Кофе - и никакого интима (СИ)

Глава 11

Оставив Вадима в роддоме, я вернулась на такси домой. Несмотря на то, что я обещала любимому пожить в его квартире, сейчас мне нужны были стены, в которых я провела последние десять лет. Стены, которые знали Диму и от которых я по-глупому надеялась получить неведомую силу.

Какая ерунда! Этим стенам я отдала десять лет своей жизни. Мне было грустно, одиноко, и я переклеивала обои, меняла картины, но только сейчас, когда в моей жизни появились стены, в которых царила любовь, я поняла, какими бестолковыми были мои попытки вернуть счастье туда, где ему не было места.

И, кажется, это все совсем не про стены.

Я планировала посидеть в тишине и подумать о том, что делать, но усталость свалила меня в сон. В бесконечный кошмарный сон, в котором я все бегу и бегу, стараясь выловить из штормового моря плачущего младенца, и я уже не понимаю, кто это — мой только что родившийся племянник, которому нужна экстренная помощь, или мой собственный малыш, нуждающийся в спокойной заботливой маме.

Спасительным маяком посреди волн появляется Вадим и протягивает мне руку, но я, слыша жесткий требовательный голос Димы, плыву к нему — к хлипкой лодке, которую несет прямиком на скалы.

Я проснулась в холодном поту, и чувствовала себя так разбито, будто та самая лодка из сна все же налетела на камни.

На часах было почти десять. Мне понадобился прохладный душ, чтоб хоть как-то отрезвить воспаленный разум. Но только после чашечки кофе с горьким шоколадом я наконец смогла отделить реальные события прошлой ночи от ужасного ночного кошмара.

С некоторым страхом я взяла телефон в руки. Что, если там плохие новости? От Вадима или от Димы. Равновесие моего ментального здоровья было так шатко, что я могла посыпаться от чего угодно.

Телефон в моих руках звякнул, оповещая о новом сообщении. Медленно выдохнув, я все-таки подсветила экран и увидела в шторке уведомлений сообщение от Вадима: «Мы в Москве. Все идет по плану. Люблю тебя.»

И тут же целый ворох сообщений посыпался от Лильки. Я перечитала ее встревоженные слова и просьбы молиться за то, чтобы операция на сердечке малыша прошла успешно. Сестра переживала, что они с Гришей так и не выбрали для мальчика имя, и она не знала, как упоминать малыша в молитвах, но я в ответном сообщении заверила ее, что любящему сердцу не нужны слова и имена, а искренняя молитва — это и есть песнь любящего сердца.

Когда я уже собиралась отложить телефон, в шторке мелькнуло еще одно сообщение, отправленное с Диминого номера. Тяжелые липкие ощущения, которые окутали меня после сна, снова вернулись, и я поежилась.

Подрагивающим пальцем я открыла сообщение и вскрикнула, увидев в мессенджере фотографию, на которой был запечатлен мой муж с синим заплывшим глазом. Чья-то смуглая рука крепко держала его за темные кудрявые волосы, оттягивая голову назад. Под фотографией значилась подпись:

«Осталось шесть дней».

С трудом удержавшись от слез, я скрыла сообщение и вбила в поисковой строке адрес ближайшего агентства недвижимости. Через специальную форму на сайте я вызвала к себе риэлтора для оценки стоимости квартиры, и уже через сорок минут нашу с Димой просторную трешку мерил шагами строгого вида мужчина. С ним явился молодой парень, с любопытством и некоторой завистью осматривающий кухню, совмещенную с гостиной, из окон которой открывался чудесный вид на город и горы вдали.

— Если брать в расчет тот факт, что дом относительно новый и район чудесный, то минимально можем ставить за восемь с половиной миллионов, — подытожил мужчина, внося какие-то данные в черный кожаный блокнот.

— Мне нужно срочно. За шесть дней, — предупредила я, и риэлтор озадаченно вздохнул.

— Я не могу дать гарантий по срокам. Неизвестно, как карты лягут, — он пожал плечами, и я подумала, что он прав.

— Я могу снизить стоимость до пяти миллионов, — с готовностью сообщила я, и мужчина опешил от такой щедрости.

— Вы шутите? Эта цена оскорбительна для такой квартиры. Давайте попробуем задать стартовую цену хотя бы в семь с половиной миллионов?

Я тряхнула головой. Риэлтор прав, я так спешила получить деньги, что готова была практически за копейки отдать жилье, на которое Дима так долго и упорно зарабатывал. Он мне этого не простил бы.

Но тогда продажа может затянуться. Что, если попросить в долг у родителей? Я знаю, они откладывали на строительство дома для Лили и Гриши. Я вернула бы им каждую копейку, как только на квартиру найдутся покупатели.

— Я подумаю, — ответила я, выпроваживая парочку риэлторов из пока еще своей квартиры.

Не желая терять ни минуты, я собралась и вышла следом за ними, спеша скорее добраться до родительского дома. Пока лифт спускал меня на первый этаж, я перебирала в голове, что сказать родителям, когда они спросят, для чего мне такая сумма денег.

Размышления прервал парнишка — один из риэлторов. Он встретил меня у входа в лифт и очень обрадовался, из чего я сделала вывод, что парень планировал вернуться в мою квартиру.

— Я хотел сделать вам предложение, — лукаво улыбаясь, предложил он, — Я мог бы сам выкупить ваше жилье, но по совсем другой цене, вы же понимаете.

— Сколько? — коротко осведомилась я.

— Пять миллионов — как вы и хотели, — увидев возмущение на моем лице, парень добавил: Зато деньги будут у вас хоть сегодня вечером. Вся сумма на руках. Дороже вы быстро не продадите.

Сбросить огромную сумму со счетов и совершить быструю сделку или идти с повинной к родителям? Отец махнет рукой и скажет, что Дима сам во всем виноват. А мама еще и в полицию сообщит, параллельно капая в ложку корвалол.

— Я согласна, — устало кивнула я, желая скорее сбросить с плеч этот груз.

Парень не обманул, и уже следующим утром, пока я разговаривала с Лилей по телефону, деньги легли на мой счет. Оставалось подписать документы и освободить квартиру от воспоминаний, которые накопились за эти годы. Впрочем, этим воспоминаниям об унылых одиноких вечерах было самое место на свалке.

Кроме того, что продажа квартиры прошла так гладко, порадовала и сестра — операция прошла успешно, а сына она назвала Олегом в честь доктора, который дал мальчику шанс на жизнь. Впереди долгая реабилитация, но с этим мы обязательно справимся.

Ну что, Олежка, добро пожаловать в семью!

Я подписала все документы, съездила в банк, перевела деньги по нужному счету и стала ждать, когда же Дима сообщит, что у него все в порядке и он возвращается домой. Только время шло и, когда неделя была на исходе, а от мужа так и не было никаких вестей, я направилась в полицию.

На пути в участок мне попался Никита Маковецкий — тот самый, который пострадал при пожаре на судне. Мужчина выглядел гораздо лучше. Под одеждой все еще виднелись бинты, но на лице его цвела на зависть довольная улыбка.

— Не вернулся ваш загульный? — с какой-то непонятной издевкой спросил он, даже не подумав поздороваться.

— Имейте уважение! — вспылила я, защищая честь мужа, — Дима в беде, ему нужна помощь, а не ваши шуточки.

— Какая помощь? — Никита нахмурился, не одобряя моего строгого тона, — Мои парни вчера видели, как он сорил деньгами в стамбульском казино. Не очень-то похоже на страдающего, а?

— Что? Какое казино? — я непонимающе глянула на Никиту, но тот, обиженный моей резкостью, уже удалялся, кинув на прощание:

— Спасаться надо от такого мужа…

— Постойте! — не ведая, что творю, я кинулась вслед за мужчиной, — Где именно видели моего мужа? Вы можете дать точные координаты?

Никита удивленно вскинул брови и растерянно пожал плечами.

— Я не знаю.

— Так узнайте у своих ребят! — почти огрызнулась я.

Вся эта неизвестность и пустое ожидание хоть каких-то новостей от Димы сводили меня с ума. Я готова была на что угодно, лишь бы скорее покончить с этим.

— Прошу вас, — взмолилась я, давя на жалость, — Я поеду туда и найду Диму. Мне нужно вернуть его домой.

Никита отвел от меня глаза, явно сомневаясь, не сумасшедшая ли я.

— Ладно, — наконец сдался он под моим мокрым от слез взглядом, — Я узнаю и напишу вам. Давайте номер.

Я продиктовала номер, то и дело уточняя, как скоро Никита выйдет на связь. Я готова была отправиться в путь хоть сейчас. Хоть вплавь. Лишь бы скорее покончить со всем этим. Мне было жизненно необходимо убедиться, что Дима цел и невредим, что он на свободе.

Больше всего я боялась, что моряки спутали моего мужа с кем-то другим, и в казино веселился не Дима. Тогда я ума не приложу, что мне делать.

Никогда бы не подумала, что буду искать мужа в турецком казино. Для того, чтобы развестись.

Вечером я съездила в квартиру Вадима и оставила ему записку, в которой сообщила, что улечу на пару дней в Стамбул, и, как только вернусь, мы с ним больше не расстанемся. Вадим должен вернуться завтра вечером, так что мы с ним не пересечемся. Оно и к лучшему. Рядом с ним я ставлюсь мягкой и доверчивой. Мне сразу хочется перевесить на него все свои проблемы и просто наслаждаться жизнью. Но сейчас я должна была сама со всем разобраться. Раз и навсегда.

Только оказавшись на борту самолета, я смогла выдохнуть и перестать бояться, что Вадим вот-вот схватит меня за руку и никуда не пустит. Прижмет к себе крепко-крепко, и я не смогу сопротивляться.

Я в небе. Только я и мой малыш. Я с упоением погладила живот и уставилась на закат, окрасивший иллюминатор в розовато-оранжевые цвета. Мой малыш, нам осталось сделать одно последнее дело, чтобы наконец стать воссоединиться с твоим папой.

Я знала, мы с Вадимом обязательно поженимся. Это не обсуждалось, но было так же верно, как и то, что я люблю его больше всего на свете. Представляя нас с Вадимом сидящими в обнимку на крыльце большого дома, я провалилась в сладкую дрему, а когда проснулась — пилот самолета объявлял о скором приземлении.

Спокойствие, которое было навеяно мыслями о Вадиме, покинуло меня, уступая место тревоге. В мою голову снова проник Дима и страх за его жизнь. Оказавшись в аэропорте, я еще раз набрала его номер, но, как и прежде, он был недоступен.

Тогда я, не теряя времени, поймала такси и на уверенном английском объяснила водителю, куда мне нужно. Ловко лавируя в потоке автомобилей, такси несло меня туда, где я так надеялась отыскать своего пока еще мужа. Быстро сменяющиеся картинки исторического центра Стамбула вызывали головокружение, так что я опустила голову и стала глубоко дышать, стараясь обуздать нахлынувшую слабость.

Женщине в моем положении в такой поздний час полагается мирно сопеть в подушку под боком у любимого, а не слоняться по чужой стране в поисках мужа, который не имеет никакого отношения к ребенку под ее сердцем.

Я глянула в окно с другой стороны и усмехнулась сама себе, ведь мы ехали вдоль кромки берега, и море, к которому я столько лет ревновала мужа, салютовало меня хлесткими волнами.

Такси свернуло на узкую улочку, и бьющееся о берег море скрылось за поворотом. Мы проехали еще пару зданий и остановились у двухэтажной постройки с кривой и тусклой вывеской.

Я переспросила таксиста, правильно ли он меня привез, и юркий молодой турок активно закивал, на ломаном английском пояснив, что у этого заведения дурная слава из-за большого количества заезжих моряков, и мне следовало бы держаться от него подальше. Но я начала собираться сразу после того, как поняла, что в этом казино обитают моряки. Значит, это именно то место, которое мне было нужно.

Отпустив заботливого таксиста, я потянула на себя тяжелую дверь и вошла в помещение. Сразу на входе вниз уходила крутая лестница, и я с трудом удержалась на ногах. Сердце колотилось в сумасшедшем ритме от осознания того, что я могла бы свернуть себе шею в этой богадельне и никогда больше не увидеть нежный взгляд Вадима.

Где-то внизу негромко играла музыка и неприятно тянуло запахом крепкого табака. Ступив на последнюю ступень, я снова уперлась в дверь, за которой меня встретил крупный смуглый мужчина с густой бородой.

Он что-то спросил по-турецки, но я, виновато улыбаясь, ответила на английском:

— Простите, я ищу мужа. Его видели здесь на днях, — охранник глянул на меня вопросительно, словно не понял, что мне нужно.

Я привстала на носочки, чтобы осмотреть зал за спиной мужчины. Помещение больше походило на лаунж-бар в глухом подвале, чем на казино. У тяжелых деревянных столов стояли бархатные диваны, на которых мужчины — преимущественно восточной наружности, курили кальян и судачили о своем.

— Мне нужно казино, — растерянно ответила я, — Видимо, я ошиблась.

— Казино! — глаза мужчины загорелись от знакомого слова.

Он кивнул мне, чтобы я следовала за ним, и быстрым шагом направился вглубь зала. Мне пришлось перейти на неспешный бег, чтобы поспеть за охранником, который завел меня через барную стойку на небольшую кухню и под неодобрительные возгласы поваров вывел меня в уже другом зале. Именно тут, в тускло освещенном помещении с низкими потолками, удушающе пахло табаком и мужчинами.

В зале было до десяти столов, за которыми расположились игроки в карты, рулетку и прочие азартные игры. Кругом были одни мужчины самых разных внешних данных и лишь несколько девушек, сопровождавших своих кавалеров.

Охранник улыбнулся, демонстрируя не очень хорошие зубы, и покинул меня тем же путем, каким пришел. Я медленно осмотрела зал, стараясь заглушить стук сердца, бьющего колоколом прямо в голове. Волнение, усталость и большое количество незнакомых лиц выбивали меня из колеи, и я никак не могла сосредоточиться.

Вдобавок ко всему меня толкнула фигуристая брюнетка, уверенной походкой пересекающая зал. Не обратив на меня никакого внимания, она шла вперед, а я никак не могла перестать смотреть на нее, потому что на ее бедрах была повязана синяя клетчатая рубашка, какая была и у Димы.

Конечно, клетчатая рубашка — вещь нередкая. Но на Диминой я самолично пришивала оторванную пуговицу прямо перед его последний отъездом. Я торопилась, и под рукой были только красные нитки, которыми я до этого подшивала шторы на кухне. Дима махнул рукой и сказал, что я могу пришить пуговицу хоть на золотые нитки — это полнейший пустяк.

Черная пуговица, пришитая к синей рубашке красными нитками, выделялась на фоне остальных, и меня это раздражало. Тогда я пообещала Диме, а в большей степени самой себе, что перешью пуговицу, когда муж вернется домой.

Только муж не вернулся, а рубашка с той самой пуговицей сейчас спешно удалялась от меня, покачиваясь на широких бедрах не знакомой мне красотки. Я опомнилась и поспешила за девушкой, которая привела меня к дальнему столику.

На зеленом сукне уже разложили фишки участники игры. Брюнетка склонилась над мужчиной, сидящим ко мне спиной, и поцеловала его в губы, шепча что-то с дерзкой улыбкой на лице.

Я уже хотела подойти к ней и вежливо поинтересоваться, откуда у нее рубашка моего мужа, как игрок, которого она целовала, повернулся к ней с нагловатой улыбкой.

Я замерла, не в силах шелохнуться. Ведь этим игроком был мой муж.