда, превращались в наёмный пролетариат на заводах и фабриках, где озлоблялись своим тяжелейшим материальным и моральным положением низкооплачиваемых и бесправных рабочих. Русский пролетариат, теряя веру в православное мировосприятие, терял духовную связь с народными сословно-общественными отношениями, и в его среде вызревали настроения готовности поддержать любую смуту против самих сословных отношений. Именно для удержания идеологического контроля над огромными массами вырванного из земледельческих отношений собственности пролетариата, для организации его социально ответственного поведения, для воспитания в нём социальной дисциплины индустриальных производственных отношений в сильно отставшей от западноевропейского промышленного развития стране и оказался очень действенным революционный ленинский большевизм, а затем советский коммунизм.

Чтобы пробудить в оторванных от земледельческих интересов собственности массах пролетариата дух самоотверженного труда ради ускоренной индустриализации страны, вся собственность страны объявлялась коммунистической партией общенародной. Она управлялась понятным крестьянству и пролетариату устройством советской власти, партийной номенклатурой и военными и хозяйственными управленцами, воспитываемыми на основе сословных традиций феодально-бюрократических государственных отношений. Но партийную бюрократию и военных, хозяйственных управленцев с народными массами объединяла уже не христианская народно-патриотическая этика и мораль, как было при господстве средневекового мировоззрения, а коммунистическая, которая рационально наследовала основам православной этики и морали. Номенклатурная бюрократия, а так же военные и хозяйственные управленцы при советском строе представляли собой усовершенствованный феодально-бюрократический аппарат власти социал-феодального государства.

Воздействуя на производственные отношения, которые складывались на теоретических основах ленинской переработки марксизма, большевизм осуществлял самыми решительными мерами ту же задачу для советского социал-феодального номенклатурно-бюрократического государства, какую до Первой мировой войны решала для имперской феодально-бюрократической Германии созданная на основе того же марксизма немецкая социал-демократия. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить возмущение В.Ленина по поводу одобрения немецкой буржуазией политической роли социал-демократической партии Германии, как партии, которая замечательно вышколила, организовала рабочих не только для индустриального империалистического производства, но и для участия в мировой войне за интересы своей "национальной" буржуазии в условиях германского феодально-бюрократического государственного капитализма.

Однако В.Ленин возмущался именно тем, что было, в действительности, подлинной заслугой марксизма и немецкой социал-демократии в деле организации самых передовых в то время в Европе производственных отношений в Прусской Германии. На основаниях таких отношений на века отставшая в капиталистическом развитии от Англии и Франции феодально-бюрократическая Германия только и смогла столь стремительно осуществлять индустриализацию, а к началу ХХ столетия не только нагнать, но и обогнать эти державы по уровню общего промышленного производства, превратиться в главную военно-промышленную державу Европы.

Вне зависимости от мнения его создателей, классический марксизм был реформаторским политическим учением для переходной ступени развития от средневекового земледельческого хозяйствования к индустриальному, обосновывая максимальное использование устройства феодально-бюрократического государства и христианской этики и морали для ускоренного развития индустриального капитализма. В буржуазной Англии, где капиталистическое развитие мануфактурного и промышленного производства происходило задолго до появления теоретического марксизма, учение К.Маркса оказалось мало интересным для британского общества вообще и в частности для рабочего движения. Британское рабочее движение создавалось в отсутствии собственной политической идеологии, разобщёнными тред-юнионами, которые воспитывали и воспитали организованность рабочих в их борьбе за свои материальные интересы на основаниях сначала разъединённых профессиональных интересов, а именно местными отраслевыми союзами рабочих, которые затем объединялись в союзы профсоюзов. Отнюдь не случайность так же, что во Франции, в которой зародилась и начала развиваться идея социалистического идеала общественного устройства, интерес к марксизму проявился больший, но далеко не столь живой, как в Германии. Во Франции с середины ХIХ века уже завершался процесс капиталистической организации национального общества и не было внутренних причин для марксистской реформации капиталистических производительных сил и производственных отношений, не было необходимости в использовании феодально-бюрократической государственной власти для развития индустриального производства. И только в собственно Германии это учение оказалось так очевидно необходимым индустриальному капиталистическому развитию в условиях феодально-бюрократической Прусской империи. Именно в объединённой Прусской бюрократией и военщиной Германии марксизм породил идеологические основы социал-демократической партии, а социал-демократическая партия политически воспитала самое социальное для того времени индустриальное производственное сознание немецкого пролетариата. Вместе с мелкобуржуазным лассальянством, вторым учением немецкой социал-демократии, марксизм способствовал превращению немецкого пролетариата в высокоорганизованный немецкий рабочий класс, заинтересованный уже в классовых имущественных и политических отношениях. После подавления буржуазной революции 1848 года в германских государствах феодальная бюрократия вынужденно создала сверху компромиссные условия политическому сосуществованию феодализма с либеральным буржуазно-представительным парламентаризмом. И деятельность расширяющей своё участие в борьбе за представительные места в парламенте социал-демократической партии исторически ускоренно расшатывала феодальные народно-земледельческие отношения и подготавливала их к преобразованию в национально-производительные капиталистические отношения. По существу вопроса возникшая на учении марксизма и лассальянства немецкая социал-демократия подготавливала и подготовила страну к победе буржуазно-демократической революции 1918 года, которая позволила перейти к завершению выстраивания национальных классовых отношений взамен отмирающих народных сословных отношений.

Ленинское теоретическое усовершенствование классического марксизма стало основой коммунистической идеологии и чрезвычайно организованной политической партии. Эта партия оказалась способной установить собственную политическую диктатуру, создать собственную, использующую традиции феодально-бюрократического управления государственную власть, с её помощью ещё быстрее, ещё жёстче объединять, воспитывать, профессионально подготавливать вырываемый из деревни и переводимый на крупнопромышленное, индустриальное производство пролетариат, чем это было в Германии. Режим власти этой партии только и позволил России в столь изумительно короткий исторический срок после совершённой в 1917 году Великой октябрьской социалистической революции освободиться от груза самодержавного и во многом средневекового православного феодализма. Идеологически опирающаяся на ленинский марксизм коммунистическая партия невероятно быстро организовала социал-феодальные производственные отношения огромных масс пролетариата и инженеров и нацелила государствообразующий этнос на превращение на глазах одного поколения патриархально отсталой и земледельческой страны во вторую индустриальную сверхдержаву мира.

Опыт Германии и России как раз и показал, что на аксиоматических, вообще-то идеалистических, взглядах можно создавать теории с очень высокими возможностями использования в политической практике, но в практике конкретно-исторической, для задач ускоренной организации капиталистических или около капиталистических производственных отношений в определённых странах. То есть, аксиоматические теории, вроде теории классовой борьбы, могут показаться абсолютной истиной в конкретно исторический период мирового развития в тех или иных странах, но с течением времени они неотвратимо превращаются в истину относительную, исторически изживающую свои возможности воздействия на политическую практику.

В.Ленин, как главный архитектор советского устройства государственной власти, при всех его искренних реверансах в сторону материалистической диалектики как таковой, при умозрительно верном понимании сути диалектики, стратегически планируя будущее, оказывался часто чуждым основам научного диалектического мышления. И именно по причине догматической аксиоматизации классовой борьбы. Но он и не стал бы тем гениальным идеологом и политиком, каким предстал в мировой истории, если бы не выступил в качестве разработчика идеологии и политики осуществления ранней буржуазной Реформации в России, в других слаборазвитых странах мира. А именно в тех странах, которые были вынуждены для спасения собственной традиции государственных отношений совершать ускоренную индустриализацию и социально-политическую модернизацию производственных отношений посредством революционного усовершенствования традиционного феодально-бюрократического аппарата управления. Поэтому историческое величие личности Ленина, когда утихомирятся политические страсти в связи с поражением коммунистической идеологии, предстанет выше величия Лютера и Кальвина.

Без произведённой на основах учения Кальвина пуританской реформации английского общества не смогло бы развиться англосаксонское мировое могущество и современное могущество США, да и такая страна вряд ли существовала бы. Без классического марксизма не было бы современной европейской промышленной мощи Германии. А без ленинского усовершенствования марксизма применительно к конкретным задачам коренного преобразования основ хозяйственной и социальной жизни России были бы невозможными несомненные великие достижения страны в научном и промышленном развитии, и именно они дают основания быть уверенными в становлении русской национальной цивилизации, как самой организованной и могущественной в XXI веке. Как раз для того, чтобы Россия ступила на путь нового витка ускоренного развития, и должно произойти осознание, что советский коммунистический режим осуществлял исторически необходимую раннюю буржуазную реформацию России, а ленинский марксизм был идеалистическим псевдорелигиозным идеологическим насилием, необходимой для такой Реформации. И именно аксиоматизация классовой борьбы позволила создать идеалистическое, почти научное идеологическое насилие для осуществления коммунистической ранней буржуазно-городской Реформации.

Таким образом, сделаем главный вывод этой главы. Научный, то есть собственно материалистический анализ не может всерьёз опираться на классовую борьбу в качестве первопричины зарождения государства.