КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

1. Народные сословно-классовые отношения

Особая социальная этика городского корпоративного труда и городских корпоративных материальных интересов, а с ними и сословно-классовых общественных отношений зарождалась в городах Западной Европы после начала протестантской революции во втором-третьем десятилетии шестнадцатого века и в течение последующей протестантской Реформации. Но подготавливало необходимость в такой социальной этике развитие мануфактурного производства, которое появилось с расширением рыночных товарно-денежных отношений внутри феодально-бюрократического строя, когда господствовали интересы земельной собственности феодалов, то есть удельных землевладельцев. После Крестовых походов и после открытия Колумбом Америки быстрый рост товарно-денежных отношений и морской торговли, который наблюдался в Западной Европе, привёл к тому, что с XVI века в Англии и в Нидерландах, в ряде других стран, стало выгоднее осуществлять местную специализацию производства товаров для рыночного обмена. То есть продавать на зарубежных рынках свои товары, которые оказывались самыми дешёвыми при производстве в сравнении с производством их в других странах, и закупать в других странах то, что дешевле было производить именно в тех странах. Так, в Англии, которая оказалась на пересечении морских торговых путёй между Европой и Америкой, перевоз товаров на кораблях столь подешевел, что для землевладельцев юго-восточных графств этой страны стало выгодным отказаться от выращивания зерна и получения всевозможного оброка с крестьян и сосредоточиться на овцеводстве. Они продавали овечью шерсть купцам, которые распространяли пользующиеся высоким спросом шерсть и изделия из шерсти в континентальной Европе, а зерно и иные сельские товары, более дешёвые при производстве в Европе, закупали там и завозили в Англию.

Скотоводство издревле было более производительным, чем земледелие, и возврат от зернового земледелия к овцеводству был естественным для представителей европеоидной расы, которые в условиях сезонного земледелия в средней и северной полосе Европы не разрывали связь со скотоводческими традициями живших племенными сообществами предков. Однако возврат от зернового земледелия к овцеводству, который происходил под воздействием рыночного товарно-денежного обмена, порождал потребность в расширении пастбищ, в превращении обрабатываемых крестьянами земель в пастбища для стад овец. Чтобы увеличивать поголовье овец, удельные, феодальные землевладельцы юго-восточной Англии стали насильно или обманом вытеснять общины крестьян за пределы своих владений, сжигать деревни и уничтожать земледельческие орудия труда. Поскольку в христианском мире рабство было изжито, постольку для ухода за овцами и поддержания некоторого необходимого уровня земледелия феодалы оставляли наёмных работников, а часть земли отдавали в аренду немногим семьям крестьян. Чтобы выжить, остальным, изгнанным из земледелия крестьянам, приходилось искать иные источники существования. Королевскими указами о жестоком наказании воровства и бродяжничества их принуждали искать места, где можно продавать свой труд, пусть даже за ничтожную оплату, и многие попадали в города, где таким образом появлялся рынок труда.

Предприимчивые городские семейные собственники, которые имели необходимые накопленные средства, необходимый первоначальный капитал, а так же опыт сбыта товаров на рынках Европы, стали нанимать малоквалифицированных, в отличие от ремесленников, крестьян для изготовления не всего изделия, что делали ремесленники, а только для несложной работы по изготовлению части изделия. Бывших крестьян нанимали и собирали в одном помещении или в смежных помещениях, и одни наёмные работники делали одну, не требующую особого умения, особых знаний и навыков, часть изделия, вторые – другую, третьи – третью, пока на выходе не получалось готовое товарное изделие, которое можно было продавать на рынке. При подобном разделении обязанностей, понятном общинному, родоплеменному умозрению крестьян, совершался переход к поточному производству товаров, и удавалось добиться такой их дешевизны, с которой не в состоянии были соперничать цеховые ремесленники. Капитал, используемый для найма дешёвых малоквалифицированных работников, для закупки сырья и оборудования, давал прибыль, которая была тем большей, чем дешевле был труд наёмных работников, и часть этой прибыли направлялась на расширение поточного, названного мануфактурным производства. Такой способ производства подталкивал к изобретению станков, обслуживаемых монотонными и однообразными действиями работников, и соответствующие станки позволяли усиливать эксплуатацию наёмного труда, повышать его производительность, увеличивать объёмы товарных изделий и уменьшать цену на них настолько, что конкуренты, не имеющие подобных станков, не выдерживали рыночного соперничества и разорялись. Возникала рыночная конкуренция не только поточных потребительских товарных изделий, но и конкуренция при изготовлении и налаживании производства средств производства: особых орудий труда, станков, предназначенных для наращивания поточного потребительского производства.

Развитие мануфактурного производства сосредотачивалось в городах, и оно укрепляло финансовое положение городских семейных собственников, увеличивало зависимость феодальной государственной власти от городских налогов, что способствовало кризису влияния земледельческого в своей сущности средневекового католического мировоззрения на устойчивость государственных отношений в условиях расширения рациональных подходов в хозяйственной деятельности и в товарно-денежных сделках. Кризис католического мировоззрения обуславливался и тем, что изгоняющие крестьян ради расширения овцеводства местные дворяне действовали при помощи лжи, обмана, прямого насилия. Они с циничным презрением поступали вопреки христианской этике и морали, движимые личной алчностью, стремлением к денежному обогащению любой ценой и любыми средствами. Изгнанные со своей земли, оказываясь без средств к существованию, крестьяне тоже теряли веру в проповедуемые католической церковью христианские добродетели, у них поневоле пробуждались варварские инстинкты, без которых нельзя было надеяться на выживание. Если на поведение изгнанных с земли крестьян ещё оказывало влияние традиционное стремление к труду, заставляя их идти на рынки наёмного труда. То у детей таких крестьян, а тем более у внуков уже отсутствовала память об этике общинных производственных отношений, о нормах христианского поведения, их трудно было вовлекать в основанное на наёмном труде мануфактурное производство, большинство из них затягивали воровство, преступный или люмпенский образ жизни. Разложение общинной и общественной социальной этики и морали личным эгоизмом и потребительским люмпенским существованием разъедало государственные отношения, расшатывало феодальную государственную власть, подрывало хозяйство и сокращало производство средств жизнеобеспечения. Ожесточение борьбы за выживание вело к отмиранию в городе и на селе всех, в ком было ослаблено архетипическое стремление к тому, чтобы сбиться в сообщество на основе бессознательных традиций этнических родоплеменных общественных отношений. А те, кто сбивались в сообщества, искали ради выживания в рыночных условиях борьбы за существование такую социальную этику личного поведения, которая позволяла им вместе со своим сообществом начать налаживать добычу или производство средств жизнеобеспечения.

Единственный способ восстановления социальной этики и морали городских производственных отношений и отношений между землевладельцами и наёмными работниками в условиях рыночного товарно-денежного обмена как раз и был предложен протестантизмом. Но способ этот предполагал устранение католической церкви, лишение её права осуществлять стратегическое правление ради выстраивания земледельческих народных отношений, быть никому не подотчётным первым сословием и бороться с интересами семейной собственности. С чем католическая церковь не могла согласиться. Протестантизм за десятилетия революционной идеологической борьбы и религиозных войн с католицизмом подготовил политическую организованность городских семейных собственников и нового, занимающегося рыночной эксплуатацией земли дворянства и породил сторонников идеи буржуазно-демократической народной власти, как заменяющей средневековую феодальную государственную власть. Он обосновал христианскую этику личной ответственности за поведение и социальный труд на основе личной веры во Христа и его заповеди, и предложил такой идеал народного общества, который допускал интересы семейной собственности.

Социальная протестантская этика личной ответственности перед Богом, подразумевающая деятельное соучастие каждого в общинном распределении трудовых обязанностей при рыночном товарно-денежном обмене, обосновывала посредством христианской религии архетипические родоплеменные традиции гибкой приспособляемости всех членов этнического сообщества к изменяющимся обстоятельствам в окружающем мире. Она пробуждала дух природного языческого мироощущения, поощряющий непрерывное соперничество разных общин и членов общин между собой за получение средств жизнеобеспечения, и дала сильнейший толчок развитию разнообразных способов разделения труда у горожан и селян, росту производительности личного и коллективного труда, быстрому наращиванию производства мануфактурных товаров и расширению товарообмена. А как следствие она помогала приспосабливаться к использованию мировой торговли для эксплуатации мирового рынка в интересах семейных собственников. Благодаря протестантизму городские семейные собственники, как представители податного населения, приходили к осознанию, что феодальные привилегии, феодально-бюрократическое регламентирование со стороны опирающихся на сословие церковного духовенства светских феодалов являются главным препятствием для быстрого развития городского хозяйства и торговли, для воплощения в жизнь социальной протестантской этики и морали. В их среде укоренялись протестантские представления о необходимости отмены феодальных отношений как таковых. Однако отменить феодальные отношения было нельзя без революционного изменения всего устройства средневековой государственной власти. И соответствующие революционные воззрения городских семейных собственников находили отражение во всех учениях протестантизма; но в наибольшей мере они проявились в течениях кальвинизма, которые подготавливали настроения поддержки идей народно-буржуазной революции, и которые приобретали наибольшее влияние в Нидерландах и в Англии.

При народно-буржуазных революциях в Нидерландах и в Англии борьба сторонников кальвинизма с феодальными отношениями и католической и англиканской церковью перерастала в гражданские войны, победить в которых городским семейным собственникам не удавалось без учреждения собственной исполнительной власти, готовой бороться за управление не только городами, но и всей страной. В условиях подъёма настроений, которые так или иначе опирались на протестантский принцип священства всех верующих, становление новой, буржуазно-представительной и её исполнительной власти испытывало влияние представлений ранних христиан, последователей греческой философской школы стоиков, об общечеловеческом равенстве и братстве, о личностных свободах каждого человека. Следствием было разложение прежних, выстраиваемых средневековой государственной властью феодальных народнических общественных отношений. Распад общественных и хозяйственных связей между разными областями переживающей революцию страны и отдельных областей с внешним миром вызывал падение товарного производства, а это создавало благоприятную среду для быстрого роста спекулятивных и воровских коммерческих капиталов, для захвата владельцами таких капиталов основных рычагов влияния на исполнительные учреждения буржуазно-представительной власти. Посредством спекулятивно-коммерческих и воровских денег их владельцы скупали средства распространения новостей о текущих событиях и подкупом и запугиванием подчиняли себе законодательные собрания, с их помощью захватывали ценную государственную королевскую собственность. Когда противоречия между интересами коммерческих спекулянтов, воров и ростовщиков, с одной стороны, и основной средой горожан, оказавшихся жертвами их асоциального эгоизма, с другой стороны, достигали предельного ожесточения, происходил политический переворот. Связанные с коммерческими капиталами силы захватывали главные рычаги власти и устанавливали свой режим, режим диктатуры коммерческих интересов, диктатуры необщественной, космополитической, воинственно чуждой представлениям о какой бы то ни было социальной этике и морали, в том числе и христианской.

Режим диктатуры коммерческого космополитизма развивался стремлением захвативших власть кругов создать условия, способствующие получению наибольших коммерческих сверхприбылей. А вследствие беспрепятственных возможностей получать любой ценой коммерческие сверхприбыли, из основной среды всяческих спекулянтов и ростовщиков, тесно связанных с ними бюрократов выделялись самые беспринципные, самые чуждые общественным и сословным отношениям дельцы-олигархи, у которых быстро накапливались огромные спекулятивные капиталы, сосредотачивалась основная собственность. Они находили общий язык и с частью аристократии, которая стремилась закрепить за собой права на земельную собственность, при их посредничестве пускала в спекулятивный ростовщический оборот свои ценности. Режим диктатуры коммерческого интереса неуклонно вырождался в политически недееспособное олигархическое правление, при котором исполнительная власть укреплялась только посредством разрастания произвола необщественной, напрямую связанной с олигархическими семьями бюрократии и подчинённых спекулятивным коммерческим целям олигархов всевозможных вооружённых отрядов. При этом членам вооружённых отрядов прививались представления об их роли наёмных сил при власти олигархов. Правящие круги режима олигархического правления при помощи бюрократии и военных отрядов старались ограничить представительную власть, превратить её в карманную и лишённую действительных полномочий службу при исполнительной власти, обслуживающей необщественные, не связанные с производственными отношениями сиюминутные интересы владельцев денежных состояний. А потому такой режим с течением времени терял способность к политическому правлению и действенному управлению, вынуждался обстоятельствами растущего недовольства подавляющего большинства населения беспринципно балансировать ради того, чтобы удерживать власть в состоянии некоторой устойчивости.

Под давлением олигархических капиталистических интересов, проникающих из столицы во все уголки страны, совершалось окончательное разложение общественных отношений феодальной народности, состоящих из общественных отношений удельных землячеств. Оно сопровождалось исчезновением прежних привычек при разделении обязанностей у государствообразующего этноса и упадком культуры средневековых земледельческих производственных отношений, поощрением потребительского, люмпенского образа существования, так что старые производительные силы в городе и на селе приходили в состояние полного распада и разрушения. Поэтому диктатура коммерческого космополитизма в конечном итоге доводила переживающую народно-буржуазную революцию страну до экономического краха, исполнительную власть до финансового банкротства, а большинство живущего производством населения до такого обнищания, когда предельно углублялись все противоречия, – что вызывало острый политический кризис режима. Единственным выходом из такого политического кризиса было революционное становление классовых имущественных отношений, появление общей для всей страны классовой власти тех слоёв государствообразующего этноса, которые так или иначе были связанными с интересами развития производства. И не просто классовой власти, а способной успешно бороться с политическими силами коммерческого интереса в условиях широкого избирательного права, всевозможных экономических и политических свобод. Кальвинизм и оказывался классовой идеологией имущественных слоёв семейных собственников, а вокруг кальвинистских религиозно-политических сообществ начиналось упорядоченное выстраивание имущественных политических классов. Оно ускорялось перерастанием народно-буржуазной революции в классовую революцию, совершаемую самыми радикальными кальвинистскими политическими силами. В Англии такой силой стало политическое движение радикальных пуритан, индепендентов, которые приобрели наибольшее влияние в революционной армии.

Народно-буржуазные революции в Нидерландах и в Англии происходили в те времена, когда подавляющим большинством населения даже в самых хозяйственно развитых странах были общинные крестьяне, а мануфактурные и промышленные, горнопромышленные производственные отношения оставались местными, не распространялись за границы городов и близлежащих к ним сельских окрестностей. Общинным же крестьянам было трудно объяснить, почему они должны поддерживать классовую диктатуру семейных собственников, им понятнее был идеал сословного народа, сословные противоречия которого примирялись бы христианской этикой и моралью. Пуритане и их радикальное крыло, индепенденты, не отрицали греческий христианский идеал сословного народного общества, но рассматривали его, как подотчётный классовым интересам семейных собственников, обслуживающий интересы семейных собственников, и это имело существенное значение для их политической победы.

Предпосылки для революционной смены режима диктатуры коммерческого интереса и сложившегося при нём господства олигархов в пережившей народно-буржуазную революцию стране вызревали по мере укрепления учреждений текущего управления. Стремление правящих кругов режима олигархического правления наладить сколько-нибудь действенное управление страной для наилучшей спекулятивной эксплуатации её ресурсов в интересах владельцев крупных коммерческих капиталов и тесно связанных с ними высокопоставленных бюрократов и аристократов постепенно порождало новую среду военных и чиновных управленцев. Эта среда вопреки намерениям правящих кругов проникалась самосознанием и интересами, свойственными второму сословию, каким оно виделось в идее христианского народного общества. При явном или неявном отрицании народно-буржуазной революции революцией классовой, её главной опорой становились военные подразделения, которые до этого обеспечивали победу народно-буржуазной революции в гражданской войне и превращались в главную вооружённую силу учреждений власти. Поскольку задачи налаживания необходимого для развития производства управления в обстоятельствах распада хозяйства оказывались первоочередными, постольку классовая революция совершалась военно-политической диктатурой, политические цели которой определялись радикальными кальвинистами, осознававшими необходимость насильственного подчинения всех ресурсов страны ускоренному развитию основ мануфактурного, промышленного и сельскохозяйственного капитализма и соответствующей такому капитализму культуры производства. При военно-политических режимах, осуществляющих задачи классовой революции средних слоёв семейных собственников, начинали складываться новые государственные отношения, которые приспосабливались к тому, чтобы в первую очередь учитывать идеологические, политические и экономические интересы занятых в производстве горожан, новых дворян и фермеров.

Военно-политическая диктатура, занимаясь установлением социального взаимоотношений и взаимодействия разных слоёв населения посредством борьбы за воплощение идеи народного общества, упорядочивая разделение новых общественных обязанностей, утверждала сословное право собственности военных управленцев на жизненное пространство страны, превращала страну в сословно-классовое государство. Она самыми жёсткими мерами подчиняла интересы частной собственности интересам восстановления производительных сил этого государства на основаниях рыночного капитализма, и по существу становилась диктатурой второго сословия, но направляемой индепендентами, которые выступали в качестве первого сословия, определяющего стратегическое направление политики режима семейных собственников. Для обоснования же своего абсолютного права на управленческую власть второе сословие должно было опереться на понятные большинству населения исторические традиции военно-управленческих учреждений прежнего феодального государства, восстанавливать историческую преемственность государственной власти государствообразующего этноса, – что и происходило в действительности. В Нидерландах режим военно-политической диктатуры олицетворялся крупнейшим феодальным землевладельцем Вильгельмом Оранским, провозглашённым вооружённой буржуазией военным правителем восставших против испанского господства штатов, а в Англии – тоже богатым землевладельцем Кромвелем.

Обстоятельства жестокой войны за независимость с Испанской империей наложили особый отпечаток на нидерландскую народно-буржуазную революцию, следствием которой стало возникновение Голландской народно-буржуазной капиталистической республики. Война с Испанией словно скрыла в своей тени и диктатуру коммерческого интереса, и военно-политическую диктатуру производственных интересов, свергнувшую олигархическое правление в северных провинциях. Но в Англии эта причинно-следственная закономерность событий проявился отчётливо. Английская народно-буржуазная революция при её вырождении в господство спекулятивных интересов революционно перерастала в классовую военно-политическую диктатуру Кромвеля и стоящих за ним индепендентов, и индепенденты имели достаточное влияние, чтобы не позволить Кромвелю провозгласить себя королём вопреки их взглядам республиканских кальвинистов, стремящихся к установлению классового господства средних имущественных слоёв семейных собственников.

Авторитарная военно-политическая диктатура управленческого и религиозно-политического сословий оказывалась временным явлением. Она порождала собственные непримиримые противоречия, которые не в силах была преодолеть. Такая диктатура ограничивала рыночные свободы товарно-денежного обмена и существенно сужала возможности семейных собственников получать наибольшую выгоду от товарно-денежного обмена и внутри страны и на европейском континенте. И одновременно её цели и способы достижения этих целей не находили понимания среди множества общинных крестьян и наёмных работников, что не позволяло режиму радикальных кальвинистов расширять политические свободы, свободы политического выбора. Решив задачи свержения режима олигархического правления и восстановив основы хозяйственной жизни вынужденными, чрезвычайными мерами, авторитарная военно-политическая диктатура заходила в замкнутый круг непрерывной опоры на учреждения чрезвычайного управления. Создав условия для господства интересов связанных с производством семейных собственников, увеличивая численность семейных собственников в земледелии за счёт внешних завоеваний, она начинала терять поддержку и городской буржуазии, и нового дворянства, и фермеров, так как мешала им воспользоваться рыночным товарно-денежным обменом для получения наибольших прибылей. Стремясь же подчинить классовым интересам семейных собственников все остальные интересы, военные управленцы и политические кальвинисты в конце концов исчерпывали запас доверия других социальных слоёв государствообразующего населения. В конечном итоге они порождали внутри себя направленную против политики классовой диктатуры контрреволюцию, а затем отрицались эпохой реформационного становления сословной конституционной народно-буржуазной монархии или республики, опирающейся на умеренный протестантизм.

В Нидерландах свержение военно-политического режима происходило после гибели военного диктатора герцога Оранского. В Англии же оно совершалось после смерти военного диктатора Кромвеля его преемником генералом Монком, который выступил против индепендентов с позиции выразителя интересов умеренных кругов народно-буржуазного военно-управленческого сословия. Согласованное с Монком возвращение короля на английский престол происходило в обстоятельствах, когда народно-буржуазное военно-управленческое сословие приобрело такое самостоятельное значение, что могло выступить против индепендентов и одновременно предстать гарантом Конституции, Общественного договора буржуазии и сторонников королевской власти, что устраивало большинство семейных собственников. Религиозной основой такого общественного договора было признано вероучение англиканской церкви, которая «привила» черенки главных принципов классового буржуазного протестантизма семейных собственников к дереву народно-сословного католицизма. ( Несогласные с восстановлением королевской власти и с англиканством индепенденты и пуритане очутились вне закона и подверглись преследованиям. Они бежали сначала в кальвинистскую Голландию, а затем в английские колонии в Северной Америке. Данное обстоятельство предопределило судьбу этих колоний, обусловило их борьбу за независимость от английской королевской власти, как идеологическую борьбу, а после обретения ими независимости стало причиной возникновения классовой республики союза североамериканских штатов.)

Режимы военно-политической диктатуры, которые спасали достижения народно-буржуазной революции путём её отрицания в Нидерландах и в Англии, опирались на радикальные идеологические течения классового буржуазного протестантизма. А их свержение осуществлялось посредством замены во власти сторонников радикального, революционного классового протестантизма сторонниками реформаторского, эволюционного умеренного протестантизма, которые признавали идеал народно-классового общества, выказывали готовность идти на определённые, оговорённые в договорной общественной Конституции уступки монархическим сословным отношениям, понятным крестьянскому населению, которое составляло большинство в данных странах.

Конституционная монархия позволяла учитывать интересы как общинного крестьянства, так производительные и коммерческие интересы получающих капиталистическую прибыль семейных собственников, ограничивая непримиримое политическое противоборство связанных с этими интересами слоёв податного населения народно-феодальной государственной властью, властью учреждений умеренно протестантского первого сословия и военно-управленческого дворянского второго сословия. Система власти двух первых сословий при быстро развивающемся сословном самосознании связанных с производством слоёв населения и классовом самосознании семейных собственников, в условиях экономических свобод и конституционного равенства граждан перед законом оказывалась возможной только при диалектическом противоборстве и в то же время единстве сословных и классовых интересов государствообразующего этноса. Ибо только диалектическое противоборство и единство сословий и классов государствообразующего этноса обуславливало устойчивость договорной общественной власти, способной подчинять коммерческие интересы целям хозяйственного развития страны. Именно договорная и закрепляемая Конституцией общественная власть создавала условия для развития социологизации городских производственных отношений, для быстрого разделения общественного труда и неуклонного возрастания производительности труда. А это ускоряло развитие производительных сил народно-буржуазного общества. Иначе говоря, она обеспечивала рыночное капиталистическое развитие и быстрый рост валового внутреннего продукта такого общества. Народно-буржуазная, рациональная в своей сущности общественная власть способствовала раскрестьяниванию деревни, вытеснению общинного крестьянства фермерами, постепенно ослабляла влияние традиций иррационального народного идеализма. Но процесс раскрестьянивания и вытеснения буржуазным рационализмом крестьянского сословного идеализма растянулся в Голландии и в Англии на сотни лет. А это позволило догонять в капиталистическом развитии данные народно-буржуазные государства тем странам, в которых совершались классовые буржуазные революции. Первой же страной, в которой произошла классовая буржуазная революция, стала Франция.

2. Рождение классовых национальных отношений во Франции

Со времени окончания Столетней войны с Англией королевство Франции развивалось, как народное сословное государство в имперском пространстве католического мира. Стратегическое правление осуществлялось сословием священнослужителей католической церкви, которая подчинялась папскому престолу, а в текущем управлении король опирался на осознающее себя военно-управленческим сословием дворянство. И первое, и второе сословие имели унаследованные от средневекового феодализма узаконенные привилегии, которые после того, как королём перестали созываться сословно-представительные Генеральные Штаты, позволяли им столетия мало считаться с интересами третьего податного сословия, в том числе с самой деятельной частью третьего сословия, городскими семейными собственниками, городской буржуазией. Экономическое развитие направлялось, регламентировалось правительством короля. При непосредственном участии правительства, под выполнение его заказов создавалось мануфактурное, горнопромышленное и промышленное производство, и это было не просто производство, а крупное производство, которое с рыночной точки зрения являлось неэффективным, использовало экстенсивные способы развития, однако для своего обоснования опиралось на передовые инженерные и научные познания. Правительством поощрялось необходимое для расширения и разнообразия хозяйственной деятельности естественнонаучное изучение окружающего мира, всевозможное инженерное изобретательство и художественное техническое творчество. Королевское правительство было непосредственным соучастником создания Академий, объединяющих учёных, литераторов, художников и т.д., поддерживала их финансово, и оно же награждало наиболее отличившихся членов королевских Академий. Оно же готовило морские экспедиции, призванные осуществлять географические открытия и заниматься сбором сведений о неизвестных или малоизвестных в Европе землях и странах.

Деятельность правительства и его чиновников, направленная на рациональное поддержание высокой способности Франции влиять на события в Западной Европе, быть одной из ключевых военных и экономических держав, способствовала тому, что в среде управляющего сословия дворянства возникал и укоренялся светский скептицизм в отношении религии, зарождалось склонное к просвещённому атеизму свободомыслие. После эпохи протестантской Реформации религиозный скептицизм стал заражать и образованных представителей городских семейных собственников, городской буржуазии, а дворянский просвещённый атеизм нашёл обоснование в естественнонаучном механистическом материализме. К этому времени в Европе произошёл исторический переворот в отношении к естественнонаучным знаниям, к механике и математике. Кругосветное путешествие Магеллана и открытие Коперника, что земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, астрономические наблюдения за планетами позволили Ньютону открыть и выразить в простых уравнениях законы механики и закон всемирного тяготения, придать математике совершенно новое практическое значение, которое должно было отразиться в изменении самого образования, самих представлений об образованности.

В XVIII веке во Франции под влиянием расширения торговых и культурных связей с не христианским миром, с колониями на других континентах и с соседними сословно-классовыми конституционными государствами Голландии и Англии в среде дворянства и буржуазии рождалось стремление посредством рационального сознания осмыслить окружающий мир с не христианских, не религиозных позиций. Ширились попытки найти некие общие законы природы, мышления и общественного бытия на основе новейших достижений в естественнонаучных познаниях и успехов в промышленном развитии, новых знаний о других континентах и цивилизациях. Условия жизни в самой Франции стали рассматриваться с критических позиций просвещённого разума, вырывающегося за пределы католического и протестантского миросозерцания и народного сословного идеала общественных отношений. Уже представитель дворянства и выразитель передовых настроений середины восемнадцатого столетия, Монтескьё, предпринял попытку обобщить весть исторический опыт развития европейской цивилизации со времён Древней Греции, вскрыть причины происхождения государственной власти, объяснить природу законов и на такой «естественной», разумной основе разработать цели общественных преобразований в духе отказа от сословных привилегий. Требуя равенства людей перед законом в условиях народной конституционной монархии, именно он стал творцом теории разделения государственной власти на три самостоятельные и одновременно взаимозависимые ветви: исполнительную, законодательную и судебную. Монтескьё не был атеистом, но выступать за народную конституционную монархию и равенство всех перед законом было нельзя, не подвергнув резкому осуждению католическую церковь и её духовенство, которое являлось оплотом сословных привилегий.

Представитель городских семейных собственников в третьем сословии, Вольтер, такой же сторонник народной конституционной монархии, как и Монтескьё, в отличие от него отверг католицизм и «лишил» духовенство католической церкви морального права быть первым сословием. Однако он настаивал на практической пользе религии, существование бога стремился доказать рационально, с точки зрения крайнего аристотелизма, уже преодолевающего христианский протестантизм. Бог, по его убеждению, нужен для удержания в покорности «простого народа», то есть общинного крестьянства, как гарантия порядка в государственных отношениях. Тем самым он пытался выделить городских семейных собственников, буржуазию, из третьего народного сословия в некий народный класс, а из него в свою очередь выделить философов, агностиков и деистов, чтобы они выступили первым сословием в народной конституционной монархии, разрабатывали рациональные цели правления для второго дворянского сословия. Иначе говоря, он старался обосновать возможность идеологического подчинения интересам народного класса крупных и средних городских семейных собственников второго, осуществляющего текущее управление, дворянского сословия и третьего сословия общинного крестьянства, чтобы они смогли сосуществовать в обновлённом классово-сословном народном обществе.

Во второй половине XVIII века нарастающая критика городскими семейными собственниками, буржуазией, сословных привилегий и регламентирования хозяйственной жизни, совершаемого королевской властью без учёта правил рыночных товарно-денежных отношений, без учёта личных стремлений семейных собственников получать наибольшую прибыль, переросла в критику самого устройства народного сословного общества. Идеологической основой таким революционным взглядам стал философский механистический материализм средних имущественных и мелкобуржуазных ремесленных слоёв городских семейных собственников, одним из выдающихся разработчиков и пропагандистов которого был создатель первой «Энциклопедии» – Дидро. Последовательный механистический материализм решительно разрывал связь с религиозным христианским сознанием и предполагал отказ, как от идеалистического платонизма, от обоснования платонизмом сословного разделения общественных прав и обязанностей, так и от библейского идеала народного общества. Новый идеал не сословного общества, которое преодолело народный христианский идеал устройства общественных отношений, был назван механистическими материалистами национальным общественным идеалом или идеалом национального общества. Национальный идеал общества, нация, при таком его понимании не мог быть воплощён в действительности усовершенствованием народного идеала, очередной реформацией христианского вероучения посредством аристотелизма. Он достигался только через революционное отрицание и христианства и народного идеала как такового. Однако материалистами эпохи французского Просвещения народные сословные отношения отрицались не с позиции классового мировосприятия, как это подразумевал аристотелизм, а с точки зрения сторонников «естественного» равенства людей, равенства, обусловленного материальным природным происхождением каждого человека. Осуществление же национального общественного идеала виделось ими в разумном устройстве государственных отношений, в отражающем представления о природной, естественной справедливости своде социальных законов.

Иначе говоря, французские материалисты видели национальное общество не как очередную ступень, более высокую ступень диалектического общественного развития от простого к сложному, не как диалектическое отрицание сословного народного общества, которое само отрицало народническое классовое общество языческого строя. А как революционную замену посредством воспитанного естественнонаучным механистическим знанием разума несовершенного и неисправимого сословного народного общества, рассматриваемого в виде исторической ошибки, исторического заблуждения, невежественного извращения естественной природы человека, – замену на «естественное» общество равных людей, достигающих гармонии своих отношений через Просвещение и разумное совместное воспитание новых поколений.

Накануне Великой французской революции уровень естественнонаучных знаний и городских промышленно-производственных отношений достиг такого состояния, при котором в крупных городах осознанный и неосознанный философский механистический материализм получал массовое распространение в соответствующем образе мыслей и поведения. Одновременно и численность городского населения, как связанных с производственной деятельностью семейных собственников, так и наёмных работников, в том числе на правительственных предприятиях, а так же частных собственников: купцов и денежных ростовщиков, – существенно возросла в сравнении с той, какой она была в предыдущие века существования сословного общества французского народа. В среде французских горожан идея нации, революционно отрицающей сословный народ, стала неуклонно набирать влияние. Однако в отсутствии ясного теоретического обоснования существа экономических и социальных основ существования национального общества каждый слой городского населения стал придавать его содержанию свой смысл, отражающий именно его интересы. Самое целостное понимание своих интересов показывали частные собственники: купцы и ростовщики, – идеологи которых, либералы, с точки зрения механистического материализма переосмыслили древнегреческий космополитизм, древнеримский языческий гуманизм, идеалистический гуманизм эпохи Возрождения и выдвинули простой и притягательный лозунг: «Свобода, равенство, братство». В эпоху французского Просвещения опирающийся на философию механистического материализма либерализм превратился в ясное мировоззрение коммерческих посредников рыночного товарно-денежного обмена, выражающее их паразитическое и асоциальное отношение к государству и обществу.

В 1789 году, в обстоятельствах острого финансового кризиса и хозяйственного спада король Людовик XV, следуя совету своего контролёра финансов Неккера, созвал сословно-представительные Генеральные Штаты для получения согласия буржуазии на существенное увеличение налогов на третье сословие. Однако представители буржуазии взамен потребовали отмены сословных привилегий первых двух сословий, отражения прав и обязанностей каждого сословия в Конституции и отказа королевской власти от регламентирования экономической жизни, а именно высвобождения рыночного товарно-денежного обмена от вмешательства королевских чиновников. После решительного отказа своих противников принять эти требования они покинули Генеральные Штаты и объявили об учреждении собственного парламента, призванного выражать волю всего третьего сословия. Именно лозунг либералов лучше иных лозунгов отразил основные настроения данного момента и был подхвачен городскими массами, придал направление политическим событиям. Под этим лозунгом, как обслуживающим призывы выстраивать некое новое, разумное национальное общество, совершилась Великая французская революция, первая в истории идеалистического строя революция, нацеленная на разрушение самого этого строя и идеалистического сословного общества.

Начало революции показало, что идеал нации, как не монотеистического общества разумного устройства человеческих отношений и всеобщей справедливости, был не осуществимым. В стране отсутствовало мировоззренческое обоснование взаимодействия разных слоёв выразителей основных городских и земледельческих интересов третьего сословия, не было общего видения становления городского общественного сознания семейных собственников и наёмных работников, как сосуществующего с общинным народным сознанием крестьянства, которое всё ещё оставалось большинством населения. Интересы развития производства в крупных городах и земледельческие интересы в сёлах во второй половине восемнадцатого столетия разделились настолько, что между участниками городского производства и участниками общинного сельского производства стала углубляться пропасть коренного различия в понимании целей революции. Коренное различие в понимании целей революции проявлялось и между разными слоями участников городских производственных отношений – между семейными собственниками средств производства и наёмными работниками.

Общинное крестьянство оставалось привязанным к католическому мировоззрению и традиционным сословным народным общественным отношениям, оно лишь желало укрепления принципов социальной справедливости ради упорядочения взаимодействия сословий на основаниях христианской этики и морали. Общинных крестьян устраивало решение Конвента о выделении части земельных владений короля и аристократии в неотчуждаемую собственность крестьян для раздела её на семейные наделы, наследуемые, как семейная собственность. Большего крестьянство и не требовало. Пределом его представлений о необходимых преобразованиях государственных отношений было представление о замене абсолютной монархии конституционной монархией. Такие их настроения выразились в поведении депутатов Конвента от провинций, пытавшихся навязать свои взгляды депутатам от Парижа, которые выражали настроения многочисленного городского плебса и всевозможных семейных собственников.

Плебейские слои наёмных работников государственных или принадлежащих буржуазии промышленных предприятий Парижа и других крупных городов, сохраняли определённую духовную связь с крестьянством и тяготели к народному патриотизму и сословному разделению прав и обязанностей. Но они были оторваны от земледельческих интересов городским образом жизни, никак не были представлены в библейском вероучении, жили при королевской власти на грани нищеты и бесправия, а потому не воспринимали католическую церковь в качестве отражающего их интересы правящего сословия, а в дворянах не видели представителей своего второго, военно-управленческого сословия. С другой стороны, они не умели использовать рыночные товарно-денежные отношения, как это делали ремесленники и иные городские семейные собственники, и самые радикальные вожди плебса находили у него поддержку требованиям понятного плебейскому общинному умозрению обобществления городских производственных предприятий ради использования для улучшения текущего потребления, что пугало семейных собственников.

Либеральные идеалы Свободы, Равенства, Братства разрушили авторитет королевской власти и первых сословий. Они привели как к казни короля и преследованию объявленных вне закона представителей первых двух сословий, так и к дикому разгулу необщественного эгоизма и индивидуализма, к спекулятивному обогащению немногих и обнищанию подавляющего большинства связанных с производственными интересами французов: плебса, крестьянства и мелких семейных собственников. Попытка последователей взглядов Руссо примирить растущие противоречия между городом и деревней, между семейными собственниками и наёмным плебсом в философии деизма, которую сам Руссо полагал гражданской, то есть городской религией, приемлемой и крестьянам, в действительности оказалась непригодной, что доказала политическая практика французской Революции. Религия на основе рационального деизма рассматривалась Робеспьером, как единственная моральная опора общественных отношений в обстоятельствах распада старых социальных связей. Она была разработана самим Робеспьером и введена Конвентом в 1794 году, во время якобинской диктатуры, в виде государственного культа Верховного существа. Но массы её не восприняли ни в городе, ни в деревне. Этот культ был без какого-либо возмущения масс отменён режимом диктатуры выразителей коммерческого интереса, названным Директорией, который сменил якобинскую диктатуру.

Вначале буржуазной революции, когда главные вожди, популярные ораторы вдохновляли массы идеалом нации, под призывы «Vive la nation!» – «Да здравствует нация!» объявлялись отцами нации, Робеспьер был в тени политической борьбы, ибо выступал сторонником народного патриотизма и конституционной монархии. По мере обострения противоборства сословий он отказался от монархического принципа и голосовал за казнь короля, за преследования духовенства и дворянства, однако оставался народным патриотом, стараясь сделать народный патриотизм рациональным, усовершенствованным, приведённым в соответствие с новыми историческими обстоятельствами. Уже принятие Конвентом умозрительно правильных, в духе просвещённого гуманизма, деклараций о всеобщем равенстве и правах человека вызвало сомнения в достаточной обоснованности мыслителями Просвещения идеала нации, оно не привело к самому по себе становлению национального общества разумной справедливости, как полагали разработчики деклараций. Эти декларации не примирили сословия, наоборот, вызвали между ними гражданскую войну, и развязали руки тем слоям городского населения, которые поддерживали свободы и права человека в духе космополитического либерализма ради оправдания личного обогащения любой ценой и любыми средствами, являлись асоциальными, чуждыми архетипическому поведению и социальной ответственности. Воры, казнокрады, взяточники, спекулянты и ростовщики стали быстро сосредотачивать в своих руках ценности, собственность, превращаться в хищных хозяев жизни, склонных к потребительскому паразитизму и роскоши. В таких обстоятельствах взгляды Робеспьера и народных патриотов оказались близки настроениям главных жертв новоявленных богачей, нищему и голодному плебсу Парижа, общинному крестьянству и связанным с интересами производства мелким собственникам страны. Опираясь на совет политического самоуправления плебса, Парижскую Коммуну, Робеспьер во главе якобинцев совершил народно-патриотическую контрреволюцию, которая ограничила права и свободы личности, стала преследовать сторонников королевской власти, личного обогащения и паразитического потребления. Режим якобинской народно-патриотической диктатуры получил поддержку большинства французов, спас Францию от политической катастрофы, создал народно-патриотическую армию и вдохновил её на войну с иностранными интервентами, но сделал это за счёт контрреволюционного отказа от невнятного идеала национального общества, как общества неограниченных свобод, равенства, братства и разумной всеобщей справедливости.

Термидорианский политический переворот, который сверг якобинскую диктатуру под призывами возвращения к первоначальным целям революции, совершался уже иными представленными в Конвенте депутатами. А именно теми, кто преступными и аморальными способами обогатился за предыдущие годы, был напуган деятельностью якобинцев и стремился посредством усиления исполнительной власти защитить свои богатства и собственность от плебса, от связанных с интересами производства семейных собственников и масс крестьянства. Обосновывая свои права на власть тем, что они защищали либеральный лозунг политического свободомыслия и рыночных свобод товарно-денежного обмена, победители термидорианцы без суда и следствия казнили главных вождей якобинцев и стали создавать собственную диктатуру. Это была уже диктатура выразителей спекулятивно-коммерческого интереса, которые принялись укреплять учреждения чиновничьего управления и вооружённых сил для подавления противодействия своих противников, как дворян, так и плебса, всех, кто угрожал их правам собственности. Либерализм позволил им объединиться в политический класс и служил идеологическим оправданием установления классовой, асоциальной и космополитической, диктатуры, что яснее ясного указывало на то, какие интересы породили либеральное мировоззрение.

Режим диктатуры коммерческого интереса, режим Директории, за пять лет довёл страну до полного распада социальных связей и уничтожения моральных и законодательных ограничений на способы обогащения. В стране исчезала этика труда, производство приходило в полный упадок, коррупция и казнокрадство разъедали учреждения власти, делали их недееспособными, бандиты и преступные сообщества открыто хозяйничали повсюду. Наконец Директория пришла к полному параличу власти, к полной потере авторитета власти среди населения. Попытка её руководителей посредством политического переворота резко усилить централизацию власти, установить режим правления самых богатых владельцев денежных состояний, олигархов, привела к тому, что они не смогли удержать контроль над событиями, и были свергнуты военными участниками переворота, возглавленными генералом Бонапартом.

Авторитарный военно-политический режим генерала Наполеона Бонапарта, который после революционного политического переворота сменил превращавшуюся в олигархическое правление Директорию, уже не смог бы выжить без срочного создания условий для развития производства, без поощрения выстраивания социальных и производственных отношений. А переход к политике развития производства оказывался невозможным без опоры на те слои французов, которые были связаны с интересами производства, в которых были разбужены бессознательные архетипические инстинкты поведения и общественные умонастроения. Генералу Бонапарту пришлось превращать военный переворот в революцию, которая возрождала идеал национального общества, но наполняла его тем смыслом, который был понятен связанным с производственными интересами городским семейным собственникам, наёмным работникам и крестьянству.

Военно-политическая диктатура защиты и продвижения интересов участников производства, которая утвердилась в самом начале XIX века во Франции и олицетворялась генералом Наполеоном Бонапартом, была следствием первой в мировой истории Национальной революции. Она отрицала господство спекулятивно-коммерческих интересов, убирала выразителей этих интересов от власти и подавляла, ставила вне закона и конституционных прав либеральные политические силы. Она была существенно радикальнее, чем схожие режимы в Голландии в XVI веке и в Англии – в XVII, которые устанавливались в данных странах после народно-буржуазных революций. В Голландии и в Англии авторитарные военно-политические режимы соответственно герцога Оранского и генерала Кромвеля опирались на радикальный мировоззренческий кальвинизм, то есть имели ясную христианскую идеологию, объединяющую городских семейных собственников в политический класс, не отрицающий библейский идеал народного общества, а лишь подправляющий его в соответствии со своими классовыми интересами. Тогда как во Франции авторитарному режиму Первого Консула Наполеона Бонапарта для успешного восстановления и развития промышленного производства необходимо было совершать именно городскую национальную революцию, которая должна была отражать материалистическое мировосприятие связанных с промышленным производством слоёв городских семейных собственников, утрачивающих веру в христианское вероучение. И лишь из-за отсутствия идеологического обоснования национальной революции, которое позволяло бы возникнуть связанному с промышленным производством политическому классу семейных собственников, опираться на него, Бонапарту приходилось воссоздавать действенное управление страной, отталкиваясь от народного крестьянского умозрения, создавая на основаниях феодальных традиций народных сословных отношений собственное военно-управленческое сословие. Чтобы добиться успеха в укреплении исполнительной власти, ему пришлось вопреки своему циничному отношению к религии вновь признать понятную крестьянам католическую религию государственной и восстановить значение католической церкви, как первого сословия, но жёстко ограничив её деятельность Конкордатом и политикой «Vive la nation!» – в этих словах запечатлённой на знамёнах армии и государства. Для полного же подчинения католической церкви политике обслуживания интересов развития французского промышленного производства, уменьшения рыночной конкуренции производимым во Франции товарам и воплощения идеала национального общества, Бонапарт принудил папу римского освятить выбранный им титул императора французов. После чего взялся восстанавливать понятное католическому мировосприятию имперское пространство в Европе, но как имперское пространство вдохновляемой мелкобуржуазным шовинизмом французской нации. Побочным следствием такой путанной и противоречивой политики стало то, что его режимом была поневоле подготовлена Реставрация королевской власти и народных сословных отношений, которая началась после поражения Франции в войне с Россией и краха империи.

Противоречие между прежним пониманием нации, как общества, которое отринуло христианский идеал сословного народного общества, и той невольной реставрацией народных сословных отношений, которая происходила в годы авторитарного управления Францией Бонапартом, побуждало искать подробное объяснение существа национального идеала и путей его воплощения в действительности. И делать это с учётом накопленного после начала буржуазной революции опыта ожесточённой политической борьбы разных слоёв населения, каждый из которых имел свои материальные интересы, свои способы получения средств жизнеобеспечения. Один из таких идеалов разрабатывался на основании представлений о светской республике семейных собственников. Другой предложил Сен-Симон, назвав его социалистическим идеалом.

Разработка Сен-Симоном своего учения началась в первые годы авторитарного правления генерала Бонапарта, продолжалась вплоть до краха империи Наполеона I и завершалась в десятилетие Реставрации королевской власти, когда историки Тьерри, Гизо и Минье ввели представления о классах и классовой борьбе, как первопричине общественного развития. Сен-Симон исходил из того, что общество непрерывно развивается и что история развития обществ проходит через три ступени. На теологической ступени господствуют религиозные верования и мифы. На метафизической ступени происходит постепенное разрушение религиозных верований накапливаемыми при производственной деятельности знаниями. А на будущей, позитивной ступени человеческой истории общественные отношения будут строиться на основе промышленного производства и научных познаний. Ход истории Франции с XV века он объяснял ростом значения собственности промышленников для жизни страны в сравнении с земельной собственностью духовенства и дворянства, перемещением части земельной собственности первых двух сословий к классу промышленников и нарастанием обусловленной этим перемещением земельной собственности непримиримой борьбы между ними. По Сен-Симону именно данная борьба в своём наивысшем проявлении привела к Великой французской революции, когда эпоха господства сословий священников и дворянства закончилась свержением их участниками промышленного производства, а следствием Великой французской революции станет скорое превращение метафизической ступени развития в историческое прошлое человечества. Экономической основой будущего позитивного строя, согласно выводам Сен-Симона, явится научно организованная крупная промышленность, а политическое господство будут осуществлять учёные и участники промышленного производства. Имущественные же противоречия и противоречия отношений собственности разных слоёв и классов участников производства в позитивном обществе должны будут примиряться на основе заимствованных у христианства принципов народной этики и морали. Такое общество будущего он назвал социалистическим. Иначе говоря, в его учении прежний, невнятный идеал национального общества под влиянием осмысления опыта Великой французской революции и Промышленной революции в Англии приобрёл отчетливый образ промышленного социалистического общества.

В течение Реставрации королевская власть Франции поневоле опиралась на католическую церковь, какой её сделал Бонапарт, то есть полностью подчинённой задачам обслуживания государственной политики. Конституционные ограничения королевской власти, как условие примирения её с теми слоями выразителей интересов семейной собственности, которые сложились в городе и в земледелии за два десятилетия революционных потрясений и преобразований, не позволяли ей проводить самостоятельную государственную политику. Поэтому устремления близких к королю кругов отменить конституционные ограничения и Конкордат и возродить устройство сословных государственных отношений, которое было до Великой французской революции, нарастали. Для противодействия силам в среде аристократии и дворянства, которые хотели бы уничтожить всё наследие Великой революции, вернуться к дореволюционным народным отношениям и привилегиям первых сословий, выразители интересов крупной семейной собственности во главе с Талейраном создали светскую республиканскую партию, как первую партию, призванную объединять городскую имущественную буржуазию Франции в политический класс. Противоречия в стране созрели для того, чтобы объединённая республиканской партией французская буржуазия стала быстро превращаться в классовую политическую силу, стремящуюся подмять, подчинить народные сословные отношения своему классовому господству, под своим руководством направлять движение страны к воплощению республиканского идеала национального общества. Достижение такого идеала ей виделось в постепенном эволюционном вытеснении религиозного христианского сознания, христианских сословных народных отношений национальными классовыми отношениями семейных собственников.

Именно крупная республиканская буржуазия возглавила революцию 1831 года, сменила короля и подчинила королевскую власть и народные сословные отношения своим классовым интересам. Новый король Луи-Филипп и его аристократическое окружение склонялись к спекулятивно-коммерческим и ростовщическим способам денежного обогащения, не гнушаясь сомнительных сделок и связей с тёмными личностями среди олигархов. Королевским двором стали поощряться любые способы приобретения денежного богатства, склонность к роскоши, всевозможным наслаждениям и порокам. Аристократия и дворянство год за годом теряли сословный образ мыслей, их поступки всё в большей мере определялись интересами получения семейной или личной выгоды от участия в рыночных товарно-денежных отношениях. Народные сословные христианские этика и мораль разъедались цинизмом и эгоизмом и уже не могли сдерживать спекулятивно-коммерческие интересы, защищать представления о социальной справедливости. Сословные связи неуклонно распадались. В то же время малочисленный класс связанной с производственной деятельностью крупной республиканской буржуазии ещё не хотел подняться до сознания ответственности за государственную власть, за общественное и социальное развитие. Он был удовлетворён тем, что получил возможность в полной мере воспользоваться благоприятной конъюнктурой, всецело отдаться желанию получать наивысшую капиталистическую прибыль за счёт предельно низкой оплаты наёмного труда и непрерывно расширять индустриальное производство, основанное на использовании паровых двигателей.

В таких обстоятельствах в среде продающего свой труд плебса, который в условиях индустриализации превращался в многочисленный и организуемый самим производством индустриальный пролетариат, и среди мелких семейных собственников, мелкой ремесленной и служащей буржуазии стало набирать влияние учение Сен-Симона о социалистическом идеале национального общества. Политические борцы образованной мелкой буржуазии, выражая настроения теряющих свою семейную собственность ремесленников, вынужденных наниматься квалифицированными работниками и служащими на предприятия индустриального производства, становиться рабочей аристократией при обслуживании паровых двигателей, увидели в учении Сен-Симона необходимую основу для разработки своей классовой идеологии. Им хотелось либо защитить интересы ремесленного производства посредством использования государственной власти для ограничения индустриального производства, либо создавать внутри индустриального производства условия для проникновения в него интересов мелкой семейной собственности, соучастия квалифицированных работников и служащих в получении капиталистической прибыли и её распределении. А потому им нужна была такая идеология, которая объединяла бы работников с мелкобуржуазным мировосприятием в политический класс, готовила к участию в борьбе за собственное влияние на государственную власть, чтобы выстраивать наиболее выгодное им представительное демократическое самоуправление, навязывающее в стране их собственное понимание существа индустриальных производственных отношений. Разрабатывая мелкобуржуазную социалистическую классовую идеологию, они стремились распространять её и в среде индустриального пролетариата. Однако индустриальный пролетариат был в подавляющем большинстве представлен первым поколением вытесненных из земледелия крестьян, сохранял общинное сознание третьего народного сословия и представлял себе классы и классовую борьбу, как сословия и сословную борьбу. У него вызревало собственное представление о социалистическом идеале, существенно отличающееся от мелкобуржуазного. Это представление было чуждым представительной демократии, отталкивалось от воспоминаний о Парижской Коммуне, от проектов коммунаров об обобществлении промышленной собственности в духе народного патриотизма третьего сословия. Оно нашло отражение в коммунистическом видении социалистического общества, как общества с архетипической первобытнообщинной справедливостью, и национальный социалистический идеал мелкой буржуазии в таком видении преобразовывался в народный социалистический идеал. Его мировоззренческое обоснование разработали Маркс и Энгельс, а цели и программные положения были изложены ими в «Манифесте Коммунистической партии». В данном манифесте был провозглашён и главный коммунистический лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!», который отталкивался от понятных пролетариату традиций христианского имперского пространства народов, но распространял представление об имперском пространстве на весь мир, закладывая целеполагание создания мирового коммунистического имперского пространства пролетарских народов.

Написанный именно во Франции в канун революции 1848 года манифест обоснования коммунистического идеала будущего общества не успел проникнуть в среду французского пролетариата. Тогда как мелкобуржуазный социалистический идеал, теоретически подготовленный главным образом Прудоном и распространяемый политическим организатором и вождём наёмных рабочих Бланком, был уже популярен среди участников французских индустриальных производственных отношений и приобрёл своих мучеников борьбы за его воплощение. Сторонники Бланка и социалистического идеала мелких семейных собственников оказали большое и во многом определяющее влияние на ход событий революции 1848 года и на окончательное свержение королевской власти, на предоставление избирательного права широким слоям населения Франции. Однако воспользовались плодами революции в первую очередь политически более организованные представители крупной республиканской буржуазии. Они и провозгласили республику, получили в представительном собрании значительное число мест. Поскольку большинством населения страны оставались крестьяне, постольку при всеобщем избирательном праве наибольшее число мест в представительном собрании досталось бонапартистам, сторонникам Луи Бонапарта, племянника Наполеона I, который не скрывал своих намерений возродить бонапартистскую империю. Бонапартисты видели государственные отношения такими, какими они была в империи генерала Бонапарта. То есть они рассчитывали использовать общины крестьянских семейных собственников, их народно-патриотическое сословное мировосприятие, чтобы в условиях Конкордата выстраивать имперское пространство французской нации, создаваемое военно-управленческим народным сословием ради обслуживания задач развития крупного промышленного производства при подавлении прав участников городских производственных отношений на политическое соучастие во власти. После удачного для них государственного переворота, бонапартисты провозгласили Вторую империю во главе с Наполеоном III и распустили все классовые политические организации республиканцев и социалистов, запретили вести соответствующую пропаганду.

В империи Наполеона III завершался распад крестьянского сословного сознания, и этот распад расшатывал социальную опору государственной власти, вынуждал постоянно укреплять чиновно-полицейское администрирование в стране. Однако при общем упадке духа народно-патриотического самосознания во Франции в среде высшей бюрократии, в учреждениях чиновников и полиции расцвели признаки нравственного разложения: взяточничество, мздоимство, казнокрадство, – и действенность государственного управления при возрастании всевластия чиновников и полиции неуклонно падала. Этому способствовало и растущее влияние олигархических семей, которые делали огромные состояния на посреднических торговых сделках в самой Франции и в её колониях, вовлекали в свои сделки высшую и местную бюрократию. Всеохватная деморализация во всех слоях населения, признаки которой становились отчётливыми в 60-е годы, стала причиной потери нравственного стержня у молодых поколений горожан. Молодёжь больше не вдохновлял народный патриотизм, оставлял равнодушным христианский католицизм, у них не находило понимания сословное распределение прав и обязанностей. Военная катастрофа Второй империи во франко-прусской войне 1870-го года и вызванный ею быстрый распад всего устройства власти и управления показали всю гнилость земледельческих народно-патриотических и сословных основ государственных отношений. Дальнейшее их использование стало невозможным.

В таких обстоятельствах в Париже разразилось восстание горожан. Власть в столице сначала перешла в руки сторонников возрождения Парижской Коммуны, главной социальной опорой которых стал индустриальный пролетариат. Но их власть оказалась неустойчивой, ибо к этому времени среди наёмных рабочих значительно возросло число тех, кто не понимал и не разделял целей коммунаров и тянулся к мелкобуржуазным социалистам, сторонникам демократического классового самоуправления. Причины увеличения среди наёмных рабочих общей и относительной численности носителей настроений мелких семейных собственников были в том, что за два десятилетия существования Второй империи в городах с индустриальными промышленными предприятиями появлялось второе поколение наёмных рабочих, многие из которых родились и выросли в городах, получили определённое образование и техническую специальность, а потому смогли продавать свой труд за существенно более высокую плату, чем малоквалифицированный пролетарий. У таких рабочих разрывалась духовная и культурная связь с народным крестьянством, появлялась возможность стать мелким семейным собственником своего дома, участка земли и даже небольшой мастерской, положить излишек денег в банк под процент или купить акции предприятия. Им часто ближе были классовые интересы республиканцев, чем народно-патриотические интересы пролетариата. Раскол наёмных рабочих на два лагеря, каждый из которых по своему видел идеал социалистического общества, ослабил Парижскую Коммуну, её учреждения власти не имели единства целей, единства воли, запоздало отвечали на события, так как их решения принимались при долгих обсуждениях, в попытках примирить разные мнения.

Кровавая победа республиканцев над Парижской Коммуной имела историческое значение. Ибо она окончательно утвердила политическое господство имущественных классов семейных собственников, завершила переход от народного сословного общества с христианским мировоззрением к национальному классовому обществу с философией позитивизма, изменила государственные отношения, преобразовала монархическое устройство власти на республиканское. С этого времени борьбу за представительную политическую власть в стране вели только республиканцы, социалисты и либералы. Причём последние действовали не в открытую, а использовали строго иерархические и тайные масонские подразделения для отстаивания и продвижения спекулятивно-коммерческих и олигархических интересов, в том числе и в среде республиканцев и социалистов.

Для победы идеала не монотеистического национального общества, воплощение которого было целью Великой французской революции, потребовалось восемь десятилетий, ещё три революции, появление социалистических и республиканских классовых идеологий и партий, которые существенно изменили сам этот идеал, «опустили его с небес на землю», превратив в идеал национального классового общества. Мыслители эпохи Просвещения и вожди Великой французской революции полагали, что национальные отношения уничтожат народные сословные отношения. Но этого не случилось в действительности. Классовые национальные отношения не уничтожили народные сословные отношения, а диалектически отрицали их, наследуя традициям сословных общественных отношений. Если народные сословные отношения были тезисом, а идеально представляемые национальные отношения эпохи Просвещения и начала Великой французской революции стали антитезисом, то национальные классовые отношения оказались синтезом. Республиканские и социалистические идеологии и партии реформировали христианство и феодальные сословные отношения посредством философского позитивизма и кантианства, и это позволило классовым партиям городских семейных собственников после Парижской коммуны заменить церковь в значении первого сословия, осуществляющего стратегическое правление национальной республикой, определять текущие задачи для выстраиваемых ими военно-управленческих учреждений национальной государственной власти.

3. Классовое национальное общество североамериканской республики и лейбористское классовое наступление в Англии

Хозяйственное освоение слабозаселённых североамериканских колоний Великобритании совершалось главным образом общинами пуритан и общинами представителей иных течений кальвинизма, которые переселялись в Северную Америку по причинам преследования их в самом британском королевстве, в других государствах Западной Европы. Пуритане и прочие кальвинисты были семейными собственниками, в колониях занимались в основном фермерским земледелием, охотой на пушных зверей и добычей необходимого для предприятий Англии сырья. Хозяйственная деятельность в слабозаселённых землях могла развиваться лишь при самостоятельном раскрепощении интересов семейных собственников снизу, при превращении их в господствующие интересы, чему в полной мере соответствовало пуританское, кальвинистское мировоззрение. С этим вынуждена была считаться сосредоточенная только в приморских городах атлантического побережья британская королевская власть. Однако вероучение пуритан, как наиболее последовательных сторонников именно идущего снизу раскрепощения интересов семейной собственности, являлось республиканским и классовым, выражало настроения, согласно которым народные сословные отношения должны подчиняться классовым интересам семейных собственников, обслуживать такие интересы в условиях конституционной республики семейных собственников. Администрация же в колониях состояла из приверженцев государственной англиканской церкви. Приверженцы англиканской церкви рассматривали классовые интересы семейных собственников, как вторичные по отношению к народным сословным отношениям, призванные подчиняться сословным отношениям, и такое подчинение должно было, по их убеждению, осуществляться в условиях конституционной монархии. Коренное различие во взглядах на отношения классов и сословий, на идеальные государственные отношения, подкрепляемое вероучениями, религиозным сознанием, порождало неприязнь между господствующими сторонниками англиканства и подавляемыми государственной королевской властью пуританами и общинами иных направлений кальвинизма, и такую неприязнь, которая легко перерастала в непримиримую враждебность.

Пуритане североамериканских колоний не имели возможностей защищать свои интересы через участие в британском парламенте, за них в Лондоне принимались решения о том, какие налоги и пошлины на ввозимые товары они обязаны платить англиканской королевской администрации. Такое положение дел только усугубляло противоречия между пуританами, с одной стороны, и королевскими чиновниками и самой англиканской церковью в колониях – с другой. Во второй половине XVIII века выступления пуританских общин против произвола королевской власти проходили под лозунгом «No taxation without representation!» – «Нет налогам без представительства», и в этом лозунге отражалось требование, чтобы живущие в колониях получили права на избрание своих представителей в королевский парламент. Однако таких прав в Лондоне предоставлять им не собирались, против подобных прав была и местная англиканская администрация. Столкновения пуритан и англиканской администрации пробуждали старую религиозно-идеологическую вражду, и большинство пуритан всё определённее поддерживали тех, кто требовал изгнания королевской администрации и получениями колониями полной религиозной и политической независимости.

Война за независимость была провозглашена и возглавлена пуританскими общинами торговых и административных городов колоний, а потому переросла в буржуазную революцию. В колониях не было традиций ремесленного цехового и мануфактурного производства, королевская власть рассматривала колонии в виде сырьевого и сельскохозяйственного придатка к городскому производству в Англии, и хозяйственные связи между административными областями колоний были неразвитыми. Неразвитость хозяйственных связей обуславливала стремление живущих в каждой колонии к выстраиванию собственного и самостоятельного политического и классового самоуправления. Наименьшую зависимость от хозяйственных связей между колониями проявляли средние и мелкие собственники земельных наделов, фермеры, которых было подавляющее большинство. И они в течение войны за независимость с наибольшей решимостью боролись за выстраивание местного классового демократического самоуправления в каждой колонии, провозглашали независимость каждой колонии, учреждали в каждой колонии собственную государственную власть, как представительную власть штата. Потребность в общей для всех штатов государственной власти обуславливалась вначале лишь внешнеполитическими угрозами со стороны Великобритании, затяжной войной с британской армией и королевским флотом. Затем в ней увидели возможность усилить свои политические позиции в борьбе с демократическими настроениями мелких и средних семейных собственников крупные землевладельцы. Им учреждения общей для всех штатов государственной власти понадобились для объединения средств противостояния и отстаивания своих прав крупных земельных собственников от попыток демократических учреждений власти в каждом штате урезать или даже отменить эти права, чтобы ограничить размеры землевладений, а изъятую часть земли распределить между нуждающимися бедняками. Крупные землевладельцы и начали разрабатывать предложения по устройству общей государственной власти союза штатов на основе представлений об общих классовых интересах крупных семейных собственников. Как кальвинисты, они были сторонниками республики, а самое удачное с их точки зрения устройство республиканской государственной власти предложил Мэдисон, оно и было их представителями доработано и утверждено.

Мэдисон изучил исторический опыт государственных отношений в республиках Древнего Мира и Северной Италии эпохи итальянского Возрождения, и воспользовался теоретическими положениями Монтескьё о разделении государственной власти на три ветви: исполнительную, законодательную и судебную. Исполнительная власть в его предложениях олицетворялась избираемым выборщиками семейных собственников всех штатов президентом, который предлагал и возглавлял правительство. Законодательная власть состояла из влиятельного сената, в который прямым голосованием выбирались по два крупных землевладельца от каждого штата, и из палаты представителей, в которую избирались представители средних и мелких семейных собственников всех штатов, по одному от определённой численности таких собственников. При этом сенат наделялся большими правами надзирать за решениями палаты представителей, отклонять не устраивающие его законы, что позволяло крупным землевладельцам действенно защищать свои интересы от демократических сил. В сенате отражались и упорядочивались интересы крупных семейных собственников, а в палате представителей – интересы средних и мелких семейных собственников. Судебная власть избиралась исполнительной и законодательной ветвями, после чего становилась независимой от них. Сложное согласование государственных решений на основе представлений о «сдержках и противовесах» не позволяло ни одной ветви власти добиться полного или долгосрочного преимущества над двумя другими, что придавало устойчивость самой государственной власти в условиях напряжённого политического противоборства самых разных слоёв семейных собственников.

Первоначально союз североамериканских штатов был земледельческой республикой, в нём главенствовали земледельческие интересы собственности. Слабость хозяйственных и политических связей между земледельческими колониями не позволяла сразу же выстроить сильное централизованное управление, вынуждала крупных землевладельцев согласиться на требования местных демократических сил мелких и средних семейных собственников вписать в Конституцию республики демократический Билль о правах. Другим условием преодоления политической самодостаточности штатов было появление отражающих главные интересы семейной собственности идеологий и политических партий, способных выступать общими классовыми идеологиями и партиями, объединять слои семейных собственников с общими интересами в политические классы всей страны. С одной стороны, возникали партии республиканцев, выражающих интересы крупных землевладельцев, а с другой стороны, сложилась демократическая партия, отражающая интересы средних и мелких семейных собственников. Демократическая партия создавалась тоже крупными землевладельцами, Мэдисоном и Джеферсоном, которые разработали для неё идеологическое целеполагание, стремясь объединить демократические силы штатов для вовлечения их в строительство государственной власти союза штатов, и это указывало на не способность мелких и средних землевладельческих собственников самостоятельно подняться до уровня представлений о союзных государственных интересах. Свои политические цели партии привязывали к понятным семейным собственникам кальвинистским вероучениям, а тем самым и к христианской этике и морали, к христианскому идеалу народного общества. Они провозглашали долгосрочную цель – выстраивать единый американский народ, как народ земледельческих семейных собственников, вдохновляемый намерением показать путь для будущего выстраивания единого народного общества семейных собственников всего человечества. Такой мессианизм соответствовал представлениям влиятельных в Европе масонских лож, от которых слабая государственная власть новой республики получила серьёзную политическую и финансовую поддержку.

Возглавив целеполагание создания американского народного общества в отсутствии такового в данное историческое время, классовые партии семейных собственников брали на себя обязанности первого народного сословия в прямом соответствии с учением Платона. Они совместно начинали осуществлять стратегическое правление и выстраивать соответствующие учреждения военно-административного управления, как учреждения второго сословия, задачей которых было налаживание текущего управления остальным населением, выделением из него третьего податного сословия и подавлением, а при необходимости и уничтожением прослоек не желающих включаться в сословные отношения необщественных, не сословных особей. Именно при таком выстраивании классами семейных собственников народного сословного общества совершалось подчинение классовым интересам семейных собственников народных сословных отношений в союзе североамериканских штатов.

Молодой североамериканской республике досталась колониальная рыночная экономика, слабая собственными капиталами, полностью зависимая от внешних капиталовложений, от переживающей промышленную революцию экономики Англии. Это обуславливало предельную слабость республиканской государственной власти, её военных и административных сил. Великая французская революция и наполеоновские войны в Европе позволили североамериканским штатам приобрести серьёзного союзника в лице Франции, чтобы совместно противостоять королевской власти Британии, выиграть время для налаживания работы учреждений государственного управления. Одновременно революционная Франция «заразила» соединённые североамериканские штаты материалистическим либерализмом, который обосновал раскрепощение спекулятивно-коммерческих и ростовщических интересов вопреки христианской этике и морали. Государственная власть молодой республики стала вырождаться в режим диктатуры коммерческого интереса, который устраивал крупных землевладельцев, но ограничивался демократическими настроениями средних и мелких семейных собственников в отдельных штатах. Поражение Наполеона I в войне с Россией стало причиной краха его империи. И Великобритания, имея приобретшую значительный опыт, вооружённую современным оружием и многочисленную армию, предприняла попытку завоевать изолированную, со слабой государственной властью, разъедаемую коммерческими интересами североамериканскую республику, вновь превратить её в свою колонию. Попытка была неудачной, хотя британским войскам удалось почти без сопротивления захватить столицу республики, Вашингтон. Демократическое самоуправление и демократическое вооружённое сопротивление в каждом штате превращали войну в партизанскую, которую британская армия не в состоянии была выдержать.

Зарождение собственной рыночной капиталистической экономики началось в США в 20-е годы, после изобретения в Англии прядильной машины, делающей пряжу из хлопка-сырца, и усовершенствования ткацкого станка для производства хлопчатобумажной ткани. Внедрение в мануфактурное производство паровых двигателей позволило многократно повысить возможности станков и производительность наёмного труда, и следствием стала революция в производстве ситца. Вся Европа стала переходить от домотканой льняной одежды к одежде из ситца. Спрос на хлопок оказался столь высоким, что превратил его в самоё дорогое сырьё. Природные условия в южных штатах США позволяли выращивать хлопок, а слабая заселённость и крупные землевладения, узаконенное рабовладение давали возможность создавать обширные плантаторские хозяйства. Если в Англии капиталистическое развитие экономики началось с пастбищного овцеводства в дворянских хозяйствах юго-западных графств, то в США оно началось с выращивания хлопка в плантаторских рабовладельческих хозяйствах юго-западных штатов.

Захват плантаторами новых земель, изгнание с этих земель индейцев ради увеличения выращивания высокодоходного хлопка, было подобным тому, что в своё время делали новые дворяне Англии с крестьянами ради увеличения пастбищ для овцеводства. Плантаторы из южных штатов расширяли территорию республики и превращали страну в главного поставщика хлопка на европейские рынки. В республике возникали и быстро наращивали объёмы посреднических сделок торговые компании, появлялись крупные банки, которые привлекали большие капиталы из Европы для кредитования плантаторов и торговцев. Крупнейшие плантаторы, торговцы и банкиры становились олигархами, у них постепенно возрастал интерес к денежному богатству, укоренялись привычки к потреблению изысканных дорогих товаров и к роскоши. С 20-х годов президентами страны избирались только представители южных штатов, и именно плантаторы этих штатов, тесно связанные с крупнейшими торговыми посредниками и банкирами, определяли внутреннюю и внешнюю политику страны. Посредством идей французского материалистического либерализма, которые обосновывали, как необходимый для спекулятивно-коммерческой деятельности индивидуализм, так и приобретение денежных состояний любыми средствами, они подправляли кальвинизм и подчинили своему влиянию демократическую партию, единственную организационно сильную партию того времени. Ибо демократически настроенные средние и мелкие семейные собственники южных и западных земледельческих штатов, представляя большинство семейных собственников страны, получали выгоду от налаживания плантаторами и торговыми посредниками вывоза сельскохозяйственного сырья в Англию и другие государства Европы. Через данную партию плантаторы и торговые посредники, банкиры продвигали выгодные для себя решения в исполнительной, законодательной и судебной ветвях власти. Сосредоточив представительства по продвижению своих интересов в федеральной столице и в главном торговом городе, Нью-Йорке, господствующий класс имущественных и денежных собственников настойчиво преобразовывал режим диктатуры коммерческого интереса в режим обслуживания олигархического правления самых богатых семей страны. А поскольку протестантский кальвинизм был не в состоянии противостоять нарастающему господству материалистического либерализма и асоциального олигархического правления, разложению христианской этики и морали стремлениями к личному обогащению, постольку сама стратегия выстраивания американского народа теряла рациональный и политический смысл.

С кризисом религиозно-идеологического обоснования классовых общественных отношений и сословного разделения прав и обязанностей возрастало значение чиновничества в укреплении государственной власти, а с ним усиливался чиновничий произвол учреждений федерального правительства. Государственная власть республики становилась чиновно-полицейской властью населённого разными этносами и расами имперского пространства, ничем не связанного, кроме чиновных и выполняющих полицейский задачи военных учреждений власти. Политическая борьба разных клик одного господствующего класса за высшие должности в федеральных учреждениях власти стала рассматриваться, как борьба за добычу, за широкие возможности для личного и группового обогащения, в том числе за счёт распределения земельной собственности в новых территориях. Такое положение дел не мешало фермерскому земледелию семейных собственников, позволяло каждой этнической и расовой прослойке населения существовать, как ей было привычно и удобно, в среде собственных культурных и языковых традиций. Однако для развития городского производства рыночных товаров оно создавало непреодолимые препятствия.

Под воздействием общего, вызванного выращиванием хлопка экономического оживления, в североамериканские штаты рос приток европейских иммигрантов. В северо-восточных штатах Новой Англии, где климат не позволял выращивать хлопок, где природа имела сходство с природой средней и северной полосы Европы, к середине XIX столетия получило развитие городское рыночно-капиталистическое производство, как главный способ получения средств к существованию для местного населения. Создавались фабричные, перерабатывающие хлопок предприятия, горнорудные и металлургические индустриальные заводы, расширялась заготовка и переработка экспортных пород древесины. Отсутствие собственного вытесняемого из земледелия избыточного крестьянства порождало проблему постоянной нехватки рабочих рук на рынке труда. А нехватка наёмных рабочих подталкивала предпринимателей покупать и внедрять самые передовые изобретения. Однако для использования новых изобретений нужны были образованные и имеющие социальную культуру передовых производственных отношений работники и служащие, что обуславливало стремление предпринимателей привлекать на свои предприятия не столько пролетариат, сколько имеющих квалификацию иммигрантов из городов Англии. В городах и посёлках северо-восточных штатов, где большинством населения являлись англосаксы, с расширением промышленного производства рациональное знание, нацеленное на получение прибыли от производственной деятельности, теснило народно-патриотическое и общинное кальвинистское мировосприятие на «обочину» местного общественного сознания. А кризис веры в идеал библейского народного общества, в котором не было прописано социальное положение промышленных и фабричных предпринимателей, рабочих и служащих, не позволял использовать кальвинизм, как религиозно-политическую идеологию для воспитания классового социального сознания у данных слоёв горожан. Эти слои горожан оказывались слоями изгоев, не имеющих своего места в христианских традициях народных сословных отношений, на которые опирались государственные отношения союза штатов.

Отсутствие идеологии воспитания классового социального сознания у втянутых в индустриальные производственные отношения горожан не давало им возможность защищать свои интересы в условиях политической борьбы, мешало углублению и развитию индустриальных производительных сил, повышению конкурентоспособности промышленной товарной продукции на европейских и мировых рынках. Поэтому в городах Новой Англии большинство горожан и в первую очередь семейных собственников разочаровывалось в существующих политических партиях, которые выражали интересы земледельческих семейных собственников или олигархов. В таких обстоятельствах библейский идеал народного общества стал постепенно уступать место в умах англосаксов Новой Англии распространяющемуся из Франции идеалу не монотеистического национального общества. Во Франции на представления о национальном общественном идеале оказывали воздействие традиции мелкобуржуазного и средневекового сословного мировосприятия ремесленников и избыток на городских рынках труда малоквалифицированного крестьянства, пролетариата, тогда как в США традиции ремесленного производства и сословного сознания отсутствовали, избытка малоквалифицированного крестьянства в городах не было. Поэтому национальный идеал стал представляться в штатах Новой Англии иначе, чем во Франции и в других странах континентальной Европы. Используя основанные положения данного идеала, политически активными горожанами Новой Англии в 1858 году, в обстоятельствах очередного кризиса мирового перепроизводства промышленных товаров, была создана новая республиканская партия, возглавленная Линкольном. Хотя называлась она республиканской, однако основной социальной средой её поддержки стали обеспокоенные угрозами банкротств и массовой безработицы средние имущественные слои англосаксонских горожан, семейных собственников и участников городских производственных отношений, которые выступали за демократию, но в своём понимании, как защищающую и продвигающую в первую очередь их городские производственные интересы. Выступая за национальный общественный идеал, средние имущественные слои горожан волей или неволей революционно отрицали народный идеал, осознанно или нет становились революционными националистами, и их прозвали янки.

В 1860-м году лидер националистической республиканской партии средних слоёв горожан промышленно развитых северо-восточных штатов, А.Линкольн, был неожиданно для многих избран президентом страны. Это вызвало резкое недовольство олигархов и плантаторов, ибо олигархи и плантаторы были в большей мере заинтересованы в промышленном развитии Англии и других европейских стран, куда сбывалось сырьё в обмен на твёрдую валюту, чем в развитии промышленности в самих североамериканских штатах. Однако мировой кризис требовал для спасения американского промышленного производства твёрдой и решительной защиты его интересов собственным правительством, революционным подчинением всех средств страны задаче осуществления необходимой перестройки социальных и государственных отношений. Линкольну и его соратникам по партии пришлось свергать режим олигархического правления, который подчинял политические и экономические отношения страны исключительно интересам тех, кто занимался промыслом и первичной переработкой сырья для европейской промышленности, в основном самого дорогого сырья того времени, хлопка-сырца. Так началась американская национальная революция янки, и для её осуществления в США стал складываться второй в мировой истории режим военно-политической диктатуры выразителей промышленного интереса.

Военно-политическая диктатура промышленного интереса в каждой стране, где она устанавливалась вследствие отрицания олигархического правления, имела свои особенности, которые обуславливались уровнем, до какого были развиты производительные силы этой страны, главным образом в городском производстве. Её цели зависели от конкретных задач революционной социологизации производственных отношений, необходимой для восстановления и последующего развития капиталистического производства именно в данной пережившей буржуазную революцию стране. И американская военно-политическая диктатура, направляемая националистической республиканской партией, должна была разрушать препятствия раскрепощению производительных сил в эпоху индустриализации, чтобы обеспечить американскому индустриальному производству условия для устойчивого развития при самой жёсткой конкуренции мировых производителей индустриальных товаров.

Олигархи, плантаторы и подавляющее большинство живущих в южных и западных штатах земельных семейных собственников подняли мятеж против националистического режима республиканской партии. Не желая признавать законность политической победы республиканских националистов на президентских выборах, они поддержали создание Федерации своих штатов и отделение Федерации от штатов Новой Англии. Гражданская война Севера и Юга, республиканских националистов с Федерацией южан имела важнейшие последствия, она в корне изменила государственные отношения в стране. До Гражданской войны североамериканская республика превращалась в управляемую чиновно-полицейским администрированием империю народов, народностей и племён, подчинённых олигархическому правлению господствующего класса выразителей спекулятивно-коммерческих интересов и крупных производителей сельскохозяйственного сырья. Имперский характер государственной власти и отсутствие единой социально направленной политики проявлялись, в частности, в том, что в каждом штате были свои собственные представления о гражданских правах, и в южных штатах было узаконенным плантаторское рабовладение.

В течение тяжёлых испытаний Гражданской войны в северо-восточных штатах до предела обострилась борьба за существование, за спасение промышленной экономики, как основы получения средств жизнеобеспечения. Возбуждение бессознательного архетипического умозрения средних слоёв горожан Новой Англии, в подавляющем большинстве своём имеющих англосаксонское происхождение, вызвало смыкание идеала национального общества с этническим родоплеменным бессознательным умозрением англосаксов. И идеал национального общества породил у англосаксов национальное общественное сознание англосаксонской американской нации, которая стала рассматривать всю страну, как своё жизненное пространство. Война с Федерацией для республиканских националистов превращалась в войну за жизненное пространство янки, за замену прежней имперской чиновно-полицейской власти, обслуживающей олигархическое правление, общественно-национальной государственной властью англосаксонской американской нации. Уже со времени Гражданской войны начался поиск идеологического обоснования такой общественно-национальной государственной власти, её учреждениям управления, и самому главному учреждению национального государственного управления, каким становилась создаваемая в течение войны национальная армия.

Индустриализация вызывала быстрый рост числа больших городов, в которых общинные отношения распадались, растворялись в индустриальных производственных отношениях, поэтому республиканская партия не могла найти идеологического обоснования национальной революции и последующей англосаксонской американской национальной Реформации в радикальных течениях англосаксонского общинного протестантизма. Но и оторваться от традиций протестантизма она тоже оказалась не в состоянии, так как протестантские пуританские общины определяли политические настроения во множестве малых и средних городов, в особенности в сельскохозяйственных округах той же Новой Англии. Поэтому в последующие десятилетия, десятилетия становления американского национального общества, как общества с политическим господством связанного с интересами индустриального производства национального среднего класса, постепенно происходила рациональная реформация протестантизма посредством философского позитивизма, главным образом на основе идей прагматизма. Необходимая для развития индустриального производства социологизация общественного сознания средних имущественных слоёв горожан достигалась при пробуждении англосаксонского шовинизма и использовании теорий социал-дарвинизма и расового превосходства белых американцев.

Перенесённые на американскую почву из Европы теории социал-дарвинизма и расового превосходства так или иначе отталкивались от протестантского положения о "божественном предопределении", о "божественной предизбранности". Но поднимали его до уровня представлений о "природном биологическом предопределении", "природной биологической предизбранности". Выводы разработчиков данных теорий строились на том, что склонности к «предопределению», «предизбранности», к цивилизационной социологизации общественных отношений семейных собственников сложилась при естественном отборе в эволюционной борьбе за существование на севере, в среде обитания белой расы. Поскольку эволюция в разных природно-географических условиях происходила при воздействии определённой внешней среды на сущность развития родовых, родоплеменных отношений и соответствующих суждений и представлений о бытии, о взаимодействии с бытиём. Постольку она, эволюция, изменяла сущность родоплеменных отношений и представлений о бытии вследствие приспособления этносов и рас к внешним условиям окружающей среды обитания. На севере для выживания родовых сообществ необходимо было деятельное отношение к окружающему миру, преобразующее само бытиё, тогда как у южных рас отношение к бытию оставалось потребительским, свойственным животным. Теории социал-дарвинизма и расового превосходства таким образом пытались преодолеть кризис религиозного протестантизма в обстоятельствах растущего воздействия на общественное сознание научного познания окружающего мира и человека, когда вера стала вытесняться поисками научной истины.

Цель продвижения к истинному знанию, к абсолютной истине стала движителем не только науки, но и разработок политических воззрений на не монотеистический идеал общественного бытия. Расовые теории, теории социал-дарвинизма, так же как теория научного социализма Маркса, позволяли политической социологии опереться на то или иное приближение научной гносеологии к абсолютной истине. Теория научного социализма Маркса разрабатывалась в условиях индустриализации в странах Европы, в которых происходило массовое вытеснение общинного крестьянства и его пролетаризация, а потому она отталкивалась от традиций народного земледельческого патриотизма и сословных общественных отношений, и отрицая их, она синтезировала их в своём теоретическом видении преодолевающего религиозный монотеизм социалистического индустриального общества. Тогда как расовые теории и теории социал-дарвинизма отражали интересы городских семейных собственников, которые традиционно рассматривали рыночные отношения, рыночную борьбу за экономическое выживание, как естественную сущность природных явлений. Расовые теории и теории социал-дарвинизма обосновывали классовую политическую экономию. Они нацеливали на окончательную замену народных сословных обществ классовыми обществами, как обществами индустриальных наций семейных собственников, то есть национальными классовыми обществами, в которых иррациональная христианская народная этика и мораль имперского пространства заменялась на прагматическую двойную мораль конкретной нации городских семейных собственников. Они обосновывали право национального классового общества городских семейных собственников на выстраивание своего жизненного пространства, необходимого для устойчивого сбыта индустриальных товаров и, тем самым, необходимого для устойчивого индустриального развития в условиях мирового товарно-денежного обмена.

После Гражданской войны в североамериканском союзе штатов установилось политическое господство националистической республиканской партии, как партии национального среднего класса связанных с интересами индустриального производства семейных собственников. Однако оно осуществлялось в устойчивой системе двухпартийной демократии классового общества, которая оказывалась необходимой для раскрепощения рыночных экономических и политических свобод. Вторая, демократическая партия выражала, во-первых, не индустриальные интересы семейной собственности, во-вторых, интересы всех не англосаксонских этнических и расовых, имущественных слоёв семейных собственников, а в третьих, либеральные идеологические и политические цели частных собственников, связанных с интересами получения спекулятивно-коммерческой прибыли. Такая политическая система позволила непрерывно усиливать федеральную государственную власть посредством опоры на самые широкие слои семейных собственников и повести решительную борьбу за искоренение и уничтожение всех препятствий развитию рыночных индустриальных интересов семейной собственности, в том числе препятствий, обусловленных существованием индейцев.

Общественно-государственная власть англосаксонской американской нации скачкообразно совершенствовалась каждый раз, когда возникала необходимость преодолевать кризисы в развитии индустриального производства, и обеспечивала очень быстрое наращивание американского индустриального производства в условиях мирового рынка товарно-денежного обмена. Происходило это благодаря тому, что отрицание протестантского вероучения и народного идеала сословных общественных отношений было неполным, воплощалось на основаниях философии позитивизма в виде прагматизма, а потому республиканская партия, будучи классовой партией национального среднего класса, осуществляла стратегическое правление страной, как партия первого сословия. При её правлении уже к концу XIX века США вышли на первое место в мире по индустриальному производству и превратились в одну из ведущих держав планеты.

Во второй половине XIX века в условиях быстрого наращивания английского индустриального производства серьёзные изменения происходили и в английских общественных отношениях. В середине девятнадцатого века Британия стала первой в мировой истории страной, в которой численность городского населения превысила численность сельского населения. В индустриальном производстве к этому времени квалифицированные наёмные рабочие и служащие стали значительной прослойкой участников производственных отношений и через захват руководящих должностей в отраслевых тред-юнионах постепенно подчиняли себе вовлечённый в профсоюзы пролетариат. Английская промышленная революция XVIII века и последующая индустриализация подстегнули привлечение естественной науки и передовой инженерии в производство, и рациональное знание подрывало влияние англиканской церкви в среде образованных слоёв горожан, в среде «рабочей аристократии» и пролетариата. До этого религиозное влияние англиканской церкви определяло им положение третьего податного сословия в народных отношениях британской конституционной монархии. Классом выступали только крупные семейные и частные собственники, которые объединялись партией вигов для борьбы за участие в законодательном и избирающем правительство парламенте. Британские отраслевые профсоюзы позволяли участникам индустриальных производственных отношений лишь добиваться экономических уступок от предпринимателей, но не давали возможностей действенно влиять на принятие государственных законов. Являясь значительным и постоянно растущим слоем населения, участники индустриальных производственных отношений смогли бы отстаивать свои особые экономические интересы на уровне государственной политики только при появлении своей собственной политической партии, воспитывающей у них классовое сознание и поведение. И такая партия в конечном итоге появилась, получив название лейбористкой партии или партии рабочих.

Лейбористская партия возрастающих в численности квалифицированных рабочих и сокращающегося численно пролетариата являлась партией с мелкобуржуазным мировосприятием, мировосприятием мелких семейных собственников, имеющих в собственности свой дом, участок земли, акции предприятий и денежных вкладов в банках, или мечтающих о таком благополучии. В начале ХХ века она вытеснила из политики партию вигов. Виги были кальвинистскими республиканцами, отстаивали республиканское видение конституционной монархии. Лейбористы же выступили, как сторонники позитивистской демократии, то есть предельного изменения христианского платонизма аристотелизмом. Им был понятен идеал национального классового общества, и под их воздействием в Британии началось преобразование народных сословно-классовых общественных отношений в народно-национальные сословно-классовые отношения, при которых классовые интересы лейбористов неуклонно теснили сословные интересы, как духовенства англиканской церкви, так и аристократии и дворянства, а с ними и фермерского общинного крестьянства. Лейбористы уже накануне Первой Мировой войны принялись успешно навязывать остальным слоям населения своё, демократическое видение конституционной монархии. А Первая Мировая война и Великая социалистическая революция в России, послевоенный крах монархий в ряде стран Европы и политическое наступление большевистского коммунизма, идей социализма и социал-демократии укрепили и усилили их классовое демократическое влияние.