28

Терпеть дальше было нельзя. Коржик понял, что пора ложиться грудью на амбразуру, и поехал на тот завод. Он знал такие предприятия. Находился завод на самом краю Московской области, и ехать нужно было по Носовихинскому шоссе. Следует заметить, что Носовихинское шоссе – это транспортная жопа. В том смысле, что оно очень узкое и на нем больше стоишь в пробках, чем едешь. Из всех шоссе, идущих от Москвы, это самое худшее. Расширить же его нет никакой возможности, потому что пейзане поставили когда-то свои избы так близко к дороге, что не выходя из машины можно постучать рукой в любое окно.

Пробки тянулись от МКАДа до города Железнодорожного, который раньше за веселый и добродушный нрав своих жителей официально назывался Обираловкой. Дальше ехать стало легче. За Старой Купавной он повернул налево и еще полтора часа отбивал задницу на ухабах разбитой и петляющей дороги, в конце которой и был завод.

Завод оказался неожиданно большим. Он был построен с советским размахом. Рядом со старыми корпусами стояли два недостроенных. Один из них, в несколько этажей высотой, был лишь немного не завершен, а другой, такой же, только начали строить и бросили. Судя по общему виду, произошло это давно. В остальных цехах свет почти нигде не горел. Везде царила мерзость запустения.

Коржик немного погулял по территории, которую никто не охранял, и понял, что производство здесь остановили много лет назад и с тех пор не возобновляли.

Он толкнул дверь облезлого заводоуправления, покрашенного в блеклый зеленый колер. Внутри было темно и тихо. Где-то журчала вода. По коридорам гуляли сквозняки от выбитых окон. Ноги цеплялись за рваный линолеум.

Кабинет директора располагался где-то на втором этаже. Двери по обеим сторонам коридора были обшарпанными и давно не крашенными. Все вокруг, и во дворе, и в заводоуправлении, покрывал едва заметный слой угольной пыли. «Что за фигня? – подумал Коржик. – Как в кочегарке».

Где-то стучала пишущая машинка. По звуку можно было определить, что она электрическая. Были раньше такие машинки – большие и тяжелые, как танк. И почти в такой же броне. Их можно было без последствий для них ронять из космоса на землю. И они могли выдержать прямое попадание ракеты класса «воздух-земля».

Коржик пошел на звук. Местами линолеум вообще отсутствовал. Тогда под ногами ощущалась голая цементная стяжка. «Здесь не хватает только своры бродячих собак, – подумал Коржик, – которые в углу грызлись бы за пойманную крысу».

Дверь с надписью «Приемная» была приоткрыта. Коржик вошел. Немолодая секретарша оторвалась от пишущей машинки и окинула его безучастным взглядом. Казалось, что она состарилась вместе с заводом, как героиня песни про пару гнедых – вместе со своими лошадями.

Она сидела в пальто и шапке. Рядом стоял включенный обогреватель. Это ее работу Коржик слышал, когда шел по коридору.

– Михаил Васильевич у себя? – спросил он, прочитав имя директора на табличке.

– Да.

– Я зайду?

Она заторможенно кивнула, но тут же спохватилась и решила проявить профессиональную бдительность:

– А вы по какому вопросу?

– По поводу прямых инвестиций.

Последнее слово было ей знакомо и позволяло надеяться хотя бы на косметический ремонт приемной и на замену продавленных стульев.

– Проходите, – позволила она.

Миновав дверь с тамбуром, Коржик оказался в кабинете директора. Кабинет был большой, но обставлен ветхой мебелью, лишь слегка посвежее, чем мебель в приемной.

Директор как раз разговаривал по телефону. Как понял Коржик после нескольких фраз – с мэром поселка, на окраине которого и находился завод. Он кивком указал Коржику на стул напротив. Речь шла о совещании у мэра в четырнадцать часов.

– Хорошо, буду, – сказал директор и положил трубку.

Он был в расстегнутой дубленке, но без шапки. Рядом с ним стоял такой же обогреватель, как и возле секретарши. Лет ему было под шестьдесят. Он придал лицу важности и сказал:

– Слушаю вас.

Коржик положил перед ним свою старую банковскую визитку и представился. Прочитав название банка, директор оживился. Это имя знали все.

– С чем пожаловали? – спросил он уже гораздо приветливее.

Коржик незаметно сдвинул в кармане рычажок записи цифрового диктофона.

– Мы расширяем свой промышленный холдинг, – сказал он. – Ищем новые перспективные активы. Ну, и слышали, что вам требуется стратегический инвестор.

Директор облизал пересохшие губы и кивнул. «Карась сам приплыл, – подумал он. – Большой и жирный». А вслух сказал:

– Да. Требуется. Мы очень перспективны.

– Почему вы так считаете?

– Ну, как же! Все батарейки в стране импортные. А раньше были наши. Это огромный рынок. Нужно только восстановить производство.

– Что же не восстанавливаете?

Он развел руками:

– Денег нет.

– А как получилось, что вы потеряли рынок? – спросил Коржик.

– Импорт, черт бы его побрал! Завалили дешевкой.

Коржик почувствовал, что чего-то он не договаривает.

– Но на рынке есть не только дешевка, – возразил он. – «Дюрасел» и «Энерджайзер», например – весьма качественные продукты.

– То щелочные элементы. Алкалайновые, по-английски. А у нас – кислотные.

– Дешевые то есть?

– Да.

– Следовательно, восстановив производство, мы сможем рассчитывать только на нижний ценовой сегмент, да и то не весь?

Он кивнул.

– А верхний?

Он замялся.

– Ну, если купить линию, то и на него тоже.

– Дорогая линия-то?

– Не дешевая. Но для такого монстра, как ваш банк, вполне доступная.

Дальнейшая беседа стала казаться Коржику бесперспективной. Однако оставалось еще выяснить детали.

– Мы могли бы рассмотреть ваше предложение, – сказал он, – но надо знать цену вопроса.

– Стратегический инвестор получает контрольный пакет.

– По цене?

– Двадцать миллионов долларов.

– А дешевле?

– Ну, если у вас действительно серьезные намерения, мы могли бы снизить цену.

– На сколько?

– На два миллиона.

– Маловато. Давайте – пятнадцать.

– А вы точно возьмете?

– Ну, я не главный, – сказал Коржик, – но кое-что в этом вопросе понимаю.

Он кивнул:

– Хорошо.

– А комиссионные проплачиваете? – спросил Коржик.

– Вам еще и комиссионные нужны?

Коржик придал лицу снисходительное выражение:

– Ну а как же, Михаил Васильевич! То – им, а это – нам. То есть я не один.

– И сколько вы хотите?

– Пять процентов.

Он затряс головой:

– Нет, это абсолютно исключено! С такой суммы пять процентов быть просто не может.

– А сколько может?

– Полтора. И это – максимум.

Он не врал. Такова была ставка комиссионных на рынке.

– Ладно, согласен.

– Лады!

Коржик ненавидел это слово. Просто убил бы на месте.

– И еще одно, Михаил Васильевич.

– Да?

– Другие желающие на контрольный пакет есть?

– Ну, есть одна московская фирма. Но что-то она тянет с решением.

– Замутдинов?

Он встрепенулся:

– А вы откуда знаете?

– На этом рынке все друг друга знают.

Он кивнул.

– И какую цену вы ему объявили?

– Такую же.

«Вот блядь! – едва не вырвалось у Коржика. – А Толяну он сказал, что двадцать». Коржик встал:

– О нашем решении я вам сообщу через неделю.

Они попрощались, и Коржик повернулся уходить.

– Да, – вспомнил он, – а почему у вас угольная пыль везде?

– Издержки технологического процесса – угольные стержни в батарейках.

Больше вопросов у него не было.

Обратное путешествие по темному коридору прошло значительно быстрее.

Едва Коржик вышел на крыльцо, как ко входу подкатила машина.

– Оп-раз – хрен в глаз! – пробормотал он, увидев, кто за рулем.

Приехал Замутдинов. Для него встреча с Коржиком тоже оказалась сюрпризом. На его лице волнами сменилось несколько настроений – от «убить бы гада» до «какая приятная встреча».

– Какие люди! – радостно воскликнул Замутдинов и стал трясти руку Коржика обеими своими, хотя до этого только холодно кивал в коридоре. – Ты здесь по делам или как?

– Да нет, – сказал Коржик, – тетю заехал проведать.

– Какую тетю? – не понял тот.

– Мою тетю. Секретаршей в приемной работает. О здоровье узнать и так вообще.

– А-а, – сказал Замутдинов понимающе, но по лицу было видно, что он не верит ни единому слову. – Тетя – это хорошо. Родственные связи надо поддерживать.

– Как это верно, – ответил Коржик словами Дятла Вуди из мультфильма.

– А как тебе завод? – осторожно спросил тот.

– Какой завод?

– Вот этот.

– Это завод? А я думал – пакгаузы какие-то. Типа склады.

– А что, тетя не говорила?

– Да мы с ней на такие темы не разговариваем. Все больше о семье да о родственниках.

Замутдинов понял, что серьезного разговора не получится:

– Ну, ладно, давай!

Они попрощались. Он ждал, что Коржик спросит, почему он здесь, но тот промолчал.

Коржик уже садился в машину, когда Замутдинов окликнул его:

– Сергей!

– Чего?

– Давай пивка как-нибудь попьем вечерком. За бизнес поговорим.

– Можно, – согласился тот. – Ты только скажи, а я завсегда.

Он кивнул и исчез за дверью заводоуправления. «Зря я так откровенно слепил горбатого про тетю, – подумал Коржик. – Сейчас он выяснит, что никакая она мне не тетя, а директор расскажет, зачем я действительно приезжал. И будет торопить с решением. У Замутдинова теперь не так много вариантов действий – застрелиться, чего он явно делать не станет, попытаться договориться со мной, чтобы я молчал, либо дискредитировать меня в глазах Толяна, чтобы тот по-быстрому меня уволил. Какой из двух последних он предпочтет?»

На работу Коржик уже не поехал, а сразу направился домой. Подготовил справку о поездке и сбросил запись с диктофона на компакт-диск – пусть Толян послушает.

О том, чтобы договориться с Замутдиновым и не мешать ему впаривать Толяну трижды умерший и уже разложившийся завод, у Коржика даже мысли не возникло. Во-первых, тот много за его молчание и не предложит. А во-вторых, он ему не верил. Даже если сделка выгорит, не даст и того, что пообещает. Лицо у него было такое – не располагающее к доверию. Так что не о чем им было разговаривать. А пива попить можно. Отчего же не попить?

На следующий день он зашел к Толяну:

– Анатолий, я вчера съездил на батареечный завод и узнал много нового.

Толян удивленно вскинул брови:

– Я тебя туда не посылал. Это не твой вопрос.

– Я по своей инициативе. Когда я работал в банке, мне приходилось оценивать такие предприятия.

Он положил листок и диск на стол:

– Здесь отчет о поездке и разговор с директором. Послушай, тебе будет интересно.

– Ладно, – сказал после большой паузы Толян и спрятал листок в папку.

Коржик вышел с чувством победителя, хотя никаких решений Толян пока не принял.

Загрузка...