Клуб негодяев

Глава 20 Возвращение

— …и здесь неплохо бы смотрелся клавесин, — закончил свою тираду Жнец.

Клоун. У меня большие проблемы, а его волнует обустройство чужой гостиной. При Натали он казался более адекватным, теперь же, когда его не сковывают приличия, этот тип надо мной просто глумится.

Жнец чихнул и потянулся в карман за платком.

— Почему твой друг живёт в такой грязи? — прогундосил он сквозь ткань. — Он что, ненормальный? Здесь даже дышать нечем от пыли.

— Долгая история, — отмахнулся я. — Может, хватит отвлекаться? Ты обещал помочь мне вернуть прежний вид. Не могу же я вот так…

Я от отчаяния развёл руками. Жестоко так шокировать Жака. Да и, чего греха таить, самому неудобно. На женщин лучше любоваться со стороны.

Жнец нахмурился.

— Кривляться-то не надо. Так говоришь, будто твой истинный облик в разы лучше этого.

— Перестань. Я хочу быть собой, что в этом плохого?

Гаденько ухмыляясь, Жнец прошёл мимо меня к дверям и стал протирать позолоченные ручки платком.

— Вернуться в прежнее состояние легче простого. Тебе необходимо всего лишь пройти вверх по лестнице задом наперёд. Улавливаешь сакральный смысл?

Что, в этом есть ещё и смысл?

Чтобы не раззадоривать неприятного спутника, я с ним согласился.

— Вот и прекрасно, — Жнец распахнул двери и сделал галантный жест. — Только после дамы.

Сказать — проще, чем сделать. Подниматься по лестнице столь экстравагантным образом было невозможно. Уже с первой ступени я понял, что Жнец явно переоценил мои возможности. Начнём с того, что я боялся упасть. К обычному страху шлёпнуться и ушибиться, из-за которого я так и не научился кататься на коньках, примешалось постыдное опасение пролететь сквозь ступени. В не меньшее уныние меня вводили длинная юбка и полутьма в коридоре — свет не горел нигде.

Но постойте! Почему Жак до сих пор здесь? Я думал, после случившегося он должен был немедленно уехать обратно, в деревню. Или Жнец ошибся, когда перенёс нас сюда?

Я вздрогнул от пронзительного звука и, несмотря на запрет, схватился за перила.

Стоявший у подножия лестницы Жнец поднял на меня глаза.

— Ты так медленно поднимаешься, что я заскучал, — он приблизил к лицу небольшой продолговатый предмет.

— Гармоника?!

Инструмент крякнул, оборвав ноту.

— Если есть губы, почему бы не сыграть, — строптиво отозвался балагур. — Пошевеливайся. Ты же хочешь к Жану?

— К Жаку.

— Без разницы. И что ты в нём нашёл? Навестил бы матушку или свою девчонку.

Я поскользнулся и выставил руки, как канатоходец. Фух, ещё бы чуть-чуть…

— Он с самого начала верил в меня и не бросил в трудную минуту, хотя не был обязан мне помогать.

Я ожидал услышать в ответ что-нибудь язвительное, однако Жнец избрал иную тактику.

— Редко, кто способен на такой поступок. Друзей проще бросить, чем семью, особенно, если с ними связаны не самые лучшие воспоминания. Нет друга — не было проблемы. Немногие люди ценят благодарность.

Заслушавшись, я оступился, упал и проехался вниз. О, нет, придётся всё делать заново! А если он опять вздумает взбодрить нас игрой на губной гармошке, я выговорю ему всё, что накопилось меньше, чем за час знакомства.

— Ну всё, хватит, — он рывком поставил меня на ноги. — Нет сил больше на это смотреть. Сам всё сделаю, заслужил.

— Эй! А как же… — я осёкся.

Что это? Мой голос? Я — снова я?

Мурлыкая под нос какую-то легкомысленную песенку, Жнец проскочил мимо и понёсся на второй этаж. Обманул меня, скотина! Нечего было перед ним унижаться!

Наверху, в коридоре, он стал вести себя гораздо тише. Даже не убедившись, что я тоже поднялся, уверенно прошёл к кабинету. У пола желтела тонкая полоска света.

Значит, Жак там.

Главное, не напугать его.

Несколько мгновений я размышлял над тем, что же ему сказать, и в конце концов решив действовать по обстоятельствам, прошёл сквозь дверь.

В кабинете было светло. На столе, устало ссутулившись, сидел Роберт и внимательно изучал немного помятый лист бумаги. Главным источником света ему служила рука славы, лежащая рядом с чуть согнутыми пальцами.

Как только его впустил Жак? Они же друг друга невзлюбили с первого взгляда. И почему он в моей одежде, в той самой…

— Где Жак? — спросил я. — И что здесь происходит?

Двойник нехотя оторвался от своего занятия и посмотрел на меня с неприязнью.

— Какого чёрта ты здесь? — он нехорошо прищурился. Злобно, по-звериному.

До поездки в Чехию я бы в подобной ситуации засмущался, извинился за факт своего существования и немедленно ретировался. Но с какой стати я сейчас должен смиренно терпеть очередную подлость судьбы?!

— Вообще-то я первый начал задавать вопросы, — любезно напомнил ему я. — Мне не нравится, что некто занял моё место.

— Не завидное, скажу, у тебя место. Убийство графской дочки доставит мне немало хлопот. Что ж, будет мне урок — никогда больше не связываться с демонами.

Он нервно провёл рукой по волосам. Благодаря закатанным по локоть рукавам рубашки, я разглядел следы от шрамов на правой руке.

Не может быть… У него моё тело!

— Должен признать, ты совсем не похож на отца, — он показал мои записи. — Всего лишь это доказывает, что ты не такой простак. Узнал про ещё одного Роберта Сандерса и…

В комнату бесцеремонно ворвался Жнец.

— Прошу прощения, что без стука, но вы меня вынудили. Не наглейте, господа, время истекло. О… Кого я вижу! Узнаешь старину Оливера?

— Ты не изменился за столько лет, — самозванец попытался улыбнуться, что получилось у него весьма посредственно. — Всё такой же невоспитанный Нарцисс. А я так надеялся, что мне послышалась твоя проклятая гармоника.

Мне оставалось лишь в растерянности переводить взгляд от одного на другого. Я как будто опоздал на начало спектакля и не понимал завязки сюжета, не говоря уже про фабулу.

— А ты всё так же прекрасно выглядишь, даже помолодел, — холодно ответил Оливер и, развернувшись, подтолкнул меня поближе к канделябрам. — На этот раз ты зашёл слишком далеко, Родди. Представляешь, что там с тобой сделают? Поверь, ничего хорошего.

Ну, конечно!..

— Родерик, — уверенно произнёс я, глядя в своё же лицо, — я сыт по горло твоими авантюрами. Оставь меня в покое.

Негодяй слез со стола и приблизился вплотную ко мне.

— Боюсь, тебя огорчить, малыш, но у меня больше прав на это тело.

— Вовсе нет! — вспылил я.

Чёрт, только этого мне не хватало. Если я проиграю эту схватку, то мне ничего не поможет.

— Позвольте мне решить ваш спор, — с уже знакомой сладостью в голосе вмешался Жнец. — Родди, дружище, уступи мальчику. Ему жить надо, а ты пока ещё ни за один грех не расплатился.

Тот покачал головой.

— Другие планы. Проваливайте оба.

Оливер разочарованно поджал губы, словно не ожидал отказа. Недолго думая, он положил руку мне на плечо.

— Надеюсь, ты не сильно обидишься, если мне придётся разрубить эту сволочь косой? Я столько лет…

— Ещё чего! — я скинул его руку. — Ты ведь Жнец, забери его душу как положено.

— Вопреки предрассудкам мы души не срезаем, а подбираем. Коса нужна для другого. Остаётся тогда единственный способ.

В последний момент я заметил, как Родерик наставил на нас дуло невесть откуда взявшегося револьвера.

Выстрел застал Жнеца врасплох. Он беспомощно зажал ладонью рану на животе и прислонился боком к книжному шкафу. Из его рта с тихим всхлипом вырвалась струйка крови. Глаза расширились от боли. Прохрипев ругательство, которое я не осмелюсь повторить, он сполз на пол.

Рассказать кому — не поверят. Настоящий Страшный Жнец корчится в муках и истекает кровью как смертный человек!

— Не упусти его, — просипел он.

Это заставило меня отвернуться от раненого. И вовремя — к распахнутому окну летела небольшая сова.

Боже, он ещё и оборотным кулоном пользуется в моём теле?!

Я схватил руку славы и направил её в сторону беглеца. Хоть он успел вылететь наружу, магия всё равно его настигла. Я притянул Родерика обратно и, стараясь действовать как можно аккуратнее, направил его на пол. Лишь бы рука славы не просочилась сквозь пальцы!

— Ловко ты его, — похвалил Оливер.

Глаза Жнеца вдруг почернели, словно в глазницах всегда было пусто, нос заострился, а окровавленные губы утончились, обнажив пожелтевшие зубы и серые дёсны. В следующий миг его окутал плотный чёрный дым, который моментально развеялся, явив миру скелет, облачённый в тёмный балахон с капюшоном.

Птица отчаянно забила крыльями, когда мертвец поднялся на ноги.

— Не дури, Родди. Ты не можешь вечно скрываться от меня.

Родерик мгновенно принял человеческий облик, но рука славы всё ещё не позволяла ему полноценно двигаться, и это его злило. Не могу передать, как мне было противно на него смотреть. В голове просто не укладывалось, что моё тело занял давно умерший родственник, пускай и такой ушлый.

— И чего ты ждёшь? — со сдержанной ненавистью обратился Родерик к Оливеру. — Давай, убей меня. Ты же так давно мечтал заполучить мою душу. Или тебе жаль его?

Появившаяся в костлявой руке коса негласно сообщила, что Жнецу меня не жаль.

— Постой! — воскликнул я. — Не надо никого резать. Ты говорил, есть другой способ.

— Есть, но этот надёжней.

— Я не собираюсь умирать из-за того, что ты хочешь пойти лёгким путём. Скажи, что нужно делать.

— Как — что? Гнать его! Это твоё тело. Твоя жизнь, чёрт побери!

Несмотря на разумность предложения, я замешкался. Даже с Натали были проблемы, а тут стоит задача куда сложней: не только завладеть телом, но и избавиться от другой души. Наглой, дерзкой… жестокой.

Я опустился на колени и отложил в сторону руку славы.

— Только попробуй, — выплюнул Родерик.

— Попробую, не сомневайся.

Никто не заставит меня сдаться добровольно.

Господи, неужели опять…

Я оглядывался, пытаясь понять, куда попал. Пустынный берег с умиротворяющим шелестом омывали пенные волны. Пронзительно вереща, у скал носились редкие чайки. Под ботинками хрустела галька.

Это не моё воспоминание. Я никогда прежде не видел море.

Стоило подумать, что оказался в ловушке чужой памяти, как тогда у Андрея, так моё предположение тут же было опровергнуто. Я был собой, и ничего меня не сковывало. Безусловно, приятно вновь ощущать себя свободным человеком, но ни в коем случае нельзя поддаваться иллюзии. Даже такой правдоподобной.

Я подышал на ладони и, зябко ёжась от холода, немного прошёлся вдоль берега. Куда подевался Родерик?

— Эй, ты!

Мой зов беспощадно поглотило море.

Подлец. Конечно, я понимал, что от него не стоило ожидать ничего хорошего, но как так можно было поступить? Вернуться с того света, чтобы отнять жизнь у родного внука… Это ещё отвратительней, чем делать из мертвецов магические артефакты.

Воздух потеплел и из него вмиг испарился солоноватый запах. Земля выровнялась и покрылась деревянными досками, вокруг выросли стены.

Дикий берег превратился в дом. Людей вокруг было много, но никто даже не удивился моему появлению. Затравленно озираясь, я отошёл подальше от крепкого парня моего возраста, который при желании мог бы легко меня прибить. По счастью, его взор, как и всех присутствующих, был обращён к двери. Точнее, к разворачивающейся у неё сцене.

— Поцелуй мать, щенок, — грозно, едва не срываясь на крик, сказал немолодой мужчина.

Полноватая женщина с сединой в волосах подошла к угрюмому подростку, однако тот грубо от неё отмахнулся, за что незамедлительно получил подзатыльник. Молодёжь встретила этот жест задорным смехом.

— Ты как с родителями обращаешься?! — взбесился отец семейства. — Кормишь нахлебника, одеваешь, а он только издевается! Где твоя благодарность?!

Подросток гордо вскинул голову.

— Ты её не заслуживаешь.

Несчастная мать отвернулась и закрыла лицо руками. Я и сам был готов стать свидетелем избиения малолетнего нахала, однако отец сдержался. Он указал на валяющийся на полу вещевой мешок.

— Забирай, нам пора ехать.

— Я не передумал.

— Что?

— Я не поеду в семинарию.

— Ещё как поедешь! Ты будешь там учиться, даже если мне придётся тащить тебя туда за верёвку, как осла. Иначе плохо кончишь!

— Чёрта с два, — огрызнулся мальчишка. Увернувшись от отцовского кулака, он выбежал на улицу. Двое парней с улюлюканьем бросились за ним вдогонку.

— Сынок! — надрывно прокричала мать и, как бы теряя сознание, откинулась назад. Старуха в коричневой шали и бледная девчонка подхватили её под локти. — Родерик, сыночек…

Так вот, в чём дело. Священник поневоле никто иной как мой дед.

Зря медлил!

Похоже, страсть к побегам у нас семейная.

— Родерик! — я сорвался с места.

За дверью на меня обрушился мрак. Я налетел на какое-то препятствие и с грохотом упал. Попривыкнув к скудному освещению и доверившись осязанию, обнаружил, что лежу на грязном полу рядом с кривоногим табуретом. Впивающегося в пальцы песка было столько, словно по комнате прошлась рота солдат. И пахло здесь неприятно, потом, табаком, горячительными напитками и старыми вещами. Кажется, из дома Сандерсов я угодил в притон.

Родерик, теперь уже не мальчик, а юноша не старше двадцати лет, сидел на подоконнике и что-то сосредоточенно вырезал ножом по раме. При этом он курил трубку и не выпускал её изо рта ни на секунду.

Я позвал его, но он не откликнулся.

— До сих пор не верю, что всё прошло идеально. Да я с твоими способностями давно бы блистал в лучших театрах! — чей-то восторженный возглас заставил меня посмотреть в угол. Там, на продавленном диване расположился незнакомый молодой человек.

— Я тебе сто раз говорил, пустое кривляние не для меня, — Родерик нехотя отложил трубку. — Вот что толку проживать чужие судьбы на потеху скучающим обывателям? Оно мне надо? Стоять среди фальши декораций и изо дня в день произносить заученную чушь, в которую сам не веришь. Нет уж.

— Ой-ой-ой! И это мне ещё говорит лжец.

— Неужели ты не можешь понять очевидного? Ложь уникальна. В отличие от текста пьесы, ложь произносится единожды. Невозможно одно и то же сказать сразу всем, как толпе в зале. Кроме того, актёр ничто без чужих образов. Он никому не интересен, когда уходит за кулисы. Такой же обыватель, как и те тупицы, которые только что на него глазели, даже хуже. А лжец всегда остаётся собой и при этом манипулирует другими.

— Ох, Род, с твоей философией долго не проживёшь, — сокрушённо ответил его приятель и немного отпил из тёмной бутылки.

— Иди ты, — Родерик вдруг прекратил кромсать раму. — И хватит пить уже, Перси. Утром ты будешь как свинья.

Назвал бы он его Джоном или Диком, я бы и ухом не повёл!

Воспользовавшись тем, что моё присутствие по-прежнему оставалось незамеченным, я взял лампу и подошёл с ней к Перси. В пьяном молодом человеке смутно угадывались черты вампира Филдвика, и выглядел друг деда жалко, как карикатура на самого себя. Не было в нём ни завораживающей красоты, ни намёка на харизму. Действительно, актёр без грима и образа.

Отвратительно, что позже он изменился благодаря крови невинных жертв.

Я вновь попытался заговорить с Родериком, но безуспешно. Со стороны я, наверное, походил на сумасшедшего, попавшего в музей восковых фигур.

Хотя такими темпами не мудрено лишиться рассудка по-настоящему.

— Сколько это может продолжаться? — я в отчаянии смотрел на родственника. — Не знаю, как ты, а я не собираюсь торчать здесь вечно. И делить с тобой своё тело также не намерен. Убирайся! Слышишь, мне осточертело терпеть твои выходки! Как ты вообще додумался до такого?!

В ответ гнусная комната сменилась ярко освещённым факелами подземельем. Его неровные стены были увешаны оккультными изображениями, однако их было куда меньше, чем на последнем собрании клуба в Праге. За длинным столом практически никто не сидел, потому что большая часть присутствующих наблюдала за существом, мечущемуся в начерчённом на полу круге.

Сначала я решил, что эти уроды мучают тощую кошку, но подойдя ближе, я разглядел у твари длинные когтистые пальцы, вытянутую морду с зубастой пастью и бешено вращающиеся глаза. Гибрид кошки, обезьяны и крокодила, пища и шипя, метался из стороны в сторону, не вызывая у окружающих ни страха, ни сочувствия. На всякий случай я отошёл подальше.

— Видите, господа, я же говорил, что вызов демонов — это целая наука, — победоносно возвестил один из наблюдателей. — А подобную мелочь может призвать любой дурак.

— Теперь ясна связь между тобой и этой крысой, — съязвил Родерик. Он стоял ближе всех к кругу с демоном, зрелый мужчина, до боли похожий на меня, если не считать тонкие усы. Никогда не буду их отращивать.

— Дерзкий язык ещё не признак остроумия, Сандерс, — отмахнулся тот.

— Я не шутил, Квинси, — с улыбкой ответил Родерик. — Сделай одолжение, убери это с глаз долой. Никому, кроме тебя, такой демон не доставляет удовольствия.

Возможно, Квинси посчитал продолжение перепалки недостойным, поэтому без лишних слов раскрыл потрёпанную книжицу и что-то громко прочитал на незнакомом мне языке. Круг вспыхнул изнутри красным свечением, которое поглотило верещащего демона. На лицах некоторых членов клуба отразилось неподдельное облегчение.

Под ропот все вернулись на места. Я хотел занять одно, но в тот раз на собрании не было отсутствующих. Взгляд непроизвольно упал на Филдвика. Признаться, выглядел он ещё хуже. Осунувшийся, с подрагивающими пальцами.

— Не нужно сбрасывать со счетов демонов-полукровок, — сказал он, когда в подземелье стало тихо. — Да, они не всесильны, потому что им мешает врождённая человеческая сущность, но у них есть и преимущества. С ними гораздо проще договорится, и уж тем более от них не дождёшься подвоха. Они заинтересованы в том, чтобы условия контракта были максимально выгодны для человека.

— С какой стати нечисти заниматься благотворительностью? — удивился неприятный рыжий тип, вертящий в руках не раскуренную сигару.

— Никакая это не благотворительность. Во-первых, полукровка копит контракты, чтобы в итоге стать настоящим демоном, не обременённым человеческой плотью, и, во-вторых, он не ограничивается деньгами и может запросто потребовать взамен нечто более серьёзное, например, душу. И если уж говорить откровенно, много у этого существа не выпросишь. Сил у него мало, и ему приходится использовать достаточно сложные ритуалы для достижения цели.

— И что за сделка у вас там была? — недоверчиво выгнул бровь Родерик. — Давай, похвались.

Филдвик скривился так, словно с ним заговорил недавний кошкодемон.

— Меня не устроили условия полукровки, откликнувшегося на мой зо… — он закашлялся. На стол брызнули капельки крови. Сидевшие поблизости брезгливо отодвинулись.

— Проваливай, чахоточный, — «посоветовал» Родерик. Многие его поддержали.

Давясь от кашля и прижимая ко рту платок, Филдвик удалился. Даже председатель ничего не сделал, чтобы его остановить. Лишь сделал какую-то пометку в журнале клуба.

— И всё же от него была польза, — медленно проговорил Родерик. — Да, Роберт, я к тебе обращаюсь.

Я вздрогнул, как Шарлотт, когда однажды застал её за подглядыванием в замочную скважину.

— Быстро же ты сюда попал. Я даже не успел посмотреть в твоей памяти всё, что меня интересует, — не обращая внимания на продолжение собрания клуба, дед встал из-за стола. — Мне понадобилось много времени, чтобы подчинить себе это пространство, а ты бессовестно пользуешься плодами моего труда.

— А ничего, что ты решил воспользоваться моим телом?

— Оно никогда не было твоим.

Он хочет меня запутать. Ни в коем случае нельзя поддаваться.

— Я видел твои останки в гробу. Ты мёртв, — твёрдо произнёс я.

— Ты заблуждаешься. Я не умер, а всего лишь перенёс душу из негодного тела в новое, — цинично заявил он и тут же нахмурился. — Правда, для этого потребовалось гораздо больше времени, чем я предполагал. Пришлось целую вечность провести в стеклянном флаконе демона.

Сначала исчезли люди, затем нехитрая мебель, и под конец подземелье превратилось в зелёный холм с мелкими полевыми цветами.

— Я знал, на что иду, — продолжил Родерик, — и первая неудача не сломила меня. Я даже смог получить небольшую компенсацию… Так и быть, постараюсь объяснить, почему у тебя не может быть никаких притязаний на моё тело. Так будет легче от тебя избавиться.

— Говори что хочешь, мне всё равно. Я ни за что тебе не уступлю.

— Но ты же неглупый парень. Наверняка, тебя всю жизнь преследовали вопросы, на которые даже Элен не могла дать ответы. Хочешь отказаться от возможности узнать правду?

Вот гад. Быстро нашёл больное место! Интересно, что он всё-таки успел увидеть в моих воспоминаниях?

— Меня не интересует богатство и статус в обществе. Я люблю жизнь и, естественно, не хочу с ней расставаться. Воспользовавшись идеей Филдвика, я призвал демона-полукровку. Конечно, от него не стоило многого ожидать. Бессмертие в чистом виде он не мог мне дать, зато предложил альтернативу — заменить оболочку. Но и это оказалось делом непростым, ведь душе необходимы подходящие условия, чтобы её не отторгло новое тело. Идеал — прямой потомок, первенец, рождённый от благочестивой женщины и крещённый Правильным именем. К моему сожалению, на практике получилось сложнее, чем в теории.

Моё волнение разрасталось с каждой секундой. Стало трудно дышать.

— Поэтому у тебя, как минимум, два внука с именем Роберт, — я боролся с желанием облизнуть пересохшие губы. — Почему ты тогда не дал нам своё имя? Зачем было придумывать новое?

— Чтобы соблюсти главное правило ритуала. Новая жизнь. Новое тело. Новое имя. Видишь, как всё одновременно и просто и сложно. Представь себе мой гнев, когда я узнал, что твоего отца назвали не так, как я велел.

В его словах не чувствовалось ни горечи от неудач, ни торжества от долгожданного триумфа. Словно случилось что-то обыденное. Как будто он вправе видеть во мне не внука, а откормленного на заклание барашка.

Мне бы такое хладнокровие.

Родерик сорвал веточку голубых незабудок.

— Мне приходилось следить за тобой и твоими родителями, потому что демон поставил передо мной условие: либо он совершает обещанное во Франции, либо нашей сделке конец. С помощью чёрной магии я удерживал вашу семейку в доме Элен. Правда, для этого я обратился за помощью к одной ведьме, сам я не силён в наведении порчи.

А ещё мне бы такое терпение.

— Но демон почему-то не тронул меня тогда, — позлорадствовал я, — и ты провёл семнадцать лет в собственных воспоминаниях.

Дед злобно уставился на меня. Оторвал и смял один из цветков.

— Я не хотел быть сопливым ребёнком. Однако ты прав, демон меня подставил. Я-то рассчитывал поскорее выбраться из флакона. Несладко, знаешь ли, жить в прошлом. Что ж, а теперь пришла пора прощаться.

Разом лишившись сил, я упал на землю. Сквозь руки явственно просвечивалась трава.

Только не это, он изгоняет меня! Боже мой, нет, я не могу просто так исчезнуть!

Или всё же… Чёрт! Как я могу бороться с тем, кто взял под контроль пространство, в котором меня несло, как щепку в водовороте? Родерик не успокоится, пока не завершит задуманное, и мотивов для этого у него предостаточно.

— Не надо, — простонал я.

На что я надеюсь? Взывать к его совести — всё равно что молить о пощаде голодного вампира.

— Ты мне больше не нужен, — сказал Родерик. — Ты сделал даже больше, чем от тебя требовалось. Не только более или менее сохранил для меня тело, но и достал мои вещи из могилы. Я знал, что Кристиан спрячет их там, но не думал, что мне не придётся самому идти с лопатой на кладбище. Почему ты их забрал? Так хотелось овладеть артефактами или они сами тебя позвали, почувствовав в тебе хозяина? Вероятнее второе, тебе же противна чёрная магия.

Да что я за человек, мной даже бездушные вещи управляют!

Руки стали ещё прозрачней. Я беспомощно цеплялся за траву и пытался встать.

Всё. Больше не могу…

— Роберт, не сдавайся! — встревожено прокричал Жак.

Он-то здесь откуда?

— Жак? — выпалил я в недоумении, вскакивая на ноги.

И правда, рядом стоял мой друг. Перепуганный, взъерошенный, словно весь путь до меня проделал пешком. Если это дело рук Жнеца, я ему этого никогда не прощу.

— Как этот придурок здесь очутился? — Родерик растерял показное спокойствие.

Я проигнорировал его.

— Уходи, здесь опасно… — не успел я договорить, как запоздало заметил, что чары циничного родственника больше не действуют.

— Бросить тебя здесь наедине со злодеем? — из-за моей спины неспешно вышел Франсуа. — За кого ты нас держишь?

— Да вы что, совсем не понимаете, — я не знал, куда себя деть от отчаяния. — Вы не должны рисковать собой из-за меня. Вдруг с вами что-то случится? Поймите же, это моя битва, и никто, кроме…

Франсуа перебил меня с беспечной улыбкой:

— В каждом из нас часть тебя, так что не смей говорить, что это нас не касается.

— Точно, — поддакнул Жак.

Земля задрожала. Пасторальный ландшафт медленно умирал, растения на глазах ссыхались и клонились к земле. На их месте незамедлительно пробивались свежие ростки.

От нового пейзажа у меня захватило дух — эту старинную часовню на краю деревенского погоста я не спутаю ни с чем.

Как грибы после дождя, вокруг нас стали вырастать надгробия. В дневном свете они выглядели не страшней булыжников на морском побережье, но я не удержался и на шаг приблизился к Франсуа.

— Прекрати, — сурово произнёс Родерик, с неприязнью оглядываясь.

— Всё, кончено, дядюшка, — к нам вышла Элен в чересчур жизнерадостном для кладбища наряде.

А? Я что-то пропустил, и уже нахожусь в Чистилище? Это уже слишком!

Господи, я всего лишь хочу, чтобы он исчез из моей жизни. Хочу, чтобы мои близкие не страдали. Хватит больше неприятностей, хватит.

Родерик дёрнулся, как от сильной боли, и через секунду пред нами стоял старик, которого я видел, когда был ребёнком. Словно под тяжестью обрушившихся на него лет, он рухнул на колени. Слабый. Жалкий.

— Ты не избавишься от меня, — прохрипел он.

Я покачал головой.

— Прости, но я тоже не готов расстаться с жизнью. В отличие от твоей, в моей жизни есть люди, которых я люблю, и ради которых готов на всё, — я сделал глубокий вдох и заговорил уверенней. — Да, ты мой предок, но я не безмолвный голем, созданный из корыстных побуждений. Я человек. А ты — хуже любого зверя. Если раньше твоё имя вызывало у меня только любопытство, то сейчас, глядя на тебя, я испытываю боль. Мне горько от того, что родители погибли из-за тебя. Ни за что. С ними бы ничего не случилось, если бы они вернулись домой… Трудно представить, что целью всей твоей жизни была моя смерть. Это всё неправильно.

На меня уже смотрел безглазым взглядом полуразложившийся труп.

Меня начинало трясти. Я был готов позорно разреветься, лишь бы затупились чувства.

Кто-то ласково приобнял меня сзади.

— Ты справишься, — прошептала Хедвика и положила голову мне на плечо. — Он заслуживает жалости, но сейчас не думай об этом. Он не должен воспользоваться твоей слабостью.

Безобразный труп исчез. О его недавнем присутствии напоминала только примятая трава.

Как мне надоели все эти перемещения. Не очень приятно путешествовать по сомнительным местам, к тому же без возможности выбрать маршрут и сносных попутчиков.

Я уже хотел было встать с пола, как ко мне подбежал Жак.

— Господи, я так за тебя испугался! Ну, ничего мы с ним ещё разберёмся…

— Подожди, — я приподнялся на локте. — Где остальные? Где Родерик?

Но друг меня не слушал.

— А я с самого начала подозревал, что это не ты. Сердцем чуял! Он говорил не как ты… Не поверишь, он так удивился, когда я сказал, что по-английски не понимаю! А видел бы ты, как он курил, это вообще умора. Весь в слезах, соплях… Я-то подумал, ты от переживаний решил попробовать.

Я бегло оглядел кабинет и подобрал мерцающую руку славы. Она так и валялась на ковре, Жаку, видимо, не хватило смелости переложить её хотя бы на стол.

Неужели всё кончилось? Я по-настоящему вернулся?

— Жак, как вы все там оказались? И ты, и Франсуа…

— Где? Я всё время был здесь.

Смачное ругательство заставило нас обоих вздрогнуть. На окне, вытянувшись во весь рост, стоял Оливер в человеческом обличье. Как напоминание о «тёплой» встрече, на его пиджаке темнело пятно крови.

— Удрал! — это было первое приличное слово, которое он произнёс, угрожающе взмахнув косой. — Ну, ничего, придёт время, и я до него доберусь!

По спине пробежал колючий холодок. Если Родерик ускользнул от Жнеца, мне грозят новые неприятности.

Не скупясь на проклятья, Оливер прошёлся по комнате и внезапно наклонился.

— Люблю сувениры, — вздохнул он и положил пулю в карман. — А ты молодец, — он развернулся ко мне. — Я всё порывался помочь вам косой, да твой дружок не давал. Орал: «И меня тогда руби, изверг»!

Жаку явно не понравилось, что его передразнивают. Он обиженно фыркнул, но не стал вступать в перепалку.

К нашему облегчению, окутанная дымом коса пропала.

— Что ж, господа, пока утешимся мыслью, что без тела Родди придётся туго, — ухмыльнулся Жнец.

Я выронил руку славы.

Вспомнил о Роберте.

События последующих дней можно было бы назвать благоприятными, но я не опущусь до такого цинизма. Граф де Сен-Клод скоропостижно скончался. Если верить газетам, у него не выдержало сердце, и смерть настигла несчастного в тот момент, когда он что-то наигрывал на рояле Катрин. Возможно, всё произошло вполне обыденно, или граф вовсе наложил на себя руки, и некоторые издания не стеснялись подобных версий. Как следствие, полиция, лишившись давления с его стороны, стала более придирчиво выбирать подозреваемых. Что касается конкретно меня, Элен доходчиво объяснила, что её секретарь непричастен хотя бы потому, что никогда не выезжал из страны. Кто такой этот парень, чтобы проводить лето в Чехии в компании аристократов? Был арестован — когда? Кто это подтвердит? Сбежал из-под надзора, будучи прикованным наручниками к полицейскому? Это похоже на бред. Всякий раз вспоминая об этом, я мысленно извинялся перед инспектором Леграном и надеялся больше никогда с ним не встречаться.

И всё же смерть графа меня печалила. Неожиданно получив приглашение, я вместе с Элен и Франсуа приехал на похороны и почти всю церемонию прощания не спускал глаз с близнецов. Амандин ни на шаг не отходила от матери, которая была на грани обморока. Девочка держалась строго и на людях не проронила ни слезинки. Флориан выглядел немного растерянным. После того, как опустили гроб в свежевырытую могилу, он уверенно подошёл ко мне и пожал руку.

— Спасибо, что пришли, — наверное, он хотел ещё что-то сказать, но промолчал.

Я тоже ограничился примитивной для такого случая фразой, потому что, как и он, сдерживал эмоции.

Мальчик хоронил своё детство.

У семьи появился новый глава.

Дома жизнь постепенно входила в привычное русло. Элен, руководствуясь, как она выразилась, материнским долгом, забрала у меня вещи Родерика и где-то спрятала. До конфискации умыкнуть удалось только Гулливера. Сначала я пытался искать остальное, и поиски продолжались до тех пор, пока кто-то из прислуги меня не сдал, и рассерженная тётя устроила мне головомойку.

Я стараюсь не думать о своих приключениях, без остатка отдаюсь работе и прочим заботам. Но во снах часто вижу пианистку с перерезанным горлом и костлявого Жнеца, играющего на губной гармошке.