Княжий человек

Глава 19

Внезапное, практически на ровном месте, падение превосходящего тебя по силе противника, вводит в оцепенение. На моих же глазах сам воевода тихонько ойкнул и повалился на грудь.

Понятно, что это не совсем Илия. Точнее, совсем не Илия. Что существо тут же продемонстрировало. Оказавшись на земле и без сознания, нечисть вновь обросла внушительными боками. Оставалось лишь поблагодарить судьбу, что эта биомасса упала не на меня.

Хотя рассыпаться в признательности к фатуму я не торопился. Разве у невезучего меня может быть все слава Богу? Конечно нет.

Потому что нечисть упала не сама по себе. Хотя пока я ехал в машине, то по радио и сказали, что сегодня обещают резкие скачки давления. Магнитные бури там какие-то на солнце и все такое. А у этого товарища явно сосуды забиты и со здоровьем не все в порядке. Короче говоря, возможно, если бы у нас было побольше времени, он бы действительно чисто теоретически мог потерять сознание сам. Однако в данный момент рухнул по более прозаической причине — его вырубили.

По всем прикидкам мне надо было очень сильно бояться. Я же стоял, широко открыв рот и умилялся.

Моему вниманию предстал самый красивый конь, которого я когда-либо видел. Я вообще к лошадям относился спокойно. Как минимум потому, что никогда с ними особо не взаимодействовал. Мы с бабушкой исключительно городские жители.

Однако именно сейчас захотелось погладить это благородное и красивое животное. Если бы принцы, собирающиеся подкатить к принцессам, увидели это чудо, явно бы передрались. Он был не просто белый — ослепительно белый. Такое ощущение, что его полгода «Тайдом» отмывали. Ну, или что внутри него горит множество светодиодных лампочек цветовой температуры в четыре тысячи Кельвинов. И я знаю, о чем говорю, после армии пару месяцев работал охранником в магазине света.

Создавалось ощущение, что луна и это благородное животное поменялись местами. И теперь на небе темно, а здесь так ярко, что хоть глаза закрывай.

Что еще стало понятно из краткого знакомства с животным? К примеру, я очень хочу, чтобы эта прелесть жила у меня! Надо лишь приручить коня.

Я против воли шагнул вперед, огибая лежащего жирдяя, потом второй. И вдруг остановился. Внутри что-то неприятно заныло. Откуда в этом болотистом лесу взяться коню? Да не простому, а такому красивому? И хуже всего, что все это я проговаривал вслух.

— Лебечерус, — шепнул я, доставая защитное кольцо.

И едва успел надеть на палец, как все завертелось.

Конь моих странных манипуляций не оценил. Или, может, ему не понравилась излишняя болтливость. Но в какой-то момент освещение выключили, а животное угрожающе заржало. И вот увиденное мне пришлось не по душе. Из-под лошадиных губ показались внушительные, словно заточенные, острые зубы. С торчащими сверху и снизу клыками. И волшебство закончилось.

Природная магия бэккахестов приманивать к себе существ не сработала и нечисть, а теперь это стало очевидно, перестала ею пользоваться. Тварь перешла в атаку, а все, что мне оставалось — защищаться!

С неразумной нечистью о пяти рубцах, я встретился впервые. И отдал бы все деньги мира, чтобы подобного не произошло. Жаль, что мое мнение давно уже никто не учитывает.

Бэккахест оказался прытким, да и только. Я ожидал каких-то спецэффектов — там гейзеров или водных оков, но принадлежность коня к стихии пока никак не проявлялась. Бэккахест пытался укусить меня, как самая обычная противная лошадь. Мерзкое животное. Кто их вообще придумал? Казахи? Так есть же много другой еды. Поверить не могу, что хотел приютить это чудовище!

Я перехватил нож поперек и старался быстро уклоняться от водяной лошади. Присягай на верность Новгороду, говорили они. Будет весело, говорили они. И что в итоге? Я хрен знает где, не знаю ни одного заклинания и пытаюсь отмахаться ножом от нечисти с пятью рубцами. Сам виноват — не родился во Вселенной Гарри Поттера, там хотя бы всему учат.

Жаловаться приходилось вслух. Обидно, что бэккахест неразумный. Может, соображай он хоть чуть-чуть, ему бы стало стыдно и он отстал? Но нет, тупой, как валенок. Вон, хватает зубами воздух, а мне приходится отступать и отступать. Интересно, кто первый выдохнется?

Вопрос был любопытный. И что любопытнее всего, я не сразу понял, что не озвучил его. Закончилось! Наконец-то. А то я стал ощущать себя тупым попугаем. Даже подумать не успел — уже сказал. К слову, не подозревал, что у меня столько глупых мыслей. Правильно говорят — молчи, за умного сойдешь. Хотя еще утверждают, что много думать вредно.

Именно в истинности последнего фразы я тут же убедился. Потому что увлеченный собственными мыслями как-то забыл о самом главном — о злобном клыкастом бэккахесте, которые продолжал наскакивать.

И таки он цапнул меня за предплечье правой руки, в которой я держал нож. Точнее, попытался. Я даже не успел испугаться, что теперь придется сорок тысяч уколов от бешенства в живот ставить. Потому что бэккахест тут же отскочил, обиженно заржав. У меня даже пятнышко крови не проступило. Кожа, как и одежда остались целыми.

Зато срезонировало по левой руке, на которую я нацепил кольцо. Да так сильно, что она на мгновенье даже отнялась. Будто молотом ударили. Причем, защитное кольцо продолжало неприятно вибрировать. Ага, понял — принял. Артефакт поглотил урон. Мне кажется, я начинаю любить украшения. У них есть золотой крест, который отражает направленное на тебя заклинание?

Вместе с этим пришла злость. Вроде бэккахест меня не ранил, скорее даже наоборот — ему очень не понравилось действие кольца. Теперь придется к водяному коновалу обращаться или что-то вроде того. Но я злился. И даже соображать перестал.

Тот внутренний голос, который прежде лишь подавал сигнал тревогу, будто решительно, отодвинул Матвея Зорина от пульта управления и стал куролесить сам.

Потому что лично я не знал, что именно сейчас сделал. Просто вытянул руку и выплеснул хист напрямую. И невидимая волна обрушилась на бэккахеста, опрокинув того на землю.

Я, мать его, Ведьмак! Так, а как включается знак подчинения животных? Или хотя бы огонь?

Бэккахест поднялся на ноги, с гневом поглядев на меня. Угу, дружище, это чувство взаимно. Ты мне тоже не понравился. А еще говорят, что первое впечатление — самое важное. Ну давай, кусай. Я сейчас тебе устрою.

Однако конь поступил иначе. Он задрал голову и призывно заржал. Почти как волк на луну. Только опять же, луна скрылась за облаками, да на санитара леса нечисть не походила. Разве что зубами. В общем, очень странный поступок с ее стороны.

Хорошо, что действие сыворотки болтливости закончилось. Иначе я бы сейчас выглядел глупо. Потому что с брызгами, поодаль, буквально из-под земли, тут же выскочил еще один бэккахест — только антрацитово черный, как ворон, обмазанный смолой. А за ним другой, в кислотных коричневых яблоках.

Все-таки лошади действительно водяные… А там, судя по всему, особо заболоченный участок. Вот, зря переживал, что они стихию не использую. Накликал на свою беду. Интересно, подобным образом как далеко они могут перемещаться? Едва ли на большие расстояния, иначе бы воевода нас предупредил. Хотя, признаться откровенно, я точно поставлю за организацию данного мероприятия не больше двух звезд. И то, только за теплую медовуху и приятные разговоры со Следопытом. Неудивительно, что у них после такой охоты ивашек не досчитываются.

Как там говорят законченные оптимисты — во всем надо искать хорошее? Ага, просто замечательно, что против меня всего лишь трое бэккахестов. Спасибо, провидение. Или кто там наверху? Я понимаю, что ты давно веселишься, глядя за моими потугами. Но не настолько же!

Троица стала кружить вокруг, напоминая скорее гиен, а не лошадей. У меня даже в глазах зарябило. Что интересно, вроде неразумные, а действуют вполне логично. Вот, к примеру, там два бессознательных тела — нечисти и Следопыта. А начать они решили с меня. Правильно мыслят, собаки страшные!

Я даже мельком обернулся поглядеть на спящее царство. И от возмущения чуть не отвлекся. Жирной нечисти, которая совсем недавно представала воеводой, не было. Когда только успел? Я тут с белым бэккахестом не больше минут пяти танцевал. Видимо, пришел в себя и ломанулся прочь по тихой грусти. Если бы не Витя, я бы и сам попробовал удрать. Ну, или на дерево залезть. Лошади же не лазят по деревьям? Ведь не лазят?

Что я знал точно — они очень больно кусают. Поэтому когда та сволочь в яблоках, которую я про себя так и назвал — Яблочник, на короткий миг сблизилась, дожидаться прикосновения острых зубов я не стал. Ударил наотмашь ножом. И попал.

Ржание было громким, обиженным, полным боли. Хлынула темная, почти черная кровь, а сам бэккахест отскочил в сторону. Однако это было что угодно, но не победа. Скорее наоборот, начало боевых действий.

Я на каких-то непонятных рефлексах обернулся, рассмотрев прямо перед глазами клыки Вороного. Про собак страшных я в точку попал. Бэккахест, совсем как боевой пес, метил в горло.

И снова хист выплеснулся наружу, устремляясь вслед за вытянутой рукой. И вновь нечисть отлетела в сторону, как плюшевая игрушка. Только в этот раз не так удачно, как Белый. Вороной явно заразился моей невезучестью, потому что коряво упал на переднюю ногу. Мне даже рассматривать не пришлось, громкого хруста хватило, чтобы понять — конечность сломана.

Зато добрался до моего уставшего и собранного из одних несчастий тела последний бэккахест. Тот самый первый, Белый. Он даже не укусил, а словно попытался сожрать меня целиком. И надо сказать, для этого у него были все условия. Клыки впились от плеча до груди. Ну, как впились — распороли кожу и содрали чуток мяса. А потом пошел резонанс.

Мне было больно. И не в месте, где бэккахест пытался пощекотать острыми, как подколы Зои, зубами. От непонятной, магической судороги, отнялась на время левая рука. А мизинец с надетым кольцом защиты будто сломали. Хотя и кольца никакого уже не было.

Оно разлетелось на три части, как только бэккахест попытался укусить меня. Украшение приняло на себя заготовленный мне урон. И приказало долго жить.

Жалко, очень жалко. Что-то мне подсказывало, что подобные расходники в избытке есть у вэтте. Но они явно стоят не копейки.

Однако в данный момент думать нужно было совсем о другом. О той нечисти, которая отпрянула, будто ребенок от бесплатного стоматолога. Я же, пытаясь не думать о боли, вновь перекинул нож, взяв другим хватом, быстро шагнул вперед и молниеносно ударил снизу вверх в голову бэккахесту.

А когда отпрянул, правая рука почернела от чужой крови. Белый, которого едва ли можно было теперь так назвать, медленно упал сначала на запястья, а затем, хрипя, завалился набок.

Зато меня словно током тряхнуло. Крупицы чужого хиста проникли внутрь, наполняя бескрайний сосуд. Только промысла оказалось невероятно мало. Даже благодарность от Леопольда Валерьича была существенней.

Интересно, это у всех так? Своеобразная защита от рубежников, которые решат качаться исключительно за счет убийства? Или все же моя фишка? Мол, Матвей, занимайся помощью ближним, а не охотой. Если будет время и возможность, обязательно поинтересуюсь. Но не сейчас.

Как бы не оказалось мало хиста, но он меня встряхнул, придал бодрости, что ли. Как дефибриллятор, заставляющий сердце вновь забиться. Понятно, что это не значит, что после ты будешь бегать, как Усейн Болт или плавать, как Майкл Фелпс. Но в короткий миг, когда сердце вновь запускается, а ты выгибаешься и вталкиваешь в легкие воздух — это вполне работает.

Новый выпад Яблочного мне удалось встретить. Я стоял полубоком, опустив правую руку с ножом и отведя левую назад. Поэтому опять действовал на автомате. Ударил что было мочи той конечностью, на которой еще недавно красовалось кольцо.

Руку я по-прежнему не чувствовал. Но на удивление понял, что та меня слушается. Пальцы даже успели сомкнуться в кулак.

В зубы бить очень больно. Это я знал из личного опыта. А бить в крепкие зубы нечисти, у которой они являются основным оружием — шаг даже не просто глупый, а безрассудный. Наверное, за всю историю противостояния с бэккахестами никто и не думал совершить подобное.

Боль была чудовищной. Словно мои костяшки разобрали на части, а затем к ним подключили переменный ток. Что брызнула кровь и лопнула кожа — полбеды. Я искренне надеялся, что ничего не сломал. Потому что разряд пробил аж до локтя.

Но и бэккахест оказался очень удивлен. Я вложил в удар промысел. Бог знает сколько — его оставалось не так уж и много, если судить по ватным ногам. Но Яблочного повело.

Точнее, он часто зашагал, пытаясь остаться на ногах. И тут я понял — это же нокдаун чистой воды. Он еще в сознании, но уже точно не боец. Если успеть добить…

Рука с ножом прилетела около уха противника. И в этот раз смерть была мгновенной. Бэккахест рухнул, чуть не придавив меня. И обжигая мой промысел своим хистом. Нет, а ведь это в определенной мере начинает нравиться!

Мне в сердце словно адреналин вкололи. Оно колотилось часто, грудь быстро поднималась, а взгляд жадно шарил по темной листве.

Я замер, как хищник перед заключительным прыжком, рассматривая свою добычу. А Вороной испуганно ржал, тщетно пытаясь подняться. Словно ощущал приближение смерти и решил продать жизнь подороже. Только куда уж ему со сломанной ногой. Бэккахест лишь ворошил траву вокруг себя и вздымал землю.

Моя поступь была мягкой, но твердой. Я не думал, не жалел, не размышлял о судьбе несчастной нечисти. На этот раз все было на удивление просто. Мы не могли существовать в одной экосистеме. Либо они меня, либо я их. Жаль, что жизнь не всегда дает такие простые задачки с единственным вариантом решения.

И все же пришлось повозиться, чтобы обойти бэккахеста. Тот явно не собирался умирать — вертелся, ржал, изгибался. Однако я выждал момент и полоснул наотмашь по его шее. А затем отошел, глядя, как жизнь в глазах бешеного водного коня затухает.

Извини, дружище, сегодня ты не отведаешь внутренностей ни моих, ни Витькиных. Блин, Витя, как он там вообще?

Удивительно, но даже хист последнего бэккахеста не взбодрил меня. Сработал тот самый отложенный эффект дефибриллятора. Я тяжело переставлял ногами, к которым словно свинцовые чушки привязали. Левая рука продолжала ныть от локтя до разбитых костяшек. А голова потяжелела, будто у составителей бюджета страны на следующий год.

Но все же до Витьки я доковылял. Тот до сих пор не пришел в себя. И это, надо сказать, меня довольно сильно тревожило. Да, от удара по голове никто до сих пор здоровее не становился. Но так и ты рубежник, а не простой чужанин. За тебя хист должен работать.

Я положил руки на грудь Вите. И нормальную, правую, и бедняжку-левую. А затем «вошел в систему», если говорить каким-нибудь компьютерным языком. И офигел.

За всю свою новую жизнь я всего дважды лечил существ. И так получилось, что оба раза нечисть. Вот только что Митька, что та русалка были хоть и немного, но наполнены хистом. А вот Следопыт.

Я до сих пор не понимал, на чем он держался. За счет чего шагал по лесу? Весь его промысел виделся мне как лес, в котором долгое время бушевал пожар. И теперь тебе остался лишь выженная пустыня, присыпанная золой.

Хист едва виднелся где-то на дне. Даже не как лужа на сухой почве, а в виде еще не высошей грязи. По общим прикидкам, Вите оставалось не больше дня.

Был ли у меня выбор? У того, кто только что одолел трех бэккахестов и изрядно слил весь промысел? Эх, бабушка, видела бы ты, каким альтруистом стал твой Мотя. Даже самому противно.

Мой хист заструился по высохшему руслу, впитываясь почвой вдоль берегов. Но все же продвигался вперед. Пусть и невероятно медленно. Много ли может ивашка с четырьмя рубцами? Раньше я бы сказал, что не особо. Но сегодня удивил сам себя.

Воздух словно бы стал еще прохладнее, а тело легче. Боль растеклась от левой руки дальше, осваивая новые участки. А моим именем стала слабость. Однако та самая едва мокрая грязь дождалась чужого хиста. И медленно, но неотвратимо превратилась во внушительную лужу.

А Витя открыл глаза.

— Чего-то это я лежу? Что-то шел, шел, а потом голова резко заболела.

— Это у тебя аллергия на сотряс. Сразу сознание теряешь.

Я сказал и удивился своему голосу. Словно постаревшему лет на десять.

— Хреново выглядишь. Я хотел сказать, что раньше было чуть лучше. Вообще, я не хотел это сказать, но говорю.

— Ага, видимо, у тебя эффект еще сохранился от медовухи, — кивнул я. — Но тут сам виноват. Любишь много выпить на халяву из чужих фляжек.

— На халяву и уксус сладкий. А чего мы тут делаем?

— Похоже, ждем помощи.

Неподалеку послышался шум голосов и шаги. Я поднял голову.

— И, видимо, дождались.