Клеймо зоны

Глава 3

Несмотря на все разрешения и допуски, никто их в Чернобыль-4 так просто не пропустил бы. Чтобы пройти кордоны «тридцатки», имеющиеся при них документы худо-бедно годились, но у самого Периметра, в военном городке и эваколагере для перемещенных лиц порядки были куда жестче. Натовский комендант Мортенсен на дух не переносил научную братию, которая завела дурацкую моду раз в неделю являться к нему с бумагами из европейских университетов и требовать снаряжение, охрану и место под лагерь — хорошо если на Свалке, а не в самых глухих и гиблых местах Зоны. В противном случае сунувшуюся в самое пекло группу, сильно прореженную аномалиями, мутантами и мародерами, неизбежно приходилось экстренно вытаскивать из-за Периметра. Бились вертушки, гибли военные сталкеры, а из Брюсселя снова и снова приходили грозные запросы и обвинения в бездействии и некомпетентности.

Так что для коменданта любые допуски и предписания давно уже ничего не значили. Царь и бог здесь он, начальство далеко, жалуйтесь, сколько влезет. Но Ксанта знала, как обращаться с военными. Научилась, слава богу, в предыдущий раз. А на крайний случай всегда есть бука Сугорин — несговорчивый командир миротворческих сил Союза, комендант-два.

Поэтому когда глыбообразный сержант в голубой каске сунулся в окошко «тойоты» с грозно-предупредительной фразой, она не смутилась ни на секунду.

— Запретная территория! Особая охранная Зона! Проезда нет!

В общем-то словесное предупреждение было излишним: колючая проволока, пулеметные вышки, бетонные блоки-отбойники, огромные красные щиты «Стой! Предъяви пропуск! В случае неповиновения открывается стрельба на поражение!» — только слепой мог бы не заметить все эти угрожающие декорации.

Кузнец что-то буркнул, отпустил руль и покосился на Ксанту. Молодец. По дороге она сто раз предупреждала его, что разговаривать будет только сама. Молчи и не высовывайся!

— Господин сержант! Допускаю, что эмблему на капоте и бортах вы не видите, — она мило улыбнулась. — Но это — машина Европейского центра биологических инноваций. Полтора года в Зоне работает наша станция. Пропуск на въезд, конечно, просрочен, но выписать новый могут только в канцелярии коменданта, для чего нам все-таки придется попасть в город. Так что зовите начальника караула, пусть изучит все допуски и даст нам сопровождение.

Начкар появился минут через пять, когда Кузнец уже начал закипать. Ксанта же совсем не удивилась — само собой, сначала офицер связался с начальством и доложил о нештатной ситуации на блокпосте. Служба есть служба.

Чернокожий лейтенант, судя по нашивкам под ооновским голубем и натовской звездой, — франкоафриканец из Иностранного Легиона, что-то скомандовал солдатам у шлагбаума. Сам же вразвалочку подошел к машине, нагнулся к полуоткрытому окошку.

Парочка в салоне «тойоты» ему совершенно не понравилась. Девушка лет двадцати пяти с вполне строгой, академической прической во всем остальном на солидного научного работника никак не походила. Какой-то несерьезный кожаный пиджачок с бахромой по рукавам и плечам, в широком вырезе черной футболки болтаются тряпочные подвески, на запястьях — плетеные фенечки. Словно только что выбралась со студенческой вечеринки полоумных депров, любителей заброшенного «абандона» и прочей депрессивной техноромантики. Куда ей в Зону? Очень похожих идиотов на блокпостах ловят пачками — хотя, впрочем, ни один из них не таскает в кармане предписание научного центра, допущенного к работе за Периметром.

В общем, странная девочка.

А второй? Бритоголовый крепыш с суровой небритой рожей, которая к тому же украшена скверно зажившим шрамом на виске. Ручищи тяжелые, грубые, совсем не профессорские, да и потертая камуфляжная куртка сидит на плечах как влитая. Явно служил, и отнюдь не поваром. Тот еще головорез. Бодигард и водитель при девушке?

Ксанта сомнения легионера понимала прекрасно: разумеется, ему очень не хочется пропускать в тридцатикилометровую закрытую зону, «тридцатку» на местном жаргоне, всяких подозрительных типов. По голове небось не погладят в случае чего.

Она спокойно выдержала его взгляд, ни словом, ни жестом не выказав неудовольствия.

— Добрый день, господа! Предъявите допуск и разрешение на перемещение по закрытой зоне. — Лейтенант козырнул, хотя, видит бог, меньше всего на свете ему хотелось отдавать честь этим типам. Барыги, не иначе, едут скупать вынесенный из Зоны хабар, а биокакой-то там институт наверняка прикрытие.

Документы оказались в порядке. Непросроченные, в отличие от пропуска на лобовом стекле, со всеми положенными подписями и печатями. Бумаги тройной защиты, со штрих-кодами, послушно считываемыми портативным сканером, — такие на коленке не подделаешь…

Негр тяжело вздохнул. Ладно, пусть с ними разбирается господин комендант. Помурыжит в канцелярии, сдаст на попечение секретаря, а сам, как водится, уедет в инспекторскую поездку. На сутки. Или на трое. Если бы каждого, кто привозит с собой спецразрешение, пускали в Зону, там давно бы уже было не протолкнуться от посторонних.

Впрочем, какое лейтенанту до этого дело? Положено пропустить в город — пусть едут. Бензин казенный: покатаются, посозерцают местные красоты. Экзотика.

— Придется подождать, господа. Смена приедет через сорок минут, только тогда я смогу сопроводить вас в город. Канцелярия комендатуры уже в курсе.

— Хорошо, господин лейтенант.

— Заезжайте и встаньте пока вот тут, за блоками. Из машины не выходите.

— А если нам захочется размять ноги? — спросил Кузнец. По-английски он говорил с сильным акцентом; впрочем, начкар тоже не мог похвастать оксфордским выговором.

Ксанта незаметно от лейтенанта толкнула спутника коленом: помалкивай!

— Будет лучше, если вам не захочется. Здесь не Диснейленд.

Солдаты, закинув за спину буллпаповские «Фа Масы», оттащили с дороги шипованную цепь автозаградителя. С протяжным скрипом пополз вверх шлагбаум.

— Заезжайте.

«Тойота» медленно двинулась через лабиринт бетонных блоков.

— Один — ноль, — тихо сказала Ксанта.

— Закурить-то хоть можно? — поинтересовался Кузнец.

— Кури. Только бычок в окно не бросай. Вояки нервные, могут подумать, что ты сигнал кому-то подаешь или метку оставляешь. Лучше вообще прикинуться, что нас тут совсем нет. Сиди и не дергайся.

Кузнец невесело гыгыкнул:

— Ничего себе! Они что — за бычок меня пристрелят? Может, их всех к психиатру пора?

— Они и так раз в неделю к нему ходят, по расписанию, — мрачно сказала Ксанта. — И все равно текучка дикая. По психологическим причинам особенно: не так часто в гробах возвращаются, как с целым букетом неврозов. Здесь дежурят те, кто на Периметре уже свое отработал. Неделю там, месяц на здешнем блокпосте. Типа курорт после всего, что в Зоне увидели. Но крыша уже в отпуске.

Преодолев бетонный лабиринт, Кузнец заглушил двигатель и повернулся к Ксанте:

— Что ты меня все пугаешь? Как будто в этой вашей Зоне ужасы неописуемые на каждом шагу! Башкой рисковать везде одинаково. Война везде война…

— Я не пугаю, Денис, — тихо проговорила девушка. — Просто хочу, чтобы ты понял, во что ввязался. Именно неописуемые ужасы и именно на каждом шагу. Кстати, еще не поздно отказаться.

— Поздно. Я тебе, между прочим, слово дал. А морпехи своими словами не бросаются.

Вот дурачок, подумала Ксанта. Три года уже прошло, а все туда же — морпех, морпех! Конечно, преданный друг Денис отпахал сверхсрочную в роте специального назначения морской пехоты Черноморского флота. Но сейчас он простой, пусть и умелый мастер по металлу, большой спец по части что-нибудь разобрать или починить, к тому же известный в Киеве художник-инсталлятор. Друзья и клиенты теперь все чаще зовут его не по имени, а творческим псевдонимом Кузнец. Прозвище прижилось, да и сам Денис немало тому способствовал, везде таская с собой инструменты. Даже сюда, в Зону, взял небольшой походный наборчик в кожаном футляре: «Пригодится!» — строго сказал в ответ на ее недоумение.

Он был влюблен в нее с детства. Еще с детского сада. Именно с ним она потеряла девственность после выпускного. Когда его выперли из университета, стоял на коленях, клялся, что вернется из армии к ней, единственной, и уж тогда-то они непременно… Что будет тогда, Ксанта так и не узнала, потому что он после Балкан неожиданно остался на сверхсрочку, а сама она окончила аспирантуру, поехала на стажировку в Гамбург — и закрутилась вся эта история с биоцентром. А потом она встретила Пауля… В общем, ничего серьезного у них с Денисом так и не сложилось. Но она всегда знала: ради нее Кузнец готов на все. И совершенно не удивилась, когда два дня назад он заявил, что «в эту вашу Зону одну я тебя больше не отпущу». Пришлось это очень кстати, потому что одна Ксанта точно не справилась бы, а ехать с милым теленком Паулем, умнейшим и нежнейшим мужчиной, но классическим ботаном, было бы безумием. Да муж ее и не отпустил бы никуда, если бы узнал, развел бы панику и шухер до небес…

Только вот имела ли она право принимать помощь Кузнеца? Это ведь даже не война, откуда, бывает, не возвращаются и генералы. Это более чем вероятная смерть, а поход к станции — смерть практически гарантированная.

Но ведь не запретишь ему.

Прости, Дениска. Не стоило тебе ничего рассказывать. Но то сообщение совершенно выбило ее из колеи, и ей непременно надо было выплакаться кому-то в жилетку, прежде чем принимать окончательное решение. Для этого из всех ее знакомых годился только Кузнец.

Через сорок минут со стороны города действительно приехала смена — два обшарпанных «хаммера» в городском камуфляже. На бамперах и днище у них дребезжали самодельные противоминные экраны. Кузнец недоуменно повел бровью, и Ксанта, опережая вопрос, сказала:

— Говорят, хорошо помогает против птичьих каруселей и контактных пар. Патрулям первой линии иногда приходится заезжать в Зону. Неглубоко.

Чернокожий лейтенант тем временем энергично руководил сменой караула. Расставил прибывших солдат на ворота, двоих отправил на вышки, откуда минутой спустя скатились такие же ловкие фигуры. Командир рассадил подопечных по машинам и, прежде чем забраться в кабину головного джипа, махнул гостям — давайте за мной, гражданские.

Кузнец пристроился джипу в задний бампер, второй «хаммер» замкнул импровизированную колонну. Перед глазами запрыгали вверх-вниз растопыренные, словно пальцы, пусковые трубы дымовых гранат, перевитая цепями запаска и табличка «Дистанция движения — два метра». На разбитом тяжелыми грузовиками и бронетехникой проселке машины немилосердно трясло.

Конечно, пулемет на крыше был развернут в сторону чахлой лесополосы, тянувшейся вдоль дороги, а не в сторону сопровождаемых. Но солдат в пулеметном гнезде то и дело оборачивался и постоянно что-то бубнил в гарнитуру рации, прижимая ларингофон к горлу.

— Это уже и есть Зона? — минут через пятнадцать спросил Кузнец. Он вертелся волчком на водительском сиденье и жадно пялился по сторонам.

— Зона, но не та, что ты думаешь. Это тридцатикилометровая зона отчуждения, куда простому человеку хода нет. Первая, так сказать, отсечная позиция. Но до Особой охранной еще далеко. И вряд ли нам удастся в нее попасть так же просто, как сюда.

Денис промолчал, но перестал крутить головой с прежним усердием. Да и не было за окном на самом деле ничего любопытного — тоскливый осенний восточноевропейский пейзаж. Посеревшие деревья с остатками буро-желтых листьев, грязная коричневая трава на обочине и разбитая колея впереди. Такого унылого добра навалом что на Украине, что в России.

На въезде в четвертый временный городок военных их даже не остановили. «Хаммеры» притормозили перед воротами, головной требовательно посигналил, и тяжелая створка медленно поползла в сторону.

Сам город показался Кузнецу еще более скучным и тоскливым, чем дорога к нему. Форпост человечества на границе с неведомым — и такой невзрачный! Наспех разбросанная по расчищенной бульдозерами лесной опушке мешанина снятых с колес автомобильных кунгов, армированных бараков и щитовых времянок. Почти вокруг каждого строения громоздилась баррикада из мешков с песком. Людей было немного, и почти все — с оружием и в военной форме.

— Подожди, это еще не сам город, — снова ответила на незаданный вопрос Ксанта. Сама, помнится, удивлялась, когда попала сюда в первый раз. — Это только временный лагерь миротворцев.

— Почему временный? — спросил Кузнец. Хотел солидно промолчать, но не удержался.

— Зона все время плывет — ее границы кочуют с места на место. Вместе с ними переезжают и местные обитатели, легальные и нелегальные. Вокруг Периметра много заброшенных поселков и городков, обычно жизнь бурлит именно в тех, что поближе к очередному лагерю военных. И еще в Славутиче — там расквартированы основные международные силы…

«Хаммеры» немного попетляли по импровизированным улицам и в конце концов затормозили у двухэтажного сборного домика с целой вереницей флагштоков перед входом. На фоне прочих сооружений комендатура смотрелась едва ли не викторианским особняком. Ветер беспокойно трепал украинский, натовский и ооновский флаги. Последний закрутило вокруг древка, и он лишь беспомощно дергался, как собачонка на привязи.

— Приехали, — сказал Ксанта. — Вылезай.

Как ни странно, Мортенсен оказался на месте. Лощеный лейтенантик-адъютант, косясь на громилу Кузнеца, скороговоркой поведал, что господин комендант предупрежден и ждет.

Ксанта заметно напряглась. С чего бы вдруг? В духе мизантропа Мортенсена было бы сейчас промурыжить их несколько часов, отговариваясь занятостью или какой-нибудь срочной поездкой. Разве что пока они с Кузнецом ждали сопровождение (точнее сказать, конвой), коменданту оперативно доставили ее досье и он успел с ним бегло ознакомиться? Этого только не хватало для полного счастья.

Полковника Мортенсена она раньше не видела, хотя наслышана о его скверном характере была преизрядно. Как-то не доводилось встречаться — с военными властями в их группе обычно контактировали немцы, и, в общем, особых препятствий работе биоцентра натовцы не чинили. Разрешение на создание выездного филиала непосредственно в Зоне вырвали с боем еще в Гамбурге, а дальше — немного политики, такта и дипломатических реверансов в сторону НАТО.

Когда секретарь пригласил их в кабинет, комендант поднялся навстречу гостям. Высокий, сухопарый и жилистый, он вполне отвечал стандартному голливудскому образу немолодого военного в чинах — из тех, что хладнокровно посылают героев на смерть, жуя сигару, а прорвавшуюся инопланетную гадость глушат ядерным боезарядом. Разве что прическа подкачала — вместо положенного жесткого армейского ежика Мортенсен щеголял обширной лысиной, столь блестящей, что в нее, наверное, можно было смотреться как в зеркало.

— Добро пожаловать, господа! Чем могу быть полезен?

Конечно, он знал чем. И с каждой секундой ситуация нравилась ему все меньше и меньше. Особенно после того, как стройная девушка с фенечками представилась и выложила на стол все необходимые допуски и разрешения.

— Вы знаете, господин комендант, что, когда случился последний инцидент, биостанцию пришлось законсервировать. Но там одного оборудования осталось на несколько миллионов евро, не говоря уже об уникальных результатах исследований. В итоге, взвесив все «за» и «против», наш Центр принял решение возобновить работу. Насколько я знаю, запрос к вам уже пришел. Меня направили подготовить станцию к приему новой группы. Опыт пребывания в Зоне у меня есть, инструктаж по технике безопасности мне не нужен. Но ваше содействие нам более чем необходимо. Мы просим выделить сопровождение и транспорт. Я прекрасно понимаю, что ходить за Периметр лучше всего в компании хорошо вооруженных профессионалов. Конечно, все услуги и любая помощь будут соответственно оплачены — наш центр не испытывает недостатка в финансировании.

Комендант с ответом не спешил, перебирал бумаги, что-то отстучал на сенсорной панели компакт-компьютера.

После того как постановлением ООН часть голубых касок на самом опасном участке Периметра заменили на русских миротворцев, комендант Мортенсен уже не чувствовал себя в Чернобыле-4 главной шишкой вроде посла США в свежеотдемократизированной республике. Те парни на севере подчиняются ему чисто номинально, при прочих равных полковник Сугорин запросто мог Мортенсена послать. Разделение полномочий, господин комендант, экскьюз ми энд фак офф.

А эта дамочка, несмотря на свои европейские бумажки, живет в Киеве, и гражданство у нее украинское. Муж у нее чистопородный немец, правда, и не вполне понятно, каким образом она сумела вытащить его на Украину… Ах да — он же из того же научного центра, жаждет быть поближе к предмету исследования. В общем, ей куда проще договориться со своими, из ведомства Сугорина, если не выйдет официально. Пойдет в Зону, сгинет там, как и многие до нее, а в штаб-квартире, получив гневный запрос из биоцентра, опять переполошатся, и поздно уже будет оправдываться: мол, я не пускал, я не хотел, она сама, без спросу…

Лейтенант в приемной невольно прислушивался к разговору. Слов не разобрать, но комендант явно вышел из себя — тон беседы с каждой минутой становится все агрессивнее. Может, вызвать охрану?

Минут пять он разрывался между любопытством и субординацией, но наконец не выдержал и перетащил стул поближе к двери кабинета. Здесь было слышно не в пример лучше.

Мортенсен в самом деле бушевал:

— Вы понимаете, о чем просите?! У меня не хватает людей для усиленного патрулирования, а вы говорите — дайте сопровождение! Из кого? Поваров, писарей и интендантов?! Чтобы подготовить солдата к Зоне, его надо тренировать минимум полгода, а потом приходят такие, как вы, просят охрану, и мои люди гибнут за Периметром! Нет, даже не надейтесь!

— Но… господин комендант! Европейский центр биологических инноваций просит вас о содействии. Получено добро из штаб-квартиры, а вы…

— А я обеспечиваю безопасность на месте и имею все полномочия вас не пустить! И не пущу! Потому что Особая охранная зона — это не место для прогулок и не тренажерный зал! Вы что, не понимаете? Оттуда то и дело кто-нибудь не возвращается! Вы молодая красивая девушка, неужели вам так хочется поскорее на тот свет? Там и здоровые опытные мужчины, профессионалы высшего класса, порой погибают на первом шагу. Не-ет, уважаемая мисс, разрешения я вам не дам. И можете жаловаться на меня кому угодно, хоть генсеку ООН!

Дверь кабинета с грохотом распахнулась — лейтенант едва успел отскочить в сторону.

Лицо у девушки на пороге, вопреки ожиданиям, оказалось достаточно спокойным, а вот на скулах ее спутника играли внушительные желваки. Как бы и в самом деле не пришлось вызывать охрану.

— Вы — настоящий солдафон, полковник, — бросила посетительница через плечо. — Думаете только о своих погонах, а интересы науки для вас — ничто. Мы пытаемся найти способ победить Зону или хотя бы остановить ее расширение, но вас, похоже, устраивает сложившееся положение вещей. Главное, чтобы все шло точь-в-точь по инструкции. Иначе из Брюсселя может прийти нагоняй, не правда ли?

Секретарь проводил ее оторопелым взглядом. Сглотнул и уставился на коменданта.

— Что! — рявкнул Мортенсен, когда она скрылась за дверью приемной. Он еще не остыл. — Не понимаете? Думаете, какого дерьмового рожна я не дал ей разрешение при таких поручителях? А вы ее документы хорошо рассмотрели?!

Перепуганный лейтенант сумел лишь кивнуть.

— Да? Тогда, значит, вы невнимательно читали ориентировки на потенциально опасных нарушителей статуса Особой охранной! Или читали, но не запомнили как следует. Фамилия Леженда вам ни о чем не говорит?

По молодости лет секретарь совсем не умел владеть лицом. Вот и сейчас на нем разом отразились все эмоции.

— Мут?!

— Он самый! Константин Леженда, двадцать одно зафиксированное нарушение Периметра, семь предупреждений, три задержания! Это в самом начале, больше он не попадался. Недавно Мут снова ушел в Зону — по слухам, к самой Станции, — и тут же сразу четыре серьезных клана выкатили награду за любую информацию о нем. Интересно, да? А потом появляется вот эта фифочка с европейскими бумажками, которая в деле Мута проходит как его родная сестра, и на голубом глазу требует сопроводить ее на законсервированную полевую базу! Это она только играет в дурочку, с фенечками своими, подвесками неформатными, а на самом деле — вполне разумная девочка, да еще с опытом пребывания в Зоне: по документам, трижды работала за Периметром, консультировала научников в погонах. Между прочим, биолог по профессии, спец по мутагенным реакциям. Так, может, не станция ей нужна, а легальный способ попасть в Зону, а? И не собирается миссис Риттер-Леженда ничего там расконсервировать, а хочет направиться прямиком к ЧАЭС за потерявшимся родственником?

— О господи…

— Вот именно. И зачем, как говорят в таких случаях бывшие мужья моей последней жены, нам еще и эта головная боль?

— Но Леженда теперь пойдет в город, шнырять по сталкерским барам, — неуверенно предположил лейтенант. — Если в Чернобыле-4 она не новичок, то знает, где и что искать. Уверен, денег у нее достаточно, посулит золотые горы и обязательно наймет кого-нибудь из старожилов…

— О, да! Это у них любимая работа — чайников за Периметр водить. Сколько уже всякого сброда они туда перетаскали, от туристов до экстрасенсов полоумных. И деньги у дамочки есть, она мне их напрямик предлагала. Но не сегодня, лейтенант. Не сегодня… Все кланы предупреждены о наших делах: инспекция, большое начальство и все такое. Приказ об усилении карантина давным-давно слит в сталкерскую сеть. Ни ветераны-одиночки, ни опытные добытчики за Периметр сейчас не сунутся, кроме полных отморозков.

— А что, если миссис Леженда наймет именно отморозков?

— Лейтенант, — Мортенсен даже привстал от негодования, — вы сколько уже здесь служите?

— Пять месяцев, господин комендант!

— Значит, должны уже соображать. Ну и как, по-вашему, кто в такой ситуации откликнется на призыв неизвестной девицы прогуляться по Зоне? В тот самый момент, когда идти туда чрезвычайно вредно для бизнеса? Да еще с учетом того, что в каждом посетителе, который самостоятельно ищет проводника, любой относительно трезвый сталкер обоснованно подозревает армейскую подставу? А если человек ищет проводника через клан, то неизбежно проходит самую серьезную проверку. Полагаю, главы кланов тоже раскусят в два счета, кто она такая. И тогда последуют неприятные вопросы, что ей нужно на самом деле. Она это наверняка понимает. С другой стороны, если она станет искать проводника самостоятельно, как вы думаете, каковы ее шансы нарваться на мародеров?

— Э-э… не знаю.

— Что вы делаете с ориентировками? Надеюсь, хотя бы пролистываете, прежде чем использовать в сортире? Подумайте, лейтенант. Хотя бы самую малость напрягите мозги. Пришлая дамочка с деньгами и доступом на законсервированную базу научников — лакомая добыча! Через четверть часа после первого ее вопроса в первом же баре наводчики мародеров будут кружить возле нее, как стая стервятников. С кем-нибудь из них она и пойдет. Нет, не бойтесь, ее не убьют. Опытных проводников у трупоедов немного, так что при нынешнем усиленном карантине их возьмут тепленькими еще на входе. После чего я со спокойным сердцем аннулирую допуск биоцентра и вышлю девочку за пределы «тридцатки». Больше ни она, ни ее контора тут не объявятся, а ее брата пусть ищут другие…

Ксанта отошла от двери и чуть заметно улыбнулась. Подслушивать, конечно, нехорошо, но порой весьма полезно.

Имидж решительной, но недалекой барышни зачастую помогает добиться большего, чем любые научные степени. Если мужчина решит, что ты дура, то ему сразу же захочется взять тебя, неразумную, под крыло, защитить, укрыть за широкой спиной. Если же дать ему почувствовать в тебе хотя бы каплю решительности, мужчина — особенно военный — немедленно начнет давить авторитетом, пока не убедится окончательно в собственном превосходстве, и тогда уж верти им как хочешь.

Да, пропуск в Зону Мортенсен не подписал, но Ксанта на такое счастье особо и не надеялась. Зато теперь, когда коменданту донесут, что наглая ученая девица болтается по кабакам и ведет переговоры с подозрительными личностями, он лишь самодовольно ухмыльнется. И конечно, не будет вмешиваться, решит выждать, когда ее задержат при незаконной попытке самовольно пересечь Периметр.

Что от него и требовалось. Сам того не понимая, Мортенсен только что выдал им с Кузнецом официальное разрешение на вербовку проводников. Ну, почти официальное. Мешать им никто не будет. Вот только Ксанта не такая дура, чтобы просто подсаживаться к подвыпившим сталкерам и пытаться их завербовать.

— И куда мы теперь? — спросил Кузнец, когда они вышли на улицу. — Миссия провалена, да?

— Глупый, — ответила Ксанта. — Все только начинается. — И, когда он непонимающе посмотрел на нее, добавила: — Два — ноль.