КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

1. Южная (восточная) земледельческая цивилизация

Все древние государства были этническими и языческими по духовной культуре. Языческие государства развивали языческий строй государственных отношений, и при этом строе возникли два вида цивилизаций, то есть государств с высоким уровнем преодолевающих родоплеменные отношения социальных отношений: восточная кастовая и европейская классовая. Влияние их традиций мировосприятия и их противоборства до сих пор определяют развитие целых континентов и мира в целом.

Почему же возникли два вида языческих цивилизаций?

Прежде, чем ответить на этот вопрос, надо рассмотреть, какими обстоятельствами определялось становление первых государств, которые породили традиции социальных отношений уровня цивилизованного развития.

Начнём с восточных или южных государств.

Первые крупные государства возникали главным образом в тёплых плодородных долинах, расположенных вдоль крупных рек с ежегодными паводковыми разливами, защищаемых от враждебных нападений кочевников пустынями и полупустынями, горами и морями. Это и древние государства Месопотамии, в междуречье Тигра и Евфрата. Это и Египет вдоль Нила. Это и древнекитайское государство Инь в долинах Хуанхэ. Это и древнее индийское государство в долинах Ганга. Государства эти широко использовали труд рабов, однако рабы в них не были главными участниками земледельческих производственных отношений, они привлекались в основном для обслуживания строительных задач государственной царской власти и в качестве слуг господствующих слоёв собственников этих государств. Рабство в них было по сути патриархальным, домашним, в основных чертах оставаясь схожим с тем, каким оно являлось и при первобытнообщинном строе. Со времён первобытнообщинного строя отношение к пленным, которые на определённом этапе развития родоплеменного общества становились рабами, никогда не было частным, оно было только общественным. Главное отличие рабов от членов родоплеменного общества было в том, что они не имели никаких прав на совокупную собственность родоплеменного общества ни в каком её виде и ни при каких условиях, так как сами были общественной собственностью. Пленные и рабы принадлежали этническому обществу, а потом уже распределялись между членами внутри общества. Зародившееся государство естественным образом унаследовало эту особенность многотысячелетней традиции развития родоплеменного общественного сознания, этнических обычаев общественных отношений, в которые рабы не включались, оказываясь вне общественных связей.

Главными участниками производственных отношений государств в долинах крупных рек были полностью расставшиеся с пастбищным скотоводством крестьяне, тесно связанные с деревенской общиной, которая унаследовала родовые общинные отношения и стала главной хранительницей родового архетипа, родового коллективного или, вернее сказать, общественного бессознательного умозрения. Выделение земледелия в полностью самостоятельный способ добычи средств жизнеобеспечения не могло произойти где угодно. Производительность труда в земледелии достигалась большой работой с помощью мотыги и оказывалась очень низкой, значительно более низкой, чем в пастбищном скотоводстве. Для того чтобы занятые земледелием люди были в состоянии прокормить не только себя, но и некоторый излишек урожая передавать в общий склад своего родоплеменного общества, необходимы были исключительно благоприятные для выращивания урожая условия. А именно. Обилие солнечных дней и тепла, при одновременном избытке воды для полива обрабатываемой земли, из-за чего появлялась возможность получать на ней два-три урожая за год. А так же устоявшиеся обычаи осёдлого образа жизни и высокая защищённость военным прасословием мирного труда земледельцев от враждебного грабежа, что только и делало поливное земледелие производительным.

Производительное земледелие выдвигало столь высокие требования к окружающим природным условиям и условиям обеспечения мирного труда, что зарождение его происходило лишь в исключительно благоприятных местах, каких было всего несколько на земле. Земли таких мест всегда притягивали внимание мигрирующих племён, порождая устремления получить их в свою собственность, что побуждало этнически родственные племена создавать союзы для борьбы с другими племенами за право использовать эти места для получения средств жизнеобеспечения. Но пастбищное животноводство в таких местах оставалось сезонным, а перегонять скот в другие места мешали окружающие природные препятствия. Природные препятствия побуждали к осёдлому образу жизни, а осёдлость становилась возможной лишь при быстром переходе на земледельческий способ добычи средств жизнеобеспечения.

Борьба за земельную собственность в столь благоприятных местах и за защиту получаемых средств жизнеобеспечения подталкивала прасословия этнически родственных, перешедших к осёдлому земледелию племён к быстрому созданию общественно-государственных отношений. А постоянно острая общественная озабоченность связанных государственной властью племён об обеспечении непрерывности поливного земледелия неизбежно приводила к выводам о необходимости отдаления границ общественно-государственной земельной собственности, чтобы обезопасить земледелие от враждебного нападения извне. Освоение новых и новых участков земли под поливное земледелие так же подталкивало общественно-государственную власть расширять собственность военного прасословия на новые области. Для решения этих задач общественно-государственная власть должна была иметь много воинов. Уменьшить же расходы на содержание воинов можно было только за счёт постоянного роста качества военной организации и методов ведения войны. Это способствовало усовершенствованию средств и способов военного воспитания на основе безусловной дисциплины при ведении войн, с одной стороны, а с другой – вело к улучшению организации военной экспансии общественно-государственной власти вширь. Поскольку устойчивость власти определялась главным образом её способностью оградить подчинённые ей племена от внешних набегов, постольку острая необходимость ограничивать, сужать границу непосредственных столкновений с многочисленным врагом обуславливала её стремление осуществлять экспансию вплоть до естественных, природных преград внешним нападениям, то есть до пустынь, полупустынь, предгорий, приморских побережий.

В таких обстоятельствах наиболее сильная общественно-государственная власть, в конечном итоге, захватывала всю пригодную для поливного земледелия территорию, заселяя земли либо быстро увеличивающимися в численности собственными племенами, либо этнически или расово родственными племенами, которые готовы были признать её, как свою собственную.

Почему же именно земледелие позволило совершить качественный прорыв в становлении многолюдных и богатых государств, могучих цивилизаций, где скапливались большие поселения людей, собирались основные средства жизнеобеспечения человечества того времени? Ведь пастбищное кочевое скотоводство и охота оставались всё равно гораздо более производительными при значительно меньших трудозатратах, чем земледелие?

Потому что благодаря поливному земледелию оказалось возможным получать избыток средств жизнеобеспечения с относительно небольших участков земли, что позволило многократно увеличить осёдлую скученность родоплеменного общества. А эта осёдлая скученность в свою очередь подтолкнула становление общественно-государственной власти и расширение городских поселений, где происходило дальнейшее разделение труда и выделение ремесленного труда, в котором производительность уже стала значительно большей, чем в скотоводстве. Обмен же орудий труда и товаров, который происходил в городах, позволял перемещать избыточные средства жизнеобеспечения кочевников и охотников: шкуры, скот и прочее – в городские поселения.

Городские поселения начинали восприниматься кочевыми племенами и соседними осёдлыми родоплеменными сообществами в качестве мест накопления средств жизнеобеспечения, которые им хотелось естественным правом разграбить, превратить в свою добычу. Поэтому города строились на самых труднодоступных местах и(или) укреплялись стенами из подручных, по необходимости обработанных материалов, а ремесленное производство поощрялось разрабатывать новое оружие, обеспечивать военное прасословие государственной власти наиболее совершенными средствами убийства и защиты от чужого оружия. Новый образ жизни, в котором ускоренно разнообразилось разделение труда при углублении особенностей каждого вида деятельности, упорядочивал язык военного общения, всеобщие речь и поведение, создавая совершенно новую среду обитания, в которой появлялись неизвестные прежде интересы. В частности, в городах начали строиться относительно большие дома и соответственно этническим вкусам украшаться и устраиваться культовые сооружения, что в свою очередь повышало ценность земельной собственности, зарождая и превращая в новую традицию особое духовное переживание привязанности именно к данному месту земли – связанный с идеей государства культурно-этнический патриотизм.

Многократное увеличение числа подвластных племен и общей численности населения вызывало серьёзные изменения в самой сути общественно-государственной власти. Она всё основательнее опиралась на военные и жреческие прасословия и вырывалась из зависимости от общественных настроений каждого конкретного племени, превращалась в самодовлеющую государственную власть с наследственным родовым правлением, от деятельности которой полностью зависело управление земледельческими производственными отношениями на всей территории государства. Устойчивость такой власти обеспечивалась сакрализацией царского рода, созданием мифов его божественного, то есть не подотчётного родоплеменным общественным отношениям происхождения. При этом и господствующие прасословия воинов и жрецов выделялись в замкнутые касты, которые стремились стать полностью не подотчётными родоплеменной общественной власти.

Таким образом, поливное земледелие оказывалось невозможным без резкого усиления прасословного разделения обязанностей и превращения такого разделения обязанностей в новый вид организации власти – в деспотическое кастовое этнократическое государство. Деспотическая государственная власть создавала наилучшие условия для наивысшей эксплуатации земельной собственности, для поливного земледелия, осуществляемого благодаря предельно иерархическому прасословному управлению, преобразующемуся в кастовое управление.

Дальнейшему развитию прасословного разделения труда способствовало то обстоятельство, что родовые общины земледельцев накапливали навыки добычи средств жизнеобеспечения посредством наилучшей обработки земли, становились наследственным производящим и кормящим прасословием, основным добытчиком продуктов существования для общества. А военное и жреческое прасословия, по мере вытеснения поливным земледелием пастбищного скотоводства и возможностей для охоты, становились зависящими в своём биологическом выживании главным образом от того, что производили земледельцы и ремесленники. Становящийся кровным интерес закрепления за собой основных прав в управлении общественной собственностью подталкивал господствующие касты к сосредоточению в своих руках значительной доли этой собственности, к превращению части труда земледельцев и рабов в сокровища и дворцы, в богато отделанные дома, что наглядно увеличивало их совокупную собственность.

Разделение обязанностей из способа осуществления наиболее действенной добычи средств жизнеобеспечения для выживания и размножения всего родоплеменного общества превратилось в причину того, что интересы воинского и жреческого прасословий стали обособляться от родоплеменного общества. Воинское и жреческое прасословия оказывались заинтересованными в изъятии значительной части общественных средств жизнеобеспечения из пользования всем родоплеменным обществом, обмене их на сокровища и средства укрепления собственной, надобщественной власти, власти особых прав и привилегий, власти кастовой.

Для обслуживания сокровищ и дворцов понадобились слуги и рабы, которые изымались из родоплеменной общественной собственности. Потребовалось так же изъятие из родоплеменной общественной собственности средств для усложнения и упрочения роли жрецов, как посредников и примирителей новых интересов государственной власти, создателей мифов освящения нового порядка государственных отношений. У них тоже материально укреплялись традиции кастовых интересов, обособленных от родоплеменных общественных интересов. Частично это выражалось в крупном храмовом строительстве и украшении храмовых сооружений, в создании особых культовых городов.

Когда гнёт высших каст при изъятии части средств жизнеобеспечения и труда земледельческих общин переходил грань их бессознательных родоплеменных представлений о справедливости и общности интересов, в земледельческих общинах происходило нарастающее самовозбуждение родоплеменного бессознательного умозрения, которое возбуждало инстинкты борьбы за родовое и родоплеменное выживание. Высшие касты начинали бессознательно восприниматься, как враги земледельческих общин, и наступал общегосударственный кризис, земледельцы восставали. Однако разделённые бессознательными родоплеменными отношениями земледельцы не могли сами создать общую общественную власть, как власть государственную, и при свержении и частичном истреблении ими высших каст происходил распад государственной власти, следствием которого становилась Смута. Во времена Смут разрушались не только государственные отношения, но и те связи, которые обеспечивали разделение труда и упорядоченность перераспределение средств жизнеобеспечения. Грабежи и насилия подрывали земледелие, наступал голод, хаос, и как следствие, происходило вымирание не обеспеченной средствами жизнеобеспечения части населения. Бессознательные инстинкты родоплеменного выживания побуждали видеть спасение только в восстановлении традиционных государственных отношений. Однако такое восстановление государственных отношений совершалось единственно при выделении из оставшихся представителей высших каст тех, кто своим этническим архетипическим поведением вызывал бессознательное доверие представителей земледельческих общин и действовал под влиянием намерений восстановить бессознательную связь с ними посредством восстановления бессознательных представлений о справедливости распределения средств жизнеобеспечения, об общественной этике и морали. При этом кастовые государственные отношения превращались в этнические кастовые общественные отношения, а государственная власть приобретала черты общественно-государственной власти кастового общества с возрастающим значением касты жрецов.

В кастовых обществах при угрозах существованию земледельцев, при засухах, например, сокровища могли с согласия надзирающих их каст обратно обмениваться на средства жизнеобеспечения для крестьян. Ибо между крестьянами и верхними кастами устанавливалась духовная этническая связь, поддерживаемая сознанием зависимости одних от других при земледельческих отношениях, при земледельческом способе добычи средств жизнеобеспечения.

Иначе говоря, рабовладельческое земледельческое государство возникло, постоянно развивалось и совершенствовалось отнюдь не по причинам надуманного, высосанного из пальца классового антагонизма между классом рабовладельцев и класса рабов. Главные противоречия были в нём не классовыми, а обусловленными противоречиями воинской и жреческой каст, с одной стороны, и хранителями традиций родоплеменных общественных отношений в земледельческих производственных отношениях, то есть общинами земледельцев, – с другой. Они превращались в непримиримые, антагонистические противоречия, когда высшие касты теряли духовную и наследственную связь с традициями этнических родоплеменных общественных отношений, с их этикой и моралью. И антагонизм кастовых противоречий преодолевался на основе обновления высших каст и касты земледельческих общин до тех пор, пока у них не устанавливалось духовное единение на основаниях общего, питаемого этнократическим земледельческим общественным самосознанием патриотизма. Эти противоречия не развились до классовых имущественных противоречий. Развитие производительности труда в земледелии быстро достигло предела, – орудия труда оставались простыми, не требующими взаимодействия между общинами, и разделение труда происходило исключительно в общине. Среда земледельцев на тысячелетия законсервировала первобытные, довольно замкнутые общинные отношения, в ней сохранялось сильное влияние родоплеменных традиций мировосприятия, в которых преобладало стремление противопоставить внутреннюю жизнь своего племени другим, рассматривать чужие родоплеменные общины, как враждебные в борьбе за земельную собственность. Это мировосприятие было безмерно далёким от классовых представлений об общих имущественных интересах представителей разных племён.

Но первоначально обслуживавшее земледельческие отношения ремесло, оказавшись в городе, стало обслуживать интересы государственной власти и какое-то время переживало и осваивало одно прорывное изобретение за другим, помогая военному прасословию и жрецам вырабатывать новые способы управления подданными племенами. А изобретение нового средства передачи знаний, иероглифической письменности, позволило жречеству не только улучшить устройство управления государственной власти как таковой, но перейти к развитию абстрактного мышления, к углублению знаний о мире и природе вещей и разрабатывать основы долгосрочного правления. Их знания позволяли преодолевать родоплеменные традиции мировосприятия, разрывать связь городского умозрения со свойственной родоплеменному мировосприятию племенной замкнутостью, подготавливая жречество и военное прасословие к окончательному, мировоззренческому кастовому обособлению от родоплеменных отношений, что делало правящие касты несоразмерно более организованными для противоборства с родоплеменными отношениями, с земледельческими слоями населения.

2. Причины застоя восточных цивилизаций

Устойчивость древних традиций кастовых отношений в тех местах, где она появилась, сохранялась вплоть до ХХ века, что было обусловлено особыми обстоятельствами возникновения древних земледельческих цивилизаций в Азии и в африканском Египте. Огромные земледельческие государства появились тогда, когда они не имели соседей и соперников своему могуществу, – даже правящие верхи не знали или имели смутные представления о существовании в дальних краях других подобных цивилизаций. Военно-управленческая и жреческая касты оказывались в положении, когда их авторитет нельзя было сопоставлять и сравнивать, они как бы получали право считаться создателями высшего и единственно возможного вида государственной власти, выражающей этнократические интересы родоплеменных отношений. Жёстко иерархическая власть выстраивалась в таких условиях естественным образом, так как такая власть оказывалась наиболее устойчивой и приспособленной решать одни и те же, повторяющиеся годами и столетиями хозяйственные и военные вопросы. Она опиралась на архетипические бессознательные представления патриархальных первобытных обществ об отношениях между отцом и остальными членами рода, олицетворяя собой верховный, мифический патернализм, приемлемая остававшемуся архаичным умозрению миллионов земледельцев. Она и по существу своих действий, и по своему внешнему образу выступала патриархальным гарантом этнических родоплеменных традиций совместной общественной собственности на кормящую всех землю.

Для укрепления такого порядка вещей уже недостаточно было использовать религиозную культуру родоплеменного общественного бытия. Потребовалась религиозная мифология, религиозное мифологическое насилие в задаче организации и оправдания нового существа становящейся деспотической власти, которая в известном смысле получала права выступать в качестве власти божественной по происхождению, а потому естественным образом быть наследственной и кастовой.

С течением времени главной задачей верхних каст становилась не защита родоплеменной общественной собственности от врага, ибо серьёзных врагов единому государству не было, а усовершенствование организации управления производственными земледельческими отношениями для получения необходимых объёмов средств жизнеобеспечения. В отсутствии серьёзного внешнего врага воинское самосовершенствование останавливалось в развитии, дисциплина кастовой организации вырождалась в строго регламентированный ритуал, который должен был создавать яркое впечатление наследования традиций ответственности за общую земельную собственность. От поколения к поколению воинский дух вырождался в дух хранителей традиций ритуалов государственной власти и накапливающихся знаний по управлению сложными хозяйственными отношениями. В таких обстоятельствах роль жреческой касты, как поддерживающей дееспособность религиозной идеологии, призванной примирять самые главные противоречия в государстве, противоречия между правящими кастами и родоплеменными отношениями, на которых держались земледельческие производственные отношения, возрастала. В конечном счёте каста жрецов оказывалась ответственной за долгосрочную устойчивость государственной власти, обеспечивая стратегическое правление, и тем самым она становилась главной кастой государственного устройства. А накопление доходов государственной власти в урожайные годы позволяло часть их направлять на строительство величественных культовых сооружений, своим видом выражающих такую роль жречества в государственных отношениях.

Границами первых цивилизаций становились естественные преграды, за которыми весь внешний мир представлялся для упорядоченного земледельческими отношениями населения миром диких варваров. В мире варваров захватывались рабы для обслуживания хозяйственных и культовых интересов государственной власти, которая всё отчётливее приобретала характер выразительницы давления интересов жреческой и военной каст. Однако поскольку основными участниками производственных отношений оставались земледельцы, которые общинно делили права на земельную собственность совместно с верхними кастами, – права, доставшиеся им от традиций родоплеменного общества, постольку эти цивилизации не испытывали зависимости добычи главных средств жизнеобеспечения от труда рабов. Рабы в них были всегда чуждым рабочим материалом, который эксплуатировался на государственных работах беспощадно, безжалостно и заменялся без сожаления. Это подчёркивалось тем, что государственная власть выказывала действительную заботу о земледельческих общинах, особенно проявлявшуюся в периоды неурожаев, стихийных бедствий.

Основным видом собственности земледельческих цивилизаций были поливные земли вдоль крупной реки, и у них не возникало потребностей к захватнической экспансии за пределы осваиваемых для полива и земледелия территорий. Они становились традиционно однообразными в мировосприятии и культуре хозяйственной жизни, торговля в них не приобретала самостоятельного значения, была полностью подчинена государственной власти. В отсутствии серьёзных внешних угроз такие государства могли существовать очень долго, что и доказывается историей. И именно отсутствие развивающихся противоречий в производительных силах и производственных отношениях, между интересами производителей и интересами торговцев собственно и приводило к тому, что развитие этих цивилизаций останавливалось. К примеру, так было в Древнем Египте, где возникшая стремительно, как бы вдруг великая цивилизация в конечном итоге застывала в отточенных самобытных образах на многие века и тысячелетия, чуждая воздействию внешних влияний, сама же влияющая на всё в окружающем варварском мире.

То, что все южные цивилизации приходили в своём развитии к застою и упадку, вызывает естественный тревожный вопрос. Почему соответствующие этнические родоплеменные общества, десятки и десятки тысяч лет доказывая поразительную живучесть, способность побеждать всех врагов и отвечать самым высоким требованиям природного биологического отбора, которая проявилась и в том, что они первыми создавали новые способы существования человеческого вида, а именно великие земледельческие цивилизации, теряли жизненную силу вследствие цивилизованного развития? Почему они с течением времени оказывались рабски зависимыми от милости тех, кто были в эпоху их цивилизованного могущества дикими варварами?

Ответить на данный вопрос нельзя без выяснения первопричины жизнестойкости и эволюционной приспособляемости человеческого вида в природной среде обитания. В природе жизненная сила и живучесть любого стайного вида животных обусловлена высоким взаимодействием всех членов стаи в борьбе за существование и средства жизнеобеспечения. И смысл любого выстраивания внутренних отношений между членами стаи подчинён предельно напряжённой борьбе за существование именно всей стаи. Поэтому выстраивание взаимоотношений происходит ситуационно, и положение каждого члена стаи в стайной иерархии подвижное, оно позволяет каждому занять то место, которое соответствует его способностям и возможностям в данных временных обстоятельствах.

Государственная власть сначала возникает, как общественно-государственная власть, опирающаяся на природные инстинкты выстраивания гибкого взаимодействия членов родоплеменных отношений. Но в плодородных долинах крупных рек, где появлялись крупные государства из многих земледельческих племён, государственная власть быстро превращалась в деспотическую кастовую власть, которая благодаря наследственному разделению труда и обязанностей отчуждалась от чисто природных, чисто стайных способов выстраивания взаимодействия между членами государствообразующего сообщества. Верхние касты, используя государственную власть, стремились предельно ослабить влияние на себя традиций родоплеменных отношений. Как доказывает история всех государств, для осуществления своего господства над носителями традиций родоплеменных общественных отношений они постепенно, с течением времени создавали учреждения из необщественной прослойки чиновников и полиции. И эта прослойка населения, таким образом, порождалась для обслуживания интересов только и только правящих прасословий, а затем каст государственной власти и была заинтересована в необщественной власти как таковой. Необщественный смысл обязанностей чиновников и полиции подтверждался тем, что в их число широко вовлекались и рабы. Пример библейского Моисея, из которого в Древнем Египте сделали высокопоставленного чиновника по прихоти дочери фараона, показывает, что чиновничество той поры уже явно отчуждалось от египетского земледельческого сообщества, обслуживало интересы государственной власти как особый слой получающих образование высокопоставленных рабов. Однако в этнических государствах языческого мира противоречия между правящими кастами и земледельческими общинами не становились антагонистическими, поэтому чиновничество и полиция не приобретали самостоятельного значения, не рассматривались в качестве союзника правящих каст.

Иначе говоря, образовавшие государственную власть первое и второе прасословия, приобретая опыт преследования собственных целей существования, развивали разные средства осуществления этих целей, добиваясь их в том числе посредством создания слоя чиновников и поддерживающей текущий порядок полиции, отчуждённых от этнических интересов государствообразующего сообщества. В конечном итоге это приводило к такой управленческой, не связанной с общественным самоуправлением упорядоченности государственных отношений, при которой подавлялись всякие возможности для проявления жизненной силы, заложенной в природных этнических родоплеменных инстинктах стайного поведения человека. Подавление жизненной силы в каждом подданном совершалось через регламентированное государственной властью подавление воли к её проявлению, вследствие чего со сменой поколений умерщвлялась жизненная сила и воля к общественной борьбе за существование у всех слоёв цивилизованного сообщества. Изобретение орудий труда и разделение труда было едва ли не самым важным проявлением огромной жизненной силы и воли к борьбе за существование первобытного общества как такового. А когда эти силы и воля угнетались из поколения в поколение, у цивилизованного сообщества исчезали генетические творческие задатки, побуждающие к дальнейшему совершенствованию орудий труда и углублению разделения труда. То есть исчезали задатки к творческому развитию производительных сил и производственных отношений, как раз и приводившие к застою и упадку.

К чему вела потеря непосредственной бессознательной связи правящих каст земледельческих цивилизаций с остальными носителями родоплеменных общественных отношений, с земледельческими общинами, показывает лишь один пример из истории Древнего Египта. Кочевые племена гискосов захватили огромнейший Египет только потому, что государственные отношения в стране полностью потеряли общественный характер, в том числе вследствие роста влияния многочисленного необщественного чиновничества. Отчуждение огромных масс земледельцев, главных хранителей традиций родоплеменных отношений, от влияния на власть вызвало всеобщую потерю интереса к общественной жизни страны, разрушало традицию общественного взаимодействия в чрезвычайных условиях, в том числе, когда требовалось отразить нападение врага. Поэтому стало возможным, захватив ключевые рычаги управления учреждениями чиновников и полиции, посредством этих рычагов установить контроль над всем государством. Чем и воспользовались гискосы. Для порабощения Древнего Египта и быстрого налаживания управления страной, им понадобилось только заменить собой воинскую касту, то есть стать кастой владельцев основной части земельной собственности Египта.

Гискосы оказались расово и этнически чужеродным явлением для египетского земледельческого населения. Даже переняв традиции ритуалов воинской касты покорённого государства, они не могли стать приемлемыми для земледельцев и главных разработчиков идеологии государства, касты жрецов, доступ к эзотерическим знаниям которых чрезвычайно трудно было получить непосвящённому, а без которых невозможно было обойтись при управлении огромным населением страны. Поэтому гискосы вынуждены были постоянно укреплять необщественную составляющую власти, повышать значение чиновников и полиции, подавлять недовольство земледельцев и жрецов посредством необщественного усиления карательных учреждений власти. Тогда впервые в истории Египта стал набирать силу кастовый антагонизм, который заставлял военную касту главных собственников земли укреплять государственную власть, но при этом надрывать ресурсы страны, усиливать эксплуатацию её земледельческого населения и тем самым углублять пропасть кастового антагонизма. Подтверждением тому стали кровопролитные восстания земледельцев против господствующей касты владельцев земельной собственности. В конце концов, чужеродные гискосы были свергнуты. Но ставший причиной их свержения непримиримый кастовый антагонизм был вызван этническим и расовым антагонизмом, стал его следствием.

Подъём родоплеменного общественного сознания, который проявился при гискосах, после их изгнания из Египта уступил место традиционным кастовым противоречиям. Однако восстановление благотворного влияния родоплеменных традиций общественных отношений на государственную власть было временным. Задачи налаживания обычной хозяйственной жизни на основе поливного земледелия неизбежно вели к усилению учреждений управления государства, которое совершалось через укрепление необщественной составляющей власти, что влекло египетскую цивилизацию на путь продолжения застойного существования и генетического закрепления соответствующего поведения среди земледельческого населения. А потому любые изменения, любые толчки к дальнейшему цивилизованному развитию Египта стали следствием жизненной силы и воли внешних завоевателей.

3. Древнегреческая классовая цивилизация

Европейская цивилизации как таковая зародилась в Древней Греции, и её существенно отличающиеся от восточных цивилизаций особенности стали в значительной мере следствием географического положения и природы юга Балканского полуострова. Природные условия горного полуострова издавна привлекали северные кочевые племена европеоидной расы. Воинственные ахейские племена греков после завоевания и заселения юга Балканского полуострова и островов Эгейского мора создали многочисленные дворцовые государства, в которых происходило выделение свойственного белой расе семейного моногамного земледелия в новый источник добычи средств жизнеобеспечения, дополняющий скотоводство, а не вытесняющий его, как было в южных земледельческих цивилизациях.

Что же за природные условия позволили развиваться и земледелию и скотоводству?

На полуострове был тёплый и из-за влажности ветров средиземноморья мягкий климат. Горные сезонные луга и межгорные долины позволяли круглый год вести осёдлое пастбищное скотоводство. В лесах была дичь для охоты, росли плодоносные деревья. Долины пересекались стекающими с окружающих гор речками, благодаря чему оказывалось возможным поливное земледелие и садоводство. Однако долины были относительно небольшими, а горное пастбищное скотоводство было более производительным, чем земледелие, и земледелие не стало основным средством получения средств жизнеобеспечения для союзов племён, которые осели в этих местах, отчего общественные отношения племён сохраняли многое от скотоводческих традиций организации общественного бытия. Так как со времён кочевого образа жизни укоренилось использование пленных в качестве рабов при уходе за скотом, то и рабство у осёдлых древнегреческих племён оказывалось иным в сравнении с рабством в южных (восточных) земледельческих цивилизациях, оно было вовлечённым в производственные отношения. При этом вовлечённых в производственные отношения рабов рассматривали как живые орудия труда.

Горы с редкими проходами и леса, защищая долины, в каждой из которых могли прокормиться только несколько родоплеменных обществ, не давали возможности установить над осевшими в долинах сообществами длительную военную власть извне. При внешних нападениях родоплеменные общества в первую очередь спасали скот, свою основную собственность. Они оставляли жилища и земельные участки, но скот уводили и прятали в лесах, скрываясь там же для ведения ответных военных действий, и такой образ жизни способствовал сохранению у них традиций родоплеменной и родовой самостоятельности, а с нею и родоплеменной общественной власти даже при зарождении общественно-государственной власти.

Общественно-государственная власть в условиях юга Балканского полуострова и островов Эгейского моря могла объединять лишь те несколько родственных племён, которые при осёдлом образе жизни оказывались рядом на защищённой природой территории, постоянно вынуждались к военному взаимодействию и налаживанию устойчивых отношений при разрешении вопросов о правах собственности на землю. Поэтому на Пелопонесском полуострове, в Аттике, на островах Эгейского моря и восточном побережье Малой Азии возникло много древнегреческих государств, общественно-государственная власть каждого из которых создавала собственное городское поселение. При внешнем нападении на такое государство враг быстро достигал городского поселения, и государственная власть для своей устойчивости должна была создавать крепостные сооружения вокруг поселения и труднодоступный дворцовый замок внутри него. Следствием было то, что прасословие вождей и воинов быстро выделилось из общественных отношений, создавая воинственную и централизованную, сосредоточенную в замке дворцовую власть, которая стала обособляться от родоплеменной общественной власти с помощью учреждений всевозможных чиновников и обслуживающих знать и дворцовую жизнь, дворцовое строительство рабынь и рабов. Знать забирала крупные и лучшие земельные наделы в своё пользование, что было необходимо ей для содержания воинов и крепостных дворцов, а общины земледельцев делили остальную землю, получая по жребию земельные наделы в семейную собственность.

Расцвет дворцовых государств ахейцев пришёлся на XV-XII века до н. э., когда родоплеменные отношения государствообразующих племён начали распадаться, а вместо них зарождались представления о межплеменных социальных отношениях, следствием чего стало появление так называемой дворцовой микенской цивилизации. Однако этот расцвет дворцовой цивилизационной культуры привёл к предельному обособлению знати и государственной власти от родовых общин земледельцев, к нарастающему противоборству государственной власти с самим наследием традиций родоплеменной общественной власти, на которых держались общинные отношения низов. Возбуждение бессознательного умозрения низов государствообразующего этноса, недовольных тем, что знать перестала считаться с их представлениями о справедливости отношений между вождями и общинами, превращало их в непримиримых врагов верхов. Скрывающиеся за иерархией чиновников и полиции верхи начинали бессознательно восприниматься в земледельческих и скотоводческих общинах враждебными чужаками. Отношения разделённых чиновниками и службами верхов, с одной стороны, и низов, с другой стороны, в конечном итоге достигали такого порога отчуждения, за которым наступал кризис государственных отношений. Низы больше не желали жить по старому, не желали поддерживать государственную власть и считаться с нею. В обстоятельствах разрастающегося кризиса старых государственных отношений ахейские государства не смогли сдержать нового наступления варварских греческих племён, которые передвигались с севера на юг, и в большинстве своём пали под натиском воинственных дорийцев, были захвачены, разграблены и уничтожены ими. Потеряв государственную власть, население ахейских государств пережило резкое сокращение добываемых средств жизнеобеспечения, и в жестоком естественном отборе смогли выжить и продолжить свою борьбу за существование только те общины земледельцев и представители знати, которые вернулись к родоплеменным общественным отношениям. Так погибла микенская дворцовая культура, дворцовая цивилизация ахейской аристократии.

Однако возвращение ахейцев к родоплеменным общественным отношениям, к родоплеменной общественной власти шло от достижений дворцовых государств в производстве средств жизнеобеспечения. А потому в новых родоплеменных отношениях ахейцев сохранялись определённые традиции наиболее действенных способов использования общей земельной собственности, которые возникли в земледельческих общинах во времена дворцовых государств. Главной из таких традиций стала традиция распределения наделов общей земли моногамным семьям во временную семейную собственность. При этом распределение наделов земли во временную семейную собственность, которое осуществлялось по жребию, распространилось и на новых родоплеменных вождей, на новую родоплеменную аристократию. Передвижения племён из одних мест в другие, которые вызывались военными угрозами, ослабили значение земледелия в жизни племён и укрепили значение скота, как самого надежного источника получения средств жизнеобеспечения, и они же возрождали необходимость участия всех мужчин в вооружённом противоборстве с врагами. Постоянная готовность всех мужчин племени к военным действиям для выживания племени как такового вынуждала аристократию считаться с общественной властью и ослабляла значение прасословного разделения обязанностей. Моногамные семьи новой родовой аристократии оказались такими же семейными собственниками распределяемых общественной властью наделов для земледелия и пастбищного скотоводства, как и другие семьи родоплеменного общества, и их положение определялось лишь тем, что они добивались права иметь наделы земли и скота большие, чем семьи остальных членов родоплеменного сообщества. Такое положение вещей замечательно отражено в древнегреческих мифах, в произведениях современника новых родоплеменных отношений у ахейцев – Гомера. (Хотя Гомер описывал главным образом события времён ахейских дворцовых государств, но приписывал грекам той эпохи свойственные именно его времени нравы и обычаи.) Укрепление значения семьи в новых родоплеменных отношениях выразилось и в том, что рабы перестали быть общественной собственностью, но становились семейной собственностью, обслуживающей семейное скотоводство и отчасти земледелие. Пленницы и реже пленные делились между воинами-мужчинами, которые брали их в семейное рабство.

Данные обстоятельства в совокупности и стали причиной последующего зарождения особой греческой цивилизации в виде цивилизации классовой и переходящей от экстенсивного развития к интенсивному хозяйственному и социально-политическому развитию. Ибо, с одной стороны, в условиях новых родоплеменных отношений начали складываться разные слои семей со схожими для каждого слоя имущественными интересами, и все слои принялись противоборствовать на общих собраниях, где принимались решения, как решения родоплеменной общественной власти. А это вело к тому, что объединение по имущественным интересам оказывалось более важным, чем по прасословным интересам. И с другой стороны, зарождалось соперничество между семьями за наделы земли и их наилучшее использование с помощью орудий труда и рабов. Семьи, которые не могли добыть достаточно средств жизнеобеспечения, уже не получали их из общественных запасов, как было при эволюционном развитии родоплеменных отношений из стайного существования. Они должны были обращаться к другим семьям, имеющим излишек средств жизнеобеспечения, семян и скота, и брать необходимое в долг. Долговые же обязательства, с одной стороны, и стремления иметь излишки запасов, в том числе и для предоставления в долг – с другой, поощряли так использовать земельные наделы, скот и рабов, чтобы иметь семейные доходы, превышающие необходимые для поддержания существования членов семьи.

Следствием было постепенное, со сменой поколений накопление существенных изменений в родоплеменных отношениях ахейцев. У них складывались нравы и умонастроения, этические и моральные отношения, которые позднее способствовали появлению товарно-денежного обмена между всеми семьями племени и с другими племенами. Такие нравы и умонастроения вызывали быструю приспособляемость семей и общественных отношений к тому, чтобы добывать наибольшие средства жизнеобеспечения в условиях именно данной местной природы и данного окружающего мира, что позволило ахейским племенам, которых стали называть ионийцами и эолийцами, осваивать слабо пригодные для зернового земледелия земли. Оказавшись на каменистых почвах, некоторые племена принялись за их освоение для посадок садов и виноградников, а в приморских местностях для поддержания осёдлого образа жизни очутившиеся там племена быстро осваивали семейное рыболовство.

Под влиянием новых родоплеменных отношений ахейцев с течением времени начали изменяться и родоплеменные отношения завоевателей дорийцев. Вызванное нашествием дорийцев и гибелью ахейских дворцовых государств общее движение греческих племён привело не только к вытеснению ахейцев из некоторых плодородных равнин, но и к заселению и ахейцами и дорийцами побережья Малой Азии. Когда историческое движение греческих племён завершилось и они стали переходить к осёдлому образу жизни, возникли предпосылки для появления у соседних родственных племён общественно-государственной власти. Но эта общественно-государственная власть, которая сосредотачивалась в полисных поселениях, существенно отличалась от прасословной общественно-государственной власти прежней эпохи, той эпохи, которая породила ахейские дворцовые государства.

В новых условиях борьбы за существование греческих племён сосредоточение земельной собственности у аристократии происходило вследствие передачи ей сородичами получаемых по жребию семейных земельных наделов в уплату за невыполненные долговые обязательства. По своему положению аристократия имела больше средств жизнеобеспечения, чем остальные семьи родоплеменного общества, и в неурожайные годы, при стихийных и иных бедствиях некоторые семьи сородичей брали у аристократов или других семей в долг как собственно средства жизнеобеспечения, так и семена и скот. При отсутствии возможности вернуть свои долги семьи должников отдавали аристократам или другим семьям свои наделы земли и шли в батраки. Так происходило имущественное расслоение семей родоплеменного общества, которое вызывало бессознательное возмущение неимущих членов. Возмущение неимущих семей и семей малоимущих могло иметь серьезные последствия, поскольку все мужчины были и земледельцами и воинами. Поэтому аристократия разных родственных родов и соседних племён вынуждалась к тесному взаимодействию не только для противостояния общим внешним врагам, но и для совместного противостояния семьям разделённых на родовые общины соплеменников. Вырабатывая правила и учреждения своего взаимодействия, аристократы отчуждали данные учреждения от непосредственного влияния на них родовой и родоплеменной общественной власти, видя в общественной власти определённую опасность для своих имущественных интересов. Чтобы противостоять общественной власти, они постепенно преобразовывали свои аристократические учреждения взаимодействия в новый вид власти, выделяя таким учреждениям часть своих средств для создания особых силовых подразделений и передавая им часть своих родовых судейских и жреческих прав и обязанностей. Учреждения новой власти родовой аристократии создавались в укреплённых поселениях, называемых полисами, и становились учреждениями полисной государственной власти.

Государственная власть полисов рождалась так же, как и государственная власть восточных цивилизаций и ахейских дворцовых государств. С появлением в одном из соседствующих родоплеменных обществ выдающегося героя, воина и жреца, вокруг этого героя начинали складываться аристократические учреждения для осуществления единого военного и хозяйственного управления данными родоплеменными обществами. Отличие проявлялось в том, что в Древней Греции государства-полисы были в сотни раз меньшими как по численности, так и по размерам, и в них господствовали интересы семейной собственности, так что аристократия не могла существенно отделиться учреждениями государственной власти от всевозможных связей с родоплеменными отношениями. В полисах герой не мог выделиться из своего родоплеменного общества для осуществления обязанностей отчуждённого от родоплеменных отношений родового правления. Хотя семья героя становилась царской семьёй для нескольких родоплеменных обществ, а общественно-государственная власть оказывалась царской властью, однако полисная царская власть была относительной в своих возможностях влиять на все стороны жизни населения, она ограничивалась властью родовой аристократии и общественной властью племён.

В одних городах-государствах царская власть сохранялась, проявляясь в том или ином виде, как сосуществующая с полисной аристократической и родоплеменной общественной властью. Но в других, – и таких было большинство, – после того, как несколько представителей царской семьи вызывали возмущение подвластных родоплеменных обществ своим чуждым общественной морали и этике поведением, вся царская семья свергалась, однако государственная власть при этом сохранялась посредством возникновения других видов правления. Общим для новых видов правления было то, что правители полисной общественно-государственной власти выбирались аристократией их своей среды на определённый срок, а не пожизненно.

Используя учреждения полисной государственной власти, аристократия стала смелее и откровеннее заниматься ростовщическим закабалением своих сородичей, вытеснением их за долги из землевладения. Обедневшие сородичи вынуждены были или отрабатывать свои долги на землях аристократов, или брать землю в пользование за плату частью получаемого на ней урожая. Хотя новый вид власти, как власти учреждений полисного государства, вынужден был считаться с родоплеменной общественной властью, согласовывать с ней свои главные решения, но одновременно наращивал противоборство с ней, которое становилось всё более серьёзным по мере того, как росло имущественное расслоение в родовых общинах. Нехватка земли, от которой вследствие возникновения аристократических учреждений государственной власти страдала значительная часть семей рядовых общинников, способствовала вытеснению части земледельцев из собственно земледелия к обслуживающей земледелие ремесленной деятельности, а затем к выделению ремесла в отдельный вид семейной деятельности, самостоятельно развивающейся в полисном поселении.

Выживание за счёт ремесленной деятельности зависело главным образом от того, сколько своих изделий мог обменять семейный ремесленник на необходимое ему сырьё и продовольствие. Оно изначально обуславливалось развитием рыночного товарного обмена и появлением торговых связей с другими полисами. Особенности отношений семейной собственности способствовали переходу к интенсивному землепользованию и тому, что вытеснение семей из земледелия в ряде полисов привело к значительному возрастанию численности ремесленников и углублению специализации их деятельности, подстегнуло развитие в таких полисах внутренней и внешней торговли и стало причиной появления денег в качестве универсального рыночного товара. А в приморских полисах потребность в расширении внешних торговых сделок вызвала развитие кораблестроения. В VIII-VI вв. до н.э. в Греции произошла подлинная городская революция. Город становится средоточием всей хозяйственной и политической жизни полиса, в нём быстро расшатываются родоплеменные связи и отношения, растёт самостоятельность семьи, как основной ячейки воспитания общественного сознания. Часть аристократов начали вкладывать излишки доходов от землепользования в оптовую торговлю и в корабли, чтобы получать посредническую прибыль, и такие аристократы превращались в денежных олигархов. В связи с этим изменялись и государственные отношения.

В каждом родоплеменном обществе государств-полисов сохранялись скотоводческие требования к высокому уровню воинского воспитания каждого мужчины и готовности всех мужчин выступать для борьбы за общественные интересы, что являлось главным основанием защиты общественной собственности, в первую очередь земли. Это ограничивало самостоятельность государственной власти аристократии, ставило её в постоянную зависимость от общественной власти родоплеменных отношений. Чтобы ослабить такую зависимость, аристократия приспосабливала учреждения государственной власти к новым способам их укрепления, которых не знала и не понимала родоплеменная общественная власть, а именно к использованию наёмников из чужих для полисного сообщества воинов.

Поскольку полисная государственная власть зарождалась, как власть родовой аристократии, постольку она сосредотачивалась на защите главным образом аристократического землевладения в условиях семейных отношений собственности. В отличие от восточных цивилизаций и дворцовых государств ахейцев полисная государственная власть вначале слабо вмешивалась в хозяйственную жизнь семей ремесленников и торговцев, и такое положение дел способствовало быстрому самостоятельному развитию разнообразных ремёсел и торговых сделок под воздействием исключительно рыночного спроса на них. У отдельных слоёв семей ремесленников и торговцев полисов при укоренении рыночных способов получения средств жизнеобеспечения начинали складываться собственные представления о наиболее выгодной им внутренней и внешней политике. У них стали зарождаться представления о необходимости возникновения полисных социальных связях и политических объединений, более важных для борьбы за средства жизнеобеспечения, чем родоплеменные связи и отношения.

Неуклонное отчуждение семей ремесленников и торговцев от родоплеменных отношений, подталкиваемое растущими противоречиями с аристократией по вопросам земельной собственности и внешней политики происходило в условиях, когда у мужчин сохранялись традиции постоянной готовности к совместному отражению военной опасности. Каждый земледелец и горожанин имел оружие, знал своё место в пешем строю ополчения, а в войнах с врагами полиса в это время возрастало значение многочисленной пехоты при ослаблении значения аристократической конницы. Рост имущественных противоречий и переходящих в кровавые стычки столкновений между аристократией и остальными семьями полисного государства в обстоятельствах ослабления в среде ремесленников и торговцев влияния традиций разрешений противоречий на основе родового права подталкивал наиболее здравомыслящих представителей аристократии к тому, чтобы изменять государственную власть преобразованием её в общественно-государственную власть. Изменения происходили посредством кодификации в виде писаных законов складывающихся норм полисного права и узаконивания представлений о полисном общественном гражданстве, которое означало некоторое соучастие в государственной власти вовлекаемых в ополчения мужчин не аристократов посредством создания не аристократических учреждений представительного самоуправления. Главным из новых учреждений было общее собрание избираемых для участия в нём представителей граждан полиса, которые получали права утверждать или отвергать законы полисных государственных отношений. Таким образом осуществлялось превращение традиционных родоплеменных собраний в общее представительное собрание членов составляющих полис племён, а родоплеменной общественной власти в представительную общественную власть полисного государства, которая начинала борьбу с традициями родоплеменных отношений ради собственного усиления.

В политической борьбе, которая разворачивалась в представительных собраниях, а так же таких собраний с советами аристократов, стали складываться разрядные общественные отношения полисной народности, как определяющие государственные отношения полиса. Представительные собрания полисной народности сразу же утверждали законодательное разделение всех семей, имеющих право участвовать в учреждениях общественно-государственной власти, на разряды. Каждый разряд составляли семьи с определённым уровнем имущества и доходов, и в соответствии с уровнем имущества и доходов составляющих разряд семей для них обозначались определённые общественные права, расходы и обязанности. Право соучастия в общественных отношениях и в общественно-государственной власти было единым для всех граждан, но уровни прав, расходов и обязанностей делились по разрядам. Внутри разрядов стали появляться свои вожди, свои политические требования и программы, которые постепенно воспитывали в разрядах единство политического поведения и единство действий, что превращало семьи политически организованного разряда в серьёзную политическую силу, в класс. Окончательная победа классовых политических отношений утверждалась в течение нескольких поколений, по мере приобретения опыта устойчивого сплочения рядовых граждан не по родоплеменным признакам, а в политические классы, каждый из которых вёл борьбу за свои социальные интересы в представительных собраниях полиса.

Представительные собрания полисной народности сразу после их появления стали бороться за навязывание аристократическим учреждениям государственной власти представлений о главенстве преобразуемых в полисные традиции традиций родоплеменной общественной власти, а так же традиций этики и морали родоплеменных общественных отношений. Однако представительные собрания ослаблялись стремлением их участников при принятии решений расколоться на родоплеменные фракции, руководствоваться глубоко укоренёнными в подсознании родовыми и племенными предпочтениями. Разделение на разряды вначале оставалось писанным, а не действительным. В таких обстоятельствах ожесточение борьбы аристократических советов с представительными собраниями рядовых семей за влияние на учреждения полисной государственной власти приводило к неустойчивости положения самих учреждений государственной власти, к их слабости противостоять гражданским военным стычкам и внешним врагам. В полисах с наиболее развитым ремесленным производством, с всеохватными рыночными торговыми связями противоборство представительных собраний с партиями аристократов достигало предельной остроты, и спасти такие полисы от угрозы гибели вследствие непримиримой политической враждебности противоборствующих сторон удавалось только военным режимам единоличной власти тирана.

Власть тирана и его приемников держалась несколько десятилетий и свергалась восстанием горожан. И свергалась она тогда, когда у новых поколений граждан полиса классовые имущественные интересы начинали вытеснять родоплеменные интересы, а представления о классовых общественных отношениях семей полисного народнического сообщества необратимо побеждали родоплеменные общественные отношения, подчиняли их, в том числе поддержкой со стороны большинства граждан соответствующих, направленных против пережитков родоплеменных отношений реформ самоуправления. Примером тому служат реформы Клисфена в Афинах, проведённые после изгнания тирана Гиппия. Свержением тиранов окончательно утверждалось первенствующее значение представительного собрания семейных собственников в выстраивании учреждений государственной власти, и прежняя государственная власть, как власть аристократии, преобразовывалась в общественно-государственную власть всех граждан полиса, которые начинали воспринимать себя единым полисным обществом, единой полисной народностью.

Новые виды правления общественно-государственной власти были подвижными и многообразными, так как они отражали влияние на них общественной власти подвижных и вследствие отличий в местных природных и иных условиях существования разнообразных полисных общественных отношений. История Древней Греции показывает удивительное разнообразие видов правления общественно-государственной власти, которое возникало в городах-государствах одного и того же греческого этноса. И царское правление, и тираническое правление, и власть влиятельных аристократов, и демократия.

Подвижные родоплеменные и полисные общественные отношения семейных собственников требовали особых мифов для освящения и обоснования объединения родов и племён под единым правлением. А общественная власть не позволяла этим мифам вырваться в область ставящих себя над общественными отношениями прасословных отношений. Она требовала от жречества изучения сложных общественных взаимодействий, взаимосвязей людей в условиях полисной общественно-государственной власти и придания мифам яркой и убедительной образности, с чем жречество чаще всего не справлялось. Не случайно, что не жрецы, а величайший поэт Эллады Гомер обобщил и художественно преобразил основополагающие мифы общественно-государственной власти, какой она возникала в Древней Греции в гомеровскую эпоху. Коренное отличие мифотворчества, лёгшего в основу духовной жизни древнегреческой цивилизации, от мифотворчества восточных земледельческих цивилизаций заключалось в следующем. В условиях полисных государственных отношений семейных собственников оно обосновывало учреждение в государстве общественной власти, которая справлялась с задачами управления посредством представительного самоуправления при минимальном значении чиновничества и полиции.

Интересы семейных собственников в Древней Греции и участие каждого мужчины в военном ополчении поличного государства подталкивали появление такого художественного мифотворчества, такого искусства, которое отражало побудительные интересы каждого человека, как деятельного и разумного, рационального участника общественно-государственных отношений. Тогда как кастовый и чиновничий характер государственной власти в восточных земледельческих цивилизациях требовал религиозного иррационализма для своего обоснования и оправдания, и даже научное знание развивалось лишь в среде жрецов для нужд самой стремящейся встать над обществом власти, то есть для нужд чиновничьего государства, обслуживающего интересы кастовой знати. Поэтому древнегреческое жречество не играло такой ключевой роли в обосновании государственной власти, какая было свойственна жречеству в земледельческих цивилизациях, и относительные расходы средств жизнеобеспечения и сокровищ древнегреческого общества на жреческие культы оказывались существенно меньшими. Вместо жречества общественно-государственная власть обосновывалась рациональными мыслителями и направлялась общественными деятелями, политиками, которые возглавляли борьбу тех или иных слоёв полисного населения, имеющих разные интересы семейной собственности и стремящихся влиять на власть ради её использования в своих текущих задачах получения наибольших средств для семейного жизнеобеспечения.

Вследствие большого влияния традиций родоплеменной общественной власти на государственную власть в государствах-полисах Древней Греции оказывалось невозможным вне согласования представителей разных интересов семейной собственности отчуждать общественную собственность в пользу аристократии и жреческого прасословия, а относительные привилегии этих прасословий не могли превратиться в абсолютные наследственно-кастовые привилегии. Государство, используемое как орудие общественной власти для организации разделения труда в нескольких родоплеменных обществах в целях увеличения добычи в них средств жизнеобеспечения, должно было всячески поощрять творческое развитие производительного труда для преодоления природно-климатических препятствий эксплуатации земельной собственности, социологизирующего труд общественного сознания, в том числе и у земледельцев. Оно подталкивало и направляло развитие практического научного знания, ремесленного творчества, культуру всесторонней образованности ума и тела, вырабатывало и проводило общественную политику в отношении рабов.

Из задач организации государственной общественной власти создавалась правовая основа принадлежности к собственно государствообразующему обществу, обществу этническому, на основании которой определялись и утверждались права и обязанности каждого члена этого общества, условия его участия в разработке и утверждении способов управления государственной общественной власти и самого государственного устройства. Получение права на участие в политической борьбе за цели и задачи государственной общественной власти становилось честью и возрастной привилегией, так как только оно давало право на получение части совокупной общественной собственности и прочих средств жизнеобеспечения, например захваченных при победе в войне. И каждое полисное государствообразующее общество воспитывало новые поколения таким образом, чтобы участие в политической борьбе за решения государственной общественной власти, в войнах становилось не только правом, но и почётным долгом, священной обязанностью члена общества. Каждый член государствообразующего общества при необходимости должен был стать воином ополченцем или строителем укреплений, флота, отдавать оговорённую часть своего дохода на общественные нужды, выкуп пленных соотечественников и так далее. Иначе говоря, полисные государственные отношения, развиваясь в борьбе с сепаратизмом родоплеменных отношений, строились на основе использования традиций общественной власти и общественного сознания первобытнообщинных отношений, а не подавляли их, как было в земледельческих дворцовых цивилизациях. И соответственно полисные народности отличались от народностей в земледельческих цивилизациях и образом жизни, и мировосприятием.

Разрядная или классовая специализация обязанностей совершалась и совершенствовалась в русле разумного, рационального совершенствования представительной полисной общественной власти и без роста государственного общественного сознания оказывалась невозможной. Именно развитие полисного общественного сознания обеспечивало предпосылки для согласования имущественных противоречий и раскрепощения разделения производительного, творческого труда во всех его проявлениях, что доказала история Древней Греции, где творческая трудовая деятельность достигла изумительного расцвета, не имеющего аналога в истории других цивилизаций, заложив толчок к развитию самобытной европейской цивилизации. И в первую очередь в Афинах, где развивалась политическая демократия средних слоёв горожан, которая позднее стала причиной появления целостной концепции Платона о сословном устройстве идеального государствообразующего общества.

Однако учреждения представительной полисной общественной власти, которые в самых разных видах государственного устройства многовековым опытом проверяли и использовали государства-полисы Древней Эллады, – такие учреждения общественной власти нигде не смогли превратиться в общие для нескольких государствообразующих обществ, для нескольких городов-государств. Действенность воплощения их решений требовала высочайшей обратной связи между ними и участниками общественных отношений, участия всего общества в политической жизни государства. В то время это оказывалось возможным лишь при относительно небольшой численности членов общества, в пределах нескольких тысяч, редко десятков тысяч человек. Поэтому само по себе такое общество на некоем этапе развития исчерпывало способность ставить себе сверхзадачи дальнейшего углубления специализации труда, хозяйственного, культурного и социально-политического развития.