Колесо Фортуны (СИ)

Глава 4 Паж Кубков

«Вы преодолели препятствия и можете видеть вещи в новом свете. Оставайтесь открытыми для помощи других».

Путника на вороном жеребце люди в деревне заметили сразу же, но их полные надежд взгляды вмиг потухли, и они позабыли о человеке.

Кони черной масти имелись почти у каждого уважающего себя воина. Всадник остановился у постоялого двора, и с некоторой ленцой к нему подошел мальчишка-конюх в холщовой рубахе. Поймав монету, он попробовал ее на зуб, как учил отец, и увел жеребца под уздцы в приготовленное стойло. Отец конюха подрабатывал вышибалой, избавляя трактирщика от неугомонных посетителей, когда те напивались до беспамятства. Пусть лучше побузят у моря, поближе к ночным певуньям или, как их еще называли, русалкам, чем разнесут имущество трактирщика. Все, кто живет на побережье, знают, что хвостатые красавицы появились вовсе не из пены, а из счастливых слез Фортуны. Однако певуньи — отнюдь не милые и безобидные создания, а кровожадные морские жительницы, вкушающие человечину, обернутую водорослями, или глазные яблоки с мидиями. В лунные ночи русалки любили приплывать к берегу, и тогда если в воду на их пение забредал какой-нибудь подвыпивший малый, то беднягу находили под утро лицом в песке с улыбкой идиота. Убитый больше никогда не выпьет вина, ведь в его желудке алела дыра, а разбросанные внутренности вперемешку с водорослями щедро посыпаны песком.

Это русалки устроили пир после полуночи, не заботясь о фигуре; останки подъедали мелкие крабы или голодные коты. Раньше убийства случались чаще, поэтому люди обратились за помощью к сюзерену, а тот к своему магу.

В деревушке Перл, куда приехал путник, люди жили дарами моря и поставляли морепродукты в домены[1] лорда Урсуса. Но приближалось полнолуние, а маг не явился в срок, и жители нервничали, переживая, как бы русалки не разъярились и не выползли на берег. По слухам, они могли становиться двуногими девушками и знакомиться с мужчинами, а затем приводить их к морю сестрам на ужин.

Когда люди увидели всадника, то решили, что это скачет их маг, но обознались.

У входа в таверну на земле сидел перепачканный мальчишка в лохмотьях. Босой, со свежими кровоподтеками на лице и костлявых руках, он просил не денег, а еды, вымаливая у мимо проходящих кусочек хлеба. При виде незнакомца ребенок испуганно сгорбился и, словно грязный котенок, убежал, скрывшись в тени соседних домов.

Мужчина толкнул дверь таверны и вошел в тускло освещенное помещение. Массивные балки из дерева поддерживали беленый потолок, над кованой люстрой темнели следы от свечной копоти. Выскобленные до блеска столы занимали компании рыбаков и приезжих, под потолком висела дымовая завеса, тянущаяся от попыхивающих трубками мужчин. Привыкший к галдежу трактирщик смерил нового гостя быстрым, но наметанным взглядом и едва заметно кивнул охраннику, чтобы тот за ним понаблюдал. Явно не с добрыми помыслами сюда нагрянул незнакомец, укутанный с головы до ног, так что видны одни глаза, да и те скрыты козырьком потрепанной треуголки из мягкой темной кожи. Одеяние путника также нельзя было назвать чистым: потертый, местами рваный, если не изъеденный молью, плащ с капюшоном подчеркивал широкие плечи, а под ним — кожаная куртка с ремешками. Грудь пересекала портупея, и трактирщик смекнул, что к ней прицеплено оружие.

«Кинжалы или мечи?» — прикинул трактирщик, заранее думая о возможном уроне и жертвах, которых придется тащить к берегу для русалок. Кладбищ у них не водилось, и от тел избавлялись, либо сбрасывая в море, либо сжигая, как велел орден Солнца и Луны, а с ними попробуй поспорь да докажи, что люди после смерти близкого хотят навестить могилу, излить душу ледяному камню. Но для этого в ордене магов обучались врачеватели душ, которые готовы были часами слушать страждущего и в конце дать ему совет.

Высокие сапоги путника запылились, на каблуки налипла солома и грязь. Трактирщик поморщился и взял на заметку выпороть юного конюха, чтобы тот лучше убирался, иначе заведение превратится в свинарню.

— Чего желаете? — он попытался заглянуть под козырек, когда странник подошел к стойке.

— Сидра, но не разбавляй. Воды я могу напиться из колодца или поилки для своего коня, — предупредил гость низким голосом, показавшимся трактирщику пугающим.

«Видимо, из-за этого треклятого платка, скрывающего половину лица. У него там что, нет носа?» — раздраженно подумал трактирщик. «Может, он скрывается? Раз прячет внешность», — смахнув пену, он поставил кружку с сидром на стол.

Незнакомец раскрыл ладонь, и мелкие монетки со звоном упали рядом, хотя трактирщик был готов поклясться, что еще секунду назад мужчина даже не сжимал пальцев. Забрав выпивку, он удалился в укромный уголок и отвернулся к окну.

«Пей и проваливай поскорее», — трактирщик сгреб деньги в передник и привычно подлил воды в кувшин с сидром.

— Да говорю же! Приплывут как пить дать сегодня же ночью и устроят пир. Потом с берега снова будете собирать кишки и печенки! — один из посетителей грохнул кулаком по столу и резко встал, опрокинув стул. Остальные примолкли, озираясь со своих мест на болтуна.

— Вы как хотите, а я сваливаю! Уж лучше переждать поближе к горам и быть пойманным гоблинами, чем разорванным на кусочки хвостатыми кровопийцами! — мужчина бросил трактирщику плату за вино и ушел, хлопнув дверью.

— Правду говорит! — зашушукались другие, и по залу прокатилась волна шепотков.

Трактирщик недовольно поджал губы.

— Будь неладен этот треклятый маг, не мог прийти вовремя, — шипел он, натирая тарелку, пока от усердия та не треснула.

— Что у вас за беда с морскими девами?

Незнакомец в маске вырос перед ним, и от испуга трактирщик уронил поврежденную посуду. Стоило ей коснуться дощатого пола, как тарелка развалилась на половинки.

С раздражением сплюнув в помойное ведро, он бросил полотенце на стол:

— Твое какое дело?

Гость не обратил внимания на грубость и остался стоять.

Трактирщик смягчился и прошептал:

— Беда у нас. На днях от лорда Урсуса должен был прибыть маг Арканум и обновить защиту против русалок, да, бестия его задери, видно, совсем плох стал. Все-таки старик. Хотя до нас от замка его сиятельства чуть больше суток пути, но, видать, магу уже освещена дорога к Фортуне. Вот народ и переживает, что сегодня после полуночи русалки всех живьем сожрут.

Трактирщик и сам волновался, но о себе и своем заведении давно позаботился. Скопил достаточно денег и заказал у гоблинов прочное стекло, чтобы никто не поразбивал окна, а у краснодеревщиков — крепкие двери и ставни с засовами да замысловатыми замками. Теперь его таверна не хуже крепости.

«Гоблины еще те крохоборы. Только магам и делают скидку за услуги и материал, а если не устроит, то ловят и утаскивают к себе на работу в подземные пещеры, и будешь до конца дней зеркала создавать или выдувать какой-нибудь тетке-герцогине чайные сервизы. Работники из людей слепнут там в первый же год, если кому повезет, отработает срок и уходит домой с мешком добра, а то и телегу увозит», — каторжный труд был трактирщику не по нутру, хотя его племянник ушел к гоблинам и стал отменным мастером, теперь вот живет в столице, продает посуду аристократам. Правда, слеп на один глаз, зато печали не знает.

— Если я скажу, что смогу помочь, чем отплатишь? — едва слышно спросил незнакомец, крутя между затянутыми в черные перчатки пальцами монету.

Трактирщик сложил руки на мощной груди и прищурился: «Точно маг, если не жулье…».

— И сколько же ты попросишь за свои услуги? Учти, мы народ бедный, на морепродуктах много не зарабатываем… — конечно, он нагло врал, не желая расставаться с деньгами, особенно, ради соседей. Трактирщик любил одного себя, но понимал, если не избавиться от русалок, то всех его завсегдатаев пожрут, а ему останутся одни бабы и старики, и те непьющие.

— Язык что ли проглотил? Говори, давай, время идет, — поторопил трактирщик, и незнакомец ответил:

— Комнату, горячую ванну и ужин с завтраком, о коне пусть как следует позаботится конюх, остальное — деньгами. Я даром не работаю. Попрошу немного, всего лишь двести фейтов.

— Нашел богачей! — зашипел трактирщик, наиграно прижимая ладонь к груди, словно, если заплатит такие большие деньги, то его сердце остановится.

— Тогда жди банкротства и вооружайся лопатой, сам будешь трупы разгребать, — незнакомец был само спокойствие и собрался уйти, но трактирщик успел схватить его за руку и горько об этом пожалел, почувствовав, как конечность по локоть онемела, однако неприятные ощущения быстро прошли. Шевеля пальцами, трактирщик бросил на мага недобрый взгляд.

За подобные услуги Арканум брал шестьсот фейтов, и жители не обеднели, не померли с голоду. А тут такая мелочь…. Но природная жадность и душа торгаша все равно требовали сбивать цену.

«Однако делать нечего. Да и деньги народ собрал заранее, теперь бы подумать, как оставшуюся сумму прибрать к рукам», — но это трактирщик оставил на потом, вдруг маг не справится, и первым русалки поужинают им.

— Погоди, не надо горячиться. Будет тебе двести и крыша над головой, — согласился он.

Маг качнул головой, и его глаза сверкнули расплавленным золотом:

— Чтобы к моему возвращению была готова ванна и ужин.

Когда маг скрылся за дверью, трактирщик подозвал к себе служанку и отдал распоряжения.

Маг шел по берегу моря к поблескивающей от лунного света воде. Проминая влажный песок, сапоги начинали увязать. До полуночи оставалось меньше часа, а ему необходимо было найти закрытое пространство, а лучше грот, куда могли бы приплыть русалки. Они любили подобные места.

— Быстрее-быстрее! — крикнули со стороны высоких камней, где громоздились рыбацкие лодки.

Маг прищурился и мгновенно оказался у того места. Двое парней тащили мальчишку, того самого нищего, которого Маг видел у таверны. По тому, как бедолагу тянули к воде, он уже понял: местные решили принести его в жертву.

Подняв с песка весло, Маг крутанул его в руке, как если бы это был шест, и бесшумно подобрался к обалдуям. Коснулся плеча одного, а когда тот повернулся, Маг ударил его лопастью в лоб, а второго — кончиком в пах. Парочка свалилась на песок, а мальчишка в лохмотьях и без того слабый, окончательно упал на колени, глядя на своего спасителя большими блестящими от слез глазами.

Смерть ходила за его плечами, и Маг чувствовал исходящий от тела холод.

«Спаси его…», — шепнул ему нежный девичий голос.

Мужчина скрипнул зубами. Идея ему не понравилась.

— Проваливайте в таверну и сидите там, — он пнул очухавшихся парней, и, спотыкаясь, те сбежали.

«Жертва» осталась на месте.

— Отдайте меня морским девам, я не стану сопротивляться, — прошептал нищий, покачиваясь от голода. В полумраке его кожа светилась мертвенно-белым, а глаза превратились в два черных блюдца.

— Они не любят костлявых. Вставай и уходи, — процедил Маг. Отбросив весло, он развернулся и пошел в противоположную сторону, где камни выстраивались в подобие стены. Во время прилива их заливало водой и торчали покрытые водорослями кончики. Пробираться между ними были опасно: ступишь не на тот, на первый взгляд гладкий, камушек, и нога угодит в объятьях ядовитых морских ежей, любящих обустраивать гнезда в щелях и ямках. Маг ловко перепрыгивал с камня на камень, пока не оказался перед темнеющим входом в пещеру.

Здесь остро пахло водорослями, солью и разложившимися крабами. Маг прекрасно видел в темноте. Черная дорога тоннеля оборвалась на выступе, открыв взору грот. Проникающие сквозь дыры и щели в потолке лучи падали на разложенные предметы, и свет преломлялся от брошенной на берегу серебряной бляшки от ремня, осколка зеркала у камня и множества золотых ложечек и тарелок, разбросанных по гроту. Благодаря этому стены озарялись радугой.

На песке лежали две хвостатые красавицы, их сине-зеленая чешуя облегала тела, оберегая от стрел не хуже человеческого щита. Игольчатые плавники, тянущиеся вдоль позвоночников, путались с мокрыми волосами и укрывали обнаженные плечи полупрозрачными накидками. Широкие хвосты игриво шлепали о воду. Длинные острые черно-синие ногти вспарывали темный песок, загребая разбросанные драгоценности из поднятого со дна сундука. Русалки о чем-то переговаривались, но простой человек принял бы их голоса за щелканье гальки во время шторма. Их товарки плавали вдоль дна, усыпанного многочисленными розовыми жемчужинами, и бережно гладили их руками с перепонками. Из воды показывались плавники — и по стенам скользила новая радуга.

Магу нужна была всего одна такая жемчужина, но вовсе не для того чтобы использовать ее для кулона или кольца. Эти кругляши являлись икринками, из которых, если русалки не дадут им достаточно энергии, так и не вылупятся их дети.

Завидев вышедшего из тьмы человека, русалки на берегу зашипели, ощерив ряд мелких клыков. Плавники расправились за их плечами подобно крыльям, показывая агрессию незваному гостю и предупреждая об опасности.

Маг стянул с лица платок, капюшон упал с его головы, открыв морским девам лицо. Забравшись на камень, он вытащил из кармана серебряный кинжал и, уколов палец, капнул кровь в воду. Ее аромат разнесся по гроту. На берег, сменив подруг, выбралась старшая русалка. Вьющиеся красно-фиолетовые волосы венчала коралловая корона с острыми зубцами, а грудь украшала россыпь жемчужин-икринок, переливаясь от лунного света и напоминая корсет. На острых скулах алел румянец, и, в отличие от других, эта русалка пылала жизнью.

«Видимо успела кем-то поживиться, раз кормит малышей своей энергией», — понял Маг, сунув палец в рот, и кровь мигом свернулась.

— Приветствую, Дива. В прошлом году я обещал вернуться и сейчас воспользовался вашим гостеприимством, — он спрыгнул с камня и приблизился к русалке, присев напротив, чтобы она не задирала голову: это было бы непочтительно по отношению к ее положению главной на этом берегу Костяного моря.

Ее соплеменницы обитали в разных уголках Фейта, где были уютные и защищенные от людей гроты, морские пещеры вблизи жилых деревень. Выбраться на берег они могли, но, не оборачиваясь двуногими. То всего лишь слухи. А умертвить всю деревню не позволяли такие, как Дива.

Тех из русалок, кто отдавал больше всех энергии икринкам, называли дивами.

Русалка прищелкнула длинным языком и села боком, прижимая левую руку к груди, словно держала на ней младенца:

— Принес?

Маг вытащил колье из бирюзовых аквамаринов и протянул Диве, но, пока русалка не сцапала украшение, проговорил:

— Жемчужина.

Дива прищурила чернильные глаза без белков и оскалилась, а затем отлепила от соска одну жемчужину-икринку и вручила Магу. Обмен был совершен.

— Оторвала от сердца, — процедила она, стиснув клыки.

Все ее естество желало накинуться на него, изорвать в клочья и вернуть дитя, но уговор есть уговор. Аквамарины с собранной живительной энергией смогут дать ее племени возможность некоторое время не охотиться на людей (разве что ради забавы) и использовать камни как энергетические накопители, чтобы жить и кормить потомство, пока те не разрушатся.

Маг раскрыл висевший на шее кулон и добавил к уже лежащему внутри кольцу из белокурых волос жемчужину.

Русалка собралась было уплыть, чтобы как следует выплакать свое горе подальше от сестер, но Маг продолжил:

— Я пришел не только за этим, но и чтобы продлить защиту для жителей.

Дива хищно улыбнулась.

— Неужели ты привел к нам гостей? Или только этого тощего мальчишку? — она кивнула в сторону, и, обернувшись, Маг увидел черноволосого нищего. Каким-то образом ослабевший мальчишка последовал за ним и не побоялся пробраться в логово кровожадных морских созданий.

Скрипнув зубами, мужчина нахмурился:

— Нет. Неразумное дитя оказалось излишне любопытным.

— В таком случае ты сам знаешь, как нужно отплатить, чтобы мы остались здесь, — Дива протянула к нему руку.

Маг незаметно выдохнул и коснулся ее, почувствовав влагу и холод. Свободной ладонью русалка дотронулась до дна, связывая их жизненные силы в одно целое.

Мальчик стоял за камнем, наблюдая, как маг договаривается с русалкой, но слышал лишь щелканье языков и напев. Последнее делала морская обитательница. Из воды показались другие русалки. Выглядели они жутко, их хищные взгляды пугали, но мальчик решил отплатить спасителю, чем сможет. Вернувшись к таверне, он подслушал рассказ трактирщика о пришедшем Маге и поторопился к берегу, помня, куда тот ушел.

Когда русалка указала на него, и глаза Мага гневно сверкнули, мальчик испугался, решив, что помешал ритуалу, но мужчина отмахнулся и снял перчатку, обнажив руку.

Несколько длительных минут он и русалка сидели, закрыв глаза и будто медитируя, пока мальчик не заметил, как кожа Мага становится мертвенно-бледной, руки усыхают, а кожа на черепе натягивается. Едва не потеряв сознание, Маг отдернул руку, и на ладони остался белесый след в виде засоса как от осьминога. Русалка расплылась в довольной улыбке и окунулась в воду с головой, проплыв вдоль дна и погладив пальцами жемчужины, которые засияли еще сильнее.

Сев на камень, Маг устало вздохнул и поманил к себе мальчонку. Стоило ему коснуться костлявой руки, как мальчик почувствовал, что его тело сковало холодом, а зубы застучали. Магу вернулся прежний более-менее здоровый вид, но он все еще был слаб, не решаясь подняться.

Другие русалки успели выбраться из воды, перекрыв выход тяжелыми хвостами, чьи острые плавники резали не хуже кинжалов.

Дива исчезла, уплыв вместе с аквамариновым колье и энергией, оставив гостей сестрам на потеху.

— Коварная бестия, — процедил Маг. — Умеешь петь? Придется их развлечь, чтобы выпустили, а я сейчас не в форме для распева арий.

Мальчик кивнул и запел. В четырнадцать лет у него еще не успел сломаться голос, он звучал по-девичьи высоко и мелодично.

Русалки лежали и наслаждались, пока мальчик не захрипел, и только тогда скользнули обратно в воду, напоследок обрызгав спины людей.

Начался прилив, и тропинку между камней залило по щиколотку. Опираясь на плечо мальчишки, Маг выбрался из морской ловушки на берег, откуда виднелись призывно горящие окна таверны. За стеклами он увидел прибавившихся постояльцев.

Внутри его окутало теплом, запахами жареного мяса, картофеля и свежей зелени. При виде ходячего мертвеца люди перестали галдеть, с любопытством разглядывая хваленого трактирщиком мага.

Черноволосый, немного смугловатый мужчина с тусклыми желтыми глазами, под которыми залегли круги. И если бы не мальчишка, тощий, как жердь, вероятно, маг бы упал.

Мужчина оперся о барную стойку и вяло спросил:

— Ужин и ванна готовы?

Трактирщик, уже прикарманивший себе часть вознаграждения, улыбнулся.

— Еще бы, за кого ты меня принимаешь? И конь твой ухожен да накормлен, — его взгляд уткнулся в оборванца. — А ты что здесь делаешь? Ни крошки не получишь, дармоед. Проваливай отсюда, пока тебя пинками не выгнали. Нам воры не нужны!

Мальчик бросил на Мага затравленный взгляд и собрался было уйти, но мужчина придержал его за плечо.

— Этот мне помог, поэтому останется со мной. Возражения? — его зрачки стали вертикальными, и у трактирщика упало сердце.

Он слышал, что маги странный народ, болтали, что, мол, в ордене Солнца и Луны над ними проводят различные опыты: скрещивают женщин с драконами, чтобы увеличить магический уровень силы ребенка, а затем женщин сжигают, а их пепел смешивают с козьим молоком, которым поят младенца. Должно быть, очередные байки, как и про вечно голодных русалок, но кто знает?

— Если доплатите из своего кармана, — трактирщик вручил магу мешок с золотыми. — Ровно двести, можете пересчитать.

Маг криво улыбнулся и положил ладонь на мешок, но спустя миг достал кинжал:

— Отдай недостающие сорок и не пострадаешь, а то знаешь, какие русалки в полнолуние бывают охочими до мужской плоти….

Трактирщик нахмурился, но достал из передника монеты и вернул Магу, оставив одну за мальчонку.

— Брюнхильд, проводи постояльцев! — крикнул служанке. Пышногрудая девица подхватила поднос с едой и поторопилась наверх по скрипучей лестнице.

Комната оказалась довольно чистой и даже уютной: над отливающими зеленью стеклами висели занавески в цветочек. Пол и мебель до блеска натерты воском, в углу — добротная широкая кровать, накрытая пропитанным лавандой покрывалом. На тумбе кувшин из белой глины и таз. В камине потрескивали поленья, напротив громоздилось кресло, стоял столик и даже скамеечка для ног. А за ширмой исходила паром лохань с остывающей водой.

Служанка поставила поднос на стол и сняла с локтя полотенца, затем оглядела мальчугана и тяжело вздохнула:

— У меня есть настойка от вшей, могу продать.

Маг доковылял до постели и, морщась, присел; выглядел он как настоящий старик, даже волосы потускнели, и среди черных прядей угадывалась седина:

— Обойдусь собственными, ступай и принеси мою седельную сумку, но не пугайся, если найдешь рядом с конем чью-нибудь конечность.

Девушка удивленно захлопала глазами, не понимая, разыгрывают ее или же нет? Пожав плечами и уложив полотенца на табуретку рядом с лоханью, Брюнхильд удалилась.

— Ешь, а мне нужно освежиться, — распорядился Маг, потянувшись к застежкам плаща, но пальцы не слушались.

— Позвольте вам помочь, господин, — предложил мальчишка, ловко щелкая застежками и развязывая шнурки. Затем быстро снял с мужчины сапоги и подвел к лохани, стараясь не разглядывать его изрезанное многочисленными шрамами жилистое тело.

Как только Маг сел в воду, он с блаженством уперся затылком в широкий край лохани и прикрыл глаза. Вода забурлила, быстро нагревшись, в воздухе запахло травами.

Он услышал, как мальчишка умывается в тазу. «Чистоплотный, для нищего и вора», — подумал мужчина, видя внутренним зрением все, что происходило в комнате: как паренек нерешительно подошел к столу, неторопливо сел в кресло, трогая мягкую обивку, и в его глазах отразился не огонь камина, а голод человека, не евшего очень давно. Перед ним стояла миска супа, мягкий свежеиспеченный хлеб и жаркое.

— Начни с супа, тебе нельзя много есть, — предупредил Маг, взяв с табуретки мыло с крошкой из раковин. В морских деревнях собирались ингредиенты для скрабов, которые так любили аристократки, а также глина и морская соль для всевозможных масок и банных процедур.

Шурша куском мыла по телу и тщательно смывая пот, Маг услышал, как дверь приоткрылась. Мальчишка забрал у служанки сумку и отдал его сапоги для чистки.

«Хм, услужливый. Откуда же ты такой взялся?» — покончив с купанием, мужчина обернул бедра полотенцем и ткнул пальцем в воду: та очистилась от грязной пены, сделавшись прозрачной.

При виде него мальчишка замер, не донеся ложку до рта, будто испугался, что его сейчас отругают и заберут еду.

Маг прошел мимо, покопался в сумке и выудил крохотный пузырек с красной жидкостью. Содержимое полилось в лохань. От резкого аромата он чихнул.

— Если ты закончил, то иди мыться, а затем я тебя осмотрю.

Должно быть, Маг сказал это слишком суровым голосом: на вид мальчик стал перепуганным, как будто его настиг оборотень.

— Если ты ранен, то я смогу немного помочь, но ты можешь отказаться. Как тебя, кстати, зовут?

Мальчишка отложил ложку:

— Эверет Кроули.

Маг удивленно вскинул брови:

— И что же сын из дворянской семьи делает здесь, да еще и нищим, которого обвиняют в воровстве?

Эверет понурил голову и тяжело вздохнул:

— Фортуна отвернулась от меня.

— Ересь! Неужели ты успел сотворить нечто ужасное, чтобы богиня так тебя наказала? — не поверил Маг, присев на скамеечку.

Мальчик тут же встал, уступив ему место, и мужчина усмехнулся:

— Искупайся, а затем мы все обсудим.

Пока Эверет тщательно соскребал мылом грязь, мужчина бросил его одежду в огонь, и та вмиг истлела, охваченная магией. Он провел ладонью над своими вещами, те затрепетали — следы пота, пятна от дорожной грязи и пыль стерлись, оставив одежду посвежевшей и чистой, даже выглаженной.

Надев штаны и рубаху, Маг вышел из комнаты и спустился к трактирщику. В поздний час посетители уже расходились.

— Кто этот мальчик? — он вручил трактирщику мелкую монету.

— Несколько дней назад у нас остановился некий сэр Уистлер, он ехал на свадьбу дочери лорда Урсуса, а мальчишка был при нем навроде пажа или оруженосца. Пока Уистлер обедал, мальчик приглядывал за его конем — отменным жеребцом белой масти, а когда вздумал уезжать, конь куда-то пропал. Естественно мальчишку обвинили в воровстве, избили, а он все отнекивался, не понимая, как это произошло, но кто ж ему поверит? Уистлер взял другого коня: время поджимало, а по пути нашел своего белого дружка, видать, паж плохо привязал, и тот ускакал: у нас здесь пасутся отменные лошадки. Уистлер вернулся, но мальчишку так и не забрал, сказав, что тот украл у него деньги. После такого заявления, да еще и аристократа, пажа никто бы не захотел взять даже посудомойщиком, не то что ухаживать за конями. Добрые женщины его подкармливали, но потом перестали: мужья запретили, побоялись, что Уистлер прознает и нажалуется сюзерену, мол, люди ворье привечают. Если бы не вы, мальчонку скормили бы русалкам, и никто бы о нем не вспомнил.

— Пусть твоя служанка достанет для него одежду и обувь, — и к первой монете Маг добавил еще несколько. — На простую рубаху с курткой, штанами да обувью хватит.

«На чердаке как раз остались вещи племянника», — спохватился трактирщик, не желая тратить деньги.

— Если целое и не слишком пыльное — неси, а молью побитое — сам носи, — отрезал Маг и поднялся к себе.

Трактирщик закусил губу. Он и словом не обмолвился о чердаке, но был уверен, что Маг прочел его мысли.

— Брюнхильд! Сходи на чердак, снеси вещички Голберта да почисть, если запылились…

Девушка с раздражением стукнула шваброй о пол и уперла руку в бок:

— Да там поди дыра на дыре, моль все сожрала давно… — она слышала мужской разговор, увидела монеты. Алчность трактирщика вызвала в ее душе гнев. «Чтоб тебя с твоей жадностью Фортуна погребла под колесницей, скряга!».

— Давай не болтай, будет надо — заштопаешь, — отрезал хозяин и оттеснил ее от ведра.

Служанка обижено поджала губы и поплелась на чердак, надеясь, что ей на голову не сядет паук, а под ногами не пробежит треклятая мышь. Девушка боялась их куда больше русалок. Ведь всем известно, что хвостатые привечают только мужскую половину.

Когда Маг вернулся в комнату, Эверет сидел на скамеечке, завернувшись в широкое полотенце как в плащ, и грел ноги у огня. Миска с супом опустела, жаркое осталось нетронутым.

— Ну что, оголяйся, — велел Маг, и мальчик нехотя спустил полотенце до бедер, обнажив исхудалую спину. — Да у тебя все позвонки можно пересчитать. Ты всегда был таким худым?

Эверет шмыгнул носом:

— Дядя говорил, что я жилистый.

Маг хмыкнул, водя ладонями над свежими ссадинами и багровыми синяками (старые успели пожелтеть), в паре ребер обнаружил трещины и давно зажившие переломы.

— Что за жидкость была в том пузырьке, который вы вылили в воду? — тихо спросил Эверет, когда Маг покончил с осмотром. Он был сносным целителем, мог избавить от ссадин, синяков, даже переломов или простуды, но не сегодня. Встреча с русалками сильно истощила, а жизни пажа ничего не угрожает.

— Эликсир от вшей и прочей заразы. Ты не пойми где и с кем якшался, не хочу что-нибудь от тебя подцепить.

Мальчик понимающе кивнул.

— Возьмите меня к себе, я буду все исправно выполнять и служить вам верой и правдой, — взмолился он.

Маг скривился.

«Возьми…» — шепнул женский голос.

«На кой он мне сдался? Одни растраты», — проворчал про себя Маг.

«Возьми», — настаивал голос.

«Ты из меня веревки вьешь», — и услышал, как в голове зазвенели легкие колокольчики смеха.

— Рассказывай, как все было с Уистлером, и советую не врать, — Маг сел в кресло и принялся за еду, подогрев ее так же, как воду в лохани.

Паж уложился в пять минут как вышколенный слуга. Несчастный малый, сирота, оставшийся на дядино попечение, а тот в свою очередь пристроил его к казалось бы уважаемому человеку, который без стеснения бьет невиновных и клевещет.

— Почему же ты не вернулся к дяде? Думаешь, он бы не поверил твоей истории? Не принял бы обратно? — спросил Маг, слизывая с пальцев жир.

— Возможно, поверил бы, но побоялся бы опорочить честь семьи. Лучше умереть, чем вернуться к нему опозоренным, — пробормотал Эверет.

К ним со стуком вошла служанка и вручила мальчику сверток с одеждой.

— Можно все убрать? — спросила Брюнхильд.

Маг кивнул, вытерев руки о полотенце, и, скомкав, бросил его на пол к остальным.

— Лохань оставь, утром она мне понадобится.

Девушка ловко взяла под мышку свернутые полотенца, забрала поднос с пустыми тарелками и ушла.

Маг скептично осмотрел одежду с чердака, ничего хорошего он и не ждал:

— Купим тебе в городе что-нибудь поприличнее, а пока ложись спать.

Вручив мальчику подушку и покрывало, Маг разлегся на кровати и блаженно закрыл глаза, чувствуя, как по телу начинает бродить живительная энергия, но лишь к утру он сможет полностью восстановиться: еда и сон этому поспособствуют. Лучше приходить в себя привычным, хоть и длительным способом, чем он станет тянуть энергию из кулона с жемчужной и локоном. Впрочем, Магу повезло вдвойне. Если бы не дар мальчишки, мужчине пришлось бы непросто: Дива утащила бы его на дно, чтобы пожирать остатки энергии, цепляясь за каждую крупицу в теле Мага.

Эверет свернулся в кресле комочком, подтянув покрывало до подбородка, и спросил:

— Почему вы просто не отдали меня русалкам?

Маг перевернулся набок и прижал ладонь к кулону на шее:

— Был бы ты простым — отдал. Спи.

Рубаха с чужого плеча оказалась велика, но Эверет как никогда радовался чистой одежде и сытости. Кресло казалось подарком Фортуны: сегодня ему не страшны голод, холод и жесткие доски чьего-то вонючего сарая.

Среди ночи мальчик неожиданно проснулся. Из-под полуприкрытых век он увидел, как из кулона Мага к потолку поднялся крохотный светящийся шарик, и над Эверетом склонился кто-то одетый в саван. Призрак (или сновидение)? с длинными белокурыми волосами и тонкими женскими руками погладил пажа по голове и шепнул:

— Спи спокойно, теперь о тебе позаботятся.

Мальчик улыбнулся, чувствуя на макушке тепло и дивный персиковый аромат, окутавший его вторым покрывалом, и вновь крепко уснул.

Маг лениво перевернулся на живот и широко зевнул, скользнув взглядом по комнате. Мальчика не было. Зато на кресле лежала подушка с аккуратно сложенным покрывалом.

Сквозь зеленое стекло на пол падал свет, а на улице кто-то чистил ступени, мерно водя щеткой по камню и напевая. «Должно быть, Брюнхильд», — решил Маг, заметив свои вычищенные сапоги рядом с вешалкой, куда кто-то додумался повесить его плащ. У изголовья кровати лежала стопка чистых полотенец, а в комнату, бесшумно ступая, вошел Паж.

Эверет поставил поднос на столик, старательно отводя взгляд от ароматной каши с нежно-кремовым молоком и золотистым ломтиком масла. В чашке дымился шоколадно-молочный ароматный напиток, а на отдельном блюдце лежали поджаренные треугольники хлеба с ветчиной.

Как только Маг поднялся с постели, Эверет поклонился ему и несмело улыбнулся.

В лохани осталась вода, и Маг быстро ее очистил, чувствуя себя полным сил и готовым двигаться вперед. Быстро умывшись, он кивнул Эверету на скамеечку и придвинул к нему кашу с тостами, сам же ограничился напитком. Маг не переносил по утрам две вещи: приветствия и еду. Паж несмело взялся за кашу.

— Ешь все, тебе понадобятся силы, раз ты хочешь стать моим слугой.

После слов Мага Эверет перестал стесняться и быстро покончил с завтраком.

Деревню они покидали на одном коне.

Брюнхильд успела выскользнуть из таверны и начертить пальцем в воздухе круг Фортуны.

— Удачи тебе, маленький паж, — ей, как и другим женщинам, тоже было жаль несчастного мальчика, который и корки хлеба не взял бы без разрешения, но что могут простолюдины возразить высокородным? Их слова для них пустота….

[1] Доме́н (от лат. Dominium — владение) — в Средние века часть владений короля либо владения какого — либо феодала, на которых они вели собственное хозяйство.