Контрабандисты во времени

Глава 7. Предательство

Они вышли из таверны на улицу. Вокруг город погрузился в состояние позднего вечера, принесший с собой прохладу и унесший с собой в ответ кипучую рыночную жизнь. Лишь несколько костров в железных решетчатых ящиках, похожих на небольшие клетки горели, едва освещая опустевшую рыночную площадь. По ней ходили бездомные собаки, подбирая остатки выброшенных за день продуктов с крестьянских возов и с прилавков мясников. Некое подобие корзин из железных полос, закрепленных на небольших древках, на каменных стенах, исполняли роль уличного освещения. Демьян остановился в нерешительности – как же быстро пролетело время. Они даже не заметили. День прошел так быстро, что он даже не успел посмотреть ни одной достопримечательности, о которых говорила Симона Ру, рассказывая в своей замечательной книге о жизни средневекового Парижа. Он даже не сходил посмотреть на строящийся собор Нотр Дам, а лишь ходил по лавкам средневекового рынка и сидел в вонючей таверне. Но рядом стоял Бруно в руках которого две великолепных книги и Демьян предвкушал как он, вернувшись домой, в двадцать первый век будет сидеть всю ночь и листать их, тщательно просматривая каждую страницу. Смеясь над маргиналами оставленными рукой самого Боккаччо.

– Глянь, что там за движуха, – встревоженно спросил Бруно и медленно отступил за спину Демьяна.

– Да какая разница, – беспечно ответил Демьян, – давай двигать до дома, завтра куча дел.

Со стороны одной из улиц к ним приближалась небольшая группа людей, двое шедших впереди держали факелы. В свете факелов поблескивали начищенные кирасы и большие топорища алебард на длинных древках. Тот, что шел посередине, держал в руке жестяной фонарь, в котором горела и нещадно чадила толстая свеча их животного жира непригодного в пищу. Треск горящего сала слышался даже им, стоящим метрах в двадцати от этой вооруженной группы.

Они подошли к Демьяну. Из темноты появился тот самый нищий, которого он угощал вином из своего стакана, он вышел вперед и указывая пальцем на Демьяна завопил.

– Вот они! Вот они! Прислужники сатаны!

Демьян не понимая, что происходит, сделал несколько шагов к нему.

– Позвольте любезный, как там тебя? Жо калека из Амбуа, кажется. Ты что-то путаешь.

– Ничего я не путаю! – продолжал вопить попрошайка, – Это вот один друг нечистого, а где-то должен быть еще и второй! Слуги Диавола!

Демьян покрутил головой и действительно он стоял в полном одиночестве, рядом с ним пустое место, Бруно пропал.

– Это какое-то недоразумение, – жалобно залепетал он, понимая что ситуация становится очень опасной.

– А то, как же! Нацепили когти дьявола! И расхаживают с ними по всему городу, выспрашивают все про нечестивца Бонэ.

– Уважаемый Жо ты что-то путаешь! – взмолился Демьян.

– Я путаю!

Нищий выпрыгнул вперед и указывая пальцем на пулены закричал.

– Это я путаю?! Смотрите преподобный Томазо! Когти сатаны! Попрали указ нашего святейшего папы! А ведь так и до богохульства недалеко! До еретизма!

Из-за спин двух стражников тихо, словно кошка появился человек небольшого роста в рясе монаха францисканца.

– Именем Святой Инквизиции…

Демьян начал понемногу понимать что происходит.

– Прошу вас позвольте, я все объясню…

До Демьяна наконец-то дошло, в чем его обвиняют – в ношении пулен, остроконечных туфлей с длинными носами. Их запретили по особой буллой римского папы Пия VI как туфли, созданные самим дьяволом. Их так и прозвали «когти сатаны» их даже назвали одной из причин появления эпидемии чумы. Римский папа утверждал, что из-за пулен добрые католики меньше молились стоя на коленях. Демьян вспомнил это слишком поздно. Он тщетно попытался объяснить стоящему перед ним в монашеской одежде человеку, что они купили эти пулены по ошибке, так как они иностранцы и не знают еще обычаев страны, в которую прибыли.

Демьян проклинал про себя Бруно. Он так растерялся, что даже не задался вопросом, куда подевался его друг.

«Господи, вот же идиот! Ну, где? Где он умудрился купить эти проклятые пулены».

Но человек стоящий перед ним в монашеской рясе францисканцев его не слушал.

– Я уполномочен Святым отделом расследований еретической греховности, произвести арест и препроводить в тюрьму Шатле. Произвести дознание и отдать дело на суд городского магистрата под председательством королевского прево Гуго Обрио, для приведения решения высокого суда в исполнение.

«Мама родная, меня уже приговорили!» – пронеслось в голове Демьяна.

От такого потока слов за каждым, из которых поднимался дым костра, подкосились ноги от страха. Он очень хорошо учился на истфаке в университете и прекрасно знал, что его может ожидать в застенках инквизиции.

«Бежать!» – эта мысль прямо таки выстрелила в его мозгу.

Где-то в животе противно скрутило, кровь прилила к голове, глаза лихорадочно забегали в поиске направления бегства. Ноги сделали едва заметное движение…

Но не тут-то было. Стражники, пришедшие его арестовывать, стреляные воробьи и опытные псы они знали, на, что способен человек в отчаянном положении. Едва они почувствовали, что Демьян готов сорваться в бега, один из них ловко и очень сильно ударил его обратным, тупым, концом древка алебарды в живот. У несчастного Демьяна от удара, словно бомба взорвалась в животе. Он согнулся пополам, судорожно хватая по-рыбьи воздух. Больше не имея возможности говорить, он лишь протянул вперед руку моля о том, что бы его больше не били. Стражники хрипло засмеялись, похоже, такой поворот событий их только развеселил.

– Ой, он что-то просит у тебя Гийом, – сказал стражник, ударивший Демьяна тупым концом древка, и уже обращаясь к стоявшему рядом попрошайке, спросил, смеясь, – это ты его научил своим фокусам?

Второй стражник также хрипло загоготал.

– Знаю, знаю, что он просит. Вот что он просит… Чтобы щедрый дядюшка Ги добавил ему своей милости. На-ка друг, вот тебе еще, раз ты говоришь что тебе мало!

Он размахнулся и ударил Демьяна другим тупым концом древка от алебарды по голове.

– Получи дьявольское отродье!

На этот раз у Демьяна в голове взорвался яркий фейерверк. Вспыхнул и распался множеством ярких точек. От удара он уже плохо соображал, что происходит вокруг и он сам того не желая отдался на волю событий не зависящих от него. Стражники подхватили обмякшее тело Демьяна подмышки и поволокли через всю рыночную площадь. Перед его глазами в диком круговороте мелькали факела, бородатые лица, открытые рты с гнилыми зубами, что-то ему говорящие, смеющиеся, плюющие в него, жестяной фонарь с сальной свечой, от которой почему-то невыносимо пахло серой, а копоть горящего сала попадала в носоглотку, вызывая спазмы. Промелькнуло лицо преподобного Томазо, похожее на лисью морду с человеческими чертами. Алебарды кружились вокруг него в диком хороводе, норовя стукнуть его топорищем по шее, чтобы отсечь ее. Демьян пытался увернуться, но тело его не слушалось. Мимо промелькнуло лицо Семы Молотка. Он ржал во весь голос.

– Мо-о-о-и бультерьеры нашли тебя…

– Мама, дорогая спаси! – жалобно завыл Демьян, не в силах сопротивляться.

Его проволокли лицом по куче навоза, потом несколько секунд раскачивали из стороны в сторону. Он почувствовал кратковременный свободный полет, словно падал, но падал во сне. На долю секунды показалось, что он свободен, что все уже закончилось.

Он грохнулся со всей мочи на деревянный пол и вдохнул запах прогнившей соломы и разлагающейся плоти. Демьян мотая головой, сначала инстинктивно встал на четвереньки и раскачиваясь из стороны в сторону, на «нетвердых ногах» попытался осмотреться, потому что перед глазами все плыло, как в тумане и качалось. Он на ощупь протянул руку, ухватился за железные полосы, пытаясь привстать. Но деревянный пол под ногами дернулся, руки соскользнули с железных прутьев, и он кубарем полетел на пол, с которого только что встал. Голова со страшным треском ударилась об толстые железные прутья клетки, в которую его закинули, как мешок с репой. В глазах потемнело. Последнее что он услышал.

– Вот тебе благословение от Святой Инквизиции за верную службу.

И прежде чем глаза Демьяна медленно закрылись, он увидел, как преподобный Томазо протянул несколько мелких монет нищему попрошайке, стоящему в подобострастном поклоне пере ним.

Небольшая повозка с железной клеткой, мрачно громыхая на кочках, не спеша тронулась в путь, увозя Демьяна в застенки Святой инквизиции тюрьмы Большой Шатле.