Контрабандисты во времени

Глава 14. Начало лекарской практики

Общение Демьяна с Семой-молотком лишило его душевных и физических сил, он зашел домой, в свою квартиру из двадцать первого века. Прямо в прихожей, не раздеваясь, Демьян долго стоял перед зеркалом, неотрывно смотря в свое отражение. Потом со вздохом отвернулся и стал медленно снимать с себя средневековую одежду. Бросив все на пол, остался полностью голым. Еще раз посмотрел на себя в зеркало и покачал головой.

«Даже не верится, что я только вот недавно висел в таком виде на дыбе в тюрьме пятнадцатого века», – подумал Демьян, – «безумие какое-то».

Но темные линии на запястьях, оставшиеся от грубых веревок дыбы, напомнили ему о правдивости событий произошедших с ним. Он в полголоса простонал и яростно пнул кучу ненавистной одежды.

От шерстяных шоссов дико чесались ноги, Демьян яростно расчесывая их, поплелся первым делом к холодильнику и съел практически все, что не требовало готовки на плите. Закончив часть трапезы, сел у холодильника, облокотившись на его холодную дверцу спиной и, дожевывая кусок вареной колбасы, стал думать о том, что в первую очередь необходимо прикупить в аптеку пятнадцатого века. Но сосредоточится, ему мешали мысли о Семе-молотке. Они навязчиво лезли, нагло перебивая любые размышления о деле. Без сомнения, рано или поздно у бандита возникнут вопросы.

«Нет, конечно, Библия Гутенберга пройдет все экспертизы и будет подтверждена ее настоящая подлинность», – размышлял Демьян, – «вот только в Германии нет, и никогда не существовало музея, в котором якобы ее нашел мой дед. Стоимость артефакта такова, что в научном сообществе полный экземпляр Библии Гутенберга произведет сенсацию. Неизбежно возникнут вопросы, и весь мой наспех выдуманный рассказ о мародерстве моего деда разрушится, как карточный домик».

Демьян наконец-то дожевал колбасу, встал и пошел в душ. Стоя под струями теплой воды, он наслаждением закрыл глаза, оперся руками об стену и опустил голову. Струи колотили по затылку, выбивая непрошеные мысли и он на несколько секунд отвлекся, отдаваясь удовольствию, недоступному средневековому жителю Парижа. Но, выйдя из ванной, они снова к нему вернулись и к тому же он так погрузился в размышления, что забыл побриться. Рыжевато-пегая, некрасивая щетина росла у него странными козлиными кочками на подбородке и щеках. Он еще раз пнул подвернувшуюся ему под ноги средневековую одежду.

– Будь ты проклята!

«Рано или поздно, а, скорее всего, после продажи Библии, Сема придет за ответами. И когда он придет, к этому нужно быть готовым», – Демьян несколько помедлил с окончательным выводом, – «и это будет для кого-то из нас последняя встреча», – подвел он итог.

Он на несколько мгновений застыл, удивляясь своей решительности, потому что страх перед безжалостным бандитом сидел в нем, как застарелый солитер. По этой причине он отложил план окончательного избавления от Семы-молотка «на потом» и сосредоточился на текущих делах аптеки.

Демьян решил составить список лекарств, которые, по его мнению, можно купить, а потом реализовать в пятнадцатом веке без ущерба для будущего и получить необходимую «средневековую валюту» для покупки антиквариата. В первый пункт вошли обезболивающие и антисептики. Он немного подумал и составил второй пункт, куда добавил различные биологически активные добавки и витамины. Далее пошли лекарства от простуды, от расстройства желудочно-кишечного тракта и прочих различных заболеваний, о которых он знал, что они лечатся именно этими лекарствами. Но он сознательно поставил табу на антибиотиках и Виагре. Антибиотики могли повлиять на будущее человечества, а с последним лекарством связаны неприятные события, произошедшие по их вине. Демьян немного подумал и внес во внушительный список еще справочник по лекарствам, имеющим мудреное название фармакопея, вещь для его предприятия очень нужная, так как справедливо предполагал, что там есть все про лекарства и их применение. Еще пару медицинских книг дающих общие знания о лечении разных заболеваний и на всякий случай пополнил список трехтомником “Частная хирургя” 1937 года издания, раритетные книги что остались от деда. Он быстро окинул взглядом листок перед собой. Вроде бы все предусмотрел. Оставался вопрос с оборудованием и упаковкой. Эту проблему предстояло решать уже на месте. Ведь не потащишь же пластиковую тару в пятнадцатый век.

«Черт!», – выругался Демьян, – «а во что упаковывать лекарства? Стекло вещь безумно дорогая в средние века. Можно конечно накупить банок из темного стекла и притертыми пробками, но лекарства в них продавать только постоянным покупателям с условием возврата».

Но как бы то ни было, понятно, что ацетилсалициловую кислоту придется толочь в ступе и продавать в виде порошков или готовить какие-то пилюли, похожие на те, что делали в средние века. Демьян, недолго думая, забросил в рюкзак пачку ксероксной бумаги. Туда же полетела средневековая одежда.

«Ну, вот и все…», – Демьян потер подбородок, трехдневная щетина неприятно кололась – «Но пора по аптекам», – он подвел итог.

Прежде чем отправится «бомбить» источники фармакологических товаров, как он прозвал про себя действия по мелкооптовой закупке лекарств. Он зашел в ванную комнату и засунул в боковой карман рюкзака помазок, мыло и дорогой ему предмет, оставшийся от деда, опасную бритву ‘My Orchid’ 6/8″ Золинген. Трофейная, очень редкая, коллекционная бритва с костяной ручкой. Именно ей дед показал ему, тогда еще подростку, у которого едва пробивался пушок над верхней губой, как надо правильно бриться мужчине.

Закупить все лекарства оказалось не таким уж простым делом. Пришлось изрядно помотаться по всему городу. Провизоры в аптеках смотрели на него косо, когда он набирал целые пакеты лекарств. Одна наотрез отказалась продавать десять пузырьков марганцовки. На все увещевания Демьяна пригрозила ему вызовом полиции. Он сначала никак не мог взять в толк, что происходит, но потом до него дошло – она подозревала его в изготовлении наркотиков, так как некоторые вещества являлись прекурсорами, в том числе это относилось к обычной марганцовке. Так возникла еще одна небольшая проблема. Если он будет часто скупать большие объемы таблеток и микстур в некоторых аптеках родного города, его заподозрят в изготовлении наркотиков или спекуляции лекарствами. И, главное, об этом неизбежно станет известно Семе-молотку. И вот тут-то начнутся очень серьезные проблемы. Думая об этом, Демьян загрузил огромные пакеты с покупками в старую потрепанную ладу Калину, захлопнул дверцу машины сильнее, чем следовало. Кузов отозвался жалобным скрежетом.

«Да чтоб тебя! Твою дивизию!», – выругался он про себя.

Заводя машину, он обратил внимание на отражение в зеркале заднего вида человека, который стоял недалеко от его автомобиля и пристально смотрел в его сторону. Демьян был готов поклясться, что странный тип смотрел именно на него. Он резко повернулся и посмотрел в ответ. Подозрительный тип едва заметно кивнул ему и скрылся за углом ближайшего дома. У Демьяна перехватило дыхание.

«Неужели Сема приставил ко мне одного из своих бультерьеров?»

Но внешность наблюдателя совсем не соответствовала тем людям, что окружали бандита. Очень странный человек в странной одежде. Демьян тряхнул головой. Но другая версия не появилась.

«Вопрос с этим проклятым рэкетиром надо решать!»

И снова смутился от своей решительности.

До лавки он добрался уже под вечер.

Демьян постучал в почерневшую от времени дубовую дверь. Ждать пришлось долго, и он уже начал беспокоится, не случилось ли чего опять с его незадачливым другом. Наконец загремели засовы, поворот ключа в замочной скважине и дверь приоткрылась. Из полумрака на него смотрели испуганные глаза Бруно. Он неожиданно сильно втащил Демьяна внутрь и обнял.

– Куда же ты пропал, братишка! Я уж думал все, прибил тебя твой криминальный дружок! – заголосил Бруно.

– Да что случилось? – недоумевая, спросил Демьян.

– Ты ушел и пропал на три дня!

– Как на три дня? – спросил ошарашенный Демьян, освобождаясь от объятий своего друга, – меня всего-то не было несколько часов.

– Да так! – не успокаивался Бруно, – три дня ты пропадал черти где! Я что только не передумал!

Демьян озадаченно уставился на своего товарища.

– Похоже, пространственно-временная аномалия имеет эффект разной скорости течения времени в разных эпохах, – предположил он, – рехнуться можно. Столько всего свалилось и теперь еще это.

Демьян такого поворота не ожидал.

– Да черт с этой аномалией, главное, ты вернулся. Пойдем, я тебе кое-что покажу… Эх завязать бы тебе глаза, чтобы сюрприз произвел более сильный эффект.

– Нет уж, благодарю, в прошлый раз, когда такое случилось, я оказался в пятнадцатом веке и меня едва не проткнули рапирой – моя психика больше не выдержит таких перегрузок.

– Да ладно тебе, нашел, что вспомнить. Пока ты шлялся неизвестно где, я старался изо всех сил. Братишка, клянусь, ты оценишь…

Бруно нетерпеливо потянул его за рукав.

Демьян присел на табурет, вернее сказать, осел, как тонкая взвесь в плотном растворе глицерина, медленно едва двигаясь вниз под воздействием непреодолимой силы тяготения.

Лавка изменилась до неузнаваемости. За уже знакомым ему почерневшим от времени дубовым прилавком стоял внушительный стол с крепкой массивной столешницей. На ее поверхности расположились не менее массивные склянки из толстого, неровного, но прозрачного стекла. На стене справа от него на вощеных дощатых полках выстроились ряды стеклянных, глиняных, деревянных сосудов, готовые принять в себя либо уже готовые лекарства, либо сохранить в «свежести» и неизменности своего первичного состояния исходные ингредиенты будущих целительных препаратов. Там же, чуть ниже, примостились медные и каменные ступки, из которых торчали, как жерла старинных пушек, спрятанных за толстой крепостной стеной тяжелые пестики. Их уж зарядили, и они изготовились к перетиранию, дроблению, разбиванию и толчению всевозможных трав, минералов и даже сухих костей, также входящих в средневековые снадобья. Под полками нашлось место для двух кадушек, наполненных пахучим топленым животным жиром и маслом, субстанциями, необходимыми для приготовления мазей, притираний и тошнотворных микстур.

Демьян молча обводил глазами окружающую обстановку, потеряв от удивления дар речи.

Бруно даже успел вычистить очаг, над которым свисали на тонких длинных ручках, как руки скелетов, медные ковши всевозможных калибров. Тут же на полу вальяжно примостился большой, важный, словно монарх, медный перегонный куб. Вещь для средневековья безумно дорогая. Демьян даже предположить не мог, как его другу удалось найти столь редкостную вещь. Его начищенные бока сверкали ярким медным сиянием, отбрасывая огненные блики на стены, а по соседству с ним, являя собой некую свиту безликих придворных, стояли почерневшие от копоти железные треноги и рядом набор из трех изысканных своими изгибами двух стеклянных и одной медной дамы-реторты. На противоположной стене на штыре с крючком, от легкого сквозняка покачивались чуткие весы с чашами на изящных витых цепях. Комплектом к ним, немного в стороне, полка с гирьками в виде множества железных шаров разного размера, увенчанных небольшими петельками. Они, так же как и склянки на противоположной стене выстроились, подобно солдатам в строю по росту, начиная от шаров размером с теннисный мяч и заканчивая небольшими шариками чуть меньше человеческого ногтя. Довершил весьма колоритный интерьер сушеный крокодил с хищным оскалом острых зубов, висевший под потолком. Чучело грозного земноводного с вытянутыми в стороны лапами висело неровно, чуть завалившись на бок, отчего казалось, что крокодил идет, а посадку с подветренной стороны, как перегруженный пассажирами и багажом Боинг 747 «Джамбо Джэт».

– Ты… Просто сумасшедший чувак, братишка, – пролепетал Демьян.

Бруно стоял, облокотившись на прилавок. Вот если кто-то видел редкий фильм «Зардоз» с британским актером сэром Шоном Коннери, в пору его брутальной молодости, там он дефилировал полуголый в красных плавках бикини, черных ботфортах и с маузером в руке, опоясанный ярко-красными пулеметными лентами, тот легко представит себе выхолощенный самодовольный вид Бруно в тот момент.

– Как же тебе удалось провернуть столько работы? И, главное, где ты все это смог найти?

– Ты же знаешь, что я мастер переговоров, лучший решала в мире решал.

Демьян хотел сделать критическое замечание по поводу бахвальных речей своего друга, но промолчал.

– Так вот, как только ты уехал по делам в мир современности и научного прогресса, я, не чураясь черной работы, засучил рукава. Все отмыл, отскреб, привел в порядок. Избавился от пыли, что так тебя сильно раздражала на втором этаже, – Бруно для верности многозначительно показал пальцем вверх.

Демьян, зная своего друга, понял, что его долгая вступительная речь преамбула к чему-то по-настоящему важному, что ему может, не понравится.

– Бруно давай ближе к делу, – нахмурился он.

– Дело в том, братишка, что все это барахло очень дорого стоит. Простая стеклянная бутылка стоит, как чугунный мост. Я тоже кое-что понимаю в истории, все-таки университет я закончил вместе с тобой.

– Ну да, – фыркнул Демьян, – ты хотел сказать, я его закончил за нас двоих. И плюс мой дед, добрая душа, все время заступался за тебя в деканате.

Бруно не обратил внимания на язвительное замечание своего друга.

– Я пробежался по здешним аптекам, посмотрел, как все устроено. Ну, ты понимаешь, чтобы мы главенствовали, так сказать, в местном тренде, нужно знать, как устроена данная отрасль. Потом отправился по лавочкам закупаться оборудованием. Местные барыги, я тебе скажу, еще те скряги и мошенники. Денег у нас с тобой, как ты понял, не осталось совсем. Поэтому я смог все взять в долг. А с помощью лекарств, что ты сегодня припер из двадцать первого века мы быстренько отобьём все долги и попрем в гору финансового счастья и благоденствия.

– Да кто же тебе дал в долг? Здесь целое состояние, – обвел рукой помещение Демьян.

– Братишка, все просто, я прикрылся твоими связями, что ты завел в тюрьме. Никто не смог отказать личному лекарю кардинала Франции и главного советника короля Жоржа Амбуаза. Ведь мы будем поставлять лекарства не только его преосвященству, но, – Бруно сделал паузу и, улыбаясь во весь рот, закончил, – и его величеству тоже.

Демьян молчал.

– Ловко я все провернул? Скажи что я молодец.

– Ты дурак, – сказал Демьян и, обхватив голову.

– Ну, знаешь…, – обиженно протянул Бруно.

Он, как говорят, надул губы, сложил руки на груди и, сердито топая, ушел за прилавок. Там он поставил на стол большую картонную коробку с аптечными покупками Демьяна. В тишине слышалось шуршание перекладываемых упаковок с таблетками, хруст блистеров, треск витаминок «Це» в пластиковых пузырьках и обиженное сопение Бруно.

– Прости братишка, – начал Демьян, – дело в том, что мы пока еще официально не признаны лекарями кардинала Амбуаза и тем более короля. Мы просто открываем аптеку. Нас могут обвинить в мошенничестве.

– Но ты же сам сказал, что ты лекарь его преосвященства, как только начались серьезные терки со сборщиком налогов.

«Да, черт побери, так оно и было», – с досадой подумал Демьян.

– Ладно, Бруно, не кисни на радуге зависни. Было такое, говорил, – примирительно сказал Демьян, – дело в том, что мы теперь по уши в долгах, что там, – он показал на дверь, выходящую в двадцать первый век, – что здесь во временах мрачного средневековья.

– Но ведь Библия Гутенберга все окупит!

Он не стал посвящать Бруно в свои тревожные размышления по поводу Семы-молотка, лишь подумал про себя.

«Я когда-нибудь точно свихнусь от всего».

– Окупит-то окупит…, – неопределенно пробормотал Демьян, – не все так просто. Даже закупка лекарств не такое простое дело, как оказалось. Возможно, нам придется открывать для прикрытия аптечный пункт в нашем городе и осуществлять фиктивную деятельность по закупке лекарств, чтобы их на самом деле продавать здесь. Получать местную валюту, покупать артефакты здесь, чтобы продавать их там, – Демьян снова показал на дверь, выходящую в современность.

Но свихнуться в тот же момент ему помешал стук в дверь.

Друзья переглянулись.

– Это кого еще принесло? – спросил Демьян.

Но Бруно в ответ пожал плечами.

– Ты, это, давай-ка скройся, – ответил он, – вид у тебя не совсем средневековый. Один раз мы уже попали в переплет, когда наши шузы не понравились этому больному фанатику Томазо.

Демьян кивнул и взял рюкзак с вещами.

– Хорошо. Я наверх, переоденусь, а ты посмотри, кого нелегкая принесла, – с этими словами он поднялся по лестнице на второй этаж.

За дверью стоял мальчуган лет десяти. В руках он держал внушительную склянку с желтой жидкостью.

– Тебе чего? – спросил Бруно.

Паренек переменился с ноги на ногу.

– Месье меня прислал сеньор Огюст Де Фабри.

Бруно вопросительно уставился на мальчишку.

– Он прислал вам свою мочу, чтобы вы определили причину его acedia.[22] Не кроются ли в этом козни полуденного беса?

Бруно кашлянул для важности, чуть посторонился от большой склянки с мочой.

– Ты можешь более конкретные симптомы назвать?

– Он жаловался на меланхолию и вялость.

Мальчик, чуть понизил голос, обернулся по сторонам и продолжая зашептал.

– Он не испытывал благоговейного рвения свойственного ему на утренней молитве. А уж днем пополудни подвергся искушению бесом полуденным, о коем говорится в 90 псалме, и о чем говорил Иоанн Кассиан. Вот и прислал вам мочу, для установления причины сей меланхолии. Раньше ему помогал доктор Франсуа де Лорм, но поговаривают, что его прибрал в свои справедливые руки преподобный Томазо, храни Господь Святую католическую церковь и нашего святейшего папу. Доктор говорил, что меланхолия есть болезнь души. А душа, сеньор, как известно подвержена влиянию светлой воли Бога или грязным помыслам Сатаны. Мой господин беспокоится о своей душе.

Бруно помотал головой из стороны в сторону и жалобно посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Моча и Душа… Старина Фрейд отдыхает. Вот что! Давай заходи и расскажи-ка все поподробнее. Тут понимаешь дело такое, психология человека очень тонкая вещь. С ней нельзя вот так навскидку во всем разобраться.

Мальчик прошел, осторожно неся на вытянутых руках склянку. Потом аккуратно присел на предложенный ему табурет.

– Ну вот и хорошо, – сказал Бруно, – а теперь давай по порядку. Как давно у твоего господина накатил депресняк?

Мальчик виновато моргнул глазами и непонимающе посмотрел на Бруно.

– Ну, когда у него началась эта меланхолия или, как ты сказал, бес полуденный в него вселился?

Мальчуган поставил на прилавок склянку и испуганно перекрестился.

– О двух днях, как уже, сеньор.

– Та-а-к. И в чем это проявляется? Я имею ввиду симптоматика.

Мальчик снова виновато моргнул, но ответил.

– Он не может отдаться всей душой и сердцем молитве.

– Вот проблема! – крякнул досадливо Бруно, – хм, тут вот что важно, щегол, необходимо, как бы проследить клиническую историю недуга, поразившего твоего господина. Так сказать, развитие. Другими словами, перенять пациента от одного специалиста к другому.

Мальчик на всякий случай кивнул головой.

– Что в таких случаях говорил предыдущий наш коллега Франсуа де Лорм?

– Ну, он по вкусу мочи определял ее сладость, которая влияет на пары черной желчи, что поднимаются к мозгу, тем самым затемняют сознание.

– Нет, парень, в нашей поликлинике так уже не делают, – поспешно заговорил Бруно, – анализ на сахар и оксалаты мы определяем сегодня другими способами, более техничными и точными.

Он аккуратно на всякий случай, отодвинул указательным пальцем от себя склянку и снова бросил вопросительный взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Я уже по цвету вижу, что у твоего господина небольшое депрессивное расстройство, вызванное неудовлетворенностью полуденного беса. Твоему боссу нужно просто хорошо выспаться, выпить от души, повеселится. Сходить куда-нибудь потусить, принять чего-нибудь. Я как-то клубился пару дней, закинулся таблетками, да так, что мне казалось, два дня в космосе летел навстречу к звездам…

У мальчугана заблестели благоговейно глаза.

– Это как к Богу, к нашему Спасителю, смею спросить сеньор?

– Да чувак, к нему самому. Летел, вокруг звезды, чувство…, – Бруно повращал указательными пальцами, подбирая слова, – такой ангельской легкости и, знаешь, кажется, видел его лик, вот так, как сейчас тебя! Я уже хотел протянуть руку, нет палец, как картине этого, как его там, Малевича, и коснуться его пальца.

– О, сеньор! – воскликнул восторженный паренек, – у вас было божественное видение!

На его глазах выступили слезы.

– Да, да оно самое, а ведь у меня была в тот момент тоже непруха и настроение ни к черту, ни к дьяволу…

Мальчик поспешно перекрестился.

– Я к тому, что вот бывает так, – продолжал разглагольствовать Бруно.

Сверху по лестнице спустился Демьян. Он подошел вплотную к Бруно, с силой сжал его плечо и тихо процедил сквозь зубы.

– Иди, займись чем-нибудь.

– Ну, вот опять…, – начало было Бруно, но увидев грозный вид друга, встал и со вздохом ушёл к столу с ретортами и склянками.

– Я так понял у твоего господина меланхолия и плохое настроение.

Мальчик утвердительно кивнул головой. Демьян прошел коробке, достал пузырек с настойкой элеутерококка, немного подумал, добавил биологически активные добавки с L-карнитином и пачку с комплексом витаминов.

– Пересыпь таблетки в пакетики из бумаги, – сказал он Бруно.

Но не успел он протянуть руку, как в дверь постучали, и в помещение вошла старуха. Где-то Демьян ее уже видел, но не мог припомнить. Зато, похоже, ее вспомнил Бруно. Он, беспардонно, не говоря ни слова, оттер своего друга от прилавка.

– Сударыня, чем могу служить?

– Ох, сеньор! – запричитала беззубым ртом старуха, – наша единственная кровиночка, наша радость, украшение всей улицы пекарей, Анна, дочь пекаря главного мастера Жанна Хромца, помогая на кухне, обварила кипятком локоть. По лицу старухи текли слезы, которые она вытирала подолом грязного холщового передника.

– Ах, беда, беда какая! – начал суетится Бруно, – так, сударыня, не извольте беспокоиться, вам поможет супергерой первой медицинской помощи Бруно, к вашим услугам.

Он схватил Демьяна под локоть и утащил за стойку.

– А ты подожди, сопляк, ничего с твоим унылым господином не сделается за пять минут, видишь, дело первейшей важности, – бросил он мальчику, сидевшему на табурете, и который, несмотря на то, что его назвали сопляком, восхищенно смотрел на него.

– Дема, выручай, мое сердце и душа в твоих руках, – зашептал он, – давай чем лечить! Братишка, выручай! Я до конца жизни буду твоим должником! Клянусь, буду выполнять все твои указания!

Демьян хотел что-то возразить, но Бруно напирал на него и заглядывал в глаза, как цирковой пес перед первым трюком в новом гастрольном сезоне. Демьян немного поупорствовал и сдался.

– Думаю надо обработать антисептиком, Левомеколем или Бепантеном. Можно дать обезболивающее. Хотя Бепантен охлаждает и обезболивает немного.

Бруно схватил из коробки нужные тюбики с мазями и блистер с обезболивающим средством. Но Демьян был начеку.

– Таблетки из блистера выдави какой-нибудь кулек, а мазь в подходящую емкость, – он показал на полку с небольшими баночками из дерева, – не вздумай так все тащить, иначе мы с тобой наворотим проблем для всего человечества и в том числе для себя, – схватил он его за руку.

Бруно, похоже, уже забыл о данных только что клятвах и пару раз возмущенно дернулся, но покорился, вытащил из пачки офисной бумаги лист и щелкая блистером быстро выдавил на него таблетки, потом взяв с полки две небольшие деревянные баночки и также выдавил в них содержимое тюбиков.

– Спасибо братишка! – прошептал он, и уже обращаясь к старухе, радостно декламируя, воскликнул, – идемте, сударыня, я должен лично помочь пациентке. Так сказать, долг зовет, клятвой и знаменами Гиппократа. И знайте же, вам оказывают помощь высокопрофессиональные личные лекаря его преосвященства кардинала Франции Жоржа Амбуаза и…

Но он не успел закончить фразу, упомянув французского короля, как получил болезненный лоу-кик от Демьяна в колено.

– Ты что, охренел? – прошипел Демьян, – ведь только что с тобой говорили.

Мальчик и старуха не заметили хлесткого удара произведенного под прилавком, им просто показалось, что Бруно закрыв глаза в глубоком почтении, резко поклонился своему коллеге и компаньону аптекарю, принимая от него пакетики с порошками и баночками с мазями, и благодарно промычал звук «ммм». Но уже через мгновение он, прихрамывая на одну ногу и, потирая колено, потащил старуху к двери.

«Идиот, ты нас погубишь», – простонал про себя Демьян.

Дверь хлопнула, оставив мальчика, притащившего склянку с мочой своего господина и Демьяна одних. Все произошло так быстро, что Демьян даже не успел дать несколько напутственных слов своему другу. Он лишь молча смотрел на закрывшуюся дверь, злясь и проклиная его за бахвальство и неумение держать язык за зубами.

– Сеньор, а правда, что ваш компаньон лицезрел лик Господа нашего среди звезд на небесах? – осторожно спросил мальчик.

– Как тебя зовут?

– Жак.

– Ну да… Как же тебя еще могут звать-то. Нет, Жак, ему это однажды приснилось и он решил, что видел. Это просто чудесный сон. Ты же видишь хорошие сны?

– Да сеньор. Мне однажды приснилась пресвятая дева Мария. Она гладила меня по голове и прижимала к себе.

– Вот и ему однажды приснилось, что наш Спаситель Иисус протянул руку.

«Думаю, Господь понял с кем имеет дело и, боясь, что вляпается какую-нибудь историю, руку предусмотрительно убрал обратно в облако. Никого нет в домике!», – подумал про себя Демьян, предчувствуя, что в порыве очаровать дочку пекаря, Бруно наплетет «невесть что» Жану-Хромцу и его дочери.

Но тут же увидев разочарованный вид паренька, с удовлетворением констатировал, что одной проблемой стало меньше. Он вздохнул.

– Давай вернемся к меланхолии твоего господина.

Демьян аккуратно упаковал в бумажные кулечки таблетки пищевых добавок и приложил к ним пузырек с настойкой. Тщательно рассказал, как принимать препараты, взял плату и выпроводил паренька за дверь.

Но не успел он присесть отдохнуть и собраться с мыслями, как в дверь постучали. Два крестьянина завели под руки третьего, по-видимому, своего приятеля или родственника. Он стонал и мотал головой, обмотанной вокруг подбородка тряпьем, в разные стороны.

«Да что за, черт возьми, сегодня такое?» – возмутился про себя Демьян, – «ни секунды покоя».

Но сказал.

– Что у вас случилось?

Крестьяне сняли шапки.

– Сеньор, у Жака зуб разболелся, спасу нет, – сказал один крестьянин, – чего уж мы только не делали. И спаржу, варенную в уксусе и соке плюща прикладывали к уху, и чеснок к деснам. В три дня натирали его десны сырыми заячьими мозгами. Цирюльник Денье окуривал его зубы и десны сухим алоэ, чтобы изгнать зубных червей. Ничего не помогает. Раздуло десну, что старую жабу, страсть. Вчера приложили его к мощам святой Хильдегарды Бингенской с упованием на святую молитву. Но ничего. Вот добрые люди подсказали, что ноне аптеку открыли лекари его преосвященства, да дарует ему Господь долгих лет жизни. Говорят, что вы излечили нашего достопочтенного кардинала от болей подагрических. Умоляю вас, добрый сеньор, помогите.

«Вот же черт!», – мысленно выругался Демьян, – «не так я себе представлял наше предприятие. Бруно как всегда смотался. Ну, вот как ему всегда удается увильнуть в самый ответственный момент?».

Но деваться некуда. Он решительно махнул рукой.

– Давайте его сюда, – Демьян указал на табурет, на котором только что сидел мальчик.

Крестьяне усадили своего охающего и стонущего товарища. Демьян, преодолевая порывы брезгливости, заглянул в открытый рот крестьянина. Но ничего не понял из увиденного «стоматологического ландшафта», кроме того что десна сильно опухла и изо рта шел нестерпимый смрад едва не сбивающий с ног. Помня свои походы к стоматологу, Демьян начал выяснять какой из зубов причиняет Жаку нестерпимую боль, постукивая маленьким железным пестиком по «штакетинам» зубов в опухшей, как весенняя пахота десне. Пестик, хоть и обладал небольшими размерами, но все же не годился для этих целей, явно постукивание отдавалось ударами хорошего кузнечного молота в голове несчастного Жака. От ударов он безумно вращал глазами, морщился, дергался и стонал, а на одном из зубов Жак громко заорал и закатив от боли глаза, потерял сознание. Его товарищи едва успели его подхватить.

– Надо рвать зуб, – сам испугавшись такой реакции, дрожащим голосом, но уверенный и решительный, сказал Демьян, – иначе заражение крови и все такое. В итоге приведет к смерти.

– А это не вредно, господин? – спросил второй крестьянин.

– Чего не вредно? – отстраненно спросил Демьян, понимая, что ему сейчас придется проводить небольшую хирургическую операцию.

«Бруно! Мерзавец! Как ты все время умудряешься сбежать, когда ты так нужен?!», – проклинал он про себя своего друга.

– Я слышал, что больной зуб обеспечивает связь между мозгом и легкими. Можно умереть. Так сказал цирюльник Денье.

– Ну, ребята, так и идите к цирюльнику Денье. Пусть он вам его и лечит.

Пришедший в себя крестьянин замахал руками, а его приятели, извиняясь, загалдели.

– Простите сеньор лекарь. Мы уж к вам! Не извольте гневаться на нас. Этому плуту Денье только монету и подавай, а помощи нет никакой.

– А кстати, почему вы у него не стали удалять зуб, а притащились ко мне?

Крестьяне, опустив головы, молча смотрели в пол.

– Ну? – требовательно спросил Демьян.

Несчастные труженики земли грохнулись ему в ноги.

– Нет у нас господин денег! Спаси! Сжалься великодушно!

«Вот черт!», – выругался Демьян, – «так мы не хрена не заработаем! Похоже, мошенник Денье не пожелал удалять зуб бесплатно».

– Мы все отдадим после ярмарочной торговли на день Святого Мартина! Сеньор, мы яйцами и добрым свиным окороком отдадим часть платы!

Крестьяне скулили и ныли, стоя перед ним на коленях, им подвывал их несчастный товарищ с тряпьем на голове. Демьян сначала попятился назад, но крестьяне на коленях не отставали.

– Хорошо, черт с вами! – закричал он, – давайте попробуем.

Крестьяне быстро утерли слезы и молча посмотрели на него, ожидая указаний.

У Демьяна в голове трепетали и путались два варианта удаления зуба – выбить сильным ударом или вырвать, используя инструмент. Какой из них выбрать он не знал. После некоторых раздумий он решил, что вырвать будет проще, тем более бить людей, и бить сильно он не умел. Но как? Инструментов для удаления он как раз и не купил. Да и как ими пользоваться? И потом он совсем не ожидал, что ему кроме торговли таблетками и пилюлями придётся дергать зубы. Ему вдруг пришла в голову мысль, что, если все так пойдет, ему, может быть, придется принимать роды. Но вспомнил – роды в средние века – занятие для повитух. Он облегченно вздохнул и, забывшись, хотел уже было достать смартфон, чтобы загуглить «Удаление зубов при воспалении десны». Но вовремя спохватился и отказался от этой мысли.

«Думай, думай Демьян!», – подбадривал он себя.

– Вот что парни надо его очень сильно напоить, до потери сознания. Пока он будет в отключке, ничего не соображая и не чувствуя, мы раскачаем больной зуб. Привяжем к нему веревочную петельку, и вы как следует, дерните своими здоровыми ручищами.

«Пациент», как назвал про себя крестьянина с больным зубом, Демьян, затих и напрягся. Но услышав, что предстоит дармовая выпивка, повеселел.

– Вино не пойдет, нужен крепкий спиртной напиток. Что-то вроде спирта. Что бы гарантированно свалило его с ног.

– Дух вина? – спросил один из крестьян.

– Spiritus Vini, – произнес Демьян, – да, он самый.

Демьян достал из коробки два флакона с антисептическим раствором. Посмотрел на «пациента» – здоровяк, такого не вырубишь двумя флакончиками. Можно добавить в алкоголь известный антигистаминный препарат, но это очень опасно. Во-первых, большая дозировка может привести к летальному исходу, а во-вторых, маленькая дозировка вызовет сильные галлюцинации и неадекватное поведение, что, того и гляди, обвинят в колдовстве. Демьян хотел предпринять вторую попытку, избавится от «пациента», но страдающий крестьянин имел такой жалкий вид, что у Демьяна не хватило силы духа выпроводить их за дверь. Поэтому он вздохнул и, кивнув кому-то невидимому, задумчиво спросил в пространство.

– Где еще можно взять хорошего Spiritus Vini?

Крестьянин, тот, что стоял поближе почесал затылок.

– Не знаю, уважаемый сеньор. Возможно в ближайшем монастыре за стенами Парижа в обители Бийет. Я слышал, монахи, там делают сию «воду жизни» и продают ее.

– Конечно, кто же еще будет в средние века делать крепкое бухло, как не монашеская братия, – усмехнулся Демьян, – а, что долго туда добираться?

– За день управиться можно, сеньор.

Крестьянин с зубом застонал. Теперь уже Демьян почесал затылок.

– Ок, сегодня мой первый день и по такому случаю я очень добр. Я напишу записку своему приятелю, думаю, у него есть немного Spiritus Vini. Знаете торговца книгами с рынка Мортен, господина Вормса?

Крестьянин утвердительно кивнул головой.

Демьян в самых учтивых выражениях свойственных французскому обществу средневековья составил записку, где просил месье Оле Вормса о великодушном одолжении, дать ему взаймы небольшое количество Spiritus Vini.

– Вот, – он протянул ему записку, – отнеси господину Оле Вормсу от меня.

– Не извольте сомневаться, обернусь быстрее молнии, сеньор, – сказал крестьянин, нахлобучил шерстяную шапку с воткнутой в нее деревянной ложкой и исчез за дверью.

Демьян радостно хлопнул в ладоши от того что удалось оттянуть неприятное событие.

– Ну что ребята можете пока передохнуть, а я пока займусь некоторой подготовкой.

Но не тут-то было.

Дверь открылась от мощного пинка. Склянки жалобно звякнули во всех углах аптеки, предчувствуя недоброе. В помещение не вошли, а ввалились трое очень хорошо одетых мужчин со шпагами и кинжалами на поясе. Один из них, самый крупный, нес на руках четвертого. Его окровавленный камзол, расстегнутый по всей длине, свисал подобно шкуре убитого медведя попавшего в руки неопытного охотника, освежовывающего свою добычу. Белая шёлковая рубаха, поддетая под камзол, залита алой кровью так обильно, что кровь стекала с гладкого полотна частыми каплями, орошая пол под ним, оставив лужицу. Спутанные длинные черные волосы облепили мокрое бледное лицо, имеющие синеватый мертвенный оттенок и на котором отсутствовали признаки жизни. Руки безжизненно свисали по обе стороны крыльями погибшей птицы, а воздух в пространстве аптеки наполнился пугающим железистым запахом крови.

Демьян узнал раненого. Это был тот самый всадник, что напал на него и который получил от него в лицо струю из перцового баллончика.

«Ну вот», – подумал он, – «похоже, доигрался хер на скрипке. Нашел себе экстремальных приключений».

– Лекарь! – заорал здоровяк.

– Чего? – Демьян вздрогнул и отозвался заплетающимся языком.

Здоровяк и еще один из его товарищей прошли за прилавок. Один из них бесцеремонно, сгреб рукой все со стола на пол, абсолютно не заботясь о сохранности реторт и глиняных емкостей. Тот, что держал на руках раненого, осторожно положил его на стол.

– Я не особенно лекарь, месье, я как бы простой аптекарь, – подал голос Демьян, чувствуя, как внутри все сжалось в маленький комом, и тот быстро подкатил к основанию горла.

Здоровяк не говоря ни слова подошел к нему, похрустывая битым стеклом разбросанным на каменном полу, отчего Демьяну стало еще больше не по себе, схватил за его шиворот и не испытывая особых усилий подтащил к столу, словно тряпичную куклу.

– Это Анри де Сегюр, дьявол тебя побери! Он смертельно ранен на благородном поединке, отстаивая честь дамы. Ты вылечил нашего святошу кардинала от болей в его кривых ногах. То, что не смог сделать эта худая клистирная жаба Де Лорм. Так что помоги моему другу, иначе, клянусь честью дворянина из Пуатье, я проткну тебя своей шпагой, как свинью вертелом.

И тут Демьян понял, что он «попал» по-настоящему.