Колыбель времени

Часть 4 Индия. Глава 1 туги

Калькутта, 1854–1859 годы

Вампирша сидела на циновке у своих старых друзей. Она держала в руках чашку из глины и цедила вино, заботливая Сурама поставила перед ней лепешки с медом, бобы с мясом, обильно посыпанные перцем и другими специями. Эверилд брала мясо и забрасывала сочные кусочки себе в рот.

— Эти англичане совсем оборзели. Налоги неподъемные. Мы так скоро разоримся.

— Я могу вложиться в ваше текстильное дело, — предложила Эверилд, отправив очередной кусочек мяса в рот. Дети носились по дому, играя в догонялки.

— Хорошо было бы. Араджи сейчас придет, — сказала Сурама, тяжело вздыхая. Она лениво ела бобы руками, по всему дому были расставлены глиняные горшочки с едой, некоторые подвешены под потолок.

— Я смотрю на висящие горшки под потолком и думаю, как бы они не обрушились, — заметила вампирша.

Сурама рассмеялась:

— Не бойся, они крепко держатся.

Эверилд кивнула, загребла в ладонь горсть бобов и закинула в рот, слизала с пальцев подливку.

— Спасибо, я наелась, — поблагодарила вампирша. Чего она сейчас больше всего хотела — это крови, свежей, горячей. Эверилд, когда забирала детей под свою опеку, не думала, что жажду будет испытывать за пятерых.

Агния, девочка с огненной шевелюрой, посмотрела на молодую женщину невысокого роста с тяжелыми черными волосами, смуглым лицом, большими черными глазами, одетую в белое сари. Эверилд заметила голодный взгляд своей подопечной и покачала головой. Агния не обратила внимания на ее жест. Она продолжала пристально наблюдать за передвижениями старшей дочери Сурамы. Анила затравленно посмотрела на ребенка, она ощущала неясную тревогу, поэтому прижала руки к едва округлившемуся животу. Девушка инстинктивно отступила назад, Агния хищно сузила глаза и сделала шаг вперед, втягивая воздух, щедро пропитанный страхом. Эверилд пришлось подняться на ноги и подойти к Агнии, она грубо схватила девочку за рыжие вихры и прошипела, смотря прямо в глаза:

— Нельзя. Слышишь? — девочка дернулась, словно от удара кнутом, и осмысленно посмотрела на свою мать. — Отправлю в темницу, — пригрозила Эверилд.

Агния прохныкала:

— Я хочу есть, а она так вкусно пахнет, — девочка повела носом, втянув запах пшеницы, ржавого железа и кокоса, она слышала, как кровь бурлила в венах, а еще она уловила едва заметный стук второго сердца, от этого жажда стала еще мучительнее. — У нее бьется два сердца, и кровь по-разному пахнет, чем-то невинным и чистым.

— Она ждет ребенка, — сказала Эверилд, продолжая удерживать подопечную, хотя та стояла смирно.

— Он так одуряюще пахнет, я не могу, пусти! — Агния дернулась, а Эверилд лишь сильнее сжала ее волосы. Поняв, что не удержит, она отпустила на миг свою приемную дочь, та рванула к Аниле. Но Эверилд успела отреагировать: она схватила девочку поперек тела и выкинула в окно.

В доме все вскрикнули. Носферату молча ждала, когда Агния отряхнется от разбитого стекла и снова, как обезьяна, полезет в окно. Долго ждать не пришлось, вскоре показалась ручка с внушительными когтями, затем Эверилд увидела вторую руку, а после появилась сама Агния с хищным оскалом. Эверилд встретилась с ее мятными глазами с легкой синевой. «Не заставляй меня применять ментальную силу», — холодно сказала вампирша, сжав сознание Агнии, девочка пискнула, из ее носа потекла кровь. Она утерла ее тыльной стороной руки.

В доме все замерли, дети раскачивались из стороны в сторону, сжатые ментальными тисками Эверилд, которая, четко выговаривая слова, словно выжигала их углем в детских головах: «Друзей есть нельзя! В этом доме охотиться нельзя!» Кровопийца видела, как дети корчились, она продолжала сдавливать сознание, доставая из их подсознания все жуткие страхи: боль и одиночество, воспоминания о том, как они горели в серебряных темницах. Агния разжала руки и полетела снова на землю, извивалась в судорогах, остальные дети создавали зрелище не лучше. «За каждую вашу ошибку будут расплачиваться все. Вы меня поняли!» — предупредила Эверилд и показала подопечным картинку, как с ребенка сдирали кожу. Потом она снова продемонстрировала им темницы, и они страшно закричали и забились кто куда.

— Не надо! — просили они.

«Меня все поняли?»

— Да, — хором выдохнули дети, и вампирша их отпустила.

— Эверилд, что ты с ними сделала? — ужаснулась Сурама.

— Спасла твою дочь и внука от неминуемой смерти, — отмахнулась вампирша и вернулась на свое место за столом, сгребла с тарелки горсть бобов, забросила в рот, прожевав, уже ласково обратилась к детям: — Терпите, до ночи не так далеко. Я тоже голодна, но не позволяю себе бросаться на кого попало.

Девочки лежали на полу переломанными куклами, в их глазах было столько боли, обиды, и в тоже время понимания. А Эверилд продолжала беспощадно, чтобы они прониклись полностью, чтобы никому в голову не взбрело убить жителей этого дома:

— Мне еще хуже, я испытываю жажду, помноженную на четыре.

Экзекуция не прошла бесследно, теперь все дома ходили подавленными, разбитыми, и Сурама сказала, подойдя к уже почти доевшей свою порцию Эверилд:

— Нельзя так себя вести с детьми. Они же маленькие.

— Сурама, не вмешивайся в воспитание моих детей. Я знаю, что делаю. Это им с виду два года, а на самом деле каждому не меньше пяти или десяти лет, Агнии вообще сто лет. Если их не научить бояться вожака, от Калькутты останутся одни обескровленные трупы. Не стоит их жалеть — и закроем тему. Лучше помоги старшей дочери, на ней лица нет. Когда уже Араджи придет? Нам бы скорее уйти, — сменила тему Эверилд.

Сурама посмотрела на дочь, испуганно выглядывавшую из-за кадки с цветами.

— Всё хорошо? — встревожилась женщина.

— Да, мама, — через усилие ответила Анила, прерывисто дыша.

— Он должен прийти домой через час, — сообщила Сурама Эверилд и подошла к дочери, вовремя — та как раз стала сползать по стене. — Идем в комнату, — нежно повелела женщина, уводя дочь в сторону спальни.

Эверилд проворчала им в спину:

— Скорее бы уже вернуться твоему мужу. Я сходила бы с ним за деньгами и отправилась к себе домой.

Сурама ей не ответила, скрылась с дочерью на втором этаже. Она уложила Анилу на кровать с тюфяком, взяла со стола ковш с питьевой водой, налила ее в стакан. Отставив сосуд, Сурама взглядом пробежалась по комнате, увидела полку с нужным снадобьем, сцапала пузырек с валерьянкой, открыла флакончик и, накапав в чашку с водой несколько капель, подошла к кровати и дала выпить дочке. Анила проглотила содержимое стакана незамедлительно.

— Поспи, — женщина посмотрела на дочь обеспокоенно, проверила ее температуру.

— Не переживай так, мне уже лучше. Иди, не стоит надолго оставлять гостей, — Анила слабо улыбнулась, Сурама кивнула и спустилась по бамбуковой лестнице вниз.

— Что будешь делать с Амалой? — внезапно спросила вампирша, когда Сурама была уже на последней ступеньке.

Женщина остановилась, нахмурила лоб и изрекла печально:

— Придется принести ее в жертву богине Кали. Ей скоро четырнадцать, а замуж ее никто не хочет брать. Ты же знаешь, что мы выдаем дочерей с пяти лет.

— Я могу ее забрать к себе, — немного подумав сказала Эверилд, доедая вторую порцию бобов с мясом.

— Что это изменит?

— Ее не придется приносить в жертву, с богиней я договорюсь, — подмигнула Эверилд, и в этот момент хлопнула входная дверь, вошел Араджи. Он снял обувь в прихожей, а потом пересек коридор и прошел в кухню.

— Добрый вечер, что у нас сегодня поесть? — раздался зычный голос главы семьи.

Это был высокий мужчина с бронзовой кожей, бенгалец, он часто любил подкручивать свои усы, вот и сейчас он делал это. Уловив запах мяса, Араджи нахмурил брови:

— Опять мясо готовишь? — недовольно проговорил муж.

— Ты же знаешь, что Эверилд любит мясо. Для тебя я приготовила рис с чечевицей, — извиняясь сказала Сурама.

— Сегодня к нам на ночлег попросился путник, примем. Может, вторую дочь просватаем за него, — с улыбкой оповестил Араджи. Жена едва заметно кивнула.

Глава семьи вышел в прихожую, распахнул двери на улицу, сделал приглашающий жест. На пороге дома возник новый гость: крепкий молодой человек, одетый в батистовую рубашку фиолетового цвета, черные шаровары, на голове — фиолетовый чурбан. Мужчина откинул ткань, и взору жителей дома предстало молодое лицо с двухдневной щетиной, шрамом, который начинался от левого виска, огибал глаз, спускался на щеку и кончался под носом. Жуткое зрелище!

Знакомый Араджи пришел с бутылкой вина. Он присел, поставил вино на пол. Мужчина снял сандалии в прихожей, затем поднял бутылку и босиком прошел по циновке черного цвета, соединяющей коридор и кухню. Гость поставил бутылку вина на стол и сел, скрестив ноги. Сурама засуетилась, выставила глиняные чашки. Посетитель открыл вино, налил всем. Эверилд взяла свою чашку со стола, недоверчиво поднесла ее к носу и принюхалась: пахло виноградом, спиртом и какими-то травами.

— Странный аромат, — задумчиво проговорила Эверилд.

— Жена, неси еду, не стоит гостя заставлять ждать, — приказал Араджи. Сурама всё поняла и покорно принесла бобы и сыр.

— Садись с нами за стол и отведай вина гостя, — пригласил отец среднюю дочь, которая только что вышла из своей комнаты. Девушка заглянула на кухню, чтобы поприветствовать отца. Она подошла к Араджи и обняла его крепко. Папа крякнул и мягко освободился из объятий средней дочери.

Она обладала округлыми формами, короткими ногами, глаза были маленькими, лицо изуродовано шрамом. Вторая дочь на дрожащих ногах подошла к столу, присела на циновку и взяла чашу с вином, в ее глазах читалась обреченность. Эверилд уловила отголоски ее мыслей: «Лучше бы меня родители убили в младенчестве». Вампирша бросила на девушку задумчивый взгляд, но говорить ничего не стала, лишь увидела блеснувшие слезы в очах цвета земли.

— Завтра я заберу твою дочь, — сообщил визитер. Араджи кивнул. Мать обрадовалась, вот только отец радости не выказывал ни капли. Они все отведали вина. Эверилд его вкус не понравился.

— Араджи, отдай мне ее, — попросила Эверилд. — Я ее пристрою к делу, не стоит этому человеку ее отдавать.

Араджи бросил хмурый взгляд на их покровительницу, он считал неприемлемым вмешиваться женщинам в разговор. Хозяин дома устало потер переносицу.

— Араджи, я хочу вложиться в твое дело. Предлагаю обмен: ты мне отдаешь свою дочь, а я вкладываю крупную сумму в твое текстильное производство. Приданое твоей дочери я беру на себя. Как тебе сделка? — вампирша вопросительно посмотрела на главу дома, а затем перевела взгляд на девушку и подмигнула ей. Молодая особа посмотрела на отца с надеждой.

— Это было бы замечательно. Мы на грани разорения. Предки часто рассказывали историю, что к нам в гости всегда являлась мертвенно-бледная девушка с огненными волосами, небесными глазами и спасала семью в самый сложный период жизни.

— Не думаю, что они говорили про меня, — лукаво улыбнулась Эверилд.

Все выпили еще по чашечке вина, они просидели так три часа. Вампирша ощутила странную дрожь в ногах.

— Идем, пока банк не закрылся, завтра мне будет не до этого, — сказала Эверилд и поднялась первой из-за стола, нарушая все правила этикета. Визитер тоже поднялся. Он обратился к хозяину дома:

— Рад, что всё решилось, — гость протянул руку для пожатия. Араджи с чувством ее пожал, он не желал смерти дочери.

Эверилд мысленно связалась с Нагайной: «Можешь подойти на улицу Тукхулана, 3?» — попросила королева вампиров.

«Как прикажете, Ваше Величество», — Нагайнаизобразила воображаемый поклон, и Эверилд хихикнула.

«Клыки выдерну», — шутливо пригрозила она собеседнице по ментальной связи.

«Уже боюсь. А ты опять благородством занимаешься? Откуда в тебе столько добра?» — с легким восторгом поинтересовалась Нагайна.

«Многие с тобой не согласятся, я очень злая упырица, — усмехнулась Эверилд и ехидно добавила: — У тебя минута».

Нагайна цветисто выругалась. «Обойдешься. Я буду через пять минут», — огрызнулась подруга Эверилд, но вскоре была на нужном месте.

Королева ментально приказала детям идти к Нагайне. Четыре девочки, словно марионетки, поднялись: одна — Агния, вторую звали Миди, она обладала небесными глазами, пшеничными волосами и любила носить военную одежду, в чём Эверилд ей потакала. С ними встали двойняшки с бронзовой кожей, ярко-зелеными глазами и темно-русыми волосами, только Бругинда была повыше и с более тонкими чертами лица, а Бронислава обладала высоким лбом и более грубыми чертами, еще у нее на лице была родинка, а рядом с ней шрам, так и не заживший после пыток серебром.

Эверилд подошла к выходу, дети последовали за ней. Нагайна их ждала перед крыльцом, куря трубку. Она подошла к детям и ментально велела идти за ней. На Нагайне была военная форма, волосы она собрала в конский хвост.

— Ты что, молодого офицера английской армии ограбила? — пошутила Эверилд и обняла подругу.

— Почти, — ответила та, не выпуская трубку из зубов. Она кивнула детям, те дернулись, будто их вели за нитки, и подошли к ней. — Мы пошли.

— Поохотишься с ними, я поздно вернусь.

— Хорошо, Ваше Величество, — пообещала Нагайна. Эверилд не понравилось ее хмурое выражение лица.

— Что случилось, дорогая?

— Вернешься — поговорим, — Нагайна быстрыми шагами стала отдаляться, дети резво за ней поспевали.

— Араджи, идем, — позвала Эверилд, озадаченно смотря вслед своей спутнице жизни. Они пошли по улицам до банка, идти нужно было целый час. Когда Эверилд это осознала, то остановилась и посмотрела на Араджи.

— Можно пройти коротким путем?

— Если только через лес.

— Идем, — немного подумав сказала вампирша, и они свернули к лесу, где их накрыла благостная тишина. Лесная тропинка извивалась между зарослей бамбука, и уже через полчаса путники вышли к двухэтажному белому каменному дому. Араджи подвел Эверилд к зданию, и они вошли внутрь.

Банк представлял собой небольшой круглый зал с колоннами, стены увивал дикий плющ. Эверилд с Араджи подошли к стойке, за которой стоял уже немолодой индус с седыми волосами, кое-где сохранявшими еще черный цвет, облачен он был в мусульманскую одежду.

— Добрый вечер, чего желаете?

— Снять деньги, — сказала вампирша и подала ему документ.

— Сколько?

— Мне два миллиона соверенов[1], — сказала она, немного подумав, мужчина удивился, но кивнул.

Вскоре его помощник скрылся, а Араджи и Эверилд остались ждать.

— Положишь деньги сразу на свой счет, — обратилась вампирша к Араджи.

— Разумеется. Но мне лучше бы рупии, — с сомнением озвучил он. Эверилд фыркнула.

— Тебе надо — сам и меняй. Жаль, у вас пагоды[2] почти вышли из оборота.

— Это всё сделали проклятые англичане, — сморщился Араджи.

Через полчаса мужчина вернулся с тремя мешочками, Эверилд расписалась на подсунутой ей бумаге. Вампирша отдала Араджи три увесистых мешочка с золотыми монетами, и он тут же положил деньги на свой счет. Вампирша обратилась к помощнику банковского служащего:

— Будьте так любезны, принесите еще 50 тысяч соверенов, — попросила Эверилд. Помощник выполнил ее просьбу. Эверилд забрала более худой мешочек и снова поставила закорючки на документе, довольно хмыкнула.

Араджи с Эверилд вышли на улицу. Они, даже не сговариваясь, двинулись в сторону леса. Эверилд посмотрела наверх, в темном пологе неба зажигался миллиард звезд, что несмело выплывали из глубины космоса, наполняя мир мягким ласкающим светом. Легкий восточный ветерок шевелил кожистые листочки, доносил пряный аромат травы. С реки священного Ганга он принес запах свежести. До ушей путников доносились шорох мышей, крик птиц, рык хищников и протяжное мычание буйволов. Эверилд с Араджи молча шли минут десять, потом мужчина неожиданно спросил:

— Ты когда Амалу заберешь?

— Как только, так сразу. А пока она поживет у вас. Может, еще удастся ее сбагрить замуж. Денег я дала достаточно.

— Хорошо, — покладисто согласился Араджи.

— И всё же я не понимаю, в чём она провинилась перед вами. Неужели вы правда готовы были отдать ее в жертвоприношение?

— Такие требования богини Кали. Да и с женщинами слишком много хлопот. Вырасти, собери приданое, да еще выдай замуж, а если не получится — корми всю жизнь. Англичане Индию обобрали до ниточки. Многие семьи просто не могут содержать девочек. Я тоже на грани разорения. Если бы не твои деньги, мы пошли бы просить милостыню. А еще стараниями англичан у нас все болеют лихорадкой. Видишь, люди мрут толпами, даже трупы не успеваем сжигать.

— Это всё понятно. Но я не принимаю такую жестокость. Ужасные требования. Хоть богиня Кали мне импонирует, но я не считаю, что девочка должна расплачиваться жизнью. В чём она провинилась, что родилась некрасивой? Вам же, мужикам, первым делом подавай красоту, а потом уже смотрите на ум и душевную организацию. Вдовы тоже обделены счастьем. Вот зачем им сбривать волосы? И чем это женщина хуже мужчины? Мужчинам можно жениться во второй раз, а женщинам — нет. Вот даже возьми твою сестру, тебе ее не жалко? Она овдовела в 12 лет, вот она чем провинилась, бедняжка? — настаивала на своем Эверилд. — Она же не виновата в том, что ее муж так рано ушел из жизни. Тем более он состоял в сомнительных компаниях.

— Девушка, которая вела добродетельный образ жизни в прошлом воплощении, не могла стать вдовой в настоящем. Значит, она изменяла мужу, — сказал с уверенностью мужчина.

— Да откуда вам знать?! — воскликнула вампирша возмущенно.

— Так говорят священные писания, — ответил Араджи.

Эверилд хмыкнула, заявив:

— Их написал мужчина, который был ничтожен и решил за счет женщины утвердиться, опустив ее на дно. А другие идиоты подхватили. Женщина — утонченное существо, дающее жизнь, — сказала она с жаром.

Эверилд немного повело, она удивленно посмотрела по сторонам, с координацией у нее не было проблем никогда. Совсем рядом послышался хруст ветки, словно щелчок курка, что заставил собеседников вздрогнуть. Араджи вскрикнул, нелепо взмахнул руками и упал на землю, на шее затянулся румал — шелковый платок с грузиком.

Вампирша завертела головой, улавливая запах ржавого железа, вереска, меда и еще множества оттенков. Она из тысячи узнает сочетание этих ароматов. Запах ванили и ржавого железа — постоянный спутник человека. У вампирши закружилась голова, колени подогнулись, и в этот момент ее что-то захлестнуло: Эверилд ощутила на шее удавку. Она сжалась на горле, перед глазами всё поплыло, словно вампирша приняла наркотик: «А может, в вине что-то такое было?» — промелькнула мысль.

Эверилд прислушалась к звукам, душители должны появиться или вампиры, чьих это дело рук. Шелест травы, звук осторожно раздвигаемых веток. Эверилд ногтем поддела румал и порвала, в этот момент несколько человек спрыгнули с деревьев и навалились на вампиршу. Одного она отшвырнула, другому располосовала грудь, третий успел увернуться. Еще шестеро навалились сзади и повалили ослабшую Эверилд, попытки обратиться к ментальному дару прошли неудачно, сознание затуманилось, и она провалилась в вязкую темноту.

Тхаги[3] связали Эверилд по рукам и ногам, душители ее куда-то поволокли. Вампирша в моменты просветления пыталась еще сопротивляться, с усилием прогоняя обморок. Она рванулась раз, два — ее ударили, но она даже не ощутила. Все отчаянные попытки вырваться заканчивались провалом. «Рамио предупреждал, что наркотик временно лишает сил вампира, обращенного в солнечное затмение», — пронеслась мысль, после которой наступила звенящая тишина. Мир продолжал плыть и кружиться, но сознание отказывалось ускользать в спасительную холодную бездну. «Надо попробовать отключить все функции организма и впасть в летаргический сон, — подумалось ей. — Может, тогда они посчитают меня мертвой», — Эверилд тряхнула головой, отгоняя такие мысли, вспомнив, что индусы вполне могут и сжечь жертву, а не просто закопать! Она слабо улыбнулась и всё же смогла отключиться — это всегда помогало проснуться с ясной головой.

Очнувшись, Эверилд увидела факелы, воткнутые в подставки. Так освещалась небольшая комнатушка без окон. Вампирша попыталась сесть, но веревки ей помешали это сделать. Она не чувствовала боли: никакое оружие не может ее причинить, кроме серебра — его она боялась, оно жгло словно раскаленным железом. Вампирша вздрогнула, услышав шаги, и вздохнула, скорее по привычке, чем из-за необходимости дышать. Она рванула руки в разные стороны, веревки натянулись, послышался треск — и обрывки полетели в стороны. Может, конечно, она это сделала зря, но в такой ситуации Эверилд предпочла быть на ногах. Она ждала. В замочную скважину вставили ключ, щелчок, поворот, скрип двери — и в проеме возникла мужская фигура с зеленым тюрбаном на голове, с прикрытым тканью лицом, в ослепительно белом одеянии.

«Зря стараешься, — усмешка исказила тонкие губы пленницы. — Я всё равно, в отличие от детей ночи, плохо вижу в темноте и полумраке, почти как люди, только силуэты более четкие и часто светятся слабым светом», — подумала она. Пленница скрестила руки на груди, посмотрела в упор на служителя богов. Он несколько минут молчал, а потом низким глубоким голосом произнес:

— Следуй за мной, женщина, — он не глядя развернулся и пошел, словно был уверен, что девушка не посмеет ослушаться. Эверилд не заставила себя просить дважды и вышла следом. Вампирша оказалась в просторном коридоре со сводчатым потолком, по каменному полу тянуло холодом и сыростью.

Эверилд сразу окружили несколько человек с кинжалами в руках, она наградила их насмешливым взглядом.

— Отличный подход, только вы привели в свой дом смерть, — сказала она, зашагав за удаляющимся жрецом.

Галерея резко шла вниз. Из бокового прохода донеслись звуки падающих капель. Они прошли мимо, резкий поворот налево, спуск, снова через три прохода налево, через пятьсот метров резко направо — и начался подъем. Пленница уловила запах жасмина и земли.

— Куда мы идем? — спросила она, но получила в ответ мрачный взгляд. Эверилд не знала, сколько они петляли по подземельям, но возникшая из мрака бамбуковая дверь с обитым железом повергла ее в шок. У Эверилд под ложечкой засосало. Жрец потянул дверь за кольцо, и она бесшумно отворилась, пропуская людей.

Вампирша ахнула, увидев купольной формы потолок, уходивший резко вверх. Стены были украшены головами слона, льва и шакала. В центре зала, на постаменте, стояла женщина с четырьмя руками — в одной она держала голову демона, а в другой — меч. Ожерелье из черепов доходило до колен, на ушах висели сережки из мертвых тел, а пояс состоял из отрубленных рук. Язык был высунут изо рта, кровавые глаза смотрели холодно, заставляя всех узревших ее лик содрогнуться. Эверилд передернула плечами, зажмурилась, а затем открыла ясные голубые глаза, но ужасная богиня Кали никуда не исчезла. Губы Эверилд растянулись в улыбке.

— Давно не виделись с тобой, смерть, — произнесла она, отводя взгляд, уже рассматривая сгрудившихся у статуи богини людей. Это в основном были мужчины средних лет.

На постаменте стояла чаша то ли с кровью, то ли еще с чем-то. Рядом с сосудом сидел жилистый седовласый мужчина. От его морозного взгляда у Эверилд побежали мурашки по спине, а под кожу змеей заполз неосознанный страх.

— Быстро, Кали, ты забыла о нашей первой встрече, — произнесла вампирша, проводя рукой по шраму на левой щеке.

— О чем ты говоришь, женщина? — спросил седовласый мужчина.

— О встрече со смертью, — ответила она беспечно.

Туги переглянулись. То, что перед ней именно они, вампирша не сомневалась. Змея с головой женщины, изображенная на груди всех почитателей богини смерти, выдавала душителей с потрохами. Эверилд облизнулась, представив выпотрошенное тело.

— Мы все в жизни несколько раз встречаемся со смертью. Одного она касается невесомо, другого ставит одной ногой на порог своего царства, третьего вовсе забирает к себе. Ответь мне, женщина, почему она должна помнить всех? — бровь старика приподнялась, он сел в позу лотоса.

— Потому что я из ее рук вырвала бессмертие, — ответила Эверилд с какой-то горестью в голосе и поморщилась.

— Богиня нам послала новую жрицу? — прошептал кто-то.

— Ну да, старая-то умерла, — подхватил второй голос.

— Да бросьте, она просто обезумела от страха и пытается спасти свою жизнь, вот и несет всякий бред, — глава секты сделал какой-то жест, и конвоиры Эверилд набросились на нее, повалив на землю. Она одного лягнула в голень, соскочила, другому проткнула глаза пальцами, быстро отпрыгнула в сторону, затравленно оглядываясь. От стен отделились несколько мужчин. Молодой парень с сединой метнул в нее нож, Эверилд увернулась. В вампиршу сразу полетело с десяток арканов. Она подныривала под румалы, разрезала их, но в какой-то момент ей в ноги бросили цепь с грузиками, и она, вскрикнув, упала. На нежить набросилось сразу несколько душителей, прижимая ее к полу.

— Влейте ей опиум, — послышался грозный голос.

— Нет! — крикнула Эверилд. Вампирша напряглась, выдернула ногу и тут же двинула коленом удерживавшего ее туга, вырвала правую руку и полоснула врага когтями по лицу. Туг завопил, схватившись руками за рану, а Эверилд уже нейтрализовала и второго пытавшегося обездвижить ее душителя. Пленница рывком скинула остальных, ушла перекатом, вскочила. Носферату заметила слева движение, рукой словила аркан и рванула румал на себя, мужчина потерял равновесие и упал. Эверилд раскрутила аркан и набросила его на следующего нападающего, затянула, раздался хрип, враг, губами хватая воздух, обмяк. Вампирша выпустила румал и ударила нападавшего справа, с кинжалом в руке. Оружие выпало, Эверилд перехватила запястье недруга и вывернула его. Сын секты заорал от боли. Вампирша рванула его на себя, ударила головой, вырубая оппонента, отпустила, крутанулась в поисках новых врагов. Еще несколько душителей ее окружили, раздался выстрел. Эверилд уклонилась, и на этом силы ее оставили. Она потеряла равновесие и упала. Мужчины немедленно на нее набросились, навалились всем телом. Один из душителей зажал ей нос, но прием эффекта не возымел: даже спустя пять минут пленница не открыла рта. Вампирша еще несколько раз сумела вырваться, нанести смертельный удар и снова оказаться на земле. Она ругалась — проклятая слабость делала ее неспособной оказать серьезного сопротивления. После очередной двухминутной борьбы кто-то просунул в рот рукоять кинжала, потом убрал его. Эверилд ощутила, как жидкость полилась в рот, хотела выплюнуть, но жажда снова о себе напомнила огнем и вязкой слюной, ей пришлось ее сглотнуть вместе с опиумом. Руки и ноги сразу налились свинцовой тяжестью. Туги связали девушку и куда-то потащили, она слышала крики и мольбы других жертв, повернув голову, успела заметить, как из-за статуи вели еще людей, также опьяненных наркотиком.

Эверилд услышала журчание реки. Потом порыв прохладного утреннего ветра подсказал ей, что они покинули подземелье. Они оказались на песчаном берегу, с одной стороны возвышались деревья, с другой бежала река. Участок был небольшим, в его центре воткнут большой деревянный крест. Двое душителей потащили Эверилд к кресту. Освободив одну руку, мужчины потянули ее вверх, но Эверилд взмахнула ей — и острые когти располосовали лицо туга. Душераздирающий крик разнесся по лесу. Второй душитель схватил вампиршу, и она вскрикнула от боли: что-то обожгло кожу. Туг привязал к кресту одну ее руку, затем другую, потом приступил к ногам. Каждый раз, когда Эверилд вскрикивала от боли, душители вздрагивали. Когда туг закончил манипуляции, вампирша увидела два серебряных перстня на его руках, у остальных были золотые. Эверилд посмотрела вниз, удивленно моргнула — на песке был начерчен круг со странными иероглифами.

Вампирша подняла глаза на мужчину средних лет, с черными волнистыми волосами до плеч, вокруг которого расположились душители. Они смотрели на небо с перистыми облаками и читали молитву.

Внимание молящихся отвлек пожилой мужчина, поднявшийся с колен, на миг воцарилась всеобъемлющая тишина. Голос старика разнесся, словно трель соловья по лесу, могучий и торжественный.

— О, Бхавани[4]! — сказал он. — О, Великая Мать всего мира! Мы твои верные рабы. Соизволь принять к себе этого смиренного слугу, дай ему всё, что ты можешь ему дать, и избавь от того, от чего можешь избавить. Принеси ему успех во всех его делах, который ты даруешь нам, руководя каждым нашим начинанием, великим или малым. Он готов, он готов. Если ты принимаешь его, подай нам знак. Дай нам знак! — молчание длилось достаточно долго.

Вдруг над поляной пролетел какаду, и в тот же миг всё вокруг взорвалось вихрями восторженных голосов:

— Мы благодарим тебя, Мать, Деви, Бхавани.

Новобранец обошел пленницу.

— Кали, прими жертву, — сказал неофит.

Вампирша дернулась, послышался треск веревки, но путы выдержали. Душитель нанес удар кинжалом в затылочную ямку.

Земля дрогнула, нарастал низкий гул, на кристально чистое небо набежала тень, скрыв мир во мраке. Крик ужаса разнесся по поляне. На мгновение небо просветлело, неофит схватился за сердце, увидев исчезнувшую рану.

— Прости, Бхавани, мы не признали посланную тобой жрицу, — послышались голоса со всех сторон.

— Развяжите меня и дайте мне напиться крови, — повелела Эверилд, и тут же к ногам жрицы упали рассеченные веревки.

Несколько душителей притащили жертву. Эверилд припала к горлу, выпивая кровь, наполняясь силами. Когда капли стали с трудом вытекать, она выпрямилась. На земле лежало бездыханное тело туга, поймавшего ее.

— Роджер, оставляем тебя еще на три дня в молитвах богине. И для тренировки в заклании жертв, — сказал гуру неофиту.

Душители подхватили Эверилд на руки, пронесли по подземельям и поднялись в пагоду, где в центре зала стояла Кали и улыбалась. Вампирша моргнула, однако улыбка не исчезла с лица статуи, но стоило Эверилд зажмуриться посильнее, лицо Кали приобрело прежнее выражение: всё тот же взгляд и высунутый язык, от померещившейся улыбки не осталось и следа. «Видимо, опиум всё же до сих пор действует на мое сознание», — промелькнуло в голове вампирши.

Душители суетились, бегали по храму.

— Вы должны будете завтра на закате обручиться с Кали, а пока отдыхайте, — сказал гуру, велев жестом двум тугам проводить жрицу в покои. Эверилд последовала за мужчинами. Она очутилась в темном коридоре, сужающемся кверху, чуть дальше виднелись скользкие винтовые ступеньки, уводящие в неизвестность. Два факела слабо освещали путь, позволяя не споткнуться. Туги вывели вампиршу в просторный светлый коридор, украшенный цветами, и подвели к бамбуковой двери.

Вампирша вошла в маленькую комнату с узкими прорезями для окон. Расстелив кровать, накрытую голубым кружевом и различными шелками, она замерла, глядя вдаль: на высокий бамбук, резвящихся обезьян, на реку. Эверилд передумала ложиться спать, открыла дверь.

— Что-то желаете? — поинтересовался душитель.

— Да, хочу прогуляться по городу, — ответила Эверилд, поправляя сари из зеленого шелка с вышитыми розами из рубинов. Тонкая нить жемчуга обрамляла тонкую шею.

— Вам не стоит перед проведением ритуала покидать храм, — ответил туг. Эверилд, покачав головой, вышла в знакомый коридор. Она прислушалась к звукам — снизу донеслось множество голосов. Спустившись по широким мраморным ступенькам, она оказалась на втором ярусе, в зале.

— Не подскажете, где выход? — обратилась она к жрицам. Они, немного помедлив, кивнули на дверь.

Эверилд пересекла пол, выложенный черно-белыми плитами. У стен стояли вазы с цветами. Вампирша сбежала вниз по ступенькам и оказалась в саду. Между банановой и кокосовой пальмами пристроилась саговая, возвышаясь над двором метров на семь. Ее листья дугообразной формы отбрасывали причудливые тени, играющие на ветвях манго и папайи, которые были так увиты ротангом, что нельзя было разглядеть их стволов. Пройдя через сад с множеством интересных растений, Эверилд оказалась на городской улице. Мимо проплывали белые каменные дома с различным орнаментом, по дороге мчались экипажи с лошадями, шли пешком индусы, а у храма стояла толпа нищих: они просили милостыню. Эверилд прошла мимо, стремительно преодолев несколько богатых кварталов, она вышла на грязные улочки с тростниковыми домами. Тяжелый запах гнили и различных нечистот наполняли воздух. В этом районе жили бедные и неприкасаемые. Вампирша ускорила шаг, не желая встречаться с нищими — один их взгляд мог ее осквернить. Она шумно выдохнула, оказавшись на купеческой улице, где нашла глазами голубой двухэтажный дом, расписанный сценами из жизни Шивы. Приблизившись к дому и пройдя ворота, Эверилд поднялась на крыльцо и приподняла бронзовый молоточек, висевший около двери. Глухой звук разнесся по дому.

— Проходите, — произнесла служанка, одетая в серое сари. Она проводила гостью в просторную комнату с задернутыми шторами. На полу сидела миниатюрная брюнетка и листала книгу.

— Эверилд, где мой муж? — спросила она, подняв глаза. Чуть поодаль от женщины сидел молодой мужчина и набивал трубку табаком, бросая странные взгляды на гостью.

— Мне жаль, Сурама, твой муж убит, — ответила Эверилд, опускаясь на топчан. Вдова вскрикнула, выронив книгу. В ее ясных очах отразился ужас.

— Как это произошло? — прошептала Сурама, утирая бегущие по лицу слезы.

— Его задушили, — тихо ответила вампирша, убирая челку с глаз. — А меня взяли в плен.

Молодой мужчина положил свободную руку на плечо гостьи, почти промурлыкав:

— Что-то я не верю твоим словам, с момента вашего ухода прошли сутки, и ты не похожа на измученную пленницу.

Эверилд быстро скинула его руку, сверкнув глазами.

— Тише, тише, дорогуша, тигрицу не звали, — сказал мужчина, примиряюще поднимая руки.

— А тебя, как я вижу, вообще не трогает смерть отца, — резко бросила Эверилд, встав с топчана. Улыбка улетучилась с губ юноши.

— Мужчине не положено открыто выражать свои эмоции, а женщине — грубить, — отрезал он, сверля вампиршу гневным взглядом. — А еще я решил, что ты станешь моей женой. Унывать некогда, надо хозяйство брать в свои руки, — он с вызовом посмотрел на вампиршу.

Эверилд знала, что Акиль не питал к отцу теплых чувств, но она всё равно не понимала, как можно так открыто радоваться чьей-то смерти: глаза парня горели, а на губах играла победная улыбка. Сын давно стремился завладеть производствами и привести их в порядок, потому что считал, что отец не справляется и ведет семью к краху.

— Нет, Акиль, я не стану твоей женой! Я обещана Кали! С завтрашнего вечера я стану ее Девадаси[5], — ответила вампирша, твердо глядя в зеленые глаза юноши. Он сжал кулаки. — И мы с тобой в разных кастах. Не забывай об этом.

Со второго этажа послышались шаги, кто-то приближался. Эверилд уловила знакомый аромат, но вспомнить не могла, чей он. В воздухе дрожало напряжение. В комнату вошел европеец, разрядив обстановку.

— А он прав, Эверилд, ты не должна дерзить сильному полу.

Девушка опустила взгляд:

— Да, учитель, — она несмело посмотрела на него, надеясь убедиться, что это не сон, а затем резко подошла к нему и сильно прижалась к груди, вдыхая давно забытый аромат.

Наставник отстранил ее, смотря с укоризной на подопечную.

— Веди себя прилично, — произнес он строго. — Девушкам не положено первыми бросаться в объятия к мужчине.

Эверилд одарила его разъяренным взглядом и отошла в сторону.

— Ты в последнее время сильно ожесточилась, — продолжил европеец, сделав один шаг навстречу. Вампирша отступила.

— Что вас привело в Индию, учитель? — спросила она.

— Желание проведать тебя. А еще — убедиться в правдивости слухов, дошедших до меня из Османской империи.

Девушка закусила губу и стала изучать свои ногти.

— Мне пора возвращаться в храм, — сказала она быстро, вылетев вихрем на улицу. Она долго бежала, сбавив ход только у храма.

Весь следующий день Эверилд провела в молитвах, чтении мифов и легенд богов Индии, повторяя сложные элементы танца. Всё в этот день у девушки получалось плохо, ей не давала покоя встреча с учителем. Склизкий страх заползал в душу. «Неужели он меня искал столько лет, чтобы предать? Уже столько времени прошло, а я всё еще его боюсь. Нет, надо брать себя в руки: какая я тогда королева? Он должен мне сказать, куда дел артефакт, который до меня не дошел в Российской Империи».

Вечер плавно сгущал тени. Сотни человек стояли в храме, ожидая появления невесты. Мужчины вынесли деревянный паланкин, пронесли его семь раз вокруг Кали и аккуратно опустили на пол. Паланкин открылся, и Эверилд встретилась взглядом с верховным жрецом, временно играющим жениха. Он помог ей выйти. Их наряды красиво контрастировали: Эверилд в пурпурном платье с разукрашенными руками шла рядом с женихом, одетым в белое. Жрец, взяв за руку невесту, обвел ее семь раз вокруг огня.

— Клянусь верой и правдой служить Кали. Я отрекаюсь от всех богов, вручая свою судьбу Бхавани, черной матери, — вампирша взяла лампаду и несколько раз помахала перед статуей. Жрец снял с Кали красные бусы и торжественно надел их на новую Девадаси.

— Отныне твоя судьба нераздельно связана с Кали, — возвышенно произнес верховный жрец.

Далее в ритуале начиналось клеймение. Жрец подал знак, и двое мужчин крепко схватили Эверилд, а третий приложил раскаленное железо сначала к ее левому плечу, потом к правому. На левом отпечатался меч, а на правом — голова демона.

— Лучше сделайте татуировки, ожоги сейчас исчезнут, — словно в подтверждение словам девушки рана затянулась у всех на глазах. По залу пронесся шепот.

Жрец велел позвать сведущего в этом человека. После того как мужчина набил рисунки, слуги начали вносить еду. Ее клали на алтарь как подношение богам. После этого начался пир. Многие принимали Эверилд за божество и хотели к ней прикоснуться, поговорить. Она общалась сколько могла, а потом, улучив момент, покинула зал, чтобы отправиться на охоту.

Эверилд скользила меж веток бамбука, раздвигала бесшумно лианы, ища глазами скрывающуюся жертву. Она словно тень ускользала от нее, ощущая опасность. «Или я попала в западню?» — пронеслось в ее голове. Вампирша продолжила мягко шагать по траве, вздрогнула, ощутив ласковое прикосновение. Охотнице зажали рот. Эверилд дернулась, и руки выпустили ее.

— Учитель, — произнесла она, пятясь, ломая ветки.

— Стоять на месте, иначе стреляю! — послышался напряженный голос, Эверилд замерла, учитель последовал ее примеру. — Откуда идете? — произнес всё тот же голос.

— Из леса, — ответила вампирша, скривив губы. Новый запах ударил в ноздри, она сделала глубокий вдох.

— Кровь, — произнесли бледноликие в голос.

Незнакомец стал тревожно оглядываться, спрыгнув со своего насеста на пальме. Эверилд повалила его одним прыжком, сомкнув клыки на шее. Насытившись, она поднялась и двинулась следом за учителем, на запах.

Они скользили словно две пантеры, почти не касаясь земли. Рядом с рекой, недалеко от храма, лежало женское тело. Кровь толчками выходила из артерии, окрашивая дорогие одеяния в алый. Эверилд сделала шаг, опустилась рядом.

— Баядера[6], — сказала вампирша, показав на ожерелье на шее девушки. Мертвенно-бледное лицо танцовщицы выражало ужас.

Мужчина кивнул, приподнял подол. «Вы умрете все», — гласила аккуратно вырезанная на пухленькой ножке надпись. Эверилд переглянулась с наставником, откинула прядку.

— Надо сообщить, — прошептала она.

— Думаю, твои друзья в курсе, — хмыкнул мужчина, беря Эверилд за руку. Она ее вырвала резким движением.

— Я понимаю, что ты бессмертный, но не стоит это демонстрировать всем. Служители Кали тебя убьют за то, что ты прикоснулся ко мне, — сказала вампирша, нахмурив брови.

Эверилд трижды свистнула, обогнула тело, двинулась к шумящему водопаду. Учитель последовал за ней.

— Охрану не нанимали, — раздраженно буркнула вампирша, с опаской покосившись на наставника. Глаза учителя потемнели, рот сжался.

— Не забывайся, Эверилд, — сказал мужчина холодным как айсберг голосом.

— Где мой артефакт? — потребовала ответа Эверилд, отгоняя ползущие по спине мурашки.

— Разве ты его не получила? — изумился учитель.

«Интересно, он играет или реально не знает, что я его не получила?» — промчалась тревожная мысль в голове.

— Не делайте вид, что не знаете, что он не дошел до адресата, — с вызовом сказала Эверилд.

— Возможно, его перехватили в пути, — нахмурился учитель.

— Да? — скептически сказала вампирша.

— Ты мне не доверяешь? — не поверил учитель своим ушам.

— Есть некоторые опасения, — уклончиво ответила Эверилд.

— Я хоть раз в жизни тебя обманывал? Ты меня разочаровываешь, — недовольно проговорил учитель.

— Нет, — сказала вампирша, опустив взгляд в землю.

— Тогда в чём дело? — спросил учитель.

— Кто-то передал нить связи со мной… — Эверилд не стала договаривать, предоставляя возможность учителю самому додумать мысль.

— Да? — не поверил он, Эверилд кивнула. — Не знаю, чьи это игры, но постараюсь помочь обнаружить артефакт, — пообещал учитель, вампирша присела на землю. — До меня долетели слухи, что часть членов Совета уцелела и скрывается в Индии. Так что будь внимательной. Ты первая, кого они попытаются захватить, чтобы шантажировать Эрика Дарта. Кстати, почему ты не с ним?

— Мне нужен артефакт, — не стала отвечать Эверилд.

— И ты готова рискнуть своей свободой?

— Чем угодно. Он мне нужен, — не колеблясь подтвердила Эверилд.

— Припекло тебя, — констатировал учитель.

— Это не имеет значения. Мне нужен артефакт, — огрызнулась королева.

— Я приложу все силы, чтобы его найти, но не надейся, что сможешь добраться до прародительниц. Много я знал таких чудаков, ни один не вернулся со дна океана, — напомнил учитель.

— Вы же говорили, что до него еще никто не добирался, — опровергла она его слова.

— А этому нет подтверждения. Хорошо, разошли своих тхагов — и пусть слушают. Кстати, сейчас время паломничества, может, что узнаешь, — стал вслух размышлять учитель.

— Как звали того курьера? — перевела тему Эверилд.

— Какого? — растерялся Рамио.

— Кому вы доверили артефакт? — уточнила ученица.

— Джанги. Мне уже пора, — отрезал Рамио и скрылся среди ротанга и бамбука, оставив Эверилд в недоумении. Впрочем, одна она была недолго.

— Добрый день, дева погоды, — прозвучал тягучий голос рядом. Вампирша вздрогнула и посмотрела на мужчину с обсидиановой кожей, кудрявыми черными волосами и мрачным пламенем в угольных глазах. Незнакомец в одной руке держал кинжал, а в другой — сосуд с чем-то.

Эверилд подалась вперед всем телом и нервно втянула воздух, ей показалось, что кожа мужчины бледнее, чем должна быть. Но ей это только показалось, это был обычный человек.

— Что вы желаете, господин? — робко пролепетала девушка, отведя взгляд.

Мужчина скривил губы.

— Вам знакомы такие имена: Кира Блайт, Майкл Денесент? — спокойно поинтересовался незнакомец. Эверилд, конечно, их знала. Она снова втянула воздух, но это был человек.

— Допустим, — равнодушно ответила вампирша.

— Они обещают вас пощадить, если вы встретитесь с ними завтра у главного храма Кали и передадите все сведения об Эрике Дарте, а также отдадите похищенный из сокровищницы артефакт.

— Передай своим хозяевам, что фиг им с маслом, а не Эрик Дарт, — повелительным тоном сказала Эверилд. Этот человечек ее порядком начинал раздражать, вампирша отвернулась и собралась уходить, когда услышала посторонний голос. Она напряглась: к столкновению сейчас она точно была не готова.

— Он вам докучает, госпожа? — произнес низкий голос. Шелковый шнурок затянулся на шее чужака.

— Нет. Отпустите его, — повелела жрица. Туг ослабил румал.

Эверилд хищно ощерилась и потянула воздух носом, но кроме учителя никого поблизости из вампиров не было.

— Сопроводите меня в храм, — приказала она вступившемуся за нее мужчине. При ближайшем осмотре это оказался юноша с темно-русыми волосами, бронзовой кожей, с татуировкой женщины-змеи на груди, вокруг пояса он обмотал румал, сам был в одной набедренной повязке. Тело с рельефными мускулами, на груди было несколько розовых рубцов.

Вампирша посмотрела наверх: заметив тени на ветках деревьев, она напряженно стала всматриваться в крону. Несколько человек с набедренной повязкой приземлились рядом с трупом баядеры.

— Идемте, мы через пару часов отправляемся в путь.

Эверилд кивнула, ускорив шаг, но ее не покидало ощущение, что кто-то пристально смотрит ей в спину. Взгляд обжигал ненавистью, казалось, что он пытается ее ментально уничтожить, стереть личность. Она несколько раз оглядывалась, но никого, кроме людей, не видела. Ноги дрожали, подгибались, подкатывала истерика: «Они следят за мной. Учитель соврал, он привел их».

— С вами всё хорошо? — спросил обеспокоенно сопровождающий, заметив промелькнувший страх в очах жрицы.

— Да, — сказала она внезапно севшим голосом.

— У вас есть пара часов, чтобы собраться, и мы двинемся в путь. Кали ждет своих жертв.

Эверилд кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она чувствовала всем существом, как что-то надвигается. Повсюду мерещились вампиры или их шпионы. «Теперь я могу рассчитывать только на себя. Даже люди могут предать сами того не зная. С каких пор я стала такой пугливой, это же неразумно. Но я кожей чувствую, что бывшие члены Совета где-то рядом. Они залегли на дно почти на сто лет после переворота. Кали, скажи мне, у меня уже паранойя? — обратилась Эверилд к богине, но та промолчала. — Надо навестить детей, ментальное воздействие и военные тренировки сделали их прилежными вампирами. Недаром Эрик Дарт дал им шанс, хотя первой начала я. Надо еще обратить двадцать детей из приюта, а лучше — из попрошаек, армия из детей скоро станет реальностью. Откуда среди душителей дампиры — это загадка. А может, главный жрец является вампиром? Да и у Кали повадки вампирши, пусть и четырехрукой. Так, это уже богохульство. Я ее видела, и в ней нет ничего вампирского. И всё же почему меня не покидает ощущение постороннего взгляда? Да и кто им рассказал, что опиум ослабляет? Хотя это может быть просто совпадением, туги всех своих жертв опаивают наркотиками. Да и учитель себя ведет странно: он впервые за семьдесят лет вышел со мной на прямой контакт и всё еще не принес клятву Эрику Дарту и мне. Всё-таки возможно, что он предал меня? Как еще по-другому могли меня найти псы Совета по нитке? В случайности я не верю. Надо успокоиться и отправиться в путь, там я уже смогу определить, следят за мной или нет».

[1]Соверен — золотая монета. Первый новый соверен был отчеканен в 1817 году в Великобритании. Вес монеты составлял 113 гранов (7,98 г, из них 7,32 г чистого золота).

[2]Пагода — золотая монета весом около 3,37 г, чеканившаяся в южной Индии до начала XIX века.

[3]Тхаги — средневековые индийские бандиты и разбойники, посвятившие себя служению Кали как богине смерти и разрушения.

[4]Бхавани — в пер. «дающая жизнь», — богиня, одно из имен супруги бога Шивы.

[5]Девада́си— в Южной Индии девочка, «посвященная» божеству при рождении или по обету, живущая и служащая при храме до конца своей жизни.

[6]Баядера — индийская танцовщица, участвовавшая в религиозных церемониях или общественных увеселениях.