Конторщица 4

Глава 6

— Римма Марковна, — нахмурилась я, — вы опять начинаете лезть туда, куда вас не просят.

Римма Марковна покраснела и уже набрала воздуху, собираясь достойно ответить, но я её невежливо перебила:

— Значит так, объясняю в первый и последний раз. С этим человеком у меня не может быть никаких личных отношений. Зарубите себе на носу. Причина простая — он мне изменил с другой женщиной, причём я это увидела. Говорю это вам не для того, чтобы вы бегали и распространялись среди соседей. Или выясняли отношения с Будяком. Ещё раз подчёркиваю — у нас с ним теперь ничего быть не может. Надеюсь, я ответила на ваши вопросы, и мы больше не будем возвращаться к этой теме и портить друг другу настроение?

Вид у Риммы Марковны был, словно у нашкодившей кошки в ожидании неминуемой расплаты.

— Далее, — неумолимо продолжила я, — вот вы сейчас поселили его жить у нас. Я не совсем понимаю, почему вы не посоветовались со мной? Вы считаете, что проживание постороннего мужчины в одном доме с незамужними женщинами — это нормально? Да?

И я безжалостно нанесла добивающий удар.

— А что люди скажут, Римма Марковна? Что они про меня подумают? Или моя репутация не имеет значения?

На глазах Риммы Марковны блеснули слёзы.

— И последнее — насколько я помню, у Петра Ивановича есть личный автомобиль, на котором он может спокойно ездить домой и обратно. Кроме того, он получает зарплату, а еще имеет военную пенсию. И поэтому снять другой дом в Малинках для него не проблема.

Губы Риммы Марковны затряслись.

— Я сейчас сделаю вид, что ничего не произошло, — прищурилась я и начала меланхолично нарезать хлеб, — а вы, когда вернетесь в Малинки, решите ситуацию с Будяком. Чтобы, когда я вернусь на выходные, а это через два дня, я его в нашем доме не видела. Договорились?

Римма Марковна кивнула.

— А по поводу моей личной жизни, скажу так. Посмотрите на меня, Римма Марковна. Сейчас я уже третий заместитель директора депо «Монорельс». И это за год, если не считать того, что полгода я провела в больнице. Как вы думаете, через два-три года кем я буду работать?

Римма Марковна изумлённо вытаращилась на меня. А я продолжила:

— Я отвечу сама. Через пару лет мы уже с вами и Светкой в Москву переедем. Могли бы хоть сегодня, но мне официально институт закончить надо. А вы мне пенсионера, который подрабатывает тем, что ведет кружок в Доме пионеров, сватаете. Нехорошо, Римма Марковна. Я знаю, что вы же всё равно не успокоитесь, поэтому озвучиваю вам критерии женихов — не ниже министра или генерала. В крайнем случае сойдёт профессор какой-нибудь, но лучше — академик. И по возрасту около пятидесяти лет. Младше не хочу и старше не хочу. Если найдёте такого — можете проворачивать свои матримониальные планы, интриговать, разыгрывать шахматные комбинации, я не против. Но давайте сразу договоримся — другие кандидатуры я не желаю даже рассматривать. Хорошо? Мы с вами договорились?

Римма Марковна расцвела счастливой улыбкой и торопливо закивала головой, словно китайский болванчик.

— Вот и ладненько, — подвела итог разговора я, и поставила тарелку с нарезанным хлебом на стол, — а раз мы с вами договорились, значит, зовите Свету, будем ужинать.

Приезд Риммы Марковны со своими свадебными интригами оказался для меня последней каплей. Вот часто так бывает, человек терпит, терпит, всё чего там ждет, пытается разрулить ситуацию и разгрести ворох проблем наиболее толерантным способом, чтобы ни с кем не рассориться и никого не обидеть. А внутри тем временем накапливается недовольство. И вдруг происходит что-то, как правило, какая-то ерунда, и — бац, комок недовольства разрывается и человек больше не считает нужным себя сдерживать и идти на компромиссы. И тогда он начинает буром переть к своей цели, круша и растаптывая всех бедолаг, не вовремя оказавшихся на его пути.

Так и я. Терпела, терпела, вяло огрызалась Альбертику и остальным, до тех пор, пока Римма Марковна меня окончательно не достала.

И я рассердилась.

В таком вот недобром состоянии я пришла на работу.

Переступив через стопку бумаг на полу (мы с Людмилой вчера так и не закончили сортировку документов), я подошла к коммутатору и нажала кнопку вызова:

— Людмила, а зайди-ка ты ко мне.

Я как раз просматривала бумажную текучку, как в дверь осторожно поскреблась моя секретарша.

— Можно? — в дверь просунулось смущённое лицо.

— Заходи, — велела я, не поднимая глаз от бумаг. — Так. Записывай график работ на сегодня. Готова? Пиши. Первое. Позвони секретарю Быкова Льва Юрьевича, согласуй с ним встречу на сегодня-завтра. Лучше — во второй половине дня. Сразу же сообщи мне, на какое время договорились. Далее, на завтра — созвонись с секретарем Барабаша Сергея Петровича. Это заместитель Плечевого. Ты знаешь кто это?

Людмила отрицательно покрутила головой.

— Это председатель областного профкома, — пояснила я и нахмурилась, вспомнив, как они втроём приглашали меня в баню и как некрасиво всё получилось. — Так вот, проси встречу с Барабашом. На любое время, какое ему удобно. Поняла?

Людмила кивнула, старательно записывая всё в блокнотик.

— Далее, свяжись с Иваном Аркадьевичем. Только не с рабочего телефона. Сходишь на телеграф, — я порылась в сумочке и вытащила пару купюр, — закажи переговоры, спроси, на какой номер телефона ему вечером позвонить.

— А какой у него рабочий номер телефона? — робко пискнула Людмила, — куда звонить?

— Высшая партийная школа. В Москве, — со вздохом ответила я, — это всё, что я знаю. Спроси у Антонины, в любом случае он через отдел кадров часть документов оформлял. Они там должны знать. Если спросят зачем интересуешься — скажешь для заполнения формы к отчёту Р-7, там нужна информация о всех стажировках и повышении квалификации сотрудников. Где-то методические рекомендации по отчёту здесь лежали… если что — покажешь таблицу эту. Да где же она?! Чёрт, ничего найти невозможно в этом бардаке теперь!

— Лидия Степановна! У меня тоже есть эта методичка. Я возьму свою.

— Вот и славно. Возьми, не забудь только. Значит, узнаешь у неё, на какой конкретно факультет он уехал учиться, закажешь через телеграф методический кабинет этого факультета. Позвонишь, оставишь ему сообщение и время, когда ты перезвонишь. Затем после обеда перезвонишь опять. Думаю, поймаешь его рано или поздно. Поняла?

— Да, — усердно закивала Людмила.

— Дальше, — я задумалась. Чёрт, наш местный профком и партком под каблуком Альбертика. Здесь особо ничего толком-то и не выйдет. Значит, нужно переступать через голову, только изящно. И желательно не своими руками. Вот только как это красиво сделать?

И тут меня осенило:

— Людмила, ещё такое. У нас в депо есть же отряд «Комсомольский прожектор»?

— Да.

— А кто там руководит?

— Андронов вроде бы, — неуверенно ответила Людмила. — Или нет, наверное, Сверчков.

— А почему так неуверенно?

— Дак формализм у них, — вздохнула она, — максимум, это с красными повязками на танцах подежурить могут, да и то, в основном из-за того, чтобы за билеты не платить. А так там не особо они что-то делают.

— Тогда Андронова этого или Сверчкова ко мне прямо сейчас. А лучше — обоих. И срочно — рявкнула я, — выполняй!

Людмилу словно ветром сдуло.

Я ухмыльнулась и вернулась к поточным документам.

Буквально через минут пятнадцать ко мне в кабинет опять поскреблись.

— Войдите, — разрешила я, не отрываясь от записей.

В кабинет вошла Людмила. За ней — двое парней, лет по восемнадцать-двадцать. Один, более развязный, с кучерявым чубом, лоснящимся породистым лицом и нагловатым виляющим взглядом, он был одет словно с советского агитационного плаката, в качественный двубортный костюм. Второй — тощий, нескладный, в замызганной спецовке. Его прическа давно просилась к парикмахеру, а лицо выглядело, словно прыщеватая подушка. Зато взгляд у него был открытым, хороший был взгляд.

— Здравствуйте, — первым поздоровался наглый и широко улыбнулся. — Людмила сказала, что вы нас вызываете.

— З-з-здрасти, — выдавил из себя нескладный и покраснел. Оказалось, что он еще и заикается.

— Здравствуйте, товарищи, — я строго взглянула на них. — Насколько я понимаю, вы являетесь руководителями отряда «Комсомольский прожектор» от нашего предприятия?

— Руководитель — это я, — важно заявил наглый и снисходительно кивнул на нескладного, — а Сверчков — мой заместитель.

— Замечательно, — сказала я и разрешила, — присаживайтесь, товарищи. Разговор, очевидно, будет долгим.

Юноши осторожно присели. Людмила, потоптавшись и, видя, что я её не гоню, пристроилась на стульчике в уголке.

— Итак, я внимательно слушаю, — бросила я равнодушным тоном и переложила пару листков в другую стопочку, где были отсортированные документы.

— Что? — не понял Андронов.

— Расскажите, чем вы занимаетесь? — я наискось черканула резолюцию в очередном формуляре и отправила его в самую маленькую стопочку, где были документы с пометкой «на контроле».

— Мы сотрудничаем с органами контроля, устраиваем рейды-проверки, дежурства…

— Проверки чего?

— Всего, что касается актуальных проблем народного хозяйства, а именно — соблюдения режима экономии, повышения качества продукции, внедрения новой техники, охране природы, улучшения работы предприятия… — заученными фразами торопливо отбарабанил Андронов.

— Замечательно, — похвалила я и задала вопрос, — а теперь давайте конкретизируем, какие именно актуальные проблемы народного хозяйства вы проконтролировали, ну, скажем, за последний месяц?

— Ну… — замялся Андронов и посмотрел на Сверчкова.

— Я слушаю.

— Эм…

— Ладно, тогда хоть за последний квартал?

— На этот вопрос ответит мой заместитель, — торопливо перевалил ответственность на плечи Сверчкова Андронов.

Я перевела взгляд на Сверчкова. Неожиданно тот не подкачал и ответил довольно внятно. Ответ портило лишь заикание.

— Лидия С-с-степановна, — наш отряд с-с-создан в депо «Монорельс» по с-сути ф-ф-формально, — на с-самом деле мы в ид-деале должны всё это вып-п-полнять. Но наш вклад ограничивается лишь д-дежурствами.

— Где дежурите?

— Н-н-на танцах, — покраснел Сверчков и потупился.

— И это всё?

— Д-д-да.

— Лидия Степановна, мы планируем принять участие во Всесоюзном фестивале… я поеду в Москву выступать с докладом… — начал было воспрянувший духом Андронов, но я перебила.

— Благодарю, товарищ Андронов. Можете быть свободны.

Тот побледнел, покраснел и направился к двери. За ним потянулся Сверчков.

— А вас, товарищ Сверчков, я попрошу остаться, — невозмутимо ответила я и подчеркнула важную информацию в следующем документе.

— Задержитесь, пожалуйста.

— Но Сверчков заместитель! Руководитель — я, — попытался восстановить справедливость Андронов.

— Я слышала это уже. Всего доброго, товарищ Андронов. Идите работайте.

После ухода руководителя отряда «Комсомольский прожектор», я подняла глаза на Сверчкова:

— Сколько человек в отряде?

— В-восемь, — запинаясь, ответил Сверчков.

— Надёжных сколько?

— Д-двое.

— Значит так, берёшь этих двоих, и после работы едете в Орехово, — велела я, — знаешь, где это и как добраться туда?

Сверчков кивнул.

— Не забудьте взять с собой удостоверения. Там постарайтесь аккуратно, я подчёркиваю — очень аккуратно, чтобы сторож ничего не заподозрил, осмотреть территорию нашего комплекса для отдыха. Меня интересуют здания. Точнее степень износа этих зданий. Завтра утром ты должен ответить мне на вопрос — при первичном визуальном осмотре, подлежат они сносу по ветхости или аварийности, или нет? Задание ясно?

Сверчков опять кивнул.

— И главное — на работе тоже не должен никто знать. Особенно Андронов. Это понятно?

— Да.

— Когда он спросит, зачем я тебя оставляла, скажешь, разговор шел о стенгазете к Дню железнодорожника.

— Х-х-хорошо, Лидия Степановна, — глаза Сверчкова заблестели от азарта.

— В таком случае, раз понятно, можешь быть свободен. Жду с докладом завтра с утра.

— Д-до с-свидания, — сказал Сверчков и направился к двери. И в это время подала голос Людмила:

— Лидия Степановна, я можно я тоже с Васей?

— Что? — не поняла я.

— Ну, со Сверчковым поеду в Орехово? Они-то всё осмотрят, а ведь правильно записать — не запишут, а я всё актом красиво оформлю.

— Но вдруг там сторож их гонять будет, они-то убегут, а как ты?

— Да вы что, Лидия Степановна! Я, между прочим, ГТО на серебряный значок сдала! — гордо вскинулась Людмила, — а Сверчков — только на бронзовый. Ещё посмотрим кто быстрее убежит.

— Ладно. Убедила, — улыбнулась я, глядя вслед выскочившей за Сверчковым вдогонку радостной Людмиле.

Эх, молодость.

Пока Людмила бегала по моим поручениям, я решила немного пораскладывать документы по полочкам. Хаос на полу уже изрядно напрягал. Я ухватила из ближайшей стопки увесистую кучку бумаг, сдула с них пыль и жахнула их на стол, где начала сортировать по кучкам помельче. Примерно на третьей кучке взгляд выхватил довольно-таки пухлую папочку. Так-то я бы не обратила на неё внимания, просто завязки развязались и оттуда вывалилось пару отпечатанных страниц, а также несколько абсолютно свежих неиспользованных копирок. У нас в депо «Монорельс» почему-то именно с копирками всегда был жуткий напряг, поэтому раскидываться свалившимся в буквальном смысле богатством я морально не смогла и начала тщательно перебирать листы в этой папке в поисках новых копирок.

И тут мой взгляд наткнулся на какие-то списки. Стало любопытно и я раскрыла один из них. Вчитавшись, ахнула — это были перечни путёвок с названиями санаториев за последние три года. Ни фамилий, ничего, только названия санаториев, названия области или республики, даты.

Очевидно, это те путёвки, которые выделялись нам в депо.

Широкая улыбка расплылась на моём лице. Я тотчас же набрала знакомый номер:

— Здравствуйте, Сима Васильевна! Очень рада вас слышать. Мне нужна небольшая помощь.

— Здравствуй, Лидия. Как обычно. И почему я не удивлена? Ты же звонишь, только тогда, когда тебе что-то нужно от старой больной женщины. Нет бы просто так позвонить. Или зайти, чаю попить. — Проворчала Сима Васильевна, — Ладно, говори, только быстро.

— Сима Васильевна! Если я сейчас продиктую названия санаториев и даты, вы сможете посмотреть фамилии тех людей, которые оформляли у вас санаторно-курортные карты туда. У вас же есть такая информация в картотеке?

— Есть информация, но очень мало времени.

— Может я тогда своего секретаря пришлю? — предложила я.

— Не надо секретаря, сама разберусь. Там много?

— Ну…. штук пятьдесят где-то будет.

— Ого! Так мы до ночи играться будем. Но ладно. Давай диктуй. Только четко и быстро. Записываю.

Примерно через час я оказалась обладателем списка людей, которые в последние годы ездили в санатории и всесоюзные здравницы от депо «Монорельс».

Просмотрев кривые строчки (просто я записывала торопливо, потому неаккуратно), я набрала внутренний номер отдела кадров:

— Таисия Валентиновна, подскажите, пожалуйста, в каких подразделениях работают эти товарищи. Я сейчас продиктую: Хачатур Левонович Авакян, Аркадий Соломонович Кац, Роза Артёмовна Гогуанидзе, Виктор Фазилевич Тарба…

— Извините, Лидия Степановна, у нас эти люди не работают, — прозвучал ответ из трубки.

— Но может быть, они раньше работали?

— Лидия Степановна, я работаю здесь тридцать восемь лет и знаю всех поимённо, — возмутилась трубка, — ещё раз вам повторяю — эти люди никогда у нас, в депо «Монорельс», не работали.

— Да? Ну извините, Таисия Валентиновна, наверное, мне девочки не те списки дали. Спасибо большое, что разъяснили.

Я аккуратно положила трубку на рычаг.

Настроение скакнуло вверх.

Чудесненько. Просто чудо какое-то.

Следующим я набрала номер ОБХСС.