Он лежал одетым на кровати, смотрел в потолок и вспоминал события сегодняшнего дня. На душе было мерзко, как будто это он сам бил должника и выбил тот зуб. Он чувствовал себя вывалянным в дерьме. Вексель и листы с подписями лежали на тумбочке.
Зазвонил гостиничный телефон. В трубке послышался вчерашний мелодичный голос:
– Не желаете ли провести вечер с девушкой?
– Смотря с какой, – нехотя ответил он.
– Вам понравится.
– А цена?
– Договоримся. Меньше, чем в Москве.
– Ты говоришь о себе, милашка?
– Да.
– А ты не очень страшная?
– Я совсем не страшная, даже наоборот.
– Не слишком худая?
– Нет.
– И не толстая?
– Я нормальная!
– А триппера у тебя нет?
– Ой, о чем вы говорите, мужчина!
– О триппере, девушка. Так есть или нет?
– Нет.
– А лет тебе сколько?
– Восемнадцать уже было.
– Давно?
– Лет пять назад. Могу паспорт показать.
– Ладно, приходи, – решился он. – Если чего – личико полотенцем прикроем.
– Себе прикрой, – вдруг обиделась она, – а мне не придется!
– Ничего себе, – удивился Коржик. – А ты меня видела?
– А то! Не бог весть, какой красавец.
– Ну, да, – согласился он, – но все же не такой, чтобы прикрывать полотенцем.
– Это кому как, – стала наглеть она дальше, почувствовав его заинтересованность.
Он пропустил укол мимо ушей.
– И где же ты меня видела? – стал допытываться он.
– Вчера в кафе. Осетрину помнишь? – мстительно напомнила она.
«Так это буфетчица, – мгновенно сообразил Коржик. – Ничего себе! Я собирался зайти к ней, а она сама звонит. Клево!»
– Ну, тогда давай сюда. И презервативы не забудь.
Про презервативы он сказал просто так, у него были свои.
– Знаем, не впервой, – хихикнула она и уже хотела положить трубку.
– Слушай, – вспомнил он, – а за такую осетрину ты должна бы дать мне бесплатно. В порядке компенсации ущерба, так сказать.
– Ага, счас, разбежалась! – сказала она. – Всем даром давать – здоровья не хватит.
– А за деньги – хватит? – спросил он, но она уже положила трубку.
Через двадцать минут она стучала в дверь номера, а еще через десять они были в постели.
«Хрен ли тянуть, – подумал Коржик, – если она все равно проститутка».
Она подстроилась под его ритм и умело изобразила оргазм. То, что это имитация, было видно сразу. Ее задача – довести до оргазма клиента, то есть Коржика. Это у нее получилось. Все остальное – только бизнес, ничего личного.
Они перевели дыхание и некоторое время молчали. Она закурила, а Коржик лежал и поглаживал ее по груди и животу. Его возбуждало то, что она проститутка. Вчера ее трахал один, завтра будет трахать другой, дома трахает муж, если он у нее есть. Одна дырка, а сколько всем пользы.
Ему захотелось потрепаться за ее профессию.
– Слушай, – спросил он, – а вот если бы тебя вызвал клиент из четырехместного номера, ты пошла бы?
– Из четырехместных не вызывают.
– Ну а допустим, вызвал бы?
– И допускать нечего – там нет телефонов.
– А если бы был?
Она задумалась:
– Нет, не пошла бы.
– А если бы деньги были очень нужны?
– Ну, не знаю. Пусть бы попросил остальных выйти. Или еще чего придумал.
Коржик засмеялся:
– Он бы придумал. Субботник, например. Ты рискуешь, мать.
Ей этот разговор не нравился.
– Чего пристал? – раздраженно спросила она. – Не было такого и не будет никогда! Что попусту болтать?
Она не понимала, что вся прелесть трепа в том и состоит, чтобы болтать попусту и ни о чем в приятной компании. А она была для Коржика именно такой компанией.
Он посмотрел на нее сбоку. «Красивая телка, – подумал он, – с такой приятно лежать рядом».
Потом он восстановился и трахнул ее еще раз. Она опять квохтала и опять ненатурально, но ему это было все равно. Он понимал, что за такие деньги нельзя требовать слишком многого.
Завершив процесс, он опять скатился набок и стал думать, хватит на сегодня или еще нет? Решил подождать и посмотреть.
Ее взгляд наткнулся на вазу и она наконец заметила стоящий в ней черный фаллос.
– Какие у тебя штуки интересные, – со смешком заметила она.
Он достал хрен из вазы и дал ей подержать.
– Вещь! – сказала она, покачивая его в руке, как дубинку.
– Да уж.
– И, между прочим, больше, чем у тебя. Он развел руками.
– Чем богаты, тем и рады. Если хочешь, могу тебя им трахнуть, – предложил он.
– Смотря за сколько, – кокетливо произнесла она.
– Ни за сколько – это для удовольствия.
– Для чьего удовольствия? – поинтересовалась она.
– Твоего.
– Это тебе траханье удовольствие, – сказала она, – а для меня это работа.
– Так, значит, ты сымитировала эти два оргазма? – поймал он ее на слове.
Она смутилась.
– Ну не совсем, – неубедительно попыталась оправдаться она.
Некоторое время они молчали.
– А зачем он тебе? – вдруг спросила она.
– Кто?
– Хрен этот черный.
– Так, незачем.
– Чего же тогда с собой таскаешь?
Тема явно была ей близка.
– Я и не таскаю.
– А где ты его тогда взял?
– Нашел, – соврал Коржик, не смигнув.
– Как это?
– Сегодня ездил в один ваш райцентр, там и нашел. У ресторана он лежал в пыли. Помыл под краном – еще ничего.
До нее медленно доходил смысл сказанного. Тем сильнее получилась реакция.
– Ах ты, извращенец хренов! – возмутилась она. – Ты нашел его на улице и предлагаешь им меня трахнуть?
– А что такого? – стараясь оставаться серьезным, сказал Коржик. – Я помыл его два раза с мылом, он теперь как новый. Да ты сама посмотри.
– Каким мылом, еб твою мать?! Каким, бля, мылом? Ты хоть представляешь себе, что им могли раньше делать?
– Ну как что? Трахались. Не суп же им помешивали.
– Так – все! – заявила она. – Хватит! Ты – маньяк. Я пошла, давай рассчитывайся!
Но Коржику пока не хотелось, чтобы она уходила. Тогда не с кем стало бы болтать и опять полезли бы мысли о поездке. Он удержал ее и стал успокаивать:
– Ладно, ладно, пошутил я. Нигде я его не находил. Новый он, в вашем секс-шопе сегодня купил. Могу чек показать.
Она медленно успокоилась:
– Знай, как шутить, бля!
– Да ладно тебе.
Но запас шуток еще не был исчерпан. Он положил резиновый фаллос ей на живот.
– Давай-ка прикинем. Ого! Смотри, он мог бы достать тебе до диафрагмы.
Она молчала.
– А вот если бы тебе задвинуть его в задницу, то он достал бы тебе до лопаток. Ты могла бы им почесать лопатки изнутри. Знаешь, бывает так, что спина чешется, а дотянуться никак нельзя, только ножницами или линейкой, или приходится чесаться об дверной косяк.
– Себе задвинь, юморист!
Он опять вспомнил о сегодняшней поездке за долгом.
– Мне уже задвинули.
– Его? – с интересом спросила она.
– Нет, другой.
– В каком смысле?
– В смысле, развели на бабки.
– На много?
Он кивнул.
– Твои личные?
– Нет, начальника.
– Тогда забей.
Она прижалась к нему и чмокнула в щеку.
– Я так и сделаю, – пообещал он.
«Падок человек на сочувствие, – подумал Коржик. – Казалось бы, кто она мне и кто я ей? Гостиничная шлюха, пусть даже и красивая, ни единому слову которой верить нельзя, у которой я сколько-то там тысячный клиент и которая запросто упрет деньги, если оставить кошелек на виду, а вот поди же ты – стало легче».
Он поймал себя на том, что временами начинал проваливаться в сон и всхрапывать. Значит, настала пора прощаться. Кровать была слишком узкой для двоих, а он не любил спать с бабами всю ночь в одной кровати, пусть даже и в широкой.
Он рассчитался и выпроводил ее вон.
– Ты еще долго тут будешь? – спросила она напоследок.
– Завтра улетаю.
– Вечером? – в голосе послышалась некоторая надежда.
– Утром.
– Жалко.
– А то!
– Если вдруг билетов не будет – звони.
Она написала на клочке бумаги свой номер.
– Поможешь достать?
– Я предложу тебе кое-что получше.
– Бесплатно?
– Ну, нет – мы же с тобой не любовники!
Она чмокнула его в щеку, но все еще не уходила.
– Что-нибудь еще?
– Ты, это, штуку черную подарил бы девушке. Она тебе все равно ни к чему.
Он вернулся в комнату и вынес африканский член:
– Вот. Поставь его в вазу.
– Я уж сама решу, что с ним делать, – захихикала она.
– Кстати, – совершенно серьезно сказал Коржик, – ты должна знать, что он настоящий.
– Да?
– Да. На самом деле, я привез его из Кейптауна. Его отстрелили у известного борца с апартеидом прямо в момент страсти, а потом забальзамировали и продали – нужны были деньги на освободительное движение.
– Какое движение?
– Освободительное.
– А это как? В каком ракурсе?
– Ладно, проехали.
Она сказала «пока» и ушла. Как будто они еще когда-нибудь увидятся.
Коржику почему-то хотелось думать, что она трахается не со всеми постояльцами гостиницы подряд, а только с теми, которые ей хоть немного нравятся. Хотя он и понимал, что ей нравятся все, кто может заплатить.
Он добрался до кровати и провалился в сон с мыслью, что завтра все будет выглядеть лучше.