Когда муж - оборотень...

Глава 34

Я встал, оделся, прошел в избу. Тошнотворный кислый запах в сенцах просто сбивал с ног. Сеяна, накрывала на стол.

— Слушай, что там за вонь такая?

— В кладовой все запасы прокисли, капуста квашеная, и все соления. Поможешь в овраг за деревней отнести?

— Помогу, конечно. — Кивнул я.

Девушка обернулась ко мне, ее глаза были красными от слез. Она устало опустилась на лавку и горько усмехнулась.

— В погреб даже спускаться боюсь. Если и там все овощи погнили, мы зиму просто не переживем. Полностью из лавки питаться, денег у нас не хватит.

— Ничего, не расстраивайся! Вот сбежим мы с Маришкой, а ты с Владом сойдешься снова. Он на тебе женится, и все будет хорошо.

— Да не женится за семь лет, сколько ни таскал по углам, а так и не женился, как ни намекала, как ни угождала.

— А теперь жениться точно говорю! — Засмеялся я, — следующий купала, особый, если на него зачать, точно волчонок или волчица у оборотня родится. Наследник с даром Владу нужен, так, что жениться, ни куда, ни денется! Еще отвороту тебя научу, что б на девок других ни засматривался.

— Правда? — Глаза Сеяны, заблестели от животворящей надежды.

— Правда. Только помоги мне.

— Да я готова! Что делать—то надо?

Найди сухой перец черный душистый, горчицу, табак и полынь. Так, много как только можешь. Растолки в ступе в порошок высыпи в сумочку холщовую, носи на поясе с собой. Как скажу сегодня вечером на празднике, просыпешь где велено. Сможешь?

Не изволь беспокоиться. У меня брат, Тимофей пряностями торгует. Прям щас и пойду к нему. Скажу, что для новых засолок нужно. Заодно и лошадь возьму падаль да кислятину вывести. Ешь пока.

Хорошо, есть настойка с красной смородины и хлеб черный?

— Маре поклониться хочешь? — Я кивнул, девушка принесла мне просимое и серебряный нож и удалилась.

Из всех славянских божеств у Царицы ночи одной нет идола, ибо негоже ему стоять на капищах да во дворах. И живую энергию своей мертвой поглощать. Ее идолы. Временные, делают из соломы, и сразу после проведения необходимых обрядов сжигают. Даже у христиан до сих пор такой обычай есть на Масленицу. Зиму провожают да весну встречают.

Я же, взял принесенный Сеяной белый ручник без вышивки с полки черную тарелку из ящика в столе, черную свечку. Зажег ее взглядом, сконцентрировав на фитиле собственную энергию, капал в тарелку воска. Закрепил и начал обряд.

Ой, Мара — матушка, ночи, царица, покой душам дарующая, прославляю тя, хлеб жертвенный вкушая, вином—кровью запивая. Прими жертву мою, дочь Сварога, творца небесного.

Я положил кусочек хлеба на тарелку, провел по левой ладони ножом, полил кровью хлеб

— Прими жертву мою, и не дай мне сегодня кровь братьев моих пролить. Кровь рода моего единого.

Пространство задрожало. Свечка вспыхнула ярче, Мара меня услышала. Я задул свечу, и пошел, закапал кусочек хлеба в тени за баней. Когда возвращался обратно, к воротам подошел Дима.

— Утра доброго тебе Борис. — Улыбнулся мужчина.

— И тебе не хмурого Демитрий. — Кивнула я.

— Пойдешь мне на пилораме после обеда помогать?

— Отчего же не пойти. Коль надо. Зайдешь потом.

— Добро.

Вернувшись, домой, я поел, помог Сеяне и ее брату вывести падаль и испорченные продукты, она мне шепнула что Влад. Куда—то уехал, и Маришка пошла в гончарную одна. Готовые изделия раскрашивать. Я попросил Сеяну, прийти через часок на пилораму отвлечь Диму. И ровно через час. Сеяна была на пороге и буквально выгнала меня с пилорамы.

— Испарись минут на сорок. — Лукаво улыбнулась она. — Нам с Димой посекретничать нужно.

Я, усмехнувшись, посмотрел на Диму, глаза того лукаво заблестели. Я вышел, благодарно подмигнув девушке. Быстро пошел к гончарной. Благо, на улице не было ни души. Любимая, сидела за столом раскрашивала маленькие свистульки.

— Влад уехал в город. Он закажет Своим охотникам Веронику, ему пришел заказ на человека, которого она охраняет. — с ходу начала Мариша.

— Предупреди его. Сегодня мы сбежим отсюда. — Я не смог сдержать счастливой улыбки.

До безумия хотелось подойти к любимой, обнять, поцеловать, почувствовать жар ее тела. Взять ее прямо на этом столе, но если Влад, учует запах близости, все пропало. Поэтому, я даже так и остался стоять у двери гончарной.

— Как? Куда?

В Крым, там территория большая. Там нас примут и защитят. Я уже договорился. Нас ждут.

— Уверен? Нас будут преследовать сразу 2 клана.

— Лютичи не будут. Больше в этом театре абсурда смысла нет. Ты моя и точка. — Заверил я любимую.

— А как же Лена и Вадим?

— Сойдутся и будут жить вместе, долго и счастливо. — Усмехнулся я. — Лена любит его, не меня.

— А зачем пошла за тебя?

— Потому что Вадим так ей сказал.

— А зачем?

— Потому что достала она его приставаниями своими. У него на тот момент, другая пассия была, и страстный роман.

— С кем? — Не удержалась полюбопытствовать Маришка.

— С одной из ведьм клана, ныне пропавшей.

Маришка аж свистульку из рук выронила и побледнела как полотно.

— Черненькая такая с голубыми глазами?

— Ага. — Кивнул я.

— Боги мои, боги! Так, это я ее сбила две недели назад на дороге, поздно вечером, возвращаясь, домой. Еще все думала, от кого она это шла. Так, поздно и пешком. Насмерть сбила. Позвонила Вадиму, он отнес ее в лес. Что с ней сделал, не сказал, но особо расстроенным не выглядел точно. А Зина, моя охранная сущность, говорит, что она была отсюда, шпионка Влада. Он об этом уже догадывался и оттого, не расстроился, ее смерти. Они, что и все это время были в отношениях, получается?

— Были. — Кивнул я — Но уже не в любовных.

— Пришедшие тогда с Вероникой ведьмы, сказали, что у Светы есть маленькая дочка. Это дочка Вадима?

— Нет, не его твоя. Твоя и Влада. — Выдохнул, наконец, я то, что столько лет тяготило сердце.

Глава 35

От слов Бориса, воздух из моих легких вышибло, а как дышать я позабыла, мир поплыл перед глазами. Я уронила свистульку прямо в банку желтой краской. Она расплескалась по столу. А я смотрела на все словно со стороны.

— Дыши! — Рявкнула в моем сознание Зина. Я вздрогнула и пришла в себя.

— Как? — Выдохнула я шепотом.

— Да неужто ты думаешь, что мы и впрямь звери, какие? изверги? И в самом деле, кровавые жертвы, приносящие не чести ни совести не имеющие? — С укором спросил Борис. — Даже в этой общине, где Мора с Марой почитают как покровителей своих и то, жертв людских им не приносят! А уж наш Велес — батюшка так, зато бы осерчал, что и не знаю, какой бы кары удостоились, зато! Малых детей врагов у нас, да, как и у вас. Передают на воспитание жрицам общины, или в семьи раздают, кто забрать хочет. Не помнешь того разве?

А ведь и действительно! Есть такое!

А кого же тогда на кроду[i] положили?

— Кукол восковых свиной кровью перемазанных, специально у московских реквизиторов, что для кино работают, заказывали. — Усмехнулся Борис. После пережитого, люди были в шоке, им не до особых разборок было. Влад бы почувствовал и мамаша его. Но Влад был в отключке еще, а мамаша при нем сидела. А жрецы отчитали и сожгли кукол как вас и разорвали ментальную связь с вами. Идеально!

— Сволочи! — Заорала я в бешенстве. — Мой отец, инфаркт получил, от вашего шоу!

— Твой отец, был охотником, он убил жену Вадима! — Отрезал Борис. — Мы очень долго его искали, и пришли мстить. Сама понимаешь.

— То есть убивать меня, вы не собирались?

Собирались, — Признался Борис поморщившись. — Но не сразу. Сначала должно было выведать у тебя все полезное для нас, что знаешь. Попроси своего демона показать тебе ту ночь, если не помнишь еще.

— Зина. — Обратилась я к демону.

— Тута я. — тут же отозвалась демоница. — Закрой глаза и расслабься.

Делаю как велено. И тут же вздрагиваю всем телом от холодной воды, выплеснутой мне в лицо.

Оглядываюсь, я привязана к деревянному шесту. Под ногами хворост и солома. Сердце леденеет от ужаса. Но совсем оно останавливается. Когда вижу вокруг себя, их. Лютичей. Вадима, Андрея, Бориса, Ефима, Диму и лену. У нее в руках корзинка с моей дочерью.

— Унеси ее! Не хочу, чтобы видела. — Обреченно прошу я. Понимая, что меня ждет.

— Не унесу. — Улыбается Лена — За тобой последует. — Грозит она.

— Не посмеете вы так богов прогневить. — Спокойно говорю я.

Ишь, какая умная! — Скалиться Дима, напоказ, чиркая зажигалкой. — И смерти, небось, не боишься?

— Не боюсь! Смерть в муках лишь во благо для души, а огонь от грехов земных отчистит душу.

— И действительно с чего это ей так чести много? — усмехается Ефим. — Давайте лучше голову отрубим, а тело вон на муравейник кинем, они щас к осени голодные чесов через 6 лишь косточки, обглоданные, будут. Принципе можно и не отрубать. Пускай живьем помучается за грехи свои. От ее проклятий немало людей, поди, и похлещае мучились. Признавайся подстилка кривдина[ii]

Ефим подошел ко мне больно схватил за подбородок. Я лишь плюнула ему в лицо, и тут же получила удар кулаком в челюсть. Отчего со своего места вылетел один из Зубов.

— Прекратить! Борис кидается к Ефиму и кажется, готов сам его убить. Но взял себя в руки и лишь грубо отдернул за плечо.

— Довольно! — Рявкнул Вадим. — Дима прочти ее.

Дима, свирепо улыбаясь, пошел ко мне. Я не на шутку испугалась. Он был перевербован нами, но ну как сейчас за смерть жены отомстить надумает. Хоть и не виноваты мы в ней двое суток девка разродиться не могла. Кровью изошла. Уж как мы не старались, какие только заговоры не читали и жертвы не приносили, неумолима. Мара — матушка была. К себе забрала Аксинью. Благо над дитем хоть смиловалась. Отцу в утешение оставила. Да только не поверил Демитрий в искренность нашу, что мы реально за жизнь Аксиньи боролись. И немудрено, учитывая то, что Влад ее плеткой охаживал, за неделю до родов. Проклял в сердцах нас Демитрий, обиду затаил. Мести сердце его израненное жаждало. А не он ли Лютичей на нас навел! Пронзила догадка мое сердце.

Уже хотела крикнуть — «предатель!» И обличить двойного кривду, но меня вдруг словно палкой по затылку треснули и я отключалась.

Открыв глаза, я поморгала, приходя в себя. В голове шумело. Сердце стучало как бешеное, как и тогда.

Это Дима навел вас на нас?

— Он. — Кивнул Боря.

— Вот с—сука!

— Еще какая! — Усмехнулся Боря. — Искалечил меня, и блок на исцеление поставил тоже он.

— Как так? за что?

А он принципиально теперь ненавидит весь наш род, за жену нам всем мстит. Он владеет даром гипноза и морока. Так, что нечего удивительного в том, что я реально видел тогда перед собой Вадима, нет. Я узнал правду лишь недавно, когда научился видеть истинное в людях. Подобно самому Димитриу читать людей.

— А почему же Вадим, все это время молчал?

— Потому что, это выглядело бы как нелепое оправдание, в которое бы ни кто не поверил, учитывая всю нашу ситуацию. Все это время, он искал охотника покалечившего меня, но даже и представить себе не мог, что это верный нам Демитрий. И маньяк, убивавший девушек это не Влад, а он.

Это я знаю. Он копит Салы для ритуала, хочет вернуть душу жены в мое тело, в ночь Карачуна. — Мне об этом деман мой поведал, меня же он просит помочь как ведьму, угрожая тем, что расскажет Владу, что мы пара.

— Ничего и не кому он не расскажет. Борис Мстительно сжал кулаки.

— Дочка ведь совсем осиротеет. — Разжалобилась я.

— Лучше сиротой расти, чем при отце чудовище! — Отрезал Борис.

— Что было после того как Дима меня вырубил?

— Он посмотрел твое сознание, сказал, что ничего интересного ты не знаешь и можно в расход. Только жалко, сила твоя великая, редкая, и можно ее и на пользу людям направить. Тогда—то я и предложил Вадиму, вычистить тебе память, отчистить твою душу огнем Семаргловым[iii] что при особом заговоре, лишь душу отчищает от скверны, ни трогая тела.

В жены возьми ее говорю, смотри какая красавица, на Веру даже чем—то похожа, стая против твоего слова не пойдет, как жену твою примет ее.

Я сразу подметил, как у Вадима глаз загорается при взгляде на тебя. На том и порешили, Иного выбора не было Мариш. Либо замуж, либо на костер. Я в той ситуации, просто, сделав все, чтобы тебя спасти.

— Да поняла я уже, устало вздохнула я. — Так, значит, и ту девушку Вадим не убивал, а отчищал, семаргловым огнем.

— Какую?

— Да проследила я как—то за ним, видела, как они на капище ритуал какой—то над женщиной проводили, ножом махали, а потом подожги живьем. Подумала, что гребаные язычники жертву приносят своим богам кровавым! Нервно захохотала я. — А это не она верещала, а демон к душе присосавшийся.

Я ведь и сама пару раз, такой ритуал с приезжими клиентами проводила. Жутко с виду. Но эффективнее средства от всякой пакости Навьей не придумаешь. После семарглова огня, словно заново рождаешься.

— Постой, но мне Ира говорила, что уже приходила ко мне и погибла. Разве это не Мира была?

— Мира жива, клянусь! Мы заберем ее, обещаю! Может, ты еще была беременна?

— Не помню! — покачала я, головой напрягая память. — Зина!

— Двойняшки были. Одна пуповиной удавилась, показать? — Осведомилась Всезнающая Зина.

— Не надо. — Покачала я головой.

Из глаз покатились слезы облегчения. Моя девочка жива, Борис здоров. Вадим не чудовище! Не убийца и не безжалостный монстр!

— Соберись Мариш! — Скомандовал Боря. Поплачем позже, как сбежим отсюда.

[i] Крода или крада — погребальный костер.

[ii] Кривда — еще одно имя Чернобога, ныне дьявола, еще так ранее лжецов называли.

[iii] Семаргл — У славян, бог огня.