Григорьев не обманул. Он позвонил на следующий день и сообщил, что договорился с Кузякиным о том, что придет вместе со мной на дегустацию виски.
— Вы сказали, что я тоже пойду⁈ И он ничего не ответил?
— Нет, я не уточнял кто именно будет со мной, — хохотнул Ефим Осипович. — Сказал просто, что со мной будет еще один человек. Вадим Кузякин порядочный человек, он мне доверяет.
Я промолчал на это. Хотелось мне сказать, что те, кто дружит с инсекторам по определению не могут быть порядочными, но сдержался.
Договорились встретиться через час. А потом прямиком двинули в заведение.
План, который мы составили с Аленой, предусматривал много нюансов, и я надеялся, что сегодня все получится. Очень хотелось, чтобы так оно и было.
— Ефим Осипович, — обратился я к своему спутнику. — Если вас не затруднит, вы бы не могли меня не представлять гостям?
— Понимаю, — улыбнулся тот. — Фамилия Шпагин нынче на слуху у многих. Переживаете, что поднимется лишняя шумиха?
— Не хочу портить вечер излишним к себе вниманием. Все-таки мы идем на дегустацию виски, а не на базар.
— Не переживайте! — заверил меня Григорьев. — Все будет в полном порядке. Если кто-то будет спрашивать, буду говорить, что вы просто мой знакомый, не уточняя фамилии.
На этом и порешили.
Сырой воздух окутал меня, как только мы с Григорьевым спустились вниз по лестнице, в подвал здания, где раньше располагался джазовый клуб. Здесь Кузякин и устроил свою музей виски.
Мой спутник показал охраннику пропуск, и мы вошли внутрь. Мы очутились в полумраке, освещенном редкими настенными светильниками. Высокие своды потолка терялись во тьме, а вдоль стен тянулись ряды стеллажей, заполненных бутылками всех форм и размеров. Стеклянные бока отражали тусклый свет, создавая иллюзию присутствия невидимой толпы. Но это была лишь прихожая, основное помещение было дальше.
Мы спустились по каменным ступеням и ощущение сырости и запаха старого дерева усилились. Когда другой охранник распахнул перед нами массивную дверь, отделанную кованым железом, я шагнул в подвал и замер, ошеломленный.
Это был не просто винный погреб, это был храм Бахуса, созданный для поклонения благородным напиткам. Высокие сводчатые потолки терялись в полумраке, рассеиваемом мягким светом, струящимся из хрустальных люстр. Стены, выложенные из грубого камня, были увешаны гобеленами с изображением дубовых бочек. Вдоль стен тянулись ряды стеллажей из темного дерева, украшенных искусной резьбой. На полках, подсвеченных изнутри, покоились сотни, если не тысячи бутылок, отражая свет своими гранями и создавая атмосферу сказочного богатства.
Воздух был пропитан ароматом старого вина и кожи. Еще ощущался едва уловимый спиртовой аромат, чуть терпкий, щекочущий нос. В центре подвала стоял массивный стол из темного дуба, окруженный высокими резными стульями. На столе, покрытом белоснежной скатертью, были расставлены хрустальные бокалы и графины, серебряные блюда с фруктами и сыром.
Все в этом подвале, от массивной двери до мельчайших деталей декора, говорило о богатстве и безупречном вкусе его владельца. Кузякин явно не жалел средств на создание этого роскошного хранилища для своей коллекции.
Людей собралось не много, человек пятнадцать. Все разбились по несколько человек и что-то лениво и неспешно обсуждали. Среди гостей я увидел и Алену. Она подала мне едва заметный знак. Значит все идет по плану.
А вот и сам хозяин.
Кузякин зашел с черного входа. К нему тут же направились люди, желая познакомиться. Но он был какой-то рассеянный, говорил мало и на гостей почти не смотрел. Я догадался, что стало причиной такого поведения.
Хозяин показал всем на стол, на который официанты выставили несколько бутылок и фужеры, приглашая к началу дегустации.
— Прошу, — буркнул Кузякин, пропуская нас вперед. Его голос звучал глухо, выдавая плохое настроение.
В подвале, помимо нас, находилось еще несколько гостей. Двое мужчин, в дорогих костюмах, оживленно обсуждали какую-то бутылку, держа ее на свету. Рядом с ними стояла женщина в вечернем платье, скучающе разглядывая свои ногти. Едва все услышали приглашение, как сразу же ринулись к столу. Я же не спешил. Изучая всех, иногда поглядывая на Алену, я ждал подходящего момента, чтобы начать разговор с хозяином коллекции.
— Все вы знаете, что я иногда провожу небольшие дегустации. Так сказать, для души, — произнес Кузякин, небрежно махнув рукой в сторону стеллажей. — Здесь собраны лучшие образцы виски со всего мира. Некоторые сорта, которые мы сегодня попробуем, вы можете приобрести. Вы знаете, что у меня только самый лучший виски и вы не пожалеете, что купили его у меня. К тому же сами попробуете его перед покупкой.
Коллекция действительно впечатляла. Тут были и шотландские односолодовые, и ирландские купажированные, американские бурбоны и даже несколько редких японских виски.
Алена, похоже, разделяла мое восхищение. Она с интересом разглядывала бутылки, тихонько комментируя вместе с остальными гостями:
— Какая этикетка… А этот сколько лет выдержки? А это какого года?
Кузякин не обращал внимания на эти вопросы, понимая, что ответить на все едва ли получится. Он подошел к одному из стеллажей и, достав пузатую бутылку из темного стекла, принялся рассматривать ее на свет.
— Вот, например, — проговорил он, больше обращаясь к самому себе, чем к нам, — 25-летний «Граф Толстой». Редчайший экземпляр.
Он откупорил бутылку и налил немного янтарной жидкости в бокал. Сделав глоток, поморщился.
— Неплохо, — буркнул он.
Я переглянулся с Аленой. Похоже, настроение Кузякина передавалось и его виски.
От остальных гостей тоже мимо не прошла реакция Кузякина, и он тут же поправился.
— Очень хороший виски. Налейте всем!
Официанты тут же принялись наливать напиток маленькими порциями и раздавать гостям.
— Помните, что оценивать напиток нужно по трем основным критериям: аромат, вкус, послевкусие. Сначала виски нужно оценить обонянием.
Он продемонстрировал гостям как нужно нюхать и все тут же принялись шумно сопеть, втягивая воздух.
— Что чувствуете? — спросил Кузякин, глядя на гостей. — Ну же, смелей!
— Лайм, — неуверенно сказал кто-то.
— Верно, — кивнул Кузякин. — Еще?
— Зеленые яблоки.
— Груша!
— Ваниль!
Все принялись наперебой называть ароматы.
— Хорошо, — кивнул Кузякин. — А теперь попробуем. Небольшой глоток. Уделите внимание к нюансам.
Он отпил совсем немного, покатал жидкость во рту, сглотнул.
— Мягкий, обволакивающий. Чувствуешь, как тепло разливается? И послевкусие — долгое, с лёгкой горчинкой. Хороший виски, что и говорить. Теперь вы.
Я попробовал виски. В напитке этом я особо не разбирался, но вкус мне понравился — тонкий, деликатный, отдающий зеленым яблоком и травами.
— Тот же лайм! — начали наперебой комментировать гости.
— А я вкус мятных леденцов чувствую.
— А я алоэ ощущаю. Это нормально?
— Это вполне укладывается в карту вкуса данного напитка, — ответил Кузякин. — У «Графа Толстого» очень хорошо сбитый и складный купаж. Редко среди купажей можно найти что-то достойное даже в возрастных релизах, да и те — чаще достаточно водянисты и пусты. Но этот экземпляр невероятен. Грамотная работа с бочками: в замесе превалируют зерновые спирты, что создает такой баланс. Приятный и зрелый виски. Итак, а что скажете о послевкусии?
— Корица?
— Черный перец!
— Какой-то таинственный, вяжущий.
— Таинственный? — улыбнулся Кузякин, глядя на гостью — спутницу пузатого господина. — Это интересное определение! Хорошо, пусть будет таинственным, мне это нравится!
Гости принялись обсуждать друг с другом виски, а Кузякин начал ходить между людьми, обмениваясь со всеми парой слов.
— Ефим Осипович! — подошел он к Григорьеву. — Давно к нам не заглядывали.
— Кончился тот запас, который я купил у вас в прошлый раз — тогда я знатно раскошелился.
— Но и купили много.
— Вот уж действительно — много! — подтвердил старик. — Поэтому и не заходил так долго — все пил ваш виски да гостей угощал! А вот кончились запасы. Поэтому и зашел.
— А это с вами кто? — Кузякин взглянул на меня.
— Знакомый мой, — ответил Григорьев. — Александр. Очень хороший человек. Между прочим, тоже в виски кое-что понимает.
— Правда? — вскинул бровь Кузякин, глянув на меня заинтересовано.
— Ефим Осипович преувеличивает! — ответил я. — Не такой уж я и знаток виски. Ваша коллекция просто потрясающая. Я давно не видел такого разнообразия и… качества.
Кузякин хмыкнул, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.
— Да, кое-что удалось собрать, — ответил он, потирая подбородок. — Хотя…
Он замолчал, нахмурившись.
— Что-то случилось? — спросил Ефим Осипович, заметив перемену в его настроении.
— Да так, пустяки, — отмахнулся Кузякин, но его лицо потемнело еще больше.- А фамилия ваша, позвольте спросить?
— Шпагин, — ответил я, внимательно глядя на реакцию Кузякина.
— Шпагин? — нахмурился тот, словно пытаясь что-то вспомнить. — не тот ли самый Шпагин, который…
— Вадим! — Алена увидела мой знак и подошла, выручая. — Как я рада тебя видеть!
— Алена! — Кузякин оглянулся, обнял девушку. — Ты тоже пришла прикупить виски?
— Не думала об этом, но возможно «Графа Толстого» возьму, он произвел на меня впечатление. Ты, как всегда, безупречен в выборе виски. На самом деле я хотела поглядеть на кое-что другое.
Девушка незаметно мне подмигнула.
— И что же? — спросил Кузякин, еще не догадываясь к чему она клонит.
— Ну как же, — продолжила Алена как ни в чем не бывало. — Я хотела увидеть, а если и разрешишь, то и сфотографировать «Императора»! Покажу подружкам — сгорят от зависти!
Лицо Кузякина изменилось за одного мгновение, улыбка сошла на нет, брови сползли вниз.
— Вчерашний аукцион… — пробормотал он сквозь зубы.
— Что с ним не так? «Императора» сняли с лота?
— Не сняли, — угрюмо ответил Кузякин.
— Тогда что же случилось? — осторожно спросила Алена.— Ты купил свою мечту коллекционера — кажется, так ты называл ту бутылку виски?
— Я ушел оттуда с пустыми руками, — процедил Кузякин сквозь зубы. — Какой-то выскочка перебил мою ставку в последний момент.
В воздухе повисло напряжение. Я чувствовал, как у меня по спине пробежали мурашки.
— Сочувствую вам, — произнес я, стараясь скрыть торжество в голосе. — Потерять такой лот… это действительно обидно.
— Обидно? — Кузякин горько усмехнулся. — Это просто… — он запнулся, подбирая слова, — катастрофа! Я был готов на все, чтобы получить эту бутылку.
— На все? — переспросил я, внимательно глядя ему в глаза. — Интересно… А что именно вы подразумеваете под «всем»?
Кузякин на мгновение замолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать. Затем он вздохнул и сказал:
— Знаете, Шпагин, я человек увлекающийся. Когда мне что-то западает в душу, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы это получить. И эта бутылка… она стала моей навязчивой идеей. Я готов был отдать за нее любые деньги, любую вещь из моей коллекции…
Он обвел взглядом подвал, полный драгоценных бутылок.
— Даже эту? — спросил я, указывая на бутылку «Граф Толстой», которую Кузякин держал в руках.
— Даже эту, — кивнул он, не задумываясь. — И не только ее. Да «Император» стоит ста таких бутылок!
Его глаза загорелись азартом.
— Вы даже не представляете, на что я готов ради «Императора»…
Мне даже стало не по себе — этот парень просто безумец!
Я сделал глубокий вдох и произнес, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно:
— А что, если я скажу вам, что «Император» у меня?
Кузякин замер, уставившись на меня во все глаза.
— Что? — выдохнул Кузякин, словно не веря своим ушам. — Вы… Вы шутите?
— Нисколько, — я улыбнулся, наслаждаясь его реакцией. — Вчера на аукционе я был тем самым «выскочкой», который перебил вашу ставку.
Лицо Кузякина побагровело. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнул его, словно рыба, выброшенная на берег.
— Постойте, но там был другой человек! Я точно помню, — он потер лоб. — Кажется, я понимаю. Он работает на вас? Вы… вы… Как вы вообще посмели сюда прийти⁈
Кузякин был в ярости.
— Успокойтесь, — произнес я.
— Вы говорите мне успокоиться⁈ Да вы ничего не понимаете! Я мечтал об этой бутылке с тех самых пор, как заложил первый камень этого хранилища. Вы не представляете, как я долго ждал, когда «Императора» выставят на аукцион. А вы… вы просто взяли и забрали мою мечту!
— Я вижу, что она вам дорога. Поэтому я готов предложить вам сделку, — продолжил я, не давая ему опомниться.
— Сделку? — насторожился Кузякин. — Какую сделку?
— Вы получаете «Императора», а я…
Я сделал многозначительную паузу, заставляя Кузякина еще больше нервничать.
— Мне нужна ваша доля земли, которая расположена возле моего поместья.
Кузякин некоторое время молчал, соображая, о чем идет речь. Потом, глянув на Алену, все понял.
— Ему можно доверять, — сказала девушка.
— Ну так как мое предложение? — спросил я. — Вы получаете еще одну жемчужину в свою коллекцию, а я — кусок земли, поросший бурьяном? Как вам такое предложение?
— Нет, — перебил меня Кузякин, внезапно растеряв всю свою прежнюю уверенность. — Нет, это невозможно.
— Почему же? — удивился я. — Вы же сами только что говорили, что готовы на все…
— Да, но… — Кузякин замялся, — видите ли, эта земля… она не совсем моя. Вернее, она принадлежит компании, а я… я просто управляющий.
— И это меняет дело? — спросил я, прищурившись. — Вы хотите сказать, что не можете распоряжаться имуществом компании?
— Ну… — Кузякин замялся еще больше, — не совсем так. ЕрмакИванович… то есть, мой шеф, он… он очень строгий человек. И он не одобрит…
— Не одобрит обмен земли на бутылку виски? — закончил я за него. — Или он просто не знает о ваших маленьких слабостях?
Кузякин покраснел еще сильнее и опустил глаза.
— Что ж, тогда «Император» так и не окажется в ваших руках, — вздохнул я. — Впрочем, есть хорошая новость — я смогу попробовать виски, который делал сам Император Российской Империи!
Мои слова слово ножи ранили сердце Кузякина. Он сморщился.
— Этот виски создан не для того, чтобы его пить! — гортанно прошипел он.
— Ну это уже мне решать, — пожал я плечам. — Ведь бутылка то моя. Могу выпить, а могу и коктейль сделать. Говорят, с газировкой, льдом и ванильным сиропом вполне неплохо идет.
Кузякину от этих слов чуть не стало плохо.
— А вы продолжайте управлять землей, которая, к слову, вся заросла полынью.
Я поклонился.
— Приятно было получить новые знания в дегустациях. Пойду, применю их за ужином. Думаю, под икру и мясо этот виски будет в самый раз! Имею честь!
— Постойте! — выдохнул Кузякин. — Не спешите уходить. Мы еще не всё попробовали.
Кузякина раздирали сомнения. Нерешительность не давала принять ему решение, парня нужно было подтолкнуть.
— Послушайте, Вадим, — я понизил голос, — никто не узнает о нашей сделке. Ермаку незачем знать, как именно вы распорядились этим клочком земли.
— Но… — Кузякин все еще колебался, — а если он спросит?
— Скажете, что продали ее по выгодной цене, — пожал я плечами. — Или обменяли на что-то ценное для компании. Например, на акции какого-нибудь перспективного предприятия.
Кузякин задумался, теребя в руках пустой бокал. Я видел, как в его глазах борются страх и желание. Желание обладать «Императором» явно брало верх.
Я внимательно наблюдал за взглядом парня. И в последний момент, когда Кузякин уже готов был согласиться на сделку, когда его губы открылись, чтобы сообщить о обмене, на вхоже раздался громоподобный голос:
— Кузякин, пес ты плешивый, ты где запрятался? Сидишь в подвале своем, как крыса. Почему не встречаешь дорогих гостей?
Это был Ермак Валеев.