Копоть

Глава №2

Третий день Даг просыпался с глуповатой улыбкой на губах и мыслью: «Приснится же такое!» Тепло, хорошо, мягкий женский бок под рукой. Лежи себе да лежи. Только вот воздух странный — с привкусом копоти.

Открывать глаза не хотелось, вдруг не сон? Бред, конечно, но как-то тревожно…

Не сон. Самая что ни на есть реальность, сколько не убеждай себя в обратном.

Грязный закопченный потолок, серые стены. Извечная полутьма, как внутри, так и снаружи. Окно с таким количеством занавесок, что через них не пробилось бы и летнее солнце. А тут… тут и солнца то нет, по большей части. Тучи да смог.

И под боком не жена, а Жанна. Волнует ли это? Формально — измена. Фактически… другой мир, другое тело, другой человек. Да и воспоминания как-то… того, притупились. Будто и не с ним это все было.

К тому же, Даг был уверен, что там, в том мире, сейчас живет его собственный двойник. Тот, что выбрался из лифта, когда Джонсон туда вошел. И вот этот двойник, скорее всего, живет жизнью Дага. А значит, спит с его женой. Получается… баш на баш.

Кстати, кто этот двойник? И откуда он взялся?

Это важно? В моменте — нет. Но в целом, хорошо бы выяснить. Как и вообще разузнать побольше о процессе «ротации». На будущее. Кто знает, как судьба повернется. Не придется ли перебираться обратно?

Джонсон тихонечко сел. Жанна досматривала сны, под одеялом явственно вздымались ее немалые стати. Хорошо с ней. Хорошо — но не более.

Девушка оказалась милой, смешливой, общительной. Но, прямо скажем, не отличалась умом и сообразительностью. Не дурочка, но и не из тех, с кем можно обсудить что-то, важнее цен на продукты. Или там кости соседям перемыть. Готовит вот, кстати, на отлично. А уж как умеет смешивать местные коктейли… загляденье.

Даг провел рукой по контуру ее тела. Нежно хлопнул по выпирающему заду. Девушка и ухом не повела, спала без задних ног. Бывает. Все устают.

Он поднялся, поежившись от холода. Привыкнуть не успел: постоянно мерз. Сразу натянул теплые носки, прошлепал на кухню.

«Кухня», конечно, громко сказано. Небольшой стол для готовки, отгороженный от «жилой» площади шкафом. Впрочем, в общаге еще хуже: там такую кухоньку предполагалось делить с обитателями десяти смежных номеров.

Из общаги Джонсон съехал на второй день. Зашел, отметился, да и отправился восвояси. Когда уже стало понятно, что так просто Жанна от него не отстанет. А значит, нужно что-то общее. Квартира, комната, угол. Благо, «доходный дом» нашелся относительно недалеко от участка. И квартирка на первом этаже оказалась вполне по карману.

Цену денег Джонсон осознал еще не вполне. Все по привычке переводил местные «франки» в привычные «баксы». Но уже начал кое-что понимать. А именно — с должностью повезло. Зарплата дознавателя, даже стажера, позволяла многое. За жилье он отдал от силы треть. Значит, на еду и прочее оставалась приличная сумма. Да и вообще, выходит, должность в жандармерии — уважаемая, ценимая.

Скорее всего, поэтому Жанна за ним и увязалась. Выгодная партия, будущий дознаватель. Перспективы роста, все такое. Было в девушке что-то такое… сугубо меркантильное. Но, возможно, дело в ней, а в мире самом по себе. Бытие, как говорится, определяет сознание.

Даг запалил плитку, на огонь отправились чайник и сковорода. В сковородку закинул лепешки — местный аналог хлеба — и разбил пару яиц. Продукты от «того» мира отличались мало, словно в соседнюю страну выехал. Разве что качеством.

С огнем для Джонсона оказались связаны два откровения.

Во-первых, тут не было электричества. И вообще, как понятия, и в частности — ни одного прибора, с ним работающего. Осторожные расспросы привели к следующему: идея электроэнергии считалась крайне опасной и бесперспективной. Опасность объяснялась некой катастрофой в далеком прошлом, бдто бы вызванной применением «электрических технологий». Более того, изыскания на электрическую тему оказались запрещены: как законодательно, так и религиозно. Этакое «табу». Вещь, про которую говорить можно, но «некрасиво», не принято в культурном обществе.

Ну а бесперспективность электрических исследований оправдывалась низким КПД.

Ага, вот так. Сжигать уголь — это верх энергетической цепочки. А эти ваши искорки — ерунда на постном масле.

Казалось бы — что за чушь? И вот тут Джонсона ждало второе откровение.

Местный «уголь» горел совсем не так, как уголь «там».

Да и был это, по видимому, вовсе не «уголь». Так его называли, да. «Брикетированный уголь». А что там по составу — пойди пойми.

Где его добывали, как обрабатывали — Джонсон не знал. Не тайна, просто не успел все вызнать за неполных три дня. Может они его магией какой обрабатывают? Или из задницы дракона достают?

Только вот горел уголек с такой теплоотдачей, что ему позавидовал бы и атомный реактор. Сложно сказать, какой КПД у котлов, но сам факт… Брикета размером с кирпич хватало на обогрев жилого двухэтажного дома на пару дней. Дальше можно посчитать, сколько нужно на год. Умножить на количество зданий… Выходит, конечно, все равно не мало. Однако, можно понять, почему местные не рвутся исследовать «смертельно опасное электричество». И так все неплохо.

Яичница зашкварчала, вода давно стала кипятком. Ел Джонсон прямо из сковороды, а вот кофе заварил в красивой кружке. Местный кофе — вполне достойный. По крайней мере для того, кто и «на родине» не слишком различал вкус растворимого и молотого.

Пока завтракал, вспоминал вчерашнюю «лекцию». Даг попал все к тому же Бляхеру, правда на этот раз он вел себя несколько более уважительно. Джонсона показательно игнорировал, будто его не существует. По всему видать, не погладили его по голове, когда Даг дал деру. Зато теперь Джонсон себе на уме, профессору не подотчетный.

Кеоколо был на месте — охранял тщедушную тушку преподавателя. Джонсону аскер ухмыльнулся, как старому приятелю. Да, на него Даг зла не держал. А вот профессор… этого типа из списка мщения вычеркивать рановато.

Но, какой бы сволочью не был Бляхер, рассказывал он прелюбопытнейшие вещи.

Например, вчера расписывал политическое строение Копоти.

А устроено оно все с одной стороны просто, а с другой — весьма странно.

«Копоть» — самоназвание планеты. И, по совместительству, страны, куда Джонсон попал. Расположена Копоть на большом… острове? континенте? Для континента маловато, но ничего более крупного в мировом океане не имелось, так что…

На востоке часть континента отъедала «Теократия Мариуса». Правили там вроде как святоши, а порядки еще жестче, чем здесь. Кстати, именно за шпиона Теократии Джонсона изначально приняли жандармы.

На юго-западе от Копоти расположился крупный архипелаг, куда входило с десяток различных стран. Профессор пытался донести и названия, и способ правления, и взаимоотношения между ними. Но Джонсон, конечно, ничего не запомнил. Уяснил для себя, что это какая-то жуткая форма феодальной раздробленности. Каждый там соперничал с каждый, едва не доводя дело до войны. Но, что характерно, внешним агрессорам дают отпор все вместе, тут у них договариваться получается без проблем. Да еще так дают, что никто в здравом уме к ним не суется.

Все это великолепие окружено целой россыпью больших и малых островов. Северная гряда, южная гряда, восточная, западная. Их словно кто раскидал щедрыми горстями. Причем большинство — населены. Островные империи во всей красе. Живут там то ли пираты, то ли людоеды. Местные их считают за дикарей, а это уже о многом говорит, учитывая уровень цивилизации…

И все. Все остальное — безраздельный океан, котрый никто особо и не стремится пересекать. На севере — суровый ледовитый с «живыми» ледниками. На юге — зона непроходимых штормов. Запад и восток исследованы ровно настолько, чтобы обезопасить свои границы от внезапных нападений.

Да уж, эпоха географических открытий тут закончилась, не начавшись. Не родились ни Колумбы, ни Магелланы. То, что есть на карте — того и достаточно. А что за горизонтом — не нашего ума дело. Совладать бы с имеющимся.

Так вот, все это великолепие бурлило, как острое варево на большом огне. Каждый вцепился в свою территорию, а глазами поедал чужую. Шпионы, диверсии, приграничные стычки — все по классике. Союзы, альянсы, коалиции. То ли за, то ли против кого-то третьего. Политика, в худшем своем проявлении.

Зато — мировых войн тут не случалось, от слова совсем.

В общем — жутко интересно, но почти ничего не понятно. Даже в том, что творится в самой Копоти, Джонсон вник с трудом.

Страна разделена на пять провинций. У каждой свое правительство и выборный мэр. Общая власть здесь, в столице. Это, получается, канцлер и круг его советников. Просто? Казалось бы…

Но прибавьте сюда, во-первых, гильдии. Магические, ремесленные. По числу профессий. Во-вторых, корпорации, свято чтящие свои интересы. В-третьих, кланы. Или рода, как их не назови. И вот все это смешано в самой дикой пропорции.

То есть, какой-нибудь условный механик-литейщик первой категории может состоять в артели механиков, работать на литейную корпорацию и при этом входить в состав клана с вековой историей. Как он при этом живет и принимает решения? Кто ему начальник формальный, а кто номинальный? Даг осмыслить не смог.

Ну что же, не все сразу.

Закончив завтрак, Джонсон перекинул посуду в мойку. Жанна еще спала, она вообще скорее всего проваляется до обеда. Ни разу не жаворонок. Зато ночью какая активная…

Кофта, штаны, тулуп, шапка, варежки. Облачаться каждый раз приходилось по полной. Мороз на улице стоял знатный, хотя снега пока не насыпало. Как выяснилось, зима только начиналась, значит будет еще холоднее.

Джонсон выскользнул из квартиры. Поздоровался с мистером Седых — хозяином дома. Тот важно восседал у входа, исполняя роль консьержа. Почему сам? Видать, заняться нечем. Да и лишних денег на зарплату жалко.

По привычке вышел на улицу. Местные не особенно любят передвигаться по открытой местности, только если расстояния того требуют. А так, почти до любой точки можно добраться по лабиринту переходов между домами. Очень непривычно. И чтобы разобраться в устройстве такого муравейника, тут, похоже, надо родиться.

Даг пошел по улице — единственный прохожий на весь квартал.

Небо серое, закрыто слоем туч. Солнце вроде где-то и есть, но не угадать, в каком направлении. Воздух холодный, но свежим его назвать язык не поворачивается. Все из-за запаха. Вонь от гари стоит знатная. Еще бы — в каждой доме свой котел. И обогрев только углем. Исключительно.

Десять минут дороги — и Джонсон вошел в отделение. Пока нашел капитана, пока дождался указаний — еще час долой. Наконец, его отправили на стрельбище с четким приказом «до вечера под ногами не путаться».

О, стрельбище здесь — отдельный мир.

Дело не в особой атмофере подвального помещения, не в каком-то специальном оснащении. И уж, конечно, не в людях. Дело в оружии.

Оружие на Копоти максимально специфическое. Можно сказать, с характером.

В родном мире Джонсон никогда не являлся спецом по огнестрелу. Скорее наоборот. Последний раз автомат держал в армии. Да и то, именно что «держал». Пострелять довелось от силы пару раз.

Тем не менее, в каком-то общем виде, представление об устройстве имелось.

А вот местные образцы это представление ломали — с особым садизмом.

То, что Даг называл «пистолет», здесь именовали «пулевик». Изготовляли их вручную, специально обученные мастера. Правильно — из гильдии оружейников. По виду пулевики напоминали смесь кольта — от него в конструкцию попал барабан — и антикварного орудия из века этак восемнадцатого. Почему так? Никто Джонсону объяснить не потрудился. Зато объяснили другое.

Каждый экземпляр штучный. А это значит что? Значит он, со временем, приобретает свой «характер». Если стрелок хорошо — то и орудие будет бить в цель в ста процентах случаев. Ну а если руки из одного места… То же, как выяснилось, ничего страшного. Оружие как бы «само» начинает выправлять промахи. Прощает, так сказать, косорукость владельца. В какой-то мере.

Объяснялось все это… да никак. Магия, не иначе. Как вот в «том» мире объясняется смартфон? Большинству достаточно ссылок на законы физики. Ну вот и тут то же самое. Только «смартфон» был Дагу привычным, а вот к «пулевику» пришлось приспосабливаться.

Именно поэтому все пулевики — штучная работа. И все немного, но разные. Не терпит «магия» конвейерного производства. А когда попробуешь такой пулевик «с характером», переходить потом на обычный, мертвый кусок металла — никому не захочется. Проверено.

Полдня Джонсон стрелял.

Пулевик ему достался молодой, не обученный. Переходящий из рук в руки. Поэтому больше приходилось рассчитывать на свою невеликую меткость.

Тем не менее, Даг скорее попадал, чем промахивался. С непривычки пару раз пальнул в молоко, но когда освоился с весом и отдачей — стал бить с приемлемой точностью.

Собственного табельного оружия Джонсону так и не выдали. Не вышел еще, мол, статусом. Чтобы владеть пулевиком, предстояло пройти обучение. И экзамен сдать — здесь же, в тире.

К концу занятия Джонсон даже немного возгордился. Всадил десять из десяти в красный центр мишени.

К счастью, его тут же осадили более умелые товарищи. Взять хотя бы инструктора — тот бил с той же кучностью, только на расстоянии в три раза больше. И — практически не целясь. Выстрелы у него сливались в один. Бах! Хлоп! И шесть пуль разрывают «глаз» бумажной цели.

На сегодня Даг со стрельбой покончил — руки и так дрожали от непривычной нагрузки. Попрощался с инструктором, договорившись продолжить на следующий день. Теперь — время обеда.

Покушать Джонсон взял моду выбираться в небольшое семейное заведение, спрятавшееся в двух проулках от участка. Найти его, не зная, куда шагать, казалось совершенно невозможным. Первоначально Даг узнал про это место характерным для него способом — заблудился. И теперь вот заходил каждый день.

А все потому, что кормили много, дешево, и главное — вкусно.

Сделал заказ, уселся. Только-только взялся за ложку, но донести до рта не успел. Аппетит испортили.

— Приветствую, паренек, вот так встреча! Да ты не дергайся, сиди спокойно. Поговорить пришел, не больше. Устраивать мордобитие в людных местах все же не принято. Тем более, заведение уважаемое, да и жандармы под боком. Так что ты ешь, да слушай. Да кивай в нужных местах.

Напротив Джонсона присел тот самый «рэкетир», которого он приложил лицом в пол. А потом имел долгую «беседу» в камере. Выглядел мужчина вполне радостным, довольным жизнью. Не сказать, что пару дней назад его задержали за правонарушение. Скорее наоборот — образцово-показательный порядочный гражданин.

— Видишь, как бывает, паренек? Повздорили, руками помахали, а последствий-то и никаких. Что тебе, что мне, хуже не стало. А может еще и лучше? Кстати, можешь звать меня Джо. Фамилия-то моя тебе ни к чему. Про тебя уже птичка напела, Джонсон, мол. Дагом кличут. Верно?

Не долго думая, Джо протянул руку. Даг пожал ладонь на инстинктах, автоматически. На что бандит довольно кивнул.

— Вот и познакомились. Ты вот что, паренек. За тобой должок остался. За тот случай, в магазине. Посчитаться бы нам. Мы то были в своем праве, а вот ты откуда нарисовался — не понятно. Давай так, с тебя услуга малая, да добровольный взнос на общественные нужды. И будем считать инцидент исчерпанным. А не то, сам понимаешь… Ночи темные, улицы пустынные. До дома порой можно и не дойти. Не тебе, так ненаглядной твоей, Жанне то бишь. Невзначай засмотрится, не дай боже споткнется, да ножку и повредит. Раза три в разных суставах. Всякое ведь в жизни бывает, да?

Джонсон, приступивший было к еде, вновь замер. После таких слов как-то кусок в горло не пошел.

— Ну а раз мы достигли соглашения, давай-ка вот что…

— Нет!

Джо замолчал, с удивлением уставившись на собеседника. Даг наконец прожевал здоровенный кусок мяса, и тот с урчанием отправился в путешествие по пищеводу.

— Что значит нет, парень? Ну что ты, как маленький? Я же ведь вроде все доходчиво объяснил. Будем дружить — будет всем хорошо. Поругаемся — плохо для тебя. И твоей крали.

Словоохотливый гангстер замолк. Смотрел на дознавателя испытующе — ну и что, мол, на это скажешь?

Даг собрался. Подступил страх, страх несоответствия. Страх сказать что-нибудь не то и оказаться в дураках. Внутри Джонсона трясло, только неимоверным усилием воли удалось внешне остаться спокойным.

— Нет — значит все не так, как ты сказал, — максимально сдержанным нейтральным тоном проговорил Даг, — Во-первых, я ничего тебе не должен. Это ты сунул пулевик мне в лицо, а я был в своем праве, защищаясь. Никто не может ничего предъявить за самозащиту. Кто кашу заварил, тот пусть и расхлебывает. Так что, с этой стороны мы квиты.

Джо открыл рот, намереваясь возразить, но дознаватель такого шанса решил не давать. Давить, давить до конца, пока смелость не иссякла.

— А во-вторых, если ты хочешь предложить сотрудничество, то крайне странно начинать его с угроз. На угрозах мы далеко не уедем. Ты же понимаешь, что даже если сейчас я выполню твою малую услугу, этим дело не кончится. Ты будешь подкидывать новые задания. А мне придется искать вариант, как защитить себя и тех, кто мне не безынтересен. Любое силовое давление подразумевает силовой ответ. Придется опять ссориться. Только вот есть одно но: вчера я был сам по себе, а сегодня за мной стоит жандармерия. Не думаю, что они готовы вот так прямо сразу вступиться за стажера…, но и безнаказанным нападение на сотрудника не оставят. Я бы не хотел проверять, что из всего этого выйдет. Поэтому, если у тебя есть, что предложить, сделать это надо так, чтобы предложение казалось выгодным не только тебе, но и мне.

Джонсон замолк и демонстративно принялся за еду. Сказал, что хотел, и добавить больше нечего. Его, правда, потряхивало, и на лбу выступил пот… Но голос остался достаточно спокойным.

Гангстер смотрел на дознавателя слегка удивленно. Словно первый раз его увидел. Или увидел в новом свете. Умильная улыбка разрезала суровую физиономию.

— И опять я тебя, недооценил, Даг. На вид ты — вафля вафлей, но по факту умеешь за себя постоять… Хорошо, давай забудем об угрозах. Не с того начали. Что ты хочешь получить за сотрудничество?

— Опять не так, — Джонсон покачал головой, — О сотрудничестве мы еще не договорились. Сначала, я хочу знать, что за услуга. И только потом смогу сказать, возможно ли это в принципе, и чего будет стоить.

— Наглец! — воскликнул Джо, — Каков наглец! Не перегибаешь?

Впрочем, на этот раз он говорил со смехом. Джонсон понял, что опасность, если и была, миновала. По крайней мере прямо сейчас его убивать не будут.

— Хорошо, давай попробуем, — гангстер пододвинул салфетку и схватился за карандаш, — Смотри! Вот это город…

— Круглый?

— Ну да. А что? Все города круглые, как иначе? Не важно. Давай дальше. Вот центральный диаметр, вот второй, и так далее, — он аккуратно изобразил ряд концентрических окружностей.

— Теперь, вот хорды, начиная от нулевой и до двенадцатой, видишь? — теперь Джо нарисовал радиусы из центра к краям круга.

Рисунок стал похож на мишень. Одну из тех, что Даг час назад расстреливал в тире.

— Итак, диаметры и хорды делят город на сектора… районы, как удобнее, — бандит вещал не хуже профессора, — Понять нужно следующее: каждый сектор не сам по себе, он под кем-то…

— Ты имеешь ввиду криминал?

— Ну, зачем так грубо… Назовем это «неофициальная власть».

— Теневые кардиналы.

— Чего?

— А нет, это из другого… продолжай.

— Так вот, «неофициальная власть» держит все районы. Сферы влияния давно расписаны. Каждый смотрит за своим местом, на чужие не зарится. Иначе — война, трупы, ненужные волнения, внимание властей… Никому это не надо, уж поверь.

— И сколько… таких «властей» сейчас в городе?

— Во всем Стим-сити пять крупных семей, тринадцать средних, а мелочи — без счету, — Джо нахмурился, — Не знаю, зачем это тебе рассказываю… ладно. Одним, словом, вот тут, все припортовые районы — территория семьи Лански.

— Жирный кусок… и по размеру, и по наполнению.

— Есть такое! Все грузы идут через нас, это факт. Но зато и контингент… соответствующий. То ли дело, ближе к центру. Там братва как сыр в масле катаются… Но сейчас не об этом.

— А ты, прости, кто… в иерархии?

Джо расхохотался. Да так громко, что напугал пожилую дамочку за соседним столом. Она поспешно ретировалась, отсев подальше.

— Тебе сколько лет, парень? — успокоившись, спросил гангстер, — По виду, дал бы не больше двадцати. По поведению — к тридцатке. А вопросы задаешь, будто бы даже и ближе к полтиннику. Ты где столько разума набрался?

— Есть места… И все же?

— Положение мое не особо заметное. Но и не рядовое. Чтобы тебе понятней было, считай аналогом менеджера среднего звена.

— Не туда и не сюда.

— Ага, именно! — он ничуть не обиделся, — Поверь, в этом и фишка. Низовые звенья — слишком рискованно. Влезешь повыше — станешь слишком заметным. А так, ни рыбо, ни мясо, вроде и при деле, а вроде и дело не пришьешь.

— Интересно… Ну так что с этим? — Джонсон постучал вилкой по салфетке с рисунком.

— Что-что… А то, что появилась в городе новая сила. Говоря… не совсем обычная сила.

Ганстер замолчал. Даг тоже выдержал паузу.

— Что значит «необычная»? — наконец, вынужденно открыл рот.

— Да так сразу и не объяснишь. Мутные какие-то ребята. Появились ниоткуда. Где ютятся — неизвестно. С чего живут — никто не знает. А главное — нет за ними никого. Ни власти, ни денег, ни клана, ни корпорации. Как будто из-под земли выпрыгнули.

— Ну так ведь сам сказал, малых семей — без счета. Одной больше, одной меньше. Первый раз что ли?

— Так, да не так. Эти малыши — дело известное и понятное. Они живут сами по себе, общий порядок уважают, на чужое рта не разевают, а берут то, что и так плохо лежит. Чаще всего — это взлетная площадка для крупняка. Так сказать, полигон. Песочница для обкатки кадров. Их потому и терпят, что все — под кем-то. Повязаны или делами, или договором, или кровью.

— А эти?

— А эти — нет. Они, как будто, плевать хотели на существующий уклад. Делают, что хотят. И так, где им удобно.

— Беспредельщики, — улыбнулся Джонсон.

— Именно! И не смейся. У нас все правила известны. Соблюдай — и никто тебя и пальцем не тронет.

— Ну-ну. С трудом верится.

— А, ты про Жанну? Так там хозяин в разнос пошел. Решил, что сможет сам по себе жить, ни с кем не считаясь… Но сейчас не об этом! Новая сила, что появилась — вот общая головная боль.

— В чем боль-то?

— Слишком многим и слишком явно ребята дорогу перешли. В неположенных местах. С одной стороны, до войны далеко. С другой — оставлять без внимания такое нельзя. Уважение теряется. Да и деньги.

— Все упирается в них.

— Конечно. Если вдруг все решат, что проще делать добровольные взносы не нам, а другим? Так, мол, надежней и спокойней. Что получится? Крайне неприятная история.

— Так что же сами? Разучились проблемы решать?

— Э-э-э, тут не все так просто. Во-первых, решать с кем? Нет у этих «новоселов» ни роду, ни племени. Нет старших, нет резиденции, куда можно придти да поговорить. А во-вторых, когда пытались их прижать, получили отпор, да такой, что засомневаешься, а не звери ли там дикие?

— В смысле?

— В таком вот смысле. Пошли люди добрые поговорить. С кристально чистыми намерениями, все показательно мирно. А обратно не вернулся никто. Ждали их, как водится, долго, но когда уж все сроки вышли, пошли разыскивать. Ну и нашли… Не к столу будет сказано. Даже не трупы, а объедки. Как будто разорвали ребят на мелки клочки. Так что захочешь собрать — не сможешь.

— Как это разорвали? Чем? — Даг отложил вилку в сторону.

— Зубами, руками… пойди пойми! Кровь, мясо, кишки — вот и все, что осталось. Там уж никто разбираться не стал, что именно случилось. Понятно, что дичь какая-то. Даже по нашим, не самым ангельским меркам, это за гранью добра и зла.

Джонсон задумался, бандит тоже погрузился в мысли. Несколько минут каждый думал о чем-то своем. Наконец, Джо встрепенулся.

— Не знаю, почему я тебе все вывалил. Располагаешь. Не зря, видать, тебя в дознаватели взяли. Язык так подвешен… Вроде и не сказал ничего, а все выспросил.

У Джонсона были свои догадки на этот счет, но он не стал их озвучивать.

— Так что хотел-то? — уточнил он, — Просьба твоя в чем заключается?

— Просьба… ну да, назовем это так. Да вот, хотелось бы поприжать этих, залетных.

— Чтобы я поприжал? — удивился Даг.

— Да уж не ты, а через тебя. Слушай. Мы же порт держим. И все капитаны так или с нас кормятся. А потому — на коротком поводке. Так вот… одна птичка тут напела, что завтра утром будет груз. Особый груз. Очень важный для вот этих… новых. Ну и, сам понимаешь, не слишком законный. Точнее — совсем незаконный. Мы бы, конечно, могли и сами туда явиться, покачать права, пострелять, в конце концов. Но хотим пока так, не привлекая внимания. Официальными, так сказать путями.

— Мое-то место тут какое? — Даг стал уставать от словоблудия собеседника.

— Да очень просто! — вновь развеселился гангстер, — Я тебе передам бумажку, где написано точное время и место, — он действительно выудил из внутреннего кармана сложенный листок и демонстративно подвинул его дознавателю, — А ты, по доброте душевной, этот листочек передашь… куда следует. Или кому следует. Чтобы не пропало знание даром. Чтобы наши друзья, когда завтра придут за своим грузом, оказались хотя бы немного, но озадачены. В итоге, все выиграем. Жандармы — накроют темных дельцов и контрабанду. Мы — избавимся чужими руками от конкурентов. Ты — получишь влияние, как дознаватель. Ну как?

Даг листок принял, не глядя сунул запазуху. Однако, радоваться не спешил.

— Что-то для себя особой выгоды тут не вижу.

— А что хочешь? — скривился Джо, — Денег?

— Деньги не интересуют, — легко отмахнулся дознаватель, — А вот знания… Давай так, на этот раз я сделаю, как ты хочешь. Потому что не вижу никакого подвоха. В замен ты поделишься информацией. Но не абы какой. А когда я спрошу и о том, о чем я спрошу.

— Не жирно ли будет, паренек?

— В самый раз. К тому же, я ведь не буду у тебя выпытывать тайны. Всего лишь вопрос. Возможно, не очевидный. Но ничего выходящего за рамки… приличий.

Бандит рассмеялся — легко и непринужденно. Словно он так и планировал завершить разговор.

— Не зря говорят, что наглость — второе счастье! — весело подытожил он, — Ну, давай попробуем. В конце концов, за спрос денег не берут. А там, глядишь, что-то из этого и выйдет.

Поднявшись, гангстер направился к выходу походкой чрезвычайно довольного собой человека.

— Учти, Джо, дальнейшего сотрудничества может и не получится! — проговорил Даг вдогонку.

— Посмотрим, паренек, посмотрим, — беззаботно кинул мужчина через плечо и вышел вон.

Джонсон еще долго сидел, погрузившись в раздумья. К этому располагало тихое место. И вкусный черный чай в большом заварочном чайнике. Кажется, его можно было пить бесконечно, размышляя о том о сем.

Конечно, Даг понимал, что собеседник сказал ему далеко не все. О чем-то не упомянул, о чем-то умолчал. Что-то предпочел забыть. Но для новичка в этом мире информации для анализа оказалось более чем достаточно. По крайней мере понятно, что к политической картине мира нужно добавить еще и криминальные банды. Как все это работает вместе, в сцепке, понять казалось абсолютно невозможно.

И несмотря на всю показную «простоту», этот Джо совсем не такой примитивный. За ним явно кроется нечто большее. Да и слишком уж он себя занизил. Ничего мол я не знаю. Такие люди такие решения не принимают.

Сотрудничать с бандами — себе дороже. Коготок увяз, всей птичке пропасть. Один раз поработаешь, потом не отмажешься. Сядут сверху, да будут погонять. Только успевай выполнять «малые просьбы».

Отказать — казалось глупым. В моменте так точно. Сейчас Даг тут никто и звать его никак. А тут, одним шагом можно продвинуться. И по карьерной лестнице. И в плане социального роста. Вписаться в общество, так сказать.

Бумажка в нагрудном кармане жгла кожу, даже сквозь рубаху. Что там написано, Даг и знать не хотел. Передать ответственным лицам и забыть, как страшный сон. Вроде ничего сложного.

Другой вариант — сжечь. Выкинуть, уничтожить. Глупость, конечно. Зачем тогда было соглашаться?

От таких мыслей становилось еще больше не по себе. Любой из варинтов казался проигрышным. И ни одного оптимального.

Но что Джонсон для себя решил сразу — к капитану с этим идти точно не следует. Не тот уровень компетенции. И всерьез не примет, и результата не добьешься. Вроде Сальери не плохой мужик, но не поймет он всей глубины этой истории, не оценит.

Нужно-то ведь не только накрыть партию нелегального товара. И не только закошмарить залетную банду. В первую очередь Дага интересовала безопасность. Собственная, да и Жанны тоже. А об этом капитан будет думать в последнюю очередь.

Нет, если уж нести информацию, то только главному. Устинову. Пожалуй, он единственный сможет решить все вопросы разом.

Конечно, некрасиво прыгать через голову непосредственного начальства. Нарушать субординацию. Но тут ситуация обязывает, по другому не выходит.

Решившись, Даг направился в участок. Шел не торопясь, задумчиво. Даже успел озябнуть, пока добрался.

Попасть на прием к Устинову оказалось легче, чем он предполагал. Пришел, доложился секретарю, подождал не больше получаса. И его приняли.

Старший дознаватель выглядел уставшим. И это его здорово состарило. Как будто разом лет десять-пятнадцать к возрасту накинуло. Он смотрел на гостя с невысказанным укором: ну что, мол, тебе тут понадобилось?

Даг ясно понимал, что если сейчас не заинтересует начальника, это будет поледний раз, как он сюда так запросто попал. Первый шанс ему дали, но второго может и не быть. Поэтому он сразу взял быка за рога.

Мельком рассказал историю «знакомства» с Джо. А сегодняшний разговор передал со всеми подробностями. Выловил из кармана свернутую бумажку — она аккуратно легла на стол перед докладчиком. Устинов записку взял, пробежался глазами, но никаких комментариев не высказал.

Джонсон тем временем закончил рассказ. И в конце особо подчеркнул, что боится за себя и свою «семью». Как бы не стать тут дойной коровой.

Устинов хмыкнул. Потер ладони. Прикрыл глаза. Задумался секунд на пять. Видимо, взвешивал все «за» и «против». Решение он принял гораздо быстрее Джонсона.

Ответ его, вкратце, можно было уместить в двух словах: иди и ни о чем не беспокойся.

Мы тут все решим, а как и зачем, не твоего ума дела. В силовых операциях Джонсону участвовать рановато, в аналитики умом не вышел. Принес зацепку — и на том спасибо. Глядишь, появится у отдела штатный «источник» в криминальной среде. Это мы любим, это мы поощряем. Главное не зарываться, не лезть на рожон. О безопасности тоже не думай, обеспечим. Обо всем распоряжусь, приказ завизирую. Получишь и табельное оружие, и необходимое обеспечение.

В общем, от начальства Даг вышел в расстроенных чувствах. С одной стороны, все сложилось так, как хотелось. А если честно, то даже и лучше. С другой — ощущение, что тобой попользовались и отодвинули в сторону. Спасибо, но дальше мы сами.

К счастью, после обеда у Джонсона была намечена тренировка по «мордобою». Где из него весьма успешно выбили лишние мысли. И вообще всю эту дурь.

Местный мордобой — что-то с чем-то! Нет, понятно, что приемы все те же, в любом мире. В конце концов у человека ограниченное количество конечностей, и гнутся они под одними углами, где бы ты ни жил. Но вот комбинации… Да и общее направление, тактика. Вот это отличалось разительно.

В «том» мире, если взять любое «боевое искусство», то цель в схватке, явно или неявно — победить. Причем под «победить» имеется ввиду… ну, то что ты стоишь, а противник лежит. Грубо говоря. Примерно то же самое, если врагов несколько или они вооружены. Надавал всем по физиономии, уложил лицом в пол — молодец. Сам получил, упал — тренируйся дальше.

Здесь же подход кардинально отличался. Главная цель в бою — чтобы противник больше не захотел с тобой драться. Буквально. Чтобы развернулся и со словами «да ну нахрен!» ушел. А вот как этого достичь…

В основном Джонсону показывали приемы, которые он кроме как «подлянкой» назвать не мог. Если удар, то обязательно в самое больное место. Глаза, шея, печень. Бить в пах также считалось не зазорным, а очень даже полезным. Приветствовались щипки, тычки, вывихи. Вместо ударов кулаком — хлесткие пощечины. И подобные штуки.

Мастеров называли «аскерами». Местная каста воинов или самураев — Джонсон так и не разобрался, какое сравнение вернее. Рассказывали про них всякие небылицы. Но если отбросить лирику, выходило, что такие профессиональные бойцы тренируются всю жизнь. И, как ни странно, достигают в своем деле невообразимых высот. И их услуги весьма востребованы. Конечно, где есть спрос, появляется и предложение. Нанять аскера — услуга весьма дорогая, но, говорят, оно того стоит. Многие проблемы решаются одним лишь присутствием бойца. Без необходимости доводить конфликт до рукоприкладства.

Даг вспоминал свою «схватку» с аскером. Пытался проанализировать, что именно тогда сделал Кеоколо, какую последовательность действий использовал. И ведь в критической ситуации Джонсон смог повторить — пусть и коряво, кое-как, но смог! Значит, искусство вполне можно перенять. Не боги, как говорится, горшки обжигают.

Но сколько он не пытался воспроизвести тот прием опять — не получалось. Даг сбивался, путался в руках и ногах. Иногда забывал, с чего начать. Или терялся по ходу дела.

Возможно, это «знание» впечаталось в него на инстинктах? И чтобы воспроизвести, нужно снова попасть в критическую ситуацию? Джонсон попробовал. Попросил «коллег» себя не жалеть. Двое сослуживцев отмутузили стажера до потери сознания, но тайные подсознательные рефлексы так и не проснулись. Может, организм понимал, что это «не по настоящему»?

Занятия по «физухе» вел молодой аскер со странным именем Зам. У них — воинов — оказалась очень интересная традиция: только имена, никаких фамилий.

Так вот, этот Зам, хоть выглядел моложе Дага лет на пять, мог его скрутить в бараний рог одной левой. И это даже не мастер, ученик. Третья ученическая ступень. Только когда на него наседали всей толпой, жандармам удавалось порой «задеть» тренера. Один на один шансов не было никаких.

Даг пробовал так и этак. Нападал внезапно и подготовившись. Сверху, снизу, с разворота. Результат всегда один — Зам невозмутим, а у тебя начинают болеть конечности. Бьешь рукой — отнимается все до локтя. Сунулся ногой — добро пожаловать в мир хромых. Как будто по каменной стене ударяешь! И после этого, действительно, желание продолжать конфликт испаряется мгновенно.

Зам гонял подопечных почти три часа. Обучение сменилось спаррингом, а тот, в свою очередь, уступил место физическим упражнениям. Отжимания, подтягивания — Даг выдохся на втором круге. Втором из пяти. К слову, тренер выполнял все упражнения вместе с обучаемыми. Только с недоступной им легкостью. Даже, кажется, не вспотел. «Для поддержания тонуса», — так он это прокомментировал.

Под конец занятия Джонсон еле держался на ногах. Но все же выдержал, чем и заслужил благосклонный кивок тренера.

Душ, небольшой перекус и следующий пункт программы — обучение.

Теперь уже настоящее обучение, дознавательскому делу.

Для такой оказии собирали стажеров с нескольких отделений и перепоручали их специально обученному человеку из бывших дознавателей. Тот был стар, невеликого роста, абсолютно лыс. Морщинистое лицо пересекал устрашающего вида шрам. Вместо правой руки — протез, от локтя. Которым он, надо сказать, управлялся весьма мастерски.

Про себя Джонсон прозвал старика «колобок». В глаза, конечно, обращался исключительно с почтением, по имени-отчеству. Преподаватель быстро заставил себя уважать — поведением, обращением. Да и рассказывал он, надо признать, чрезвычайно интересно.

Старик объяснял стажерам, как вести дела, как правильно обрабатывать вызовы, работать с людьми, вести допрос, производить задержания. Объяснял спорные пункты устава и предписаний. »Вам, молодым, кажется, что вы умнее всех, — приговаривал дед, потрясая протезом, — А эти книжицы, между прочим, зачастую написаны кровью! Кровью таких же вот самоуверенных болванов!»И с этим трудно было не согласиться.

Но больше всего Дагу нравились истории, байки, что старик начинал травить, погружаясь в воспоминания. Он рассказывал про Стим-сити, про другие города. Про кланы и гильдии. Про магов и аскеров. Про людей. Больше всего про людей и их отношения. Сплетал сотни судеб в единую историю, которую хотелось слушать дальше и дальше, не прерываясь.

Джонсон, как и прочие стажеры, слушал, раскрыв рот. Мотал на ус, впитывал чужую мудрость. Хотелось бы верить, что сможет научиться на чужих ошибках. И набитых шишек из «того» мира хватит, чтобы здесь обойтись малой кровью.

Занятия окончились поздно вечером. На улице уже царила тьма. И днем-то свет пробивался сквозь облака весьма условно, что уж говорить про ночь. Луна и звезды — этих вещей тут как будто не существовало. По крайней мере в столице точно. Увидеть небо без туч — невероятная удача.

Домой Джонсон вернулся ночью. Да, съемную квартиру, где прожил пару дней, он уже называл «домом». Удивительная гибкость человеческой психики.

Комната встретила пустотой и холодом. На автомате разделся, выкрутил тепловоды на максимум. Котел в доме стоял центральный, занимался им специально обученный механик. Но в квартире распоряжались жильцы: какой режим желаешь, такой и включай. Главное — плати.

На столе нашел записку от Жанны. «Не жди, буду ближе к утру». И пара глупостей про любовь. Странная работа у нее, в магазине. Смены то через двое суток, то утром, то в ночь. Как можно что-то планировать в таком ритме?

Готовить сил не осталось. Даг накидал крупные куски сыра на лепешки — так и поужинал. Ни телевизоров, ни компьютеров — красота! Тишина, покой. Но заняться перед сном, с непривычки, совершенно нечем. Надо бы разузнать, есть ли тут библиотека, что ли. Читать при здешнем свете не очень приятно, но и на нормальный осветитель разориться не грех.

Джонсон лег и уснул почти мгновенно. Снов не было — слишком устал за день. Спал бы до утра, но сон оказался нарушен. Неприятным образом.

Даг вскинулся от того, что кто-то скребся. Встрепенулся, прислушался.

Шарк! Шарк! Что-то елозило. Непонятно, то ли у двери, то ли под окном.

Откинув одеяло, Даг вскочил. Темнота, тишина и эти нежданные звуки — все вместе бодрило не хуже крепкого кофе. Стало страшно.

Подошел к окну, заглянул под ставню. Вроде что-то есть. Темный силуэт, лежит кулем. Среди ночной тьмы хрен разберешь, хоть глаз выколи. Ага, двинулся! И опять этот звук: как когтями по дереву.

Как назло, никакого оружия дома не нашлось. Джонсон схватил первое, что попало под руку — деревянный табурет. И пулей вылетел за дверь, пока решимость не пропала.

Мышью проскользнул через прихожую, выбрался на улицу. Холод неприятно ударил в лицо, легкие аж съежились. Зато взбодрился как следует, сна ни в одном глазу.

Не торопясь пошаркал к объекту, держа табурет занесенным для удара. Штака тяжелая, надежная. Если попасть, как следует, мало не покажется.

— Стул не сломай, парень, — хриплый голос из-за угла еле слышался, — Сидеть не на чем будет…

Даг выдохнул. Но расслабляться не спешил. Голос он узнал — гангстер Джо, не иначе. Толькочто он тут забыл? И как узнал, где Джонсон обосновался?

— Джо? Ты откуда тут?

— Гулял, видишь ли… Да опусти ты табуретку! Боюсь, зашибешь.

Только теперь Джонсон увидел, что с собеседником что-то не так. Тот не стоял, а лежал, привалившись к стене. И весь как-то скрючился, как будто живот неожиданно прихватило.

— Ты там живой? — Даг все-таки поставил табурет и опустился рядом с гангстером, — Только не вздумай подохнуть и меня на руках!

— Не дождешься, — скривился Джо.

А на губах у него выступила кровь.

Пришлось, плюнув на все, тащить его домой. Джонсон молился, чтобы за этим увлекательным занятием его не застал мистер Седых. И вроде бы обошлось. Уложил раненого на кровать, а сам еще успел за оставленным табуретом сбегать.

Пришлось Джонсону вспомнить то немногое, что он знал об обработке ран. Перевязал брюшину — рваное рассечение, благо не проникающее. Наложил заплатку на голову — там нашелся целый рубец. В целом, бандиту еще повезло. Крови много, вероятно, сотрясение. Но жизненно важные органы не задеты. Жить будет, если не добьют.

— Твой долг вырос, Джо, — мрачно заключил дознаватель, завершив врачебные процедуры, — Теперь колись, что стряслось? И за каким лешим ты ко мне приперся?!

— Долг платежом красен! — отшутился пострадавший.

А потом резко посерьезнел. Сразу стало заметно, насколько он сдал. Лицо посерело и осунулось, щеки впали. Глаза — как у загнанной лошади. И дышит примерно также. Да уж, две дополнительные дырки в теле до добра не доводят.

— Накрыли нас парень. Всех сразу. С потрохами взяли. А кого-то может и без.

— Всех?!

— Ага. Всю семью. Вырезали подчистую. Нет больше Лански. Как и не было. Если кто и остался, так только такие же везунчики, как я. Или крысы сбежавшие, тут как посмотреть.

— Как? Кто? — Даг опешил от масштабов резни, — Такое вообще бывает?

— Кто… — бандит грустно усмехнулся, — А те самые, о ком я тебе рассказывал. Новая сила, ятить. Решили, видать, взять инициативу в свои руки. Да так, чтобы всем остальным потом икалось.

Он начал рассказывать, тихо по-порядку. Все сильнее и сильнее распаляясь. Как сидели «на хате». Как там появились из ниоткуда некие «сущности». И порвали всех на клочки.

— Знаю, в демонов ты не веришь. Но не могли это быть просто люди, не могли! Скорость, звериная сила, реакция. И, как бы сказать, аура ужаса. Будь этопросто звери — мы бы справились. И не таких валили! Но тут — будто в штаны наложили от страха. А с полными штанами много не навоюешь.

Джо рассказывал дальше. Как дрался, получил рану в живот. Отлетел прочь, сумел выстрелить пару раз. Получил удар в лоб — и почти отключился. Как сумел выбраться, просто вывалившись в окно. Бежал, как загнанный зверь, боясь, что его найдут по следам. Метался по городу, тыкался в другие базы. И находил везде лишь одно — кровь и трупы.

— Я был там, Даг, завалился в усадьбу Лански. Мне то уже все равно было, сожрут — и черт бы с ним. Накатило, знаешь, такое спокойствие. И что ты думаешь — никого! Из живых никого. Вокруг тела. Разорваны вклочья. Без жалости, без разбора. Семья Лански — сам Генри, жена, детишки. Его старик, прислуга. Все! Мертвец на мертвеце. И когда я говорю «порвали» — это не фигура речи. Ни единого выстрела. Ни резаных, ни колотых ран. Когти и зубы, вот что там было. Звериная бойня.

Он замолчал, погрузившись в ужас воспоминаний. По щекам мужчины текли слезы, но он их как будто не замечал.

— А знаешь, что самое страшное? — гангстер уставился на Джонсона в упор, — Головы. Ни одной головы не осталось. Веришь, нет? Всех положили, а головы — как трофеи. В коллекцию. На выставку современного искусства. Что скажешь, Даг? Теперь веришь в демонов?

Даг печально покачал головой.

— В это трудно поверить, — тихо сказал он.

— Трудно, парень. Но придется.

Собравшись с силами, гангстер принял сидячее положение. Небольшой отдых пошел на пользу, теперь он уже не выглядел ходячим мертвецом. На плите свистел чайник, Джонсон залили кипятком заварку и передал стакан раненому.

— Теперь — почему я приперся сюда, — мрачно продолжил Джо, хлебнув из чашки, — Мне и идти-то больше особо некуда. Считай все, кого знал, подохли. Но есть и еще кое-что. Ты, Даг, получается тоже ввязался в эту историю. Пока лишь немного, бочком, но как бы тебе оно не аукнулось.

— Завтрашний груз? — Джонсон задумался, — Что там может быть? Что-то страшное? Опасное?

— Кто знает, Даг? — невеселая вышла у бандита усмешка, — От этих… зверей я теперь могу ожидать чего угодно. Может — партия чайников. А может — бомба с авто-активацией. И нервно-паралитическим газом в начинке. Как считаешь? Достаточно безумно для демонской братии?

Джонсон подскочил, на минуту поддавшись панике. И тут же постарался взять себя в руки. Все равно сейчас, ночью, ничего уже не переменить. Устинов, как-то, личного адреса не оставил. И вообще контактов никаких. Да и если сказанное раненным правда, то вся жандармерия на ушах должна быть. Найти сейчас и что-то поменять — бессмысленная затея.

Единственное, что нужно обязательно сделать — утром первым оказаться в участке. И предупредить старшего дознавателя… о чем? Да просто, сказать, что может быть подвох. Или отменить операцию, или утроить осторожность.

— Ну, вижу, ты все решил, — незваный гость поднялся на ноги, — Не затягивай с этим, парень. Все это выглядит, как дерьмо, а воняет еще хуже…

Он дошел до двери и сказал, не оглядываясь.

— Меня зовут Джонотан Лански. Звали. Теперь эта фамилия больше ничего не значит. Если когда-нибудь еще увидимся, за мной должок. Не знаю чем и как, но постараюсь помочь. Бывай, парень! Спасибо за хлеб-соль.

Скрипнула дверь, темный силуэт мелькнул в коридоре. Даг выглянул в окно, но ничего разглядеть там не сумел.

Закрыл створку, набросил засов. За время всех этих разговоров холод пробрал до костей. Пришлось опять греть чай и отогреваться под одеялом.

Голова гудела, слишком много мыслей метались в черепной коробке. Сон прошел, как ветром сдуло. Несколько часов Даг безуспешно мыкался, считал овец и делал дыхательную гимнастику. И только под утро забылся в зыбкой полудреме.

Завтракать не стал, кусок бы не полез в горло. Выпил крепкий кофе, чтобы хоть как-то привести себя в норму. Зато в отделение летел, как на крыльях — заявился раньше всех, удивив дежурных.

В жандармерии было неожиданно пусто. Ни капитана Сальери, ни прочих дознавателей. И приходить, похоже, никто и не собирался. Даг промаялся два часа, но народу не прибавилось. Вывод один — кавалерия в рейде. Не иначе, проверяет наводку с грузом от Лански. Никого Джонсон предупредить не успел. И теперь уже и не успеет.

Между тем, дневная суета закрутила Дага, как будто ничего из ряда вон не случилось. Стрельбище до обеда никто не отменял, тем более, что сверху спустили приказ «обеспечить стажера Джонсона табельным оружием». Инструктор взялся за него с удвоенным рвением. Даг обливался потом, но результат не заставил себя ждать. Уже к обеду стрелок, глядя на Джонсона, покачал головой: из тебя, мол, может выйти толк!

Даг настолько перенервничал, что обедать не пошел. Наскоро перекусил запасенным бутербродом. И все ждал, когда же будет что-то известно про груз.

Кавалерия заявилась часа в два.

Джонсон смотрел на входящих жандармов издалека и обливался потом. «Лишь бы все целы! Лишь бы без потерь!»

Один за другим в отделение вернулись все дознаватели. Усталые, злые, несколько пришибленные. Но явно живы и здоровы. Без видимых повреждений, во всяком случае.

Даг облегченно выдохнул.

А потом в жандармерию вошел Устинов. И посмотрел на Джонсона такими глазами… Там светилась крайняя степень удивления. Если не сказать больше.

«Ну ты, конечно, охренел!» — читалось в широко раскрытых зрачках старшего дознавателя.

Но сам он ничего не сказал. Даже задерживаться не стал. Просто ушел в свой кабинет.

***

— Так, Джонсон! Сегодня ты проставляешься! — Сальери светился донельзя довольной физиономией, — Хоть ты еще и стажер, но испытательный срок вышел! Месяц ты с нами, полет нормальный. А значит, вечером ведешь коллег в бар!

Даг оторвался от чтения помятой газетенки. Писанина та еще, но как источник информации о городских реалиях — почему бы и нет.

— Как скажете, кэп. Надеюсь только, что не разорюсь. Учитывая ваш голодный взгляд.

— Ха! Правильно мыслишь, стажер! Но голод тут ни при чем. Не есть идем, а пить!

Сальери хохотнул и побрел по участку, крайне довольный простецкой шуткой.

Что же, обычаи в разных мирах похожи до боли. «Проставиться» в новом коллективе — дело святое. Командный дух, дружба, все такое. Тем более, если речь идет про работу, где частенько приходится прикрывать друг другу спину. Тут взаимодействие между людьми выходит на первостепенный лад. Хочешь не хочешь, а придется доверять напарникам.

Поэтому Джонсон воспринял слова капитана спокойно. Он даже, в общем-то, давно ждал чего-то подобного. Отложил немного деньжат на поход. Даже подумывал сам созвать народ. Останавливало два препятствия: толком не успел ни с кем познакомиться и совершенно не представлял, где найти подходящее ситуации заведение.

К счастью, все решилось само собой. Капитан сам созвал народ на внеочередной корпоратив. Не все отделение, конечно, а тех, с кем приходилось работать лично. Приближенный десяток. Женщин среди них оказалось всего двое, что характерно. Посчитав возможные убытки, Джонсон решил, что терпимо. Дыра в бюджете, кончено, образуется, но голодать не придется.

Едва пробило восемь вечера, кэп самолично подал знак. Сослуживцы потянулись к выходу с заговорщицкими улыбками. В предвкушении праздника настроение у всех прыгнуло вверх на недосягаемую высоту.

Идти пришлось долго, но недалеко. К этому Джонсон никак не мог привыкнуть. Передвигались не выходя на открытый воздух, используя разветвленную систему переходов между домами. Одна арка, вторая, перемычка, пандус, коридор, опять и опять. Для Дага все это казалось сущей бессмыслицей: лабиринт, где невозможно понять ни свое местоположение, ни требуемое направление движения.

Но аборигены ориентировались в этих ходах легко и непринужденно. Даже, в общем-то, не задумываясь о каких-то сложностях. Джонсону оставалось только плестись следом, делая вид, что он, как и все, прекрасно осознает, куда лежит путь.

Кабак появился на горизонте совершенно неожиданно. Путники одолели длиннющий коридор, вывернули через арку, спустились на два пролета — и оказались буквально за столиками. Осталось только сдвинуть столы, да заказать выпивки.

— Давай, не робей! — хохотал Сальери, разглядывая меню, — Джонсон платит! Но наглеть тоже не стоит. Помните, что на его месте завтра может оказаться любой из вас!

Даг шутки не понял, но засмеялся вместе со всеми.

А потом пошла жара.

Каждый заказал алкоголь себе по вкусу. Кто-то предпочитал пиво — местный аналог нравился Джонсону даже больше, чем из «того» мира. Большинство выбрали что-то покрепче. Иные — значительно крепче.

— Давай, братва! За нашего новичка! — гаркнул капитан, поднимая полную кружку, — Принимаем в семью! Будь здоров, Даг!

Грохнули стеклом, сдвинув бокалы в центре стола. Выпили залпом. Наполнили вновь.

И снова, и снова. Тосты говорили все, в порядке внутренней очередности. Разными словами, но все об одном. Давай, мол, Джонсон, будь хорошим дознавателем. Служи стране, защищай людей, лови преступников. И всякое такое. Джонсон слушал вполслуха, кивал, кричал, гоготал. В общем, делал, что и другие. Старательно вливался в коллектив. И старался не перепиться раньше времени.

Очередь говорить тосты дошла до Дага последним.

К этому времени все уже изрядно поднабрались. Особенно те, кто налегал на тяжелые напитки. Шумная компания разбилась на кучки по два-три человека. Все обсуждали что-то свое, стоял гомон, Джонсона никто особо и не слушал. Более-менее внимательно на Дага смотрел только капитан Сальери, да еще один сослуживец, дознаватель Серафим.

— Ну, ребята, за нас! — выдал Даг удивительно глубокий тост, — Главное, чтобы без травм!

Кэп кивнул с видом знатока, троица сдвинула кружки. Даг сделал глоток, ощущая максимально приятное опьянение.

— Вот ты говоришь «без травм», — задумчиво пробормотал Сальери, — А ведь знаешь, как бывает… Сам-то вроде и цел, а травма есть. Эта, как ее… Пси-ха-ла-гическая!

— Ой, кэп, не начинай! — Серафим закатил глаза, — Если ты опять про ту заваруху в порту, то я слушать не стану! До сих пор тошно. Как вспомню — кишки крутит. До сих пор эта жесть в кошмарах снится.

Капитан пожал плечами, но Даг, услышав про порт, уцепился за разговор, как ужаленный.

— А что там было-то? — он изобразил живейший интерес, — Интересно же!

Сальери глянул на стажера пьяненькими глазами.

— Да пожалуй что и расскажу, — вызывающе выдал он, — Полезно будет. Не все, знаешь ли, коту масленица. Иногда и вот так… бывает.

Серафим показательно прикрыл глаза рукой. А Даг весь обратился в слух.

Надо сказать, что если в обычной жизни капитан бывал не сколько косноязычным, то сейчас, под градусом, он внезапно сделался прекрасным рассказчиком. Говорил гладко, складно. А главное — захватывающе интересно.

— Тебе, Даг, оно невдомек. Не твоего уровня дело. Но все же. Началось все обыденно, как сто раз до этого. Собрал нас старшой — Устинов, стало быть — ну и поставил задачу. Утром такого-то дня выдвигаемся в порт. Время, место. Точные координаты. Название суденышка… как сейчас помню… «Большая Марта». Действительно, кстати, немаленькая. Данные у шефа, как водится, имелись точные. Даже номер контейнера указал. Что в нем — черт знает. А только понятно, что проверка не просто так. Уж что-то криминальное, это как пить дать.

Сальери вздохнул и в один присест осушил кружку пива. Даг тут же подал знак официанту. Мгновение — и на столе появилась полная. Кэп одобрительно глянул на стажера.

— Одним словом — ничего необычного. Рядовая, етить ее, операция. Да и вроде все уже на опыте, никого учить не надо. Явились заранее, никого не ждали. Все при оружии, все по взрослому. Оцепили район, подтянулись. Служащих мордой в пол положили, никто не вякнул. Все без сучка, без задоринки. Даже старшой, — Сальери поднял глаза к потолку, — Не придирался. Доволен был. Пока тот контейнер не вскрыли.

Серафим чертыхнулся. Капитан замолчал, задумчиво уставившись в пенную шапку на кружке. Нехорошие, по всему видно, воспоминания крутились перед его мутным взглядом.

— Так что там было? — тихо спросил Даг.

Кэп уставился на Джонсона, будто в первый раз его увидел.

— Головы, — так же тихо ответил он.

— В смысле, головы?

— В прямом, ятить тебя, смысле! — рявкнул Сальери, — Человеческие головы! Полсотни штук. Ровными рядками. Так еще, знаешь, составлены, что все смотрят на тебя, заинтересованно. Представляешь, что с нами было?

— Я потом икал два дня со страху, — пробормотал Серафим.

— Кто икал, кто бледного словил, — кивнул капитан, — Платон Гансович, уж на что стальной человек, и тот едва сдержался. У меня седых волос вдвое прибавилось после того утречка!

Приложившись к кружке, он сделал богатырский глоток.

— В ту же ночь вырезали всю семью Лански, — мрачно продолжил Сальери, — Говорят, никто не ушел. Вот их это головы и были. Как на выставке. Жуть…

Его передернуло, да и Серафим не выглядел образцом бодрости. И это через месяц. Что же они пережили в тот момент?

— В общем, повязали мы всю команду. Уж как там старпом песни пел — любо дорого слушать. Ничего, мол, не видел, не ведаю. Откуда что взялось — знать не знаю. Да оно и понятно, не их уровня дела. Контрабанда — да, наркотики — может быть. Но чтоб такое? Сдал он всех, рассказал про такие дела, о которых мы и думать не могли. Но от того контейнера открещивался, как от чумного.

Помолчали. Даже пьяный кабачный гул, казалось, сбавил обороты под влиянием мрачной истории.

— Удалось выяснить, кто это сделал? — тихо спросил Даг.

— Хрена лысого, — хмыкнул в ответ кэп, — Ни следа! Понимаешь? Ни-че-го! Пятьдесят человек распотрошили, а головы нам на загляденье в котейнер, как в кунсткамеру. И никто ничего не видел. Никаких улик. Никаких зацепок. Пусто.

— Безнадежно, — кивнул Серафим, — Лучшие копали — впустую! Ты, может, попробуешь?

— Хватит! — капитан стукнул ладонью по столу, — И так запугали стажера, вон пятнами пошел. Так стращать — во век народу не наберем. Джонсон — парень смышленый, хоть и молод. Ничего, доберемся и до этого дела. Все тайное становится явным!

«Ну да, — подумал Даг, — Вопрос толькокогда…»

— Капитан! — крик разнесся на весь кабак, — Иди сюда, я тебя поцелую!

Вусмерть пьяный Диксон полз к объекту своего обожания прямо по столу.

Сальери и бровью не повел. Широким жестом смахнул поклонника под стол, не забывая второй рукой придерживать кружку. Из-под столешницы остались торчать только ноги незадачливого собутыльника. Тот что-то бурчал снизу, под всеобщий хохот сослуживцев.

Дальше пошла обычная пьянка. Про страшную историю все моментально позабыли. Кроме Дага.

Странным образом вышло так, что он знал о резне гораздо больше капитана. И от того общая картина для Джонсона выглядела куда более удручающей.

Он долго сидел сам не свой, изо всех сил стараясь не показать сильнейшего возбуждения. К счастью, в разгулявшейся вакханалии никто не обращал внимания на затихшего стажера. Даже когда его потряхивало от страха.

«Придется нажраться!» — подумал Даг.

Эта мысль придала ему сил. Все-таки плохой план всегда лучше, чем его полное отсутствие. А раз так, плана нужно придерживаться.

Чем Джонсон и занялся. Со всей доступной ему старательностью.