Княжий человек

Глава 22

Если бы Врановой сам не дергался, то и дело оборачиваясь и останавливаясь, чтобы прислушаться, я бы подумал, что он ведет меня в ловушку. Но рубежник выглядел так, словно продавал запрещенные вещества, находясь в федеральном розыске.

Самое смешное, что практически так все и было. Разве что розыск региональный. Да и тетрадь законом не запрещена. Но в целом, ситуация описана верно.

Мы шли минут десять, после чего выбрались на какую-то небольшую опушку. Позади виднелся старенький дом с трубой, из которой шел легкий дым. А во дворе, на чем-то вроде верстака, находилась ступка с уже растертыми травами. И я понял — Врановой сделал все заранее. Теперь ему не хватало последнего ингредиента, который принес я.

А еще на всякий случай просканировал все пространство вокруг. Ничего такого — несколько печатей на доме, сам Врановой, наполовину опустошенный и… человек. Точнее чужанин.

Его я обнаружил не сразу. Скользнул сначала взглядом мимо, даже не обратив внимания. А вот когда посмотрел еще раз, заметил едва теплящийся в теле промысел. Ведь хист есть даже у чужан, просто его очень мало. А так уж получилось, что в последнее время я стал специалистом по почти опустошенным существам.

С этим чужанином все было еще странно. Его собственного, родного хиста, почти не осталось. И редкие крохи, которыми оказалось заполнено тело, предстали чужим для этого человека и вместе с тем знакомым для меня. Запах затхлой воды, лежачего тела, каких-то тряпок. Это был хист Вранового, которым он подпитывал чужанина. И который чужанин будто бы не хотел принимать.

Нет, я видел, когда насильственно пытаются убить. Но вот чтобы кто-то насильственно жил, к такому меня никто не готовил.

— Кто там? — только и спросил я.

Рубежник нахмурился, словно я предстал пьяным мужиком на застолье, который начал разговор на неудобную тему. Сам, понятное дело, этого не понимал. А потом все же ответил.

— Жена.

Супруга-чужанка! И будто током пробила. Меня с трудом можно было назвать невероятно сообразительным человеком. Но как сказал бы отец Костяна: «Сало в голове есть». Вот и сейчас я догадался сразу об всем.

— Сколько ей лет?

— Для чужанки много.

— И папоротник поддерживает в ней жизнь?

— Да. И если бы убил тебя, то смог достать растение раньше. Но не получилось.

Наверное, это называется Стокгольмский синдром. Человек напротив пытался меня убить. И не раз. Натравил нежить. Да и вообще не стеснялся в методах. Но теперь я будто был готов простить его. Ведь он делал все это не ради какой-то корысти или из-за своего дурного характера. Нет, Врановой не был душкой. Однако цель, ради которой он пытался все это сделать, словно его оправдывала.

Ох, как тяжела человеческая жизнь. Вот в школе было просто. Есть условные фашисты и наши. Без всяких полутонов. Всегда понятно, кем можно гордиться, а кого ненавидеть. Почему повзрослев появилось столько оттенков, не побоюсь этого слова, серого?

Мне нечего было сказать. Поэтому я просто вытащил со Слова три листа сумрачного папоротника. Врановой нервно сглотнул, глядя на растение, а потом в руках его появилась тетрадь.

Мы передали друг другу нужные нам предметы почти как в шпионских фильмах. Одновременно и взаимно готовые к какой-нибудь фигне. Нас защищал лишь договор.

И на удивление, все произошло без всяких эксцессов. Довольно скоро в старых дрожащих руках рубежника оказались листья папоротника. А я вернул свое сокровище, которое могло в том числе привести к загадочному артефакту тире реликвии.

На этом можно было бы поставить точку в замечательном приключении. Я пришел на сделку, совершил ее и с чувством выполненного долга отправился домой. Все счастливы. Однако ощущение беды лишь усилилось. Чтобы немного прогнать его, я даже спросил.

— Теперь все в порядке?

— Можешь узнать у своей подруги.

Врановой смотрел поверх меня. Тут хочешь-не хочешь обернешься. И вот увиденное меня довольно сильно удивило. Потому что по направлению к нам, держа знакомый жезл на плече, уверенно шагала Инга. Судя по вчерашней чуть помятой одежде, она домой не заезжала. А стартанула сразу сюда.

Я чуть рукой лоб не разбил. Ну конечно! Вот почему замиренница так легко согласилась на предложенные условия. Она и не собиралась их выполнять. Все, что ей нужно было — добраться до Вранового.

— Матвей, тетрадь у тебя? — спросила с легкой улыбкой рубежница.

— Инга, погоди, — я даже вытянул руку, одновременно убирая артефакт на Слово. На всякий случай. — Мы ведь договорились.

— Да? Мне казалось, что относительно этого персонажа я ни с кем не договаривалась и руки не жала. Стареешь, Пентти, раньше бы предусмотрел все. Ведь понимал, что я не отпущу тебя. А тут мне стоило лишь пропитаться духом Матвея, и ты не заметил.

Ага, значит, ночевка у меня не простое совпадение. Мотя, когда ты уже поймешь, что в этом мире нет совпадений⁈

— Как говорил Менандр: «Человек, который бежит, опять будет сражаться», — кивнул Врановой.

— То есть, у тебя только с русскими поговорками не очень, да? — не выдержал я. — Давайте побеседуем, что называется, по-деловому.

— Боюсь, это не получится, захожий, — ответил рубежник. — Твоя подруга не успокоится, пока не убьет меня. Такой уж у нее характер. Всегда все доводить до конца.

— Даже удивлена, что зная меня так хорошо, ты не предугадал это, — усмехнулся Инга.

Оскал, который обезобразил ее лицо, мне очень не понравился. Я будто увидел рубежницу впервые. То есть, ту самую, настоящую.

— Инга, я не дам тебе навредить ему. Я дал слово и…

— Матвей, лучшее, что ты можешь сейчас сделать — отойти в сторону, — ответила замиренница, не сводя взгляда с Вранового.

— Инга, я…

Теперь она посмотрела на меня. И от этого взгляда внутри все сжалось. Словно это именно меня рубежница собиралась сейчас убить.

А в следующее мгновение произошло еще одно неприятное событие. Инга взмахнула свободной рукой и меня опрокинуло, словно я попал в водоворот смерча. Приземлился я на зданицу шагах в пятнадцати от того места, где находился.

И понял, захоти рубежница, так конечной точкой моего назначения стал бы какой-нибудь дуб на высоте метров десять. А сейчас Инга просто отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи, которая всю дорогу мешала. В других обстоятельствах, я бы порадовался, что замиренница перестала сдерживать собственные эмоции и стала честной и открытой. Вот только эта правдивая Инга мне очень не нравилась.

— У тебя нет ни единого шанса, — продолжала скалиться она. — Думаю, забавно будет, что ты умрешь от собственного же жезла.

На этом короткая злодейская речь была закончена. Я вообще удивлялся, как быстро все поменялась. Потому что уже свыкся с мыслью, что главный негодяй моего жизненного повествования Врановой. И теперь приходилось разворачивать мой тактический диван. Даже удивительно.

Инга вытянула жезл перед собой и… резко все пошло не по плану. Громыхнуло так, что даже я, приподнявшись на локтях, чуть не упал снова. Вот только Врановой так и остался стоять на месте. А Инга с диким криком боли, рухнула на землю. Ее лицо оказалось залито кровью и будто почернело. Если честно, я и лица-то никакого не видел. Только кровавое месиво.

— Ты ошиблась лишь в одном, что я не предугадал это, — холодно заметил Врановой. Что интересно, в отличие от противницы, он не торжествовал. — И попала в ловушку собственной гордыни. Даже загнанный в угол зверь может быть опасен. Особенно, когда на короткой ноге с вэтте, которые могут переделать боевой жезл в нечто вроде мины. Хистом это не обнаружить, только если отдать вещицу опытному артефактору. Даже удивлен, что ты этого не сделала.

Последние слова он произнес чуть издевательским тоном, размяв пальцы. И уже направлялся к катающейся на земле Инге.

— И договор, с Матвеем без упоминание твоего имени я заключил лишь для того, чтобы лично убить тебя.

Я тяжело выдохнул. Да что же за день такой? Я уже даже устал понимать, кто именно сейчас недоброжелатель. Ясно лишь одно, надо возвращаться на место боя. Ладно, будущего боя. Хотя в моем случае, мне бы очень хотелось, чтобы несостоявшегося.

Однако раньше раздался звук выстрелов. Я запоздало повернул голову и увидел стоящую вдалеке Наташу. Ну конечно, кто же еще привез Ингу⁈ Сама бы она машину угробила.

Приспешница рубежницы стояла, расставив ноги на ширине плеч и держа пистолет двумя руками на расстоянии метров шестидесяти. Лично я, наверное, оттуда, не попал бы. А вот Наташа умудрилась из четырех быстрых выстрелов два раза ранить Вранового. Правда, это был весь успех ее блицкрига.

Лично у меня на пулевые ранения аллергия. Сразу начинаю истекать кровью и умирать. У Вранового организм был чуть покрепче. Как только рубежник пришел в себя, то сделал то же самое, что применила Инга по отношению ко мне. Но если замиренница не хотела повредить мое невезучее и худощавое тело, то у Вранового было ровно обратное желание.

Наташку впечатало спиной в ближайшее дерево. Да и тут ей не повезло. Огромный сук впился в чуть выше груди, пробив правое плечо насквозь. И стенаниям Инги вторил громкий крик Натальи, разнесшийся по лесу. Да, вдобавок, приспешница оказалась обездвижена. Потому не могла поднять пистолет, который выронила.

Врановой понял, что чужанка не представляет больше опасности. Поэтому продолжил свое шествия, несмотря на ранения. Что интересно, я видел с помощью хиста, как затягиваются пулевые раны. Ни фига, это от любого калибра так или только от девятимиллиметрового?

Но даже несмотря на собственное удивление, я подоспел вовремя. И встал в самый последний момент между Врановым и Травницей. Потому что глаза рубежника уже горели дьявольским огнем, а хист был готов сорваться с кончиков пальцев.

— Не надо!

— Отойди, захожий, это наше с ней дело. Я слово свое держу. И тебя не трону. Но не мешай…

— Пожалуйста, Врановой, не надо. Мне нечего предложить. Но я тебя очень прошу. В тебе больше человеческого, чем в ней, это факт. Все, что ты делаешь — во имя любимой. Возьми листья и уходи.

— Она будет искать меня, — не согласился рубежник.

— Я тебя прошу. Инга не самая лучшая среди нас. Но не заслуживает смерти. Тем более такой. Она моя замиренница.

Последнее замечание вызвало у рубежника легкую усмешку.

— Вот как она нашла нас. Но извини, захожий, я не могу. Как бы не хотел. Дело идет не только о моей безопасности.

— Я сделаю все, чтобы она тебя не искала. Обещаю. И буду должен тебе.

Не знаю, во имя чего я так пытался сохранить Инге жизнь. Заслужила ли она смерть? Да кто не заслужил ее из рубежников? Но мне было искренне жаль и Травницу, и Наталью. Я был готов заключить любую сделку, чтобы спасти их. Наверное, это бабушка во всем виновата. Она мне с детства твердила, если есть возможность спасти человека, то нужно это обязательно сделать.

Врановой увидел что-то в моем взгляде. То, что его одновременно развеселило и удивило.

— Хорошо, захожий. Но когда-нибудь ты пожалеешь о своей доброте. Это не самое лучшее качество для рубежника, который хочет жить.

Он развернулся, подошел к ступке, всем своим видом показывая, что не испытывает больше никакого интереса к происходящему. А у меня до сих пор дрожали колени после пережитого. Инга почти затихла, будто бы даже потеряв сознание. Наталья продолжала страдать, истекая кровью. Ну, вроде там все не так страшно, жить будет. Но от всего произошедшего я находился в жутком шоке. Ладно, сейчас надо как-то обрезать этот сук — вынимать его нельзя — и отвезти Наталью в больницу. С Ингой все сложнее. Наверное, стоит отправиться с ней в Подворье.

Когда-нибудь я привыкну, что все мои планы невероятно смешат мифического бородатого мужика на облаке. Но вот и сейчас всем намерениями не суждено было сбыться. Потому что прежде, чем Врановой растер принесенные мною листья, а я взвалил на себя Ингу, меня накрыло чужим хистом.

Нет, это было не прямое нападение. Просто я ощутил приближение чьего-то чужого промысла, настолько сильного, что будто даже ноги отяжелели. Настоящего кощея. Что-то везет мне на них в последнее время.

Еще любопытнее, он был не из ранее мне знакомых. Что удивительно. В Выборге водилось не так много кощеев, если говорить начистоту.

Врановой тоже ощутил приближение рубежника еще раньше. И даже развернулся в нужную сторону, опять глядя сквозь меня. И в глазах Вранового читалась какая-то безнадега. Словно он заранее знал все, что случится наперед.

За последнее время я видел много всякой фигни. Такой, какая бы и в страшном сне человеку не могла присниться. Но вот сегодня реальность в очередной раз меня удивила. Вышедший к спрятанным, пусть и временным владениям Вранового походил на заколдованного человека. Того самого, из старого фильма «Морозко», который мы так любили смотреть с бабушкой. Там Ивана превратили в медведя, вот он и гулял с «шерстяной головой».

У кощея башка оказалась волчьей. Такой морды я не видел ни у кого из известных мне животных. Он будто сам не определился, кем хочет быть. Вот нос вытянутый, держу пари, даже мокрый. Однако не такой длинный, выросший наполовину. Уши и вовсе почти обычные, глаза тоже. Но общая волосатость повышенная.

— Ткач, — сухим, бесцветным голосом произнес мой недавний враг.

Лицо рубежника довольно быстро стало человеческим. Даже вполне симпатичным. Кощей, которого Врановой назвал Ткачом, оказался молодым мужчиной около тридцати. Худощавым, впрочем, с хорошей осанкой. Такую я видел в основном у военных. И очень внимательным взглядом карих, почти черных глаз.

— Врановой, — кивнул он рубежнику.

Несмотря на то, что эти двое были знакомы, обниматься и целоваться в десны они не торопились.

— Значит, Великий Князь отправил тебя по мою душу. Даже как-то лестно.

— Ты молодец, — улыбнулся кощей. — Во всем надо искать положительные стороны. Если честно, я хотел притащить тебя на Подворье. Но все получилось даже лучше. Как я понял, та стонущая красотка — это приспешница Травницы? Думаю, Инга не просто так привела ее. Решила сделать рубежницей. Пусть так и будет.

Блин, все-таки Матвей ты невероятный тупица. Мне это даже в голову не пришло.

— Я не отдам ей, — побледнел Врановой.

— Отдашь, — спокойно, словно ему было необходимо объяснять прописные истины, ответил кощей. — И часть своей силы мне, на развитие промысла, и все остальное ей. В противном случае хист выжжет тебя изнутри. А я постараюсь сделать так, чтобы ты не умер быстро.

Если честно, я не все понимал в этом разговоре. Разве что про промысел, который будет мучать Вранового до того, как он отдаст Богу душу. Я много слышал об этом, но ни разу не видел. И признаться, не очень-то хотел.

— Извини, но давай все закончим быстро, — продолжал Ткач, улыбаясь. Как по мне, совсем не к месту, хотя зубы у него были хорошие, ровные. — У вас здесь очень миленько, но уж как-то слишком провинциально. Все медленно и лениво. Я даже засыпаю. Поэтому…

Кощей щелкнул пальцами. А я не сразу понял, что именно произошло. На расстоянии пары метров перед Врановым образовалось нечто вроде облака картечи. Которое быстро и решительно прошло сквозь тело рубежника, оставляя после себя десятки ран. Смертельных ран.

Я видел, что происходит с Врановым. Понимал, что сейчас делает его хист. Тщетно пытается залатать все прорехи в организме. И у него ничего не получается. Рубежник умирает.

Кощей по имени Ткач медленно подошел, только теперь обратив внимание на меня. Даже легонько кивнул, приветствуя и совершенно не глядя на умирающего. Словно там все уже было решено.

А вот Врановой меж тем не просто умирал, он действительно начинал мучаться. Его тело изогнулось дугой, на шее выступили вены, мышцы напряглись.

— Скажешь, когда будешь готов отдать, — произнес Ткач, демонстративно глядя на часы.

— Я… Нет… Я…

На краткий миг Врановой смог открыть глаза и посмотреть на меня. Не знаю даже, что придало ему сил.

— Захожий… внутри она… поднеси меня… помоги ей.

Звучало это как бред. Однако я все понял. Все понял и Ткач, который повернулся ко мне.

— Нет, — покачал он головой. — Она обычная чужанка, чтобы иметь такой сильный хист.

В этот момент у меня не было страха, хотя бояться, наверное, следовало. Лишь четкое понимание правильности собственного решения. Я вновь услышал короткое: «нет». Однако и оно не могло меня остановить. Даже возникни опять то самое облако картечи, я все равно бы сделал все, что от меня зависело. Никогда не думал, что данное обещание, придется так скоро выполнять.

Я поднял на руки кровоточащее тело Вранового, который корчился от мук. И поспешил к дому. Не только потому что понимал — рубежнику осталось недолго. И каждая секунда приносит ему невероятные страдания. Чтобы кощей, который будто сомневался, не смог меня остановить.

Однако тот, всего пару раз окликнув, а затем словно смирился с моим выбором. Я же торопливо ворвался в хижину, даже не сразу сообразив, где здесь жена Вранового.

Убранство дома было бедным. Вместо кровати топчан с набросанными поверх тряпками, скудная посуда, ведро воды и разрушенная печь. Я не сразу понял, что в одежде укрыто живое существо

Чужанка походила на вырезанную из дерева статую человека. Даже не так, что-то очень отдаленно походившее на человека. Просто обтянутый кожей скелет. От вида всего этого, у меня по спине мурашки пробежали. Однако медлить было нельзя. Сказав «А», говори и «Б».

Я торопливо поднес рубежника к его жене. Или тому, что осталось от нее, и бережно, чтобы ненароком не сломать конечность чужанки, соединил их руки.

— Ритва… — простонал он. — Сиелу… Я знаю… знаю, что ты слышишь… Возьми…

— Нет, — тихо прошелестела мумия. — Я давно не понимаю, зачем мне жить.

— Теперь все изменится. Во имя нашей любви… Во имя… меня… Возьми.

Она ничего не ответила. Однако я почувствовал хист, меняющий хозяина. Промысел, ранее тщетно пытающийся спасти Вранового, перетекал в почти мертвую чужанку.

Я думал, все будет происходит долго. По крайней мере, собственное получение хиста казалось для меня процессом не быстрым. Однако всего за каких-то пару секунд Врановой высох окончательно, превратившись в старую кровоточащую развалину. Но он успел сказать последние два слова прежде, чем умереть.

— Захожий… Спасибо.

Неведомая сила опрокинула меня на пол, надавив всей тяжестью мира. Буквально раздавила, пытаясь разорвать на части. Но когда первая боль отступила, когда я снова смог размышлять, то все понял. И горько усмехнулся.

Потому что получил пятый рубец от своего недавнего врага.