Книга судьбы

Глава седьмая

Палм-Бич, Флорида

— Видишь эту рыжеволосую мамочку в «мерседесе»? — спрашивает Рого, показывая в окно на сверкающий новенький автомобиль рядом с нами.

Я мельком бросаю взгляд в ту сторону и успеваю заметить рыжеволосую красотку пятидесяти с чем-то лет с замороженным после подтяжки лицом и в столь же неподвижной (хотя и намного более шикарной) соломенной шляпке, которая наверняка стоит дороже моей десятилетней подержанной «тойоты».

— Она скорее умрет, чем позвонит, — добавляет он.

Я не отвечаю. Но моего приятеля это не смущает.

— А вон тот парень за рулем этого «кризиса среднего возраста»… — продолжает Рого, показывая на лысеющего мужчину в вишневом «порше», который лихо обходит нас слева. — Он позвонит мне сразу же, как только получит штрафной талон.

Это любимая игра Рого: кататься по улицам и пытаться вычислить, кем окажется его следующий клиент. В качестве наименее известного, зато самого рьяного адвоката по делам о превышении скорости Рого — именно тот, к которому следует обращаться, если вы нарушили правила движения. Мой сосед по комнате и самый близкий друг с восьмого класса средней школы, в которую мы стали ходить вместе после того, как он с матерью переехал из Алабамы в Майами. Рого остается единственным человеком из всех, кого я знаю, кто любит свою работу сильнее самого президента.

— О-о, а как насчет вон той девочки? — вопрошает он, кивая сразу через две полосы на шестнадцатилетнюю девчонку с брекетами, сидящую за рулем новенького «Джипа-Чероки». — Передай хлеб, потому что это мое масло! — Рого старательно копирует тягучий акцент южанина. — Новенькая машинка и брекеты? О-ля-ля, я нюхом чую непыльную и скорую работенку!

Он хлопает меня по плечу с таким видом, как будто мы оба смотрим родео.

— Йо-хо, — шепчу я в ответ, пока моя машина преодолевает невысокий горб моста Ройял-парк-бридж и скатывается на шоссе Интракостал Уотервей. По обеим сторонам от нас лучи утреннего солнца пляшут на кажущихся стеклянными волнах. Мост соединяет рабочий квартал Уэст-Палм-Бич с раем для миллионеров под названием Палм-Бич. Колеса машины, подпрыгивая, громыхают на съезде, и густонаселенный, изобилующий забегаловками быстрого питания бульвар Окечоби сменяется наманикюренной, ухоженной и обсаженной пальмами Ройял-Палм-Уэй-авеню. Такое впечатление, что мы вышли из закусочной на колесах и попали в волшебную страну Оз.

— Ты чувствуешь себя богатым? Потому что я прямо-таки ощущаю во рту серебряный доллар! — заявляет Рого, жадно впитывая в себя окружающую роскошь.

— Могу повторить: йо-хо.

— Сарказм тебе не идет, — предостерегает меня приятель. — Если будешь плохо себя вести, я не позволю тебе возить меня на работу на следующей неделе, пока моя машина будет в ремонте.

— Ты же говорил, что отогнал ее в мастерскую всего на один день.

— Ага, переговоры продолжаются! — восклицает он и тут же переносит внимание на девицу с брекетами, которая вновь оказывается рядом с нами. — Эй, подожди, я думаю, она созрела для того, чтобы стать моей клиенткой! — кричит Рого, опуская стекло со своей стороны. — Венди! — во весь голос вопит он, высунувшись наружу, а другой рукой давит на клаксон.

— Перестань, — ворчу я, пытаясь оттолкнуть его руку.

Когда нам было по четырнадцать, Рого отличался невысоким ростом. Сейчас, в возрасте двадцати девяти лет, у него появились изрядная лысина и тучность. Впрочем, и сила тоже. Во всяком случае, мне не удается убрать его руку с руля.

— Девушка с брекетами! — орет он, снова нажимая на клаксон. — Эй, Венди, это ты?

В конце концов девушка поворачивается к нам и опускает стекло со своей стороны, пытаясь одновременно следить за дорогой.

— Тебя зовут Венди? — надрывается мой приятель.

— Нет, — кричит она в ответ. — Мэгги!

Рого, такое ощущение, оскорблен собственной ошибкой в лучших чувствах. Но длится это недолго. На его физиономии расцветает улыбка голодной собаки мясника.

— Ладно, если получишь штрафной талончик за превышение скорости, заходи на сайт downwithtickets.com!

Подняв стекло, он почесывает локоть, а потом принимается за низ живота, весьма довольный собой. В этом весь Рого: к тому времени, когда он вновь принимает благопристойный вид, я уже не помню, о чем мы спорили. Аналогичным образом он бульдозером вломился на избранную для себя стезю. Дважды провалив вступительный тест юридического факультета, для третьей попытки Рого улетел в Израиль, не имея в роду ни одного еврея. Он слышал, что в Израиле более терпимо относятся к своевременной сдаче экзамена. «Что, лишние двадцать минут? Кому от этого будет хуже?» — целый месяц спрашивал он, подражая своему куратору с типично израильским акцентом. В общем, с этими дополнительными двадцатью минутами Рого наконец набрал нужное количество баллов, что и позволило ему протиснуться на юридический факультет.

И после того как он избрал своим поприщем борьбу со штрафами за превышение скорости и в кармане у него впервые завелись собственные деньги, последнее, чего ему не хватало, — это зануды-соседа по комнате, который не в состоянии внести арендную плату. В те уже далекие времена, после того как Мэннинг переехал из Белого дома в Палм-Бич, я мог рассчитывать только на работу помощника президента. Кстати, местная публика именует Палм-Бич сокращенно «ПБ», как-то: «Мы останемся в ПБ на зиму». Что до меня, то я жил с родителями в Рока-Батон; мои низкие заработки не позволяли мне поселиться в изысканно-утонченном районе по соседству с владениями президента в Палм-Бич. Однако же, снимая жилье на двоих, я, по крайней мере, мог бы жить поближе к нему. Это было сразу же после покушения. Шрамы тогда еще лиловели у меня на физиономии. Но не зря говорят, что юношеская дружба — самая крепкая. Рого не колебался ни секунды.

— Все равно не понимаю, за каким чертом тебе понадобилось подниматься в такую рань, — зевая во весь рот, сообщает мне Рого. — Еще и семи нет. А ты только вчера вечером прилетел из Малайзии.

— Президент…

— …ранняя пташка… самый крутой парень во всем мире… Способен исцелять страждущих, одновременно готовя обед из шести блюд. Иисус Христос и Эмерил[9] в одном лице. Все это я уже слышал. Я знаю, что такое культ, Уэс. — Он показывает в окно на притаившуюся в засаде полицейскую машину в двух кварталах от нас. — Осторожно, ловушка для простаков. — Неожиданно возвращаясь к теме нашего разговора, он добавляет: — Он мог хотя бы позволить тебе выспаться.

— Мне не нужно высыпаться. Я прекрасно себя чувствую. И, к твоему сведению, я не поклонник культов.

— Во-первых, поклонник, и еще какой. Во-вторых, не говори «к твоему сведению». Нужно говорить «к вашему сведению», как принято у воспитанных людей. Можешь спросить у своей матери, если не веришь.

— Ни о каком культе и речи не идет, — настаиваю я.

— В самом деле? И ты по-прежнему не видишь ничего странного в том, что через восемь лет после того, как тебя вышвырнули из Белого дома, ты все еще исполняешь роль мальчика на побегушках подобно розовощекому стажеру-практиканту? Что случилось с поступлением в аспирантуру, или работой менеджером по организации торжественных событий и мероприятий, или шеф-поваром, о чем ты заикался несколько лет назад? Ты хотя бы получаешь удовольствие от своей так называемой работы? Или ты занимаешься ею только потому, что иначе не чувствуешь себя в безопасности?

— Ты даже представить себе не можешь, сколько мы приносим пользы обществу.

— Да, но только если бы ты был руководителем аппарата. А насколько мне известно, ты полдня ломаешь голову над тем, какой салат предпочел бы твой президент: кочанный или обыкновенный!

Я лишь крепче сжимаю руль и устремляю взгляд прямо перед собой, на дорогу. Он не понимает.

— Не делай этого! — предостерегает меня Рого. — Не приберегай уверенность только для Мэннинга. Я только что напал на тебя — ты должен защищаться!

В его голосе слышится ледок, который он обычно приберегает для дорожной полиции. Он сердится, хотя это неподходящее выражение для Рого. В школе мой приятель имел привычку бросать на стол фишки, проигрывая в «Монополию»… или швырять наземь теннисную ракетку, пропустив подачу. В те времена бурный нрав вовлекал его в бесконечные драки, отчего он страдал еще больше, поскольку не обладал физическими данными, чтобы постоять за себя. Например, он утверждает, что его рост равен пяти футам семи дюймам. В действительности он ростом в пять футов шесть дюймов, и то если встанет на цыпочки.

— Ты знаешь, что я прав, Уэс. Когда всего себя отдаешь одному-единственному человеку, то меняешься сам, и не в лучшую сторону. Ты меня слышишь?

Рого, конечно, мой самый умный и одновременно самый недалекий друг, но сейчас он совершенно не понимает меня. Я молчу отнюдь не потому, что согласен с ним. Просто передо мной по-прежнему стоит Бойл и смотрит на меня карими глазами с брызгами голубого. Может, стоит рассказать о нем Рого…

В кармане у меня начинает вибрировать сотовый телефон. В такую рань это могут быть только плохие новости. Я раскрываю его и смотрю на определитель номера. Оказывается, я ошибся. Это кавалерия из-за холмов.

— Здесь Уэс, — говорю я.

— У тебя найдется пара минут, чтобы поболтать со мной? — интересуется на другом конце линии Дрейдель.

Я искоса взглядываю на Рого, который возобновил свою прерванную было охоту за клиентами.

— Давай лучше я тебе перезвоню.

— Не стоит. Как насчет того, чтобы вместе позавтракать?

— Так ты в городе? — Я растерян и сбит с толку.

— Заглянул на деловую встречу. Я пытался сказать об этом, когда ты звонил из Малайзии, но ты был в такой панике, что не пожелал меня слушать, — замечает он со своим обычным невозмутимым спокойствием. — Так что, завтракаем?

— Дай мне час. Мне нужно еще кое-что сделать.

— Отлично. Я остановился в «Четырех сезонах». Позвони мне снизу, из холла. Комната 415.

Я закрываю телефон, и впервые вид проносящихся мимо пальм доставляет мне удовольствие. Похоже, сегодняшний день начинается удачно.