Конторщица 4

Глава 21

— Зоя! — рассердилась я, — что опять не так? Чем тебе Лида… тьфу, Вера… не угодила?

— Да ты понимаешь… — Зоя сделала большие глаза и торопливо подсела поближе ко мне, — она какая-то…эммм… такая…

— Какая?

— Ненастоящая, что ли, — задумалась Зоя.

«Ну конечно, если её душа сидит в чужом теле, и она это осознает и более того — видит, как её тело используют другие. Так поневоле не то что в себе будешь, а на людей бросаться начнёшь», — подумала я, с неприязнью рассматривая Зою. Как-то в последний месяц разочаровалась я в ней, что ли. Но тем не менее надо было всё выяснить:

— Почему ты так решила?

— Сложно объяснить.

— А ты постарайся.

— Ну в общем, сижу я в комнате, а дверь открыта и всё слышно, что в кухне говорят, — сумрачно протянула Зоя, — и вдруг слышу, как Вера…

Что натворила Вера я так и не узнала, так как договорить Зое не дали — дверь с шумом распахнулась, в кабинет ворвался Урсинович и с порога заявил категорическим голосом:

— Лидия Степановна! Я забираю всю свою мебель!

Из-за его спины вышли трое рабочих и решительно вошли в кабинет.

Я опешила.

В суете последних дней я совсем забыла, что всю мебель в мой кабинет притащил именно Урсинович. И после моего вчерашнего выпада, вполне логично, что он её захочет забрать хотя бы из чувства мести.

У меня теперь есть два варианта развития событий — поругаться с Урсиновичем и побежать на разборку к Альбертику. И если тот поддержит мою сторону — я ему стану обязана за услугу, чем он обязательно воспользуется, и я позиционно влетаю в минус. А если не поддержит — в очередной раз уронит мой и без того довольно шаткий авторитет. Что на данном этапе недопустимо.

Я вздохнула. Правда украдкой, чтобы ни Урсинович, ни Зоя не заметили.

Кому тут доверять — я уже не знала.

Поэтому я выбрала второй вариант.

— Да, конечно, Виктор Алексеевич, — сказала я добрым голосом, — забирайте. Только потише, у меня рабочее совещание, как видите.

Урсинович растерялся. Он ожидал склок, конфликта, криков, но никак не моего благожелательного согласия.

— А как же… — проблеял он.

— Ну это же ваша мебель, вы её нашли, достали и привезли сюда. Вполне логично, что вы её заберёте с собой, — сердечно ответила я, даже руками всплеснула от такой своей сердечности, и обратилась к рабочим, — приступайте, товарищи. Пожалуйста.

Товарищи потоптались, озонируя воздух застарелым перегаром, и вопросительно уставились на Урсиновича. Один, высокий, с испитым лицом и многодневной седой щетиной на подбородке недовольно заявил:

— Мы так не договаривались!

— Да. Ты же сказал, что она поорёт, и мы назад уйдём, — поддержал его другой грузчик, в мятой спецовке. — Таскать всё это мы не договаривались.

— Не будем таскать, — заявили мужики и, шаркая сапогами, вышли из кабинета.

Урсинович напоминал сейчас вытащенного из болотца рака.

— Ох и недисциплинированный нынче народ пошел, — посочувствовала я Урсиновичу, чем вогнала его в краску.

Буркнув что-то нечленораздельное, он выскочил вон из кабинета.

И даже не попрощался.

— Так что там не так с Верой было? — напомнила я Зое.

— Слушай, а чего это он? — по загоревшимся глазам Зои было видно, что сплетня сейчас же пойдёт гулять по депо «Монорельс».

— Да это засланный козачок, — сделала информационный вброс я, — причем действует нагло, не скрываясь. Можешь себе представить, сперва дождался, когда я уеду в Москву и сразу же отправил Гриновскому черновик неправильного отчёта…

— Да ты что?! — в Зоиных глазах зажегся такой восторг, что мне аж жалко Урсиновича стало.

— Ага, еле уладила, — вздохнула я, — а потом дождался, как Иванов уйдёт в загул, и пригласил профсоюзников с тракторного в Красный уголок. Ну, а там бардак, как обычно, ты же знаешь. И они всё это увидели. Да ты же газету наверняка читала.

— Погоди… — вычленила главное Зоя, — а Иванов что — в загуле? Точно? А с кем?

— У него спроси, — пожала я плечами, — вряд ли он станет мне рассказывать о своих замужних любовницах.

Зоя сияла словно китайский фонарик во время праздника китайских фонариков:

— Наверно с Лариской из первой бригады, — восхищённо сделала предположение она и я поняла, что Лариске теперь хана.

Но в ответ я пожала плечами.

— Так это они в газету написали? — не унималась Зоя, потирая руки.

— Ну не я же, — хмыкнула я.

— Ну да, — рассмеялась моей «шутке» Зоя. — А зачем им это?

— Как зачем? — покачала головой я, — теперь победа в соцсоревновании у них будет. А это и льготы, и повышенные премии…

— Вот гад! — в сердцах выругалась Зоя, — известия о уплывшей в руки конкурентам премии поразило её в самое сердце.

Я развела руками.

— А Урсиновичу что за это было? — не унималась сердитая Зоя.

— Ничего не было, — сделала большие глаза я, — Альбертик же его покрывает.

Зоя еще немного покрутилась и сбежала делиться новостями. Разговор о Вере-Лиде не заладился. Ну ничего, я еще у нее всё выясню.

А я заторопилась к «опиюсу» (уже почти опаздывала).

Вчера я к нему не попала из-за ситуации с соседкой Норой Георгиевной, сегодня я прямо с утра лично позвонила, извинилась. «Опиюс» выслушал и предложил приехать в пресловутую «Нивушку» на обед.

Для приватного разговора Лев Юрьевич заказал отдельный вип-кабинет.

Я вошла в небольшой закуточек, отделённый от общего зала тонкой фанерной перегородкой, и осмотрелась. Ну что сказать, вполне миленько. Впечетление портили два ковра на стенах. Но я попала в такое время, когда ковры были везде — на полу, на стенах, в квартирах, в кабинетах, ресторанах, везде.

— Лидия Степановна! — расцвёл улыбкой «опиюс», — ну, рассказывайте же скорее! Рассказывайте!

Я улыбнулась в ответ и села на любезно отодвинутый стул.

После того вечера, я сразу же отзвонилась «опиюсу», что всё нормально. Теперь он жаждал подробностей.

Делиться с ним тем, что я привлекала Велимира, пусть и втёмную, я не хотела. Поэтому ограничилась усечённой версией, мол, познакомилась с Инной Станиславовной, попала к ней на вечеринку домой, пока остальные танцевали, я пошла в кабинет «почитать», заодно поискала нужную папку и заменила листок. Всё.

«Опиюс» версию принял, тем более, что в ней не было ни слова неправды.

— Вот, — я передала ему сложенную вчетверо страничку.

Он схватил его и, пробежав глазами, вытер вспотевший лоб и сунул во внутренний карман пиджака.

— Спасибо, — поблагодарил он меня, — прямо камень с сердца.

— Надеюсь, я теперь вам больше ничего не должна, Лев Юрьевич? — спросила я (с него станется еще многократно требовать выполнять всякие «деликатные» поручения, что мне совершенно не улыбается).

— Да-да, конечно, — абсолютно искренне заверил меня Лев Юрьевич и я ему не поверила ни капельки.

Как раз официант принёс заказ. Дождавшись, пока тот выгрузит на столик тарелки и уйдёт, «опиюс» сказал:

— А вот ваша премия, Лидия Степановна. Как и обещал.

Довольно увесистый свёрток перекочевал из его портфеля ко мне в сумочку.

— Пересчитывать будете? — чуть нервно хохотнул Лев Юрьевич.

— Нет, не буду, — ласково улыбнулась я, — я же понимаю, что не в ваших интересах переводить меня во враги.

Лев Юрьевич на мгновение глянул на меня очень серьёзно, потом его лицо опять осветила улыбка.

Некоторое время мы ели молча, иногда перекидываясь банальными фразами, типа «передайте, пожалуйста соль» или «погода нынче жаркая».

Когда официант принёс десерт, забрал грязные тарелки и вышел, «опиюс» улыбнулся улыбкой доброго китайского дедушки и сказал:

— Лидия Степановна, как вы смотрите на то, чтобы в будущем мы иногда с вами опять поработали?

Я чуть не подавилась мороженным.

Отъехав от «Нивушки», я припарковалась в каком-то тупичке и торопливо развернула свёрток. Пересчитала деньги и довольно засмеялась — «опиюс» не обманул. Зря я боялась.

Ну что же! Теперь я богата! Не так чтобы сильно, но машину легко куплю. Причём хорошую машину. Другое дело, что ее мне не надо. У меня уже одна есть. Хватит.

И я задумалась. А что мне надо? Квартира у меня есть. Точнее две квартиры и комната в коммуналке. А если таки встречусь с тёти Зининым несостоявшимся мужем, то еще одна квартира, в Москве, у меня будет.

Одежда у меня есть. Конечно же, одежда лишней никогда не бывает, но в это время её делают из настолько качественных натуральных материалов, что она носится годами, если не десятилетиями. А детскую одежду, так вообще передают между семьями и одну и ту же одежду друг за другом могут носить хоть пять ребятишек.

И я задумалась. Ну понятно, на бытовые расходы деньги разойдутся, но лишь малая часть, а остальные куда? На сберкнижку не положишь. Дома хранить долго тоже опасно. Недолго думая я подрулила к магазину с золотыми изделиями. ну а что — куплю себе украшений.

В магазине, где продавали золотые изделия было пусто. Ассортимент не радовал. Я минут десять топталась возле витрины, ловя на себе косые взгляды продавщицы. Мой выбор метался между тонким колечком с белым блестящим камушком (явно не бриллиант, а какие-нибудь фианиты) и дутым кольцом из золота без каких-либо украшений. Честно говоря, и то, и то кольцо выглядело очень посредственно. Видимо, дизайнер, создававший этот шедевр, был в то время в дичайшем запое.

Наконец, я решилась и подозвала продавщицу:

— Мне вот это кольцо, — мой палец указал на дутое безобразие в виде кольца. Я справедливо рассудила, что золото на лом пойдёт лучше, да и веса в нём побольше, а то, с камушком, еще попробуй попытайся если что продать. Нет, однозначно пусть будет пузатый уродец.

— Не продаётся, — равнодушно скользнула по кольцу взглядом тётка.

— Как не продаётся? — удивилась я, — оно же на витрине.

— Это образец для витрины, — кивнула тётка и потеряла ко мне интерес.

— Обалдеть, — тихо изумилась я, стараясь, чтобы тётка не услышала, а то, кто его знает.

— А это? — я показала на кольцо с камешком.

— Тоже, — зевнула тётка.

— Извините, а что продаётся?

— Ничего.

— А как…

— Женщина, ну что вы как маленькая?! — вспылила тетка, махнув рукой. На пальцах блеснули кольца с фальшивыми рубинами. — У нас всё по записи. Давайте я вас в очередь запишу.

— А большая очередь?

— Обычно два-три месяца, — уже раздражённо ответила тётка и вытащила откуда-то увесистую потрёпанную тетрадь, — так будете записываться или нет?

— Пожалуй нет, — растерянно сказала я. Так-то неохота ждать два месяца.

— Ну и чего ходить туда-сюда, — сердито проворчала тётка, пряча заветную тетрадь обратно, а я предпочла поскорее убраться оттуда.

Аналогичная картина ожидала меня и в магазине, где продавали часы. Часов тоже не было, а те, что были, имели такой некуртуазный вид, что я их и забесплатно не хочу.

Расстроенная, я пришла домой. Ну что за непруха — деньги есть, и много, а купить ничего не могу?!

Дома дверь открыла расстроенная Римма Марковна:

— Лида, Светочка пропала!