Контракт

2.3

Гелла

Грохот выстрелов, крики, тормошащие её руки – тот вечер пестрил действием, но Гелла была среди всего этого бестолковым камнем, который годился только для переноски. Смерившись со своим настоящим положением, девушка решила стать просто частью интерьера – молчаливым и податливым, что бы с ней не делали. Хоть ничего и не делали по итогу, менять своего поведения та не собиралась и предприняла кое-какие попытки к действию только в момент, когда поднявший её Ферганец сказал, что им нужно бежать. Куда, зачем, от кого – задаваемые вопросы оставались без ответа.

- Позже, всё позже. – В темноте звучал его спокойный голос, прерываемый быстрыми передвижениями по комнате и грохотом каких-то вещей.

Затем они побежали. По гулу голосов, Гелла поняла, что бегут не только они двое, но и ещё несколько человек. Плеск воды иногда заменялся стуком подошв о твердую поверхность, затем – на чваканье грязи и тихий шелест травы, когда затхлый спертый воздух сменился свежим холодным. Они не остановились ни разу и девушка не смела просить остановки даже когда ноги готовы были отвалиться от усталой боли: она то и дело путалась в них, спотыкалась, но продолжала бежать, совершенно не зная куда.

Может после ухода главы Синдиката, решили убрать и их? Мол, остатки от старого, непригодные и испорченные, на смену которым пришли новые, ещё не обласканные местными влекущими делами, в которые «Наёмники» просто так не лезут. А они влезли, спровоцировали руководителя на свершенные действия, за что теперь должны нести ответ. Второе же предположение было вовсе неприятным настолько, что думать о нём не хотелось, ведь оно причиняло к её итак незавидному положению ещё и толику, крутящей в районе желудка, боли.

- Кордонская бригада напала на нас, а не на Мертвый город. – Позже, когда они где-то остановились, объясняла темнота голосом разводящего. В отсутствие зрения словно увеличиваются другие чувства, и Гелла ощущала, насколько он подавлен, практически на физическом уровне. Но с души словно камень слетел, когда выяснилось какая бригада на них напала и второе предположение - растворилось. – Я хотел сохранить бригаду. Всё-таки, её основу составляют люди, а не место, где они обитают.

Мужчина оправдывался каждый день, не только перед ней, но и перед остальными. Он много и часто собирал всех вместе для бесед, где всей оставшейся неизвестной численностью бригада генерировала дальнейшие действия. Словно было море вариантов…

За дни, проведенные перед побегом, Гелла привыкла, что как только темнота начинает рассеиваться – её снова возвращают. Первые разы, когда она ещё пыталась сопротивляться – насильно, удерживая в удобном для инъекции положении; последующие – уже без напряжения, потому как держать не сопротивляющееся тело не нужно. Однако в этот раз пробивающийся свет прятать никто не собирался и в короткие сроки зрение восстановилось. Было непривычно и радостно, а происходящее охладило пыл – стоит ли мстить за такой урок человеку, которому итак досталось?

Их и в самом деле сбежало не так много, как было в бригаде – едва ли наберется четвертая часть. Остатки бригады, как оказалось, обосновались в окрестностях «Юпитера» на складе контейнеров, обратившись к не имеющим права им отказывать «Бандитам». Ферганец признавал, что это было рискованно, но именно с этой группой у него была своя договоренность, и мужчина крайне надеялся, что нарушать её вторая сторона не станет. Оказался, в итоге, прав. Сами хозяева склада, словно ни в чем не бывало, продолжали сидеть непосредственно на территории, в то время как «Наёмникам» отдали в пользование стоящие в небольшом отдалении брошенные домишки, которые раньше служили складским рабочим столовой, раздевалкой и местом для отдыха. Беглецы временно схоронились в них, словно никого нет и в помине, когда узнали, что вслед им были отправлены люди. Нельзя было раскрываться раньше времени, пока их силы не будет достаточно для того, чтобы дать необходимый отпор.

Корящий себя Ферганец не покидал помещений, лишь отдавая приказания тем или иным людям. На замену умышленно сломанным ПДА, по его просьбе, Мадьяр приобрел у торговца на Янове пару новых – этого не хватило бы на каждого, но вполне было достаточно для того, чтобы быть в курсе дел лично, а не благодаря рассказам приютивших их людей. Так же, некоторые из наёмников отправились под видом обычных сталкеров выполнять работу от того же торговца, дабы собрать достаточно средств, чтобы купить необходимое количество оружия и провизии, благо того не волновало – куда спускаются выплаченные им деньги.

Люди судачили, что что-то у «Наёмников» пошло не так, что заказы те стали принимать меньше, да и в принципе подпропали с радаров. Раньше не слишком светились, так сейчас вообще – словно вымерли; редко где можно встретить одиночного бойца, а уж группу – тем более. Большая часть сталкеров, конечно, радовалась, тогда как другая была обеспокоена и не верила, что столь влиятельная сила может разом разрушиться из-за какой-то одной смерти. О кончине Сета знал едва ли не каждый.

Жизнь бригады начинала идти по накатанной колее и приносить первые положительные плоды, не смотря на столь короткие сроки, и разводящий, казалось, начинал приходить в себя. Гелла видела, что ему тошно прятаться, отсиживаться в тени, тем более, что на Затоне уже исчез пришедший захватчик, оставив после себя только кучу людей. Готов был рваться в бой с голыми руками, но продолжал сидеть и медленно, по кирпичику, отстраивать жизнь своих людей.

Продуктивность – вещь динамическая: то нарастает, то спадает. Поэтому никто особо не удивился, когда Ферганец в один момент отошел от дел. Закрылся в себе, никого не подпускал и сам на контакт не шёл – бойцы подумали, что их лидер снова впал в уныние и сейчас его трогать не стоит, и спокойно перешли под командование Мадьяра. Тот был обеспокоен не меньше остальных, и, хотя продолжал утверждать, что с разводящим всё нормально, сам в это не особо верил. Мужчина обсуждал состояние командира с Геллой, безвылазно торчащей на территории и следящей за поступающей им информацией, и оба наёмника пришли к выводу, что надо как-то снова растормошить разводящего.

Застав момент, когда в лагере будет более-менее пусто, девушка направилась к пристройке, в которой скрывался Ферганец. Именно скрывался – назвать иначе его затворничество не поворачивался язык. Взяла с собой еды и питья - кто знает, возможно, мужчина выбирался подкрепиться или имел свои личные запасы, но, во всяком случае, она этого точно не видела, и несла пищу как повод обратиться. Стук в дверь, довольно тихий, но настойчиво повторяющийся - чтоб не дать себя проигнорировать, и только после тихого «Входите!», её открытие. Петли скрипнули, дерево отошло вовнутрь и Гелла, переступив порог, заперла дверь позади себя.

Комнатка была почти пустой и отчасти захламленной, но светлой за счет высоких окон в настолько небольшом помещении. Ящики, дощечки и среди этого всего на застеленном покрывалом импровизированном лежаке восседал Ферганец. Было непривычно видеть обычно аккуратного и щепетильного на тему беспорядка человека в таком хаосе: он сидел, прижавшись спиной к стене, держа одну руку в кармане брюк, и его мышиного цвета глаза неотрывно наблюдали за ней с какой-то настороженностью. Да что с ним такое?

- Проходи, - спокойно произнес тот и кивнул на стоящий перед его лежаком металлический ящик, - присаживайся. Что-то случилось?

Девушка присела на ящик, сбоку заметив неряшливо сброшенную на пол консервную банку, и поняла, что со своими принесенными дарами оказалась абсолютно ненужной. Что ж...

- Да. Что с тобой? - Вопрос в лоб, как есть, без увёрток. К чему они, если именно это узнать она и пришла? А узнавать, похоже, было что. Мысль пришла быстро и сошла с языка не сильно медленнее. - Ты болен?

Разводящий засмеялся, посмотрев на подчиненную при этом с неким снисхождением. Шевелились лишь его плечи и глаза, в то время как сам он был полностью напряжен, хотя, очевидно, старался таким не казаться. Чёрт, пусть она ошибается и он в порядке... От мысли, что что-то может случиться с этим человеком, наёмнице стало не по себе. Разве не должна она его ненавидеть за то, что он делал в последнее время? Должна, наверное, но не получалось. Точнее, оно получалось, до момента, пока в голову не закралось представление о том, что Ферганец может исчезнуть.

- Нет, всё в порядке, я просто устал. - Мягко ответил тот. - Вся эта суматоха за последнее время... Такого давненько не было.

Как бы в знак убеждения, на его напряженных сухих губах скользнула усталая улыбка, такая, которой улыбаются добродушные старики, желающие не беспокоить собой и своими недугами более молодое поколение. Девушка знала эту улыбку, и она ей совсем не понравилась, да и показалась какой-то... Неестественной, что ли.

Ладно, подумала та, пусть замалчивает. В конце концов - это право каждого, делиться наболевшим или нет. Важно дать понять, что человек не один в своей беде; дать ощутить всю поддержку, которую так хочется дать, особенно, если место ей есть. Гелла потянулась к свободной руке разводящего, и тот, сначала, отпрянул назад, словно испугавшись. И черт бы с ним - испугался он, или просто не в настроении, если бы не шевельнувшийся в районе кармана небольшой силуэт. Девушка заметила его краем глаза, но, увидев пистолет однажды, всегда начнешь его узнать, во что бы он не бы замотан - будь то платок или форменная ткань.

Наверняка он заметил, просто не мог не заметить. От того и напряжен, что пытался скрыть, но зачем? Оставалось надеяться, что направление ствола выбрано случайно, но не стоит забывать, что надежды не всегда оправдываются. Если только попробовать... Наёмница изогнула уголки губ в легкой сожалеющей улыбке и таки пленила руку командира своей. Она старалась смотреть ему в глаза, всеми силами не давая понять свои подозрения, уводя того от его наблюдений и попутно готовясь к самому худшему. Не то, чтобы... Просто лучше быть на чеку, раз так вышло.

- Всё будет хорошо, мы всё исправим. - Голос снизила до полушепота - он сам так делал частенько, когда пытался её в чем-то себе нужном убедить, а она как обычно впитывала всё, что делал разводящий, и использовала при случае. Гелла почти заикнулась насчет возможной попытки договориться с Вермутом, но проглотила идею на стадии зарождения. Это она не верит, что центральный разводящий на них велел тогда напасть, а вот Ферганец уверен в этом процентов даже не на сто, а на все двести. Может даже не поверил ей тогда и до сих пор считает предателем. Может, поэтому и сидит с пистолетом в кармане, направленным в её сторону.

- Как ты можешь… - Разводящий молчал с минуту, не шевелясь и сжимая своею вспотевшей ладонью холодную ладонь подчиненной. Волнуется? Смотря что он хочет сказать или сделать.

Это было странно и необычно, такого коктейля эмоций девушка не видела ещё ни разу. В его мышиных глазах было и сожаление, и какая-то злоба, отражающаяся нездоровым блеском и мрачным прищуром. Вполне вероятно, что он не понимает, как выглядит сейчас, ведь иногда невозможно контролировать мимику. Сердце защемило от ощущения приближающейся опасности и в момент, когда мужчина сильнее сжал женскую ладонь, та рванула в сторону с ящика.

Промедли Гелла секунду - была бы подстрелена, но и теперь медлить нельзя. Нужно его обездвижить. Девушка бросилась на разводящего, уже в открытую сжимавшего в одной руке пистолет, а другой - державшего её саму. Свободной рукой она пыталась вывернуть пистолет из его руки, но Ферганец был бы не Ферганцем, если бы так легко поддался. Хрустнула ладонь, которая была подана как знак поддержки, Гелла не успела проронить ни писка, ударенная лбом мужчины в свой. Главное - не отпустить другую руку и не отвернуться... Он всегда был разумен, от этого и запрещал использовать способности на нем, но сейчас было достаточно той секунды промедления, в которую мужчина пропустил зрительный контакт.

Одно желание - остановить его, позвать товарищей и уже потом выяснить причину нападения. Необходимые минуты были так близки, они виднелись в помутневшем взгляде мужчины, всё ещё напряженно сжимавшем её ладонь и пистолет. Он и в первый раз долго сопротивлялся, поэтому и узнал всё; поэтому и забрал, не убил. Глаза мужчины начали закатываться, когда тот, видимо из последних сил сжал хрустнувшую ладонь наёмницы. Боль пронзила раскаленной иглой всю руку и ударила в висок; девушка тихо застонала, напряглась, а вместе с ней застонал и Ферганец. Он выкатил краснеющие глаза, сопроводил действо глухим рыком, и откинулся назад к стене, расслабив хватку.

Гелла продолжала держать его за руки, одолеваемая панической дрожью, когда увидела стекающие из глаз, носа и рта своего наставника быстрые струйки алой крови. Она закачала отрицательно головой, словно бы это действие могло что-то изменить, но ничего нового не происходило. Мужчина бледнел, пульс в его руках исчез, а за дверью стали слышны громкие быстрые шаги, словно эхо того самого пульса, который покинул убитого командира.

Ей конец.

Разве будут спрашивать, случайно девушка это сделала или умышленно? Наёмница схватила пистолет, открыла держащееся на добром слове окно и вылезла в него. Что-то зарождающееся внутри помогало бежать быстрее, но, увы, не подсказывало куда. Она не прислушивалась и не оборачивалась, неслась в такт бьющемуся в висках сердцу сломя голову, лишь бы подальше, лишь бы скрыться. Гелла пронеслась через железную дорогу, мимо длинного тоннеля, и скрылась в уходящем в холм небольшом здании. Возможно, эхо её шагов и дыхания разносилось внутри как оркестровый концерт, но та ничего не слышала, кроме стремительной барабанной дроби, отбиваемой в ушах.

Комната за комнатой, один пролет за другим - в полутьме та плохо видела окружение и продвигалась практически на ощупь. Заметив достаточно широкую трубу, наёмница нырнула в неё, продвигаясь дальше и рассчитывая выйти где-нибудь на улице, но труба закончилась новой комнатой, с таким же проходом, ведущим наверх. Поднялась раз, второй, и не сразу заметила, что после всех этих лабиринтов оказалась в широком извилистом коридоре, вместо улицы, а за ним – в глухой комнате. Большая колонная комната, полная то ли земли, то ли песка, была преодолена на одном дыхании; за ней - вторая такая же, потом - ещё одна, и ещё, ещё... Гелле потребовалось немало времени, чтобы понять, что она бегает по кругу.

***

Стоило на секунду остановиться, как силы покинули её. И силы, и желание что-либо делать, и что-то внутри, значительных размеров кусок чего-то, образовавший огромную разрастающуюся зияющую пустоту.

Не хотела ведь, почему так... Мысли путались, голова казалась совершенно свинцовой и рука занывала, наверное, на все доступные лады. Плевать, почему он напал – не нужно было убивать, не нужно…

Гелла долго просидела вот так - бездействуя и глядя на проход, из которого вбегала в злосчастную комнату снова и снова. Ей было сложно объяснить даже себе всю ту пустоту, заполнившую всё пространство изнутри, но именно эта пустота и заставляла сидеть на месте. Пару раз она вздрогнула, но не от боли в руке, а от рвущегося наружу плача, но так и не смогла проронить ни слезинки – настолько всё было парализовано.

Потом, правда, она всё же поднялась и попыталась уйти обратной дорогой, но куда бы девушка ни шла - возвращалась всё в тот же зал. Попадание в аномалию, конечно, не может входить в чьи-то планы, но появление посторонних насущных проблем в её ситуации даже полезно. Сколько раз наёмница прошла уже известный круг – она не считала, но знала, что много, и времени на это ушло не мало. Организм, подкошенный стрессом, требовал отдыха, но разве можно спать в незнакомом месте, даже если иного попросту нет? Опрометчиво… Но усталость взяла своё и, когда девушка очнулась ото сна, заметила, как между нескольких колонн образовалась тонкая, словно стенка мыльного пузыря, материя.

- Этого не было. – Прошептала сама себе Гелла, совершенно точно уверенная, что этой прозрачной стяжки не было, когда она заснула. Следом удивилась, что вообще проснулась и не оказалась кем-то или чем-то убитой – выходит в её аномальный круг попасть больше никто не может.

- Можно же как-то отсюда уйти! Ведь тел нет… - Она осмотрела каждый метр комнаты, каждый метр коридора. В один момент, разбила с досады торчащую из стены в коридоре горящую лампу, но, при повторном возвращении, та снова оказалась на месте.

Гелла проходила круг за кругом и, когда заметила, что от изменений комбинаций проходов появляются те прозрачные материи – перестала ходить по одной и той же траектории. Когда в зале материй стало несколько, при возврате после очередного круга, девушка услышала отделенный лай и следом – тихий топот лап, доносящийся из коридора. Пистолет Ферганца был единственным средством защиты в данном положении и сейчас наёмница отнюдь не жалела, что решила таки прихватить его с собой.

Большой черный пёс возник в проходе неспешно - бежал, высунув длинный влажный язык, и дышал так громко, что через звук можно было ощутить весь жар его дыхания. Откуда он мог тут взяться? Так же влетел в эту аномалию? Пёс заметил её не сразу, но заметив - ощетинился и угрожающе зарычал.

- Просто иди отсюда. Пожалуйста. - Было бы расточительно тратить весь имеющийся боезапас на собаку, ведь если этот зверь сумел тут оказаться, то кто знает, что или кто ещё сможет.

Он был совсем не далеко, его красные светящиеся глаза непрерывно следили за ней, а тело было напряжено и приготовлено к атаке. Нет, просто так он не отстанет, подумала Гелла, и её голову в этот момент посетила мысль, доселе никогда не возникавшая. Может ли она действовать на животных так же, как и на людей? Что ж, самое время проверить. В любом случае хуже сделать ситуацию она уже не сможет.

Всмотрелась в красные огоньки в надежде отключить пса или понять, чего он хочет, но в следующую секунду уже смотрела с другого ракурса на саму себя. Голод и страх прочувствовались так остро, словно были её собственными, но... Девушка громко вздохнула и широко распахнула глаза, испугавшись произошедшего. Пес, громко заскулив, бросился обратно из комнаты, оставив девушку в одиночестве и замешательстве. Она видела себя его глазами! Надо же...

Больше не появился никто: ни мутант, ни случайный возможный человек. И кто знает, как долго она просидела бы здесь, мучаясь болью во вспухшей ладони, если бы в отчаянии на второй день не решилась влезть в бесцветную материю. В одну, другую - прошла каждую из них, а когда снова преодолела уже привычный коридор и оказалась в совершенно другой комнате - замерла на пороге как вкопанная. Неужели выбралась?

Свежий прохладный воздух заполнил пространство, из пролома в куполе крыши лил дождь, и его капли звонко стучали о большую, похожую на локально озеро, лужу. В пролом вела металлическая лестница, из-под которой в этот же момент выбежал тот самый пес и, забившись в угол, громко зло лаял на неё, но не бросался. Ну и черт с ним, надо выбраться отсюда, а потом... Куда идти? На Затон? Вероятно, что там её будут ожидать жаждущие расплаты товарищи. В Мёртвый город? Даже если Вермут и на самом деле отправил за ними головорезов, то можно всё-таки хотя бы попытаться договориться, а нет - какая разница, которые из «Наёмников» её грохнут?

Начав забираться по лестнице, Гелла не сразу поняла, как сделать это наиболее продуктивно с одной рукой, и полетела в лужу, едва поднявшись на несколько пролетов вверх. Падение было не болезненным, но малоприятным. Сев в воде, девушка закашлялась, выплевывая попавшую в рот жидкость и, когда после второй попытки смогла выбраться наверх, только тогда обратила внимание на целехонькую ранее сломанную ладонь. Она пораженно осмотрела её, отчетливо помня, что вот буквально только что упала из-за неё, а теперь... Жаль, что эта вода исцелила только руку, оставив душу нетронутой.

Силы были в наличии ровно до того момента, когда её таки нашла небольшая группа коллег, но стрелять не стала. Задержала, отвела обратно в лагерь и оставила на беседу Мадьяру, который, как оказалось, искал её, чтобы вернуть домой.

- Сначала - да, я хотел тебя ликвидировать. Как иначе? - Говорил мужчина, пока девушка жадно, после нескольких дней голодовки, поглощала кашу, запивая её горячим крепким чаем. Наёмник был поражен её рассказом, пояснив, что с момента побега прошли несчастные пара часов, а она попала не иначе как в пространственную аномалию. - Потом... Если бы ты не убила его, он убил бы если не всех, то многих из нас.

Он рассказал о найденном в его новом ПДА сообщении, в котором разводящий из Мертвого города предостерегал покойного Ферганца от готовящегося на него покушения со стороны его же подчиненных, и просил за эту информацию оставить место главы центральной бригады в будущем, когда с его же подачи Ферганец станет главой Синдиката. Геллу неприятно передернуло, она несколько раз моргнула в надежде, что сообщение и имя контакта исчезнет, но каждый раз ничего не менялось. К горлу подступил ставший привычным за последнюю пару дней ком.

- Не может этого быть. - Девушка покачала головой, отказываясь верить в происходящее, но потом смирилась. В конце концов - что же это она, забыла, с кем имеет дело? Для высококлассного наёмника нет никаких принципов и морали, кроме его собственных, и мужчина уж точно не виноват, что кто-то воспринял его совсем иным. - Почему он вообще поверил в это? Это же какой-то бред!

- Боюсь, этого мы уже не узнаем. - Заключил Мадьяр и больше наёмники к теме не возвращались.

***

Решение Мадьяра о назначении её разводящим бригады, поначалу казалось девушке странным. Ему в пору самому занимать эту должность, но мужчина сказал, что за приближенным бывшего командира, под руководством которого бригада мирно существовала много лет, люди пойдут охотнее. Плюс - его самого не слишком любили. Так же, Гелла рассказала бойцам о своих способностях, как только Мадьяр поведал ей, что продолжительное время был в курсе об их наличии; что Ферганец сам рассказал ему об этой тайне, причем уже давно. Боялся, что однажды силы обернутся против него, и готов был делать всё, чтобы предотвратить это. Если бы он только знал... К тому же, сила неизбежно влечет за собой последователей.

Люди потянулись, хотя и не слишком охотно, по началу. С опаской. Но, когда по незамедлительному возвращению на Затон, девушка смогла уговорить присоединиться к ним группу «Наёмников», найденную на цехах подстанции - мнение стало улучшаться, и лояльность к новому разводящему тоже стала расти.

Следующей целью было возвращение в пользование станции переработки отходов, попутно стараясь оставаться незаметными, а дальше... Говорят, что месть - грязное и неблагородное дело. А когда «Наёмники» были олицетворением благородности и чести? До Мертвого города, конечно, не рукой подать, но оно и хорошо. Будет время, чтобы свыкнуться со всем, и дать зарубцеваться ранам как общим, так и глубоко личным.

Вермут

Швея из него, конечно, не самая лучшая, и на работу в каком-нибудь модном доме рассчитывать мужчина не мог, но навыков было вполне достаточно для того, чтобы соорудить себе повязку на глаз. Он прокопался большую часть дня, так как дело отвлекало и не давало злиться, а злиться было на что. Потерять ПДА - верх глупости для человека его рода деятельности и его должности. Конечно, Физик заблокировал его сразу же, как только пропажа обнаружилась, но лучше и спокойнее от этого не стало.

Аккуратный шов на месте левого глаза, мужчина прикрыл самодельной черной повязкой спустя пару дней, когда медики разрешили, и стал постепенно привыкать к новой картине мира. Контузия прошла, ход произошедших событий восстановился и теперь разводящий снова находился на распутье: пойти в Припять, чтобы перебить, напавшую на его людей, бригаду, или пойти-таки в бар, чтобы спросить с местного Проповедника за его припевающее существование после пребывания в подземельях. По итогу, он решил отдать предпочтение второму пункту.

От отправленной на Затон группы новостей пока не было, но Вермут не переживал за это. Пусть ищут, пусть перевернут вверх грунтом весть район, но вернуться либо с живыми подопечными Ферганца, либо, в противном случае, с доказательствами их смерти. О втором думать было неприятно, и он старался этого не делать, но иногда мысли закрадывались в голову и мужчина жалел, что в тот вечер так и не смог уговорить девушку остаться в его бригаде. Глядишь, сейчас была бы... Нет, не будет он думать о смерти, пока не найдет доказательств. Нет тела - нет дела, как любил говаривать его командир из прошлой жизни, а переживать на пустом месте - ни к чему.

Первым делом по прибытию на «Росток», Вермут отправился к месту, где погибла одна из его групп. Пришлось повозиться, чтобы найти замешенный в грязи блокированный ПДА Гюрзы, но лучше потратить время на поиски, чем оставить-таки эту машинку здесь, хотя Физик и уверял, что толку от нее теперь никакого.

За балаклавой, конечно, не скроешь полученное увечье, но она не такая яркая примета, как наглазная повязка. Обычный покалеченный сталкер, не более. Некоторые из местных завсегдатаев искоса поглядывали на него и обсуждали изменения между собой, но никто из них подойти и спросить лично так и не решился. Допив взятую у бармена для отвода глаз кружку пива и дождавшись, когда очередь к круглосуточно работающему священнику практический сойдет на «нет», Вермут уверенным шагом направился в маленькую каморку возле входа.

Стучаться не стал, отворив дверь одним быстрым движением, и так же быстро закрыв её за своей спиной. Проповедник, задумчиво тянущий губами сигарету, посмотрел на него без особого энтузиазма и занятие свое не бросил. Они молча смотрели друг на друга ещё несколько мгновений, пока в дверь каморки не попытался заглянуть какой-то сталкер, ясным маршрутом посланный Вермутом вон, и как можно подальше.

- Как не вежливо. Он же тебе ничего не сделал. - Произнес проповедник, затушив сигарету в пепельнице из пивной банки. Его тон отдавал укоризненной насмешкой, но оставался всё таким же спокойным, словно бы не здоровый злой дядька перед ним стоит, а влетевший по незнанию в учительскую школьник.

- Что ты делал в подземельях? – Спросил прямо наёмник и был готов к тому, что придется что-то объяснять. Да, этот фриковатый мужичок в сутане хоть и был до невозможности странным и иногда навязчивым, но на злодея или его приспешника похож не был.

- Ваши дурацкие звонки принимал.

А, нет. Не ошибся.

Проповедник беззлобно усмехнулся, словно видя, как под балаклавой наёмник хмурится от того, что его догадки оказались правдивыми и обоснованными.

- Так вот ты какой - Сет. - Ему бы самому усмехнуться, но спокойный мирный настрой собеседника раздражал Вермута, и тому приходилось сильно сдерживаться, чтобы не придушить ухмыляющегося щенка прямо сейчас. Нет уж, сначала он ему всё расскажет - хоть по своей воле, хоть через силу. - А я думал, мертвецы немного иначе выглядят.

- Смотря какие мертвецы. - Сет подтолкнул ногой к наёмнику табурет и тот на автомате оттолкнул его обратно. Предмет мебели с грохотом повалился на пол, не устояв на своих крепких четырех ножках; проповедник покачал головой. - Я думал ты присядешь. Не люблю, когда на меня вот так свысока смотрят.

- А я не люблю, когда убивают моих людей. - Враждебно буркнул наёмник.

- Они были и мои люди тоже, не забывай. Вы все были мои, и хорошее же было время, когда никто не лез не в свои дела, правда ведь? - Поучающие нотки от него выглядели вполне уместно, особенно при таком-то антураже. Словно наёмник снова ребенок, приведенный на беседу к священнослужителю с подачи бабули. Отличие лишь было в том, что священник - бутафорский, как и все его нравоучения.

- Зачем это всё? Говори, не вынуждай меня...

- Делать мне больно? Бить, резать, ломать с прогиба - об этом ты меня предупреждаешь? - Сет поднялся на ноги и подошел к Вермуту вплотную, глядя своими светлыми глазами в его голубой. Проронил усмешку, то ли от увиденного увечия, то ли от своих каких-то мыслей, но держался гораздо более уверенно, чем наёмник рассчитывал. - Ты же всё знаешь, мальчик. К чему бестолковые угрозы?

Разводящий стоял на месте, понимая, что Сет прав. Он ничего не сможет сделать этому... Человеку? Кем можно считать это существо? Не важно, да и не может только временно. Его задумчивое яростное молчание было воспринято поражением, судя по снисходительной улыбке бывшего главы Синдиката.

- Уходи. Вы все скоро передохните, поэтому постарайся просто прожить оставшееся время в своё удовольствие. А если будешь хорошо себя вести, со своей стороны, так уж и быть - попробую тебе отмолить не самое жаркое местечко в аду. - Мужчина вернулся на своё место возле сложенной ширмы, за которой скрывался во время исповедований.

Этим он ознаменовал окончание разговора и Вермут, приняв поражение, покинул каморку.

Оказавшись на улице, мужчина с досады сжал ладони в кулаки. И ведь не шарахнешь его никакой бомбой - обложился сталкерами и скорее они от этого погибнут, чем Сет. От таких операций у Синдиката может возникнуть ещё больше проблем, если всё вскроется. А если аккуратно, в одного попробовать всё-таки его убить?.. Почему-то наёмник был уверен, что в таком случае он попросту не сможет уйти с «Ростка» живым и смерть его будет невыносимо глупой, лишенной смыла.

Вермут вернулся на базу в отвратительнейшем расположении духа. Заперся в своем кабинете, забрав у бармена бутылку водки, но пить по итогу не стал, вспомнив, что из-за препаратов ему алкоголь временно принимать противопоказано. И казалось бы - к черту эти все показания, но наёмник сейчас был полон крепчайшего желания жить и адекватно функционировать, чтобы найти способ, как выбить мозги засевшему в «Рентгенах» уроду. Сынок... Нашёл мальчика, сука.

Физика он впустил не сразу. И почему нельзя сказать новости по связи? Обязательно нужно переться к нему... Мужчина выдохнул, успокаиваясь. Ладно, парень не виноват в его дурных настроениях, незачем его так «обласкивать».

- Группа, отправленная на Затон, пропала. - Выпалил заместитель сразу, как только выслушал результат похода командира. Он покосился на запечатанную бутылку алкоголя, затем - на Вермута, и насмешливо хмыкнул, когда тот отрицательно покачал головой. - Зато один из наших агентов с Янова сообщил, что видел на станции наёмника... - Парень пощёлкал пальцами, видно пытаясь вспомнить имя, но, не вспомнив - сместил временно внимание на свой ПДА. - Мадьяр. Вот. Вроде как видел его давненько, запомнил.

- Давно? - Заместитель Ферганца, конечно, не сам Ферганец и не его помощница, но уже что-то. Янов... Значит, искать нужно в окрестностях «Юпитера».

- Он точно не сказал. Неделю назад, может чуть больше. Сказал, что был в запое и не знал, что мы кого-то ищем. - Парень многозначительно улыбнулся, явно проведя в голове параллель между командирском пристрастием к горячительному и состоянием, выбившим их агента из колеи. Но Вермут его уже не слушал, перебирая в голове варианты, как лучше выйти на связь с обнаруженным наёмником.

Может хотя бы он постарается отодвинуть в сторону личную неприязнь, чтобы составить ему компанию в решении возникшей наиболее важной проблемы.