Книга Великих джунглей

Глава пятая Портрет дождевого леса

Крайне трудно нарисовать картину любых джунглей «в целом». Возможно, это и стало причиной противоречивых и неточных словесных описаний, полученных от путешественников; они исходят из своей личной, ограниченной перспективы, подобно слепцу, описывающему слона. Панорама с высоты птичьего полета, вид со стороны реки или с внешней окраины и поверхностные впечатления от прогулок внутри так отличаются, что даже человека, видевшего все это, можно простить за непонимание отдельных аспектов единого целого. Тем не менее у джунглей есть одна общая черта: они головокружительно красивы.

Я иногда думал, что эта красота порождает «риторическое изобилие», на которое жаловался мой старый учитель, профессор Ричардс, даже читая предположительно научные сочинения о джунглях. Но другим стимулом служит зачастую зловещая природа этой красоты, облекающаяся в поистине невероятные формы, цвета и размеры. Поэтому, откровенно говоря, «риторическое изобилие» является непременным требованием, если вы хотите отдать должное тем тонкостям и чудесам, которыми сами джунгли изобилуют больше, чем любое другое место на земле.

Сначала посмотрите на них взглядом современного путешественника из уютной кабины самолета. Пилот опускается примерно до высоты Эмпайр-Стейт-Билдинг, и вы смотрите из иллюминатора на бесконечное зеленое пространство — волнообразное, слегка комковатое покрывало. Оно простирается во всех направлениях, вплоть до туманного горизонта: зеленый океан без гребней волн или течений. То здесь, то там особенно высокое дерево, которое ботаники метко называют «эмерджентом», возносит свою зеленую главу над окружающими гигантами, создавая отдельные выпуклости, нарушающие в остальном гладкий облик джунглей сверху.

По большей части море листвы имеет однообразный темно-зеленый бутылочный оттенок независимо от того, на каких деревьях растут эти листья. Растения высокого экваториального леса (ВЭЛ) почти исключительно вечнозеленые, но в высоком листопадном лесу (ВЛЛ) с началом сезона дождей лиственный покров взрывается буйством красок. Цвет новой листвы может меняться от почти белого до различных оттенков бледно-зеленого, розового и красного. Всевозможные яркие соцветия придают дополнительный блеск этому великолепию. Я помню джунгли в Западной Африке, одно время щеголявшие пестрой зеленой крышей, усеянной бесконечными алыми точками, напоминавшими лесной пожар.

Лишь полдюжины раз за полжизни блужданий под необъятным зеленым покрывалом я обнаруживал места, откуда можно было наблюдать нечто подобное. Первым из них был участок, где люди расчистили вершину холма, поднимавшуюся достаточно высоко, чтобы я мог видеть покров джунглей. Часто единственным движением, различимым за долгие часы, бывает неопределенное марево, поднимающееся от нагретых поверхностей. Через некоторое время у вас начинает кружиться голова. Затем по поверхности зеленого полога пробегает огромная волна; говорят, что это ветер, но я почему-то до сих пор не могу этому поверить. Ветер поднимает шум, а здесь все происходит совершенно бесшумно.

Возможно, вы ожидаете увидеть птиц, пчел и бабочек, порхающих и жужжащих над кронами, обезьян и белок, прыгающих с ветки на ветку. В таком случае вас ожидает разочарование. Лишь в период цветения и плодоношения в пологе джунглей можно заметить птиц или насекомых, но он так плотен, что целые стаи обезьян могут резвиться прямо над вами и вы не увидите ни их самих, ни те ветви, по которым они путешествуют с дерева на дерево.

Если дождевые облака заслоняют солнце, сверкающий зеленый покров становится на несколько тонов темнее и впитывает тропический ливень, как настоящая губка. Даже если дождь сопровождается ветром или ураганом, вы почти не увидите свидетельств, подтверждающих это. Горстка листьев улетит, подхваченная ветром, а весь «матрас» немного всколыхнется — вот и все.

Но когда вы спуститесь к реке или выйдете на поляну, где заканчиваются джунгли, то увидите их в иной перспективе. Большинство из тех, кого обычно считают жителями джунглей, на самом деле являются лишь их соседями. Они живут снаружи, даже совсем рядом, но так же незнакомы с внутренним устройством джунглей, как любой житель Лондона или Нью-Йорка. Лишь изредка вы можете встретить представителя одного из тех немногих племен, которые действительно живут в джунглях: они выходят наружу так же неохотно, как их соседи заходят внутрь.

При взгляде на джунгли с середины реки или поляны лиственный покров выглядит таким же плотным, как и сверху. Словосочетание «непролазные джунгли» было придумано путешественниками, видевшими лес с этих наблюдательных пунктов. Для них эти два слова также неразлучны, как «проклятый» и «янки» для закоренелого южанина. Плотность и пышность растительности заставила некоторых путешественников пользоваться этим определением для лесов, совершенно непохожих на настоящие джунгли.

Когда вы разглядываете стену джунглей, вам кажется, что масса растительности каскадом ниспадает с вершин деревьев. Эта завеса настолько плотна, что сами деревья остаются совершенно невидимыми. Постороннему наблюдателю может показаться, что листва покрывает утес высотой 150 или 200 футов. Разумеется, большая часть так называемой стены джунглей растет из земли, но стебли и стволы скрыты листьями и цветами, тянущимися к свету.

Толщина стены не превышает ста ярдов, но если вы плывете по реке, у вас может сложиться впечатление, что это и есть настоящие джунгли: плотная, спутанная масса растительности, напоминающая запущенную живую изгородь из шиповника, увеличенную в двадцать или тридцать раз. Такой она представала взору белых людей, впервые вступавших в пределы джунглей. Вполне понятно, что они утруждались проверкой первого впечатления, прорубив дорогу внутрь.

Фактически иногда бывает легче заползти туда (я иногда полз по-пластунски на животе) или свернуть на каноэ в одну из проток, почти невидимых с окраины. В противном случае вам придется прорубать себе дорогу мачете^[7], пока вы не окажетесь на той стороне. Я почти никогда не видел тропинок, ведущих в высокий экваториальный лес. В высоком листопадном лесу существуют тропы, соединяющие племенные деревни между временно расчищенными участками. Но когда вы оказываетесь внутри, то видите совершенно иную картину.

Свет здесь странный, тусклый и зеленоватый, с редкими проблесками солнечных лучей. Находясь в высоком экваториальном лесу, вы не можете отличить день от утра или вечера, просто подняв голову, так как небо полностью закрыто. Однако видимость на удивление хорошая. Здесь вы можете увидеть человека раньше, чем услышите его голос. Джунгли обладают довольно зловещей акустикой, поэтому часто бывает проще подать знак своему спутнику, который находится в паре сотен ярдов от вас, чем попытаться позвать его.

Вы видите стройные колонны древесных стволов всевозможных размеров: от ростков диаметром один-два дюйма до главных опор лесной «крыши» диаметром с мельничное колесо. В высоком экваториальном лесу поразительно мало подлеска. На значительной территории почва почти полностью обнажена, отсутствует даже смешанный слой листьев, иголок и мелких веток, устилающий многие леса в умеренных широтах. Иногда вы можете встретить переплетение стеблей ползучих растений, а в определенное время появляется ковер из самых экзотических плодов, сочных и спелых, более разнообразных, чем на любом городском рынке. Они падают с большой высоты в таком изобилии, что даже все голодные маленькие рты внизу не могут поглотить их.

Когда вы смотрите вверх, видимость резко падает. Все деревья, независимо от вида и размера, имеют лиственную крону — будь то пучок листьев или густое переплетение ветвей, начинающееся высоко над землей, примерно в той же пропорции, что спицы раскрытого зонтика. Деревья средней высоты образуют собственный полог листвы, через который бывает практически невозможно увидеть верхние ярусы. Тут и там свисают огромные витки лиан; это «сухожилия», связывающие джунгли и превращающие их в единую массу. Некоторые из них, толщиной с бедро взрослого человека, вырастают до вершин самых высоких деревьев и добавляют свою листву к зеленому пологу джунглей.

Повсюду можно видеть несуразности, которые в течение многих поколений приводили ботаников к мысли о ненормальном развитии растительности в тропическом лесу. У нормального садовода кружится голова, когда он видит сорока- или пятидесятифутовое дерево, растущее из развилки другого дерева, или тысячи орхидей того сорта, за который у него дома приходится платить по пятнадцать долларов за штуку.

Есть другой способ смотреть на джунгли, сходный со взглядом врача или патологоанатома. Сверху донизу проводится ровный срез на достаточно большой площади, чтобы дать представительную выборку всего, что находится внутри. Вообразите себе многоквартирный жилой дом, передняя стена которого была убрана таким образом, что другие стены, полы, потолки, мебель и сами квартиранты остались в целости и сохранности. Таким образом можно увидеть многоэтажность, отличающую тропические дождевые леса от всех других растительных формаций, причем лучше, чем с любого другого наблюдательного пункта.

Панорамные описания джунглей очень хороши, но они не дают представления об их бесконечном многообразии. В каркасе архитектуры джунглей есть место для ошеломительных и увлекательнейших сочетаний и перестановок; подробное описание одного участка может противоречить другому.

Как я уже говорил, в джунглях почти нет подлеска, однако пешеход может столкнуться с определенными трудностями. В каждых джунглях, где мне приходилось бывать, после тщательной проверки обнаруживались почти прямые борозды, расположенные на равном расстоянии друг от друга, как будто распаханные неким тропическим Полем Беньяном и его голубым быком Крошкой. Эти борозды достигают сорока футов в ширину и почти так же глубоки. Причина их появления остается загадкой; они едва ли созданы водной эрозией. Более того, они даже не влияют на высоту лиственного покрова джунглей. Кроны деревьев, растущих на дне борозды, находятся вровень с кронами тех, которые растут на гребне.

Корни крупных деревьев имеют облик, который нельзя увидеть в других лесах. Наибольшее впечатление производят огромные контрфорсы: четыре корня-опоры, поддерживающие ствол со всех сторон. Они поднимаются на двадцать или более футов над землей и наклонены к поверхности под острым углом. Иногда их толщина не превышает двух-трех дюймов — этакие здоровенные пластины из сплошного красного дерева или другой твердой древесины. В джунглях Центральной Америки я видел людей, терпеливо отпиливавших их двуручными пилами, чтобы получить крышку для огромного стола. В треугольном углублении между двумя контрфорсными корнями иногда хватает места, чтобы поставить грузовик. Одна азиатская легенда о происхождении человеческой расы указывает на поразительную тонкость этих корней. Она гласит, что плод сизигиума однажды упал на край корня и раскололся пополам. Половинки упали по разные стороны контрфорса. Одна из них стала мужчиной, а другая женщиной, и оба успели вырасти, прежде чем заглянули по ту сторону корня. Тогда они увидели друг друга и породили все остальное человечество.

Другие корни, иногда большие, как магистральные водопроводные трубы, частично растут над поверхностью. Поскольку в большинстве джунглей верхний слой почвы весьма тонок, деревья выпускают корни в стороны, а не вниз. Корни могут поднять над землей целое дерево, и тогда кажется, будто оно стоит на полудюжине изящных ходулей. Они даже называются «ходульными корнями».

Во время экспедиции в Гвиану мы познакомились с еще одной разновидностью нижнего этажа джунглей. Мы проплыли сквозь стену растительности на каноэ по маленькой протоке, которая вывела нас к озеру, где прямо из воды поднимались гигантские колонноподобные стволы деревьев. По крайней мере, оно выглядело как озеро, хотя подобные массы воды редко встречаются в дождевых лесах. На самом деле это был затопленный район, в течение девяти месяцев в году покрытый водой на глубину от шести до восьми футов. Почва во многих джунглях настолько сырая, что не может впитать еще больше дождевой воды, а здесь находилась впадина, служившая естественным резервуаром.

Зрелище было впечатляющим: огромное водное пространство вишневого цвета, растянувшееся на много миль. Насколько мы могли видеть. Вода была совершенно неподвижной, даже рябь не пробегала по поверхности. Время от времени мы слышали странное «пф-фуу!» — нечто среднее между глубоким вздохом и пренебрежительным звуком, какой издают уличные мальчишки. Я огляделся вокруг, но ничего не увидел. Потом я снова услышал звук и на этот раз определил его источник: белого речного дельфина, поднимающегося к поверхности, чтобы вдохнуть воздух. Почти мгновенно мы оказались в центре целой стаи дельфинов, поразительных существ за 200 миль от моря. Они беззаботно плавали среди деревьев и, по всей видимости, чувствовали себя так же уютно, как и обезьяны, но проявляли куда большее дружелюбие. Некоторые из них подплывали так близко к каноэ, что мы могли бы похлопать их по голове. Их белые тела казались стремительными тенями в темной воде; малыши имели нежно-розовую окраску и шныряли вокруг еще быстрее. Они следовали за нами на протяжении нескольких миль.

Как может выжить такой затопленный лес — загадка для меня, поскольку большинство деревьев не адаптировано к подобному существованию. Но каким-то образом они сумели превратиться в квазиводные растения.

Еще большее разнообразие джунглям придают отдельные прогалины, где солнечные лучи могут освещать нижний уровень растительности. Огромные деревья рано или поздно погибают и падают, что на некоторое время дает подлеску большую свободу для роста. Впрочем, скоро прогалина снова зарастает.

Более крупные просветы в джунглях могут возникнуть из-за природных катаклизмов, например землетрясений, хотя иногда даже тектонические подвижки не оставляют следов. Землетрясение может разительно изменить весь ландшафт. Возьмем свидетельство знаменитого ботаника, доктора Кингдона Уорда, о землетрясении 1954 года в Гималаях, опубликованное в журнале Королевского географического общества. Если бы эти строки не вышли из-под пера ученого, известного своей искренностью и проницательностью, в них было бы трудно поверить. В течение всей ночи, пишет он, целые горные хребты исчезали или меняли свои очертания; образовывались огромные расщелины и широкие долины; реки меняли курс, и появлялись новые озера, а громадная масса Эвереста поднялась более чем на 200 футов. То, что самому доктору Уорду удалось спастись, можно считать чудом.

С другой стороны, мы с женой однажды сидели в шезлонгах на травянистом берегу Рио-Курингуас в Никарагуа и наблюдали за одним из самых значительных современных землетрясений в Центральной Америке, которое произошло в декабре 1941 года.

Раньше мы уже видели землетрясения, включая одно крупное в городе Мехико, которое произошло годом раньше. У человека нет времени или склонности к научным наблюдениям, когда его бросает из стороны в сторону в каменном здании, причем все двери заклинило, а вокруг дождем сыплется штукатурка и куски цемента.

Там, в джунглях, мы сначала не поняли, что происходит. Мы чистили ружья в мирной послеполуденной тишине; внезапно меня охватило какое-то странное чувство, а деревья вокруг начали раскачиваться, хотя ветра не было. Затем раздался зловещий, глубокий пульсирующий звук, заполнивший всю вселенную. Последовал мощнейший толчок, и древесные гиганты содрогнулись, словно подброшенные рукой великана.

После этого толчка, вытряхнувшего нас из шезлонгов, землетрясение основательно взялось за дело. Почва, которая до сих пор казалась твердой, внезапно приобрела свойства жидкости. Земля не только кренилась из стороны в сторону, так что мы не могли встать, но и перекатывалась волнами, точь-в-точь как в океане. Жутко было смотреть, как эти волны движутся через лес, гребень за гребнем, поднимая в воздух шестидесятиметровые деревья и плавно опуская их, как корабли в бушующем море. Более того, подземные волны прошли под рекой в точном порядке и не потеряв скорости, а затем возникли на противоположном берегу. Когда под нами прошло около восьмидесяти волн, земля снова конвульсивно содрогнулась — на этот раз вбок, а не вверх, — и представление прекратилось так же внезапно, как и началось.

Самый последний акт произошел в ужасающей тишине, которая обычно сопровождает землетрясения. На наших глазах часть речного берега высотой около сорока футов и длиной в сотню ярдов, расположенная прямо напротив нас, начала оседать. Медленно и торжественно она скользнула в воду, но в тот момент, когда наверху появилась трещина, раздался чудовищный грохот. Если не считать вулканических извержений, мне не приходилось слышать более громкого звука; он был оглушительным.

Зрелище было захватывающим, но, если не считать шума, произведенного оползнем, не таким уж пугающим. Тем не менее мы вполне могли погибнуть. В полумиле вверх по течению от нашего лагеря часть речного берега вместе с водой была выброшена в воздух и при падении буквально расплющила квадратную милю джунглей.

Однако в общем и целом джунгли безболезненно пережили землетрясение. Ни одно дерево не упало; в земле не образовались трещины, а небольшие ручьи продолжали течь как ни в чем не бывало. Мы бродили до темноты в поисках признаков недавнего ужасного события, но так ничего и не нашли.

Причины возникновения других полян и прогалин в джунглях гораздо менее драматичны. Иногда это слишком тощая почва или иные неблагоприятные условия для роста деревьев. На одном из таких участков я впервые получил возможность подняться над джунглями изнутри. Это случилось во время экспедиции в Западную Африку, в округе Мамфе на территории современного Камеруна.

Как-то раз, решив немного позагорать (в джунглях крайне трудно найти подходящее место для этого занятия), я обнаружил поляну, поросшую травой и низким кустарником. Это было превосходное место для солнечных ванн. На краю поляны я заметил гигантскую акацию, чьей древесины хватило бы на постройку Ноева ковчега. С нее свисало множество лиан, образовывавших естественную веревочную лестницу, по которой не составляло труда подняться наверх. С акации я мог перебраться на верхние ветви еще более крупного дерева капока.

Вид на джунгли из такой перспективы был уникальным случаем в моей практике. Солнце стояло почти в зените, и его лучи отражались от сияющих поверхностей. Бабочки причудливой окраски порхали среди экзотических цветов в нагретом воздухе. Рои пчел деловито гудели, а жуки и мухи всех форм и размеров летали вокруг или зависали над каким-нибудь особенно лакомым соцветием — совершенно неподвижные, если не считать трепещущих крылышек, мелькающих так быстро, что глаз не может уследить за ними. Разноцветные птицы залетали под лиственный полог и вылетали наружу. Орлы и ястребы парили высоко в небе; очевидно, их глаза могли различить через листву вещи, недоступные для меня. Пожалуй, я никогда не чувствовал себя столь отрешенным от человеческого мира.

Для многих из тех, кто посещал джунгли, они были «гиблым местом». Эти люди твердили о зловещем сумраке, о странных звуках, о жалящих насекомых. Подобно представителям некоторых первобытных племен, они упорно отказывались углубиться в джунгли даже для того, чтобы поохотиться, когда их мучил голод. Они стонали о неудобствах, тяготах и опасностях. Они рассказывали друг другу ужасные истории о ядовитых насекомых, змеях и растениях, о грозных тропических болезнях, о грязной воде и тухлой пище.

Разумеется, в джунглях человек сталкивается с определенными опасностями и неудобствами, но в значительно меньшей степени, чем, скажем, на улицах большого города. Если он отбросит страхи, предрассудки и не занесет с собой никаких болезней из своего обычного окружения, то обнаружит, что жизнь в джунглях не только приятна, но и благотворна. Климат там самый здоровый, если не считать арктических пустынь. В мире нет воздуха чище, чем в джунглях. Сам лес прохладный и сырой; лишь на полянах, куда падают прямые солнечные лучи, стоит такая же жара, как летом в Нью-Йорке или Чикаго, но далеко не столь удушливая, как в Вашингтоне или Сент-Луисе, штат Миссури.

Джунгли — единственное место на земле, где человек все время может чувствовать себя комфортно, не прикладывая к этому никаких усилий. Здесь нет необходимости в одежде или постройке жилья, хотя в изобилии имеется материал и для того, и для другого. Здесь вам не понадобится искусственное отопление или кондиционированная прохлада. И здесь вам никогда не будет скучно.

А как же дикие животные? Почему в главе, названной «Портрет дождевого леса», так редко встречаются упоминания о них? Причина в том, что большинство чужеземцев, попадающих в джунгли, редко видят животных, если не считать муравьев, безразличных к вторжению человека. Вы можете услышать вскрик или шорох, но не узнаете, что было причиной звука: животное, легкий ветерок или треснувшая ветка. Я встречался с лесниками, опытными людьми, прожившими много лет рядом с джунглями, но никогда не видевшими более крупных животных, чем белки и обезьяны.

Но если вы пробудете в джунглях достаточно долго и настроитесь на их ритм, то, вероятно, придете к выводу, что тропический дождевой лес — не просто сочетание растительного и животного мира. Это живая, пульсирующая сущность. Отдельные древесные исполины выглядят впечатляюще, но они не обособлены от остального леса. Лишь проводя операцию на хирургическом столе, мы думаем об отдельных костях, мускулах, мозгах и внутренностях животного или человека. Когда организм жив, он прекрасен. Так и с джунглями: они прекрасны потому, что являются живым организмом.

Глава шестая Многоэтажная природа

Поднимитесь на пятьдесят, шестьдесят или даже на восемьдесят футов, и ночные джунгли предложат вам еще одно из своих неисчерпаемых чудес. Лиственный полог все еще высоко над головой и живет своей невидимой жизнью. Земля внизу, к счастью, остается невидимой в темноте. Здесь, на среднем уровне леса, человеку открывается мир, который при обычном ходе событий не имеет практически ничего общего ни с поверхностью земли, ни с верхними этажами джунглей, где царствует солнце.

Обычно обитатели одного этажа джунглей не вторгаются в другой, да и сам я в ту ночь не собирался никуда лезть, а просто вышел с фонариком посмотреть, что за добычу принесли два наших африканских охотника. Торжествующие крики свидетельствовали о том, что трофеи могут оказаться интересными. Продвигаясь на звук голосов, я услышал шум, как будто множество мелких животных убегало по ветвям, спасаясь от опасности. Когда я посветил вверх, луч фонарика упал прямо на маленькое существо размером с котенка и с внешностью плюшевого мишки. Беззаботно ухватившись за ветку снизу, зверек висел на ней и смотрел на меня через плечо с таким же интересом, как и я на него. Потом он медленно облизнул маленький розовый нос таким же розовым язычком, заморгал и начал двигаться к стволу задом наперед, по-прежнему вися под веткой. Это был потто, ночное животное, родственное африканским лемурам и обезьянам африканских джунглей, способное передвигаться таким странным «перевернутым» образом.

Меня посетила безумная мысль, что этого малыша можно поймать голыми руками, и я полез наверх. Одну руку я держал свободной, продолжая освещать его фонариком. К счастью, на дереве было достаточно веток и выступов для лазания, что вообще-то необычно для джунглей. Повернувшись ко мне и перевалившись на верхнюю сторону ветки, потто частично утратил сходство с плюшевым мишкой. Его лапы казались непропорционально большими и неуклюжими, а на мордочке появилось выражение рассерженного медвежонка. Шерсть на загривке вздыбилась, открыв воротничок из острых костяных игл.

Когда я пополз к нему по ветке, он поднялся на задних лапах, прижал к груди передние и внезапно опустил голову, скатавшись в шарик и выставив колючий загривок в мою сторону. Если бы я схватил его, то в мою руку вонзились бы десятки иголок. Тем не менее я продолжал наступать. Тогда он переполз под ветку и начал отступать с удивительной скоростью. Ветка была слишком толстой, чтобы потто мог надежно обхватить ее, но он продолжал держаться вопреки силе тяготения.

Разумеется, я последовал за ним, и он повел меня воздушными перекрестками от одного дерева к другому. Иногда ветви были толще, чем туловище взрослого человека. Любая из них без труда могла поддерживать мой вес, хотя мне приходилось держать фонарик во рту и высвободить обе руки для лазания. Когда потто наконец скрылся из виду, внезапно исчезнув среди густой листвы в переплетении опасно тонких ветвей, я обнаружил, что все это время упорно карабкался вверх. Лишь задумавшись о том, как спуститься на землю, я осознал, что нахожусь на высоте более ста футов.

До сих пор я не видел других признаков жизни, кроме потто, и не слышал ничего необычного. Когда я прикинул расстояние до земли, мне показалось наиболее благоразумным позвать на помощь двух охотников, которые, возможно, были не слишком далеко. Поэтому я принялся вопить громким фальцетом: высокие, пронзительные звуки разносятся в джунглях на большее расстояние, чем мужественные крики.

Реакция была поразительной. Повсюду вокруг раздалось великое множество хрустов и шорохов, сопровождаемое громким чириканьем, писками и кашляющими звуками на десятки голосов.

Я посветил фонариком вокруг и обнаружил, что нахожусь в спальне белоносых обезьянок гвенонов. Встревоженные и обеспокоенные моим вокальным представлением, они сонно моргали и смотрели на меня, друг на друга и жизнь в целом с раздраженной брюзгливостью людей, разбуженных с похмелья глубокой ночью. Днем эти обезьяны — очаровательные зеленые существа с белыми носами, предпочитающие кору молодых побегов самым сладким и сочным фруктам — легко и грациозно порхают по ветвям с уверенностью нью-йоркского водителя такси, маневрирующего в потоке машин в час пик. Но сейчас матери прижимали к себе малышей и жалобно хныкали, а взрослые самцы шумно и бесцельно прыгали вокруг, корча жуткие гримасы. Очевидно, я серьезно потревожил сон обитателей этой «квартиры» джунглей.

Я привожу этот случай потому, что он был одним из моих первых личных впечатлений о многоэтажной структуре джунглей. Для меня он навсегда останется поразительным откровением. Средние этажи являются одной из наиболее важных составных частей джунглей, поскольку там живет значительное число их обитателей, невидимых для наблюдателя с земли.

Представление длилось недолго. То ли обезьяны привыкли к моему присутствию, то ли они оправились от замешательства и решили заняться другими делами — мне так и не удалось выяснить. Наше невольное соседство прервалось после того, как, пытаясь переползти на более прочную опору, я вдруг полетел вниз вместе со сломанной веткой, за которую держался обеими руками. К счастью, вокруг моей груди обвилась толстая лиана, и мне удалось постепенно спуститься на землю по ее прочному стеблю.

С тех пор я гораздо тщательнее готовился к лазанию по деревьям и имел много возможностей посетить то, что сам предпочитаю называть «летающими континентами». Когда лиана расположена неудобно, можно выпустить стрелу с прикрепленной леской, по которой затем подтягивается веревка, открывающая доступ на верхние уровни. Когда вы попадаете туда, то можете спокойно карабкаться или даже ходить по массивным ветвям, не подвергая себя опасности. Я видел развилки, достаточно широкие, чтобы поставить джип.

Лишь после того как человек увидит джунгли на всех уровнях, он может утверждать, что составил правильное представление о них, так как они имеют четко слоистое строение, наподобие слоеного торта. Таких слоев может быть пять, шесть или даже семь, и каждый обладает своими отличительными особенностями. Верхние состоят преимущественно из лиственного покрова, образованного кронами деревьев, но часто содержат значительное число других растений. Причины такой четкой стратификации не вполне понятны. Скорее можно было бы ожидать постепенного перехода от нижних уровней к верхним, но этого почти никогда не происходит.

Оригинальный и остроумный выборочный метод для научного изучения слоев растительности известен среди английских ботаников как «метод Барта Дэви» в честь профессора Дж. Барта Дэви, который довел его до совершенства. Выбирается ровный участок джунглей, расположенный в пределах достаточно подробной карты, чтобы другие исследователи могли найти его в будущем для сравнения. Участок представляет собой прямоугольник размером 132 × 33 фута, обтянутый леской (эти размеры устоялись потому, что первые образцы были собраны ботаниками, пользовавшимися для измерений старой мерной цепью длиной 66 футов).

На масштабном плане отмечается расположение всех деревьев или кустарников с толщиной ствола не менее человеческой руки. На другой диаграмме дается набросок каждого растения высотой более трех футов. Из-за слоистого строения джунглей обычно бывает необходимо измерить и зарисовать все растения до высоты 30 футов, так как некоторые из них приходится срубить, чтобы как следует разглядеть более высокие уровни.

Более или менее точный набросок лиственного покрова представляет собой сложную задачу: горизонтальный диаметр кроны одного дерева может достигать 70 футов и более. Задача усложняется еще и потому, что рисунок должен включать все лианы и паразитные растения любого размера, а также некоторые из больших верхних ветвей, поддерживающих растительность, не уступающую по объему фруктовому саду средней полосы. Тридцатифутовое дерево может вырастать из развилки другого дерева на высоте восьмидесяти футов.

С этими двумя планами и образцами листьев, цветов, плодов и древесины от каждого растения можно проводить научную классификацию. Но работа по методу Барта Дэви также требует составления полных коллекций всех мелких растений, взятых из четырех разных концов участка площадью в один квадратный ярд. Задача может показаться незначительной, но количество всевозможной мелочи, растущей на сравнительно чистом участке почвы в джунглях, может быть поразительным. В одном месте в Британском Гондурасе, где я руководил работами по составлению секции Барта Дэви, мы насчитали не менее 2580 почвенных и покровных растений на площади в четыре квадратных ярда. Кроме того, ползучее растение вида Selaginella росло там в количестве пятидесяти экземпляров на квадратный ярд.

Этот процесс проливает некоторый свет на природу джунглей и их компонентов. На дне расположен богатый подземный мир роющих животных. Корни так многочисленны, что в джунглях трудно вести раскопки, однако в пространстве между ними обитает бесчисленное множество мелких животных, способных жить в постоянной темноте. Многие из них вообще не появляются на поверхности ни днем ни ночью.

Нижний этаж может показаться довольно бедно «меблированным» тому, кто знаком с более богатыми верхними уровнями. Наподобие современного многоквартирного дома, нижний этаж в основном служит прихожей. Второй этаж иногда называется кустарниковым, поскольку высота растительности здесь соответствует высоте обычных кустарников в загородном саду. Это могут быть папоротники, очень маленькие деревья или побеги пальм. В большинстве джунглей растения этого уровня сравнительно редки из-за недостатка солнечного света. Растения размером с хорошо ухоженные фруктовые деревья обычного сада составляют третий этаж джунглей, грубо говоря от 15 до 50 футов. Они могут образовывать сплошной покров, тесно сплетенный ползучими растениями или лианами.

Следующий слой составляют деревья среднего размера, от 40 до 80 футов. Он отсутствует в некоторых высоких экваториальных лесах и в большинстве высоких листопадных лесов, особенно там, где древесные гиганты практически целиком принадлежат к одному виду. Кроны четвертого этажа имеют более упорядоченную сферическую форму и временами тоже образуют почти сплошной лиственный покров.

Верхний этаж состоит из деревьев высотой от ста футов со сравнительно плоскими кронами, перекрывающими друг друга и подкрепленными листвой больших лиан. Эти деревья (огромные колонны, поддерживающие джунгли) имеют прямой ствол и, как правило, четыре главных ветви, которые расходятся горизонтально. Поддерживая огромный массив листвы самого дерева, они также служат своеобразными «вешалками» для лиан и других ползучих растений, паразитов и эпифитов^[8]. Редкие эмердженты, достигающие еще большей высоты, свободны от лиан и эпифитов.

Для джунглей характерно, что форма кроны дерева целиком и полностью определяется его положением в слое, а не его видом. В джунглях растительное сообщество одного уровня может быть полностью отделено от сообщества другого уровня.

Ранее ошибочно считалось, что многие животные, обитающие на четвертом, пятом этажах, встречаются очень редко; лишь отдельные экземпляры удавалось увидеть, а тем более поймать для музеев и зоопарков. Но охотники редко могли установить свои ловушки или нацелить ружья так высоко. Еще труднее сделать точный выстрел с земли или хотя бы хороший снимок.

Одной из целей экспедиции в Западную Африку, о которой мы уже упоминали, была поимка маленького существа, родственного потто, но еще более скрытного, так называемого карликового бушбеби (Galagoides demidovii). Этот крошечный зверек имеет темно-зеленый мех, переходящий в желтый на брюшке и задних лапах, лисью мордочку с большими глазами и ушами и хвост, равный по длине его телу размером с новорожденного котенка. У него очень мускулистые конечности с длинными сильными пальцами, а строение лап напоминает птичье. Он живет на верхних этажах джунглей, где благодаря своей необычной раскраске становится почти невидимым. Мы особенно стремились получить беременную самку для одного выдающегося британского гинеколога, желавшего подкрепить наглядным примером свою теорию о том, что этот вид галаго принадлежит к прямой линии человеческих предков (название «бушбеби» без разбора применялось ко множеству других мелких обитателей джунглей по всему миру).

В джунглях неразумно игнорировать любую историю, какой бы невероятной и нелепой она ни казалась. Одну из таких историй мне поведал наш помощник-африканец, настаивавший, что видел двух карликовых бушбеби, спящих на дереве папайи. Это казалось совершенно невероятным. Во-первых, галаго не устраиваются на отдых там, где их можно видеть с земли, а во-вторых, папайя просто не может расти в джунглях. Это необычайно полезное растение, напоминающее огромный кочан капусты на конце длинного тонкого ствола и дающее известные тропические плоды, не встречается нигде, за исключением тех мест, где оно было посажено человеком, — а поблизости не было никаких признаков человеческого жилья.

Поэтому я последовал за своим помощником по тропе, которую он проложил, находясь в весьма скептическом расположении духа. После получасовой прогулки мы вышли к маленькой поляне на берегу реки, о существовании которой я даже не подозревал. На поляне действительно росло одинокое дерево папайи. Должно быть, когда-то здесь находилось туземное поселение, покинутое не очень давно, так как джунгли еще не завладели им полностью. Тем не менее нелепый пучок листвы на вершине дерева казался самым неподходящим местом для отдыха маленького пугливого зверька.

Мой спутник продолжал настаивать, что видит двух бушбеби, но для меня они оставались совершенно незримыми. Чтобы ублажить его, я выстрелил в крону, надеясь выманить возможных обитателей. К моему изумлению, крошечный галаго спрыгнул с дерева прямо над моей головой и побежал к высоким деревьям на краю поляны, явно намереваясь улизнуть в джунгли.

Этот карликовый бушбеби бежал с такой быстротой, какой я никак не мог ожидать от древесного животного. Обычно они прыгают с ветки на ветку, карабкаются вверх или вниз по стволу, а затем прыгают снова. Этот же просто мчался по прямой настоящим галопом, скрещивая передние и задние ноги, словно скакун на финишной прямой ипподрома. Я побежал за ним — почва была ровной и чистой, как в пустом бальном зале, — и уже почти догнал его, когда он нырнул в гущу папоротникоподобных растений на лиане, вившейся между двумя высокими деревьями, и исчез там. Но мой спутник поймал его подругу, упавшую с папайи, и мы с радостью обнаружили, что она беременна.

В другой раз мы целых три недели жили в кроне эмерджента прямо над лиственным пологом джунглей, подняв туда снаряжение для устройства лагеря и регулярно получая снизу посылки с припасами. Был сезон цветения, и обычная лесная тишина внизу нарушалась лишь глухими хлопками фруктов и орехов, падавших с самых ранних плодоносов. На земле наступило настоящее пиршество, но и наверху кипела бурная деятельность.

Нескончаемые стаи обезьян гнездились то на одном, то на другом дереве, жадно пожирая цветы, нежные ростки или плоды. Другие мелкие животные поднимались снизу с той же целью или для того, чтобы ограбить грабителей. Высоко в небе парили соколы, ястребы, орлы и другие хищные птицы, готовые камнем упасть вниз на неосторожную обезьяну или мелкого зверька. Среди цветов порхали птицы, и на все это накладывалось бесконечное жужжание, гудение и стрекотание насекомых. Кроме миллионов пчел, собиравших нектар и пыльцу с прекрасных цветов, здесь были всевозможные жуки и кузнечикоподобные существа, зависавшие в воздухе как вертолеты или перепархивавшие на тонких крылышках с цветка на цветок, от дерева к дереву.

Именно в такие моменты мы можем узнать, каким образом каждый из горизонтальных уровней в джунглях вносит особый вклад в жизнь тропического леса, сохраняя свою уникальность и неповторимость.

Глава седьмая Водный мир суши

В джунглях есть и другой мир. Отчасти он был описан и исследован более подробно, чем что-либо иное в тропическом дождевом лесу; я имею в виду реки, служившие основным связующим звеном между «цивилизованным человеком» и джунглями. Реки остаются главными артериями для путешествий по джунглям, несмотря на возможность воздушных перелетов.

Дожди — другая широко известная особенность этого водного мира. Почти постоянная морось, падающая с неба в сезон дождей, и ужасные потопы во время тропических ливней описывались так часто и с таким драматизмом, что стали одним из основных представлений о джунглях для большинства людей.

Другие воды в джунглях привлекают меньше внимания. Пруды и ручьи не вдохновляли лирических поэтов и писателей. Озер и болот там просто не существует, однако, с другой стороны, главным осязаемым компонентом джунглей является вода. Вся гигантская структура, от лиственного полога до почвенного слоя, похожа на губку, только что вынутую из наполненной ванны.

Мы уже говорили о том, что для существования тропического дождевого леса требуется не менее восьмидесяти дюймов осадков в год. Это означает, что каждый акр джунглей ежегодно получает по меньшей мере 2 160 000 галлонов воды, хотя обычно ее бывает гораздо больше. Каждая капля этой воды происходит от испарения в атмосферу с последующей конденсацией через охлаждение.

Растения джунглей, сами по себе поглощающие воду в огромных количествах, в свою очередь, являются колоссальными оросительными системами с изощренным механизмом, поддерживающим круговорот воды. Корни самых больших деревьев и лиан поднимают воду, несущую питательные соки на высоту ста или даже двухсот футов. Однако под воздействием силы атмосферного давления вода может подняться лишь на тридцать два фута. После этого ее нужно накачивать или всасывать, а любому из гигантских деревьев необходимо не менее тонны воды в сутки.

Дерево пользуется одновременно несколькими методами. Посредством испарения влаги через поры, или стоматы, листья создают всасывающую силу на вершине; корневая система накапливает давление снизу, а в промежутке жидкость передается от одной клетки к другой через осмотическое давление и с помощью капиллярных процессов. В результате в вечнозеленом дождевом лесу вода постоянно извлекается из почвы, переносится вверх и выбрасывается в атмосферу.

С учетом дополнительной влаги, поглощаемой воздухом над сушей и поверхностью моря, а затем возвращаемой на землю в виде дождя, джунгли получают более чем достаточно осадков. Тропические грозы, часто напоминающие скорее водопад, чем обычный ливень, являются сравнительно незначительным источником. Большинство джунглей получают влагу в основном от слабых дождей, хотя кое-где грозы случаются почти ежедневно.

Настоящей грозе в джунглях предшествует абсолютная, угнетающая тишина. Затем доносится странный зловещий звук, похожий на грохот исполинского локомотива, — сначала в отдалении, но затем все ближе и ближе, хотя солнце продолжает ярко сиять в небесах. Вершины самых высоких деревьев начинают раскачиваться. Свет постепенно меркнет, но само небо, насколько вы можете видеть его сквозь листву, остается голубым.

Потом раздается могучий рев. Верхушки деревьев бешено трясутся, и струйки нагретого воздуха устремляются к земле вместе с сорванными листьями. Внезапно солнце исчезает, небо чернеет. На несколько мгновений снова наступает мертвенная тишина, а затем раздается новый удивительный звук, словно мириады крошечных лошадок цокают копытцами по туго натянутому барабану. Ослепительно яркая вспышка голубого света как будто прорезает лес горизонтально на уровне ваших глаз.

Это последняя возможность укрыть ценное имущество, поскольку сразу же за вспышкой налетает порыв ветра, сопровождаемый мельканием молний. Все деревья склоняются в одном направлении; пыль и листья взлетают вверх, и небеса с оглушительным треском разверзаются прямо у вас над головой, обрушивая потоки воды. Ветер моментально стихает; вода продолжает падать каскадами, перемежаясь с пушечным громом и быстрым мельканием молний. Почти всегда гроза заканчивается так же внезапно, как и начинается.

Ливни и обычные дожди дают достаточно воды не только для того, чтобы поддерживать растительность, но и для того, чтобы наполнять величайшие реки в мире. По сравнению с Амазонкой и Конго все остальные реки выглядят карликами. Амазонка, имеющая крупнейший в мире речной бассейн, несет в море столько же воды, сколько сотня Конго или почти тысяча Миссисипи. Ее истинные размеры нельзя оценить во всей полноте. Начиная от устья, вы будете пять дней плыть вверх по течению, прежде чем сможете увидеть оба берега одновременно. Главное русло настолько глубокое, что морские суда с осадкой в четырнадцать футов могут подниматься через всю Бразилию до Икитоса на территории Перу, за две тысячи миль от побережья. Амазонка и ее притоки дренируют бассейн площадью в две трети Соединенных Штатов и протекают через самый большой регион джунглей в мире.

Великие реки — Меконг, Салуин, Брахмапутра, Ориноко и некоторые другие, кроме Амазонки и Конго, — являются артериями джунглей. Подобно кровеносной системе животных, они уносят избыточную жидкость и нежелательные осадки. От них во все уголки леса расходятся протоки, которые в верховьях превращаются в кристально чистые ручейки, журчащие и капающие между валунами.

Вода в тропических дождевых лесах принимает много обличий, иногда невероятно красивых. Так называемые черные реки являют собой поразительное зрелище. Они кажутся черными, так как чистая вода отражает свет особым образом. Риу-Негру, один из крупнейших притоков Амазонки, получил свое название в силу этого фактора.

Водопады в джунглях, со всех сторон обрамленные темной зеленью, обладают своеобразным величием, вызывавшим благоговейные чувства у многих путешественников. К примеру, водопады Кайетур на реке Потаро в Британской Гвиане^[9] падают с утеса, почти в пять раз более высокого, чем знаменитый водопад «Подкова» в окрестностях Ниагары. Глубина реки перед водопадом достигает двадцати футов, а ширина водопада не уступает городскому кварталу. Или возьмем могучий водопад Анхель в Венесуэле, который часто называют самым высоким. По некоторым оценкам, высота падения воды достигает пяти тысяч футов, и хотя водопад берет начало высоко в горах Гвианы, у его подножия растет настоящий дождевой лес.

Водопады Стэнли в Конго представляют собой серию из семи каскадов небольшой высоты на отрезке реки длиной в шестьдесят миль. Через них протекает вдвое больший объем воды, чем в Ниагаре. Однако река Конго на этом участке находится почти в 1500 милях от моря и еще не получает воду от некоторых главных притоков.

Ниже озера Стэнли, на широком участке, где Браззавиль и Леопольдвиль^[10] смотрят друг на друга с разных сторон реки, ущелье невероятных пропорций и красоты нарушает судоходство по реке Конго лишь в сотне миль от моря. Здесь воды второй величайшей реки в мире обрушиваются вниз грандиозной пенистой волной — не такой высокой, как Ниагара, но многократно превосходящей ее по объему.

Некоторая часть излишков воды может накапливаться в промежуточных слоях джунглей. В дуплах деревьев образуются маленькие озерца, а в некоторых случаях лесные великаны служат настоящими водонапорными башнями. Их полые стволы до краев заполняются прозрачной водой. Однажды, заблудившись в джунглях, я смог найти воду лишь после того, как забрался на высоту пятьдесят футов. Надземные «питьевые фонтаны» нелегко обнаружить тому, кто не обладает обезьяньей ловкостью и не может обнаружить благоприятное место. К счастью, некоторые лианы представляют собой резервуары, наполненные пригодной для питья жидкостью. Пара косых разрезов с помощью мачете — и за считанные секунды вы можете набрать полные пригоршни чистой, холодной, слегка кисловатой воды. Впрочем, другая лиана, похожая на предыдущую, может служить вместилищем чистой, холодной отравы. Но если вы можете отличить одно от другого, вам не придется страдать от жажды посреди изобилия джунглей.

Конечно, под землей тоже есть богатые залежи воды. Даже там, где почва кажется совершенно сухой, стоит копнуть на несколько дюймов, и вы обнаружите влагу. Еще ниже вода просачивается через пористые породы и стекается в крупные подземные речные системы. Это еще один огромный, но никем не измеренный источник воды. Частично она впитывается корнями растений, но в основном уходит в другие места.

Некоторые крупные джунгли практически находятся на плаву. Можно привести такой замечательный пример, как болото Корони в Суринаме, бывшей Голландской Гвиане^[11], которое расположено между двумя огромными, почти параллельными реками — Никкери и Коппенамом. Они соединены совершенно поразительной протокой под названием Вайамбо. Вода там течет в обоих направлениях! Если вы поплывете по протоке с любого берега, то вам придется бороться с сильным течением, но ближе к центру вы обнаружите стоячую воду. По мере дальнейшего продвижения вас снова подхватывает течением и выбрасывает в русло главной реки, как пробку из бутылки.

Болото Корони находится между Вайамбо и Атлантическим океаном. В дождливый сезон оно образует обширный, почти неразличимый купол, покрытый пышными джунглями. Если вы пробьетесь внутрь, срежете тростниковый шест и начнете зондировать почву, то, пробуравив около десяти футов спутанных корней и земли, обнаружите пятнадцати-, двадцатифутовый слой чистой воды, а затем упретесь в скальное основание. В сухой сезон это место превращается в подобие мелкой тарелки с заболоченным участком в центре, вокруг которого сосредоточивается громадный зверинец из тропических животных. В это время года в подпочвенном слое джунглей нет воды; вся поверхность суши просто опускается на твердое основание, и вы оказываетесь даже немного ниже уровня моря. Вода выдавливается в Вайамбо, как из огромного мочевого пузыря.

Круглогодичное болото может содержать так много воды, что обычные растения джунглей буквально тонут в ней. Кроме того, болота подвергаются затоплению в большей степени, нежели другие области. Отметины на деревьях в одном малайзийском лесу показывают, что вода регулярно поднимается до тридцати футов. Подлесок и малые деревья гибнут в такой среде, а в болотах с более постоянным уровнем воды они вообще не растут.

В настоящих джунглях вода распределяется более эффективно. Даже листья адаптируются специально для этой цели. Поразительной ботанической особенностью дождевых лесов является то, что почти все листья деревьев и других растений, независимо от своего облика в других местах, приблизительно одинаковы по форме, цвету и текстуре. На отдельном участке джунглей можно найти двадцать разных видов деревьев с такими похожими листьями, что они кажутся сорванными с одного дерева. Скорее всего, на листьях можно будет увидеть характерное приспособление, известное под названием «капельница» и присутствующее у каждых девяти из десяти деревьев, растущих в джунглях, но сравнительно редкое в других местах. Это удлиненный, резко заостряющийся кончик, способствующий усиленному выведению влаги и высыханию листьев после дождя. Избыточная влага не столько испаряется, сколько передается на нижние уровни дождевого леса.

Но вода не является единственным решающим фактором в жизни джунглей. В сочетании с другими факторами она образует особую неповторимую среду, в которой развивается этот растительный комплекс.

Глава восьмая Ветер и погода

Большинство людей описывает джунгли как жаркое и влажное место. В то же время они удивительно стабильны и единообразны. Погода там совсем не типична для остальных тропиков; например, даже самая высокая температура редко достигает значений, каждое лето регистрируемых в Соединенных Штатах и Южной Европе.

Сравнение восьми различных районов джунглей по результатам длительных наблюдений наглядно показывает их влажность и среднюю температуру. Два исследованных участка находятся в Южной Америке, три в Африке и три — в Азии.

Температура самого холодного месяца в самом холодном районе была лишь на двенадцать градусов ниже температуры самого жаркого месяца в самом жарком районе^[12]. Наибольшие колебания температуры в пределах одного района составляли пять с половиной градусов. (Для сравнения: в Нью-Йорке средняя температура самого холодного месяца может равняться 21 градусу, а самого жаркого — 74 градусам.) В этих узких пределах температура в тропиках обычно немного выше во время дождливого сезона и немного ниже — во время сухого сезона. Поэтому в целом колебания температуры едва ли являются определяющим фактором в жизни и развитии джунглей.

Постоянство температуры обусловлено сочетанием нескольких факторов. Наиболее очевидным из них являются прямые солнечные лучи, которые в тропиках в течение года распространяются более равномерно, чем где-либо еще. Другой фактор — смягчающее воздействие океанов. Около трех четвертей всей тропической зоны покрыто морем, а вода оказывает стабилизирующее воздействие на температуру. И наконец, было обнаружено, что почва в джунглях не холоднее, а иногда даже теплее воздуха. Один из экспериментов, проведенных в Конго, подтвердил, что температура почвы в двух футах от поверхности на два градуса превышает температуру воздуха над почвенным слоем. Причина здесь в том, что некоторые почвы сохраняют тепло дольше других и медленнее теряют его. В тропических дождевых лесах ничто не остывает достаточно быстро, чтобы понизить общую температуру воздуха.

Когда начинаются дожди, колебания температуры от месяца к месяцу также незначительны при условии отсутствия длительного сухого сезона со среднемесячным количеством осадков менее трех-четырех дюймов. Из тех восьми районов джунглей, о которых мы упоминали выше, наибольшие колебания температуры между сухими и влажными месяцами отмечены в Камеруне (Западная Африка), и в этом же районе выпадает наибольшее ежегодное количество осадков. Зато в районе с наименьшими колебаниями температуры, расположенном в Малайзии, выпадает лишь 95 дюймов осадков в год. Другой район, по которому имеются результаты метеорологических измерений, находится в Бирме. Здесь, при такой же среднегодовой температуре и количестве осадков, мы обнаруживаем не джунгли, а саванну и листопадный лес. В чем причина? Дело в том, что здесь четыре месяца подряд выпадает менее полудюйма осадков. Там, где джунгли могут выжить при среднегодовом количестве осадков в 65 дюймов или около того (один из таких районов, включенных в выборку, находится в Конго), очень высокая влажность и подпочвенные воды компенсируют недостаток влаги в сравнительно засушливые сезоны. Однако следует помнить, что в данном случае определение «засушливый» применяется к джунглям, поскольку даже в это время там выпадает больше дождей, чем во время ливней в штате Луизиана.

Термин «парящие тропики», как ни странно, часто употребляется для описания сравнительно сухих мест. Но влажность в джунглях действительно высокая и часто приближается к точке насыщения; разумеется, чем теплее воздух, тем больше влаги он может вместить. Даже когда влага не конденсируется в виде дождя, человек в джунглях постоянно ощущает ее присутствие. Его обувь, книги и одежда плесневеют и гниют с устрашающей скоростью. Если он снимает рубашку и не стирает ее сразу же, а просто вешает на стул, то через день-другой обнаруживает красивую поросль «грибов», выползающую из рукавов. Однако теплый воздух в тропиках иногда продолжает впитывать влагу даже после того, как она достигает предполагаемой точки насыщения для любого другого места. Было подсчитано, что влажность в 61 процент при 80 градусах в тропическом дождевом лесу эквивалентна лишь 6 процентам при 59 градусах — средней дневной температуре в зоне умеренного климата. Это очень низкий показатель.

В итоге этих процессов растительность в джунглях может свободно «дышать». Корневая система растений всасывает питательные вещества, равномерно распределяет их и избавляется от излишков через листья.

Ветры могут оказывать влияние на климат джунглей, в первую очередь благодаря увеличению скорости испарения. На самых открытых участках они также могут сильно замедлить рост деревьев. Но в основном их влияние в джунглях ощущается конечно же в верхней части лиственного полога.

Ураганы и торнадо не оказывают существенного воздействия на климат, но могут быстро и внезапно изменить облик отдельных участков джунглей. Эти штормы могут причинить невероятный ущерб, если находят проем или слабое место в сплошной стене тропического леса. Я видел, как целые мили прекрасного леса со сплошным лиственным покровом были буквально разорваны в клочья в течение одного часа. С ветвей сорвало листву; большие деревья упали, и вывороченная земля громоздилась кучами вместе со спутанной массой ветвей и корней на высоту до тридцати футов. Нам повезло, что мы остались в живых. Если бы мы находились не на краю, а в центре трехмильного «выкоса», оставленного бурей, нам в лучшем случае пришлось бы преодолеть полторы мили спутанной колючей проволоки.

В джунглях настоящие торнадо, или смерчи, начинаются на открытых участках, набирают силу и носятся над лесом, то и дело опускаясь внутрь, чтобы вырвать с корнем огромное дерево, засосать кучу гнилушек и мусора или несколько тонн воды из реки. И мусор и вода могут рухнуть вниз на расстоянии нескольких миль от того места, где они были захвачены. Испуганные обитатели джунглей иногда слышат жуткий гром с ясного неба, а затем на них обрушивается настоящий потоп из жидкой грязи, перемешанной с рыбами, черепахами и водорослями. Можете себе представить, какое впечатление это производит на туземных охотников!

Крупнейшие циклонические штормы, которые индейцы-араваки Карибского бассейна называют хурриканами (отсюда слово «ураган»), являются близкими родственниками австралийских вилли-вилли и тайфунов Восточной Азии (первоначально tai fung, или «большое крыло» по-китайски). Все они рождаются над океанами в штилевых зонах и представляют собой огромные конусы нагретого влажного воздуха. Скорость вращения воздушных масс внутри конуса может достигать двухсот миль в час; она наиболее велика поблизости от центрального «глаза», который на самом деле представляет собой цилиндр неподвижного воздуха, поднимающийся в форме воронки к верхним слоям атмосферы.

Во время ураганов происходит накопление электростатических зарядов огромной мощности, поэтому воздух, наполовину состоящий из воды, начинает вести себя необычным образом: завивает прямые волосы и вышибает искры из самых миролюбивых людей. Сила ветра может воткнуть соломинку в столб изгороди, а сам столб — в ствол пальмового дерева. Проносясь над морем, ураган может вобрать в себя столько воды, что мелководное побережье осушается на многие мили, а на другие побережья обрушивается мощная «приливная волна». Такие штормы производят внушительное впечатление в джунглях Центральной Америки, Новой Гвинеи и на Филиппинах. Прибрежные области иногда подвергаются затоплению, хотя это оказывает лишь слабое воздействие на мангровые леса. Высокие деревья, особенно растущие на открытых склонах, вырываются с корнем и разбрасываются по большой площади. И наконец, с неба падает поистине невероятное количество воды; было подсчитано, что ураган средних размеров (примерно 300 миль в диаметре) за несколько часов обрушивает не менее 300 000 000 тонн воды на узком участке протяженностью в 500 миль.

Климат в джунглях регулируется также облаками, которые здесь появляются гораздо чаще, чем можно было бы ожидать в тропиках. Возле экватора, где солнце иногда прячется за облаками большую часть дня, этот феномен проявлен так отчетливо, что французские моряки называют экваториальный пояс pot an noir^[13]. В результате интенсивность света настолько снижается, что некоторые метеорологи считают общее количество излучения, приходящегося на долю дождевых лесов, заметно меньшим, чем в умеренных зонах, несмотря на более мощное воздействие прямых солнечных лучей. Это помогает поддерживать равномерную температуру и предотвращает резкие колебания, возможные после нескольких безоблачных дней.

Климатические условия на поверхности даже небольшого участка джунглей могут значительно отличаться от условий над лиственным пологом или в средних ярусах растительности. Покров листвы так плотен, что создает «защитный кокон», в котором джунгли могут развивать свои разновидности микроклимата. Таким образом, на земле может идти дождик, в то время как над головой ярко светит солнце.

Микроклимат у поверхности лиственного полога в общем и целом соответствует климату в данной части света. Здесь ощущается воздействие ветров, поэтому листья вырастают более крепкими и жесткими, чем внизу, чтобы противостоять внезапным штормовым порывам. Здесь образуется роса и поглощается большая часть солнечного света.

Лиственный покров оказывает мощное влияние на микроклимат внизу. Он захватывает и перенаправляет значительную часть осадков. Он защищает внутренние области джунглей от ветра и резких колебаний температуры. Ночью тепло излучается не землей, а кронами деревьев, поэтому среднесуточная температура поддерживается на почти постоянном уровне. Однако утром, с восходом солнца, влажность воздуха в верхней части лиственного покрова начинает уменьшаться. Через час-другой эти процессы достигают земли, и в течение дня верхние слои воздуха последовательно становятся все более сухими, чем нижние. С наступлением сумерек воздух достигает максимальной влажности на уровне почвы.

Из всех климатических факторов наиболее сильные колебания наблюдаются в интенсивности света на верхних и нижних этажах джунглей. Внизу лес погружен в бутылочно-зеленый сумрак, лишь изредка пронизываемый случайными лучами солнца. В зависимости от наличия второго уровня сплошного лиственного покрова свет может распределяться более или менее равномерно. Наряду с интенсивностью света существуют некоторые вариации в его структуре. Если свет отражается от листьев наверху, его красная составляющая не теряет своей силы, но если он проникает через листву, то красная часть спектра отфильтровывается.

Изменения в микроклимате джунглей по вертикали создают интересные проблемы для растений, зарождающихся на нижних этажах и прорастающих наверх. Им приходится приспосабливаться к новым условиям — во многом так же, как современному заводу при переходе с ручного труда на машинный. В сущности, каждое растение является химической фабрикой, перерабатывающей материалы, извлеченные из почвы или другого растения. Поэтому для понимания джунглей знание химии почти столь же необходимо, как знание ботаники.

Глава девятая Растительная фабрика

Растительность повсюду пользуется сходными процессами воспроизводства, но отдельные аспекты изменяются в соответствии с условиями природной среды. Эти условия в значительной мере определяют, какие виды растений будут расти в том или ином месте и какой облик примет конкретное растение: здесь это может быть кустарник, там — дерево, а в другом месте — обычная трава.

Независимо от деталей процесса он имеет одинаковую цель для всех живых организмов: извлечь питательное сырье, трансформировать его в живую ткань и избавиться от отходов. Для этого растение использует воду в качестве растворителя и свет в качестве источника энергии для создания углеводородов. Основное сырье извлекается большей частью из почвы. Почва джунглей весьма отличается от почв других географических поясов, хотя подстилающие породы могут быть такими же.

Почти все почвы джунглей имеют несколько общих характеристик. Здесь мы перечислим самые важные:

1. Они сравнительно тощие и содержат гораздо меньше питательных элементов, чем плодородные почвы зоны умеренного климата.

2. Они кислые, даже если формируются на щелочных породах.

3. Они почти полностью выветриваются в результате химических процессов (двойного разложения, известного как гидролиз и обусловленного обилием воды), а не в результате обычных физических процессов, таких как чередование холода и тепла или таяния и замерзания.

4. Почвенный слой обычно довольно тонок (для джунглей характерны суглинки, хотя встречаются глинистые и песчаные почвы). Он часто имеет глубину в несколько дюймов, иногда два-три фута, и лишь в редких случаях измеряется ярдами.

5. Они обычно богаты окислами железа и алюминия, но бедны кремнеземом.

6. Они имеют сравнительно малое содержание гумуса.

Эти пункты, каждый из которых играет важную роль в деятельности «химической фабрики» джунглей, заслуживают более пристального внимания.

То, что в почве дождевого леса недостаточно питательных веществ для растений, может показаться удивительным, поскольку сама растительность отличается необыкновенной пышностью. Дело в том, что растения забирают значительную часть питательных элементов, прежде чем сами становятся частью почвы. Не менее значительную роль играют потоки воды, регулярно обрушивающейся сверху. Обильные дожди постоянно дренируют почву. Лишь очень редко, в особенно засушливые периоды, когда почва начинает обезвоживаться, вода притягивается к поверхности — обычное и частое явление в умеренном климате. Потоки воды выносят наиболее растворимые элементы растительного питания в реки, а оттуда — в океан.

Недостатки почвы джунглей, разумеется, более очевидны для человека, чем для растений, которые чувствуют себя прекрасно. На самом деле люди обнаруживают низкое качество почвы лишь после того, как расчищают участок джунглей для собственных посадок. Поля почти неизменно оставляются заброшенными после одного-двух сезонов земледелия, поскольку не могут обеспечить нормального урожая сельскохозяйственных культур.

Одним из наиболее драматических примеров истощения почвы в джунглях для меня была заброшенная золоторудная шахта в Гвиане. Мы добрались до нее по узкоколейке на маленькой ручной дрезине. В джунглях, как обычно, было сумрачно и тихо, словно в кафедральном соборе. Затем мы выехали на расчистку — полуторамильный участок коричнево-желтой, абсолютно голой земли, где лес был вырублен для горнорудных работ. Шахта бездействовала уже два года, но ничто больше не росло здесь; лишь вокруг домика смотрителя на пригорке раскинулся великолепный розовый сад, выглядевший довольно странно посреди дикой природы.

Почвы в джунглях всегда кислые, так как постоянный дренаж выводит растворимые соли из первоначальной породы. Было отмечено, что даже среди известняковых выходов известь выносится прежде, чем успевает оказать на почву ощелачивающее воздействие. Следовательно, растения, предпочитающие кислые почвы, имеют в джунглях большое преимущество.

Подпочвенные воды в дождевых тропических лесах богаты гуминовой и дубильной кислотами, а также другими кислыми растворителями. Поэтому многие тропические реки имеют коричнево-вишневый оттенок и могут в конечном счете растворить практически любую породу, особенно ослабленную корнями растений. Разумеется, большое количество обогащенной минералами почвенной воды жадно впитывается растениями, прежде чем остаток попадает в реки.

Единственными местами в тропиках, где физические факторы способствуют превращению подстилающих пород в почву, являются редкие просветы, где камень подвергается воздействию солнечных лучей. Тогда дневное нагревание и ночное охлаждение вместе с дождевой эрозией приводит к образованию плодородного слоя.

Однако гидролиз с лихвой возмещает обычные эрозионные процессы. Тропическая жара, которая под землей почти так же сильна, как и наверху, плюс обилие воды — идеальные условия для превращения одного химического вещества в другое через добавление H₂O. В джунглях это продолжается в течение многих тысяч лет, поэтому отложения могут достигать большой мощности. Есть сообщения о почвенном слое почти в 60 футов, и я сам видел почвы толщиной до 30 футов — очень мощные по любым стандартам. Но плодородный слой быстро исчезает, лишаясь защиты растительности. В одном из немногих мест, где я видел мощные пласты почвы (до 28 футов под деревьями), дожди смыли ее прочь, прежде чем на расчищенном участке успели вырасти первые посевы. За какие-то несколько месяцев почвенный слой был размыт до подстилающей породы (в данном случае пористого песчаника) либо усеян твердыми вкраплениями окислов железа, вымытыми из суглинков.

Этот вид эрозии гораздо сильнее проявляется в холмистой местности, чем на низменных участках. Целые районы, некогда покрытые джунглями, превратились в пустоши из-за деятельности человека: одной расчистки было достаточно, чтобы безвозвратно уничтожить их, как случилось в Голубых Горах^[14] на Ямайке. Однако в низменностях джунгли вскоре затягивают расчищенные места.

Одна из причин скудости почвенного слоя заключается в том, что вода просто не дает времени для накопления осадков. Они неустанно смываются ручьями, речушками и крупными реками. Амазонка выносит из джунглей столько растворенной почвы, что воды океана на сотни миль от устья окрашиваются в грязно-коричневый цвет. Несколько лет назад было проведено сравнение между Амазонкой и Рейном, обычной европейской рекой. С каждой квадратной мили своего бассейна Амазонка ежегодно выносит в сто тридцать раз больше твердых частиц, чем Рейн.

В большинстве джунглей, подвергавшихся научным исследованиям, почвы имеют характерный желтый, а чаще красноватый цвет, настолько распространенный, что некоторые авторы называют их «тропическими красноземами». Этим цветом почвы до некоторой степени обязаны окислам железа и алюминия, которые плохо растворимы в воде, но переносятся в виде коллоидной суспензии. Они легко выпадают в осадок, поэтому остаются в почве и окрашивают ее, не вымываясь дождевой водой.

Перечисленные факты объясняют замечательное сходство тропических дождевых лесов, растущих на разных геологических формациях. Однажды я видел, как геолог-исследователь вынес из центральноамериканских джунглей полдюжины образцов совершенно разных пород. Одинаковые деревья и кустарники вырастают до одинаковой высоты на сланцах, глинах, известняках, песчаниках, метаморфических и даже вулканических породах.

Отдельно следует упомянуть о небольшом содержании гумуса в почвах джунглей. Хотя гумус образуется там с большей скоростью, чем в зонах умеренного климата, он разлагается еще быстрее. Этим объясняется наличие очень тонкого покрова растительной мульчи на почве. В тропическом дождевом лесу существуют идеальные условия для переработки в гумус листьев, коры и древесины. Но те же самые условия обеспечивают невероятно быстрое разложение гумуса на минеральные компоненты, которые, в свою очередь, растворяются в верхних нескольких дюймах почвы, где сосредоточены корни растений. Минеральные вещества незамедлительно поглощаются, поэтому «почва» в том виде, как мы ее знаем, часто не успевает сформироваться.

Ученые, впервые обнаружившие компоненты «химической фабрики» джунглей, удивлялись, почему самые величественные леса на земле растут на весьма бедной почве, в то время как на богатых, но более сухих тропических почвах не растет ничего, кроме саванны, кустарников или низколесья. В конце концов они обнаружили, что джунгли питаются сами собой, извлекая лишь малую часть необходимых веществ из более глубоких слоев породы. Скорость, с которой растения возвращаются в «общий котел», поистине поразительна. Однажды я растянул леску вокруг крупного, сочного зеленого листа, упавшего у моих ног за завтраком в нашем походном лагере. К полудню он был ярко-желтым; к вечеру он был коричневым и в нем появились дыры; к полуночи от него осталось лишь филигранное кружево жилок, а на следующее утро исчезло все, кроме черешка, который пытались утащить два крупных муравья. Дерево и кора разлагаются лишь немногим медленнее. Вся жизнь, от микроскопических организмов до крупных животных, помогает этому процессу. Термиты особенно эффективно подтачивают упавшие стволы и ветви.

Большинство растений под лиственным пологом джунглей особым образом пользуется углекислым газом. Хотя об этом предстоит еще многое узнать, мы находим указания на то, что концентрация углекислого газа в атмосфере нижних ярусов может в два, три, а иногда даже в пять раз превышать его содержание снаружи. Это достигается в результате несложного химического процесса. Вода, поднимаемая наверх от корней, насыщается углекислым газом, поглощенным листьями из воздуха. С помощью энергии, вырабатываемой хлорофиллом из солнечных лучей, она расщепляется на углеводороды. В джунглях, где свет сравнительно тусклый, этот основной химический процесс может быть ускорен избытком углекислого газа.

Углекислый газ выделяется всеми животными в процессе дыхания, а также является побочным продуктом органического разложения. Он в полтора раза тяжелее воздуха, поэтому под лиственным пологом джунглей он собирается неподалеку от земли. В других лесах, более открытых и лучше проветриваемых, углекислый газ рассеивается быстрее.

Для деятельности растительных энзимов^[15] необходим еще один легкий газ — азот, обычно вырабатываемый почвенными бактериями. Уже давно люди обнаружили, что растения семейства бобовых особенно богаты нитратообразующими бактериями. Поэтому фермеры используют при пахоте стебли или корни бобовых либо пользуются удобрениями.

Немецкий химик Фриц Хабер^[16] в 1918 году стал лауреатом Нобелевской премии за разработку метода извлечения атмосферного азота (этот газ составляет примерно четыре пятых от общего объема земной атмосферы). Его открытие позволило Германии вести Первую мировую войну, несмотря на то что она оказалась отрезанной от единственных ранее известных запасов нитратных удобрений — в основном отложений гуано. С тех пор люди могли добывать необходимый им азот прямо из воздуха.

Джунгли пользовались этим методом за миллионы лет до появления человека. На почвах, где существует недостаток питательных элементов, в тропическом дождевом лесу растет великое множество бобовых растений; часто они имеют облик больших деревьев, таких как гигантские тропические акации. Было отмечено, что в заболоченных или подвергнувшихся активному выщелачиванию районах джунглей Британской Гвианы более половины всех деревьев принадлежат к семейству бобовых. В трех соседних районах, не так сильно заболоченных и с менее кислой почвой, бобовые растения составляют лишь от 14 до 33 процентов.

Джунгли также предвосхитили методы Хабера, воспользовавшись грозами для того, чтобы связывать азот из атмосферы. Гроза в тропиках сопровождается частыми вспышками молний. Когда разряд возникает между облаками или между облаком и землей, он вызывает мгновенные химические реакции. Одной из них является образование двуокиси азота из атмосферного азота и кислорода. Это соединение хорошо растворимо в водяных парах. Таким образом, во время тропической грозы джунгли получают большое количество двуокиси азота, которое измеряется скорее тоннами, чем фунтами.

С точки зрения химии джунгли в целом функционируют более эффективно, чем другие типы растительности или даже современные химические заводы. Поэтому в них произрастают растения несравненной величины, разнообразия и великолепия.