Клоуны водного цирка

Глава 20

Бассейн убирать не стали. Для этого пришлось бы разобрать всю конструкцию, а ось качелей, служила и осью требушета. Сливать воду не было времени, да она и не мешала. Набросали высокие настилы с перилами и рабочие, одетые во все те же бирюзовые ливреи, опасливо косясь на плавающих внизу кайкапов, бодро стуча деревянными башмаками по деревянным настилам, собирали гигантскую деревянную машину. Публику еще раз попросили не расходится, хотя она и не собиралась. С интересом глядя на суету внизу, люди живо обсуждали последний конкурс. Кто-то из крейклингов обмолвился, что в камере здоровяка зовут Шепелявым и это имя с интересом гуляло по рядам, хотя большинство продолжало называть фаворита Арены Злобным.

Спустя несколько минут вниманием публики полностью завладело строительство сооружения, обещавшего стать грандиозным. Сооружать помогали шестерни на столбах, исполнявшие роль строительных кранов. Благодаря им, работа и велась скоро и организовано.

Хэнк, помогавший с транспортировкой, теперь остался не у дел и за сборкой наблюдал со здоровым зрительским интересом. Стоял рядом с Йоханом на балкончике, откуда Арман обычно руководил игрой и очень хотел быть полезным. Йохан время от времени покрикивал на рабочих, но больше для порядка. Те были натасканы, свое дело знали, и конструкция росла без происшествий. Единственный момент, когда Йохан хотел спуститься, был связан с подключением парового котла, установленного за бассейном, но труженики разобрались с трубками и перекинули их через бассейн к маховику. Сделали ловко и даже капитан-командор Бонавентура перестал громогласно обзывать их слизняками-халтурщиками и криворукими креветками.

— Все-таки то, что Баэмунд островное государство, отражается на всей его жизни, — прокомментировал Йохан его выкрики, — тем более на фольклоре.

Со звенящим грохотом в воду полетела цепь, которую один из рабочих пытался перекинуть через помост. Бонавентура возобновил ругательства и пообещал, что рабочий сейчас, на радость кайкапам, полезет за цепью в бассейн и ушел раздраженный.

— Но в одном он прав. Криворукие они, — с досадой проговорил Йохан, — Хорошо, что такая же цепь есть здесь, в подвале. Но придется идти с ними, они не знают где это. Они не только криворукие, но и безмозглые.

— Давайте я, — вызвался Хэнк, — вы утром показывали мастерскую.

— Я был бы вам очень благодарен, — Йохан отвесил учтивый поклон, — я вынужден остаться. Без меня они еще что-нибудь утопят.

Подземелье Цирка место странное. Здание относительное новое, и двадцати лет нет, но подвалы выглядят старыми и заброшенными. Хэнк спускался по лестнице с факелом в руках, наступая на отвалившиеся куски штукатурки и ведя ладонью по обнажившимся кирпичным выбоинам стены. Двое рабочих шли за ним, оглашая подвал гулом, который Хэнк не мог услышать. Дойдя до нужной двери, передал факел одному из рабочих. Открывая дверь, стал давать указания, где должна лежать цепь, но рабочие, бесхитростно улыбаясь, вежливо сказали, что прекрасно знают куда идти, так как не раз здесь бывали и дальше они сами. Лишь, когда они скрывались в глубине полутьмы заполненного брусками, досками, рычагами и колесами зала, до Хэнка дошло, что Йохан отправил его с ними не в качестве проводника, а в качестве надзирателя.

Он скучал около двери и внутрь не пошел по двум причинам. Во-первых, рабочий сказал, что знает куда идти и Хэнку казалось, что если он пойдет за ними, то будет считаться, что он, как бы сунется, куда не звали. Во-вторых, утром его смутила обстановка. Цепи там, правда, были. Но везде. Свисали со стен, с потолка и вместе с торчащими со всех сторон острыми инструментами бросали жуткие тени при неровном факельном освещении. Запах смазки и горелого масла удручал еще больше. Вот Хэнк и стоял, разглядывая сучковатую ясеневую дверь, размышляя, как Йохан, пусть и нечасто, умудряется здесь работать? Вокруг стояла абсолютная тишина, но она стояла для него почти всегда, поэтому он никак не мог расслышать, как кто-то хриплым шепотом зовет его из темноты.

Плохо. Все плохо. Чувство тяжелейшего разочарования овладело Эриком и наверняка отразилось на лице, так, что один из крейклингов спросил его:

— Шепелявый! Ты чего мрачный такой?! Ты вроде радоваться должен победе.

— Я третий раз за неделю ей радуюсь. Устал уже радоваться. Куда идем-то?

— Его Светлость с тобой поговорить хочет.

— Кто?!

— Князь Тарант Пятый хочет с тобой потолковать.

— А остальные четверо? Не захотели?

— Что?

— Ладно, неважно. Главное, что не Шестой. Мне с Шестыми на разговоры не везет.

— Ты борзый.

— Да. Я борзый.

Эрика одели в ржавую рубаху. Поднялись наверх. Голые стены сменились гобеленами и фресками. Между двумя такими разместилась широкая дверь с вырезанной ветвью оливы над выглядывающей из волн башней. Под рисунком изогнутая дверная ручка. Процессия с Эриком посредине остановилась возле двери.

Перед ней стояли еще два стражника.

— С князем вести себя прилично, не хамить, — этот усатый у них главный. Новый камзол, новый берет с новым пером. Остальные в морионах.

— Если ты с меня цепи снимешь, я его обниму и расцелую.

— То, что князь выразил интерес к тебе, не значит, что ты перестал быть рабом! Помни кто он и кто ты! Не наглей! Это князь! — разговаривал хрипло, чеканя слова.

— И кто из нас раб? Я только потому, что в цепях, или ты? Лакейская душонка, даже титул раболепно произносишь.

— Ты и мне не ровня.

— Вот это точно, — кивнул Эрик, — я тебе не ровня, парень.

Хриплый поднял руку, чтобы ударить. Эрик осклабился.

Крейклинг опустил руку, понимая, что нельзя лупцевать заключенного перед тем, как впустить к князю.

— Пока я тебя не ударю, — стараясь быть спокойным, произнес он, — но ведь ты скоро оттуда выйдешь, и мы с тобой пойдем обратно.

Рывком открыл дверь, втолкнул Эрика и вошел за ним.

Роскошь убранства ложи разительно отличалась от серости коридора и камеры. Стулья с бархатной обивкой, софа с шелковой. Накрытый парчовой скатертью стол, где стояли множество блюд, определить большинство которых Эрик не мог. Графины, бокалы.

Во главе стола упитанный шатен средних лет с кубком вина в руках, рядом вечно бледный Фабрис. Напротив два мужика за сорок, одетых по северной моде. По виду купцы. На софе девица с длинными золотистыми волосами. Она единственная кто смотрела на Эрика с искренним интересом.

— Вот тебе, твой интересный мужчина, — ткнул в Эрика пальцем шатен, — любуйся. Грязный, лохматый, с расцарапанной физиономией.

— Не внешность делает мужчину мужчиной, а поступки, — отозвалась девица, — ты видел, что он вытворял на Арене? Вот это воля к жизни! Вот это целеустремленность! А шрамы — это мелочь. Они заживут. И думаю если его отмыть, причесать, нормально одеть, то он вполне себе ничего будет.

— Мне широкополые шляпы идут, — подал голос Эрик — вина можно? Раз уж позвали.

На мгновенье воцарилась тишина, будто заговорил один из предметов мебели. Фабрис поморщился, достал платок и приложил к носу:

— Теперь видите? Я ведь говорил. Этот тип принадлежит к той породе людей, исправить которых нельзя. Даже порка не поможет.

— Ничего, — кивнула девица, по-прежнему с интересом разглядывающая Эрика, — как раз такие и побеждают. И на Арене, и в жизни.

— Тебя как зовут? — обратился к Эрику шатен.

— Кто как, кто Шепелявым, кто Злобным.

— А человеческое имя у тебя есть?

— Есть. Так, как насчет вина? Нальете? И я бы присел.

— И правда, дерзок, — покачал головой шатен, — но ладно. Раз уж позвали, почему бы тебе не выпить с нами. Садись.

Эрик, сел на указанное место. Вроде и за столом, но вдали от всех. Крейклинг неотступно следовал за ним и переместился за спину.

— Мы поспорили о том, кто ты? Валери уверена, что ты пират. За это говорят твоя наглость, умение драться. А я вот не уверен.

— И кто же я, по-вашему? И, кстати, для начала — кто вы?

Девчонка откинула назад голову и захохотала. Шатен поставил кубок на стол и вздохнул.

— В этот раз тебя и в наглости толком не обвинишь. Ты у нас в Баэмунде недавно. Я Тарант Пятый, князь. Это наши гости из Эсселдейка. Херр Лоренс и херр Бартаэль. Она — показал на смеющуюся златовласку — Валери. Фабриса, думаю, ты знаешь.

— Да, он приказал меня выпороть.

— Не удивлен. Так вот теперь, когда мы знакомы, хотя твоего имени мы так и не знаем, может, скажешь кто ты? Я не считаю, что ты пират. И знаешь почему?

— И почему?

Тарант откинулся назад и достал из подушек дудочку. Ту самую, что Эрик отобрал у шамана на Летнем острове.

— Ни один уважающий себя пират не будет таскать с собой такое. Ты же прятал ее в сапоге, как нам любезно сообщил капитан-командор. Ее не нашли даже в Ольченте на рынке рабов, откуда тебя и привезли. Только у нас, когда к первому конкурсу готовили.

Эрик впился в взглядом в свирель. Старался отвечать равнодушно:

— Да в Ольченте толком и не обыскивали. И что? Вы меня за трубадура приняли? Раз дудку нашли?

— Нет, ты и не трубадур, — сказал Тарант. — Те романтичные рохли с бараньими глазами, а их наглость если и проявляется, то только на словах. Драться они не способны. Поэтому я думаю, что ты моряк, конечно. Возможно капитан. Но не пират. И не только из-за дудки. Я видел много пиратов. Люди разные, но ни один не похож на тебя. Слишком прямолинейные. А у тебя на лбу загадка написана. Имя вот сказать не хочешь. Нет, ты не пират. Но вот кто? Не знаю. Думаю, ты наемный капитан, но каперством не брезгающий. И играющий на свирели.

— Я не люблю и не умею играть на свирели. Иначе бы не попал ни сюда, ни на рынок в Ольченте.

— Вот еще одна загадка. Ты о чем? И как умение играть на свирели помогло бы тебе избежать двух этих прекрасных мест?

— Это необычная свирель. И капризная. Но, чтобы всецело проникнуться ее звучанием на ней надо уметь играть, иначе никакого толку. Поверьте, я пытался.

— Заметьте, как он разговаривает, — подала голос Валери, — продолжает интересничать, пробуждая интерес, но ничего конкретного не сказал. Тарант, с чего ты решил, что пираты прямолинейны? В первую очередь, они деловые люди, их воинские качества на втором месте. И как все дельцы, они хитры и уклончивы. А этот даже свое имя не назвал. Не видит выгоды.

— А вы, что думаете, — обратился Тарант к гостям.

— Ничего, — пожал плечами Лоренс. — На мой взгляд, вы уделяете слишком много внимания девичьим капризам, простите, фрисса, — он учтиво поклонился Валери, — пират он или нет мне совершенно неинтересно.

Фабрис одобрительно хмыкнул.

— Ох, кто бы рассуждал про потакания девичьим капризам, — хмыкнула Валери.

— Простите? — удивленно переспросил Лоренс.

— Ладно, неважно, — не стал развивать опасную тему Бартаэль, — я так понимаю, там сейчас сооружают тот самый требушет, ради которого мы и собрались?

— Да, это он и вижу, что он почти готов, но у нас есть еще немного времени и я хочу выиграть спор, — Тарант хлебнул вина, — так ответь — пират ты или наемник? И как тебя зовут?

— Жаль, что я не умею играть на этой штуке, — Эрик кивнул на дудочку в его руке, — сейчас мне бы это пригодилось.

— При чем здесь эта дудка? — Тарант раздраженно отбросил палочку, — тебе задали вопрос. Отвечай.

Крейклинг за спиной Эрика толкнул его в спину. Эрик отпил вина. Толчок повторился, но более сильный.

— Отвечай!

В коридоре послышался топот. Потом возня и возбужденные голоса возле входа. Дверь без стука отворилась и в Ложу влетел запыхавшийся крейклинг.

— Херр командор!

— Ты рехнулся?! Прекратить немедленно! Что ты себе позволяешь?!! — возмутился капитан.

Стражник замер, вытянулся во фронт и запыхавшимся голосом выпалил:

— Разрешите доложить, херр командор!

— Чтобы ни было, ты не можешь сюда так врываться!

— Это важно!

— Говори.

— Херр Арман Пикард нашелся!

— Это могло бы и подождать. Где он?

— Здесь в Цирке. Его нашел новый писарь — Хэнк. Он изранен и еле дышит.

— Хэнк еле дышит?! А ним-то, что случилось?

— Да не Хэнк. Арман. Он изранен. Порубал кто-то! Прямо здесь в Цирке! Где-то в подвале.

— Здесь?!! Как это возможно?! — изумленно спросил Тарант.

— Сами ничего не понимаем.

— Напасть на него никто из посторонних не мог, — спокойно заговорил капитан-командор. Некому. Ни в городе, ни тем более в Цирке. Он ведь не один пропал, верно? С ним еще пятеро наших было. Их нашли?

— Нет. Пока только Арман.

— Нехорошие у меня предчувствия. Он с кем-нибудь из пропавших случаем не повздорил недавно?

— Не слышал о таком, — замотал головой стражник.

Тарант тоже качал головой:

— Дела-а-а. Я, грешным делом, подумал, что Арман на ревнивого мужа нарвался. Но, что в подвале Цирка, это, конечно, неожиданно.

Эрик сидел, опустив голову и не шевелился.

— Ладно, разбирайтесь, я уйти не могу. На мне требушет. А сам он, что-нибудь говорит? Наш Арман?

— Несколько раз прохрипел одно имя.

— Имя? Какое имя?

— Эрик. Больше ничего не говорит. Говорит плохо, ему клинком в челюсть попали. Но различить можно. Хрипло так, — Эрик, Эрик, Эрик.

— Что за Эрик?

— Не знаю, Ваша Светлость.

— Кто-нибудь знает какого-нибудь Эрика? — Тарант обернулся к Фабрису, к Валери.

— Нет, не слышал, — пожал плечами Фабрис.

— Арман мечтал сразиться с Эриком Бешеным, известным пиратом. Но вряд ли он встретил его в наших подвалах, — пошутила Валери.

Все рассмеялись.

— Значит бредит. Привиделось что-то. Как он сейчас?

— Гораздо лучше. Доктор перевязал, влил в него что-то, сказал, опасность миновала. Сейчас опять без сознания. Поспит немного и расскажет, что случилось.

— Бонавентура, вы можете идти. Узнайте, что же там случилось и вызовите моего лекаря. Он все-таки не такой коновал, как ваш казарменный.

Эрик затылком почувствовал, как на него смотрит капитан-командор.

— Не хотел бы я этого типа оставлять с вами. Джори!

Это он крейклингу, который ворвался к ним.

— Да, херр капитан!

— Глаз не спускать! — Эрика ткнули в затылок.

— Слушаюсь!

Капитан-командор вышел и тут же вернулся с еще одним стражником, который стоял в коридоре.

— Встань с другой стороны. И тоже с него глаз не своди. Нилса я за доктором отправил.

— И мне пора, — Фабрис встал, — требушет это зрелище и оно требует ведущего.

Дверь захлопнулась.

Эрик внимательно посмотрел на князя и заморских гостей. Оружия при них нет. Значит только стражники.

Джори юнец, хотя крепкий. Второй постарше, опытней, но не принимает Эрика всерьез. Выполняет рутинное поручение. У обоих традиционные для местных протазаны и фламберги. В ложе с таким оружием не развернешься.

— Вернемся к тебе, — к нему обратился Тарант. — Спор есть спор, назови свое имя. И пират ты или нет? И побыстрее, будь добр. Нам заканчивать надо. Требушет, я вижу готов. Как тебя зовут? Ну?!

— А что это? — спросил Эрик, кивнув на стол.

— Где? Вот это? Это вилка, — князь поднял столовый прибор и повертел в руке.

— И что с ней делают?

— Эта глупость, для тех, кто не моет перед едой руки. Но глупость модная, поэтому неизбежная. Я ответил на все твои вопросы, ты не ответил ни на один из моих. Поверь, я не добрый. И до разговора с тобой снизошел.

— Вы все здесь повторяете это, — кивнул Эрик, — хорошо. Но ведь я могу соврать. И по поводу пирата, и по поводу своего имени.

— А смысл? Ты же не на допросе. И, по сути, смертник. От того, кто ты, ничего не изменится.

— Как знать.

— Да скажи уже.

— Хорошо. Отвечаю на первый вопрос. Да. Я пират.

Тарант повернулся к Валери:

— А ты глазастая. Не думаю, что он врет, — князь повернулся и спросил:

— Раз уж начали, то теперь скажи, как тебя зовут. И можешь отправляться обратно в камеру.

— Учитывая последние события, мне нет смысла врать.

— События? — князь поднял брови.

Эрик подался вперед, и князь невольно повторил это движение, наклонившись. Его собеседник тихо, но отчетливо произнес:

— Меня. Зовут. Эрик.

Мгновение князь соображал, затем морщины на лбу разошлись, он вскинул голову, открыл рот…

Эрик выхватил вилку из его рук, вскочил, повернувшись, воткнул ее зубцами в шею стражнику слева, молниеносно повернулся, воткнул ручкой в шею стражнику справа.

Снаружи приветственно кричала толпа. На трибуне появился Фабрис. Он торжественно поднял руки, и толпа зааплодировала. В этом шуме визг Валери был совершенно не слышен. Эрик, оттолкнув падающее на него тело с вилкой в шее и повернувшись, уже к ней, сказал:

— Если ты сейчас не заткнешься, я тебя убью.

Валери замолчала, не сводя с него глаз. Эрик выхватил меч у одного из мертвецов и выскочил в коридор. Там никого не было. Последнего крейклинга капитан отправил за доктором. Эрик вернулся, толкнул начавшего вставать князя на место и обыскал трупы. Нашел ключи от кандалов, освободился и сел на прежнее место. Налил себе вина и с интересом уставился на Валери. Князь проследил за этим взглядом и вскинулся:

— Что себе позволяешь, наглец?

Эрик перевел взгляд на него и ответил:

— Не то, что ты подумал. Пытался понять — кто она тебе? Но вряд ли дочь, раз одета как шлюха. Может жена? Вы в высших кругах любите прихвастнуть молоденькими и выставлять их напоказ, в полном смысле этого слова. Но не дочь, точно. С дочерями так не разговаривают и такие идиотские споры не затевают. Но жаль, за детей всегда трясешься больше, чем за жену. Но если жена или любовница, тоже хорошо.

— Почему? — растеряно спросил переставший что-то соображать Тарант.

— Мы здесь с тобой практически одни. Еще два тюфяка, но они, как и девчонка, вижу, потеряны. А тебе напомню твои слова, что я, по сути, смертник, и терять мне действительно нечего.

Эрик приставил ему к горлу меч и хлебнув вина, пояснил:

— Это так, для понимания, чтоб не дергался — первой я резать начну ее — он кивнул головой в сторону Валери. — А ты посмотришь.

— Ты не можешь к ней прикоснуться!!

— Почему это?!! — искренне озадачился Эрик.

— Она благородная дама, ты не посмеешь!!!

Эрик, удивленно взглянул на князя, не отводя меч от его горла, затем поставил кубок, повернулся к ошалевшей от разговора Валери и бесцеремонно схватил ее за грудь, затем за вторую и провел рукой по бедру. Валери сидела, прижавшись к стене и беспомощно барахталась, но отодвинутся не могла.

— Да нет, ничего сложного. А ты еще более потерянный, чем твои гости. Я только, что убил двух стражников, а ты ждешь от меня уважения к твоей шлюшке.

— Э-э-э…

— Заткнись. Говорю только я. Скоро вернется тот полосатик, которого ваш капитан отправил за доктором. Позовешь его сюда.

— Но…

— Дослушай! Позовешь его сюда, скажешь, чтобы он привел еще одного пленника. Пацана. Зовут Курти. И скажешь так, чтобы этот полосатик ни о чем не догадался. Ясно?

— Но он увидит все вот это, — Тарант показал на трупы под ногами.

— Надо, чтобы не увидел. Сейчас ты и два твоих, потерявших дар речи, гостя спрячете трупы под столом и под софой. Потом отмоете кровь…

— Я?!! Заниматься уборкой?!!

— Да. Ты будешь заниматься уборкой. Там, где кровь впиталась в ковер, набросаете подушек. Важно, чтобы стражник ничего не понял. Потому что тогда я убью и его, и всех вас.

— Я не буду…

— Будешь. С меня уборки хватит за последние несколько дней.

— А если он спросит, где два его товарища?

— Хреновая у вас дисциплина, если простой боец такие вопросы князю задает. Не задаст. Тебе главное отдать ему приказ так, чтобы он ничего не заподозрил. Пойми, если отсюда не выйду живым я, то не выйдешь и ты. А теперь тряпки в руки и за работу.

— Вы тот самый Эрик Бешеный? — впервые подал голос Лоренс.

— Просто Эрик. Еще раз назовешь меня Бешеным пеняй на себя. Но да. Тот самый. За работу. Хватай тряпки.

— Здесь нет никаких тряпок, — осторожно сказал Бартаэль.

— Полно. Покрывала, плащи. Занавески не трогайте, они удобно скрывают нас от публики.

— Я не буду… — решительно начал Тарант. Договорить не успел, так как получил оплеуху и схватился за щеку, с ужасом глядя на пирата. Князя, никто, никогда не бил.

— Снимите верхнюю одежду. Оденете потом.

— Зачем?!

— Чтоб не заляпать тупицы! Ее вы оденете после уборки, сверху, чтобы прикрыть кровь, которой измажетесь. Что еще вам объяснить?!! — Эрик занес руку.

За балконом Фабрис расхваливал требушет и его создателя, внутри ложи почтенные господа занимались ее чисткой. Публика аплодировала.

Труп под софу не поместился. Невысокий и узкий диванчик на роль тайника не подходил. Тело сложили пополам, частично запихнули в щель между полом и сиденьем, частично прикрыла юбка Валери, которой придали нужную позу. Фаворитка выполняла все указания бессознательно и была близка к обмороку. Когда труп заталкивали, он ударил ногами по стене. Потайная дверь, куда обычно сбегала Валери от княгини, приоткрылась.

— Что это?! — насторожился Эрик.

Ему смущенно объяснили.

— Куда ведет дверь?

— Ко мне в покои, — Валери выглядела и испуганно, и сконфуженно одновременно, — это на другой стороне Цирка.

— От твоих «покоев» до выхода из этого балагана далеко?

— Нет. Только по лестнице спуститься. Чтобы в случае прихода его жены, я могла быстрее уйти. Да и вообще не попадаться ей на глаза в коридоре. — Эту фразу Валери произнесла с легким упреком в сторону Таранта.

— А ведет, значит сюда. Вы что, прямо здесь? … ладно, мое какое дело. Закройте.

Труп второго стражника спрятали под стол и спустили скатерть пониже. Два протазана и фламберг, спрятали за занавеской.

Эрик сел на прежнее место, спиной к двери, держа двуручный меч перед собой. Так, чтобы его нельзя было увидеть со входа.

— Вы все равно нас убьете? — спросил Лоренс.

— Ты мне не нужен.

— Вы не захотите отомстить за все это? — он кивнул в сторону Арены.

— Если ты сейчас взглянешь на лицо своего друга, Бартаэля, то прочитаешь, как он выразительно взывает к тебе: «Не наводи его на эту мысль»!

Бартаэль поспешно отвернулся.

— Нет, я не собираюсь вас убивать, если вы меня не вынудите.

— Вы убили столько людей просто так, а нас отпустите?

— Лоренс, прошу тебя, замолчи! — не выдержал Бартаеэль.

— Просто так? Убил просто так? За кого ты меня держишь?! Я никогда никого не убивал без необходимости.

— Но всего полчаса назад…

— Полчаса назад я убивал, чтобы выжить самому! Сейчас мне жалко этих людей. Ни за что умерли. Уродам на потеху. А в живых их оставить не мог. Тогда бы нас кончили. Что ты знаешь о жизни и смерти, сытый моралист?!

Лоренс замолчал, опустив голову.

— Теперь, ребята все золото, что у вас есть — на стол, — приказал Эрик.

— Вы нас грабите?!

— Тебя это удивляет? Я пират. И не благородный, а самый, что ни на есть сволочной и грубый. И мне еще выбираться отсюда.

Испуганно переглядываясь, гости потянулись к кошелькам.

— И к слову о деньгах. Что за разговоры я слышал, про награду в сто тысяч за меня?

— Луиш де Бракалэейда назначил.

— Кто это?

— Отец Артура де Бракалэейды.

— Яснее не стало.

— Гранд Маркиз Сагульского королевства. Он считает, что ты убил его сына.

— Конкурс загадок какой-то. Кто эти люди?

— Он, вместе с гвардейцами, охотился на вас около Нифльхейма. Ходили разговоры, что вас там и убили. — В голосе князя слышалось сожаление, что это не так.

— А этот. Понятия не имел, как его зовут. Зеленый совсем был. Не туда полез и не с теми людьми. Ладно, слушайте внимательно. Это фламберг, — сказал Эрик, показывая на меч. — Его волнистое лезвие оставляет страшные раны. Их трудно залечить, и они крайне болезненные. Помните об этом, когда будете разговаривать со стражником. Слышишь меня, князь? Как там тебя? Тарант?

— Да.

— Напоминаю. Скажешь, чтобы привел пацана по имени Курти. Который вместе со мной в команде был. Ясно? Повтори.

— Мальчишка Курти. Из твоей команды.

— Правильно. Всё, зови. Я слышу, он идет.

Все прошло спокойно. Крейклинг заглянул на зов, на отсутствие товарищей не обратил внимания и получив приказ бодро утопал выполнять задание.

— А ты боялся, — улыбнулся Эрик князю. Тот опустил глаза. Улыбка пирата была страшной.

Оливия уже собиралась уходить и спускалась по лестнице, когда ее окликнули. Стражник на самой верхней ступеньке махал ей рукой. Она подумывала не проигнорировать ли его, но у него был такой торжественно трагический вид, что она решила вернуться. Тогда и узнала про Армана.

До его комнаты не дошла, выяснилось, что его положили в кабинете князя, куда уже вызвали княжеского же лекаря. Широкие окна кабинета выходили на Арену. Огромная кровать из резного эбенового дерева стояла под ними и смотрелась бы более уместно в роскошной спальне, чем в кабинете, но, с другой стороны, князь здесь не столько работал, сколько пил и отлеживался. Оливия подошла и охнула. На кровати лежал Арман. Совершенно белый, с забинтованной рукой и чужим незнакомым лицом. Свежий вздувшийся шрам шел через половину лица. Губы будто взорвались, нижняя держалась на тонкой нитке кожи и свисала до самой шеи, обнажив осколки зубов.

— В подвале нашли. Полз по коридору. Дополз до нового писаря и схватил за ногу. Тот бедолага так перепугался, что до потолка подпрыгнул. Наверное, он его звал перед этим, но писарь глухой и не слышал шепота, — капитан-командор сидел у изголовья.

— Что случилось?!

— Никто не знает. Отправил несколько человек проверять подвалы, но там такой лабиринт, что найдут что-нибудь или нет, неизвестно. Когда игра закончится, прочесывать отправлю всех.

— Он выживет?

— Доктор говорит, что да. Заштопал, перевязал, влил в него что-то, потом князь велел прислать своего лекаря, казарменный пожал плечами и ушел. Сейчас должен прийти другой.

— Подвал. Раны от оружия. У вас есть какие-то мысли, что могло произойти?

— Голову себе сломал. Ничего предположить не могу. Он же не один исчез. С ним еще пяток ребят был. Может найдем кого, спросим.

Арман застонал открыл глаза. Оливия подошла, погладила по щеке. Осторожно, чтобы не задеть шрам. Арман моргнул, увидел Оливию, попытался улыбнуться, но болезненно сморщился. Заметил в ее глазах жалость и что-то промычал.

— Что? Я не пойму.

Тот снова промычал.

— Милый, я не пойму, все равно. Тебе не надо ничего говорить. Береги силы, лежи.

Арман задергался и повторил.

— Просит зеркало, — пояснил Бонавентура.

— Не надо тебе зеркало милый. Лежи, отдыхай.

— Арман, ты можешь сказать, что случилось? Кто тебя так? Где остальные ребята? — Бонавентура подошел ближе.

Арман замычал громче, с ненавистью. Изо рта пошла слюна. Поднял голову и исступленно прорычал:

— Эгхик!

«Р» он выговаривал плохо, сильно картавя.

— Какой Эрик?!

— Он шдесшь!!

— Нет здесь никакого Эрика. Только я и Оливия. О чем ты?

Арман приподнялся сильнее, попытался еще что-то сказать, но изо рта пошла кровь и он снова упал головой на подушку.

— Вот черт, — ругнулся Бонавентура, вышел в коридор и закричал:

— Да где этот лекарь?!

— Что у вас там происходит? — Эрик ткнул пальцем на Арену.

— Демонстрация возможности единственного и невероятного осадного орудия, — объяснил Тарант.

— Публике демонстрируете?

— И публике и покупателям, — князь показал на Лоренса с Бартаелем.

На Арене зашипел паровой котел. Шнек пришел в движение, подавая ядро к праще.

— Хитро, — одобрил Эрик и снова повернулся к Таранту, — когда приведут пацана, дашь стражнику приказ, чтобы всех остальных полосатиков увел из коридора. Туда, на Арену. И тех, что у входа. Скажешь, что для обеспечения безопасности.

— Безопасности чего?

— Он такого вопроса не задаст. Просто прикажи уверенно.

— Зачем?

— Я тебя еще не отучил идиотские вопросы задавать?

Тартан опустил глаза.

— Потом мы все вместе пойдем в ее «покои», — Эрик кивнул на Валери. — А уж оттуда, мы с пацаном сами.

— Вы все-таки нас убьете?!! — испуганно спросил Лоренс.

— Тебя да! Если еще раз рот откроешь. Успокойся, шучу, — добавил Эрик, увидев расширившиеся глаза Лоренса. — Свяжу, и больше вы нас не увидите.

— А зачем вам этот мальчишка?

— Он мой друг.

Снаружи к шипению прибавился скрип и восхищенный крик толпы. Эрик обернулся на шум и тоже не сдержал изумленного возгласа:

— Ого! Вот это мощь! Куда полетел снаряд?

— В море. Это демонстрация, — ответил Тарант.

— А если в корабль какой попадете?

— Там нет торговых путей. Там вообще ничего нет. Несколько рыбацких островков к северу, но их лодки там не ходят.

— А почему так долго заряжается? — спросил вдруг Бартаэль, — тот, что вы нам показывали позавчера, стрелял на сумасшедшей скорости.

Купец в любых обстоятельствах купец.

— Те снаряды весили двести фунтов. Заряжающие их вручную в петлю клали. Эти же весят почти пятьсот фунтов каждый. Поднять их может только механизм. Подает на шнек. Тот подводит ядра к праще. Даже заряжающие не нужны.

В дверь постучали. Эрик бросил выразительный взгляд на князя.

— Войдите, — крикнул тот.

Привели Курти.

— Оставь его, дальше мы сами. Нилс, правильно?

— Так точно, Ваша Светлость!

— Передай приказ. Всех крейклингов с этажа и у выхода переведи на Арену, — князь закашлялся и выдавил, — в целях безопасности.

— Слушаюсь, — ответил стражник и закрыл дверь за Курти.

Курти удивленно смотрел на обитателей Ложи и на спину Эрика.

Последний обернулся и подмигнул:

— Ты помнится, один ключ потерял? А я вот другой нашел, — и показал ключ от кандалов.

Все время пока тот возился с оковами, паренек смотрел непонимающе. Переводил глаза с него на князя и его гостей. Блуждающий взгляд остановился на мече, который Эрик не выпускал из рук. И лишь тогда прояснился.

— Я же говорил, сегодня уйдем, — похлопал Эрик паренька по плечу.

— А куда дальше? — спросил осторожно Курти, потирая кисти рук.

— Да? — спросила вдруг Валери, с вызовом в голосе, — куда дальше? Это остров.

— Теперь они знают и по-тихому, как собирались, не получится, — закончил мысль Курти. Он боялся радоваться раньше времени.

— Ничего, я думаю, у нас будет время, — обнадежил его Эрик. Про себя он думал рвануть к пристаням и сесть на один из кораблей, благо деньги теперь были. Баэмунд крупнейший порт Аскадосского моря, и принимал около полусотни кораблей ежедневно. Дневной зной спал, вечера светлые, самое время для отплытия. По прикидкам Эрика, у них с пацаном в запасе не меньше часа. Пока закончится демонстрация, пока князя хватятся, пока догадаются искать в спальне любовницы и пока решатся туда сунуться. Всех тонкостей отношений князя с подданными Эрик знать не мог, но вдумавшись, общие выводы делать можно. Так, что час, — это самое меньшее. Дальше — даже если за ними кинутся, обыскивать все выходящие в море суда они не будут. Слишком их много. Эрик, как и все пираты, в торговле разбирался и понимал, что такой шаг не лучшим образом отразится на деловой репутации города. Хотя кто этого князя знает? Вдруг так на оплеуху обиделся, что на все остальные обстоятельства плюнет.

— Ты все равно ответишь за все сделанное! — Валери отходила от первого испуга и начала показывать зубки.

Вот эта точно обиделась.

— Пошли сладкая, покажешь свою комнату. Часто, наверное, от князя это слышишь?

«Сладкая» сверкнула глазами.

Капитан-командор снова выглянул в коридор. Лекаря не увидел, зато увидел странную суету. Забросив на плечо протазаны крейклинги, ленивой походкой тянулись к выходу на Арену.

— Какого черта вы делаете?! — поинтересовался их непосредственный начальник. — Кто разрешил оставить пост?!

— Его Светлость приказал, — пожал плечами Нильс.

— Зачем?

— Не знаю. Сказал ради обеспечения безопасности.

— Безопасности чего?!

— Ну… — на лице Нильса отразилась работа мысли, — Не знаю, — почти сразу сдался он, — князь приказал.

— А где остальные? Те, что вход в Ложу охраняют?

— А остальных не было.

— То есть, как не было? Они внутри находились. Охраняли заключенного.

— Хм-м… я не заметил.

Бонавентура вздохнул и махнул рукой. Князь, разумеется, мог отдавать подобные приказы, но капитан его стражи обязан знать — для чего? Он поднялся наверх и постучал в дверь. Ему никто не ответил. Капитан постучал еще раз. Громче. Затем приложил ухо к двери и выждав немного вошел внутрь. Ложа был пуста.

Бонавентура удивленно осматривался, не понимая, что происходит. Куда все исчезли? Демонстрация в самом разгаре. Зародилось слабое чувство тревоги. В глаза бросилось неестественное оформление комнаты. Подушки валялись на полу, в углу набросаны какие-то тряпки. Капитан сделал шаг в ту сторону и почувствовал, как заскользили ботинки. Опустил голову и увидел, что вступил в кровавую лужу. Прыжком преодолел расстояние до угла, отбросил тряпки, увидел сложенное под ними оружие и торчащую из-под софы ногу, в таком же тупорылом ботинке с пряжкой, как и у него.

Лекарь пришел вместе с помощником. Извиняться за опоздание не стал. Пухлыми руками поставил на стол сумку, одышливо дыша, достал инструменты. Брюзгливо изучил пациента, осмотрел лицо, хмыкнул и пощупав руку разразился руганью в адрес казарменного коновала, не умеющего даже перевязать нормально. Резал бинты, приказал помощнику достать нюхательную соль и сунул ее под нос Арману.

— Я бы не стал приводить вас в сознание, — сказал он очнувшемуся, — при операции лучше, когда пациент в беспамятстве, но мне нужен ваш ответ. Лоб или плечо? Лоб лучше, но след останется.

Арман что-то спросил. Невнятно, но интонации лекарю хватило.

— У вас серьезная травма лица. По счастью, челюсть цела. Но вот нижняя губа почти оторвана. Я удалю остатки зубов, зашью верхнюю губу, но нижнюю придется восстанавливать полностью. Для этого мне надо будет взять кожу или с вашего плеча или лба. Еще раз говорю — со лба предпочтительнее.

Арман что-то промычал.

— С плеча так с плеча, — пожал лекарь своими, — но до этого мне придется почистить рану, да еще и остатками зубов заняться. Так, что готовьтесь к долгому вечеру. Беладонну дать? Или настойку опия? Но и то, и то такая дрянь, что можно потом не проснутся. Так что дать?

Арман промычал.

— Зеркало дать?! Пожалуйста, смотрите, — он вытащил из сумки овальное зеркало на ручке и протянул смотрителю цирка.

Тот долго не отрывался от отражения, потом отложил в сторону.

— Я советую опий. Он и безопаснее и настроение улучшит, — хмыкнул лекарь.

— Я опий не взял, — осторожно заметил помощник, — вы обычно белладонну используете.

Лекарь отвесил ему увесистый подзатыльник и коротко бросил:

— Бегом.

Помощник выскочил за дверь.

— Эхгик, — злобно прорычал вдруг Арман.

— Я вижу нюхательная соль помогла, и вы уже способны внятно излагать мысли. Относительно внятно, конечно, — кивнул лекарь, — я начну сразу, не дожидаясь, когда вернется, мой нерасторопный помощник. Время дорого, может начаться загноение. Терпите.

— Это был Эхгик! Он ждесшь!

— Так был или здесь? — спросил доктор, копаясь в инструментах.

— Ждесшь! Эпелявый!!! Это он!

— Шепелявость, со временем пройдет. Хотя трудности с речью у вас все же будут. И да, больше вам красавцем не быть. — Говорю честно. Но сделаю, что смогу.

Арман откинул в сторону зеркало и схватил лекаря за грудки.

— Эхгик Пешетный!!! Он ждесшь! В Циеке! Это Эпелявый!!! Он Эхгик!!!

— Я, пожалуй, подожду опий, — вздохнул лекарь, кладя инструменты обратно.

— Подожди, — Оливия удивленно переспросила, — о ком ты говоришь? Шепелявый?! Наш Шепелявый, — это Эрик Бешеный?!

— Та!!!

— Так он тебя так?! Как это случилось? Где?

— В подвале! Он пешать пытасся! Ношью! — Арман обессилел и откинулся на подушку.

— А остальные? Ребята с тобой были.

— Он вшех убил!

— Вас же шестеро было!

— Шемеро, — с досадой сказал Арман.

— Простите, — вмешался лекарь, — Я правильно понял, что тот игрок, который только что выиграл конкурс «качели» — это знаменитый пират Эрик Бешеный?!

— Он опят выихлал?!!

— Невероятно! Я заметила, что он, конечно, человек незаурядный, но, что настолько, я и предположить не могла, — Оливия отвернулась и разговаривала будто сама с собой. — Какой у нас, оказывается, интересный пленник.

— Я думаю, надо поставить в известность князя и капитан-командора, — кивнул лекарь. — Сейчас вернется мой помощник, сразу и отправлю.

— Неметлегно! — проревел Арман.

— Подождите минуту, — успокоил его доктор, — куда он денется?

— Что ты за любовница такая? Я бы сказал, никудышная, — Эрик копался в одежде Валери, разбрасывая ее по комнате, — нормальная любовница обязательно будет часть одежды любовника у себя хранить. Вдруг что.

— Может с этих снимем? — Курти кивнул на Лоренса и Бартаэлля.

— Приметная слишком. Чисто северная — Эрик критично осмотрел шоссы и подбитые мехом накидки, — здесь никто так не одевается.

— Ну и что? Город портовый, публика самая разная.

— Верно. Я и не подумал. Так, ты, — он ткнул пальцем в Лоренса. — Раздевайся.

Лоренс послушно стягивал с себя одежду.

— А вот тебя во что одеть? — Эрик критически оглядывал Курти. — Хотя думаю, знаю. Эй, златовласая и дерзкая — это уже к Валери, — у тебя есть размеры поменьше? Может остались с тех пор когда ты еще так не растолстела?

Курти подошел к стеклу. Комната выходила окнами на город. Начинался белый вечер. Загорались первые огоньки в пряничных домиках, прячущих в облаках ступенчатые крыши. Там, за окном — свобода. Неожиданно для себя он прикоснулся к стеклу пальцами.

— Вот это тебе подойдет. Эй, Курти? Ты меня слышишь?

— Да.

— Бабы везде бабы, а эта здесь даже не живет. Просто комната для… ладно, маленький еще. Так у нее гардероб больше, чем у моей бывшей в доме. А уж у нее всё было.

— Подожди. Ты, что?! Хочешь, чтобы я вот это одел?

Курти с ужасом смотрел на желтое платье в руках пирата.

— А что? Думаешь, цвет тебе не подойдет? — пошутил Эрик.

— Это платье!!!

— Это сюрко, — возмутилась Валерия.

— Короче, надевай. Оно относительно маленькое, тебе подойдет.

— Это платье, — повторил Курти.

— Другой одежды нет. Или твоя арестантская роба, в которой тебя за милю видно или платье. Кто увидит, решит, что страшненькая девочка. На таких никто внимания не обращает, а нам это и надо.

— Но…

— Одевай!!! — рявкнул Эрик, — времени нет! Или я тебя здесь брошу.

Курти кривясь, переоделся. На лохматую голову повязал чепец.

Эрик удивительно привычными движениями связал всех четверых одеждой из гардероба Валери и засунул им в рот кляп. Чмокнул фаворитку князя в щеку и прочувственно сказал:

— Прости милая, не судьба. При других обстоятельствах, конечно… — он прищурил глаз, — но постарайся смириться, ты меня больше не увидишь. Время расставаться. Прошу не плачь.

Валери возмущенно замычала.

— Нет, нет, и не проси — покачал головой Эрик, прилаживая фламберг к поясу, — мне пора. И это тоже мое, — он захватил шаманскую дудочку.

Курти открыл дверь, высунул голову, осторожно осмотрелся и подал знак Эрику.

Бонавентура выскочил в коридор с мечом наголо и кинулся вниз. Пробежал пустой первый этаж и выбежал на Арену. Требушет послал в море очередной камень. Подавив первое желание закричать: «Тревога», капитан-командор схватил за плечо ближайшего крейклинга и яростно зашептал ему в ухо команды. Тот взглянул удивленно, кивнул и передал приказ соседу. Бонавентура махнул рукой, требуя от остальных, чтобы они направились к выходу. Внимания публики старался не привлекать. Не хватало еще паники.

Полосатая цепочка, только что втянувшаяся на Арену, потянулась обратно. Зрители смотрели с любопытством, но не более.

Лишь когда стражники вышли в коридор, Бонавентура отчеканил:

— Тревога! Князь похищен. Пропали также его гости и фрисса Боне. Игнас и Джори убиты. Подозреваемый — заключенный по кличке Шепелявый. Они где-то в здании. Никого не выпускать. Обыскать все помещения. Передать приказ остальным.

Крейклинги ошалело слушали и переглядывались между собой. Половина решили, что этот розыгрыш.

— Бегом!!! — закричал Бонавентура.

Только сейчас до них дошло. Стражники кинулись выполнять приказ.

Самым приметным во внешности беглецов были даже не расцарапанные физиономии, а грязные и лохматые волосы. Курти спасал чепец, Эрик надел высокую шляпу без полей и с перьями, которую носил Лоренс. Меч прикрыл плащом. С оружием в городе ходили многие, они и на трибунах так сидели, но фламберги Эрик видел только у стражи.

Беглецы направлялись к выходу, по узкому проходу, зажатому между лестницей наверх и стеной. Распахнутая дверь на задний двор стояла перед глазами. Они не дошли до нее десяти футов, когда перед каменной аркой появились крейклинги с серьезными лицами. Эрик схватился за меч, но стражники продолжали прибывать. В полутьме прохода беглецов не видели. Курти схватил за руку Эрика продолжавшего сжимать меч. Тот и сам видел, что противников слишком много. Они повернули назад.

— Другой выход ведет на Арену, — сказал Курти, — смешаемся с толпой, с ними и выйдем, — и тут же спросил, — почему ты меня не бросил? Ты ведь рисковал, пока ждал. Мог сам уйти.

— Планировали вместе, значит вместе. Я друзей не бросаю.

Выход на Арену никем не охранялся. В запале Бонавентура вывел всех крейклингов. Несколько силуэтов в полосатой форме виднелись на трибунах. Стражники стояли на лестницах «для порядка». Эти и о тревоге ничего не знали.

Зажглись прожектора. Ставший в их свете разноцветным требушет снова выстрелил. Публика привыкала к необычному зрелищу и аплодировала меньше.

Эрик и Курти двинулись по краю Арены к ближайшей лестнице.

— Дамы и господа, — загремел над Ареной голос Фабриса, — благодарю вас, что вы пришли сегодня к нам в Цирк! Благодарю, что оценили не только занимательный конкурс, но удивительное оружие херра Йохана. Поприветствуйте маэстро под последние выстрелы его изобретения!

Публика вновь воодушевленно зааплодировала. Фабрис ткнул рукой перед собой. С места на трибуне поднялся сухопарый старик, неловко махнул рукой, будто отгонял муху и сел обратно. Быть звездой ему не нравилось.

— Наш маэстро, как всегда, скромн…

Неожиданно Фабрис замолчал. Курти вскинулся посмотреть, что заставило грандиозного болтуна заткнуться.

Рядом с Фабрисом стоял крейклинг в берете и жестикулируя, что-то шептал тому на ухо. Лицо Фабриса вытягивалось от изумления. Публика, частью тянулась к выходу, но заинтересовалась возникшей паузой и в проходе возникло небольшое столпотворение.

— Эй, красотка, — Курти кто-то схватил за платье, — ты, я вижу, гуляешь. Не меня ищешь?

Подвыпивший хлыщ, немолодой и обрюзгший, глядя на Курти осоловелыми глазами, тянул его за платье к себе.

— Договоримся, если недорого…

Курти молча выдирался, боясь привлечь внимание.

— Ты чего такая неласковая? Не обижу. Ты главное…

Что главное Курти так и не узнал. Подошел Эрик, двинул озабоченного пьянчужку в челюсть и бросил:

— Она занята.

Курти вырвал подол из обмякшей руки, и они вступили на лестницу.

— Что у вас там?

Черт! К ним спускался крейклинг.

— Правила для всех одинаковы. Никаких драк в Цирке.

Курти опустил голову, не зная, что делать.

— Извини служивый. Недоразумение, — Эрик вышел вперед и успокаивающе махнул рукой. Мы уже уходим. Выпил человек, мы на него не сердимся.

— Да, вы не сердитесь, вы сразу бьете. Вы ведь его… — крейклинг осекся на полуслове, внимательно уставившись на Эрика, — подожди. Ты ведь этот, — он махнул рукой в сторону требушета, — который на Арене сегодня выиграл.

— Да ты сума сошел любезный, — строго отчеканил Эрик, — что себе позволяешь?! Я, по-твоему, похож на преступника, который в Цирке выступать будет?!

— Да я же вижу, — крейклинг так удивился, что даже не поднял тревогу. — Подожди! Но как ты…

— Внимание!!! — опять зазвучал глас Фабриса, — только что стало известно, что сбежал преступник, которого мы знаем под именем Шепелявый! Он где-то в Цирке. Просим дать знать, если вы его увидите. Не пытайтесь схватить его сами. Меня тут уверяют, что это пират Эрик Бешеный!

Крейклинг наклонил алебарду, Эрик выхватив меч до половины, врезал ему навершием в челюсть. Стражник упал навзничь. Курти уже бежал вверх по его рукам. Эрик, откинув ногой алебарду, устремился следом.

Публика вокруг охала и вздыхала, кричала что-то неразборчивое. На беглецов показывали пальцами, узнавая в основном Эрика. От них шарахались, кто-то, наоборот, напирал, желая посмотреть. Царила замечательная суматоха, способствующая побегу.

Курти задрав грязный подол желтого платья, несся наверх, опережая Эрика. Поэтому появившихся у выхода на трибуны крейклингов увидел первыми. Их было человек десять, не меньше и они продолжали прибывать.

— Назад, — крикнул Курти Эрику и побежал вниз.

Но и нижний выход был уже перекрыт. На шум примчались стражники во главе с Бонавентурой.

— Вон он!!! — закричал с трибуны Фабрис, указывая пальцем — это Эрик Бешеный!!!

Большей фразы для усиления суматохи нельзя было придумать. Теперь в сторону, куда показывал Фабрис бросилась большая часть публики. Не хватать Эрика, упаси бог, но посмотреть на знаменитого пирата, соблюдая дистанцию.

— Их двое! Мальчишку тоже ловите!

Да кто это орет?!

От них отбегали люди, другие, наоборот, врезались, потерявшись в общей неразберихе. Крейклинги спускавшиеся сверху, с трудом пробивались сквозь нее.

Курти и Эрик выскочили на край Арены, остановившись рядом со стеклянными панелями, за которыми продолжал стрелять требушет. Снаряды закончились, но, ведомое силой паровой машины плечо продолжало разгибаться и хлопать пустой пращей. Пустой шнек ритмично шелестел. Выключить механизм было некому.

Рядом с Курти пролетела стрела и звякнув об стекло упала. У крейклингов наверху были арбалеты. Щелкнула еще одна. Сделать общий залп мешали люди. Но это ненадолго.

Эрик ухватил запутавшегося в платье Курти за шиворот и затянул внутрь застекленной Арены. Стрелы полетели им прямо в лицо, взрывая на прозрачной поверхности звездочки трещин.

Эрик остервенело матерился, сжимая меч и не зная, что предпринять. Курти схватился за голову и мычал, как при зубной боли. Через минуту ударил полноценный арбалетный залп. Поверхность стеклянной панели перечеркнула огромная трещина. Послышался треск.

— Тай шеркало еше раж, — потребовал Арман.

— Сами его откинули. Где-то на кровати, по левую руку от вас, — меланхолично ответил лекарь, раскладывая на столике перед собой инструменты и склянки. — Но не рекомендую себя распалять. Смиритесь.

Арман нащупал ребристую рукоятку зеркала и снова поднес его к лицу. Смотрел долго. Откидывать не стал, медленно опустил и тяжело задышал. Потом тихо позвал:

— Ливи.

Оливия или не услышала или не поняла, что это он ей, поэтому не откликнулась. Арман позвал еще раз, но отреагировала Оливия только, когда лекарь, повязывавший на себя, с бурыми пятнами, фартук, сказал:

— Девушка, это он вам.

— Да, милый! — отозвалась она.

— Миый, — повторил он. — Ты так мея ажываеш, иж жаости, веуно?

— С чего ты решил? Я все время тебя так называла.

— И фсе фьемя ис жаости.

— Ты сильный мужчина, тебя не за что было жалеть. Никогда.

— Поэтоу и было штранно. Я никохда не мог поять тея.

Оливия сдержала неуместную улыбку.

— Я так и не понял, ни как ты ко мне отношишя, ни тебя шаму.

Вернулся помощник лекаря, отдал патрону опий. Тот открыл бутылёк, по комнате поплыл приторно-сладкий запах.

— Не люблю вмешиваться в разговоры влюбленных, но мое дело все-таки важней, — он налил бледно-мутную жидкость в ложку и поднес к губам Армана. Тот выпил, поморщился, — настой обжег рану и произнес:

— Вюбьеный ждешь один.

— Ого! Как быстро подействовало, — насмешливо сказал лекарь, и добавил, — надо бы начать сразу, но учитывая ваш буйный нрав, я все же подожду.

Снаружи послышались крики.

— Что за вопли? — проворчал лекарь.

Его помощник подошел к окну.

— Публике очень нравится изобретение маэстро, — предположила Оливия.

— Нет, — удивленно произнес помощник, — там, кажется, драка. Или ловят кого-то. Кричат. А что кричат не пойму… Тихо! — он вскинул руку, хотя его никто не перебивал. — Фабрис что-то говорит.

— Окно открой, умник, — не поворачивая головы, сказал лекарь.

— А, ну да.

В раскрытые створки влетел иступленный крик:

— Это Эрик Бешеный!!!

Оливия бросилась к окну. Арман проводил ее пронзительным взглядом.

Трещина разрасталась на глазах. Ударило еще несколько стрел, потом кто-то из публики завопил:

— Сейчас стекло лопнет. Там же зубастики!!!

То, что царило на трибунах прежде, было лишь легкой разминкой. Настоящая паника началась только сейчас. Люди бросились к выходам. В давке все манеры свойственные приличной публике были позабыты. Толпа толкалась локтями, пихалась коленями, рвалась одежда, дамы визжали. Кое-где послышался лязг выхватываемого оружия.

Бонавентура громогласно требовал прекратить стрельбу. Крейклинги не могли спуститься с трибун к арене из-за толпы, а те, что выбежали снизу, растеряли боевой пыл, когда увидели трещину на стекле и кайкапов прямо под ней.

Паровой котел злобно шипел. Требушет продолжал стрелять «всухую», настилы растряслись и разъезжались в стороны. Зубастики плавали под ногами беглецов. Движущаяся лента шнека, установленного на уходящих в воду опорах, была единственной стабильной конструкцией за стеклом.

— Вот мы и снова на Арене, — сказал Курти, держась за качающийся настил.

— Судьба, парень, — Эрик по привычке держал меч наизготовку, хотя драться было не с кем. Если только с кайкапами. Крейклинги за стекло не лезли.

— Не получился у нас побег, — Курти осмотрел себя и буркнул, — глупо, но помирать придется в платье.

— А ты уже умирать собрался?

— В живых нас за такие дела не оставят. За князя, за Армана, за побег. Дай бог если сразу убьют.

Требушет снова выстрелил.

— И наружу не выйти, — согласился Эрик.

Трещина в стекле больше не расширялась, но паника на трибунах не утихала.

— Давай за мной парень, — бросил Эрик и шагнул к движущейся дорожке шнека.

— Куда за тобой?!

— Ты мне доверяешь?

— Нет, конечно! Что за вопрос дурацкий?!

— Не буду ни спорить, ни уговаривать, — Эрик бросил меч в воду и ступил на движущуюся ленту.

— Ты что задумал?!!

— Решай. Времени мало, — Эрик покачивался на дорожке.

Курти посмотрел на него, потом наружу, где за стеклянными плитами подбегали фигуры в полосатых камзолах, взглянул себе под ноги, где плавали зубастики, потом опять на Эрика.

— А-а-а-а, — выкрикнул он и кинулся на дорожку.

Полотно из неизвестной, но прочной ткани не спеша подводило пирата и воришку к конечной точке их пребывания в Баэмунде. Конечной и отправной. Вдруг Эрик выпрямился и насмешливо изогнув бровь, приставил ладонь к голове. Курти удивленно проследил за его взглядом и увидел стоящую у окна, улыбающуюся им Оливию. Повторил движение Эрика. Повторил даже ухмылку. Она подняла руку и ответила им. Ее взгляд был одновременно и радостным, и тоскливым.

Оливия и сама не знала, что испытывает. Она поняла, что задумали беглецы и понимала, что выжить у них шансов мало. Но, отвечая на их последнее приветствие, понимала, что не прощается с ними, а именно приветствует. Ее внимание полностью занимали эти двое, поэтому она не слышала, как что-то раздраженно говорит доктор. Раздраженно и предостерегающе. И не понимала, кому именно он это говорит. Не слышала, как к ней подошел Арман, обернулась только, когда тот подошел вплотную. Почувствовала слабый сладкий запах опия из его рта. Увидела изуродованное лицо, осколки зубов под ошметками губ. Красные нездорово блестящие глаза. Хотела, что-то сказать, но осеклась под этим взглядом. Арман набычившись посмотрел на нее, потом на беглецов, увидел улыбку Эрика и как улыбается ему в ответ Оливия.

Она не поняла, что случилось. Ей будто обожгло живот. Почувствовала, как что-то мокрое бежит по ногам. Потом стало невероятно больно, и кто-то задул в комнате свет. Она удивилась, ведь единственная свеча продолжала гореть, и на улице еще не было темно. Потемневшая комната опрокинулась набок.

Курти закричал. Беспомощно и будто обижено. Эрик молчал, сжав зубы и не мигая, смотрел на то, как Арман ударил Оливию ножом. Шнек закинул беглецов в петлю и азартно выпрямившееся плечо требушета бросило их навстречу ветру. Ветер нескончаемо долго бил их в лицо, прежде чем ударила вода.

Темнело. Эрик опасался, что более легкого пацана закинет дальше, и он его не найдет. Но тот в петле вцепился в Эрика и отпустил только на подлете. В море упали рядом. Хватило ума выпрямиться и войти в воду ногами вперед. Неясно, как Курти, но Эрик почти не ударился. На размытом серо-синем горизонте ясно выделялся белый песок небольшого острова. Князь говорил, что это рыбацкие островки, но никаких признаков жилья на этой стороне суши не наблюдалось. Так или иначе, плыть им больше было некуда.

Мелководье вынырнуло рано, плавали оба отлично, на берег вылезли меньше, чем через десять минут.

Эрик осматривался, прикидывая, куда идти дальше, но услышал сзади всхлипывания. Удивленно обернулся. Пацан сел на берег, обхватил себя за колени и ревел, как девчонка.

— Ты чего? Ударился сильно? — спросил Эрик.

Тот несколько раз всхлипнул и сквозь слезы ответил:

— Она такая добрая была. А он ее ножом. Нельзя так! За что?!! — совершенно по-детски, ответил Курти. Эрику подумалось, что он еще совсем мальчишка, сколько бы там на его долю, не выпало тягот.

Он сел рядом, обнял одной рукой пацана и тот разрыдался сильнее.

— Знаешь парень, — сказал спустя минуту Эрик, — не время раскисать. У нас с тобой много дел. И первое из них — выжить.

— А потом? — шмыгнул носом Курти.

— Потом мне надо найти свою команду, вернуть корабль, деньги, посчитаться кое с кем. Дел много. Но сначала надо убраться отсюда подальше. Они там, пусть не сразу за нами кинутся, да и искать нас, толком, где не знают, но, что искать будут — это точно. Ты правильно сказал. На том острове, мы с тобой дел наворотить успели. Такое не прощают.

Он посмотрел в сторону мангрового перелеска в глубине острова.

— Где мы и как выбираться? Деньги, правда, есть, я перед уходом грабанул князя с компанией. Но вот можно ли их кому-нибудь здесь всучить?

Он порылся в складках одежды.

— О! Еще и дудка. Кстати, она не простая. Ты случайно играть на таких не умеешь?

— Нет, — мотнул головой Курти. Полез в складки платья.

— У меня из всех богатств только вот это, — он вытащил кругляш, который стащил у Бородача в Елове, — я, правда, до сих пор не знаю, что это?

Эрик неподвижно смотрел на медальон, лежавший у Курти в руке. Смотрел не отрываясь. Потом неожиданно осипшим голосом сказал:

— Твою мать!

— Чего?

— Твою, через киль протянутую мать!!

— Да ты чего?!

Эрик, осторожно, будто боясь разбить, взял из рук Курти кругляш, так же осторожно повертел в руке.

— Парень! Ты где это взял?!!

— У себя, в Елове еще…

— Парень!!! Ты хоть представляешь, что это?!!!