Когда умирают боги

ГЛАВА 52

Под взглядом Кэт Девлин стянул рубашку. Мягкий свет от пары свечей возле умывальника в ее спальне придавал его коже на затылке и спине золотистый оттенок. Себастьян, наклонив голову, изучал вонючие пятна грязи на тонком сукне своего вечернего камзола.

— Проклятье. Если и дальше так пойдет, мой камердинер весь изведется. Или уволится.

Подойдя к нему сзади, Кэт провела ладонью по голым плечам, осторожно обведя кончиком пальца длинный след кровоподтека, начинавший желтеть.

— Не только одежде, но и твоему телу тоже нанесен урон.

Отбросив в сторону испорченный камзол, Себастьян повернулся и привлек ее к себе.

— По крайней мере, жизненно важные органы не пострадали, — весело сказал он.

— Сегодня тебя хотели убить.

Он принялся нежно покусывать шею у нее за ухом.

— Думаю, все было задумано так, чтобы мое тело вынесло на берег примерно в районе Гринвича.

Она отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Но почему? Почему эти люди хотят видеть тебя мертвым?

Он пожал плечами.

— Очевидно, они полагают, что мне известно об их заговоре больше, чем есть на самом деле.

— Возможно. Или они просто боятся того, что ты можешь еще узнать. — Она выскользнула из его объятий и пошла налить ему бренди. — Как, по-твоему, кто стоит за всем этим?

— Даже Джарвис не знает. — Он налил воды из кувшина в тазик и наклонился, чтобы умыться. — Во всяком случае, не один человек… и даже не десяток. Для такого дела нужна широкая поддержка, если рассчитывать на успех.

— Тем не менее должны же быть зачинщики.

Он кивнул.

— На ум сразу приходят виги. Последние двадцать лет они надеялись вернуться к власти, только Принни их разочаровал: стал регентом, а правительство тори все еще крепко держится в седле. Тем не менее мне никак не верится, что даже самые радикально настроенные виги готовы рискнуть жизнью просто ради того, чтобы сменить одну династию капризных коронованных дураков на другую. Почему бы вообще не покончить с монархией?

— Ты имеешь в виду, как это сделали французы? — усмехнувшись, спросила Кэт.

— Нет, в первую очередь я думал об американской модели, — Он выпрямился и потянулся за полотенцем. — Тори больше годятся на роль подозреваемых, если бы не одно обстоятельство: они и так у власти и останутся там еще двадцать лет или даже больше. Так зачем им избавляться от Принни?

— Особенно если учесть, что заговор против Ганноверов вполне может дать толчок народному движению, а этого тори боятся больше всего, — заметила Кэт, думая о словах, сказанных Эйденом О'Коннеллом этим утром в Челси.

Себастьян бросил на нее быстрый взгляд.

— Ты имеешь в виду революцию?

— Или гражданскую войну.

— Сомневаюсь, чтобы заговорщики видели эту опасность. Чтобы замыслить заговор против династии, нужна большая доля спеси. Так что, скорее всего, им даже в голову не приходило, как легко они могут все потерять.

— Но при чем здесь смерть леди Англесси?

— Мне тоже хотелось бы это знать. — Девлин отбросил полотенце. — Думаю, она случайно явилась свидетелем чего-то, совсем как Том, оказавшийся в переулке за таверной. Или… — Он замолк в нерешительности.

— Или она сама участвовала в заговоре, — договорила Кэт, вручая ему бокал бренди.

Он сделал глоток и посмотрел ей в глаза.

— А ведь и такое возможно.

Кэт помолчала немного, вспоминая, что еще говорил Эйден О'Коннелл о реставрации Стюартов, ведущей к миру с Францией. Ален Вардан был наполовину француз.

— А что шевалье де Вардан, — внезапно произнесла она, — каковы его политические предпочтения?

— Насколько я могу судить, у него их нет… по крайней мере, открыто он о них не высказывается. Его родственник Портланд явный тори, как и муж Морганы, лорд Куинлан. Но с другой стороны, почти все знатные и богатые мужчины принадлежат к партии тори — включая Англесси. И моего родного отца. — Девлин умолк, позабыв, что держит в руке бокал.

— О чем задумался?

— Когда сегодня днем я виделся с Варданом в клубе у Анджело, он рассказал, что Гиневра хотела бросить Англесси. Она якобы боялась его.

— Боялась? Почему?

— По его словам, Англесси убил свою первую жену.

— Ты веришь?

— Я слышал, что его первая жена умерла при родах. Я как раз собирался на Маунт-стрит расспросить маркиза об этом, когда меня перехватил Лавджой.

— Ты думаешь, Гиневра каким-то образом узнала о причастности мужа к заговору и испугалась, что он убьет ее — лишь бы она не проговорилась? Но… не стала бы она предавать собственного мужа. Или нет?

Девлин потер рукой лоб, и только тут Кэт поняла, как он устал. Устал и расстроен.

— Очевидно, я что-то упустил. Что-то важное.

Нежно обняв его, Кэт прижалась к нему всем телом. Пусть ей никогда не быть его женой, зато какое счастье обнимать его, любить и быть любимой. И с нее довольно, как уверяла она себя. Ради него она должна довольствоваться малым.

— Ты все выяснишь, — сказала она тихим хрипловатым голосом. — Если кому-то это по плечу, так только тебе. А теперь пошли спать.

Она проснулась до рассвета и обнаружила, что место рядом с ней успело остыть. Она оглядела комнату.

Он стоял к ней боком, у окна, и, отодвинув тяжелую портьеру, смотрел на постепенно светлеющую улицу. Она видела только профиль склоненной головы, и ей показалось, что он внимательно смотрит вовсе не на улицу, а на какой-то предмет у себя на ладони. Только когда Кэт выскользнула из-под одеял, подошла к нему и обняла за плечи, она поняла, что он рассматривает материнское ожерелье с голубым камнем на серебряной цепочке, переплетенной между пальцами.

— Что случилось? — спросила она, уткнувшись носом ему в шею. — Почему не спишь?

Он протянул свободную руку и, положив ладонь ей на затылок, развернул к себе лицом.

— Вчера вечером ко мне приходила Аманда.

— Леди Уилкокс? — удивленно переспросила Кэт, помнившая, что сестра Девлина не разговаривала с ним с февраля.

— Она озабочена тем, что моя деятельность может помешать ее дочери составить удачную партию. И ей захотелось знать, что на меня нашло, раз я, как последний плебей, согласился расследовать убийство.

— Ты рассказал ей об ожерелье?

— Да. — Он медленно покачал на цепочке трискелион так, что тот несколько раз описал короткую дугу в темноте. — Она не удивилась, хотя была озадачена.

Кэт вглядывалась в затененные черты его лица, но он запрятал все свои эмоции так далеко, где она не могла их увидеть.

— Возможно, она не уловила связи.

Он криво усмехнулся.

— О нет. Уж кто-кто, но Аманда очень сообразительна. Ее, вероятно, озадачило, как моя мать, всю жизнь дорожившая этой вещицей, могла ее кому-то отдать. А вот задаться вопросом, что случилось в тот день на морской прогулке недалеко от Брайтона, ей никогда не приходило в голову.

Кэт глубоко вздохнула.

— Что ты хочешь этим сказать, Себастьян?

Он повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза, на какую-то долю секунды потеряв над собой контроль, и тогда она увидела все — непонятную смесь злости и обиды, удивления и боли.

— Аманда знает. Она всегда знала. — Он невесело хохотнул. — И увеселительная прогулка, и гибель яхты — все это спектакль. Мать не утонула в то лето. Она просто ушла. Оставила отца, оставила меня. Но она не умерла.

Он сжал подвеску в кулаке с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Она не умерла.