Клубника на десерт

Глава 6

28 июня

От Коула Джареду

Приветик, сладость. Я так и знал, что мое последнее письмо тебя заинтригует.

Что ж, на то и был расчет. Но, откровенно говоря, мне просто захотелось тебя подразнить. Ничего особенного не было. Джонатан был в Вегасе по работе, а я просто заскочил к нему – или на него, если тебе, лапа, нужен сексуальный подтекст.

***

Он провел со мной в Вегасе еще две ночи, после чего уехал. Через несколько дней, вернувшись, я позвонил ему.

– Алло? – ответил он таким голосом, словно я его разбудил.

– Это Джонатан. Хотел сказать, что я в Финиксе.

– Фантастика, дорогой. А я – нет.

– А где ты?

– В Токио.

– В Токио? – ошарашенно переспросил я. – Бога ради, что ты делаешь в Токио?

– Сплю, – отрезал он и повесил трубку.

Я немного переживал, не всерьез ли он разозлился, но двумя неделями позже, придя с работы, обнаружил его за приготовлением ужина у себя на кухне.

В последующие несколько месяцев между нами установились легкие, хоть и совершенно непредсказуемые отношения. Мы оба так часто куда-нибудь уезжали, что выкраивать время друг для друга было непросто, а строить планы заранее он не любил. Еще я успел выяснить, что лучше не звонить ему ради того, чтобы сообщить о своем возвращении в город. Предложение встретиться чаще всего заканчивалось разочарованием. Он мог сочинить какую-нибудь отговорку. Он мог сказать «нет», а потом внезапно появиться у меня дома. Он никогда не делал ничего, что не было бы его личной идеей. И тогда я стал просто ждать. И рано или поздно он обязательно мне звонил.

Наше общение вне постели стало менее неуклюжим. Я дал ему ключи от своего дома – не потому, что у нас все стало серьезно, а ради удобства. Он терпеть не мог дожидаться меня, чтобы начать готовить, а постоянно рассчитывать на Джулию было смешно. Нередко, когда мы оба были в Финиксе, он звонил только затем, чтобы сообщить, как он занят. Но потом я приходил домой и меня встречал божественный запах и он, стоящий босиком у меня на кухне. В итоге я забросил попытки предугадать его действия, но всегда был рад его видеть.

Я так и не привык до конца к нашей связи. Для меня – в отличие от него – подобные отношения были в новинку. Раньше у меня случались как длительные романы, так и встречи на одну ночь, но с таким странным вариантом чего-то посередине я столкнулся впервые. Исходя из своего предыдущего опыта, я считал, что отношения должны либо развиваться – если ты долго встречаешься с человеком, значит, стремишься к чему-то серьезному, – либо заканчиваться. Но Коул предельно ясно дал мне понять, что излишнее сближение не представляет для него интереса. Да, мы занимались сексом. И часто. Однако все мои попытки прикоснуться к нему за пределами спальни или поцеловать он пресекал – игриво, но твердо. То были странные отношения – нас нельзя было назвать ни любовниками, ни друзьями, – и я не всегда понимал, как с ними справляться.

…Было пятнадцатое сентября. Моя четырехдневная командировка в Лос-Анджелес подходила к концу. В десять вечера я приземлился в Финиксе и, добравшись до дома, позвонил Коулу.

– Надеюсь, это что-то срочное, – сказал он сонно и даже не поздоровавшись.

– Это я.

– Солнце, я в курсе. У меня есть определитель номера. Я так понимаю, ты уже дома?

– Да. А что? Ты скучал по мне?

– Нисколько, – ответил он.

– Хорошо. Я тоже по тебе не скучал.

– Спасибо, что разбудил, чтобы сообщить эту новость, – сказал он. Связь прервалась, и я невольно рассмеялся, поскольку уже привык к его темпераменту и знал, что обижаться не стоит.

Я не удивился, когда на следующее утро, по пути в офис, мой телефон зазвонил. Увидев на экране имя Коула, я улыбнулся.

– Да?

– Привет, прелесть. Я решил простить тебя за то, что вчера ты меня разбудил.

– Я так и знал.

– Что у тебя с выходными? – Так он спрашивал, буду ли я свободен, или мне без перерыва будут звонить клиенты.

– Пока все тихо, – ответил я. – Я весь твой, если ты меня хочешь.

Он помолчал немного, а когда снова заговорил, я расслышал в его тоне улыбку.

– Пожалуй, хочу. Почему бы тебе не провести выходные со мной?

– Где?

– У меня дома.

Он еще ни разу не приглашал меня в гости, и мне было любопытно увидеть, как он живет.

– Где ты живешь?

– В Парадайз-Вэлли. – Ну конечно. Можно было и догадаться. Парадайз-Вэлли был самым престижным районом Финикса. – Я знаю, на неделе для тебя это неудобно, – сказал он, – но на своей собственной кухне готовить намного проще.

– Отлично, – ответил я. – У тебя есть бассейн?

– Конечно, есть. И еще джакузи. Но в любом случае, прелесть, – его тон стал игривым, – купальные трусы с собой не бери.

После работы я заскочил домой собрать сумку на выходные, и, когда доехал-таки до него, было почти семь. Он жил в закрытом квартале, пусть и в одном из самых маленьких тамошних особняков. Его дом был построен в испанском стиле: белые стены, красная крыша, все на одном уровне.

– Привет, прелесть, – сказал он, отворив дверь. – Снимай ботинки. – И, не дожидаясь меня, развернулся и скрылся в глубине дома.

Я знал, что он занят готовкой, и потому, закинув сумку в гостиную, воспользовался возможностью, чтобы осмотреться. Все комнаты были просторными, с высокими потолками. На светло-кремовых стенах висело несколько картин, но в целом дом казался каким-то полуголым. Спален было всего две: его собственная и гостевая, которая чем-то напоминала склеп. Гостиная была обставлена невероятно формально и явно почти не использовалась, а вот еще одна большая комната оказалась более обжитой – с большим уютным диваном и несколькими наброшенными на него пушистыми покрывалами. Я вспомнил Вегас, как он сидел с книжкой, закутавшись в плед, и представил, как точно так же он коротал вечера у себя дома.

Самым благоустроенным помещением в доме ожидаемо оказалась кухня – огромная, со столешницами из черного мрамора, двумя раковинами, гигантским холодильником и плитой, которой позавидовал бы не один ресторан. Я хоть и не был экспертом, но подозревал, что в ее обустройство вложена огромная сумма.

Босой, он стоял у плиты и, конечно, что-то помешивал. Его волосы отросли немного длиннее, чем он обычно носил, и теперь наполовину закрывали пятно в форме бабочки у него на шее. Я поймал себя на том, что отчаянно хочу прикоснуться к нему и приложиться к этому местечку губами, но знал, что это будет нарушением протокола.

– Красивый дом, – сказал я.

– Спасибо, – ответил он, не глядя на меня. – Из всех моих домов это единственный, который купил я сам.

– Остальные купил твой отец?

– Или его мать. Или моя мать. Или одна из ее предшественниц.

– Что заставило тебя выбрать Финикс?

– Так вышло, что я люблю жару.

– Ты что, ненормальный? – изумился я.

Он пожал плечами.

– Почему-то, поджариваясь в пустыне, я ощущаю себя одновременно бунтарем и обычным человеком. – Я не совсем понимал, как оно было связано с обливанием потом на сорокаградусной жаре, но вполне мог представить, чем его – избалованного, но брошенного сына миллионеров – привлекало ощущение бунтарства и вместе с тем обычности. – Выпьешь чего-нибудь? – спросил он, отворачиваясь к плите. – Не стесняйся.

Я открыл огромный, забитый до отказа холодильник.

– Я бы, наверное, выпил вина, – сказал я, обозревая полки.

– Прелесть, сегодня мы не пьем красное. Так что в холодильнике его нет.

Но я уже приметил бутылку, в которой по моему предположению было вино, и достал ее. При ближайшем рассмотрении оказалось, что вместо пробки у нее – завинчивающаяся крышечка.

– А это тогда что? – Я повернул бутылку и, как только прочел надпись на этикетке, громко прыснул от смеха. – Фруктовое пино-гри «Арбор Мист»?

Подняв голову, я увидел, что глядит на меня с беспредельным ужасом на лице и пылающими щеками.

– Я забыл, что оно там.

– И ты это пьешь? – удивленно спросил его я.

– Нет.

– Тогда что оно делает у тебя в холодильнике?

– Должно быть, Роза оставила.

– Твоя экономка? Ей лет шестнадцать, что ли?

– Нет. А что?

– А то, что такие напитки пьют только подростки.

– Нет только, – воинственно заявил он.

– Значит, оно все же твое? – Я чуть не расхохотался от того, каким пристыженным стало его лицо.

Он покраснел еще сильнее – я бы не поверил, что такое возможно, если бы не увидел своими глазами.

– Ну…

– Да-да? – Тут уже я не смог спрятать улыбку.

– Я…

– Я жду, – с сарказмом подстегнул его я.

– Прекрасно! – Он схватил со стола прихватку и швырнул ею в меня. – Оно мое. И я его пью. Доволен? – Он отвернулся к плите, но я успел увидеть, что он улыбается. – Теперь ты знаешь мою маленькую грязную тайну. У меня пристрастие к дешевым фруктовым винам.

– Ты ругал меня, за то, что я пью кьянти с рыбой…

– Естественно, дорогой. Жуткий выбор.

– …а у самого в заначке припрятано «Арбор Мист». Скажи, Коул, а с чем именно сочетается это твое фруктовое пино-гри?

На мгновение он замолк, а потом с явным весельем ответил:

– Полагаю, особенно ни с чем. Но, прелесть, за их ежевичное мерло и умереть не жалко. Вот оно подходит решительно ко всему.

Я рассмеялся и уступил желанию сократить разделяющую нас дистанцию. Подошел к нему, со спины обнял за талию и поцеловал в затылок. Он заметно напрягся, но отстраняться не стал.

– Мне нравится, что ты пьешь пятидолларовое вино, – проговорил я.

– Только, ради всего святого, никому не рассказывай. Мне, знаешь ли, нужно поддерживать свою репутацию.

– О, неужели? – спросил я, смеясь.

– Ну, не совсем. – Он игриво оттолкнул меня. – Но по крайней мере не лишай меня роскоши заниматься самообманом, ладно?

– Постараюсь, – пообещал я. Открыв бутылку, я понюхал ее содержимое. Пахло растворимым соком. – Это его мы будем пить сегодня за ужином?

– Ни в коем случае. Вообще я купил тебе хорошее кьянти. – Он выставил на меня лопаточку. – Только ни слова о бобах, иначе гарантирую, что ты будешь спать на крыльце. (отсылка к триллеру «Молчание ягнят», где в одной из сцен Ганнибал Лектор говорит: «Однажды меня попытался опросить агент по переписи населения. Я съел его печень с бобами и хорошим кьянти» – прим. пер.)

– Я не против, – сказал я ему, – если ты ляжешь там вместе со мной.

Он повернулся ко мне спиной, но не раньше, чем я увидел, что ему приятно.