Когда красное становится черным

14

Юй пришел в домком ранним утром. Для него не составило труда сделать точный список родственников Инь и Яна на основе информации, собранной Почтенным Ляном, даже несмотря на то что он не видел смысла разыскивать их.

Родители Инь умерли. Она была их единственным ребенком. У нее было две тети по материнской линии, гораздо моложе матери, они не общались с начала шестидесятых. Культурная революция многое усложнила, включая отношения среди родственников. В ее личном досье эти родственники вообще не упоминались. Почтенный Лян сделал несколько телефонных звонков и выяснил, что они не переписывались и не созванивались с ней после революционных событий.

Кроме дальнего дяди, у Яна была еще одна единственная сестра Цзе, которая умерла три или четыре года назад. Даже в годы перед культурной революцией от правых бегали, как от чумы. У Цзе была собственная семья, о которой она заботилась. Частично из-за Яна она также попала в список «находящихся под контролем». Цзе родила дочку Хун в конце пятидесятых, сразу после начала движения критики правых. Когда родилась Хун, Ян переслал деньги в размере пятидесяти юаней для Хун, но деньги вернули ему обратно. Вот так и было. Цзе тоже попала в беду во время культурной революции, и совсем молодую Хун отправили в деревню, выдали за местного крестьянина, у них родился сын, и, похоже, она там так и осталась жить.

Когда Юй закончил список, Почтенный Лян, который жил всего в пяти минутах от переулка и проводил в отделе домкома больше времени, чем дома, все еще не появился. Начальник охраны домкома Чжун жадно ел горячий пирог с луком. Он налил Юю чаю.

– Товарищ Лян этим утром где-то собирает сведения, – сказал Чжун, садясь напротив Юя. – Вам нужна помощь, товарищ следователь?

– Вы знакомы с прошлым Креветочницы? Ее фамилия Пэн.

– А, Креветочница! Вы обратились по адресу, – сказал Чжун. – Она моя соседка многие годы, робкая женщина, но хладнокровно убьет муху. Она работала на шелковой фабрике более двадцати лет. А потом знаете что? Она была в числе первых на увольнение, и все кончилось тем, что она теперь чистит креветки у себя в переулке.

– Я слышал, у нее договор с продуктовым магазином.

– Да, это поддержка правительства, направленная на помощь неимущим слоям общества и на борьбу с бедностью. Некоторые креветки в магазине не выглядят свежими, и, чтобы их продать по более высокой цене, в магазин поставляются рано утром уже очищенные креветки. Большинство шанхайских жен покупают их там перед работой. Поэтому в магазине считают, что к семи тридцати очищенные креветки уже должны быть на прилавке.

– Поэтому она начинает работать в шесть тридцать каждое утро?

– У нее нет выбора. Ее семья на том и держится, что она зарабатывает от продуктового магазина, – объяснил Чжун. – У нее что, проблемы?

– Нет. Просто у меня к ней есть пара вопросов.

– Я пошлю за ней.

– Нет, спасибо. Я пойду в шикумэнь. Она, наверное, сидит в переулке.

Он действительно увидел там работавшую женщину. Она сидела на своем бамбуковом стульчике напротив задних ворот шикумэня с корзинкой замороженных креветок у ног. Ей было почти пятьдесят, ее лицо было таким же прозрачным, как коричневая сахарная лепешка. На ней были старомодные очки, заляпанные очистками от креветок.

Пэн нервно улыбнулась, как только Юй остановился перед ней. Он присел на корточки и закурил сигарету, не проронив ни слова. Было холодно, он держал одну руку в кармане.

– Товарищ, товарищ следователь, – дрожащим голосом произнесла женщина.

– Вы конечно же знаете, зачем сегодня я к вам пришел.

– Не знаю, товарищ следователь, – сказала она. – Это, наверное, насчет Инь Лиге. Бедняжка. Небеса слепы, несомненно. Она не заслужила этого.

– Бедная женщина? – Он был удивлен ее сочувствующему тону.

Креветочница была одета в старую, армейского кроя куртку, воротник которой был поднят, защищая ее от ветра, а ее пальцы в креветочной слизи опухли и потрескались. Сейчас она, не Инь, заслуживала жалости.

– У нее было доброе сердце. Жизнь несправедлива. Она так настрадалась во время культурной революции, – объяснила она.

– Вы можете поподробнее рассказать о ней? – спросил Юй. Было странно, подумал Юй, ее отношение к Инь сильно отличалось от отношения ее соседей. – Что вы имеете в виду, говоря об ее добросердечности? Приведите один или два примера.

– Большинство людей в переулке отворачиваются от меня, как от помойки, жалуясь на запах креветок. Я понимаю их. Но у меня нет другого выбора. Я не могу чистить креветки во дворике, тогда жильцы просто выкинут меня из дома.

Одиночество Инь вызывало жалость. После статьи о ней в газете члены домкома пришли к ней спросить, есть ли у нее пожелания о тех, кто живет в переулке. И она замолвила за меня словечко. Потом, домком дал мне специальное разрешение, позволяющее работать в переулке.

– Звучит так, как будто люди нуждались в ее помощи.

– Так и было. Она дала пару записных книжек моей дочери. А мне новый пластиковый раскладной стульчик с откидной спинкой. Это было три или четыре года назад.

– Она дала вам раскладной стульчик? Что вдруг?

– Тем летом к ней кто-то приезжал, думаю, ее племянник.

– О чем вы говорите? – прервал ее Юй. Он никогда раньше не слышал о племяннике. И Почтенный Лян не упоминал об этом. – Подождите, ее племянник?

– Я не совсем уверена, но она познакомила его со мной. Он был еще мальчик, лет тринадцать или четырнадцать. Он приехал из деревни, не знаю, откуда именно. У него не было других родственников в городе, – объяснила она.

– Он жил с ней в ее комнате?

– Да, но не совсем. Было бы неудобно располагать гостя в такой маленькой комнатке. Она принесла раскладной стульчик для него, так что он мог спать во дворике. Люди обычно спят на улице. Некоторые даже в переулке спят. Как-то ночью дворик был так заполнен спящими людьми, что он поставил раскладной стульчик перед моей дверью. Вот тогда-то она меня с ним и познакомила, так вот получилось.

– Как долго он у нее жил?

– Может, четыре или пять дней. В общем, меньше недели.

– Вы разговаривали с ним?

– Нет, он где-то шлялся целыми днями. Я видела, как они вместе пришли вечером. Думаю, он с ней уходил. После его отъезда она отдала мне этот стульчик.

– Он когда-нибудь еще возвращался?

– Нет, этого я не знаю. Возможно, он был бедняком, приехал в город один раз.

Юй вытащил свою записную книжку. Креветочница нервно вытерла руки о свою куртку. Юй сразу вспомнил о вчерашнем пятне от угольной пыли на посуде.

– Хочу задать еще один вопрос. Вы говорите, что утром седьмого февраля, когда была убита Инь, вы чистили креветки, и вы говорите, что не отлучались со своего места.

– Правильно. Магазин платит мне за очищенный продукт. Я даже не могу пойти в комнату выпить чаю.

– Вы много работаете, я знаю. Но я также знаю, что вы вошли в комнату Инь где-то между шестью пятьюдесятью пятью и семью десятью. Как и теперь, задняя дверь была открыта, и вы должны были слышать крик Ланьлань о помощи и видеть других, сбегающих с лестницы. Как могло произойти, что вы попали в комнату Инь лишь через десять-пятнадцать минут?

– Пятнадцать минут? – Она изумилась. – Я не знаю. Я не понимаю, к чему вы клоните, товарищ следователь. Я слышала шум, дайте мне подумать, да, я слышала шум и прибежала.

– Не нервничайте. Мы не наказываем невинных людей, – сказал Юй. – Что-нибудь еще случилось тем утром в переулке?

– Нет, я ничего больше не помню.

– Не спешите с ответом. Попытайтесь припомнить каждую деталь с момента, когда вы принесли замороженные креветки из магазина. Это может быть мелочью, неожиданный звук в переулке или еще что-то, что отвлекло вас.

– Звук – дайте мне подумать, – да, я что-то припоминаю. Что-то было, где продают пироги с луком. Это всегда шумное место. А, Лэй орал там во всю глотку. Я сразу и вышла на улицу посмотреть, что там происходит.

– Как долго это было?

– Не знаю. Одну минуту. Может, две. Оттуда, где я была, я не могла все услышать. Мне нужно было какое-то время, чтобы выяснить, что происходит.

– Вы дошли до лавки?

– Я сделала пару шагов, но близко к ней не подходила, не с моими же грязными ручищами.

– Не двигайтесь, товарищ Пэн, – сказал Юй, внезапно встав. – Я сейчас вернусь.

Он зашагал в сторону главного входа в переулок и вернулся. Позади него шел Лэй, руки которого были в муке. Креветочница не скрывала беспокойства. Она даже не почувствовала, когда раздавила креветку так, что мякоть брызнула сквозь ее пальцы.

– Был ли у вас с кем-нибудь спор или выяснение отношений утром седьмого февраля, когда была убита Инь? – спросил Юй у Лэя.

– Да, – ответил тот. – Какой-то подонок жаловался, что нашел в своем луковом пироге волос, и требовал за это десять юаней. Полная чушь. Его волосы тоже могли попасть в еду. В любом случае это не пятизвездочный ресторан!

– Вы помните время?

– Довольно рано. Около шести тридцати.

Показания Креветочницы подтвердились. Выяснился один факт: тем утром было всего три или четыре минуты, в течение которых некто мог уйти через задние ворота никем не замеченным.

Юй вычеркнул Лэя из списка подозреваемых, составленного Почтенным Ляном, так как, по крайней мере, его время было подтверждено.

Хотя до успеха было и далеко, но уже стало возможным теоретически утверждать, что убийца кто-то извне.

Юй поблагодарил Пэн и Лэя. Креветочница в знак благодарности подала руку Юю, забыв о том, что рука мокрая и грязная.

Лэй принес в виде угощения большую коричневую сумку, наполненную горячими луковыми пирогами.

– Инь была хорошей женщиной. Мы сделаем все, что потребуется, чтобы помочь вам в расследовании. Пока вы работаете в переулке, завтрак и обед за мной. Бесплатно. Если бы не ее помощь, у меня бы не было сегодня бизнеса, – сказал Лэй.

Наслаждаясь горячим пирогом, начиненным зеленым луком и рубленой свининой, Юй вернулся в домком, где его уже ждал Почтенный Лян, лицо которого выражало нетерпение.

– Прорыв, товарищ Юй!

– Что?

– Помните Цая, игрока в крикет, которого мы вчера обсуждали?

– Да, помню. Вы узнали о нем что-то новое?

– Я долго наводил справки, как я вам и говорил, – сказал Почтенный Лян, наливая Юю в белую фарфоровую чашку чай «Золотой дракон». – Это невероятный, удивительный чай; все чайные листочки были собраны и расфасованы весной. Я хранил его для специального случая, как сегодня. Он и вправду особенный.

– О да. Пожалуйста, расскажите мне, что вы обнаружили, – поощрил старика Юй. – Вы конечно же очень хорошо работаете. Как говорят: «Чем старше, тем живее, острее».

В первый день расследования, перед приходом Юя, Цай сказал Почтенному Ляну, что утром 7 февраля его не было ни в переулке Сокровищницы сада, ни в его доме в районе Янпу, но его мать не подтвердила его алиби. Почтенный Лян пытался дозвониться до нее, но на телефонной станции ему сказали, что они на несколько месяцев «отрубили» связь, в качестве меры давления правительства, чтобы выселить жителей этих домов. Почтенный Лян не оставил все это без внимания и сам поехал к ним домой. Матери Цая он дома не застал. По словам соседей, ее жилищные условия были такими плохими, что она решила обосноваться у своей дочки. В ночь на 6 февраля и утром 7-го никто из соседей не видел здесь Цая, который не появлялся по меньшей мере неделю.

У Почтенного Ляна был еще один разговор с Цаем, но тот упорно придерживался своей позиции. Вместо того чтобы опровергать его слова по поводу того раннего утра, Почтенный Лян настоял на посещении его дома в районе Янпу. Когда открыли дверь, то увидели почту, накопившуюся за неделю. Одно нераспечатанное письмо было датировано 25 января. У Цая не было объяснения. Почтенный Лян немедленно арестовал Цая и допросил его жену и мать. Женщины продолжали клясться, что Цая не было тем утром в здании шикумэнь, хотя они не могли сказать, где он был. Они говорили о его невиновности, но эти слова не могли повлиять на ход расследования.

– Прийти к нему в квартиру было мастерским ходом, – прокомментировал Юй.

– У Цая был мотив. Склонный к азартным играм, он мог остро нуждаться в деньгах. Вот такая у Цая история. И что еще важнее, у него был ключ к дому. Он мог прокрасться в комнату Инь и взять деньги, не зная, что она вернется раньше обычного, потом он убивает ее и исчезает. Я не думаю, что мы можем исключить вероятность того, что его жена и мать пытаются прикрыть его.

– Как он вел себя, когда вы опровергли его алиби?

– Отрицал все, что касается убийства, – сказал Почтенный Лян. – Не волнуйтесь, я знаю, как раскалывать такие орешки.

– Я согласен с тем, что Цай – подозреваемый, – согласился Юй. – Но у меня возникают два вопроса. Кто-то, такой же как Цай, выигрывает пари и срывает куш в тысячи или десятки тысяч юаней на маленьком крикете, как вы мне сказали. Инь была лишь маленькой рыбкой для чьего-либо аппетита. Но зачем Цаю фальшивое алиби? Это совсем ему не помогло.

– А вы припомните поговорку: «Не украл – живи спокойно».

– Прямо в точку, – сказал Юй. – Что ж, поработайте с ним.

Юй рассказал Почтенному Ляну о своем предположении, что кто-то ушел через задние ворота не замеченным Креветочницей.

Почтенный Лян был горд своим ходом относительно Цая и не разделял версию Юя.

– Допустим, была возможность уйти незамеченным в течение двух или трех минут. Значит, убийца должен был где-то в шикумэне ждать своего часа. Где он мог прятаться?

Следователь Юй сейчас не знал ответа на этот вопрос.