Контрабандисты во времени

Глава 24. Не верь своим глазам, не верь разуму своему

Оставшаяся дорога до замка Гийом стала для Демьяна настоящей пыткой. Но он, не спавший всю ночь, все же захотел взбодриться, поэтому шагал за телегой, ежась от утренней прохлады. Его очень сильно беспокоил ворох серьезных проблем, которые неожиданно образовались в его жизни.

«Хотя когда было по-другому?», – грустно подумал он.

Демьян, топая за телегой, оказался как бы наедине с самим собой, а это лучшие условия, чтобы обдумать сложившееся непростое положение. Нужно что-то срочно решать с Семой Молотком, которого придется тащить сюда – нет другого выхода. А если тащить сюда, то необходимо действовать решительно и беспощадно, совсем не так, как он привык себя вести с ним. Демьян вздрогнул от мысли, что ему придется вступить с бандитом в опасную смертельную игру, из которой ему нужно выйти победителем, что весьма не просто. В этой схватке кто-то из них погибнет. У него мурашки пробежали по спине от этой мысли. Ему очень хотелось сделать это чужими руками, «дистанционно», чтобы не пострадать самому. Демьян снова вернулся к замыслу попросить помощи у Гастона.

«А что еще остается делать? Ведь этот упырь Молоток убьет нас с Бруно обоих. Нет в этом, теперь уже никаких сомнений. Я проигнорировал его приказ принести в жертву своего друга и теперь пощады мне не будет. Я же не справлюсь с ним. Он раздавит меня, как таракана, одним ударом».

Демьян вздохнул. Но как объяснить Гастону появление Семы Молотка? Ведь бандит не просто парижский обыватель или «путешественник из Московии».

«Черт возьми, что делать?», – и он снова отложил решение проблемы Семы Молотка, рассчитывая найти более изящный выход, сто стопроцентным результатом и переключился на другие проблемы.

«Надо что-то решать с главой цеха аптекарей и контрабандой раритетов средневековья, потому что такую промашку, какую я допустил с двумя флоринами Эдварда III, больше допускать нельзя, иначе рухнет все предприятие и можно угодить в еще более сложную ситуацию. Еще этот идиот Бруно со своей дочкой пекаря… Потащил ее в современность. Зачем, спрашивается? А что будет, если она разболтает об их тайне?».

Но через некоторое время усталость взяла свое и его походка, стала напоминать походку в конец оглодавшего зомби, когда монстр идет в раскачку, едва переставляя свои ноги и вот-вот упадет. Наконец, когда его ноги сами собой переплелись от усталости, он упал. Крестьянин пожалел его, почесывая озабочено затылок, предложил ему забраться на телегу.

– Сеньор я не вижу причин, для того чтобы истязать себя так. Да и обувь ваша уже совсем мокрая от травяных слез. Полезайте на повозку, – предложил он.

Демьян, собравшись с силами, влез на телегу и рухнул на небольшую охапку сена. Но уснуть несмотря на усталость неполучилось. Старая крестьянская телега не имела рессор, поэтому тряслась на всех ухабах и кочках, словно старый пьяница с похмелья.

«Господи, за что?!», – подумал Демьян.

Стоило ему чуть задремать, как обязательно колесо наскакивало то на камень, то на ухаб, то проваливалось в яму или наезжало на толстый корень дерева. Через некоторое время все сложившиеся обстоятельства привели его в какое-то одурманенное состояние, голова напрочь отказывалась адекватно соображать. Он даже потерял счет времени, ему казалось, что он и не спал вовсе, поэтому удивленно сел в телеге, когда крестьянин остановил ее и сказал.

– Ну, вот сеньор, здесь наши с вами дороги расходятся. Мой путь лежит в другую сторону, в Ле Монтье, а вам… Ступайте вот по этой дороге. У трактира «Старый Галеон» поверните направо и еще до заката доберетесь до замка. А если хотите вдвое сократить путь, то можете пойти по этой тропе прямиком через лес. Дойдете до небольшой деревни Фур Байон и там уже увидите свой замок.

– А что это за тропа?

– Я сам по ней никогда не ходил, – пожал плечами крестьянин, – но мой свояк, Жан Косой, добрый каменщик, я вам скажу, бывал в этих местах. Он как раз имел честь наниматься в хозяйство нынешнего кардинала, да хранит Господь его от всяческих бед и несчастий, для перестройки части подворья. Так он пока здесь работал, нашел себе жену вот из той деревни, что я вам говорил. Хорошая жена, я вам доложу, родила ему восьмерых здоровых детей. Из них шесть парней и две дочери, – он растопырил пальцы, – все как один…

– А что, разбойнички здесь шалят? – перебил его Демьян, с сомнением поглядывая в чащу леса.

– Господь с вами! Здесь места тихие, отмеченные Богом. Кто же будет душегубствовать рядом с домом Божьим?

– Ну и замечательно.

Демьян поблагодарил крестьянина, расплатился с ним и задумался. Идти по дороге делая большой крюк или по тропе напрямки через лес?

«Ну, если верить этому олуху, лес безопасный. Да и какие на хрен в Европе могут быть леса!» – усмехнулся он и смело зашагал по тропе.

– Так стоп! – сказал сам себе вслух Демьян и остановился, – это сейчас леса во Франции больше похожи на парки, а тогда это были настоящие дикие леса.

Демьян еще немного постоял и махнул рукой.

– Так все, хорош! Пойду через лес! Топать вокруг, просто сил нет. Тем более, крестьянин сказал, что здесь все норм.

Он на всякий случай пощупал баллончик с перцовым газом в кармане камзола и углубился по тропе в лес. Тропа оказалась достаточно нахоженной, видно, что ей часто пользуются, поэтому Демьян успокоился настолько, что стал насвистывать под нос какую-то мелодию, продолжая свой путь. Через некоторое время он вышел на залитую солнцем поляну. Безветрие. Трава приятно зеленилась в лучах. Где-то сверху беззаботно чирикали птицы, жужжа, проносились мимо жуки и мухи, стрекотали кузнечики.

– Ну вот, а ты очканул! – подбодрил он сам себя, – эх, сейчас бы кока-колки ледяной жахнуть!

Но тут он увидел на краю поляны девочку с корзинкой, она увлеченно собирала цветы и даже не заметила его. Демьян окликнул ее. Она подняла голову и, убрав красный капюшон накидки ответила.

– Здравствуйте сеньор.

– Привет, привет. Ты чего здесь делаешь одна? Тебя вообще как родители-то отпустили?

– Ах, сеньор. Моя бабушка, храни господь ее доброе сердце, заболела, и моя мама послала отнести ей немного пирожков и горшочек масла.

Демьян оторопел. Мысли в голове перемешались, как стекляшки в калейдоскопе, но ясности не наступило.

«Охренеть!»

– Постой, – сказал он, – ты хочешь сказать, что твоя бабушка больна и твоя мать отправила тебя через лес отнести ей пирожки и горшочек масла? Что-то мне это напоминает… Я бы сказал, очень напоминает…

– Да так и есть, благородный сеньор.

Демьян переступил с ноги на ногу и задумчиво посмотрел на красную накидку с капюшоном.

– Тебя случайно не Красная Шапочка зовут?

– Нет сеньор, меня зовут Марта.

– Ну да…, – задумчиво протянул Демьян, – там и не сказано, что это было твое имя.

– О чем вы говорите, смею спросить, сеньор? – улыбаясь, спросила девчушка.

Он пребывал в крайне затруднительном положении. Все говорило о том, что он встретил ту самую легендарную Красную Шапочку, но его рациональный ум отказывался в это верить.

«Хорошо», – размышлял он, – «я понимаю пространственно-временной портал – это тоже фантастика. Но его хоть как-то можно объяснить теорией относительности, но, черт возьми, как можно объяснить Красную Шапочку?! Это сказка! И больше ничего! Сказ-з-ка-а! Это какой-то попаданец Петя в мультфильм про Красную Шапочку! Какой нахрен Сема Молоток? Когда тут такое твориться. Я, наверное, с ума сойду скоро…»

Он решил задать пару уточняющих вопросов.

– Скажи мне, пожалуйста, ты всегда ходишь в этой красной накидке с капюшоном?

Девочка удивленно посмотрела на него.

– Да сеньор всегда. У меня другой нет.

«Та-а-к, все складывается», – к нему все большее и больше приходила уверенность, что эта девочка, стоящая перед ним Красная Шапочка.

– А не подскажешь ли ты мне, как тебя называют в деревне, когда ты ходишь вот в этой самой накидке?

– Я не понимаю вас, сеньор, – она явно растерялась, – иногда зовут просто: «Эй, красная шапочка!». Иногда даже мама называет меня так в шутку. А что здесь такого, сеньор?

Для нее это совершенно очевидные вещи.

«Есть!», – ликовал Демьян.

– Вот что, Марта, – решительно сказал он, – тут такое дело… Тебе, я думаю, грозит смертельная опасность.

– О чем вы говорите сеньор? – испугано округлила глаза девчушка и выронила от страха корзинку из рук.

«Ну вот, дурень, этот крестьянин из Нормандии. Лес безопасный! Душегубов нет! Хотя я сам виноват! Про разбойников спросил, а о диких животных даже не подумал поинтересоваться! А здесь здоровенный волк шныряет по тропинкам в поисках вкусных маленьких детей!»

– Я так думаю, здесь по лесу гуляет огромный волк, – Демьян припомнил сюжет сказки и уточнил, – возможно, оборотень.

– Да что вы говорите, – испуганно прошептала Марта, прижимая ладошки к губам, – на глазах выступили слезы – по лесу ходит бзоу?![48]

– Ты его еще не встречала?

– Нет сеньор…

– Так хорошо, – деловито произнес Демьян, – значит, бабка еще жива и он ее не сожрал. Шансы повышаются.

Девочка всхлипнула и ойкнула в ответ. Он огляделся вокруг в поисках крепкой палки.

«Так нужно какой-нибудь длинный дрын с заостренным концом».

Он нашел подходящую палку, заострил кинжалом один ее конец. Немного подумав, Демьян снял с себя нательный серебряный крестик, расщепил заостренный конец, вставил его туда и крепко-накрепко примотал его, как миниатюрный наконечник, получив, таким образом, импровизированное копье для оборотней.

«Как-никак, все-таки дело придется иметь с оборотнем», – подумал он с каким-то внутренним сарказмом и иронией, в его голове все еще никак не укладывалось, что это абсолютно фантастическая история, сказка, – «ну в Трою тоже никто не верил, а Генрих Шлиман – оп-ля и нашел ее!», – Демьян отмел последние сомнения.

Уверенности еще придавал тот самый перцовый баллончик, что лежал потайном кармане, а к поясу угрожающе пристегнут ремешками кинжал.

«Справлюсь, если что».

– Ну что Марта, одну я тебя отпустить не могу, давай-ка я тебя провожу до дома бабушки, – и неуверенно добавил, – а если встретим волка-оборотня, я с ним быстренько разберусь.

– Да! Сеньор, да отблагодарит вас Пресвятая Дева за вашу доброту и заботу!

Он быстро подняла корзинку и цепко схватила Демьяна за руку.

«Бедный ребенок напугался», – он свободной рукой поправил ей капюшон.

– Нам туда, – она показала на малоприметную тропинку, уходящую в сторону от хорошо натоптанной крестьянами тропы, – бабушка живет в лесном доме, далеко от деревни и мама сказала мне никуда не сворачивать с этой тропинки.

Он покосился на тропу.

«Вот родители идиоты!», – возмутился про себя Демьян, – «отправили ребенка одного по глухому лесу бабке пироги с маслом отнести! А бабка тоже хороша, живет в каком-то доме одна и не парится, что малолетнюю внучку гоняют по лесной чаще. Хорошо, что она меня встретила».

– Идем, – скомандовал он, – и ничего не бойся, если что вставай за меня и не высовывайся. Ясно?

Девчушка посмотрела на него большими глазами и, сделав серьезное лицо, кивнула. Демьян, все еще, где-то очень далеко в подсознании, не веря, что это происходит с ним на самом деле, повел ее по тропинке, уходящей вглубь леса. А в глубине леса все было не так весело как на полянке. Темно, мрачно и любой шорох даже, треск ветки под ногами Демьяна и Красной Шапочки, как он называл про себя свою спутницу, приводил к трепету и испуганному замиранию сердца.

– Сеньор, позвольте мне спеть песенку, – попросила Красная Шапочка.

– Валяй, все веселее будет.

Она вздохнула и запела приятным тонким голоском.

Она повернулась к нему и, улыбаясь показала на него указательным пальчиком, а потом продолжила петь.

Она снова радостно ткнула в него указательным пальчиком.

Она смешно закатила глаза и произнесла.

– Р-р-р-р…

Демьян остановился.

– Послушай Марта, а у тебя нет других песен в репертуаре? Веселых, детских… Тили-тили там, трали-вали, это мы не проходили, это нам не задавали…

– Вы не довольны мной сеньор? – грустно спросила она и на глазах выступили слезы.

– Нет. Все норм, просто песня как-то не подходит к нашей ситуации. Ты не находишь?

– А что такое репертуар?

Но тут он краем глаза уловил какое-то движение на тропе.

– Ничего, забей…

Демьян резко повернулся.

– Что забить?

– Марта, замолчи, – прошептал Демьян.

Он силой завел девочку себе за спину. Перед ними стоял здоровенный косматый мужик в помятой широкополой войлочной шляпе и лениво почесывал бороду. Его наглая улыбка, обнажившая один немного длинноватый клык, ничего хорошего не предвещала.

– Вот он, оборотень, – все также шепотом сказал Демьян, – но ты, чудовище, не получишь ни ребенка, ни ее бабку! – обратился он к нему.

Он быстро перехватил заостренную палку, не сводя с мужика глаз.

– Ну что волчара, хочешь полакомиться несчастной девочкой и ее безобидной бабушкой? Но ты не угадал! Давай превращайся, где твоя шерсть? Где твои клыки? Я тебя сейчас серебром угощу!

Но тут Марта выскочила из-за его спины и с криком:

– Папа! – бросилась навстречу мужику.

А тот обнял ее одной рукой и добродушно прижал к себе.

– Папа? – удивлено спросил ошарашенный Демьян.

Мужик протянул к нему руку, и словно смеясь над ним, высокопарно произнес.

– В каком ты виде, бабень, и откуда ты?[50]

– Какого…, – начал было Демьян не понимая что все это значит.

Но последующие события произошли так быстро, что он даже не успел ничего понять. Мужик обнял Марту обеими руками и издал тонкий свист. За спиной Демьяна раздались осторожные шаги, треск от удара, неожиданно из глаз посыпались искры, и его голова словно взорвалась. Теряя сознание и падая, он увидел над собой еще одного мужика с небольшой дубинкой в руках.

– Что за херня? – пролепетал он отключаясь.

В темноте было холодно и жутко. Такое чувство, что под ногами нет земли, а вокруг пустота. Внезапно из черноты появилось лицо Семы Молотка.

– Ну что крыса, будешь и дальше баланду травить?

Демьян отпрыгнул назад, упал на спину и жалобно скуля, пополз от него. Но Сема не отставал. Он вышел из темноты и встал перед ним во весь рост. Испуганный Демьян потерял дар речи. Перед ним стоял гигантский черный кот с лицом Семы Молотка. Часть шерсти, на груди, плечах, руках отсутствовала, и на сероватой коже плясали, как живые рисунки, татуировки. В одной лапе он держал окровавленный клевец, а в другой отрубленную голову Бруно. С нее вытягиваясь длинными нитями, стекала кровь, глаза остекленели, но губы еще шевелились.

– Братишка… Помоги… Мне… Не бросай… Меня…, – сипела голова.

Демьян вскочил и, немея от страха, побежал на тонких крысиных ногах в темноту. За спиной леденящий душу хохот, топот лап и скрежет, словно кто-то тащил железку по каменному полу. Демьян упал, больно ударившись лицом. Он вскинул голову – вокруг костры. На кострах объятые пламенем человеческие тела.

– Иди-и-и к нему! – восторженно кричали горящие люди и счастливо улыбались.

Защищая от искр глаза, Демьян шатаясь пошел по алее из горящих еретиков пока не увидел пред собой преподобного Томазо. Мягкая улыбка, добрые глаза. Он распростер свои объятья и принял в них дрожащего всем телом Демьяна.

– Чего ты боишься, сын мой? – ласково спросил он.

– Его! – зарыдал Демьян.

Демьян медленно пришел в себя. Он сидел с крепко связанными за спиной руками у дерева. Голова страшно болела. Каждое неосторожное движение отдавалось тягучей ноющей болью. Он осторожно поднял голову. Перед ним свисала петля из веревки, перекинутой через толстый сук дерева, у которого он сидел. Два мужика сидели чуть поодаль у костра, рядом с ними его распотрошенная сумка. Марта в своей красной накидке собирала какие-то чахлые цветочки, так же как и тогда, когда он увидел ее впервые. До несчастного Демьяна дошло запоздалое понимание того, что Марта была простая наживка, которая завела его подальше в глухую чащу леса, в западню, где его встретили обычные разбойники. И никакая она не Красная Шапочка из сказки, а обычная дочь бандита с большой дороги. А он, Демьян, последний кретин, который вдруг решил, что встретил легендарную девочку в красной шапочке из сказок Шарля Перо.

«Какой же я идиот!», – застонал он, – «Дожил до тридцати лет, а все верю в сказки для детей семилетнего возраста».

Его стон привлек внимание разбойников. Один из них, того что Марта назвала отцом подошел к нему.

– Очухался? – довольно оскалился он, – ты уж прости приятель, что Пьер тебя хорошенько приложил, тут ничего личного. Мы выполняем то, что нам предназначил Господь.

– Занимаетесь грабежом и убийством, – закончил за него Демьян, морщась от боли.

Мужик засмеялся.

– Так решил Господь! Кто-то грабит, а кого-то грабят. Кстати не густо у тебя оказалось в твоей суме. Какие-то порошки и немного монет. Ты куда направлялся, мил человек?

Демьяну пришла в голову мысль, что возможно имя кардинала Амбуаза возымеет на разбойников какое-нибудь действие.

– Я личный лекарь кардинала Франции Жоржа де Амбуаза.

Разбойник невозмутимо почесал свою бороду.

– Ну, ясно. Ладно, ребята, – обратился он к остальным, – кончайте его. Дайте ему помолиться. Пьер, ты как бывший святоша, причасти несчастного, и на этом мы его вздернем, – он похлопал Демьяна по плечу, – ты уж не держи на нас зла, приятель, это просто божье Провидение.

У Демьяна от страха все похолодело внутри. Он посмотрел на едва покачивающуюся от легкого ветерка петлю, и ему стало очень страшно. Это уже совсем не сказка.

– Да вы с ума сошли, – пролепетал он заплетающимся от ужаса языком.

Подошел разбойник, местами сбиваясь, быстро прочитал молитву и, перекрестив его лениво зевая, сказал.

– Облегчи свою душу. Покайся в своих грехах, я тебе их отпущу.

Но у Демьяна от страха прилип язык к небу. Ноги и руки стали ватными, хотелось не каяться, а кричать. Он собрался с силами и жалобно завопил.

– Помогите!

Разбойник поморщился, вытащив из-за пояса грязную тряпку, скрутил и затолкал ему в рот.

– Давид, – обратился разбойник к главарю, – готово. Можно…, – он еще раз окинул Демьяна взглядом, – только давай с него снимем одежду. У него она неплохая, добротная. Зачем мертвецу одежда. Только добро переводить, – он заботливо потрепал камзол Демьяна уже, наверное, рассматривая его уже как часть своего гардероба.

Главарь махнул рукой.

– Снимай, а то и так добыча невелика, так хоть одежонка сгодится.

Тот быстро стянул с Демьяна обувь, шоссы. Несчастный только мычал не в силах, что-либо сказать и дрыгал голыми ногами. Пьер начал расстегивать камзол и одновременно пошарил в кармане. Он вытащил половинку старой римской монеты. Оставив брыкающегося Демьяна, задумчиво покрутил ее в руках.

– Давид, посмотри.

Он протянул ее главарю. Тот взял ее и в свою очередь задумчиво уставился на Демьяна. Потом кивнул своему подельнику. Пьер вытащил грязную тряпку изо рта Демьяна.

– Откуда она у тебя? – спросил он.

– Ее, ее, – задыхаясь, сказал Демьян, – дал мне мой близкий друг Гастон!

– Гастон Счастливая Рука? – Давид потеребил бороду, – а откуда ты его знаешь?

– Я встретил его в тюрьме Большое Шатле и помог избежать ему виселицы, за это он дал мне половинку этой монеты.

– Черт побери, – улыбнулся главарь и, обращаясь к подельнику, сказал, – похоже, небольшое недоразумение вышло. Развяжи его Пьер и верни одежду. Увы, веселья сегодня у нас не будет. Друг Гастона – мой друг.

Демьян взмолился про себя и поблагодарил Бога, что свел его в тюрьме с Гастоном.

– Ты не держи на нас зла, – сказал Давид, – мы с Гастоном хорошие приятели, поэтому я не могу тебя подвесить на этом дубе.

Демьян пару раз возмущенно схватил ртом воздух.

– А если бы вы меня повесили? Суки! – всхлипнул он.

– Ну ладно, ладно… У тебя же на лбу не написано что ты его друг, могли и вздернуть нечаянно. Но как я тебе уже говорил на все Божье Провидение, – засмеялся главарь, – одевайся, и пойдем к костру перекусим, чем Бог послал. К нам силки, как раз угодил хороший жирный кролик и Бартоломео знатно зажарил малыша, нашпиговал травами и лесными орехами.

Он протянул Демьяну руку.

– Жалость крокодила, – обиженно буркнул тот, и, продолжая дрожать от пережитого волнения, схватился за нее, – я просто хотел дойти до замка кардинала Жоржа де Амбуаза. Мне сказали что этот проклятый лес совсем безопасен и здесь нет ни разбойников, ни какой другой угрозы для одинокого путника.

Давид помог ему подняться.

– Понимаешь приятель, у каждого своя судьба, – философски заметил главарь разбойников, – Людская жизнь – что в кости, все равно, играть: Чего желаешь больше, то не выпадет, Что выпало – исправь, да поискуснее.[51] Вот сейчас мы и исправляем. Сегодня мы тебя вздернули, а завтра коннетабль Нормандии поймает нас и в свою очередь повесит нас сушиться на солнышке. Поэтому обчистив тебя, мы никак не могли отпустить свидетеля нашей темной работы. Пойми, если я попаду в лапы правосудия, то моя дочь останется одна одинешенька на этом белом свете и погибнет. Но все счастливо разрешилось.

Он ободряюще похлопал его по плечу.

– А где мать Марты? – спросил Демьян, – и вообще вы не пробовали честно зарабатывать на жизнь? Не вешая и не убивая невиновных людей…

Давид горько усмехнулся и приложил руку к сердцу. Его голос стал глухим, наполненным печалью, словно Демьян нечаянно тронул в его душе струну боли и сердечной тоски.

– Я не всегда был разбойником, друг, – сказал он, – я актер, у нас с Жанной, матерью Марты был театр. Мы переезжали из города в город, давали представления, веселили или заставляли плакать людей. Нам неплохо платили. Иногда нас приглашали богатые феодалы в свои замки, чтобы мы помогли им развлечься. Мы ставили пьесы Эсхила, Еврипида, Аристофана. Нам неплохо платили.

Давид замолчал, передвинув в костре веткой несколько угольков, покрутил ею в воздухе и кинул в костер.

– Но однажды на нас напали солдаты, дезертиры, которые сбежав из войска стали мародерами и убийцами. Мы, я, Пьер и Бартоломео были в городе, покупали припасы. Хотели податься дальше на юг, и предстояла дальняя дорога. А когда вернулись, то нашли наши три фургона разграбленными и сожжёнными. Жана успела спрятать Марту в большом дупле, и она видела, как дезертиры насиловали, – его голос дрогнул, – а потом убили ее мать. Они перебили всех остальных из нашей труппы. В живых осталась лишь она одна… Бартоломео давай немного перекусим и угостим нашего приятеля.

Бартоломео разломал тушку кролика и раздал всем. Он также вытащил из кармана баллончик перцовым газом и бросил Демьяну.

– Это твое.

По его красным, как у вурдалака глазами опухшему красному лицу было видно, что он уже успел очень близко познакомиться с содержимым неизвестного ему предмета.

Давид развел руками. Демьян хотел было с сарказмом сказать что, дескать, а вы теперь ничем не отличаетесь от этих мародеров и убийц, но вместо этого спросил.

– А откуда ты знаешь Гастона?

– Он с парой своих ребят направлялся на север по каким-то своим делам и вышел на нас, когда мы хоронили и оплакивали близких. Он помог быстро найти отряд дезертиров и помог перебить их всех. У него на шее висела половина той самой монеты, что мы нашли у тебя.

Сделав паузу, Давид, как бы оправдываясь, сказал.

– Ты, наверное, подумал, что мы ничем не отличаемся от убийц мародеров.

– А в чем различие? Вы едва не повесили меня, человека не сделавшего вам ничего дурного!

– Мы не убиваем женщин и детей. И, кроме того, как только я соберу новую труппу и разживусь хоть одним фургоном, мы забросим это постыдное кровавое занятие. Судьбу дают боги, но путь мы выбираем сами.[52] Поверь, когда Марта рассказала мне, что ты собирался защищать ее от какого-то волка-оборотня, мне очень не хотелось тебя убивать. Но оставлять свидетеля мы тоже не могли.

«Ну, так себе утешение», – с иронией подумал Демьян.

– Я надеюсь, ты не выдашь нас кардиналу.

Давид посмотрел на него с надеждой в глазах.

– Нет, – качнул головой Демьян.

Разбойники-актеры проводили его обратно до тропы, ведущей к деревне Фур Байон. На прощание Марта подарила ему небольшой венок из цветов.

– Никогда не бойтесь волков сеньор. Мой венок вас защитит, – улыбнулась она.

– А я тебе желаю, стать самой известной актрисой, каких даже нет в Голливуде.

– Что такое Голливуд?

– Забей…

– Что забить?

Демьян усмехнулся и зашагал по тропе в сторону замка Гийом.