КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 2021

Константин Крутских
Суд Природы

Техника — молодёжи // № 1’2021 (1064)

Рис. Геннадия ТИЩЕНКО

30 марта 2125 года по старому летоисчислению, или сотого по новому, ознаменовалось началом грандиозного празднества, охватившего весь мир — векового юбилея Великой Перемены.

Предстоящие торжества должны были начаться с доклада. На трибуну поднялся генеральный секретарь ООН Михаил Михайлов. И хотя доклад его обещал быть довольно обширным, он не разложил перед собою отпечатанных листков и даже не поставил раскрытого ноутбука — в эту эпоху мозг обитателей планеты был развит настолько, что позволял легко запоминать самые огромные тексты, вплоть до целых романов.

Прервав поднятием ладони бурные аплодисменты, Михаил Михайлов откашлялся, выпил стакан безалкогольного медового напитка и начал свою речь:

— Дорогие товарищи!

Следует заметить, что это слово уже сто лет как стало общепринятым на планете обращением, поскольку все её разумные жители и впрямь чувствовали себя верными товарищами всем окружающим.

— Дорогие товарищи! — продолжал Михаил Михайлов. — Вы все прекрасно знаете, что наши нынешние торжества посвящены величайшему событию в истории Земли. Конечно же, вы все хорошо учились в школе и помните об обстоятельствах, приведших к этому событию, и о его последствиях. И всё-таки я позволю себе кратко напомнить о них.

Уже пять лет, как на планете бушевали бесконечные пандемии коронавирусов. С тех пор, как первая из них охватила мир в начале 2020 года и продержалась несколько месяцев, это явление стало привычным. Стоило только человечеству спокойно вздохнуть после COVID-19 и казавшегося бесконечным карантина, как уже меньше, чем через год появился COVID-20, за ним 21, 22, 23, 24 и, наконец, 25. Каждый новый вирус оказывался гораздо более жестоким, чем предыдущие, и искать на него управу приходилось всё дольше. Иммунитет больше не вырабатывался и выздоровления не наступало — вирус косил свои жертвы раз и навсегда. К 2025 году люди уже не знали ничего, кроме самоизоляции, и успели забыть, что такое вольная жизнь, забыть, что когда-то они ходили гулять и развлекаться, занимались спортом, смотрели спектакли и слушали живые концерты, что помимо продуктовых, существовали и другие магазины, например, книжные… Любой выход из дома теперь становился как будто вылазкой в тыл врага. Даже те города, что ещё оставались населёнными, напоминали фильмы о Чернобыльской зоне — улицы стояли пустынными, чёрные окна домов казались мёртвыми, хотя в них и уцелели стёкла.

Но, несмотря на принимаемые меры, двадцать пятый вирус стал находить людей и в домах, поэтому новый карантин оказался бессмысленным. Люди в отчаянии высыпали на улицу, сметая всё, что им попадалось на пути, громя любые магазины и унося всё, что попадалось под руку — от продуктов и одежды до техники, которой теперь уж точно не успели бы воспользоваться. И многие из них, не успев добраться до дома, падали замертво. Богачи пытались спастись в глубоких подземных бункерах с фильтрованным воздухом и водой, но зараза настигала их и там. Ни одной страной больше никто не управлял — повсюду царили хаос и разрушение. Тех, кого пощадил вирус, косили голод, холод и антисанитария — ведь мало кто теперь пытался что-то делать для людей, хотя бы просто обслуживать котельную, и их усилий явно не хватало на всех.

Московский зоопарк, как и все культурные учреждения, давно забыл о посетителях. Но, к счастью, там работали неравнодушные люди, понимавшие, что оставлять зверей без присмотра, конечно же, нельзя, поэтому исправно ходившие на работу, несмотря ни на что. Вот только вирусы были беспощадны к ним так же, как и ко всему остальному человечеству.

Бурый медведь Потапыч заметил, что в его клетку уже давно заходит лишь один и тот же старый сторож. Куда подевались все остальные служители, он не понимал, и лишь испытывал сильную благодарность к старику, за то, что тот постоянно приносит ему пищу и убирает клетку. С каждым новым восходом солнца порции становились всё более скудными, а движения сторожа всё более медленными. Старик горбился и громко кашлял, выплёвывая при этом какие-то отрывистые слова, а после гладил медведя между ушей, произнося уже нечто совсем другое.

И вот однажды утром, когда сторож в очередной раз зашёлся в приступе кашля, Потапыч вдруг, совершенно неожиданно для себя, понял — то, что старик произносит в таких случаях, это ругательства, выражающие недовольство собственным состоянием и обвинения в чей-то адрес. А когда сторож принялся гладить медведя по голове, тот уже отчётливо понял, что тот называет его различными ласковыми словами.

Это открытие совершенно ошеломило медведя. Прежде Потапыч привык мыслить лишь зрительными образами, не зная никакого языка, пусть даже самого примитивного. Теперь же его осенило — каждый предмет можно как-то обозначить звуками! А поскольку родного языка у него не было, то он стал припоминать те слова, которыми пользовался старый сторож и другие служители зоопарка. И, к его удивлению, слова вспоминались одно за другим, и даже такие, которые не были связаны с предметами, непосредственно окружавшими его. И Потапыч легко понимал значение этих слов, как будто уже давно проникал в мысли людей, но не сознавал этого до поры. Теперь он знал, например, что чёрт — это некое мифическое существо, которое всё знает и может что-нибудь взять, а телевизор — это такой аппарат, который показывает кино, а кино — это когда снимают различные истории, а снимать — значит… и так далее.

Сперва все эти перемены не удивляли Потапыча, но, усвоив достаточно людских понятий, он догадался, что приобрёл какие-то новые способности. Хотя, конечно, ему было невдомёк, что послужило их причиной. Кроме того, он заметил, что его задние лапы значительно вытянулись, и ему стало трудно ходить на всех четырёх. Теперь Потапыч бродил по своей клетке только на двух, и этот способ передвижения, которым он пользовался раньше лишь изредка, оказался куда приятнее прежнего. И ещё теперь медведь смог сидеть на каменном выступе, согнув обе задних лапы, точно так же, как это делали люди. Такой отдых был тоже довольно приятным. А ещё на передних лапах значительно вытянулись пальцы, а когти, напротив, стали еле заметными — прямо как у старика сторожа!

Осознав существование слов, медведь стал пытаться произносить их вслух. Сперва ему стало ясно, что его гортань и язык не приспособлены для подобных звуков, и всё-таки он не оставлял упорных тренировок. Уже через несколько рассветов (теперь он знал, что правильнее говорить «дней») из его пасти стал доноситься не привычный медвежий рёв, а звуки, напоминавшие ему речь служителей зоопарка, и он понял, что с его телом произошла ещё одна перемена. И вот, когда на следующий день старик вошёл в клетку, положил скудную порцию мяса и стал прибираться, еле двигая метлой, Потапыч отчётливо произнёс:

— Спасибо тебе, добрый человек!

Сторож дёрнулся, будто его ужалила пчела, потом медленно, насколько позволяли покидающие его силы, выдавил:

— Батюшки, вот оно! Не иначе, как горячечный бред! Вот что вирус проклятый вытворяет! А жаль, что это всего лишь бред. поговорить бы и вправду с мишкой.

С этими словами он поспешно вышел из клетки, запер её на замок и, пошатываясь, поплёлся прочь. А Потапыч уселся на камень, обдумывая результат своего первого опыта. Старик точно понял его, но не поверил своим ушам. Ну что ж, это уже неплохо. А ещё засели в памяти слова сторожа: «Вот что вирус делает!» Вирус. вирус. быть может, именно в этом коротком слове и заключается разгадка происходящих с ним изменений?

Обрадованный результатами, Потапыч весь остаток дня тренировался в произношении слов и построении фраз, надеясь назавтра сказать старику уже что-нибудь более существенное. Однако прошёл обычный час кормёжки, а сторож всё не появлялся. Медведь прождал его до темноты, потом до утра, но сторожа так и не было. Своим звериным чутьём Потапыч ощутил — случилось неладное, и добрый старик не придёт уже никогда.

Это означало, что больше никто не будет заботиться о медведе. До зимы ещё далеко, да и жира, достаточного для спячки, он не нагулял. А значит, нужно срочно выбираться из клетки.

Сперва Потапыч принялся трясти прутья своими могучими лапами, но этот звериный метод не помогал. Тогда, впервые в жизни, он задумался, что же делать. Медведь много раз видел, как сторож вставлял в замок ключ и поворачивал его. Что такое замок, Потапыч уже прекрасно знал. А что если удастся открыть его как-нибудь ещё, например, вставив в него палец? Медведь просунул свою лапу сквозь прутья клетки и стал искать замок. Как вдруг, ему удалось нащупать не только его, но и торчавший из него металлический стержень. А к нему крепилось кольцом ещё множество таких же стержней. Не может быть! Это же ключ, который сторож оставил в замке, вместе со всей связкой, видимо, настолько его ошеломил говорящий зверь.

Потапыч легко повернул ключ своими преобразившимися пальцами и, услышав щелчок, потянул дверь на себя. Она поддалась без всяких усилий. Он был свободен! А ведь ещё неделю назад ему никак не хватило бы ума додуматься до такого.

Позвякивая связкой ключей, Потапыч двинулся к административному зданию — он уже знал, что именно оттуда служители приносили пищу. Как вдруг его окликнул чей-то незнакомый голос:

— Эй, друг, помоги мне!

Обернувшись, он увидел вцепившегося лапами в прутья своей клетки здоровенного белого медведя. Ещё издалека было видно, что в его теле произошли точно такие же изменения.

— Ну, чего уставился? — продолжал тот. — Давай, открывай, я же вижу — у тебя ключи есть!

Потапыч задумался, затем, наконец, спросил:

— Ты давно говорить умеешь?

— Ну. — замялся белый медведь. — С неделю, наверное. А что?

— Значит, и ты тоже, — произнёс бурый, отпирая клетку и совсем по-людски протягивая лапу новому знакомому. — Меня зовут Потапыч.

— Яакарху, — представился тот, пожимая лапу так, будто делал это всю жизнь. — Слушай, если мы с тобой стали такими, значит и другие могли?

— Точно! — оживился Потапыч. — И как это я сам не догадался?

Они двинулись вдоль рядов запертых клеток, попутно делясь впечатлениями новой жизни. Вскоре их окликнул ещё один говорящий собрат — большая панда по имени Ти Фу, что как он сразу же объяснил, означало «держащий сухофрукты». И они продолжили обход уже втроём.

В течение полутора часов им удалось обойти весь зоопарк, за исключением аквариума и террариума. За это время небольшой отряд значительно пополнился. Однако выяснилось, что вирус воздействует далеко не на всех животных, и даже не на всех хищников. Потапыч обнаружил, что из жителей зоопарка обрели разум и перешли на постоянное прямохождение лишь все виды медведей — бурые, белые, гризли, гималайские, андские и прочие, а кроме того, их ближайшие родственники — большая и малая панды, а также еноты. Все разновидности кошачьих, собачьих и прочих четвероногих вели себя как ни в чём не бывало. Поэтому медведи, прежде всего, озаботились тем, чтобы не только прокормиться самим, но и их обеспечить питанием и уходом. Не пропадать же братьям меньшим!

Для начала обследовали все хозяйственные и административные здания зоопарка. Еды там нашлось совсем немного, но никому из медведей не пришло в голову поедать травоядных зверей или попадавшиеся кое-где трупы людей. Всех мертвецов облили бензином и торжественно кремировали, причём Потапыч и ещё некоторые произнесли прощальные речи.

Занимаясь хозяйственными делами, Потапыч как-то нашёл в административном здании целый шкаф с книгами. Он уже знал, что это такое. Прочитав названия на корешках, медведь понял, что всё это художественная литература, которую работники зоопарка читали в свободное время. Потапыч взял в лапы одну книгу, потом другую… Ознакомившись с аннотациями всех книг, он аккуратно поставил их на место, решив непременно прочесть в ближайшее время, и только «Сумерки» отнёс в туалет и положил в ящичек для бумаги. Разумеется, все разумные звери уже знали, как пользоваться туалетом и поддерживали чистоту во всём зоопарке.

Ещё до того, как кончилась провизия, медведи вышли за территорию зоопарка. Их встретила картина полного хаоса и разрушения. Им не попался ни один живой человек. Мало того, кругом не осталось ни одного целого автомобиля, ни одной целой витрины. И всё-таки, им удалось набрать достаточный запас продуктов, чтобы обеспечить жизнь зоопарка на несколько месяцев.

Кое-как разобравшись с жизнеобеспечением, медведи задумались над тем, а что же, собственно, дальше? В поисках ответа на этот вопрос, Потапыч и Ти Фу принялись обшаривать директорский кабинет, и вскоре их внимание привлёк непонятный предмет, внешне напоминавший телевизор. Включить его удалось довольно легко, тем более что весь зоопарк, как ни странно, до сих пор снабжался электричеством — вероятно, где-то работала автоматическая электростанция.

Далеко не сразу медведи поняли, что перед ними компьютер. Ведь работники, обслуживавшие их, упоминали о нём довольно редко и сами не совсем понимали, что это такое, а значит, не могли понять и медведи. Тем не менее, через некоторое время Потапыч случайно открыл браузер, где по умолчанию выставлялась одна из поисковых систем. Дальше дело пошло проще, и вскоре удалось выяснить, что это, собственно, за прибор, и что такое интернет. Тогда они решили узнать о том, что же случилось на свете, и долго читали статьи о нынешней и предыдущих пандемиях, потом просто о разных областях человеческой жизни. И тут Ти Фу осенило — а что, если попробовать отыскать другие зоопарки? Список основных зоопарков нашёлся довольно легко, и среди них внимание панды привлёк, конечно же, Пекинский. Перейдя на его сайт, Ти Фу сразу же увидел электронной адрес. Стоило на него нажать, как сама собою открылась почтовая программа. И друзья стали сочинять письмо. Отправив его, выключили компьютер и отправились заниматься текущими делами.

Назавтра Потапыч еле вспомнил обо всём этом — так много забот на него навалилось И всё же, к концу дня он заглянул в директорский кабинет и включил компьютер, ни на что не рассчитывая. Каково же было его удивление, когда почтовая программа загрузила входящее письмо!

Это и впрямь был ответ из Пекинского зоопарка. Потапыч даже не догадывался, какое это чудо. Ведь Ти Фу, как и он сам, вырос в Москве, а значит, мог теперь знать только русский язык. Но по невероятному совпадению, обитатели Пекинского зоопарка понимали по-русски, научившись у кого-то из служителей, хорошо знавшего язык соседней страны и для разнообразия обращавшегося на нём к зверям.

Выяснилось, что в Пекине произошло примерно то же, что и в Москве. Но поскольку там пандемия началась раньше, то тамошние медведи уже довольно неплохо освоились с окружающим миром, в том числе и узнали про интернет. Правда, у них ушло много времени на изучение китайской письменности, но уже за полгода они освоили необходимый минимум — пять тысяч иероглифов, чего никогда не удавалось ни одному человеку.

Теперь, когда наладилась первая связь, дело пошло значительно быстрее. Шастая по сети, медведи случайно узнали о существовании других языков и о программах-переводчиках. Благодаря этому, им за неделю удалось связаться ещё с десятком зоопарков и шестью цирками в Европе, Азии, Америке и Австралии. Выяснилось, что на всех этих континентах людей совсем не осталось.

Медведи стали делиться опытом по выживанию в новом мире, по организации разумного общества. Постепенно добавлялись всё новые и новые зоопарки и цирки. К тому времени, как была установлена связь с последними из них — несколькими бродячим шапито, в Москве и Пекине уже наладилась довольно стабильная жизнь. Удалось организовать поставку продуктов и топлива из ближайших деревень, убрать с улиц и из зданий горы человеческих трупов, а так же разобраться в энергетической, отопительной и водопроводной системах больших городов. К зиме медведи поселились в благоустроенных домах, и на этот раз их вовсе не тянуло в спячку. Работы у каждого было невпроворот, к тому же, всё свободное время приходилось посвящать самообразованию — медведи лихорадочно поглощали весь багаж знаний, оставленный человечеством, не забывая изучать и художественную литературу. И уже к приходу весны любой из них достиг такого уровня, каким мог похвастаться не каждый выпускник прежних институтов. Ещё бы — ведь они могли не только читать с огромной скоростью, но и раз и навсегда запоминать всё прочитанное и услышанное!

Теперь, когда сошли снега, предстояла новая задача. Городские медведи понимали, что их слишком мало, а это значило, что нужно отыскать всех сородичей, скрывавшихся в лесах, а значит, не встречавшихся с человеком и не подхвативших вирус.

К счастью, Потапыч догадался отыскать архивы всех лесных хозяйств и выяснить, где именно живёт больше всего диких медведей и енотов. Именно в эти края и были направлены первые экспедиции. К тому времени городские медведи уже освоили авиацию, и, забегая вперёд, можно сказать, что на протяжении ста лет не случилось ни одной авиакатастрофы с их участием, как и вообще техногенных катастроф, вплоть до автомобильных.

Задача оказалась даже менее сложной, чем считалось поначалу. Во многих местах городских медведей встречали местные жители, уже успевшие эволюционировать — после встречи с егерями, туристами и прочими случайными людьми. Гораздо более трудной оказалась экспедиция в Арктику. Возглавил её Яакарху, и для неё отбирали только белых медведей со всех зоопарков, как генетически более приспособленных к морозу. Но и им удалось встретить нескольких разумных собратьев, столкнувшихся с полярниками и эскимосами в районах Гренландии и Шпицбергена. Они уже научились пользоваться каяками и бить моржей острогами. Были даже такие, кто прочёл роман «20 000 лье под водой» на гренландском языке.[1]

В целом, эволюционизировать всех диких собратьев удалось в течение года. Помня о предстоящей зиме, городские медведи в первую очередь обследовали северные районы Земли, оставив на зимний период наиболее жаркие края Южной Америки и Азии. К следующей весне на планете больше не осталось диких медведей, панд и енотов — все они теперь составляли новый разумный вид, разделявшийся на несколько дружественных народов.

Долгое время незаселённой разумными существами оставалась Африка — ведь там никогда не водилось ни медведей, ни енотов. Однако, уже на третий год после Великой Перемены, мировой совет принял решение направить туда несколько экспедиций для спасения африканской культуры. Прежде всего, были, конечно, обследованы наиболее цивилизованные ранее юг и север. И в числе первых трофеев этих экспедиций оказались «Властелин колец» на языке африкаанс и каирское издание «Туманности Андромеды» на арабском. Эти книги были немедленно доставлены в музеи и объявлены величайшими святынями. Именно они стали символами возрождения африканского континента. Со временем он был полностью заселён медведями, а людей там, как и во всём остальном мире, не оказалось. Не уцелели даже наиболее обособленные племена в самых глухих джунглях.

Так же серьёзную проблему составило сохранение культуры в Австралии. Ведь на этом материке тоже никогда не водились медведи, а похожие на них коалы, на самом деле им совсем не родственны. Поэтому в течение нескольких лет следить за огромной страной приходилось лишь горстке выходцев из зоопарков и цирков.

Однако уже через пять лет в Европе, Азии и Америке подросло молодое поколение, полностью заселившее эти материки. Мало того, что медведь взрослеет гораздо быстрее человека. Медвежата с каждым поколением эволюционировали всё дальше, и ещё быстрее становились специалистами в любом деле. И вскоре уже можно было выделить достаточное число колонистов для Африки и Австралии. Да и первопоселенцы тоже не дремали.

Таким образом, в течение первых десяти лет после Великой Перемены медведям удалось полностью восстановить прежний облик планеты. Снова в полном объёме работали заводы, фабрики и фермы, развивалась наука и культура, тщательно сохранялись достижения прежней цивилизации. Новые хозяева Земли даже освоили все людские языки тех местностей, где поселились, чтобы читать изданные там книги.

Теперь, когда планета была достаточно заселена разумными существами, мировой совет резко ограничил рождаемость, и всё потекло в обычном русле, наступила спокойная, неспешная жизнь. Прежний мировой совет был переименован на старый манер в ООН, и состоял он из самых первых городских медведей. Генеральным секретарём был избран Потапыч, а Ти Фу и Яакарху так же заняли там видные места.

При достигнутых успехах стало можно заняться фундаментальной наукой. Благодаря достижениям медведей, удалось, например, быстро заменить атомную энергетику на более безопасную. В числе прочих наук стремительно развивалась и палеонтология. И примерно в через полвека новой эры удалось выяснить, что именно вирусы были причиной всех резких перемен в биологии. Именно вирус много миллионов лет назад сразил динозавров и выдвинул в первые ряды млекопитающих. Именно вирус когда-то скосил и гигантских млекопитающих, не оставив на суше никого, крупнее нынешних слонов, таким образом расчистив дорогу для современных видов. Наконец, именно вирус стал причиной резкой эволюции обезьяны в человека. А это значит, что новая эра стала просто очередным естественным шагом всеобщей эволюции…

Завершив свой экскурс в прошлое, Михаил Михайлов снова выпил стакан медового напитка, утёр губы мохнатой лапой и обвёл взглядом зал. Он знал, что на торжественное заседание собрались делегаты со всего мира, и всё-таки не мог не восхититься тем, как много тут разных народов — и белоснежные гиганты-северяне, и жители Китая с чёрными лапами и кругами вокруг глаз, рослые американцы-гризли, и их южные собратья с жёлтыми очковыми кругами, индийцы с белыми манишками и, конечно же, славные бурые европейцы, к которым принадлежал и сам председатель. Было здесь и множество енотов и малых панд, которые за прошедшее столетие достигли полутораметровго роста. Глядя на собравшихся, Михаил Михайлов в очередной раз задумался над тем, как быстро произошла их эволюция. Если его собственный дедушка, тот самый Потапыч, был с виду почти обычным зверем, то теперь любой представитель нового вида ursus sapiens — медведь разумный — имел своё неповторимое лицо, на котором читалась явная интеллигентность. Сейчас дедушка наверняка смотрит его выступление по телевизору. Он ещё крепок, хотя и отошёл от дел — долголетие и железное здоровье уже давно стали нормой на всей планете.

— Что можно сказать о наших предшественниках? — продолжил свою речь генеральный секретарь. — Щедрая Мать-Природа наделила их всевозможными благами, одарив недюжинными талантами и позволив им владеть всеми её произведениями, взять верх над всем остальным животным миром. И как же они распорядились полученным ими богатством? Они поступили с ним, как будто дети миллионеров, в одночасье проматывавшие всё огромное наследство. Это черта характерна только для людей. Даже сами эти понятия — «миллионер» и «промотать» нам известны только из их литературы. Они безжалостно истребляли различных животных, гонясь за сиюминутной выгодой, и некоторые виды уничтожили полностью. Они уродовали лик планеты, вырубая леса, строя плотины, осушая болота. Они строили атомные электростанции и даже применяли атомное оружие. Даже там, где не случалось видимых ядерных катастроф, реакторы оставляли незаживающие язвы на теле планеты.

Но гораздо страшнее то, как они обращались с собственным видом. Своих мужчин они уничтожали в огромных количествах во время бесчисленных войн по ничтожным причинам. А немыслимую красоту своих женщин они уродовали, лишая их всех прав, лишая их выбора, извращая и доводя до абсурда детородную функцию, делая из них предмет торга и бессмысленной эксплуатации. Но прежде всего, нашим предшественникам нельзя простить того, как они поступали с лучшими представителями своего собственного вида! Того, что у них вошло в привычку убивать поэтов и сжигать учёных, причём иногда возводя это в священнодействия, прикрываясь высшими целями.

В последние десятилетия существования людей появился огромный класс паразитов, ничего не делавших для окружающих, но занятых видимостью труда и получавших за это огромные деньги, в то время как самые лучшие, самые одарённые люди или простые работяги жили впроголодь. Множество никому ненужных профессий — брокеры, дилеры, риэлторы, менеджеры, перекупщики, спекулянты, жрецы бесчисленных сект, проститутки, порнодельцы, рекламщики, шоумены, профессиональные спортсмены, репортёры светской хроники, бездарные артисты, жившие одними скандалами — весь этот бесполезный груз настолько отягощал человечество, что в любую минуту мог полностью раздавить его.

Невольно напрашивается мысль о том, что последней каплей стало то, что наши предшественники замахнулись на самое главное творение разума — на Книгу! На Книгу, в течение многих тысячелетий хранившую людские знания, нет, даже не знания — бессмертные души авторов! Человечество в своём безумии решилось на самое страшное — решилось заменить живые души своих предков на мёртвые электронные носители. Книг стало издаваться всё меньше и меньше, тиражи упали до преступных двух тысяч, а миллионы обезьяньих потомков принялись читать так называемые электронные книги, чем лишили себя остатков разума. И едва только положение в книгоиздании стало угрожающим, мудрая Мать-Природа решила прервать неудачный эксперимент и свершила свой справедливый суд. Возможно, это всего лишь поэтическое обобщение, но, тем не менее, по времени эти события совпали.

Как ни мудра наша Мать-Природа, нельзя не признать, что в своих предыдущих экспериментах она допускала порою роковые ошибки. Взять хотя бы предыдущий опыт. Как можно было выбрать в кандидаты на разумные существа обезьяну — это ничтожнейшее и глупейшее из всех созданий? Почему разум в предыдущий раз не был дан каким-то более достойным существам — благородным львам, пантерам, волкам, не говоря уж о наших собственных предках? Только потому, что они ещё не научились постоянно ходить на двух ногах и не выработали хватательных конечностей? Но ведь на то и Природа, чтобы подтолкнуть их в соответствующем направлении. Почему наша всемогущая Мать не догадалась вовремя, что у потомков обезьян останутся обезьяньи гены, обезьяньи привычки и инстинкты, обезьяний образ мышления?

Но всё же, как говорится, победителей не судят, и всё хорошо, что хорошо кончается. Учтя все свои предыдущие ошибки, результаты всех неудавшихся экспериментов, наша всемогущая Мать сделала наконец-то правильный выбор и наделила разумом нас. И обратите внимание на то, как изящно она это сделала — одним и тем же ходом скинула с доски отслужившую фигуру и выдвинула новую в ферзи!

Прошедшее столетие наглядно показывает, насколько наши предки оказались более достойными наделения разумом, чем обезьяны. Мы не унаследовали ни один из людских пороков. Для нашей цивилизации сразу же стали устаревшими такие понятия, как «война», «преступность», «пьянство», «наркомания», «обман», «эгоизм», «подлость», «предательство». «жадность», «злоба». За время нашего господства Земля превратилась в цветущий сад, и нам уже покорились ближайшие планеты. И, кстати, хотя люди часто охотились на наших предков, порою просто для забавы, никому из нас не пришло бы в голову теперь в отместку охотиться на обезьян, застилать полы их шкурами и вывешивать их головы на стену. Разве уже одно это не доказывает превосходство нашего разума над людским?

Стоит ли жалеть о сгинувшем человечестве? Конечно же, не стоит, ну, может, самую малость. Обезьяньи гены грозили в самое ближайшее время уничтожить всю планету, убить саму Великую Мать-Природу. В то же время, наследство, оставленное лучшими представителями человечества, попало в более чем надёжные руки. На протяжении всех минувших ста лет нашей главной заботой было не только создание собственной культуры, но и сохранение культурного наследия людей. Всё достойное, что оставили после себя человеческие Художники, тщательно изучается и сберегается нами. Хотя следует признать, что большинство их книг и фильмов посвящены тому, насколько кошмарно было устроено их общество. Поэтому не следует горевать и о лучших из людей — конец человечества стал для них избавлением от бесконечных мук.

Так возрадуемся же тому, что сто лет назад справедливость всё же восторжествовала, и будем бесконечно благодарны за это нашей великой Матери-Природе.

Объявляю празднества открытыми!