Контракт миллиардера

Алессио

М

Мои глаза смотрели на городской пейзаж из моего офиса в пентхаусе, и внезапно я почувствовал себя чертовски старым. Ирония моего признания заключалась в том, что я был обречен потерять ее независимо от того, признал я свой стыд или нет. Будь я проклят, если бы я это сделал; будь я проклят, если бы я этого не сделал.

Возможно, мне не следовало ничего говорить. Возможно, мне следовало оставить ее в убеждении, что я предал то, что у нас было.

Хоть мы и создали самого красивого мальчика.

Кол был моим.

Это было единственное, что никто не мог у меня отнять. И я бы женился на Отэм. Сделайте ее моей женой, но я бы не стал заставлять ее быть моей женой во всех смыслах этого слова. Хотя мне чертовски хотелось. Мой член болел за нее. Мое гребаное сердце и душа болели за нее.

У меня не было другой женщины с тех пор, как мы в последний раз были вместе. Я не в счет тот день в Абу-Даби. После того, как действие препарата прекратилось, прежние чувства грязи и никчемности вернулись десятикратно. Не имело значения, сколько мне лет.

Единственный способ исцелиться после того, как я потерял ее в последний раз, — это отправиться на охоту. Я убил мужчину и женщину, которые принимали взятку от моего отца. Она не была невинной жертвой торговли людьми. Она была какой-то жадной сукой. А ее муж тем более за то, что даже подумывал о том, чтобы подбросить наркотик Отэм.

Боже, какое выражение лица Отэм. То, как ее глаза стали карими и блестели. Я снова заставил ее грустить. Мне чертовски не хотелось видеть ее грустной. Это меня опустошило. Это было хуже, чем нож в сердце.

Я должен был знать, что Отэм станет свидетельницей того, что произошло в Абу-Даби. Может быть, это была моя чертова гордость, которая надеялась, что она этого не заметила. Или, может быть, я все время ожидал, что она поймет, что она намного лучше меня, и уйдет. Когда она ушла, не сказав ни слова, я убедил себя, что она меня не хочет. Ведь я был недостоин. Я был недостоин всю свою чертову жизнь. Я просто подумал, что если я буду любить ее достаточно, она останется.

Но спустя три месяца именно я положил всему этому конец.

Ее родители так старались уберечь ее от преступного мира. Ее мать отказалась от всего этого, и черт возьми, если бы она не выглядела счастливее. Пищевое отравление и все такое. Отец Отэм спас ее. Может быть, придурок внутри меня надеялся, что Осень станет моим спасением.

Мои глаза опустились на руки. Крови на них не было, но они все равно были в пятнах.

Все это, черт возьми, больше не имело значения, потому что я все равно потерял Отэм.

Для меня не было бы спасения.