Княжья воля

Глава двадцатая

Когда мы впервые осматривали корабль магометян, Джари представил нам почтенного Файзуха. Невысокий, слегка переупитанный смуглец лет сорока, с бабьей фигурой, жгучими черными усиками и грустными глазами циркового пони сейчас является первым человеком на корабле после трагически усопших хозяина Зифата и его племянника. Файзух подвизался у Зифата кем-то вроде казначея или счетовода. Именно Файзух уговорил Джари попросить помощи у русов, нас то есть, ибо над телами погибших патронов сам себе поклялся привести корабль и большую часть средств за вырученный товар обратно в халифат семье купца Зифата.

Я поначалу напрягся. Человек, по долгу службы имеющий дело с деньгами, в особенности с чужими деньгами, как правило, очень расчетлив и фантастически прижимист, каждую копейку жмет пуще своей. Однако Файзух оказался сущим душкой. Балаболил на своем очень эмоционально, рассказывал как сильно он нас всех отблагодарит, если избавим их от преследования ужасных данов.

Обещать, не значит жениться, но я склонился уверовать в посулы казначея и даже задаток брать не хотел, да Ольдар настоял. Саму казну — небольшой сундучок в углу помещения в кормовой надстройки я видел собственными глазами, когда, заслонив жирной спиной, Файзух вытаскивал из него десяток золотых солидов. Оставалось надеяться, что заветный сундучок так же полон золота и серебра как я энтузиазма.

— Странная у них лодка, — делюсь я своим мнением с окружающими, едва мне удается как следует разглядеть бесшумно возникший в призрачном утреннем тумане корабль, на который с веским: "Идут!" указал Джари.

Идут…

Вот ведь мстительный народ эти даны! Столько речных миль пропахать в погоне за непролитой кровью, это надо быть очень терпеливым. И очень смелым. У Хастейна Пустой Берлоги определенно железные яйца, коль на одном кораблике с кучкой бойцов безбоязненно чапает по чужим землям, вернее — водам, аки по своему собственному подворью. Мне любопытно кем он представляется мытарям пристаней, проход мимо которых платный, как у нас в Полоцке? Купцом? Тогда с него потребуют плату в серебре, соразмерную количеству перемещаемого товара, или самим товаром частично. Зато, пока находится на территории полоцкого княжества, такой торгаш под защитой княжеской дружины и сможет рассчитывать на справедливый суд в случае какой либо передряги. Поразмыслив, я прихожу к выводу, что ярл Хастейн не станет притворяться купцом. Не купеческое у него судно, это издалека видно даже мне. Да и защита ему на хрен не сдалась, сам кого хочешь обидит. Скорее, лепит легенду, мол, идет к кому нибудь в гости или по делам, да мало ли тут разных затейников плавает, а уплатить пяток серебряков за "крышу" — не велика трата. Ежели транзитную пошлину не платить, то княжеские людишки могут устроить какую-нибудь бяку на обратном пути, либо если рожу топором и переть буром мимо пристаней — догонят на боевых лодиях и чещую сбреют от головы до хвоста. Тут вам не в Дании. Разбоем русские князья давно не промышляют. Живут поборами с торговых путей, с волоков на междуречьях, да со смердов шерсть состригают в качестве ежегодной дани различным товаром. Рогволду повезло, Полоцк стоит уж больно удачно — на пути в Балтику, доход стабилен большую часть года. А зимой князь сам за данью катается, каждую подчиненную ему весь, каждое городище объедет, положенное заберет, кого потребуется словом княжьим обласкает, кого надо строго накажет, спорщиков рассудит. Так надежнее, чем постоянно ходить за добычей в набеги, из которых очень легко однажды не вернуться.

Полоцкий князь гарантированно рассердится, когда узнает, что какой-то дан на его участке Двины быкует. Город-то большой, с реки видны и подол и крепость нехилая, значит дружина тоже есть и не малая. То, что корабликов боевых в поле зрения не наблюдается ни о чем не говорит, корабли можно в протоках попрятать.

Нет, не станет ярл в Полоцке пальцы гнуть. Пристанет и заплатит сколько положено, заодно про сарацинского купца вскользь поинтересуется. И узнает — ушел мавр. Ушел еще затемно…

Сам поражаюсь насколько я стал шарить в различных вопросах здешнего бытия и психологии. Учителя хорошие попались, земной им поклон…

Ушли мы недалеко, но с запасом. Поднялись вверх по Двине, так, чтобы с причалов и городских стен нас не видели да притулились к левому бережку. Ярл должен чувствовать себя комфортно и не переживать, что с Полоцка примчится подмога терпящему насильственное бедствие арабскому купцу. Пускай почувствует себя волком в овчарне, а мы ему в пасти отбойным молотком постучим.

Корабль у Хакстейна действительно интересный. Вроде и лодия типа тех, что Глыба со своими строгает, но и не лодия. Поуже да подлиннее чуток, все изгибы деревянного тела чуть более выраженные. Носовой фигуры нет, будто ее спилили, что вкупе с полосатым черно-белым парусом большего размера придает кораблю чудной вид. Хотя, есть у меня подозрения, что внешность и качества плавательных средств в этом мире сильно зависят от конкретного мастера их собравшего.

— Это — драккар, — авторитетно заявляет Стеген с затаенным трепетом в голосе. — Двенадцативесельный.

— Да ну? — ехидно восклицает Сологуб. — А мы думали даны тоже на лодиях по морям ходят!

Стеген не обращает внимания на подначку, прищурившись, продолжает впиваться взглядом в скользящий по речной глади корабль.

Драккар, пахари морей, великие северные воины, викинги… У меня аж кровь в жилах вскипела. Я почему то только сейчас осознаю, что нам будут противостоять те самые безжалостные морские хищники, наводившие ужас на всю Европу… Те самые ребята, которые втрое уступая числом, почти сумели захватить судно хозяина Зифата.

Урман присматривается получше.

— Гребут только четыре ряда.

Отлично, видать и вправду народу не хватает, чтобы усадить за все весла, берегут смену. Я прошу Джари отдать команду гребцам начинать свою работу — тянуть торговца прочь от затянутого осокой и камышом берега, выбирать на стрежень.

— Увидели! — констатирует радостный для Хакстейна факт Стеген. — Ходу прибавили.

Я кидаю многозначительный взгляд на Ольдара — датский ярл заглотил наживку!

— Все по местам! — рявкает неожиданно прорезавшимся баском княжич. Положение старшего обязывает руководить совместно продуманной до деталей операцией. — Налечь на весла!

Смуглокожие арабы из числа принадлежавших Зифату работников, поднимают на мачты сразу два косых острых паруса и поднявшийся с ночи ветерок стегает наш корабль с места в карьер.

Чувствуя как меня начинает потряхивать от прилива адреналина, лезу в грузовой отсек в один из палубных люков. Ко мне притискивается Жила. Кто с кем будет прятаться оговорено заранее с учетом габаритов людей в полном боевом облачении. Сколько там у данов на борту человек нам не видно — далеко, а вот на нашей посудине не должно быть никого лишнего. Только арабы, гребцы и Джари с Махдукаром. Живописный тюрбан индуса с торчащим к небу пером павлина заметен издалека и способствует притуплению бдительности. Спугнуть Пустую Берлогу блеском шлемов проще простого…

Гребцы изо всех сил налегают на весла. Все они получили оружие и готовы выкупить свободу ценой крови. Так что данам придется попотеть, чтобы нас настичь. Попотеть и подустать перед абордажем. Будет лучше, если у них заработают все весла…

Нет, тесновато нам с Жилой в грузовом отсеке. Мы полусидим, полулежим валетом в боевом железе и натянутых на головы шлемах. Ни сесть, ни лечь нормально не позволяют габариты встроенного в палубу ящика. Товар складывать самое оно, добра в шести таких ямах поместиться прилично. Его и было прилично, но весь товар арабов мы выгрузили на пристани и оставили под надежной охраной в портовом складе. Сейчас главное, чтобы конечности не затекли и не подвели в бою. Остается надеятся, что парни на драккаре поднажмут и догонят сарацинского купца быстрее, чем мы потеряем боеспособность. В том, что нас догонят я не сомневаюсь, задача поставлена и пять раз разжевана. Джари вроде бы все понял, обещал справиться. Еще он сказал, что после стычки с данами, когда он и Мхадукар своими героическим деяниями спасли жизни оставшимся членам купеческого каравана, они, члены эти, теперь слова боятся пропустить из того, что скажут два воина. Правда, Махдукар все больше помалкивает, зато Джари болтать горазд за четверых. Вот и сейчас на палубе, перекрывая всплески весел и шум ветра, царит его звонкий голос. Несколько коротких, быстрых фраз и ход нашего корабля заметно замедляется. Приказал приспустить паруса, не иначе. Должно быть даны отставать начали. Красавчик Джари Ибн Садуллай, пока все идет по плану, до славной драки и не менее славной награды осталось всего ничего…

И все же чертов Хакстейн сумел преподнести нам сюрприз.

Через некоторое время корпус нашего корабля содрогается от мощного удара, слышится сухой треск, будто в бочку со всего размаху всадили топор. Мне кажется, что сила этого удара кратковременно слегка приподнимает судно над спокойной речной волной. Тряхануло знатно и, судя по вектору приданного ускорения, нами овладели через филейную часть. Факт весьма неприятный и не слишком почетный. Видимо, ярл Хакстейн извлек урок из неудачного абордажа и решил больше не подставлять свой борт под весла коварных мавров, а пойти кратчайшим путем.

Я мысленно представляю как должно со стороны выглядеть столкновение двух кораблей. Отсутствие длинной шеи с резной драконьей головой на драккаре сделало нос этого корабля похожим на носорожий костяной нарост, что при выполненном условии наличия у врага более высоких бортов сыграло роль тарана. Пинком под корму с палубы сарацина сметает всех стоящих на двух ногах. Кто-то громко вопит от боли, неудачно упав, иные принимаются злобно костерить клятых данов на языке пророка Мухаммеда. Пользуясь наведенным шухером, безучастные к проклятиям викинги швыряют свои крючья на крышу надстройки и предпринимают стремительное восхождение на господствующую высоту, а затем оттуда спрыгивают вниз на палубу, на лету рубя из арабских мореплавателей окрошку…

— Пора что ли? — беспокойно шепчет в районе моих пяток Жила.

— Погоди! — отвечаю я в полутьму, прислушиваясь к звону железа в районе кормы. Топота ног по палубе не слышно, но почти сразу после столкновения возникают звуки яростного боя. Значит, даны не через борт поднимались, а через "черный ход", стало быть, наши ранее согласованные действия сибирскому коту под хвост. Я не сомневался, что набившиеся внутрь помещения надстройки без малого десять вооруженных дружинников под руководством Сологуба смогут достойно встретить данов, а вся команда халифатского торговца им из всех сил поможет. Перед нашим засадным подразделением стоит задача захвата вражеского судна и, чтобы подтвердить или развеять свои нехорошие подозрения, я во всю силу своих тренированных легких командую:

— Пошли!

Мой рев распространяется по подпалубному пространству как эхо гаубичного выстрела в лесу. Крышки лючков подпрыгивают и отваливаются в сторону, выпуская на свободу полоцких дружинников. Часть перепуганных гребцов еще глубже вжимается под лавки, друга часть с полученным от нас оружием выражает готовность пободаться с викингами.

Так и есть! Ни по одному из бортов сарацина датского корабля не наблюдается, зато отлично виден шпиль мачты со все еще поднятым полосатым парусом позади надстройки. Встает вопрос — как нам теперь попасть на драккар для его захвата, если он торчит носом у нас в заднице?

Хитрая тварь этот Хакстейн!

Хотя…

Может быть не все так плохо.

И не хитрый он, а отчаянный…

Мы ведь как хотели? Пока основные силы данов скованы боем на палубе атакованного ими корабля, мы из засады спрыгиваем на драккар, бьем всех кого там найдем, чтобы не вздумали увести судно, и возвращаемся на торговца решительным натиском завершая разгром. Облом-с. Драккар сзади и попасть на него можно только пробившись через толпу дерущихся острыми железками мужиков.

Внутренний голос вкрадчиво вещает, что драккар от нас никуда не денется. Если мы, конечно, выживем…

Хакстейн и вся его команда на нашей палубе. Нет никого на драккаре. Ярл пришел сюда убивать или умереть.

Полтора десятка данов, прикрывшись круглыми щитами встали плотной стеной поперек палубы, аккурат у кормовой мачты и рулевого рычага. В две шеренги стоят. Спина к спине. Не знаю кто из них ярл, ребята все как на подбор здоровые, в добрых бронях и шлемах. Взлетают окровавленные клинки, звенят щиты и брони, отваливаются убитые и раненые, в основном из уроженцев южных стран. С носа корабля, со своей любимой точки Махдукар никак не может прицелиться — мешают спины и головы своих же сопалубников, мешают качка и паруса, которые никто не озаботился спустить, мешают результативно послать стрелу вражеские щиты и доспехи.

Звонкий голос Джари доносится с кормы, по ту сторону живой стены. Ревет буйволом Сологуб, кричат сарацины, лязгает сталь.

А хорошо стоят сволочи, твердо. Арабы наседают, но пробить стену щитов не могут, бьются как мухи о стекло. Сердце у меня екает, наполняясь дерьмовыми предчувствиями. Мавры наши хоть и воинственные хлопцы, биться ни один не отказался, не скажи, что обычные продавцы, но все же данам не чета, жидковаты супротив профессиональных вояк.

— Клин! — кричит юный Ольдар. Мы хватаем щиты и строимся, образуя нисходящие крылья по бокам от острия во главе с Враном и Стегеном.

Черт, молодец княжич! Вовремя сообразил. Я бы, наверно, еще не скоро вспомнил что и как нужно противопоставлять плотному щитовому строю.

По правде говоря, в центре нашего построения должен быть я как командир подразделения, как десятник, как старший гридень. Я честно пытался занять причитающееся место, но был оттерт литым кольчужным плечом Врана, а потом и Стегена.

— Княжича гляди, — бросает мне скандинав и хищно щерится.

В итоге меня подвигает еще и Праст, молча втискиваясь между мной и урманом. Ничего личного, просто эти парни опытнее меня и в пустые споры я не вступаю.

Мы с разбегу врубаемся в стену данов как тяжелый колун в березовую плашку. Стеген с Враном в два клинка убирают центрового викинга и проминают строй до второй шеренги, ударом в спину вынося из нее здоровенного дядьку в блестящем шлеме прямо на копья Сологубовых парней. Зажав в правом кулаке рукоять меча, обеими руками упираюсь в свой щит да так и налетаю на ближайшего врага. Наши щиты сталкиваются с глухим треском. Я присаживаюсь, пропуская над краем своего щита топор на длинной ручке, одновременно рублю по ногам, достаю самым кончиком меча по голени в кожаных обмотках. Кость не разрубил, но вломил прилично. Рыкнув от боли, мой оппонент остался на ногах и принялся методично разваливать топором мой щит, а его напарник слева активно ему в этом деле помогать.

Выходит зря я раньше полагал, что дай любому смерду или холопу щит с топором и он будет славно держаться в общем строю ничуть не хуже обученного гридня. Хрена с два! Сохранять строй очень тяжко, по себе теперь знаю. Если я сейчас уберу свой щит, то все удары, соответственно, будут прилетать в мой органон. Мало того, достанется Ольдару слева от меня и Прасту справа. Праст в свою очередь прикрывает Врана. Вран — Стегена и так далее по цепи. Сложная штука боевой строй, малейшая прореха — вклинятся, разделят на части и сожрут с потрохами. Примерно как мы сейчас поступаем со строем данов…

Здоровый сучара! Спутанные белесые патлы торчат испод шлема с полумаской в виде очков, прикрывающей верхнюю часть лица. Бородища всклокочена, избрызгана кровью. Черный, открытый в крике рот зияет в провале бороды как пещера в Гималаях.

Сильный падла. С раненой ногой рубится как ни в чем не бывало. Своим чертовым топором он сносит мне верхнюю часть измочаленного щита. Еще один такой удар и мне нечем будет прикрывать себя и Ольдарову правую сторону. Все мою потуги достать его мечом отбиваются топором или принимаются на щит с выпуклым железным умбоном. Рядом пыхтят Праст с Ольдаром, разбираются со своими оппонентами, каждый из которых ничуть не слабее моего. Вот Праст, отбив очередной удар, контратакует и слишком сильно отводит руку со щитом. Я в этот момент с трудом уворачиваюсь от пролетающего по горизонтальной дуге топора, пущенного даном в "очкастом" шлеме. Топор на излете лупит Праста в закрытое кольчугой плечо. Плетеная вязь металлических колец лопается, моего дружинника ведет в сторону. В ту же секунду, пока рука дана не успела отдернуть топор, я исполняю нечто вроде колющего оверхэнда, вонзая жало меча прямо в рожу патлатого дана. Хорошо попал, глубоко, со скрежетом. Прямо в правую глазницу полумаски. Инерцией удара дана отшатывает назад. Клинок моего меча зажат в металлической глазнице как железный клин в деревянном топорище и под тяжестью падающего мертвого тела выскальзывает из руки.

Приятель убитого мною дана — рыжебородый крепыш из всех сил лупит по мне мечом, окончательно добивает щит и тут же замахивается снова. Я испытываю жгучее желание зажмурить глаза, но храбро решаю встретить смерть лицом к рыжей харе бородатого убийцы и замечаю смазанное скоростью полета древко свистнувшей над моим левым плечом стрелы. Шатен цапает себя за пробитое горло и навсегда обо мне забывает.

Махдукар! Наконец-то…

Я не успеваю заметить как рослый викинг в отличных доспехах оказывается в одиночестве у нас на фланге, возле самого борта у последней гребной скамьи. Зато вижу как он сильнейшим ударом сверху-вниз глубоко разрубает ключичную кость лопоухого Лба, оглушает ударом щита Волю и наискось хлещет мечом Ольдара. Движения дана стремительны и выверены как движения когтистой лапы хищника. Его русые патлы спутаны с бородой и щедро окроплены алой кровью. Матерый гад. Княжич с великим трудом отбивается щитом, тогда дан с наскока лупит ногой в щит Ольдара и пацана отбрасывает на меня. Чтобы не упасть самому, мне приходиться принять его в свои объятия и придержать. Дан только этого и ждал. Каким-то чудом он мечом сбивает в полете пущенную с двадцати шагов стрелу, будто веткой от комара отмахнулся, и прыгает к Ольдару с очень нехорошими намерениями.

Тут бы и сказочке конец, ведь с гибелью отпрыска неминуемо настала бы хана и мне как подстрекателю на несанкционированную операцию. Рогволд не простит по любому даже если победим и добудем ему драккар.

Кручу легкого княжича вправо, отворачивая от сверкающей полосы датской стали.

Хорошая кольчужка была у покойного атамана разбойников Тихаря. Прочная, плотного плетения, колечко к колечку…

Выдержала давно ставшая моей кольчуга резкий и сильный удар. Острая кромка меча скрежетнула по левому боку, через секунду заставив стиснуть от боли зубы, будто битой бейсбольной схлопотал по почке.

Не давая возможности повторить, лягаю ногой наскочившего дана в область паха и тут же стрела индуса бьет его сбоку в шлем. Голову викинга резко мотает к левому плечу, а его самого разворачивает на сорок пять градусов. Чистый нокдаун, уж я то вижу как проседают его колени. Кому другому таким прилетом могло и шейные позвонки сломать, а этому не мешает даже секнуть мечом почуявшего легкую наживу одного из гребцов.

— Не лезь! — кричу я Воле, устремившемуся побеждать ярла. В том, что нам противостоит сам Хакстейн у меня уже нет сомнений. Больно уж справно прикинут и бьется как дьявол вылезший из преисподней. — Назад, Воля! Назад!

Надо крутить его, попробовать зайти за спину. Сейчас Махдукар выцелит ярла, хорошо бы не мешать ему стрелять, но Воля уже меня не слышит — опрокидывается на гребную скамью с разрубленным поперек лицом.

Ярл бросает быстрый взгляд за борт. Ну да, с таким весом бронного железа как на нем только в воду и прыгать. Сразу раков кормить будь хоть самим Ихтиандром…

Из-за наших спин Хакстейну в правую половину груди прилетает короткое копье. Стальное жало пробивает нагрудник и кольчугу под ним на треть своей длины. Пошатнувшийся ярл хватает меч рукой вдетой в лямки щита, со звериным рыком выдирает из себя копье и с силой посылает обратно. Кольчуга вожака данов ниже нагрудника набухает кровью, но он и не думает прекращать бой. Мне некогда смотреть кто это у нас такой умелый по части метания сулил, забираю из безжизненной Волиной длани меч и шагаю к дану с намерением отвлечь его внимание от стрелка на носу корабля. Пустая Берлога делает финт щитом на который я покупаюсь как ребенок и поднимает руку с мечом для завершающего удара. Однако опустить клинок на мою бедовую башку ему не позволяет стрела, пробившая правую кисть. Хакстейн разжимает пальцы, выпавший меч звякает по палубе. Он отбрасывает щит, левой рукой снимает с пояса топор. Вдвоем с Ольдаром мы с трудом отбиваемся от серии быстрых ударов на всех уровнях. Этот монстр десятерых стоит! Периферийным зрением замечаю спешащих нам на помощь бойцов, значит там уже закончено или близко к тому. Продержаться бы против этого…

Очередная стрела с узким бронебойным наконечником пробивает кольчугу ярла на пядь ниже подмышки. Шустрый Ольдар все таки заскакивает Хакстейну за спину, пользуется секундной заминкой дана и рубит изо всех сил. Хорошо рубит, точно сбоку по шее, высекая из человеческой плоти кровавые искры.

От падения за борт Пустую Берлогу уберегает подоспевший Джари. Одной рукой подхватывает под спину, дергает на себя а второй сует под бороду нож, совершая, надо полагать, контрольный укол.