Комбриг

Глава 14

Событие сороковое

— Нет ли у Вас чего-нибудь по психологии воспитания детей от 5 до 12 лет?

— Ремень солдатский, кожаный в хорошем состоянии.

Дорогу от Харькова до Киева Брехт помнил плохо. Словно робот сидел за рулём. Две бессонные почти ночи и три дня напряжения нервного при подготовке к убийству шестерых, в общем-то, ни в чём неповинных людей, все чувства притупили. Збигнев сидел, сжавшись в комочек, на заднем сидении «Жука» и молчал. Отъехав километров на пятьдесят от города, Иван Яковлевич загнал «Фольксваген» в рощицу и остановил. Ловил себя несколько раз на том, что просто сейчас отрубится. Засыпал. Тряс тогда головой, сны вытряхивая из ушей, щипал за мочку уха капловухого, но помогало это на пару всего минут. Нужно было выспаться. Как Штирлицу, прямо за рулём. Аж в ушах освободившихся слышал голос Капеляна Ефима Захаровича: «Ровно через пятнадцать минут Штирлиц проснётся». Не надо нам пятнадцати, нужно часиков пять. Ночью на этой таратайке в канаву угодить можно. Нужно дождаться пока рассветёт и ехать часов до восьми, а потом опять забуриться в рощицу и переждать день. СССР это не Польша, он ни с кем не воюет, а значит, все силы НКВД и милиции будут брошены на поиски «Жука» и мальчика. И если бы искал Брехт, то основным направлением поиска назвал бы западное. И именно на запад он сейчас и направлялся.

Хотел даже, бросить машину и на какой-нибудь станции небольшой сесть в поезд до Киева, но передумал. Две причины. На машине, в случае чего, можно оторваться, по сравнению с советскими машинами «Фольксваген» на порядок надёжней и быстрее. А преследователи могут быть либо на Эмках, либо на ГАЗ. С «Жуком» им не тягаться. А в поезде, зайдут милиционеры в вагон с двух сторон и всё. Только бой принимать. Даже если и положит их, а потом куда, дёргать стоп-кран и уходить полями? С десятилетним мальчиком квёлым на руках. Ну, нет, такой хоккей нам не нужен.

Был и второй аргумент за автомобильную поездку в столицу братской Украины. А нет, пока — нашей Украины. Этот аргумент называется жаба. Людей не переделать, какими стали годам к восемнадцати, таким и проживут всю жизнь. Зря исправительные учреждения так называются. Никого там не исправляют, так, изолируют от общества, ну или общество на время избавляют от преступников.

Жаба проснулась в Брехте неожиданно, раньше, ну, в смысле, в той жизни, за собой такого не замечал. Нет, монетки коллекционировал и марки в детстве, но хапугой не был, тем более чужого. А тут, с попаданием в тело Штелле, прямо как наваждение нашло. Всё, что плохо лежит нужно затащить в свой удел. Прямо князь Гвидон. Оправдывал себя тем, что не ворует же. Это трофеи, а: «Что с бою взято, то свято». И речь же не о выбитых у побеждённого убитого противника золотых зубах, не о снятых с него мёртвого подштанников. Хотя, про подштанники вопрос, сколько раз форму снимали с убитых. Так для дела, а не для наживы. Ладно. Простим себе … Мародёр — паршивенько звучит. В самом слове «Мародёр» заложен негативный посыл — «дерёт мор». Стервятник, мать его. Интересно, а почему тогда мародёр, а не мородёр? Сам себя, естественно, оправдаешь. Форму снимали, не для обогащения, для маскировки. А когда разутый солдат снимает с убитого им врага сапоги? Он хуже будет воевать без сапог, ноги обморозит. Вообще не сможет воевать. Васков из «А зори здесь тихие» — мародёр? Ботинки для Четвертак снял с немца, автомат приватизировал. Херня всё это. На войне, как на войне. Другие законы.

Всё, оправдал себя. Теперь про жабу. Брехт взял Збигнева за руку и повёл в коридор, когда взгляд зацепился за какой-то беспорядок в ухоженной квартирке консула. Что-то остановило. Твою же налево! Сейф огромный полуоткрытый стоит около дивана, на котором сидел мальчик. Получается, эта комната — кабинет Тадеуша Бжезинского. Ну, и дальше. Он — консул и в сейфе могут быть секретные документы, которые заинтересуют НКВД. Не смог мимо пройти, посадил пацана на диван назад, и заглянул в бронированное нутро монстра.

Полно бумаг. Мешок нужен. Окинул взглядом комнату. Стоять, бояться. Ещё ведь и одежду пацану надо, весна на дворе, не лето, а он в рубашонке тоненькой. Тут два мешка надо. А вот и мешок — в нижнем отделение стального ящика. Полковник его вытащил, думал уже туда бумаги пихать и заглянул … Ох, ёшки-матрёшки! Там были деньги. Полмешка денег. Советских. И вполне себе крупные купюры, рублей не наблюдалось. Тут несколько сот тысяч рублей. Гады поляки, каких-то осведомителей прикармливали, предателей. Правильно они их с братьями ликвидировали.

Ещё не все подарки. Когда Брехт все бумаги из верхнего отделения сейфа в джутовый мешок с деньгами запихал, то обнаружилась коробочка деревянная резная. Ларец. Открыл полковник крышечку. Оба на, гевюр цузамен! Золото. Точнее, золотые монеты. Царские червонцы. Хотя, вон поменьше есть. Да и побольше, прямо на самом верху и совсем грандиозная монета лежит. Золотая монета (Империал) 37 рублей 50 копеек или 100 франков. У Брехта, хоть он в той жизни и неплохую коллекцию монет собрал, такой не было. Не на зарплату школьного учителя такие монетки покупать. Стоимость около полумиллиона современных дензнаков. Монета выполнена из золота 900 пробы. Лигатурный вес монеты составляет 32 с лишним грамма. Вес чистого золота 29 грамм. Диаметр 33,5 мм.

Сунул и эту коробку в мешок. Пришлось сразу вынуть. Мешок стал неподъёмным. Ладно. «Жук» утянет. Иван Яковлевич ещё раз оглядел сейф, не оставил ли чего. Может, где в уголке листочек с кодами шифровок завалялся. Нет, может, он и был, но среди бумаг, которые уже в мешке.

Пришлось два раза прогуляться мимо живописной композиции из кучи трупов до автомобиля и сгрузить добычу в багажник. Потом Иван Яковлевич прошёл в детскую. Сдёрнул с кровати простыню, и сбросал на неё, не сильно разбирая, детскую одежду из гардероба. Только пальтишко, прихватил. Спустился третий раз, еле запихал узел в багажник «Жука» и вернулся за Збигневом. Тот опять свернулся калачиком на диване и всхлипывал. Ничего. Успокоится в дороге и злее будет по отношению к украинским националистам.

Так что — аргумент, продолжать путешествие на автомобиле был железный, слишком ценный груз и его на себе не уволочёшь. Ничего, с божьей помощью доберутся.

Или коммунистам бог не помогает?

Событие сорок первое

Если вам нужно встать в 7 утра, то будильник нужно ставить не на 6:30, а на шкаф.

Иногда будильник помогает проснуться, но чаще всего — мешает спать.

Не выйдет Штирлиц из Штиглица. Проспал, проснулся только в семь часов утра. Будильник нужно с собой возить. Оглянулся, на заднем диване, почти вытянувшись, сопел укрытый двумя пальто Збигнев Казимеж Бжезинский.

Поматерился немного и, даже не сбегав в кусты, завёл мотор и тронулся, выворачивая назад из леска на дорогу. Надо надеяться, что милиционеры на работу приходят к восьми, потом оперативка, где приметы мальчика все получат, ну ладно с мальчиком, они приметы «Фольксвагена» получат.

Да, с «Жуком» беда, его среди города не спрячешь, приметная вещь. Это одна беда. Есть и вторая, неожиданная, кто бы мог подумать на этот «Жук» питался не травой, а бензином. Из плюсов то, что у Консульства он стоял полностью заправленным. Прямо под завязку, но вот теперь уже всего половина осталось. И до Киева может не хватить. От Харькова до столицы Украинской ССР можно двумя дорогами добраться. Северной, через Суммы, и южной, через Полтаву. Северная чуть длиннее, но Брехт выбрал именно её, так как она проходит через леса и рощицы всякие, а южная идёт через сплошные поля, где укрыться почти невозможно. По северной дороге получалось около пятисот километров, по южной чуть меньше, километров на пятьдесят — шестьдесят.

Volkswagen Käfer (он же «Жук»), вообще, Брехту казалось, что их начали выпускать после войны. Но раз у поляков в консульстве есть, то, значит, сколько-то машин и до войны успели сделать. Движок, судя по найденному в бардачке паспорту, полтора литра, объём бензобака сорок литров, максимальная скорость составляет 115 км/ч (71 миль в час) при расходе топлива 6,7 литра на 100 километров. Врут, как всегда. Пусть будет — 8 литров. По идее, должно хватить до Киева, но это только математика, по закону бутерброда горючее кончится посреди Киева, напротив милиции, или, тоже не лучший вариант, среди полей, где хрена лысого найдёшь, а не бензин.

Исходя из этих расчётов, Иван Яковлевич где-то по дороге надеялся подзаправиться, может, какой трактор или грузовик попадётся, уговорить водителя слить за большие деньги десяток литров, и тогда точно должно хватить. Но пока есть горючка и Брехт гнал на полной скорости по вполне приличной дороге. Грунтовка, не автобан, но и щебёнкой мелкой присыпана и грейдером, или бульдозером по ней недавно прошлись, ямы и колеи заравнивая. Наверное, Хрущёва уже заслуга. А он его грохнуть хотел. Пусть работает пока. Успеет на тот свет. Подождут черти со своей сковородой. Чугунной? Тефалевой?

Хотя, вон гуляет же полная доказательств версия в интернете, что именно гоп-компания руководимая Хрущёвым отравила Сталина. Может, грохнуть?

Гнал полковник, утопив педаль газа в пол. Сто пятнадцать немцы из пальца высосали, но восемьдесят мелкая таратайка народная давала. Брехт понимал, что при такой скорости бензин гораздо быстрее кончится, но сейчас скорость была важней. Збигнев от дикой тряски проснулся и принялся канючить, что в туалет хочет, пить хочет, есть хочет, домой хочет. Пришлось остановиться у небольшого мостка через мелкую речушку. И сам в кусты сбегал, и фляги наполнил, и умылся. Покормить было чем паренька, готовился же, пирожки покупая и хлеб. Выдал мелкому пару пирожков с морковью и пару с рисом — яйцом. Зачавкали на заднем сиденье, Брехт опять втопил газ до упора. Когда часики от Фаберже показали восемь, гонщик решил, что вот прямо сразу милиционеры облавы не организуют и продолжил гнать, легко обгоняя попутные полуторки и совсем уж редкие Эмки. В основном народ ещё на телегах передвигался и лисапедах.

В половине девятого Иван Яковлевич стал подыскивать своротку в лес. Показался указатель, что впереди какие-то Ромны. Ну, Ромны, так Ромны, а вот и лес большой впереди, туда "фольксваген" полковник и направил. Лес оказался обманчивым. Редким, и листьев ещё немного, и они не листья, а листочки, далеко просматривается. Деваться уже некуда, спустился по зеленеющей травке к реке. На указателе было написано, что река Сула. Плохо без карты. В Харькове только зашёл в здание железнодорожного вокзала Брехт и посмотрел на карту жд сообщения. Получалось, что Ромны эти как раз половина пути. Ну, и нормально, значит, как раз по темноте въедет в пригород Киева, где они дом сняли.

Вот только вопрос горючего стал ещё актуальней. Стрелка указателя сильно за половину вниз забралась.

Брехт загнал автомобиль подальше в лес и, прихватив нож, срубил насколько веточек ивы, накрыл ими Жука, осмотрел и проделал эту же работу ещё раз. Отошёл, полюбовался на дело рук своих и пошёл спать. Бжезинский младший наевшись пирожков отрубился почти сразу. Ну, надо отдать должное, пока парень ему никаких особых хлопот не доставлял, держался для человека, у которого вчера убили обоих родителей, просто замечательно.

Событие сорок второе

- Руки моей дочери просили сразу двое: инжинер и журналист.

- И кому улыбнулось счастье?

- Инженеру. Она вышла замуж за журналиста.

Всё же доехал. Доехали. Причём без всяких приключений. Заправились тоже замечательно. Проезжали поля и там стояли полуторки ГАЗ-АА и заправлялись от бензозаправщика. Вечер уже, темнеет, а люди работают. Брехт внаглую подъехал к ним и спросил, кто здесь старший. Народ обступил его машину и стал разглядывать. Старшим оказался старичок на Толстого похожий.

— Я корреспондент газеты «Известия» Сломчинский. Вот в Киев еду, не дадите мне литров десять бензину, а то боюсь, не хватит. Я заплачу.

— А что это у вас за машина, товарищ корреспондент, ненашенская? — Обратился кто-то из шофёров.

— Да, это чешская «Шкода». — Шильдик в самом низу капота, ни разу не похожий на будущую эмблему «Фольксвагена», никому в СССР знаком не был. Пусть будет «Шкода».

— Хорошая машина? — второй водитель.

— Хорошая, но маленькая. И двери всего две, неудобно, да и бензина прилично жрёт. — Говорил всё подряд Брехт и держал старичка за пуговицу пиджака.

— У нас под отчёт горючее …

— Да, не жмоться, Еремей Иваныч, корреспондент же, из самой Москвы.

— Точно из самой, писать вот про посевную направлен. — Не отпускал пуговицу трепыхающегося «Толстого».

— Хорошо, товарищ корреспондент, а можно … — сейчас про удостоверение старый пень спросит и придётся мочить всех шестерых.

Нет, перебор. Нельзя доводить.

— Мы с сынишкой торопимся, — Брехт ткнул пальцем в строну «Жука», откуда со второго сидения таращилась на них лисья мордочка «сынка».

— Еремей Иваныч, да уважь столичного товарища.

— Десять — пятнадцать литров всего. Я заплачку. Сколько?

Дедок махнул рукой, забыв про удостоверение, и кивнул одному из мужиков.

— Сергей, налей корреспонденту ведро.

— Полтора.

— Полтора. Не надо денег, как я их оприходую. Вы лучше про наш колхоз потом напишите.

— Хорошо, сейчас очень тороплюсь в Киев, а на обратной дороге обязательно заеду. Как называется ваш колхоз?

— Двадцать лет без урожая… — послышалось.

— Двадцать лет революции. В прошлом годе переименовали. До этого была Макеевка.

— Хорошо, товарищ …

— Никодимов. Завхоз МТС.

— Хорошо, товарищ Никодимов. Так и поступим. Через три дня утром буду у вас. Вы подготовьте цифры, фамилии передовиков. Вот этого молодого как фамилия? Он комсомолец? — Брехт указал на, заливающего через свою жестяную воронку тёмный какой-то бензин в бензобак «народного автомобиля» Сергея.

— Это Сергей Емелин, бригадир. Про него обязательно надо написать. Золотые руки у человека. В прошлом годе с армии демобилизовался …

— Еремей Иванович. Я сильно спешу, спасибо вам за бензин. Через три дня ждите и подготовьте цифры. Да, если есть фотограф, то пусть тоже подойдёт. Вечер уже, а мне ещё до Киева пилить и пилить.

— Понимаю товарищ …

— Сломчинский. Спасибо ещё раз, — Брехт пожал руку всем колхозникам и прыгнул за руль. Прямо чувствовал, что вспомнил дедок про удостоверение и сейчас попросит.

Уехал, и видел в зеркальце, как махали ему водители и завхоз. Ну, немного паршивенько на душе, обманул хороших людей.

В Киев въехали в полной темноте. Хорошо, что у «Жука», как и у «Мерседеса» есть фары и они работают от электричества. Не галогеновые лампы двадцать первого века, но всё же. На пять метров впереди дорогу освещают. Можно было бы пошутить, что как раз увидишь яму, в которую въедешь, отвернуть уже не успеешь, но шутить не хотелось, хотелось быстрее добраться до снятого домика и принять хоть холодную ванну, хоть просто из ведра окатиться. Вся пыль украинских дорог плотным слоем осела на теле, и Иван Яковлевич, прямо чувствовал, как потяжелел на десяток килограмм, Опять немцы на украинский чернозём покусились. А немец. Второй-то поляк.

Приехали, потарабанил полковник в запертые ворота. Говорил, чтобы без пароля не открывали. Хрен там. Открыли и полезли обниматься. Не вспомнили про продажу «Славянского шкафа». Все трое. Дети, чего с них взять. Отправляясь в Харьков, Иван Яковлевич ещё не решил, а что же теперь с этим детским садом делать, ну, пока не было Бжезинского, можно было бы и взять с собой. Правда, полька Малгожата — это такая болтушка, что вся его история с переломом ноги и лечением во Львове тут же рухнет, да и остальные … загонят Хуану иголку под ноготь, он всё и расскажет, а Федька — Франческо ещё быстрее. Так это было без Збигнева Казимежа Бжезинского. А его спросят. Вот он им историю расскажет.

Словом, вести двух поляков, испанца и итальянца в Москву нельзя. А куда можно? Вообще, в воинскую часть в Спасске-Дальнем хотелось бы переправить. Там есть люди, выправят документы. Ваньку, Малгожату и Збигнева можно усыновить. Итальянец староват для этого, но его можно женить на кореянке и дать корейскую фамилию, При этом — начальник городского НКВД свой человек, и глаза закроет. А там выучат русский и всё устаканится.

Остаётся малость, переправить людей с иностранными документами, и вообще без документов, с самого запада страны Советов, на самый Дальний Восток. В поезде, билет, когда продают, то документы не спрашивают. И казалось бы, посади их в Киеве в поезд и дай телеграмму Дворжецкому чтобы их встретил и всех делов. Хрена с два. В поездах всегда ходят милиционеры и проверяют документы и уж точно, если не проверят каким-то чудом раньше, то проверят в Хабаровске. Приграничная зона. И это будет феерическим провалом.

Ввод из всех этих размышлений Брехт сделал следующий. Детскому саду нужно пока и дальше сидеть в Киеве и ждать, что решат в наркомате обороны и НКВД по самому товарищу Брехту. Завтра он купит им на месяц продуктов и поедет вечерним поездом в Москву, сдаваться. А дети? А дети, если он через месяц не вернётся, идут в милицию, показывают документы и ждут, а чего с ними сделают. По-разному может закончиться. как-никак, помогли вторую мировую развязать.