Когда кончаются игры

Глава 9

Кажется, Кай впервые возвращается в штаб без агонии, просто появившись у двери. Он собирался еще и подопечных своих и заложников проверить, но не успел — сразу после смерти Акросса его швырнуло сюда, в светлую уютную главную комнату. Странно, что за столом уже сидят Дроид и Хаски — Кай почему-то был уверен, что они заканчивали в полном составе, но выжившая Гидра появляется уже после капитана и первую секунду-другую смотрит вокруг недоуменно.

— Я не умирала, — наконец говорит она. — Кай умер?

— Нет, — обернувшись к ней, произносит капитан. Гидра снова обдумывает эту новость секунду-другую, и понимает скорее по ликующим лицам Хаски и Дроида. Которые еще пытаются держать себя в руках, чем по спокойствию Кая. — Мы победили?!

Этот возглас будто спускает с поводка Хаски и подталкивает Дроида — они подлетают к Каю, обнимают, едва не роняют на Гидру, и та, обхватив его, прислоняется спиной к двери, меняет положение рук так, чтобы обнять всю команду.

— Он мучился? — требует Хаски. — Ты так долго копался, наверняка заставил его вспомнить все предыдущие игры.

— Он выключился, и мне пришлось подождать, — задушено, но довольно пыхтит Кай.

— Качай его! — обрывает над ухом громогласно Дроид, и даже делает какое-то движение в попытке схватить, но Кай отодвигается, Хаски удерживает Дроида, доброжелательно попросив:

— Без фанатизма.

Еще никогда в них не был так силен командный дух. Даже Хаски из ершистого, задиристого, становится таким покладистым и ко всем внимательным, что только ради этого стоило выигрывать.

— Я не знаю, ну надо же что-то сделать! — суетится Дроид. — Первая победа же! Отпраздновать как-то! Два года на подсосе у Акросса, а тут разок победили!

— Не разок, — возражает Кай. — Мы и дальше будем побеждать.

— Вот именно, — поддерживает Хаски. — Мой план сработал! Если ты и дальше будешь убирать близнецов, Гидра его бабу, а я Гранита, то в одиночку Кай сможет сделать Акросса.

Кая, которого, наконец, отпустили и дали место, чтобы двигаться и просто дышать, со спины обнимает ласково Гидра, он только тогда вспоминает, что убил ее любимого человека.

Он не смог бы пытать Акросса, а потом спокойно смотреть ей в глаза, и не сказать, что ему сейчас стыдно, скорее он с подозрением прислушивается, раз не видит ее лица. Остальные тоже мгновенно замирают, ждут.

— Поздравляю, — наконец произносит Гидра. — Я так боялась, что он снова отдаст тебя докторам и мы будем тут сидеть и ждать, когда ты вернешься. Может через день, может через три, может через месяц. Хаски бы нас тут загрыз в ожидании тебя.

— Я бы вернулся в игру, — помрачнев, произносит Хаски.

— Как? Ты уже раз пытался, и не вышло, а нам пришлось сразу после возвращения идти в ту игру, в которую ты побежал, — напоминает Дроид, но он выглядит спокойным и довольным собой. Никакие перспективы его не пугают, потому что все это уже позади. Хаски тоже долго не остается мрачным — пожимает плечами и уверенно прибавляет:

— Нашел бы способ.

Каю отчего-то верится, что нашел бы, и становится спокойнее.

— Так как будем отмечать? — нетерпеливо напоминает Дроид, но до того, как что-то предложат, включается сигнал, означающий, что Королева зовет Кая. Он не такой назойливый, как звук запуска игры, но в этот раз звучит прерываясь, начинаясь с начала, в нем есть что-то нервное.

— Кажется, ей не терпится тебя поздравить, — понимающе улыбается Гидра. Хаски фыркает — его настроение подпорчено. Но вместо того, чтобы собираться, Кай подходит к главной панели и, заглянув за нее, выдергивает пару проводков, сигнал замолкает.

— Это не она, — обернувшись к ним, немного нервно говорит Кай. — Это зовет Акросс, который пришел к ней. Я не подписывался бегать на его зов.

Секунду-другую сгущается тишина, пока не начинает казаться, что в ней невозможно дышать, и спасает всех в этот раз Дроид, грянув своим медвежьим добродушным басом:

— Значит, отмечаем?!

Акросс раздраженно цыкает, прежде чем сдаться и перестать нажимать сигнал.

— Вам тут драться нельзя, — напоминает обиженная Вега, которая все равно держится от него на безопасном расстоянии. — Ты обещал.

— Я и не собирался его бить, — более спокойно, чем несколько минут назад, отвечает Акросс. — Хотел поговорить.

— О чем?

— Что в следующий раз вместо того, чтобы убивать его, убью всю его команду у него на глазах. Так же, как убивал его.

— Что, даже Гидру? — усмехается скептически Вега.

— И Гидру, — кивает Акросс почти безразлично. — Всех. Особенно Гидру. Поэтому, позволь нам пересечься до игры. Встретиться на переходе, я хочу сказать это ему. Ты же понимаешь, что мне смысла нет убивать его сразу.

Акросс уже не выглядит злым, он уже успокоился.

— Ты его не тронешь? Как тут? Не сделаешь ему больно? — спрашивает взволнованная Вега, Акросс так же безразлично кивает:

— Я никогда тебя не обманывал. Мне нет смысла делать ему больно до игры, я просто хочу, чтобы он играл, зная это.

— Кай, ну ты же понимаешь, что сегодня не пьют только девочки. Ты что, девочка? Нет? Тогда почему трезвый? — налегает Хаски. В его светлой чайной кружке недопитого на пару глотков, а в начале вечера она была полной.

— Зачем вообще пить, если мы не будем тут пьянеть? — вступается Гидра. Кай не только не поддается на провокации — он их будто и не замечает.

— Ну почему же только тут, — пожимает плечами более трезвый Дроид, бутылка пива которого опустела до середины. — У меня в холодильнике было. Раз есть два повода — победа и вечер пятницы.

— Точно, вечер пятницы, — поддерживает Хаски. — Так ты что, один пьешь?

— С вами, — резонно замечает Дроид и. Не имея повода спорить, Хаски снова переключается на капитана:

— Давай уже. Мы же в штабе, сюда не войдет твоя мамка и не настучит тебе по заднице. Тебе не нужно иметь пиво в холодильнике — ты будешь пьяным, если выпьешь тут. Блин, полезное умение, надо было тоже…

— Она меня никогда не била, — перебивает Кай, который до этого улыбался, а теперь сидит нахмурившийся. Хаски секунду смотрит на него, будто что-то вспоминает, разводит руками:

— А, звиняй. Забыл, что то была другая мама.

— Ладно, хорошо посидели, — слишком резко Кай поднимается, хотя и не хмурится больше. — Еще раз всех с победой. Я спать.

От стола до комнаты Кая, самой ближней к общей — всего шагов десять, все эти шаги остальная команда молчит, глядя в стол или в кружки, даже вечно неугомонный Хаски призадумывается.

— Вот, взял и все испортил, — шепотом выговаривает Гидра, тоже собираясь уходить, но останавливается, когда Дроид спрашивает в полный голос:

— У Кая что, не одна мама?

Хаски допивает остатки из чашки, выходит из глубокой ямы молчания, чтобы, вернувшись в свой привычный режим насмешника, отмахнуться:

— Откуда две? Напополам рожали?

— У вас всегда какие-то тайны, — начинает раздраженно Гидра в полголоса. — Будто мы станем хуже относится к Каю, если что-то узнаем.

— Цыц, женщина, ты вообще трезвая, тебе нельзя заводить темы, которые раньше не поднимались. Спроси Кая — он сам все расскажет.

Гидра только губы поджимает. Возможно, Кай и расскажет. А может прямо ответит, что это не их дело. Но все в команде и так чувствуют, что не хотят этого знать, ведь по тому, что они иногда замечают за капитаном, особенно когда того клинит, веет чем-то жутким. Настолько страшным, что подчас они всерьез боятся узнать, что Кай убил свою прежнюю семью. Хаски-то что, он бы ему и это простил.

Акросс не дает им передышки. Хаски даже извиниться не успевает, если он вообще собирался — сигнал к началу игры будит всех ранним утром следующего дня.

— Разве не он сам как-то жаловался, что не высыпается, — ворчит даже Гидра, пытаясь пятерней пригладить растрепавшиеся волосы. — Поспал бы, подумал. Пару дней.

— Думаю, он вдоволь выспался, когда мы готовили свой план по захвату, — Кай, оказывается, уже оделся в джинсы и рубашку в клетку, хотя должен быть еще в своей пижаме. При этом капитан абсолютно бодрый, вот-вот посмотрит на остальных с удивлением и спросит: «Что? Вы не ожидали подставы в шестом часу утра?».

— Как говорится — «Ох, Акросс, лучше б ты лежал», — комментирует Хаски, стоя дальше всех от экрана, во главе стола. — Давайте придерживаться той же схемы. Кай, ты ведь теперь не против, если я отправлюсь с тобой? У тебя прошел кризис возраста? Ну, того возраста, когда ты всегда будешь выглядеть как школьник.

Каю приходится обернуться, чтобы внимательно посмотреть на улыбающегося Хаски, и только после ненужной паузы кивнуть:

— Нет. Я не против. Пойдем вместе.

— А что случилось в прошлый раз? — тут же интересуется Дроид, отвлекшись.

— Его едва не вскрыли. Но, не бойтесь, я снова был неподалеку!

Этот разговор Кай продолжает только когда уходят Гидра и Дроид.

— Ты следил за мной.

— Делать вот мне больше нечего, — фыркает Хаски, но не может сдержать улыбки, как ни пытается, и Кай не настаивает, отправляется первым.

Переход сложно описать, но он не происходит мгновенно. Обычно это какое-то время неопределенности, через которую надо пройти. Каю всегда казалось, что эти секунды недолгого пути в нигде — тот момент, пока реальность подстраивается под них, выбирает им персонаж и ситуацию. В эти несколько секунд обычно не происходило ничего, они даже не переговариваются, полностью сосредоточенные на пути, чтобы не потерять друг друга в этом тумане.

Но не в этот раз.

Их не ждали, но и из-за гипотетического угла не выскакивали. Акросс разрывает туман так, будто он вязкая вода. И вываливается он аккурат между ними — идущим впереди Каем и на несколько шагов позади него Хаски. И оба к такому не готовы, застывают не зная, что делать, потому что на данный момент и оружия никакого с собой нет.

Мазнув Хаски безразличным взглядом, как по пустому месту, Акросс поворачивается, видит Кая и прежде, чем тот успеет отскочить или опомниться — хватает за ворот рубашки и втаскивает в еще не закрывшийся разлом, и исчезает там же. Секунду-другую Хаски, пока не осознав ситуации, смотрит в никуда, и так же, не шевельнувшись, кричит:

— Да вы издеваетесь?! — щедро, через слово, сыпанув в фразу нецензурщиной.

Легче не становится — Кая забрали у него из-под носа еще до начала игры.

— Заключенный зарегистрирован под кодовым именем «Кай». На него отзывается, но и настоящее свое имя помнит, хотя реагирует не так активно. Как обычно люди откликаются на новые клички — будто не привык. На вопросы о прошлом отвечает правильно, но помнит слишком подробно. Склоняюсь к тому, что Акросс прав, и некий «Кай» — путешественник по реальностям, приходящий в каждый новый мир, чтобы умереть в нем в ходе какой-то «игры». До полного выяснения помещен в изолятор с мягкими стенами. Острые предметы запрещены, персонал думает, что охраняет сумасшедшего. Под кожу введен чип, для родственников и друзей считается пропавшим без вести. Если опасения не подтвердятся…

Вот тогда у них начнутся проблемы, да, но в отчете это упоминать нельзя. С другой стороны — диагностируют парню шизофрению, скажут, что попал в больницу безымянным и выпишут, как чудом исцелившегося. Окончательно сломав ему жизнь при этом.

И все же, то, что начиналось с непонятной авантюры, могло оказаться правдой. Хотя бы по тому, как Кай разговаривал с человеком, которого по всем бумагам видел впервые в жизни — с Акроссом. Кай, несомненно, узнал его, и смотрел так осуждающе, будто понимал, что именно ему и обязан своим заточением.

— Вот это, — Кай показывает на свои скованные перед собой руки, потом глазами на стены вокруг, — нечестная игра. Это было…

— Я ведь не убиваю тебя, — напоминает стоящий у двери Акросс. — Просто решил немного изменить тактику.

— И убить весь процесс игры, — раздраженно обрывает Кай. Он сидит у дальней стены. — Знаешь, раньше я ничего против тебя не имел, но в этот раз ты…

— Конечно, ты зол, — с нажимом отвечает Акросс. — Но в этот раз играем немного по-другому. Мне надоело гоняться за тобой как в каком-то глупом мультике.

— Я и не убегал.

— Сейчас-то точно не убежишь. А теперь внимательно слушай! — Акросс повышает голос, заметив, что Кай снова порывается его перебить. И в следующее мгновение, наклонившись, яростным шепотом продолжает:

— Они все придут сюда. Придут за тобой, Кай. Потому что это ты, и я бы многое отдал, чтобы увидеть их лица, когда они поймут, что должны играть без тебя. Но более того, — Акросс подходит вплотную, нависает, тень его ложится на лицо Кая, — когда они явятся сюда — я убью их всех. У тебя на глазах. Так же мучительно, как убивал тебя все это время.

— Ты врешь, — уже спокойнее отзывается Кай. — Ты не сможешь этого сделать.

— Зачем мне оправдываться, если ты сам все увидишь, — пожимает плечами Акросс. Он освобождает Кая от своей тени, уходит без спешки, но все же не рискует поворачиваться спиной. Когда дверь за ним закрывается, наручники расстегиваются и падают на пол снова закрытыми.

А в коридоре Акросса уже ждет руководитель проекта — желтый, будто старый лист бумаги, нервный лохматый парень лет под тридцать — наверняка они ровесники. Только вместе с этим начальником еще двое серьезных, охранников с автоматами, похожих на киборгов своими безразличными лицами.

— Я все думал, что странно это, — неуверенно начинает парень. Акросс плохо запоминает их имена, всех этих проходных персонажей. Это сложно, когда окружение полностью меняется каждые две недели, — что ты все это знаешь, что вы знакомы. Я так и понял, что вы связаны… Ты ведь тоже из них? Из «игроков»?

— Я и не скрывал, — соглашается Акросс. — Только, — кивок на людей с автоматами, — я вроде и не отказывался от сотрудничества. Кай вряд ли будет вам помогать, а я буду оставаться в здании добровольно и не покину его. Буду охранять Кая и ждать, когда придут остальные его люди. И в то же время, если вы попытаетесь запереть меня — я перекрою любое сотрудничество. Со мной мало того, что возиться придется дольше, так еще и те, кто придут за мной, будут не работать с вами, а попытаются убить, как врагов.

— Я блин нахрен ему глотку выгрызу, — заканчивает свой рассказ Хаски. Гидра все еще фильтрует для себя все услышанное от мата, чтобы понять полную картину, Дроид произносит: «Так», потом еще раз, но более протяжно, и тоже подвисает. Не вытерпев, Хаски бьет кулаком по столу:

— Я вам, — снова ругается, — задумаюсь! На кой хрен ему Кай? Вот как пить дать — дверь откроем, а там посылочка нам, а в ней его пальцы или ухо. Или язык. Любая часть тела, и так и будет нам кусками высылать.

— Акросс не такой, — растерянно напоминает Гидра, хотя и сама уже не особо в этом уверена, но Хаски уже срывается. Подвисший было Дроид успевает среагировать — встать между ними, и Хаски перестает наступать, отходит на полшага назад, продолжает уже глядя в уверенное лицо Дроида:

— А какой он? Какой? Зачем ему Кай, если ты все знаешь, а?.. Вот и расскажи мне! Это даже не в процессе игры — я бы не удивился. Но он еще до игры его у нас… — снова матом.

— Ты пытаешься цепляться к нам, когда вину чувствуешь за собой, — напоминает Дроид, но голос выдает его нервозность и страх перед таким разозленным и отчаянным Хаски.

— Ну нет. Она оправдывает Акросса. Говорит, что Акросс не такой. Она в конце концов втрескалась в него. И будет продолжать говорить, что он не такой, даже когда нам правда Кай по кускам приходить начнет. Гидра, ему больно, между прочим! Меня можно резать, Дроида можно, тебя в конце концов! А Каю больно!

Гидра вздрагивает, но кивает, выбирается из-за заслонившего ее Дроида:

— Ты прав. Не важно, такой Акросс или нет. Я не ожидала и что он Кая заберет еще до начала… И тоже не понимаю — зачем. Не поговорить же только, правда… Но прекращай кричать — только страху нагнетаешь. Этим проблему не решить.

— Хорошо. Как решить? — скрестив руки на груди, делает странный кивок при этом Хаски, будто лицом в таз с водой окунается.

И в гнетущей тишине, последовавшей за этим, свой вариант предлагает Дроид:

— Ждать… Что ж еще. Просто бегать по городу и орать: «Акросс, верни капитана» — плохая идея. Не?

Даже ночью свет не выключают полностью — остается бледно-голубой, на половину комнаты, из-за которого она будто в хлорированную воду погружена. Освещена нижняя часть клетки, хотя Кай предпочел бы наоборот. Спать при свете странно и неприятно. Не покидает чувство, что за ним следят, поэтому не могут оставить совсем в темноте.

Кровати нет, да и не к чему — стены, пол и потолок будто матрасами обиты, можно в любом месте устраиваться. Кай выбирает то, что по центру комнаты, и лежит какое-то время, развалившись, как в большой кровати, но не выдерживает, сворачивается в позу эмбриона.

— Он меня обманул. Ее появление было логичным — Королева не оставила бы его надолго с осознанием, что она снова переметнулась к Акроссу и отдала преимущество ему. Кай разворачивается, но не встает. Королева стоит, прислонившись к мягкой двери. Нечто вроде призрака и если Кая снимают — ее никто не увидит на записи.

— Сказал, что должен с тобой поговорить. Что ничего плохого не сделает.

Кай молча кивает, оставаясь таким же не читаемым. Он не сердится, да и заставлять ее оправдываться не собирался, просто не знает, что говорить. В конце концов, и сам виноват — в прошлый раз пожаловался на более выгодное положение Акросса в игре и получил бессмертие, без которого выбыл бы в самом начале.

— Я даже не могу его обвинить, что он меня обманул… Кай, я честно не знаю, зачем ему это. Он не мог так сказать, такое задумать, да и так поступить…

— Может, расскажешь, наконец? — подает голос Кай, все еще не вставая, даже головы не подняв. Но Королева поджимает губы и ближе прислоняется к двери:

— Не могу… Ты меня простишь, если я не расскажу. А вот он — нет, не простит.

— Тогда не оправдывай его. Он взбесился из-за того, что проиграл, запер меня…

— Мне показалось, что он был… не то чтобы счастлив, но доволен твоей победой. Знаешь, как те тренеры, что втаптывают в грязь самооценку спортсмена, пока он не сделает рекорда.

— Рад проигрышу? Почему?

— Не могу рассказать.

— Если ты пришла просто извиниться, то уже это сделала. Как бы то ни было, а дальше будем играть уже из этих условий. Не знаю, что он там задумал, а раз ты рассказывать не хочешь — узнаю сам.

— Злишься? — так и не дождавшись, когда Кай поднимется, Королева сама опускается на колени, подобравшись ближе.

— Нет, — честно отвечает Кай.

— А на Акросса?

— Да, — что-то меняется в его лице, он делает попытку снова отвернуться, но вовремя сам себя одергивает и остается в том же положении. — Я не понимаю… Я тоже его не узнаю.

— Странно слышать это от меня, но мне хотелось бы, чтобы вы подружились. Я думаю, что у вас много общего и вы могли бы помочь друг другу.

— Мы просто играем, — напоминает Кай. — Прости, но хватит уже… С Хаски было довольно трудно подружиться, с Дроидом до сих пор общаться проблематично — он начинает скучать, как только чувствует, что отходит на второй план. Я не хочу возиться еще и с Акроссом и его тараканами, тем более, когда он такое вытворяет.

— Да, я понимаю, — кивает Королева, упирается пальцами в мягкое у головы Кая. — У тебя есть какие-нибудь пожелания? Что-то, что я смогу сделать?

Королева не может влиять на игру, если она уже происходит, то есть не сможет щелчком пальцев перебросить Кая к его команде или отмотать события назад. Влиять она может только на то, что случится позже.

— Да, — вздыхает Кай, принимая это как компенсацию. — Пожалуйста, сделай так, чтобы Акросс подскользнулся в ближайшее время и как следует отбил задницу, падая.

— Оно по всем столбам развешано, — Хаски швыряет несколько листовок на стол. — И в газетах есть, я проверял. Он над нами издевается.

На листах красным написан номер телефона и лишь одно слово: «Акросс».

— Да, похоже на то, — подтверждает только проснувшаяся Гидра. В небольшой двухкомнатной квартире, где в этом мире живет Хаски, ей уступили кровать. В другой ситуации Хаски бы еще поспорил, но сейчас он и вовсе спать не ложился — бегал по городу. Не советуясь с остальными, он набирает номер телефона. По Хаски видно, что он едва дождался, чтобы просто их предупредить, и этим уже как бы сделал остальным одолжение. Смотреть на листовки и решать, что делать дальше, он уже не собирается. Он знает, что именно делать.

Второе одолжение — он ставит телефон на громкую связь.

— Я слушаю, — произносит голос Акросса.

— Я тебе твое «слушаю», — тут же срывается Хаски, и взволнованный Дроид закрывает ему рот, но это превращается в небольшую потасовку между ними, в которой Хаски извиняет только то, что Дроид не чувствует боли.

— Вы не представляете, сколько звонков пришлось выдержать, прежде чем до вас дошло, — вздыхает Акросс. — Я сменю номер после этого и пришлю вам новый. Как вы заметили, у меня ваш капитан.

— В задницу тебе твое «слушаю» засуну, — заканчивает, наконец, Хаски. — И тебе горло выгрызу. И его у тебя выгрызу, зубами.

— Это я и хотел обсудить. Я ведь совсем не против, чтобы вы пришли за Каем. Нам нужно было поговорить, и мы поговорили.

Больше всего Хаски бесит облегчение на лице Гидры, но он не успевает как-то его испортить — сам Акросс доказывает, что он-то как раз тот самый выродок, каким его считали, продолжив:

— Я отдам вам Кая, только прийти за ним нужно будет самим. Всем вместе или по одному — это как хотите.

— Мы похожи на идиотов? — удивленно переспрашивает Дроид.

— Конечно, нет. Но у меня ваш капитан. И если через двадцать четыре часа никто из вас не попытается его забрать — я запущу близнецов к нему в камеру. Попрошу их только не убивать его, и у вас будет шанс снова забрать его. Ну или убедиться в том, что я серьезен.

Акросс произносит это таким спокойным и дружелюбным голосом, что у Хаски сводит зубы.

— Ну и да, адрес я скажу только через сутки. Вы же хорошая команда и очень хотите своего капитана обратно целым, поэтому найдете нас. Я всегда рядом, так уж получилось. Всегда можно «выгрызть мне горло», Хаски.

— Рот закрой, — реагирует тут же Хаски. — Тебе со мной играть еще очень-очень-очень долго, и я твою смерть больше не буду оставлять на совести…

Когда Хаски прерывают гудки, он срывается и разбивает телефон об пол.

— Что?! — оборачивается он к Гидре, пока Дроид извлекает из разбитого аппарата сим-карту, на которую должен прийти новый номер Акросса. — Какой он? По кусочкам не присылал, но на куски его порвет, и даже не своими руками! Как всегда, впрочем!

— Он что-то задумал, — спокойно отзывается Гидра. — Разве вы не понимаете?

— Конечно, задумал, — соглашается Дроид. Хаски нервно оборачивается к нему, потом снова к Гидре, и сам оседает, успокаивается. — У него Кай, он нас ждет. Сидит на месте, и ему не нужно нас отлавливать. Наверняка там вооруженная охрана, потому что от него одного Кай давно бы сбежал, так?

Хаски порывается ответить что-то злое, но проглатывает это, кивает.

— У меня логика ломается. Помогайте. Ему нужен был именно Кай, но он зовет нас. Это Акросс — садист и маньяк…

— Он не такой, — перебивает Гидра, и между ней и Хаски снова на секунду вспыхивает противостояние.

— Тогда что он там с Каем делает? Чай пьет? — огрызается Хаски. — Я бы понял, будь это ты. В конце концов на свою сторону перетащить.

— У них же изначально какие-то счеты, — напоминает Гидра. — Вопрос в другом. Нам нужно найти, где он держит Кая и…

— Нужно ли? — совершенно спокойно перебивает Дроид. — Если он ждет нас там, значит все по его плану.

— Что предлагаешь? — уже не так грозно и с намеком на энтузиазм, отзывается Хаски.

— Акросс должен сторожить Кая. Остальные шляются где попало. Предлагаю найти его команду. Начиная с близнецов. Если мы близнецов пристрелим — то кого он будет запускать к Каю? Гранита? Согласись, Гранит это не так страшно, он не садист. Он может еще и послать Акросса с таким приказом — он умеет головой думать.

— Мне нравится, — кивает Хаски.

— Конечно, тебе лишь бы кого убивать, — вздыхает Гидра. — Я останусь на телефоне, вы не против?

— Заметано. Отвлекай Акросса разговором, с тобой-то ему приятнее общаться, чем с Каем, — кивает Хаски, уже одеваясь.

— Мы их еще и не нашли, — поправляет Дроид. — Куда ты собрался?.. Погоди, ты по улицам будешь ходить и…

— Дроид, не забывай, что распорядитель игр — хороший друг Кая. Я надеюсь, она подсунет нам близнецов, если не хочет, чтобы его мучили.

— Что-то по прошлому опыту не заметно, — под нос себе ворчит Гидра.

— Ага, я ее тоже не особо люблю. Зато Кай к ней хорошо относится, и если она не отдаст нам близнецов, то я расскажу ему, что ей нравится, когда его пытают и калечат.

— Они звонили? — переспрашивает вернувшийся в комнату Гранит. Акросс только кивает, садится за стол у экранов наблюдения, болезненно морщится — копчик тут же напоминает о себе болью. Утром подскользнулся на ровном месте, странно. — Ты назвал им адрес? Стоит готовиться к встрече?

— Нет. Сказал, что только через сутки назову адрес.

— Еще не все с Каем обговорил, что ли? — не понимает Гранит.

— Нет, нам с ним говорить уже не о чем. Но, — он поворачивается к близнецам, — все слышали? В половине второго я открою вам его камеру.

— Кажется, на часах было двадцать семь минут, когда ты говорил, — тут же с энтузиазмом спорит один из них. — А если они сюда придут, то нам все равно можно к нему наведаться?

— Нет, у вас будут другие игрушки, — отказывает Акросс. — Двадцать семь, так двадцать семь. Вряд ли дойдет до счета на минуты.

— Ты же не собирался его трогать, — напоминает Гранит. Близнецы — у стены, Акросс — у светящихся экранов, в остальном в комнате полумрак. И Гранит по центру, как барьер между неадекватным садизмом и здравым смыслом. — Ты сам сказал, что сжульничал только для того, чтобы отловить его команду и на этот раз отыграться на них, а его оставить в покое.

— Я просто хочу подогнать их. Я сказал, что у них сутки. Как это будет выглядеть, если после этого я не исполню своей угрозы?

— То есть то, что ты вмешался в ход игры, ограничил их капитана, будет выглядеть нормально? — напоминает Гранит. Нахмурившись, Акросс полностью разворачивается к нему, негромко окликает:

— Эй. Пока еще я тут капитан. Уже поздно жаловаться.

— Я не понимаю, — вздыхает Гранит. — Сам себя подставил, рассказав об игре и бессмертии.

— А где бы еще я держал Кая? У себя в подвале? — снова отворачивается Акросс.

— Тебе ведь на самом деле все равно — найдут они его за сутки или нет?

Даже близнецы заинтересованно прислушиваются. Акросс оборачивается лишь на секунду, чтобы бросить безразличный взгляд.

— Нет. Не все равно, — произносит он уже когда Гранит собирается уходить. — Я думаю, ему нет дела до собственных страданий. Возможно, он думает, что заслужил. Я эту тактику уже два года пробовал. Но если ему безразличны и страдания тех, кто ему доверился — тогда я не знаю, чем еще его пугать. И получается он еще больший псих, чем…

Акросс и сам не придумал, чем кто. Хотел продолжить: «чем я», но образ, осветивший его слова, сбил. Это образ Тима, сидящего за столиком в его подвале. Чем бы он мог сломать Тима?.. Только смертью любого из команды. Но разве Кай — такой же отморозок?

За все время его пребывания тут в камеру заходил либо Акросс, либо совсем посторонние люди, и появление Гранита Кай воспринимает как удачный ход противника ферзем — начало проигрыша.

— Все собрались? — уточняет огорченно Кай, сидящий у дальней стены. Вместо ответа, Гранит сообщает:

— Он обещал твоим, что сдаст тебя близнецам, если они не найдут тебя за сутки.

— О, — кивает Кай. — Я ждал чего-то такого. Удивился бы, если бы он продолжал носить мне завтраки и только разговаривать. Зачем ты меня предупреждаешь?

— Не одобряю его поведение.

— Вот и поговори с ним, — пожимает плечами Кай. — Или помоги мне сбежать.

Его скучающий безразличный взгляд сменяется на более пристальный, цепляет Гранита за грудки, но откатывает от него как волна — Кай и сам понимает, что этого не случится.

— Надеюсь, твоя команда найдет тебя раньше.

— Ну да. Конечно. Будто тебе есть до этого дело, — поддевает Кай, но снова впустую и без особой надежды — Гранит уходит так же спокойно, не оставив даже канцелярского ножа для самообороны. Возможно потому, что Гранит знает — Акросс сидит, почти безвылазно уткнувшись в экраны с камер наблюдения — вестибюль, этажи, лаборатории и карцер, в котором заперт Кай.

Гидра остается одна в квартире и ночью. Когда она звонит, в динамике усталый Дроид вздыхает огорченно:

— Нет. Никого. Надо было остаться с тобой — ощущение, что у Хаски фитиль к заднице прикручен и завтра рванет…

— Я попробовала позвонить Акроссу, — признается Гидра. — Хаски только не говори… Думала, все ему выскажу.

— И он сразу поймет, как плохо себя вел, — без особой веры продолжает за нее Дроид. — Не то чтобы я верил в его совесть, но все-таки… Как прошло?

— Он сбрасывает вызов, как только слышит мой голос… Я все-таки надеюсь, что у вас все получится. Когда Кай вернулся в прошлый раз — я было подумала, что наконец-то не будет этого чувства… вины что ли.

— Да, знаю, — подтверждает Дроид. — Мы постараемся. Давай так — если мы их найдем, я скину тебе сообщение, потому что не до звонков будет. А если не найдем, то ничего не буду писать… Все, пора, а то Хаски меня вместо Акросса сожрет.

И несмотря на то, что не происходит ничего, и игра стоит на месте — Гидра не спит всю ночь. Бродит по пустой квартире, перетаскивая с собой телефон из комнаты в комнату. Тот самый, на который может позвонить Акросс или написать Дроид. Время от времени в этой тишине Гидра проверяет — а работает ли телефон, не сел ли аккумулятор? Идет ли в самом деле в этом мире время? И не верила часам, пока за окном не забрезжил рассвет. Вместо надежды с ним приходит осознание — они не спасут Кая, они опоздают. И он снова будет тихий, искалеченный, а им опять станет стыдно за то, что не успели, не нашли. Тогда, злясь на себя и на Акросса, она раз за разом снова начинает набирать его номер, но и в этот раз ничего кроме гудков.

Кай стоит к двери боком, со скованными перед собой руками, когда створки разъезжаются в разные стороны, открываясь.

— Очень жаль это говорить, — начинает один из близнецов. Они с братом идут наравне, никто не выбивается вперед, — но, похоже, твои ребята и девочка не справились.

— Я даже рад. А впрочем… Акросс говорил, что ты чувствуешь боль. А они — нет. С тобой играть-то всяко поинтереснее!

— Хотя не знаю, все-таки лучшие жертвы — это девочки. Я раз пять уточнил, но Акросс сказал, что и Гидру…

— Слушайте, — спокойно и даже устало прерывает Кай, пока за близнецами закрывается дверь, — вы вот все близнецы, да близнецы… У вас же какие-то имена есть.

— Ты блин издеваешься, мелкий? — уже не таким задорным тоном переспрашивает правый относительно Кая.

— Серьезно. Мне кажется, ваших имен даже Акросс не помнит. И остальные не помнят. Вот я и подумал, что вы и сами их не знаете, — пожимает плечами Кай.

— Ты нам решил зубы заг… — начинает более спокойный левый, но его брат срывается с места, к Каю, но вместо того, чтобы схватить его, получает громоздкими наручниками по голове. Кай всего лишь чуть отодвинулся в бок, чтобы уклониться. К первому нападавшему он относится уже как к поверженному, хотя тот еще может двигаться и активно материться, но Кай разворачивается к еще стоящему у двери. Взгляд этот снова как вызов. На этот раз бросается второй, готовый ловить при попытке уйти в бок, но совершенно не ожидавший осколка тарелки, зацепившего щеку, аккурат около глаза. Пытается подняться второй, тогда Кай, будто только теперь его заметил, бьет подло — ногой в лицо еще стоящего на четвереньках близнеца. И снова — попытка ударить в рассечённую щеку, но, когда противник уклоняется — следующий снова железными тяжелыми наручниками в подбородок. И все это время лицо у Кая уверенное, спокойное, чуть сжаты губы. И бьет он расчетливо, даже если промахивается — кажется, что так и планировал, отвлекал внимание от удара.

Еще неизвестно, чем бы закончилась драка, но двери в камеру снова разъезжаются в стороны, впустив троих охранников в бронежилетах и шлемах с дубинками. Кая отшвыривает к стене ударом в живот, но дальше не следует никакой мести — точно так же скручивают и близнецов, вытаскивают силком из камеры, пока они еще рвутся продолжать драку. Как только выводят их, Кая тоже отпускают сидеть у стены, восстанавливать дыхание, остается парень с желтоватой кожей в белом халате. Один из охранников останавливается у его плеча, но агрессии больше нет, и Кай сам не верит в то, что все обошлось.

— Как они сюда попали? — спрашивает парень нервно.

— Вошли, — пожимает плечами Кай.

— Да я видел, что вошли! — срывается тут же собеседник. — Кто их пустил?! Кто им разрешил вообще?..

— Вы что, не знаете, что делает Акросс? — без особого удивления переспрашивает Кай, отвернувшись. Только после этого профессор или доктор быстро уходит, за ним и охранник. Снова закрываются двери и расстегиваются наручники, опадают на пол.

Конечно, Акросс видел все в мониторах, и разговор слышал, но продолжает безразлично ждать в выделенном ему помещении. Спокойно оборачивается, когда в комнату швыряют сначала обоих близнецов, которые, не разобравшись в ситуации, еще наперебой жалуются Акроссу, будто он и здесь самый главный и может что-то решить. Профессор входит следом и, ткнув в близнецов, в тихом бешенстве спрашивает:

— Какого черта? Они говорят, что ты приказал. Ты, случайно, ничего не перепутал?

— Они не собирались его убивать, — вздыхает Акросс. — Просто немного… покалечить, — после этого Акросс улыбается, откинувшись на спинку. Когда профессор подходит к нему, Акросс ждет удара, поднимается из кресла и протянутую руку поначалу воспринимает как угрозу, но та остается в воздухе, раскрытой ладонью вверх.

— Ключи от его камеры сюда дай, — невпопад требует профессор и видно — сам нервничает, тоже ожидает удара.

— Если откажусь? — провоцирует Акросс, подняв руки, будто в него целятся.

— В соседнюю посажу.

Напрягаются близнецы, в ожидании приказа на уничтожение серьезных охранников в шлемах. Акросс понимает это по их изменившимся позам. Но распоряжения он не отдает — небрежным движением смахивает с пульта магнитный ключ, вытягивает руку с ним над ладонью профессора, но пальцев не разжимает.

— Мне нужны эти ключи. На случай, когда за ним придут.

— На этот случай тут я и охрана, — напоминает профессор, но ладонь его заметно дрожит. — Хватит уже того, что он подопытный, нечего его еще стращать, как… как заключенного какого-то! Ты головой вообще думал? Как он теперь будет с нами сотрудничать, если не сможет чувствовать себя в безопасности?! Мне не угрожать тебе нужно, а правда в соседнюю посадить, чтобы…

Ключ ударяется о протянутую ладонь и падает с громким стуком на пол, профессор от такого опешивает, еще несколько секунд смотрит в глаза Акроссу, потом неловко подбирает упавшее.

— Я… — совсем сбиваясь начинает он снова, — я за тобой наблюдаю! Ты ему больше ничем не навредишь.

Прижимая ключи к груди, он осторожно обходит расслабившихся братьев, выскакивает поскорее из комнаты, вслед за ним выходит охрана.

— И? — скучая, спрашивает один из близнецов. — У тебя есть дубликаты?

— Нет, — безразлично откликается Акросс.

— Тогда зачем?

— Ты его видел? Хватит одного из вас… Да даже Мей хватит, чтобы отобрать у него ключи. Тоже мне проблема, — отвечая, Акросс без спешки набирает на телефоне сообщение с адресом лаборатории.

Голос у Гидры взволнованный, спотыкающийся:

— Акросс прислал адрес. Я понимаю, что вы много сил…

— Да мы тоже нашли, — откликается Дроид.

— Где держат Кая? — счастливо спохватывается Гидра.

— Нет. Адрес близнецов. Хаски собирается их дождаться, раз уж мы все равно уже опоздали. Но ты в общем… если звонить снова будут — ты нас набери. Может они и не придут.

— Как же Кай? — упавшим голосом переспрашивает Гидра, и Дроид срывается:

— Слушай, хочешь, я Хаски трубку дам, и ты сама с ним поговоришь об этом. Что у тебя есть адрес и надо сходить забрать то, что нам милостиво оставили от Кая. Нет? Тогда я кладу трубку!

Команда разваливается — понимает Гидра, глядя на погасший экран. Она думает не дольше минуты, прежде чем начать собираться.

Хаски тем временем продолжает сидеть каменным изваянием напротив входной двери, даже не оборачивается, когда из ванной выходит Дроид.

— У нее есть адрес, — устало сообщает он. Хаски кивает, не отрываясь от двери.

Близнецов слышно задолго до их появления в квартире — они громко смеются там, в подъезде, обсуждая что-то, и чем ближе их голоса, тем мрачнее дожидающийся их Хаски. Дроид осторожно проходит к двери, становится так, чтобы его не было видно, когда она откроется.

— Надо было видеть его рожу, — раздается одновременно со скрежетом ключа в замке, и в то же время со своего места поднимается Хаски. Это выглядит настолько жутко, будто он уже был частью мебели, и вот кресло или столик вдруг взяли и пошли.

Секунда замешательства, пока близнецы обнаруживают Хаски, за это время Дроид успевает выстрелить в затылок одному, собирается так же убрать из игры второго, но Хаски цепляет того за ворот рубашки, валит на пол. Дроид успевает закрыть дверь, прежде чем раздается крик. Когда он нехотя, осторожно оборачивается — нож, который держал Хаски, уже насквозь прошил ладонь врага, припечатав его к паркету.

— Наверное, весело было над Каем издеваться? — холодно спрашивает Хаски, все еще держа ладонь на рукоятке. — А теперь как? Тоже весело?

Дроид и раньше понимал, зачем Хаски ждет. Он вздыхает обреченно, бросает только:

— Сначала сделай, чтобы он не орал, — и выходит за дверь, плотно ее закрыв. Он не хочет видеть того, что будет дальше. Отходит на несколько метров, к лестничному пролету, в надежде, что и не услышит ничего. Набирает номер Гидры, но в ответ только гудки, и у Дроида ощущение, что его снова бросили одного посреди игры.

— То, что недавно случилось — досадное недоразумение, — заверяет стоящий у двери профессор. Кай слушает молча, сидя у стены. Осколка тарелки у него не забрали, поэтому он чувствует себя спокойнее, а не потому, что кто-то там разберется с Акроссом. — Мы не были в курсе, что он так… поступит. У Акросса больше нет таких полномочий. Вы в безопасности.

Профессор ждет ответа или реакции, но Кай игнорирует его, продолжая следить за дверью.

— Я забрал у него ключи. Он сказал, что за вами придут. Мне не нравится вся эта задумка и… если бы вы согласились сотрудничать, я мог бы отдать ключи тем, кто появится здесь.

Снова тишина и прямой взгляд Кая, будто говоришь с куклой.

— Вы не хотите обезопасить себя? — растерянно продолжает профессор, и, о чудо, Кай наконец оживает — вздыхает, прикрыв глаза.

— Это все не имеет значения, — не открывая глаз, отзывается Кай. — Если Акроссу нужны будут ключи — он их заберет. Если он услышит, что вы предлагаете сотрудничество мне — он заберет и меня. Все происходящее для Акросса лишь декорация.

— Я так не думаю, — морщится профессор. — Вы отказываетесь поэтому?

— Вы можете только выпустить меня отсюда и снять наручники. Все остальное — бессмысленно.

— Гидра пришла.

Акросс отворачивается от экранов, указывает в один из них, кивнув:

— Я уже знаю. Сказал привести ее сюда.

Вся оставшаяся команда Акросса в предчувствии чего-то. Только Гранит ждет этого мрачно, а Мей напротив — вся в предвкушении. И самое лучшее для нее то, что первой пришла Гидра. Акросс понимает, что предпочел бы оставить ее напоследок — вполне может получиться так, что Хаски для того и прислал ее — проверить врага на прочность. Акросс и сам не знает, сможет ли. Он отчего-то представляет ее в белом платье, по которому будут расползаться кровавые подтеки, отчетливо видит вспухающие на светлой коже синяки. И заранее не может этого себе простить.

И Кай, и Гидра не считают его кем-то плохим. Думают, что он просто заигрался. Но этот образ идет вразрез с тем, чего хочет Акросс.

Недавно Барс спросил, смог бы Акросс забыть все, что случилось, и жить дальше уже ради Гидры, если бы она полностью приняла его сторону.

— Мне нужен ключ от его камеры, — поднимается с места Акросс.

— Я принесу, — тут же вызывается с энтузиазмом Мей. — Пусть Гранит дождется у камеры. Я не смогу притащить Кая сюда. Особенно учитывая, как он отделал близнецов.

— Так Кай не пострадал? — с надеждой от двери переспрашивает Гидра. Мей выходит, больно задев ее плечом, потом уже осторожнее удаляется Гранит. Акросс кивает охране, которая довела Гидру до комнаты, чтобы их оставили одних.

В этой надежде, в этих словах снова есть что-то, как хлоркой отмывающие Акросса от той грязи, что он готов был на себя взять.

— Просто ваш капитан оказался агрессивнее, — пинком Акросс отправляет ей стул, он ударяется о колени девушки, но она не садится, так и стоит у запертой двери. — Ты ведь думаешь, что я не смогу? Поэтому пришла одна? Они тебе приказали?

— Нет, сама пришла, — Гидра смягчается, отодвигает стул. За спиной Акросса экраны, и на одном из них — сидящий у стены в комнате с мягкими стенами Кай. Он выглядит вполне целым и здоровым, Гидра не отрываясь смотрит в этот экран, пытаясь высмотреть раны.

— Чтобы проверить меня?

— Чтобы доказать, что не сможешь, — успокоившись, Гидра переводит взгляд на него, даже улыбается.

— Ты загоняешь меня в угол и думаешь, что теперь я сдамся?

На Гидре джинсы и легкий свитер. Как художник, Акросс мысленно лепит бордовые кровоподтёки на колени, на ключицы и улыбающееся лицо. Пытается привыкнуть.

— Ты сам придумал эти правила, — напоминает Гидра. — Ты сам себя загнал в угол.

Представляет разбитую губу и кровящий нос, но ловит себя на мысли, что все это — слишком эстетично. Это похоже на игру понарошку, на грим для актрисы западного кино, где девушка в крови — все равно красива. Акросс знает, что так не бывает.

— Я не загонял себя в угол. Не знаю, что ты там придумала, мы в разных командах. В задачи моей входит убивать вас, так же как и ваша цель — истребить нас, — на Акросса будто вдохновение находит — он продолжает быстрее и уверенней:

— Давно пора было это прояснить. И определиться, кто на чьей стороне. Время перейти на мою прошло. Надо мной вся команда смеется. Кай скоро будет просто прикрывшись тобой выигрывать. И будто в подтверждение этого ты приходишь, чтобы доказать мне и командам, что я тебя не трону. У меня нет выбора. На что ты надеешься, что я посажу тебя в соседнюю клетку? И ты будешь прикрывать Кая своим телом в следующий раз, когда я запущу к нему близнецов? Мне давно пора было сделать выбор. Просто раньше это казалось смешным — играешь за Кая, а влюблена в капитана другой команды. Что вообще не так с тобой? Люби Кая, Хаски, Дроида. Кого угодно из своих, нечего тут Шекспира разыгрывать! Почему, черт возьми, я?! Почему меня нельзя ненавидеть?!

Меняется лишь выражение лица Гидры, но ни ненависти, ни брезгливости на нем нет. Она скорее похожа на маму, которой сын пытается доказать, что вырос, а для нее он всегда будет оставаться ребенком. И фантазия Акросса смачно обливает ее кровью, синяками, порезами, и от невозможности этой картины он прикрывает глаза, этим жестом смыв все, не выдержав. Когда открывает — выражение лица у Гидры другое, обеспокоенное, она смотрит уже на экран монитора. Обернувшись, Акросс видит лишь тени в дверях и пустую камеру. Только теперь Акросс обнаруживает, что стоит уже не у экранов, а ближе к девушке. Приходится вернуться, чтобы одним нажатием выключить все экраны. И, отвлекшись на пустую теперь камеру, Акросс пропускает, что на входе в здание новые гости.

С охраной комплекса у Хаски никаких счетов нет, поэтому он убивает их огнестрельным — быстро, ловко. Дроид идет следом, даже ничего не возражает вслух, когда Хаски оборачивается проверить реакцию.

— Я молчу, — кивает Дроид.

— Вот и правильно. Хотим спасти Кая — некогда нежничать с врагами, — Хаски тут же отворачивается. Быстро распихивает трупы — один прячет под стол с телефоном и экранами, второй под лестницу, потом, будто ничего и не случилось, разминает плечи.

— Гидра нас опережает, — напоминает Дроид, осмотревшись по сторонам. — Она минут десять назад писала, что заходит.

— Ну да. Надеюсь, Акросс ее уже пытает. Или трахает. Мы тихонько придем, заберем Кая, пока он занят, и так же тихо уйдем.

Кресло в конечном итоге пригождается для Кая — Гранит скидывает в него капитана, тут же пригвождает к месту, положив руку на плечо и, будто в инвалидном кресле, отвозит Кая вглубь комнаты, к мониторам.

По центру оказывается Акросс, у двери притихшая Гидра, в проеме останавливается Мей. Ее, судя по всему, Кай не расценивает как препятствие, вместо приветствия приказывает:

— Беги.

— Не могу, — отказывает Гидра.

— Если ты думаешь, что он ничего не может сделать… — начинает Кай, но Акросс тут же перебивает:

— Я рад, что ты это понимаешь. Знаешь, с Гидрой и Дроидом, пожалуй, проще всего. Они вряд ли будут сопротивляться.

— Беги, — повторяет Кай. — Через «не могу». Я твой капитан, я приказываю…

— Эй, я тут не просто стенка, — напоминает Мей, подняв руку с ножом, лезвие которого размером с ладонь. — И мы все тут понимаем, с каким наслаждением я ее покромсаю.

— Почти стенка, — фыркает Гидра, но смотрит на Акросса.

— Они тебя не особо слушаются, — выдыхает Акросс, обернувшись к Каю, и тот замирает, будто даже дышать забывает, и взгляд непривычный, просящий. Кай быстро понимает свою ошибку, сравнив с прежним своим поведением — он дал Акроссу понять, что тот на верном пути, правильно нащупал болевую.

— Я не думаю, что стоит напрягать из-за этого Мей, — продолжает Акросс, по-прежнему не глядя на Гидру. — Тут ведь есть охрана… Молчаливые ребята, похожие на киборгов. Но…

— В глаза ей это скажи, — требует Кай. Он пытается встать, но рука на плече не дает, тащит его обратно. Акросс слушается — он спокойно поворачивается к двери и, как ни в чем ни бывало, как даже не угрозу, а что-то бытовое, заканчивает:

— Я отдам тебя охранникам.

Даже Гидру, до конца в него верившую, передергивает. Она осторожно смотрит на дверь, от которой ей салютует ножом Мей, потом на Акросса. Гидра уже не может выглядеть прямой и спокойной — у нее блестят глаза, пока еще не слезы, но их предвестник. А продолжить уговаривать Акросса, что он не такой, уже не хватает голоса, потому что лучше молчать, чем, наконец, расплакаться.

— Гранит, — так же неспешно поворачивается к нему Акросс. — Отведешь ее? Скажешь, что могут не церемониться. Что ее все равно потом уберут и…

Если бы в голосе Акросса был хоть намек на дрожь, на нерешительность, Кай бы еще продолжал надеяться, но это спокойствие, его уверенность, выводят из себя. Гранит, не видевший, как Кай справился с близнецами, при попытке снова задержать его получает осколком тарелки в руку. Острие не впивается, только ранит кожу, но этого хватает, чтобы Гранит отдернул руку, а Кай, ничем больше не сдерживаемый, срывается с места.

Акросса он сбивает по инерции, всем своим весом, еще метр их провозит по полу. Для Кая весь мир сливается в их сцепившийся клубок, и нет в нем вроде как ни Гидры, которую он теперь защищает, ни опасности в лице Гранита. Есть только это холодное безразличие Акросса. И все накопившееся Кай выражает выкриком:

— Да что блин с тобой?! — и, локтем отшвырнув потянувшуюся к нему руку Акросса, наклоняется, больно стукнувшись лбом об лоб противника.

Акросс никогда не знал, в чем именно заключается способность Кая. Ему и не было интересно. Или не придавал этому значения, находясь всегда в каком-то полубреду картонных реальностей. Поэтому Акросс безбоязненно открывает глаза, пока его лоб еще касается лба Кая.

Не то чтобы Кай планировал это — оно происходит почти спонтанно, из желания узнать, что творится в голове у Акросса, раз он так себя ведет. Возможно, Кай и не хотел видеть его прошлого, но он никогда не мог контролировать эту способность.

Кай не просто видит Барса с простреленной головой, залитый кровью пол и разрезанного Тима. Кай в этот момент знает их настолько, будто это именно он их собирал, спасал. Как никто другой осознает и тот перелом, когда Акросс чуть всех не предал сбежав от команды, перенимает его страх перед Легионом и в обратном порядке — страх перед взрослыми с бритыми головами и в черных кожанках. И Кай уже не может остановится, впитывает отрицательное и положительное. Будто большой ложкой загребает память Акросса со всеми яркими ощущениями, осознаниями, событиями. Напрочь выпадает из реальности и когда вновь выныривает в настоящее — понимает, что его отбросило и он лежит, скрючившись, как побитый, на холодном полу. Акросс уже стоит на ногах — не такой спокойный, совершенно белый, с блуждающим взглядом, будто действия Кая прорвали плотину. И Кая обдает реальным ужасом от мысли, что сейчас Акросс поймет, что враг сделал.

Кай никогда не спрашивал, понимали ли люди, на которых он применял эту способность, что он был у них в голове. На долгие секунды в комнате застывает все — Гранит на полпути на подмогу, Мей в дверях и Гидра у стены, тем более сам Кай, теперь боящийся шелохнуться. Он чувствует себя бумажным конвертом, переполненным водой, готовой вот-вот прорваться, и эта вода — чужие воспоминания, опаснее тротила. И в этом замершем мире движется только Акросс — дышит тяжело, не выпрямляется, стоя в этой нелепой позе, словно то, что бездвижно, он не видит. Но взгляд его проясняется, глазами он находит Кая, и это отзывается неприятной дрожью где-то в желудке.

— Ты видел, — в остановившемся мире произносит Акросс ту самую фразу, которая должна его запустить, и стрелка часов снова идет на следующий круг, в мир возвращается движение. Одновременно с этим Кая с новой силой охватывает ужас. Это чувство будто преследовало его все эти годы и нашло только теперь, проползло за ним из детства.

Пока остальные еще не осознали, что произошло, Акросс забирает нож у остолбеневшей Мей и возвращается к Каю в три уверенных железных шага.

— … да ладно, нравился же?

— Это было в школе. В школе мы все мелкие, глупые и нам нравятся…

— Саш?..

— Я… — начинает он неуверенно, обнаружив себя остановившимся за несколько метров от спутниц. — Сегодня не получится, в общем. Кажется, я дома воду не отключил… Вчера ее не было, и если кран еще отвернут… — не глядя на тех, кому врет, он обходит их, по обочине. — Там, наверное, целый потоп. Надо проверить. Простите, только вспомнил.

Возможно, теперь все выглядит вполне правдоподобно. Даже когда отойдя на несколько шагов он срывается на бег. Бежать до квартиры по пересеченной местности короткого пути не хватает дыхания. Даже до своего этажа приходится ехать на лифте, хотя и привык пешком подниматься. Первым делом он заглядывает в комнату матери, убедиться, что ее нет. Потом проверяет кухню, там опустошает стакан воды, и, оставив его в мойке, запирается в своей комнате. Несколько минут сидит на стуле, глядя на задернутые занавески, крутит по столешнице деревянный карандаш. Наконец, решившись, Кай выдыхает, откидывается на спинку стула и, подхватив со стола карандаш, сжимает его в зубах, прежде чем вернуться в игру.

Теперь он запускает время, и единственное, что успевает сделать перед ударом лезвия в предплечье левой руки — это подняться на ноги.

Кай пытается защититься, все еще удержать это на уровне драки, а не простого избиения, но с раненной рукой и против Акросса, у которого окончательно отказали тормоза, не получается. Единственный успех — отобрать нож, ручка его тут же выскальзывает из пальцев, и Кай осознает, что скользкие они из-за крови. В этом вихре он не особо разбирается, где именно остальные люди — они будто исчезают из комнаты, даже голосов ничьих не слышно, кроме звона в ушах и собственного дыхания. Отобранный нож выходит боком — пока Кай пытается разглядеть в этой мешанине цветных пятен кроме Акросса еще и Гидру, его противник перехватывает его одной рукой за ворот рубашки и, будто в голливудских боевиках, швыряет в выключенные экраны так, что они разбиваются.

Это оказывается последней каплей — можно сказать, что тело Кая начинает терять сознание, хотя на самом деле оно пытается спастись в реальности, где ему не будет больно. Как телевизионный сигнал в плохую погоду — Кая постоянно выключает из игры, но в промежутках между возвращениями он слышит голоса Хаски и Дроида.