Концентрация и медитация

8. Высшая медитация

Уже было сказано, что на тему Высшей Медитации нельзя написать ничего полезного. Однако слова — единственные символы для идеи, и величайшие истины можно выразить символами, несмотря на то, что они не укладываются в рамки конкретных действий, столь дорогих нашему уму. Этот язык символов, из которых лучшей формой являются слова, доступен всем, кто шествует по Пути, и с его помощью все, кто развивает у себя способность читать их смысл, могут увидеть проблеск глубочайших тайн Реальности.

Водораздел между низшей и высшей медитацией отнюдь не является резким, поскольку эти относительные термины обозначают последовательные стадии непрерывного развертывания. Но в жизни каждого ученика наступает время, когда происходит изменение столь же определенное, сколь и неописуемое. Те, кто пытается описать его, пользуются аналогией, которая хотя и не в состоянии раскрыть истину, тем не менее может, подобно зеркалу, отразить ее и показать внутреннему взору. Некоторым кажется, что духовный центр тяжести постоянно смещается, меняя шкалу относительной ценности внутренней и внешней жизни. Вследствие этого внутренняя жизнь становится несомненной Реальностью, а жизнь мира — лишь бледным отражением этой внутренней радости. Другие чувствуют себя путешественниками, стоящими на пороге нового, неисхоженного мира, в котором ограничения непродуктивного мышления внезапно трансцендируются, и вещи впервые предстают такими, каковы они есть. Далее, в умах других людей возникает представление о жизненной силе, которая меняет свое направление. До сих пор ее ток был направлен во вне, прочь от сердца вещей к явлениям, теперь же он направлен вовнутрь, к сердцу вещей, к Реальности.

Если вам все эти аналогии покажутся замысловатыми, то вспомните, что голос мистицизма говорит на своем собственном языке, что истина внутренней жизни лучше выражается в символе, мифе и поэзии, чем в косноязычных аккуратных терминах учебников. Последние больше приспособлены для четкой формулировки суждений низшего ума; первые высвобождают скрытые родники жизни и дают возможность другим людям мельком увидеть вспышку озарения, которую хранит в себе вдохновенная аналогия или фраза. Однако какой бы аналогией или фразой его ни описывать, это новообретенное состояние ума включает в себя необратимую перемену. Раз внутренний глаз открылся, он никогда уже не может закрыться. Один поэт, достигнув этого состояния, написал:

Новое состояние приходит внезапно, и медитирующий обнаруживает себя в динамическом безмолвии, пределы которого неизмеримы. Возникает ощущение потаенной мощи, внутреннего равновесия, которое вызывает аналогию с огромным маховиком, состояние колоссальной скорости и силы, которое кажется бездвижным и безмолвным. Этот новый опыт является связующим звеном между привычным функционированием сознания в интеллекте и столь же привычным использованием интуиции. Далее в низшей медитации ученик начинает сознательно пользоваться этой высшей способностью прямого постижения, но по мере того, как он намеренно входит в более высокие уровни состояния, опыт, до сих пор редкий, начинает становиться, если не привычным, то, по крайней мере, чаще и легче используемым. Интеллект строит формы и использует их, но неизбежно оказывается в плену плодов своего собственного выражения. Лишь с приходом к цветку Буддхи, к способности, которую мы знаем как интуицию, постепенно пропадает чувство отделенности, порождаемое формой, а также ограничения, обусловленные двумя иллюзиями-близнецами, временем и расстоянием. Однако эта способность еще не есть «Я», так как она является лишь звеном между интеллектом и Универсальным Умом, который не имеет ничего общего с личной бессмертной душой, но является столь же безличным, сколь универсальные (космические) законы, которые он представляет. Как сказано в «Ланкаватаре Сутре»: «Трансцендентный Разум появляется тогда, когда интеллектуальный ум приходит к концу. Если необходимо познать истинную природу вещей, то процессы мышления (умственной деятельности), основанные на детально расчлененных идеях, разграничении и суждениях, следует трансцендировать посредством апелляции к высшей способности постижения, интуитивному уму, который является связующим звеном между интеллектуальным умом и Универсальным Умом. Хотя он не является индивидуализированным органом наподобие интеллектуального ума, он имеет нечто гораздо лучшее — прямую зависимость от Универсального Ума. Хотя интуиция не дает информацию, которую можно анализировать и расчленять, она дает нечто гораздо более ценное — самореализацию (самопостижение) посредством отождествления».

Сначала эта парадоксальная способность появляется при случайных вспышках сатори, мгновенного просветления, но с течением времени эти моменты по количеству и качеству постепенно расширяются, пока их «негреющий свет» не станет излучаться в каждый момент дня. Фундаментальным следствием этого является то, что ученик более не действует на основе сознательного выбора из двух альтернатив, теперь он избирает правильно, так как правильный образ действий прочно укоренился в его характере. Вследствие этого выбор является автоматическим, так как ученик действует в полном согласии с внутренним законом и полностью отдает себе отчет в наказании за неподчинение ему. Это внутреннее побуждение ныне является единственным авторитетом для ученика, он учится стоять без посторонней помощи и отныне ни на кого не опирается. Выражаясь на языке мистицизма, он не ищет Путь и не шествует по нему, он становится им. Как сказано в «Голосе Безмолвия», стр. 22: «Ты не можешь идти по Пути, не сделавшись сам этим Путем».

Эта внутренняя революция производит переворот в интеллекте и в обыденном распорядке жизни. Незначительное доселе теперь становится первостепенным, а принципы, считавшиеся фундаментальными, оказываются помехами, подлежащими устранению. Некогда привлекательные наслаждения становятся теперь скучными, изучение и размышление раньше казались утомительными, а теперь требуют к себе внимания. Ученик обнаруживает, что изучение, использующее интуицию, в действительности высвобождает силу, а не растрачивает ее, а медитация пробуждает дремлющую энергию, благодаря которой он приобретает больше жизненности, чем прежде. Однако существует неизбежная цена, которую необходимо заплатить за это продвижение. Привычки речи и деятельности теперь следует контролировать гораздо строже. Обещание самому себе или другому, даже если оно дано легкомысленно, должно быть скрупулезно выполнено. Поэтому относитесь очень осторожно к самым незначительным предприятиям и решениям. В то же самое время следует придерживаться Заповедей на более высоком уровне. Например, ученик должен придерживаться более высокого стандарта правдивости, и уважение к жизни следует интерпретировать как воздержание не только от любого действия, но и от любой мысли, направленных против эволюции других форм сознания.

Отказ от интеллекта

Однако наиболее радикальное изменение связано с отказом от самого интеллекта, который развивался и контролировался на протяжении многих лет и жизней, отказ от самой мыслительной машины, с помощью которой новое состояние сознания было обретено. Однако, как гласит «Голос Безмолвия» (стр.14), это классическое пособие для саморазвития: «Ум есть великий убийца Реального. Ученик должен одолеть Убийцу». Все было бы хорошо, если бы достичь цели можно было сразу, но эта задача долгая и утомительная. Одно дело осознать, по выражению Порфирия, что «в той природе, которая выше интеллекта, многое утверждается с помощью интеллектуальной деятельности, но она лучше созерцается не с помощью интеллекта, а путем выключения интеллектуальной энергии»; и совершенно другое дело — приспособить свой ум к такому состоянию, когда божество рассудка торжественно развенчано. Здесь ученик попадает в мир, который приводит его в недоумение, точно так же, как его друзей приводит в недоумение происшедшая в нем перемена. Логика и рассудок — архитекторы, которые строят хижины и дворцы интеллектуальной мысли, а интуиция поднимается над миром форм в мир Бытия, вследствие чего эти создатели формы остаются позади. Здравый смысл более не является единственным критерием истинности или лживости утверждений, так как высший ум может увидеть что то, что является бессмыслицей для ученого ограниченного мышления, в действительности является величественной истиной. Существует легкомысленное утверждение, будто парадокс есть истина, поставленная на голову с целью привлечения внимания; некоторые принципы, несомненно, лучше всего выражаются в такой иррациональной форме. Однако из дальнейшей главы о дзенских методах медитации будет видно, что это освобождение от господства интеллекта идет дальше, чем простой парадокс, и эксцентричность дзэнских мондо (вопросов и ответов) может подвергнуть гордый рациональный ум в отчаяние. Во всяком случае, несомненно, никто не должен входить глубже в медитацию, если он не нашел внутри себя способность превзойти мыслящий ум.

Но будь то по этой причине или по какой-то другой, пусть те, кто не ощущает настоятельного побуждения к дальнейшим духовным приключениям, не читают дальше. «Доктрина Ока» всегда доступна многим; «Доктрина Сердца» всегда предназначалась для немногих. «Но если, — настаивает «Голос Безмолвия» (стр.38), — крылья твоей души не могут вознести тебя на высоты «Доктрины Сердца»… да будешь предупрежден ты вовремя: довольствуйся внешним учением (Доктриной Ока) Закона. И все же надейся. Ибо, если «Сокровенная Стезя» недостижима для тебя «сегодня», она может сделаться доступной «завтра», т. е. в следующих воплощениях. Если принято решение идти вперед, еще раз взгляни на мотив, определяющий решение. Во время твоего путешествия к тебе может приходить могущество, а видения Истины доступнее, чем Чистое Просветление. Однако не они являются твоей целью. Существует лишь один правильный мотив для этого странствия, именно: просветление всего человечества. Пока это чистое сострадание не стало главной пружиной всех твоих будущих усилий, тебе лучше забыть о Пути, ибо любое малейшее желание лишь укрепит иллюзию отдаленности и тем самым отсрочит день, когда отделение сменится воссоединением».

Предметы высшей медитации

На ранних стадиях любой науки или искусства не только возможно, но и почти необходимо составить определенный курс постепенных упражнений, которые будут посредством нетрудных шагов вести ученика к сознательному мастерству. Однако по мере достижения высших уровней, начинают проявляться личные предрасположения и предпочтения индивида и становится все труднее и труднее предлагать и еще меньше налагать линию дальнейшего прогресса, пригодную для всех. То, что касается мирских наук и искусств, еще больше относится к духовной науке о медитации, так как не существует двух людей, которые принесли бы из прошлой жизни одни и те же наклонности, способности и избранную область деятельности.

При выборе предмета для высшей медитации обнаруживается, что природа предмета имеет меньшее значение, чем уровень, на котором он обозревается. Например, можно медитировать на Будде как на человеке, Духовном Учителе либо космическом принципе, причем различие лежит не в предмете медитации, а в уме медитирующего. Объяснение этого состоит в том, что путь прогресса представляет собой восходящую спираль, а не прямую линию. Отсюда следует, что человек снова и снова совершает полный оборот по тому же самому кругу, причем при каждом обороте прибывает и ту же самую точку, но расположенную на более высоком уровне. Таким образом, самый рядовой ученик может, по крайней мере, частично воспринять высочайший духовный опыт, так как все стадии от глубочайшего невежества до чистого просветления проходят вновь и вновь при спиральном продвижении, причем с каждым оборотом тьма делается менее плотной, а просветление сияет все ярче. Каждый, кто стремится медитировать, уже покидал мир, пробовал все известные другим методы спасения, обращался вовнутрь себя, подвергался мучительным искушениям, находил просветление и делил его с миром, а затем снова падал жертвой чувств, хотя уже не так низко. Великое Отречение, совершаемое в конце путешествия, встретится нам не впервые, так как мы совершаем его ежеминутно. Точно так же мы медленно восходим вверх по склону горы. Правда, есть такие, кто, судя по всему, просто движется по кругу; возможно, они не сумели извлечь пользу из своего опыта и теперь повторяют ошибки прошлого, возвращаясь к той же самой точке цикла, и так приходят обратно, к уже достигнутому раньше положению. Те, кто знаком с игрой «Змеи и лестницы», обнаружат, что она является иллюстрацией могущественного закона.

Используя эти принципы, мы замечаем, что предметы, использованные в низшей медитации, можно использовать снова на этом пути; вас встретят те же временно уснувшие трудности, триумфы и искушения. Этот закон циклов, будучи одним из базисных принципов Вселенной, сам по себе является ценным объектом для медитации, так как с помощью аналогии он поможет ученику, как никогда раньше, понять законы, действующие в сознании и человеке, и механизм того процесса становления, путем которого оба медленно двигаются по направлению к своему сущностному тождеству.

Итак, вернитесь к уже использованным предметам, но исследуйте их с более высокой точки зрения. Например, можно снова воспользоваться медитацией на телах, однако ученик должен попытаться отделить сознание от низших принципов, тела, эмоций и мышления и подняться еще выше на уровень, на котором он все еще мыслит «Я есмь я». То же самое относится к медитации на «вещах, каковы они есть». Переходите от простого интеллектуального исследования их неотъемлемой природы к жизни, внешней формой которой они являются. Разумеется, предмет «Я» по-прежнему неисчерпаем и столь важен, что он будет рассмотрен позже со стороны свои высших проявлений.

Ослабление уз формы

Медитация на всех этих предметах чрезвычайно поможет использованию вновь развитой способности интуиции. Как уже указывалось, это не столько новый носитель сознания, сколько свет, озаряющий высший ум. Ее использование поможет ученику преодолеть укоренившуюся привычку формостроительства, которое является работой низшего ума. Весьма нетрудно принудить пластичную субстанцию своей мысли достичь согласия с избранным почитаемым идеалом, но это разрушает врожденную податливость ума, да и назначение медитации состоит не в том, чтобы достичь согласия с избранным предметом, а в том, чтобы извлечь из него любую истину, какая бы в нем ни заключалась, и воплотить ее в характер. По мере расширения сферы воздействия предмета ум должен становиться все более приспособленным, сопротивляясь качеству инерции, которая постоянно стремится удерживать его в пределах некоторой угодной ей формы. Мисс Джеральдина Костер говорит в книге «Йога и западная психология» о нынешнем состоянии человеческого сознания: «Люди склонны желать, чтобы жизненные ценности были абсолютными и чтобы жизнь не преподнесла им неожиданных сюрпризов. Однако относительность есть существо жизни. Жизнь неизбежно движется, изменяется, так что мы постепенно встречаемся с чем-то неожиданным и неизвестным. По причине неведения в каждом человеке скрыто глубокое сопротивление жизни как жизни, неспособность принять поток вещей и свободно адаптироваться к нему. Позволить жизни течь свободно, принимать ее такой, какой она есть, вместо того, чтобы требовать от нее того, что вы ожидаете, — вот что и психоаналитик, и йогин рассматривают как «освобождение психики», «избавление», которое в глазах обоих является жемчужиной огромной ценности, ради достижения которой стоит пойти на любую жертву». В конце концов, самые возвышенные концепции есть всего лишь созданные умом формы для выражения духовных истин, а все формы, как знает каждый буддист, преходящи. Ваша цель — не что иное, как то самое Просветление, являющееся душой формы.

Как написано в «Сутре Хой Нэна», «Сущность нашего Ума по своей природе чиста: все вещи, хорошие и дурные, суть лишь проявления; и хорошие деяния, и дурные деяния — суть лишь результат соответственно хороших мыслей и дурных мыслей». И далее: «Когда мы освобождаемся от привязанности ко всем внешним объектам, ум находится в покое. Сущность нашего Ума по своей природе чиста, а причина того, что мы находимся в смятении, состоит просто в том, что мы допускаем, чтобы нас увлекали те обстоятельства, в которых мы находимся. Тот, кто способен удерживать свой ум невозмутимым вне зависимости от обстоятельств, обладает реальным Самадхи». Таким образом, расширяющееся духовное видение, обусловленное развитием способности Буддхи, ослабляет оковы, которые привязывают ум к формам и помогают ученику рассматривать концепции как аспекты истины, независящей от формы, в которой они проявляются. То, что требуется изучающему Высшую Медитацию — это не все более и более духовные концепции, на которых он упражняет свою способность абстрактного мышления, но все более и более глубокий духовный опыт. Концепции (понятия) являются необходимым средством ментальной коммуникации, но они не могут заменить личного опыта (переживания) истин, которые они лишь частично открывают.

В «Ланкаватара Сутре» написано: «Тогда сказал Махамати Благословенному: «Отчего так, что невежды предаются различению, а мудрые — нет?» Благодатный ответствовал: «Так — потому, что невежды цепляются за имена, признаки и представления. Их умы, следуя по этим руслам, насыщаются разнообразием объектов и впадают в рассуждения о некой самости-душе и том, что связано с нею. Они разделяют все проявления на хорошие и плохие и привязываются к приятному. В силу таких привязанностей усугубляется неведение и накапливается карма, порождаемая алчностью, гневом и глупостью. По мере же накопления кармы они закукливаются в коконы собственных различений, становясь неспособными выйти из круговорота смертей и рождений». До тех пор, пока ученик не сможет освободиться от этого «кокона разграничения» в мысли и речи, он никогда не достигнет того самопостижения, о котором Сутра говорит далее: «Самопостижение (самореализация) есть возвышенное состояние внутреннего достижения, которое превосходит (трансцендирует) всякое дуалистическое мышление и находится выше ума с его логикой, рассуждениями, теоретизированием и пояснениями».

Если это покажется трудным, вспомните, что рано или поздно ум должен прийти к пониманию того, что все формы, включая саму Вселенную, порождены умом, являются детищами Универсального ума. Снова процитируем «Ланкаватара Сутру». Когда Благословенного попросили объяснить, в чем заключается ошибка определенных философов, он ответил: «Ошибка заключается в том, что они не понимают, что объективная Вселенная возникает из самого ума, что вся система ума также возникает из самого ума, но, не смотря на то, что они считают эти проявления ума реальными и тем самым находятся в зависимости от них, они продолжают разграничивать их, носятся с дуализмом того и этого бытия и небытия, не зная, что есть лишь одна общая Сущность».

И все же, достигая дотоле неведомых высот сознания, следует помнить, что Реальное и Нереальное — это лишь относительные термины. Д-р Юнг в своем комментарии к «Секрету золотого цветка» указывает: «Очевидно, покров Майи нельзя поднять одним лишь рассудочным решением, для этого требуется самая основательная и трудная подготовка, состоящая в надлежащей оплате всех наших долгов жизни. Ибо, если человек хотя бы в маленькой степени подвержен алчности, покров не поднимается и высоты сознания, свободные от содержания и иллюзий, не достигаются, и никакой трюк или обман не поможет достичь их».

В данное время вы можете начать подготовку, попробовать отказаться от употребления слов при медитации. Трудно отделаться от привычки формулировать словесно самому себе опыт, который имеет отношение к над-интеллектуальной сфере. Однако в тот момент, когда человек пытается облечь в слова подлинный духовный опыт даже самому себе, ощущение реальности уходит, и человек остается с бледной тенью его великолепия, одетый в лохмотья наших обыденных мыслей. Начните с попытки думать о простых вещах, не используя слов, посредством которых мы обычно описываем эти вещи, а затем перейдите к идеям. Эта диссоциация (отделение) мышления от языка всегда трудна, но особенно трудна она для обитателей Запада, чьи конкретные умы в общем окованы ярлыками, определениями и внешними формами. Попытайтесь, например, во время медитации на телах, поднять сознание через различные носители, не говоря при этом себе: «Я не есть мое тело, эмоции, ум, они не есть я», и точно так же во время Брахма Вихара изливайте любящую доброту и покой, не используя эти слова и не думая об их наименованиях понятий. Это упражнение поможет уму сформировать привычку видеть все вещи такими, каковы они есть в своей сущности, без оглядки на тот ярлык, которым они в данный момент оказались снабжены.

9. Подъем сознания

Следующий шаг состоит в том, чтобы начать намеренный подъем сознания. Этот процесс двойной — подъем сознания в медитации до высот, доселе недостижимых, и соответствующий подъем обыденного уровня сознания в течение всего дня. Ученик должен одновременно научиться возвышать все формы жизненной силы, которые до сих пор функционировали преимущественно на низких уровнях, и найти им выражение на более высокой точке спирали. Таким образом, секс, являющийся всего лишь физическим проявлением творческой силы, следует поднять от физического центра к соответствующему творческому центру в уме. Этот подъем, называемый «трансформацией семени в мощь», в книге «Секрет золотого цветка» является процессом, посредством которого те, кто освободился из-под власти чувств, производят творческую энергию, требуемую для «переправы через поток» т. е. для перерождения личного во внеличное. Отсюда следует, что глупо (иначе это никак не назовешь) расходовать эту силу непродуктивно. Снова процитируем вышеупомянутую книгу: «Глупец расходует самую большую драгоценность своего тела на неконтролируемые наслаждения и не знает, как сохранить мощь этого семени. Когда она приходит к концу, тело погибает. Святые и мудрые люди не имеют другого способа заботиться о своей жизни, кроме как путем уничтожения вожделений и сохранения семени». Ибо семя является источником мощи; будучи трансформировано в более высокие формы, оно обеспечивает динамический поток жизни, позволяющий двигаться к просветлению.

Находясь в новом состоянии сознания, снова обозрите свое «Я» и уясните, каковы те трудности, которые проистекают вследствие мнения о себе как об отдельной единице. Ведь «мнение, что наша маленькая жизнь является отдельной независимой единицей, сражающейся за свои интересы с другими многочисленными отдельными независимыми единицами, является самым досадным заблуждением. До тех пор, пока мы смотрим на мир и жизнь таким образом, мир остается недосягаемым для нас. А если мы ощущаем и знаем, что все «Я» едины, тогда мы обладаем миром ума и нам нечего бояться его утраты» (А. Безант, «Мощь мысли»). Знайте, что до тех пор, пока у вас есть эта боязнь утраты, вы все еще придерживаетесь Великой Ереси, мнения о существовании отдельного «Я». Лишь когда спадают оковы этой иллюзии, путник начинает видеть, что «отказываясь от своего «Я», он взращивает вселенское «Я».

Усвоив, что для человека с пробужденной интуицией голос парадокса понятнее любого рассудочного аргумента, ученик может вернуться к могущественному высказыванию: «Я не есмь, и однако я есмь». Здесь в минимальном количестве слов выражены два альтернативных пути самосовершенствования: один из них — убить «Не-Я другой — стать «Я». Южная школа Буддизма предпочитает первый путь, индийская философия предпочитает второй, а Махаяна-Буддизм сочетает оба пути. Как уже указывалось, дело самого ученика решить, скажет ли он «Это не я» о низшем, отделяющем, личном «Я» или «Я есмь», или о духовном, внеличном, универсальном «Я». Станет ли он посредством медитации и самодисциплины ослаблять эгоистичное, алчное «Я», чтобы оно более не оказывало сопротивления течению космической жизни, или будет заниматься прогрессивным расширением высшего духовного «Я», так, чтобы оно в конце концов стало созвучным всему Мирозданию. Это, несомненно, вопрос выбора, а не спора. Однако вокруг этой пары противоположностей нагромождалось недоброжелательства и недоразумений больше, чем вокруг какой-либо другой доктрины, за исключением вопросов о природе Реальности. Поэтому снова медитируйте на могущественном высказывании «Я не есмь я, однако я есмь». Но в культивировании «Я» кроется одна тонкая опасность. Восток очень хорошо понимает смысл «Я» и поэтому не попадает в ловушку, а Запад, до сих пор находящийся в духовном отношении на детском уровне, может не суметь как следует разграничить низший и высший аспекты нашего сложного существа и превознести личность вместо внеличной жизненной силы, которая не является собственностью человека, и тем самым вместо увеличения неэгоистичности вызвать переполнение эгоизмом. Здесь выявляется ценность метода, который активно проповедует Южная Школа, — метода систематического отречения от эгоизма низших носителей; хотя этот метод может показаться односторонним, благодаря ему налета эгоизма удается не только избежать, но и легко устранить его.

Медитация на «высшем третьем»

Однако решение парадокса «Я» никогда не удается найти, рассматривая лишь такие пары противоположностей, которые дополняют друг друга. Эта поверхностная точка зрения привела к серьезным ошибкам в понимании принадлежащей Будде доктрины Среднего Пути. Как указывает д-р Баруа в лекции «Универсальный аспект буддизма» («Маха-Бодхи» ДЖОРНАЛ, июль 1934 г.): «Когда два так называемых окончательных положения или предельные истины приходят в конфликт друг с другом, например, «асти» и анасти» (бытие и небытие), необходимо нечто «третье», низшее по смыслу, без отождествления с какой-либо из них. Для обозначения этого «третьего» Будда избрал обозначения «маджджха (мадхья)», которое в более поздней терминологии приняло входящую в заблуждение форму «мадждхими патипада», что обычно передается, как «Средний Путь». Это «нечто третье», или синтез двойственности, образует вершину треугольника и тем самым через направление производит устойчивость. Хотя оно возникает из коррелятивных, соотносящихся противоположностей, оно все же независимо от них образует вместе с ними тройственность, являющуюся метафизической основой всех Троиц, обнаруживающихся в каждой религии и философии и вообще везде, где есть пара антитез, связанных друг с другом. Однако более правильное понимание этого треугольника достигается, если смотреть на его вершину скорее как на источник, чем на синтез двух корреляторов. Вспомните, что Жизненная Сила по своей сущности есть Одно (Единое), однако проявляется как двойственность Духа и материи, жизни и формы, света и тьмы, добра и зла, мужского и женского и т. д, во всех производных антитезах, ограничивающих Вселенную. Но двойственность как таковая не может существовать сама по себе, так как всегда имеется некий третий фактор, находящийся во взаимоотношении с ней. (Возьмите, например, Карму, которая одновременно является причиной, следствием и отношением между ними). Это взаимоотношение является лишь низшим отражением единства, из которого произросли два противостоящих фактора. Таким образом, все двоичности в действительности суть троичности, а троичность есть не что иное, как тройной аспект Единого. Как написано в «Сутре Хой Нэна», «Буддизм известен как учение, не имеющее двух путей. Есть хорошие пути и дурные пути, но так как природа Будды ни та, ни другая, то поэтому Буддизм и не имеет двух путей… Природа Будды — это природа не-качества». Добавим к этому другой отрывок: «Не сомневайтесь, что Будда находится внутри нашего ума, помимо которого ничто не может существовать». В этих цитатах наделенный интуицией ученик найдет ключ к природе того «Я», которое выше двойственности.

Нужда в интуиции является здесь настоятельной. Никакой парадокс, состоящий из противоположностей, невозможно разрешить на его собственном уровне. Вы обязаны подняться в сознании на уровень, с которого оба коррелята видны как функции чего-то третьего.

Верно, что большинство из нас еще не в состоянии контактировать с Сущностью ума, однако, вспомнив законы спирали и позволив свету интуиции озарить медитирующий ум, мы можем, по крайней мере, ощутить колоссальные возможности, предоставляемые вниманием к этой тонкой истине, и научиться действовать соответственно.

Снова процитируем статью д-ра Баруа: «Если интерпретировать Буддизм в этом свете, то его следует рассматривать как образ жизни, который не является ни раздираемым противоречиями между двумя крайностями, ни преднамеренным уклонением от них. Он обладает своим собственным независимым путем, делающим покой движущимся и динамичным». Точно так же ум ученика должен двигаться своим собственным независимым путем, на котором он будет способен разрешить любой парадокс и примирить любую пару противоположностей. Короче говоря, Средний Путь пролегает не между, а над крайностями. Более низкая точка зрения слишком легко обращается в жалкий компромисс, вместо того динамического напора, того постоянного расширения, посредством которого бесстрашный путник, стремящийся «сделаться самым Путем» («Голос Безмолвия» стр. 22) приходит к соединению всех крайностей в высшей целостности внутри своего совершенствующегося ума.

В чем же состоит природа этого синтетического фактора, который мы назвали «высшим третьим»? Ответ будет варьироваться в зависимости от уровня сознания. Например, то, что включает в себя как эгоистические, так и альтруистические мотивы, есть совершенный мотив, кажущийся нам отсутствием мотива. Далее, то, что выше добра и зла (в обыденном понимании) — есть высшее Благо, которое пребывает на уровнях гораздо более высоких, чем общепринятая моральность. Но по мере того, как мы восходим на горную вершину, мы обнаруживаем, что пары противоположностей проявляются на соответственно более высоком уровне, так как они, в некотором смысле, суть не что иное, как аванпосты ума. Отсюда вытекает, что мы увидим, как «высшее третье» эволюционирует соответствующим образом, до тех пор, пока с течением времени мы не достигнем положения, где наивысшие антитезы, выявляющиеся как взаимодополняющие космические силы, будут иметь своим синтезом лишь Абсолют, который поглотит их все. Еще раз воспользуйтесь аналогией со спиралью и попытайтесь понять этот принцип, так как его постижения столь же необходимо, сколь и трудно.

Поиск внеличного

Применяя эти принципы к «Я», ученик найдет, что парадокс «Я» и «Не Я» можно решить только с точки зрения чего-то объединяющего третьего. Это положение, несомненно, применимо к разрешению конфликтов, которые мучают психологически неблагополучных людей. В своем комментарии к «Секрету золотого цветка» д-р Юнг, обсуждая конфликт между сознательным и несознательным, говорит: «Я всегда работал с темпераментным убеждением, что в конечном счете не существует неразрешимых проблем, и опыт до сих пор подтверждал это в том отношении, что я часто видел индивидуумов, от которых проблемы, терзавшие других людей, с возрастом просто отпадали. Это «отпадение» проблем, как оказалось в результате последующего опыта, было обусловлено поднятием уровня сознания. На горизонте личности появлялся какой-то более высокий или более широкий интерес, и благодаря этому расширению точки зрения неразрешимая проблема теряла свою остроту. Она не была решена логически, в ее собственных терминах, и потускнела на фоне новой, более сильной жизненной тенденции. Она не была подавлена или сделана бессознательно, а лишь явилась в другом свете и вследствие этого сама стала другой». То же самое применимо к войне в сознательном уме между разообщенными аспектами «Я», причем здесь «более высоким и более широким интересом» является безличная точка зрения. Поэтому «Голос Безмолвия» (стр. ЗЗ) говорит: «Ищи в Безличном «Вечного Человека» и, найдя его, взгляни внутрь: ты еси Будда». Верно, что мы не в состоянии сразу стать совершенно безличными, но мы можем подняться так высоко по спирали, что достигнем точки, на которой будем стоять достаточно высоко над конфликтом и объединим его противоречивые стороны. Чтобы достичь внеличной точки зрения, осознайте, что истинное «Я», т. е. самое истинное «Я», которым вы можете стать, не является действующим лицом в мире действия. «Тот, кто видит, что все его действия совершаются только природой, а его внутреннее «Я» не является деятелем, видит правильно» (Бхагавад Гита). Как сказано в «Свете на Пути» (стр. 24): «Стой в стороне, когда начнется битва, и хотя ты будешь сражаться, не ты будь Воином». Секретом этой позиции является даосская доктрина «ву вэй», «необременение событиями жизни», как называет ее мисс Костер, позиция непривязанности, при которой родственные силы притяжения и отвращения удерживаются в равновесии. Научитесь еще больше объективизировать функционирование низших носителей, помните, что человек не способен контролировать что-либо, что он еще рассматривает как часть самого себя. Диссоциируйте сознание от нежелательных элементов ума, одновременно сохраняя ощущение единства и целостности «Я». Однако имейте в виду, что этот процесс должен быть процессом диссоциации, а не подавления. «Ученики иногда думают, что они смогут ускорить достижение спокойствия, полностью подавляя умственную деятельность. Это ошибка, так как даже если подавить умственную деятельность, ум все же будет продолжать функционировать, потому что в нем еще будут оставаться семена привычки — энергия» («Ланкаватара Сутра»).

Секрет действия и бездействия в действии, подробно описанный в «Бхагавад Гите», состоит в искусном уравновешивании положительного и отрицательного, чрезмерного расходования силы, которое ускоряет деятельность и следующую за ней карму, и недостаточного напряжения сил, которое задерживает человека на берегу реки в то время, как поток жизни течет мимо. С одной стороны, мы — воины, стремящиеся к избавлению от рабства иллюзии, с другой стороны, мы подготавливаем себя в качестве проводников или каналов, через которые сможет беспрепятственно течь вода жизни. Центральная точка между этими позициями может быть достигнута только путем устранения эгоцентрической точки зрения, так как именно последняя характерна для тех, кто «стоит в своей собственной тени и удивляется, почему темно».

Итак, что касается чрезвычайно важной проблемы «Я», вы видите, что парадоксы, в которых прячется истина, такие, как «Я не есмь и однако я есмь», открывают свой секрет только на более высокой точке зрения, объединяющей противоположности. Если эта безличная позиция достигнута, человек может научиться воспринимать как бесстрастный зритель игру природных сил, которые мы наивно воображаем продуктами нашей воли.

Три гуны

Чтобы достичь внеличной точки зрения объединяющей пары противоположностей, добиться состояния правильной деятельности, в которой действующий не заботится о плодах своих действий, ученику рекомендуется изучить три качества материи, называемой в индийской философии гунами, взаимодействие которых образует сложный узор отраженной Вселенной. Эти характеристики — тамас, раджас и саттва — переводятся по-разному, так как их можно рассматривать с разных сторон. Тамас, самый низкий член троицы, можно перевести как инерцию; раджас является силой, активностью, движением, а саттва — качеством равновесия или гармонии, объединяющим два предыдущих. Другие способы понимания этой троицы — иллюзия, деятельность и озарение или невежество, желание и истина. Далее, можно рассматривать тамас как состояние, в котором человек не способен различать пары противоположностей, раджас как стадию, на которой он чрезмерно различает и разделяет их, а саттву как синтез разделенных пар.

В свете доктрины Высшего Третьего можно рассматривать раджас и тамас соответственно как положительное и отрицательное качество природы, а саттву как объединяющее третье, но, как бы их ни рассматривать, эти три принципа смыкаются и образуют треугольник, так как каждый из них причастен к качествам двух других принципов, и между ними пролегают все возможные фазы деятельности. Сам ум не является исключением из правила, а поскольку гуны в действительности являются носителями формы, то их постоянное взаимодействие стремится приковать сознание к его низшим проявлениям, какие бы единицы сознания ни рассматривались. Каждая из этих сил накладывает на человека оковы согласно своей природе; тамас посредством безразличия и лени, раджас посредством кармы, которая произрастает из действия, инициированного желанием, а саттва — путем привязывания ума к наслаждению, доставляемому самими свойствами саттвы. Отсюда следует, что только когда мы научимся отвязывать наше сознание от его низших носителей, т. е. когда поймем, что оно вообще не является нашим сознанием, мы сможем достичь безличной, бесстрастной точки зрения Среднего Пути. Однако по мере успешного продвижения по этому пути начинается нормальное развитие сиддх, тех сверхъестественных способностей, которые неразумные люди стремятся развить для удовлетворения своих личных желаний. Ведь сам ум принадлежит к миру форм и является продуктом гун, поэтому контроль над умом открывает путь к контролю над другими проявлениями гун, включая те силы природы, посредством которых действуют сиддхи. Отсюда проистекают таинственные способности телепатии, ясновидения, левитации и т. п, секрет которых лежит в фундаментальном тождестве силы и материи, сил природы и сил ума.

Рассмотрение относительной функции трех гун в определенных сферах деятельности показывает, что саттва есть уравновешивание третьего качества, объединяющее крайности. Процитируем 18-ю главу «Бхагавад Гиты»: «Знай, что мудрость, которая воспринимает во всей природе один-единственный принцип, имеет саттвическое качество. Знание, которое воспринимает различные и многообразные принципы как присущие миру, относится к раджасу, но то знание, которое привязано только к одному объекту, как если бы он был одним целым, имеет природу тамаса». И далее говорится о действии: «Действие, которое выполняется без привязанности к результатам, свободное от гордости и эгоистичности, имеет саттвическое качество. Раджасическое действие — то, которое выполняется с оглядкой на последствия, или с большим напряжением сил, или с эгоизмом. А действие, которое вследствие ослепления совершается без учета последствий или без приложения надлежащей силы, игнорируя тот вред, который оно может причинить, имеет темное качество тамаса»[17]. Однако личность так сильно порабощена этими качествами, что положение, при котором правит саттва, достичь нелегко, а уровень сознания, на котором даже саттва видится как качество материи, еще более труден. Тем не менее, с высот безличности ученик может наблюдать, безмятежно, непривязанно и все же сочувственно, игру качества в своей собственной личности и к окружающем мире. Здесь находится поле битвы, на котором противоположности ведут войну: поистине мудр тот, кто научился совершать все действия так безлично и с таким безразличием к вознаграждению, что его сознание никогда не вовлекается в конфликт двойственности, но остается во всякое время в состоянии «Невозмутимой Сущности Ума».

Голос мистицизма

Те, для кого чувство неразделенности всех вещей, кажущихся раздельными, является живой и чудесной реальностью, не нуждаются в интеллектуальных аргументах для подкрепления своего знания о существенном единстве «Я». Хотя их ноги все еще попирают прах, их глаза увидели свет, отразившийся от Просветления, и хотя их видения невозможно описать (не считая описания посредством богато расцвеченных символов), тем не менее они знают как духовный опыт те истины, которые никогда не могут быть поняты неуклюжим механизмом интеллектуального ума.

Это означает не то, что мистик может избежать сражения различных «Я», а то, что его метод преодоления проблем отличен в своей основе. Для него ощущение целого играет выдающуюся роль, и более тонкий уровень его ума озабочен исключительно отречением от всего, что стоит между ним и Всем, частью которого он никогда не перестанет себя ощущать. Используемая им символика может быть разной, это может быть символ огня — пламя, стремящееся к поглощению Солнцем, или капля воды, которая катится в Сияющее море, или любви — любящий, который тоскует по Возлюбленному, но ощущение во всех случаях то же самое и оно неописуемо. Величайшей английской поэмой на эту тему является «Небесная гончая» Фрэнсиса Томпсона, на том же самом всепроникающем Присутствии Возлюбленного настаивает Теннисон в своем стихотворении «Высший Пантеизм».

Однако в этом взаимоотношении нет ничего личного, так как «Возлюбленный», — будь то Кришна, Христос или Будда, есть тот же самый безличный «внутренний бог», чья природа есть природа Сущности Ума, которая выше всех различий. Это постоянное ощущение единства, целостности со всей жизнью приводит некоторых к бурной нетерпеливости, доходящей иногда до нетерпимости ко всем формам и организациям окружающей жизни и даже к формированию идей. Однако жизнь и формы — лишь иная пара противоположностей, и жизнь не может проявиться без своей формы. Здесь заложена ловушка для опрометчивых людей, хорошо охарактеризованная в китайском высказывании: «Для того, кто ничего не знает о Буддизме, горы есть горы и деревья есть деревья. Для того, кто немного узнал Буддизм, горы больше не являются горами и деревья больше не являются деревьями. Но, когда он становится просветленным, горы снова есть горы и деревья снова есть деревья». Все мы знакомы с первой стадией, ибо это наш обыденный опыт, однако наступает время, когда все вещи становятся видны в новом освещении. Ослепленные мимолетными проблесками чего-то, что они принимают за Реальность, некоторые ученики самоуверенно разглагольствуют о знании единства «Я», об убийстве желаний, о своем погружении в Свет. На самом деле они достигли мимолетного опыта сатори, кратковременного излучения света Буддхи в низшее «Я», а этот опыт, при условии, что он подлинный, незабываем. Однако существует более высокая стадия, на которой горы снова видны как горы и деревья как деревья, и духовный опыт познается таким, каков он есть. Тем не менее, разница в том, что отныне ученики знают (хотя, несомненно, в разных формах), что эти деревья и горы и все другие проявленные вещи суть разнообразные аспекты и выражения единой жизни, и смотрят на них соответственно. Хороший пример — сравнение религий. Многие ученики начинают с того, что считают свою религию самой лучшей, что и может быть истинно для них. Позже они изучают Мудрость, частичным выражением которой являются все религии и несколько поспешно заявляют, что все религии суть одна единая религия и что между ними нет никакой разницы. Однако приходит время, когда они начинают видеть, что на трезвый взгляд между религиями имеются огромные различия, и понимают, что широко различающиеся религиозные доктрины суть разнообразные искаженные аспекты единой неизменной истины, — так они снова замечают, что горы есть горы и деревья есть деревья.

Полнота и пустота

Те, кто до некоторой степени поднялся над миром наименований и форм обнаружат, что сердце расширяется и воспринимает тысячи аспектов истины, которые предубеждение до сих пор скрывало. Для этих новых гостей мы должны подготовить помещение в «Пещере Сердца», ибо, как м-р Кранмер-Бинг отмечает в книге «Видение Азии»: «Все люди и творения, будь то человеческие или Божьи, входят в сферу нашего понимания благодаря нашей способности создавать помещение для них. Расширение осуществляется благодаря росту, наполнение — благодаря наличию места. Человеческий микрокосм приближается к микрокосму Бога благодаря полноте жизни и опыта, посредством приобретенных знаний и совершенных трудов. Но он также приближается к нему через пустоту, через свою способность отбрасывать все, что является бесполезным или лишним, через место, которое он освобождает внутри себя для поступления приливающих вод жизни. Мысль текуча и подвержена приливам и отливам. Она вытекает наружу из нас в мир жизни и выражается к виде волн ритма, разноголосой суматохи, лавин страсти, смеха и (изредка) в бессловесных глубоких ощущениях. И жизнь, волнующаяся вне и вокруг нас, выдает нам полной мерой, согласно нашей способности предоставлять ей помещение и воспринимать». Некоторые ученики, достигшие сознания этих приливов и отливов жизни жалуются на ощущение полноты, которое, хотя и является источником радости, но тем не менее разносит вдребезги покой их ума. Они не понимают, что такое легко нарушаемое равновесие не является достоянием вечности и потому не составляет утраты. Другие, и таких большинство, говорят об ощущении пустоты, постоянно возрастающего вакуума; медитировавшие на «Я» ощутят двойственный процесс — процесс становления все в большей и большей мере «Я» или процесс становления все в меньшей и меньшей мере «Не-Я», который отражается в его уме. Будет ли он расти посредством чувства полноты, которое постепенно заполняет Вселенную, или же посредством все возрастающего вакуума, который вливается в Пустоту, не поддающийся описанию результат будет один и тот же.

Даосы знают, что из этих двух противоположностей, вторая является более ценной, что подтверждает следующая цитата из Окакуры, взятая из книги «Видение Азии»: «Лао Цзы заявил, что только в вакууме лежит подлинная истина. Например, реальность комнаты обнаруживается через незанятое пространство, охватываемое крышей и стенами. Вакуум всемогущ, потому что он содержит в себе все. Лишь в вакууме становится возможным движение. Тот, кто мог бы создать внутри себя вакуум, в который могли бы войти другие, стал бы господином всех ситуаций». В этой последней фразе заключается глубокое психологическое значение. Человек, который может без колебания принять каждое обстоятельство и растворить его в себе, лишает его способности воздействовать на свой ум. Это подразумевает значительную меру неэгоистичности и способность мгновенно ликвидировать любую эмоциональную реакцию симпатии или антипатии вместе со всеми мыслями о хороших или плохих последствиях для самого себя. Любое событие, серьезное или тривиальное, следует видеть таким, каково оно есть, но его нужно немедленно принять. Все вторгающиеся мысленные процессы нужно немедленно прекратить, так как наличие таких барьеров у дверей ума предотвращает вход в описанный выше вакуум. Это немедленное приятие уничтожает в зародыше все следы беспокойств, надежды или страха и является большим шагом на пути к контролю над обстоятельствами, ибо впредь между человеком и обстоятельствами не сможет встать никакое ощущение двойственности.

То же самое касается отношения человека к другим людям При встрече с знакомым у вас возникает немедленная реакции симпатии или антипатии и столь же спонтанная ментальная критика. Попытайтесь устранить эту реакцию и примите этот другой аспект самого себя либо путем использования мистической техники ощущения, что он то же есть часть всеохватывающего целого, либо путем более рационального метода контактирования с ним на наивысшем уровне сознания, какого вы способны достичь, так как на таком возвышенном уровне личность, вызвавшая столь бурную реакцию, не существует. В любом случае не воздвигайте новых барьеров, а притяните эту другую «искру Пламени» в свое сердце и познайте самого себя как одно.

10. Доктрина деятельности

Практика «принятия», сама по себе не легкая, родственна другой, еще более трудной практике, которую, по-видимому, невозможно описать никакими словами. Однако нижеследующие выводы, полученные в процессе медитации, могут помочь интуитивному ученику охватить заключенные в ней принципы.

Ясно, что ум имеет два уровня — низший ум, машину конкретного мышления, который отражает высший ум, более безличный и абстрактный интеллект. Точно так же мыслящему ученику должно быть ясно, что ощущения и эмоции представляют собой более низкий аспект «Я», чем ум, и однако они отражают более высокое качество интуиции. Если принять эти предпосылки, являющиеся плодами серьезного исследования, то остаются неучтенными два аспекта низшего существа, самый высший и самый низший, представляющие крайности Духа и материи соответственно. Фундаментальное отношение между двумя треугольниками можно легко представить в виде диаграммы. Высшая троичность состоит из (1) самого принципа Жизни, который не является исключительной собственностью какого-то человека, (2) Буддхи, способности к интуиции, которая просветляет (3) высший, абстрактный ум. Низший треугольник, символизирующий составную личность, состоит из мыслительной машины, которая в настоящее время считается доминирующей в Западной психологии, ощущений и эмоций, которые отражают интуицию и часто подделываются под нее, и тела, которое является инструментом сознания на физическом уровне. Но если две из трех точек треугольника отражаются в своих соответствиях, то почему бы и третьей не отражаться? Разум говорит, что тело есть прямое отражение Духа, что самый ограниченный и конечный носитель отражает безграничное и бесконечное, не так ли? Медитация на этом открытии приводит на ум много подтверждающих цитат. Например, где нам следует искать чисто безличное, как не в этой оболочке личности? «Внутри своего тела, ковчега своих чувствований, ищи в Безличном «Вечного Человека» и, найдя его, взгляни во внутрь: ты еси Будда», («Голос Безмолвия», стр. 33). Точно так же Христос говорит о теле как о храме Духа, а физиологи и анатомы, чьи мысли выходят за рамки материального, увидели в этом сосуде из праха Вселенную в миниатюре.

Предположенное соответствие является встречей крайностей, но существует парадоксальная аксиома, что крайности всегда встречаются. Эта фраза имеет много значений, но нам здесь будет достаточно одного. Если два человека пытаются разойтись как можно дальше, для чего один из них идет на Восток, а другой на Запад, то рано или поздно они встретятся. Медитируйте об этом, пусть даже для этого потребуется идея о круговой замкнутости Вселенной в том отношении, в котором Непроявленное всегда символизируется в виде «круга, не имеющего центра». Дух и материя в сущности есть Одно (Единое), и эти крайности отражаются друг в друге. Если это так, а только в медитации человек может узнать, что это так, тогда деятельность, являющаяся выражением сознания на физическом плане, есть прямое отражение творческого аспекта чистого принципа Жизни.

Все это может прозвучать лишь как абстрактная метафизика, однако эти принципы оказывают колоссальное влияние даже на самое скромное действие так же, как и на наше отношение к жизни в целом, так как подтверждают фундаментальное учение Всепросветленного о том, что прежде, чем отбросить жизнь, нужно прожить ее до крайних пределов. В этом и состоит центральная весть Дхаммы — победить жизнь, прожив ее, не пытаясь убежать от того, что есть вы сами в другой форме. Никакой аспект «Я» в целом не совершенен, и поскольку целостность каждого «Я» неразрывно переплетена с каждым другим аспектом Вселенной, то отсюда следует, что Жизнь должна двигаться по Пути Становления как целостная единица либо вообще не двигаться. Следствие этого открытия выходит далеко за пределы нашего описания. Оно является сердцевиной потрясающего высказывания: «Не существует такой веши, как жертва, существует только возможность служить». Всякая жертва, от мельчайшего акта самоограничения и благотворительности, вплоть до самого Великого Отречения, одинаково неизбежна, так как притязать на свое избавление в то время, как остается хотя бы одна еще непросветленная былинка, значило бы оставить темное пятно внутри золотого круга просветления. Здесь заключается духовная трагедия тех, кто стремится к своему избавлению, не имея мотивом избавление всего человечества. Такие люди действительно достигают просветления, но только для того, чтобы найти в нем свое осуждение на проклятие, так как «Я», которое они спасли, это их собственное «Я», и между ними и целостностью, куда они должны будут некогда сознательно заново войти, простирается бездна страдания, которую мало кто попытался описать.

Итак, Дхамма есть путь жизни, а не путь бегства от жизни, путь правильной деятельности, в которой все аспекты «Я», от высочайших до нижайших, сливаются в сознательное единство. Отсюда вытекает, что Буддийская Медитация далека от идеалов «эскапизма» (ухода, бегства от жизни) и является позитивным, динамическим методом для достижения синтеза «Я».

Что же в таком случае представляет собой правильное действие? Его можно охарактеризовать как «непреднамеренную деятельность», как действие, совершаемое правильным человеком, использующим правильные средства в правильное время и без мотива. Рассмотрим эти факторы отдельно. Для каждого действия есть правильный человек. «Бхагавад Гита» ясно указывает, что в долге другого человека кроется опасность, и мудрый человек не станет легкомысленно принимать на себя ответственность, пока не удостоверится, что ее надлежит принять именно ему. С другой стороны, столь же неразумно уклоняться от принятия предоставленной нам ответственности, лучше придерживаться благоразумного принципа, что, если нам предоставляется какая-либо задача, требующая выполнения, то будет правильно начать выполнять ее, пока не явится более подходящая личность. Мудрый человек следует среднему пути между двумя крайностями, не желая и не отвергая деятельности. но действуя безлично (отрешенно) так, как требует ситуация.

В «Секрете золотого цветка» указывается, что если «неподходящий человек использует правильные средства, то правильные средства работают неправильно». Точно так же верно, что если подходящий человек использует неподходящие средства, он напрасно растратит силы и может даже вызвать неблагоприятные последствия. Только опыт научит ученика, как в каждой ситуации выбирать правильные средства деятельности, и хотя на первых порах этот выбор включает в себя сознательное взвешивание, со временем действие усовершенствуется и выбор станет безошибочным и мгновенным.

Многие мыслители знают, что время является иллюзией, но мы живем в мире относительных ценностей и нашему ограниченному сознанию меняющаяся панорама проявления представляется как упорядоченная последовательность, как безостановочное течение. Буддийский лама в книге Талбота Мунди «ОМ» говорит: «Время — это мираж. Все есть Вечное теперь. Но в мире, в котором все есть мираж, в котором правит время, существует надлежащий порядок всех вещей. Мы не можем сесть на верблюда, который уже прошел мимо нас, или на верблюда, который еще не пришел». В этом состоит правильная интерпретация даосской доктрины «недеяния». «Это не означает, как, по-видимому, считают некоторые ученые, «ничего не делать». Это скорее доктрина использования правильной благоприятной возможности, действия в неизбежный час, своевременного звучания ноты, которая приходит в гармонию с другими и производит совершенный аккорд» (Крамер Бинг «Видение Азии»). Как сказал даосский мудрец Чжуан Цзы: «Учитель пришел, потому что пришло время ему родиться, он ушел, потому что пришло время ему умереть. Те, кто принимает феномен рождения и смерти в этом смысле, не имеют ни слез, ни печали». Как «существуют приливы и отливы в человеческих делах, и если воспользоваться приливом, то это приведет к удаче», так же существует уникальный и идеальный момент для совершения каждого действия. Поистине мудр тот, кто изучает тонкий ритм событий и умеет действовать в соответствии с ним.

Безмотивная деятельность

Как уже было сказано, совершенное действие не имеет результата. Разумеется, это означает, что совершенное действие выполняется столь свободно от личных соображений, что законом компенсации оно не расценивается как действие, выполненное данным индивидуумом. Да оно и в самом деле не выполняется индивидуумом, правильно будет сказать, что «имело место совершение действия». Однако такой безличности (отрешенности) можно достичь только посредством деятельности. Мы должны воспользоваться деятельностью для достижения недеяния, намерением — для достижения непреднамеренности. Это можно сделать, научившись держать ум на центральной, нейтральной точке между противоположностями. Это лайя-центр, согласно Восточной философии, врата, через которые непроявленное входит и выходит обратно, проявившись. Именно это имеется в виду в «Сутре Хой Нэна», когда Патриарх говорит: «Если мы позволяем нашим мыслям, прошлым, настоящим и будущим, соединяться в последовательность, мы сковываем самих себя ограничениями. С другой стороны, если мы позволяем нашему уму ни к чему не привязываться во всякое время и по отношению ко всем вещам, мы обретаем освобождение. По этой причине мы берем «непривязанность» в качестве нашего фундаментального принципа». Преимущество такой привычки, даже если ею не овладели в совершенстве, отмечено в наставлении по японскому фехтованию, цитированном в 3-й серии «Очерков по дзэн буддизму» д-ра Д. Т. Судзуки: «Самое важное — это приобрести определенную умственную установку, известную как «неподвижная мудрость». Эта мудрость приобретается интуитивно, после длительной практической тренировки. «Неподвижность» означает наивысшую степень подвижности при наличии центра, который остается неподвижным. Тогда ум достигает наивысшей точки живости и готов направить свое внимание всюду, куда необходимо».

Такая деятельность произрастает из воли, этот термин используется для обозначения высочайшего источника духовной энергии, в противоположность личному желанию. Воля здесь есть голос бессознательного, в том смысле, в каком этот термин использует д-р Судзуки (там же): «Бессознательное развертывается безмолвно, посредством нашего эмпирического индивидуального сознания, и, когда оно таким образом работает, сознание принимает его за «эго»-душу, свободную, необусловленную и вечную. Но когда эта концепция завладевает нашим сознанием, действительно, свободная деятельность Бессознательного встречает препятствия со всех сторон». Чтобы устранить эти ограничения, мы должны устранить мысли о «Я», для того чтобы творческая энергия Бессознательного могла перетекать в деятельность без помех и препятствий. Вернее, «того же самого результата можно достичь не только путем использования воли, но и путем победы над более сильными желаниями. Нежелание вставать можно победить путем жаркой борьбы, в которой воображение яркими красками рисует преимущества немедленного подъема, но тот же самый результат можно осуществить, отбрасывая все картины и действуя сразу, не тратя время на обдумывание… В первом случае закон, так сказать, взламывается, а во втором механизм приводится в полный порядок и ключ поворачивается бесшумно»[18].

Деятельность, вырастающая из воли, мгновенна и не подвергается вмешательству эмоций и мышления. Описывая секрет японской живописи, д-р Судзуки говорит: «Кисть должна ходить по бумаге быстро, уверенно, создавая окончательный рисунок, так же, как совершалась работа творения, когда вселенная вступала в бытие. Коль скоро из уст творца исходит слово, оно должно быть исполнено. Задержка может быть связана с переделкой, вызванной разочарованием, тогда воля встречается с препятствиями в своем продвижении, она останавливается, колеблется, раздумывает и, наконец, меняет свой курс; это шатание и блуждание несовместимо со свободой артистического ума». Оно точно так же несовместимо со свободой нашей духовной деятельности.

В результате воли к действию должно наступать совершенное выравнивание энергии, вспышка силы, идущая от наивысшего к самому низшему, не встречая препятствий в результате вмешательства личности.

Крамер Бинг в книге «Видение Азии» говорит: «Знание и опыт — мудрые советчики. Однако наступает время, когда мы должны отставить в сторону преднамеренные совещания и действовать только благодаря побуждению, идущему изнутри. Здесь имеет место смена пути, когда ложное «Я», развившееся посредством внешних наслоений, растворяется, и его место занимает истинное «Я», образовавшееся путем божественного роста и духовных переживаний». В ходе такой деятельности затрачивается минимум энергии. Мышление и эмоции перерасходуют силу, а многочисленные желания, толкающие нас туда и сюда, сжигают огромное количество энергии. Действие из внутреннего сокровенного центра сохраняет наши жизненные силы и тем самым оставляет больше энергии для служения человечеству.

Если все эти аргументы здравы, а то, что это так, подтвердит опыт, тогда каждый скоротечный момент важен, потому что он уникален. Отсюда следует, что двигаться по жизни, устремив умственный взор на отдаленный горизонт, — значит подвергаться опасности не выполнить свой долг. Но это и не подразумевает концентрацию на проходящих тривиальностях, так как для мудрого человека не существует ни большого, ни малого. Именно по этой причине в дзэнских монастырях ученикам велят работать в поле в промежутках между дза-дзэн (сидячей медитацией), и часто они в поле достигают сатори (духовного прозрения), которого им не удалось достичь в зале для медитации. Прежде всего, концентрация всех способностей на каком-либо физическом действии сама по себе разрушает личность. Один ученик писал: «Если человек пытается сделать нечто действительно хорошо, он прежде всего заинтересовывается этим делом, а затем поглощается им, т. е. он забывает о себе, сосредотачиваясь на том, что делает. Но когда он забывает свое «Я», его «Я» перестает существовать, так как я есть единственная вещь, которая вызывает существование «Я». Короче говоря, безличное действие поднимает человека от уровня личности в сферу непреднамеренной деятельности».

Однако не впадайте в заблуждение, считая, что доктрина действия есть не более, чем надлежащее выполнение очередного задания. Именно таков поверхностный смысл китайской истории об уличном подметальщике. Я спросил бедного подметальщика улиц: «Какое дело самое важное во всей Вселенной?» Взглянув на меня, он ответил: «Ну, подметание этой улицы». В этой истории есть более глубокий смысл. Еще раз вернитесь к диаграмме, которая уже была визуализирована, и вспомните, что деятельность есть непосредственное проявление Духа. Затем визуализируйте последовательность событий и вспомните, что они проявляются как последовательность только благодаря ограниченности нашего сознания. Что отсюда вытекает? Несомненно, то, что если бы мы вполне совершенно выполняли одно-единственнос действие, то мы поднялись бы над личным с его ограничениями времени, пространства и последовательности, другими словами, мы разорвали бы цепь.

11. Джханы

Оценив важность деятельности как способа просветления и тем самым сократив риск потеряться в тумане абстрактных доктрин, ученик будет готов к серии упражнений, которые поднимут уровень познания до высот, о которых он до сих пор и не мечтал. Эти различные уровни сознания описаны на многих языках и во многих формах. Даже их число различается: однако из Палийского Канона можно извлечь определенную серию, состоящую из восьми Джхан, четырех низших и четырех высших, которые коррелируют с эквивалентными упражнениями в Махаяна Буддизме. Слово «джхана» — палийская форма санскритского слова «дхьяна», оно перешло в Китай в форме слова «чань» и оттуда в Японию как «дзэн», поэтому не удивительно обнаружить эти упражнения, используемые сходным (хотя и не всегда тем же) способом в северном и южном Буддизме.

Английский язык не имеет эквивалента для слова «Джхана». Обычно используют слова «восторг» и «экстаз», но оба эти слова вызывают в западном уме скорее эмоциональный, чем подлинно духовный опыт; а используемое м-с Рис Дэвидс слово «задумчивость» мало подходит к состоянию, которое очень динамично и поэтому не укладывается в такое негативное и вялое определение. Лучше не использовать никакого эквивалента, а рассматривать джханы как прогрессивное расширение сознания, при котором путь самого мышления, так же как наши ложные представления о жизни и материи, рассеиваются в лучах просветления.

Первую джхану Бхикху Шилачара описывает как «состояние ума, из которого на некоторое время изгнаны все желания наслаждений и удовольствий, всякая жажда к чему-либо неполезному, чему-либо привязывающему к чувственным объектам. Однако в этом состоянии сохраняется способность воспринимать предмет размышления, задерживаться на нем, обдумывать его и подробно рассматривать, короче говоря, обычные интеллектуальные процессы остаются деятельными, причем они сопровождаются чувством наслаждения из-за временного избавления от рабской привязанности к объектам чувственного наслаждения».

Во второй джхане «ум постепенно разрастается еще больше, мир и его дела отдаляются и принимают оттенок странной нереальности. Иногда может возникнуть даже ощущение, будто тело стремится парить в пространстве, окруженное звездными безднами вверху и внизу, вдали от обычных людских мест. Ум все еще сохраняет самосознание, его уверенность в самом себе укрепляется и он продвигается вперед более уверенно. Концентрация является более интенсивной, и ее сопровождает большая радость и умиротворение» (Тильярд «Духовные упражнения»). Кажется, будто ум достигает тишины, гордой заводи, не тревожимой конфликтующими ветрами желаний. Ощущение безличного блаженства усиливается.

В третьей джхане, если снова процитировать Бхикху Шилачару, «последний остаток наслаждения чувственными удовольствиями, даже самого утонченного, возвышенного сорта, трансцендируется, и человек испытывает спокойное удовлетворение и счастье, не разрушаемое ни малейшим волнением из-за предвосхищения последующего счастья. Это последнее, технически именуемое «пити», полностью исчезает и воцаряется чистое, невозмутимое, совершенно сознательное блаженство, блаженство освобождения от всего того беспокойства, которое люди ошибочно называют наслаждением». Здесь чувство «Я» как субъекта этого опыта, еще больше уменьшается и медитирующий более не ощущает, что «это я ощущаю этот экстаз, это я становлюсь свободным».

В четвертой и последней из низших или рупа джхан сознание противоположностей решительно трансцендируется и вообще не остается никакого ощущения блага и скорби. Сутты описывают ее как «предельную чистоту умонаполненности»; никакие слова не могут адекватно описать состояние, когда доктрины, изложенные в этой книге, усвоены в совершенстве и произвели неизмеримую силу мудрости, покоящуюся во внутреннем равновесии.

«Бесформенные» джханы

Линия раздела между рупа и арупа джханами такая же нечеткая, как между высшей и низшей медитацией, но арупа (бесформенная) джхана имеет целью поступательное расширение сознания, которое делается возможным благодаря процессу очищения в ходе первых четырех джхан. Поскольку высшие джханы суть состояние сознания, которое необходимо испытать, чтобы понять их, то было бы бесполезно пытаться описывать их здесь детально, однако следующие замечания могут послужить указанием на их суть.

Первая из арупа джхан состоит в отсутствии всякого осознания формы, всех разграничений, так сказать, которые возникают в уме в результате сравнения различных форм и внешних проявлений. Медленно растворяя сложные формы «десяти тысяч вещей», медитирующий достигнет состояния «неограниченного состояния пространства», от которого эта джхана получила свое широко известное наименование. Этот процесс включает в себя разрыв всех связей между чувствами и чувственно воспринимаемыми вещами: это состояние, в котором окружающий мир полностью прекращает существовать, а вместе с ним и всякое осознание пар противоположностей. Ученику может оказаться полезным попытаться выполнить это упражнение хотя бы на начальной его стадии. Вообразите себе, что вы покоитесь в пространстве, а вокруг вас до бесконечности расстилаются бесчисленные формы жизни. Растворите эти формы жизни в себе, как кипяток растворяет кубики льда в чашке, и тогда останется только ощущение бесконечного пространства, наполненного до предела бесконечной жизнью, не скованной внешними формами. В результате этого гигантского растворения форм останется только одна форма, та, которая находится в центре. Попытайтесь растворить ее тоже, хотя бы на краткое мгновение, и познайте свободу, которая приходит со смертью чувства «Я».

Во второй арупа джхана сознание безграничного пространства уступает место неограниченному постижению всякого знания. Господствует ощущение неограниченной возможности познать все, что вы пожелаете узнать, чувство расширенного понимания, при котором нам нужно лишь сфокусировать сознание в каком-либо направлении, чтобы до конца понять его.

Третьим идет состояние небытия, буквально не-вещности (ни-что-ности). Из сознания уходят все концепции, даже концепции безграничного пространства и беспредельного знания, и оно входит в сферу, где ничего вообще не существует, даже восприятие ничтожности. Разумеется, это полное устранение всякого самосознания находится за пределами любого описания, так как здесь познающий и познаваемое сливаются воедино.

Еще меньше годятся слова для описания четвертой и последней из бесформенных джхан, так как здесь самые тонкие пары противоположностей трансцендируются, даже противоположность между всем и ничтожностью, Всеохватностью и Пустотой. Здесь нет ни восприятия, ни не-восприятия, всякая кармическая деятельность прекращается и достигается состояние Самадхи, являющееся финальной стадией Благородного Восьмиричного Пути.

Таковы вкратце низшие и высшие джханы, согласно Писаниям южной Школы. Видно, что они простираются от состояния спокойной медитации, в которой гамма чувств на некоторое время утихомиривается, до того состояния сознания, которое средний ум с трудом может себе вообразить, а еще с большим трудом достичь. Настоящий ученик должен постоянно пребывать в первой из низших (или рупа) джхан во время медитации, немногие же окажутся во второй. Третья, однако, находится за пределами досягаемости всех, кроме исключительных западных умов, и то разве что в виде очень редкого и кратковременною опыта, но последовательные усилия приблизят время, когда эти случайные проблески станут более длительными и постоянными. Оставшиеся шаги многим из нас предстоит пройти в будущих жизнях. Однако еще раз воспользуйтесь аналогией со спиралью, так как она иллюстрирует способ, посредством которого скромнейший ученик может смутно постичь и даже практиковать эти высшие состояния, хотя для их окончательного понимания ему придется ждать более совершенного развития.

Медитация с «семенем» и без «семени»

Низшая и высшая группы джхан в некоторой степени соответствуют медитации с «семенем» и без «семени». В медитации с «семенем» ум использует определенный объект, даже если это какой-то абстрактный идеал, в качестве фокуса сознания; в медитации без «семени» нет такой фокусной точки, ни объективной, ни субъективной, поэтому, по-видимому, этот опыт лучше отнести к разделу Созерцания. В медитации с «семенем», даже если медитация успешно утихомиривает внешние волны и ощущения и таким образом делает из ума медитирующего зеркало, в котором можно увидеть истинную мудрость, тем не менее эти подавленные идеи и ощущения остаются в виде тенденций, которые вновь появятся в уме, когда интенсивность медитации спадет. Это «семена привычки энергии», упоминаемые в Ланкаватара Сутра, названные семенами в виду того, что они воспроизводятся в уме до тех пор, пока не будут окончательно разрушены. В высших сферах сознания эти бывшие объекты внимания утрачивают свою способность прорастать и, следовательно, увлекать сознание в мир форм. Поэтому ученик рано или поздно должен научиться уничтожать все семена, какую бы тонкую форму они не имели, так как только таким способом ум достигнет «вакуума самовосприятия», который предшествует просветлению.

Безмолвная пауза

Ученик, который поднял свое сознание над ограничением думающего ума, который освободился (по крайней мере, на время медитации) от более грубых форм самоиллюзии и который достиг некоторой меры контроля над способностью просветления, должен теперь подготовить себя к следующему духовному событию — созерцанию. Но между медитацией и созерцанием лежит состояние сознания, которое не легко описать. Оно приходит в момент, когда семя выброшено, но сознание еще не приспособилось к созерцанию без семени. Эта пустота, которая в то же самое время является позитивным, горячим, динамическим устремлением сознания вверх, достигнув своих предельных высот, ждет, «покоясь в чистом ожидании». М-с Безант говорит в книге «Введение в Йогу»: «Это пустота бдительного ожидания, а не пустота предстоящей спячки. Если ваш ум не будет находиться в таком состоянии, то его пустота сама по себе опасна. Она ведет к медиумизму и одержимости. Вам можно разумно стремиться к пустоте только тогда, когда вы дисциплинировали ум так, что он может в течение длительного времени удерживаться на одном пункте и оставаться бдительным, когда этот пункт устраняется».

Этот «пункт в гуще условия» как бы характеризуется в книге «Секрет золотого цветка» и является венцом всех предыдущих усилий и прелюдий к грядущим завоеваниям. Это парящее спокойствие в безмолвии кажущейся пустоты, пустота, которая наполняется только тогда, когда субъект и объект, познающий и познаваемое сольются воедино.

Однако прежде чем рассматривать природу Созерцания, будет полезно изучить цели и методы дзэнской медитации.

12. Дзэнская медитация

Дзэн уникален. Поэтому он не поддается классификации и его почти невозможно описать. Обратившись к трудам покойного д-ра Судзуки, ученик сможет получить максимально возможную информацию об истории, цели и специальных методах Дзэна, но «остальное расскажет молчание и палец, указывающий путь».

Слово «дзэн» является искаженным китайским словом «чань», которое происходит от санскритского «дхьяна», его палийский эквивалент «джхана» уже известен изучающим это пособие. Однако Дзэн и джханы отличаются в том отношении, что джханы — это стадии сознания, достигаемые в определенной последовательности, а Дзэн известен как школа Внезапности. В той мере, в какой Дзэн является методом, он представляет метод энергичного подъема вверх по горе, в отличие от избитых, но гораздо более долгих путей, которые, в конечном счете, приводят к тому же самому просветлению. Из этого метода проистекают определенные результаты, поэтому успехи в достижении дзэнской медитации появляются не в результате длительного саморазвития, а возникают с удивительной внезапностью. В то время, как другие методы самоосвобождения предпочитают медленный, безостановочный путь развития, Дзэн совершает прыжок вверх к солнцу.

Доминирующим фактором в жизни Будды было его Просветление. Отсюда следует, что обо всех Писаниях, доктринах, способах служения, образах жизни и методах медитации нужно судить на основании единственного критерия — рождают они или не рождают Просветление? Здесь лежит секрет Дзэна, его сводящих с ума парадоксов и презрения к условностям, его яростной нетерпимости ко всем сформулированным мнениям и доктринам и забавных и иногда насильственных методов, используемых мастерами (учителями), чтобы помочь своим ученикам прорваться к свободе. В чем же состоит учение Дзэн? В ответ на это часто цитируют следующее резюме:

В первом предложении заключается секрет, выходящий за рамки данного исследования. Объясненная истина перестает быть истиной. Слова ограничивают, искажают, вносят путаницу. Они являются необходимой разменной монетой интеллектуального мышления, однако Дзэн находится по другую сторону интеллекта. Вследствие того рассудок теряет свою власть, и единственным средством сообщения остается парадокс и символ и безмолвное общение просветленных умов. Наивысшие истины никогда не могут содержаться в Писаниях, они на протяжении веков передаются от учителя к ученику, причем учитель дает ученику лишь столько, сколько он способен с пользой для себя безопасно воспринять. Дзэнские мастера заявляют, что Будда передавал свое сокровенное учение именно этим непреходящим способом, и эта «особая форма передачи помимо Писания» является сердцевиной Дзэна. Отсюда вытекает, что никакой рациональный метод преподавания не достаточен для передачи секрета просветления. Мастер стремится научить своего ученика постигать его собственную сущностную природу, поэтому всякое сообщение между их умами должно происходить на интуитивном уровне, без обращения к вносящему искажения механизму рационального и поэтому рационализирующего мышления. Отсюда иррациональные методы наставления, причем даже самые абсурдные из них, кажущиеся неуместными, насильственными, оправдываются тем, что благодаря им ученик до конца освобождается от своих пут.

Последние три фразы резюме станут понятнее в ходе последующего краткого изложения. Они основаны на том факте, что все проявленное является в конечном счете иллюзией, а Сущностью жизни является татхата, то есть, Полнота, которая в то же время является Пустотой. Однако любая мельчайшая форма жизни является Вселенной в миниатюре, и, стремясь достичь Просветления, каждое живое существо исполняет заповедь: «Стань тем, что ты есть», т. е. «Взгляни внутрь, ты еси Будда». Как сказано в «Сутре Хой Нэна»: «Вы должны знать, что в отношении природы Будды не существует никакого различия между просветленным и невежественным человеком. Различие состоит в том, что один осознает это, а другой нет».

Однако, самое отчаянное усилие ускользнуть от ограничения формы обречено на неудачу в мире формы, и на протяжении веков наставники Дзэна разработали определенные способы для передачи своего священного наследства. И ни один мастер Дзэна никогда не позволял, чтобы этот его единственный идеал замутнялся вмешательством какого-то жесткого метода или техники. Все его усилия направлены к одной цели — Просветлению, и даже самые благородные идеи и чувства должны или подчиняться этой центральной цели, или погибнуть. Только таким бескомпромиссным воплощением замысла, только такой горячей целенаправленностью сердца можно объяснить убежденный совет мастера Риндзая: «Если ты столкнешься с внутренними или внешними препятствиями, немедленно уничтожь их. Если ты встретишься с Буддой, убей его, если ты встретишься с Патриархом, убей его, убей всех их не колеблясь, ибо это единственный путь к освобождению. Не попадайся в ловушку ни одного объекта, но стань над ними, пройдя мимо, и будь свободен». Снова напоминаем совет, содержащийся в «Голосе Безмолвия» (стр. 14): «Ум — великий убийца Реального. Ученик должен одолеть убийцу».

Чрезвычайно практический и динамический характер Дзэна объясняет его длительное влияние на культуру, философию и социальную структуру дальневосточных народов. Возможно, именно эта непосредственная простота так сильно привлекает жителей Запада, или же западный ум находит облегчение от тирании формального мышления в системе, которая так, очевидно, трансцендирует его. Прочие религии и философии стремится создать другой характер, добавить новые качества к духовному облику человека. Один Буддизм отрицает само существование индивидуума, Южная Школа ратует за процесс снятия каждого ингредиента личности, а Дзэн советует каждому ученику устранять или отбрасывать все свои качества или атрибуты до тех пор, пока не останется ничего, кроме его «первоначального лица», т. е. его сущностной природы, которая Буддоподобна.

Техника Дзэн

Рассмотрение дзэнской медитации можно разделить на четыре части: ее непрерывность, природа дза-дзэна, коан и мондо, сатори.

1. Медитация должна быть непрерывной. Как уже указывалось в этом пособии, самая концентрированная медитация будет приносить скудные результаты, пока усилие не станет непрерывным. В то же время японский Дзэн достиг удачного компромисса между требованиями «домашней жизни» и жизни уединенной; очевидно, что невозможно полностью сконцентрироваться на коане, выполняя обыденную работу в учреждении или на фабрике, однако существует немало людей, которые желали бы извлечь преимущества из дзэнской медитации и дисциплины, но не хотели бы обрывать все мирские связи и навсегда удалиться в монастырь. Поэтому большинство дзэнских монастырей имеет не только постоянных обитателей. но и таких, которые вступили в них на определенный период, от нескольких месяцев до нескольких лет. В течение этого периода, каким бы кратким он не был, гости и постоянные обитатели подчиняются одной и той же дисциплине, одинаково работают и медитируют. Такая практика, а она в Японии расширяется, по-видимому, сможет и на Западе удовлетворить растущую нужду в определенном месте за городом, куда человек может удалиться на некоторое время для медитации и самодисциплины, а затем с освеженным и очищенным телом и умом возвратиться к обязанностям повседневной жизни. В это самое время привычки ума, порожденные регулярными периодами глубокой медитации, будут преобладать и в повседневности и тем самым приблизит день, когда медитация действительно станет непрерывной.

2. Дза-Дзэн — буквально «дзэнское сидение». Так называется сидячая дзэнская медитация, отличная от постоянного настроя ума, который приобретается с течением времени. Во всех дзэнских монастырях монахи сидят в зале для медитации, каждый на своей собственной подушке, и медитируют на тему, данную отдельно каждому их Роши, дзэнским мастером. Предусмотрены определенные периоды времени на отдых и упражнения, и каждый монах периодически наносит визит мастеру, чтобы сообщить о своих успехах (если таковые есть) и, возможно, получить новый коан. Во время этих бесед словами пользуются очень скудно, так как мастер способен просто по взгляду или жесту увидеть, постиг ли ученик смысл данного ему коана.

Однако понимание дза-дзэна не будет полным, если не усвоить, что он образует лишь часть круга обыденных занятий. Девиз дзэнских монастырей: «Кто не работает, тот не ест» — прямой вызов тем монашеским орденам, члены которых живут на милостыню. Двэнские мастера всегда провозглашали святость ручного труда и стремились поставить каждый монастырь на самообеспечение. Это настойчивое требование ручного труда как части ежедневного распорядка поддерживает тело таким же крепким, как и ум, препятствует лени и праздному самоуглублению и поддерживает идеал немедленного применения принципов истины, осознанных во время медитации. Д-р Судзуки указывает: «Если бы Дзэн не остался верным этому идеалу, то это учение превратилось бы в усыпляющую и шаблонную систему, и в результате все сокровища, заботливо накопленные мастерами Китая и Японии, были бы утрачены… факт состоит в том, что если и есть какая-то вещь, на которой дзэнские учителя самым категорическим образом настаивают как на практическом выражении своей веры, то это служение другим, выполнение работы для других, не демонстративное, а скрытное, без оповещения других об этом»[19].

Коан и мондо

3. Коан и мондо. Как Дзэн уникален в буддийском мире, так и коан — уникальное явление в Дзэне. Его природу можно понять лучше всего, рассмотрев его происхождение. Когда впервые сообщается какая-либо Весть, она обладает динамическими качествами. По мере того, как проходят годы и века, эти качества становится все труднее поддерживать в их первоначальном состоянии. Концепция начинает занимать место прямого опыта; жизнь сковывается образовавшимися путами формы. Отсюда возник коан как средство сообщения о реальности того прямого опыта, который только и является просветлением. «Назначение коана — искусственно и систематически развивать в сознании последователей Дзэна то, что у ранних мастеров появилось спонтанно. Он также стремится внедрить этот дзэнский опыт в большее число умов, чем то, на которое мастер без него смог бы надеяться. По моему мнению именно техника упражнения «коан» спасла уникальное наследие Дзэна для дальневосточной культуры»[20].

Коан — это слово, фраза или воспоминание, которое не поддается интеллектуальному анализу и тем самым позволяет тому, кто использует его, разорвать узы концептуального мышления. Он является продуктом опыта и только опыта. «Все коаны являются выражением сатори и не включают посредничество интеллекта, отсюда их странность и невразумительность. Дзэнский мастер не имеет никакой преднамеренной схемы со своей стороны, чтобы сделать свое утверждение сатори странным или логически неприемлемым; эти утверждения исходят из его внутреннего существа, как цветы прорастают весной или как солнце излучает свой свет. Следовательно, чтобы понять их, мы должны уподобиться цветам или солнцу: мы должны войти в их внутреннюю сущность»[21]. Итак, чтобы понять коан, мы должны воссоздать в себе то же состояние сознания, в котором он родился. Вот несколько примеров коанов:

Зачем даются такие коаны? Идеал состоит в том, чтобы воспроизвести в уме ученика то состояние сознания, выражением которого являются эти утверждения. На своем собственном уровне они не составляют никакой проблемы, и отсюда следует, что проблема решается посредством подъема сознания на достаточно высокий уровень. Таким образом, коан — это средство, а не цель. Это инструмент, которым нужно воспользоваться и затем отбросить его, плот, который используют для переправы через поток, а затем оставляют позади. Коан — уникальный столб или ключ к тому состоянию сознания, только в котором и находится ответ. Следовательно, его «значение — создать постоянно возрастающее давление «поиска и попыток найти выход», которое с течением времени приводит к «стоянию интеллектуального банкротства. И вот когда процесс мышления больше не в состоянии продолжаться, ученик должен набраться мужества, отбросить его, «совершить прыжок над пропастью» и через смерть мышления обрести Просветление.

Этот процесс «отпускания (позволения)» существенен. До тех пор, пока ученик цепляется за интеллект, мир просветления остается закрытым. Каждая искра жизни должна рано или поздно освободиться от сложной структуры мышления, внутри которой медленно зарождается более высокая способность. Гусеница прядет кокон, в котором ей предстоит испытать фундаментальное изменение, но, чтобы войти в мир света, она должна отбросить куколь. Однако в этом «позволении» нет ни малейшей пассивности. Дзэнская медитация требует «железной решимости и несгибаемой воли», но эта динамическая напряженность намерения вполне совместима с внутренним покоем. По словам «Голоса Безмолвия» (стр. 35), «оба начала, и деятельное и бездеятельное, могут совмещаться в тебе; да будет тело твое в движении, ум в покое, а душа прозрачна и светла как горное озеро».

То обстоятельство, что это усилие столь интенсивно и так непрерывно, заключает в себе опасность. Смена интеллектуальных процессов интуитивными дает большую нагрузку на мозг. Е. Блаватская некогда сказала: «Мозг — инструмент бодрствующего сознания, и формирование любой сознательной ментальной картины означает изменение и разрушение атомов мозга. Обычная интеллектуальная деятельность движется в мозгу по протоптанным тропинкам и не принуждает его субстанцию к внезапным приспособлениям и разрушению. Но ментальное усилие этого нового вида требует прокладок новых «мозговых тропинок», перестраивания крошечных мозговых жизней в другом порядке. Если делать это насильственно и непродуманно, то это может причинить мозгу серьезный физический вред».

Использование коана

Таким образом, процесс является тройным. Во-первых, ум сосредотачивается на новом до тех пор, пока интеллект не дойдет до полного истощения и, так сказать, не взорвется. Затем наступает пауза, прекращение всякого функционирования в безымянной пустоте, обрезание всех связей, «отпускание». Только тогда приходит «ответ», вспышка понимания, которая (в зависимости от того, полная она или частичная) разрывает или только ослабляет узы концептуального мышления. Некоторые достигают этого уровня без усилия, истощающего личность. Как сказал один мастер Дзэна, «пока вы совсем не промокли от пота, вы не можете надеяться увидеть жемчужный дворец на листке травы».

Никакие барьеры не могут устоять против этого необходимого духа исследования; они лишь укрепляют несгибаемую волю к знанию. «Тот факт, что все великие мастера отдавались телом и душой задаче овладевания Дзэном, доказывает огромность их веры в предельную реальность, а также силу их духа исследования, известного как «поиск и попытка найти выход, которые никогда не прекращаются до тех пор, пока не достигнут своей цели»[22].

Мондо — это быстрый обмен вопросом и ответом между мастером и учеником. Во многих случаях, как в случае с «му» Дзэсю, ответ сам по себе является коаном, в других случаях вопрос и ответ следует рассматривать как одно целое. Вот некоторые примеры мондо:

Один монах спросил Дзэсю:

«Как одним словом выразить предельную истину?»

Дзэсю ответил: «Да».

Другой монах другому мастеру задал тот же вопрос.

Ответ гласил: «Ты сделал его двумя».

«Что такое мое «Я»? «Зачем тебе твое «Я»?»

«Что такое Дао? Обычная жизнь сама по себе есть Дао». — «Как можем мы согласоваться с ним?» — «Если ты пытаешься согласоваться с ним, ты будешь удаляться от него».

«Все вещи таковы, каковы они с самого начала; что лежит за пределами существования?» — «Твое утверждение совершенно очевидно: зачем же ты спрашиваешь?»

Обратите внимание на то, как ответ возвращается вопросом обратно в ум вопрошающего, в котором только и может быть найдено решение. Обратите также внимание, как безыскусны и практичны эти ответы по сравнению с теми, которые мог бы дать ум меньшего калибра. Стал бы искатель «Предельного слова истины» более просветленным, если бы получил ответ, изложенный на языке абстрактных принципов? Такие ответы лишь повторяют ответы Будды: в Палийских писаниях зарегистрировано, как он снова и снова отказывался отвечать словесно на вопросы, на которые может дать ответ только опыт, идущий изнутри. Дзэнские ответы лишь на одну ступеньку отстоят от «благородного молчания» Будды. Мондо пресекает спекуляцию, утихомиривает интеллект и стимулирует более высокую способность. Если считать это результатом ответа, то его форма не имеет существенного значения. Человек слишком погружен в ум, который спрашивает «о том и о сем», и не в состоянии увидеть, что ответ относится к вопросу, а не является средством просветления. Поэтому некоторые мастера прибегают к удивительным методам для прорыва этого кокона из аргументов. Если удар кулаком способствует разрушению этой оболочки интеллектуального сомнения, то он оправдан, тот же эффект может дать возглас или гримаса.

Дзэнские мастера известны также своими необычными проповедями. Вот, например, полный текст одной из них: «Если у вас есть посох, я дам его вам, если у вас его нет, я возьму его у вас».

Возникает искушение процитировать замечательное место из Нового Завета, гласящее, что имущему добавится, а у неимущего отнимется даже то, что он имеет. Другие великие мастера произносили перед своими последователями еще более краткие проповеди. Не один из них, взойдя на кафедру, делал лишь один жест, например, разводил руки в стороны, однако этого было достаточно для тех, чей «глаз истины» был почти открыт, и для них наступало сатори.

Были сделаны попытки классифицировать различные типы коанов и мондо, этим детально занимался д-р Судзуки. Но все они имеют одну общую цель — достижение просветления посредством прямой деятельности. «Затеи» могут отличаться, но конечная цель одна и та же.

Сатори

4. Сатори — суть Дзэна и конечная цель упражнения «коан». Д-р Судзуки определяет его как «интуитивное прозрение в природу вещей в противоположность аналитическому или логическому пониманию». Но интуиция выше двойственности. «Все наши сознательные функции характеризует общее ощущение — ощущение ограниченности и независимости, так как сознание само по себе является итогом двух сил, обуславливающих или ограничивающих друг друга. Сущность сатори, напротив, состоит в определении противоположности двух терминов в каком бы то ни было смысле. Отсюда потрясающее заявление дзэнских мастеров, что Колесо Сансары (т. е. проявление) есть сама Реальность, что Сансара и Нирвана суть в пределе Одно (Единое). Для описания подобного опыта можно использовать лишь аналогию. По-видимому, используя коан как фокусную точку воли, интеллект доходит до своих крайних пределов, а затем мыслитель и мышление сливаются воедино, подобно электрической искре, проскакивающей между двумя электродами. Здесь находится сфера «высшего третьего», объединяющей точки зрения, стоящей над противоположностями. Она достигается только путем огромного усилия, итогом которого является «пустота», антитеза бессодержательности. Ее можно назвать результатом «духовной бедности», достигаемой при дзадзэн. «Отдай свою жизнь, если хочешь жить», — гласит «Голос Безмолвия» (стр. 17), и тот же самый совет дает мастер Кегэн:

Однако, полнота сатори, проистекающая из предельной пустоты, является достижением сатори, является полнотой без границ, слиянием искры с пламенем, индивидуума с Универсальным Сознанием.

Сатори — это моментальное выравнивание всех носителей человека в одну линию с Универсальным Умом, использующим их; облучение всего существа человека теплом и огнем просветления. На языке психологии это слияние различных частей существа — бессознательной, сознательной и сверхсознательной — в сознательное единство. Как говорит д-р Судзуки, «Воля есть сам человек, и Дзэн апеллирует к ней». Посредством упражнения «коан» «поверхностная деятельность ума» прекращается, и его центральные и более глубокие части, которые обычно глубоко захоронены, извлекаются наружу и отучаются исполнять свои прирожденные функции». Одна из «прирожденных функций», этих глубоко захороненных способностей, — прямая (непосредственная) деятельность, проистекающая из воли, без посредничества каких-либо интеллектуальных процессов; отсюда правильным будет использование деятельности как попыток освобождения воли от препятствий, лежащих скрытыми в подсознании ума. Один монах пожаловался мастеру Бокудзи: «Мы должны одеваться и есть каждый день. Как нам можно избежать этого?» Мастер ответил: «Мы одеваемся, мы едим.» — «Я не понимаю тебя», — сказал спрашивающий. «Тогда надевай свое платье и ешь свою пищу», — гласил ответ.

В свете этих замечаний назначение коанов может стать более понятным. Многие из них, например, «му» Дзэсю, предназначены поднять сознание над двойственностью путем отрицания всех предметов, положительных и отрицательных относительно рассматриваемого объекта, и тем самым указать дорогу к прямому опыту. Утверждение, что Будда присутствует в собаке, или утверждение, что его там нет, являются неадекватными утверждениями, так как оба они допускают различие между двумя вещами, которые есть не две вещи, а одна. Далее, говоря о «звуке одной ладони», проф. Пратт пишет: «Это не звук и не ощущение, а состояние ума. Звук производится чем-то, что соприкасается с чем-то другим, как в случае звука, производимого двумя ладонями. В Абсолюте нет ни отношения, ни различия. Попытка услышать звук одной ладони есть лишь один из многочисленных способов привести ученика к пониманию этого обстоятельства» («Буддийское паломничество»). Какие-либо слова не могут объяснить коан, но эти два примера могут помочь прояснить состояние сознания, достижению которого он способствует.

Сатори имеет много степеней, простирающихся от вспышки интуитивного понимания до полного просветления. По-видимому, различные градации коанов соответствуют градациям или степеням сатори. По мере решения все более трудных коанов бессознательное все более и более вторгается в сознательный ум и личное «Я» отбрасывается в пользу все более расширяющейся точки зрения. По мере того, как коан усложняется и все более глубокое понимание заполняет ум, требования человечества начинают преобладать до тех пор, пока индивидуальное сознание не вольется в Универсальный Ум. Только тогда Бессознательный индивидуум и Бессознательная Вселенная становятся одним «Я», лишенным всякого места обитания, и растворяются в ничтожности.

Берегись ложного сатори, так как пути иллюзии становятся все более тонкими по мере того, как мы продвигаемся вперед, и многое из того, что объявляется чудесным духовным опытом, есть просто фантазия. Странник, вступающий в новую страну, может быть легко обманут внешней видимостью самопорожденной иллюзии, которую фабрикует ищущий ум, желая достичь своей цели, Но дерево познается по его плодам, и пробным камнем сатори является его влияние на характер.

Следствие сатори

По мнению д-ра Судзуки, «открытие сатори знаменует переделку самой жизни». Это духовное возрождение, возвращение к детскому состоянию в смысле предельной честности мышления и речи и простой направленности действий. Таковы признаки сатори, кроме широты кругозора и внутренней тишины, которые приходят в результате подлинного опыта. Степень достигнутого сатори, естественно, отражается в виде изменений характера. Один лишь проблеск высшего мира может оставить только воспоминание; достижение же Самадхи означает смерть «Я». Между этими двумя крайностями лежит множество степеней улучшения, однако приходит определенный момент, когда накопившийся эффект упражнений «коан» поднимает духовный центр тяжести из мира честолюбивых устремлений в мир бескорыстия. Это «возрождение» древних мистерий «переправа через поток» к побережью другого мира. Однако это не является концом и финальной целью. Покров за покровом должен подниматься, но позади должен оставаться покров на покрове. «Такие отдельные этапы путешествия не имеют практического касательства к большинству из нас, однако мы можем без задержки шествовать по стопам тех, которые заявляют, что они шествуют непосредственно по стопам Всепросветленного».

Итак, секрет Дзэна состоит в том, что он использует ум для преодоления ума и с помощью (или без помощи) серии расположенных в определенной последовательности коанов осуществляет прорыв в состояние сознания, которое лежит над двойственностью, а оттуда за пределы сферы всех сравнений и различий. Единственная забота дзэна — достичь просветления. По динамическому единству намерения, он не имеет равных, и его техника предназначена служить этой цели. На ученика не тратят лишних слов. Ему указывают цель и показывают препятствия, остальное передает молчание и палец указывает путь.