Комбриг

Глава 22

Событие шестьдесят второе

— Этого, этого, этого и этого — расстрелять!

— Ой, меня не надо, пожалуйста!

— Хорошо. Этого не надо. Он не хочет.

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовётся …

Не Брехт сказал — Фёдор Тютчев, потом подумал ещё и добавил:

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний, первый гром …

Так про слово. Не пойдёт. Ничего такого Брехт никому не говорил. Он больше сделал. Он окно разбил в ментовке. Портфелем. Киданул и разбил. Вообще-то — мелкое хулиганство статья 20.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП РФ). Но милицейские Брехта не поймали. И решили отыграться, на тех, про кого в портфеле на листочках разного формата написано было. Нагнали в Киев и Харьков, наверное, войска, всякие разные, не только НКВД, но и обычных солдат общевойсковых и пограничников с собаками привезли, и устроили грандиозную облаву с экстренным допросом отловленных предателей Родины на месте и выбиванием у них адресов и фамилий соучастников предательства.

Брехт приехал в Киев рано утром, от состава отцепили три его вагона, две платформы с танками Армата и спальный СВшный вагон и загнали в укромный тупичок, где-то на сортировке. Брехт с машинистом доехал до начальника станции и показал ему грозную бумагу, в которой говорилось, что нужно оцепить и непущать, а ещё предоставить подателю сего документа — комбригу Брехту ещё одну платформу для перевозки техники. И всё это срочно и без промедления под страхом … Ну, под страхом.

Забегали, засуетились и вдруг, что-то изменилось. Суетиться стали больше, но замелькали разные военные и НКВДшники и про Брехта забыли. Напрочь. Был Брехт, и раз, нет Брехта. Сквозь него пробегают. У дверей начальства милиционеры. Решил Иван Яковлевич отступить на заранее подготовленные позиции — к своим вагонам. Он вернулся к месту стоянки вагонов пешочком, а там тишина и лишь один сержант ГБ ходит вдоль вагона спального. Не сильно на оцепление похоже, и не та структура, чтобы оцеплять, эта структура скорее цепляет, чем оцепляет. По его душу?

Куда деваться, нет вроде вины … А ну, да, вины-то хватает, но не должны, зачем было тогда из Харькова отпускать, да ещё с танками.

Пошёл, поигрывая желваками к чекисту, мысленно уже в Спасске был, там, дома, проще, там и стены помогают.

— Сержант Управления Государственной Безопасности Бу-бу-бу (это мимо поезд пргрохотал), предъявите ваши документы, товарищ комбриг, — козырнул плотненький такой, невысокий мужичок. Нос свёрнут. Боксом занимался, должно быть.

Иван Яковлевич справку свою предъявил.

— А что с удостоверением? — вернул назад, уже хорошо.

— Проблемы, вернусь в часть, новое получу. Повысили недавно.

— Поздравляю. Товарищ, комбриг, что под чехлами? — ткнул, толстеньким пальцем в прикрытые брезентом танки.

— Танки. А в чём дело? Вас одного прислали на охрану? — не врубался пока Брехт, что происходит.

— На охрану? Нет, меня послали провести осмотр непонятных вагонов. У вас есть документы на груз?

— Вот, — Брехт свою страшную бумагу показал.

— Понятно, — эту бумагу тоже вернул. — Совет послушайте, товарищ комбриг, посидите в вагоне пару дней. В городе войсковая операция. Ну, вам знать не надо. Но можете без документов попасть в переплёт. Я команду дам, сюда пришлют пару человек, охранять. — Козырнул чекист и, нырнув под вагон, исчез в направлении станции.

Брехт два и два сложил. Сработал его портфель. Там, он мельком глянул, полно было киевских адресов. Ну и, наверное, не простое это мероприятие — Первого Секретаря ЦК КПб Украины арестовывать, иначе, зачем войсковую операцию в мирном городе проводить. Эх, не могли на день позже начать, уехал бы уже, и хватайте настоящих врагов, а не выдуманных. Хоть всех перехватайте. Однако, как бы и его пацаны не загремели под фанфары, так-то он им команду дал, тихо сидеть, но все неугомонные, холерики, хрен его знает, устанут сидеть взаперти и высунутся невовремя. А ещё соседи могут про подозрительный дом стукануть. Вроде живут, а вроде не живут.

И что теперь делать? Сидеть, как ГБшник сказал и не нарываться или бежать, пацанов с дивчулей спасать. А ну как там уже засада? Ну, что стоило чекистам на один день позже начать.

Одно ясно, до прихода обещанной сержантом Управления Государственной Безопасности (Бу-бу-букиным) охраны рыпаться точно нельзя. Сказал же сидеть. Ну, да в качестве совета, но это же «СОВЕТ» от чекиста. Попробуй, не последуй.

Ждать пришлось до морковкина заговенья. Брехт «зъил» последний бутерброд, допил чай, все пять стаканов. И ничего. Не идут бойцы невидимого фронта. Кушать захотелось. И ещё бы ладно, можно потерпеть, но шило в задницу воткнулось и как давай там ковыряться, заставляя подпрыгивать и метаться к окну при малейшем шорохе снаружи. Несколько раз выходил на улицу, благо тепло, солнышко светит. С неба не каплет. Но каждый раз тревога оказывалась ложной, один раз шли рабочие, буксы простукивали, второй раз тоже шли рабочие, но с этими прикольными молотками железнодорожными. Название тоже не тривиальное — костыленаддёргиватель. Второй путеец тоже нёс инструмент с названием, основанным явно по ту сторону кордона — дексель- топор для затёски шпал или французский топор. Прямо родным железнодорожным прошлым на Брехта повеяло. Вроде столько лет уже прошло, а вот увидел эти инструменты и сразу названия вспомнил. Рабочие при виде ромбов в петлицах Брехта, а также двух орденов «Ленина» подтянулись и мимо прошли, чуть не чеканя шаг, как в будущем будут северокорейцы маршировать.

Иван Яковлевич кивнул товарищам и полез в вагон. Один из путейцев жевал большущую скибку хлеба и хрустел луковицей. От вида и запаха деликатесов, есть ещё сильнее захотелось.

Событие шестьдесят третье

- А что будет, если я подберу пароль к твоему е-мейлу?

- Схлопочешь по е-бейлу.

Двое рядовых НКВДшников пришли часа через три, Брехт, уставший волноваться, прилёг на свою полку в купе и вдруг отключился. Заснул, и тут как давай в дверь вагона тарабанить. Подскочил. Помотал головой сонную одурь из ушей вытряхая. Хуже нет, днём заснуть, просыпаешься не отдохнувшим, а уставшим.

Иван Яковлевич открыл дверь вагона. Козырнули, два стриженных почти под ноль пацана. Сказали, что будут охранять. Сказали, и давай в вагон переться.

— Стоять. Бояться. Кого вы охранять собрались? Меня что ли? Так не надо. Обойдусь. Ходите один с одной стороны этих трёх вагонов, второй с другой и бдите. Там секретная техника на платформах, вот её и охраняйте. Когда смена?

Товарищи насупились. Полезли назад, и, пошмыгав носами, попытались разойтись.

— Я спросил … Объясните мне, какое из двух красивых русских слов «Когда смена» вам не понятно.

— В шесть вечера. — Буркнул тот, что пониже и поплотнее, худой и бледный кивнул.

Разошлись и, как Брехт им и сказал, стали вдоль вагонов с обеих сторон выхаживать. Кердык. Попробуй теперь в город смотайся. Да, и надо ли? Эх, нужно было «слово» с юношей горячих взять, что из дома не выйдут, и пацана с дивчулей будут защищать до последнего «издыхания».

Стоп. Что-то Брехт и забыл совсем ещё про одного пацана, прямо как из головы вылетело, что в соседнем купе спал Ванька Жиров. Брехт, когда на станцию пошёл, то заглянул к Ваньке, тот пускал слюни и сопел в обе дырочки. Так три часа прошло. Неужели сбежал, пока Иван Яковлевич бегал на станцию?

Нет, как спал, так и спит. Ну, разве на другом боку. Силен, время уже к двенадцати приближается.

— Кормить пацана надо, — тихонько прикрыл дверь, Брехт.

В вещмешке было пяток банок тушёнки и пачка чая початая, не густо. Так и не планировал сидеть на станции, сейчас по плану уже должен с интернационалом обедать в съёмном доме и собираться в дорогу. Нужно идти на вокзал и раздобыть еды, а заодно можно и новостей свежих добыть. Было серьёзное «НО». Именно на вокзале ментов и чекистов должно быть полно. Могут его сцапать? Могут. Документов нет, справка нестандартная. Так есть же солдатики! Брехт спустился на грешную землю. Худой и бледный как раз мимо проходил.

— Боец, как тебя родители обзывают? — пошутить хотел, не вышло.

— Я детдомовский, родители сгинули в тридцать втором.

Чёрт. Тут тоже голод был.

— А в детдоме как называли? — до конца теперь доигрывать надо.

— Ерёмой, меня Еремей Сахно, зовут.

— Ерёма, давай я тебе денег дам и ты на нас всех пирожков там и котлеток разных в буфете на вокзале наберёшь. — Брехт пошуршал сторублёвкой.

— Никак нет, товарищ комбриг, там патрули, до вокзала не дойти, да и меня за оставление поста расстреляют. У нас сержант строгий.

— Ладно, забудь.

Пришлось идти в вагон назад и вскрывать банку тушёнки, а потом и ещё одну, проснулся Ванька и стал облизываться, высунувшись из двери.

— Умывайся и давай к столу. Сегодня в меню деликатес. Тушёнка говяжья.

— А хлеб? — Ванька за ложкой потянулся.

— Умываться сначала, шагом марш, — хлопнул по синюшной ручонке. Нда, совсем тощий паренёк, болеет, скорее всего, чем-то. Нужно срочно китайскому врачу показать. Домой пора. Ещё ведь чуть не месяц по стране колесить, это скорый поезд, — Хлеба пока нет, как и других разносолов. Какая-то облава на станции, сказали посидеть в вагоне, ничего, сейчас банки в кипяток суну, вон в тарелку высыпим, луковица одна есть, туда покрошим. Суп наваристый получится. Объеденье.

— Угу, я тушёнку люблю.

Поели, посидели, в крестики-нолики поиграли, потом в морской бой. Ох, и азарта, понравилась пацану новая игра.

В шесть часов пришёл тот же сержант и привёл смену. Брехт к нему бросился, как к отцу родному.

— Товарищ сержант госбезопасности, я же с голоду вымру, как мамонт.

— Кто?

— Россия родина слонов. Потом расскажу, что с едой, можно мне сходить на вокзал в буфет, пирожков купить, котлет, хлеба, пряников к чаю? И вообще, — Брехт понизил голос до шипящего шёпота, — Товарищ сержант, а что творится и когда это закончится?

Боксёр бывший свой свёрнутый налево нос почесал, посмотрел оценивающе на молодого больно комбрига, ну, Блюхер в его годы уже давно командармом был.

— Иван Яковлевич, — надо же запомнил данные из справки, вы не суйтесь на вокзал, точно загребут наши.

— А вы чего не загребёте.

— Ну, я тоже немец. Вальтер. Иоган Яковлевич. Записан теперь в удостоверении — Иван Яковлевич. Тёзки. Полные. Тёзкам нужно помогать, — усмехнулся.

— Понятно, спасибо. Так что с едой и когда это закончится?

— Когда закончится не знаю, повальные аресты в Киеве, почти весь ЦК партии арестован во главе с Хрущёвым. Кубло настоящее свили. Польские шпионы все. Ладно, вам этого знать не положено.

— Понятно. А по пропитанию? Я денег дам. На всех.

— Давайте, схожу. Завтра не моя группа здесь будет на вокзале, так что лучше вообще носа не высовывайте из вагона. Сидите как мышь.

— Мыши, там парень со мной.

— Тем более. Давайте деньги. — Брехт ему две сотни протянул.

— Хватит?

— Хватит. Я послезавтра с утра вас попроведую. А у паренька вашего, что с документами?

— Паспорт. Нормально всё. В гости ко мне едет.

— В гости так в гости, но как вернусь, документы проверю, если что с меня ведь спросят.

Понятно, дружба, дружбой, а табачок врозь.

— Иван Яковлевич, вы ещё, если будут, газеты купите, хоть узнать, что в мире и стране творится.

— Хреново всё в стране. У вас, там, на Дальнем Востоке, опять японцы чуть не каждый день провокации устраивают. Хорошо, куплю газеты, если будут свежие. Идите в вагон. Мало ли. Стукну, три раза.

Блин, как в кино. Пароль: «У вас продаётся славянский шкаф». Отзыв: «Нет, продали, остался только французский спальный гарнитур «Людовик XIV»».

Событие шестьдесят четвёртое

Для того, чтобы привлечь внимание официанта, гражданин Иванов громко постучал пирожком по столу.

— Да, пирожки у хозяйки не очень.

— Зато булки — то, что надо…

Ванька ел и спал. Потом спал и ел. Потом …

Потом, наконец, наступило субботнее утро, и появился тёзка. Сержант был с чёрными кругами под глазами и осунувшийся, свёрнутый и чуть расплющенный нос даже заострился и сейчас крючок бабы Яги напоминал.

Принёс кулёк бумажный, из газеты скрученный, пирожков, ещё тёплых. Брехт растолкал Ваньку и, жуя капающий жиром пирог с яйцом и рисом, промычал:

— Че… го но… во… го?

— Всё, товарищ комбриг, закончилась операция. Так, что можете по городу ходить, милиция ещё дежурит в усиленном режиме, но в основном в местах, где бывают большие скопления народа и у правительственных зданий.

— Много народу арестовали? — За второй взялся, с картошкой оказался.

— Народу. Врагов. Шпионов польских и немецких. Почистили.

— Неужели и Хрущёва?

— И Хрущёва и ещё многих из ЦК. Только их сразу в Москву самолётом увезли, про них ничего не знаю. — В глазах запавших чекиста отразился пирожок, и он облизнулся.

— Иван Яковлевич, угощайтесь. Вот эти длинненькие с мясом. Так сок и капает. — Брехт кулёк к самому носу сержанта сунул. Тот вдохнул, вздохнул и, взяв пирожок с мясом, вздохнул ещё раз.

— Жена у меня отличные пироги делала. Пирожки не очень, подгорали вечно, затто пирог всегда отменный получался, с рыбой особенно.

— Делала?

— Померла родами. Доктор пьяный был, а роды тяжёлые.

— Сочувствую. — Брехт пирожки отодвинул от чекиста.

— Я тогда и пошёл в ОГПУ, чтобы с вредителями всякими бороться.

— Понятно, — Ванька подскочил и сразу два пирожка из кулька выудил, — А чем до этого занимались?

— А ерундой, всё работу по душе искал, тогда в артели работал, что радиоточки собирала.

Брехт посмотрел на небо. Нет, улыбающегося старичка с белой бородой между перистых облаков не наблюдалось. Он же всё время, все эти три дня думал, как в Киеве найти специалистов радиодела, что помогут ему самую крутую радиостанцию изобрести и промышленное производство их на артели Дворжецкого в Спасске-Дальнем наладить. Думал и ничего не приходило в голову интересного. Объявления в газету дать, мол, желающие уехать из цветущего каштанами Киева в самый дальний дикий край, к хунхузам и японским провокациям, умеющие конструировать секретные радиопередатчики — велком, ждёт паровоз. Всего месяц дороги.

— Товарищ сержант Госбезопасности, вопрос есть на кучу денег.

— Какой вопрос? — уставился с непониманием. Да, опять выражение из будущего не прокатывает.

— Иван Яковлевич, я маршалу Блюхеру пообещал, что в из Киева привезу специалистов по … Ну, в общем у нас в Спасске-Дальнем есть артель по производству радиоламп «Маяк» не слышали?

— Как не слышал, слышал, конечно, страшный дефицит, за ними все гоняются, надёжные и качество сигнала отменное.

— Нда, не думал на эту тему. Так, вот хотим на базе этого «Маяка» наладить выпуск компактных и надёжных раций для танков и самолётов. Нужны специалисты. Можете чем помочь? Только срочно. Мне в ближайшие дни уезжать надо. Вагон вон, пустой стоит, ждёт специалистов.

Вальтер вынул из кулька предпоследний пирожок, хмыкнул и протянул Ваньке, но тот руками замахал, но потом взял и в вагоне скрылся. Сержант достал последний, скомкал газету и завращал головой, куда бы бросить. Брехт у него газету отобрал.

— Так, что со специалистами? Артельщики, где вы раньше работали не поедут, поддерживаете с ними связь?

— Сам бы поехал. Да не отпустят. Устал до чёртиков в ГБ этом … Морально. Да и физически. Даже с девушкой познакомиться некогда. Так и живу один. А что до людей … Условия-то какие?

— Условия цар… Хорошие условия. Дом с центральным отоплением. Горячая вода всегда в кухне и в ванной по трубам бежит. Участок приусадебный до тридцати сот… до трети десятины. Детский садик, школа десятилетка. Секции спортивные для детей и взрослых. Даже четыре футбольные команды есть.

— Прямо как про коммунизм рассказываете! А зарплата? — присвистнул сержант.

— Ну, точно больше чем в Киеве. Там дальневосточный коэффициент, плюс, премия сто процентов к окладу. Ещё квартальные премии. Да, там другой плюс есть, не сказал. В Спасске несколько корейских колхозов, так что продуктов полно и всё гораздо дешевле, чем в России.

— Где? — опять.

— У вас тут или в Москве. Сленг местный. Они то, что за Уралом на запад Россией зовут.

— Ну, точно как в сказке. Сам бы поехал. Не отпустят. А людей могу спросить. Недельку назад видел мужиков с артели. Какие-то у них проблемы, так поздоровались и разошлись, спешили. Зайду сегодня.

— Спасибо. Иван Яковлевич, что мне к начальству на станцию-то можно сходить? Вот тут предписание есть, предоставить мне ещё одну платформу. Технику секретную нужно с собой увезти. — Брехт бумагу строгую достал.

— Видел уже, — Вальтер задумался. — Пойдёмте вместе. Я вас к своему начальству отведу. Лейтенант госбезопасности Рукомойкин. Хороший мужик. Поможет. Вы же не для себя. Оборону Родины крепите. Эх, уехал бы свами. Нет. Не отпустят.

— Ну, давайте я попробую звякнуть. Я хорошо знаком с Меиром Абрамовичем Трилиссером. Он правда сейчас как бы не совсем в ваших органах. Большой начальник сейчас — член президиума и кандидат в члены секретариата Исполкома Коминтерна. Не сомневаюсь, тряхнёт старыми связями, добудет для вас перевод в Спасск-Дальний. О! Мы вам там и жену кореянку найдём. У меня, кстати, тоже жена кореянка. Да, у многих командиров из моего полка тоже.

— Сам Трилиссер?! Легенда у нас! А звоните! Если ванна и жена кореянка, то чего от таких подарков отказывать. Пойдёмте, познакомлю с начальством.