Копоть

Глава №3

Капитан ввалился в залу, обеспокоенно оглядываясь.

«Только не меня!» — успел подумать Даг.

И, конечно, сработало с точностью до наоборот.

— Даг, на выход! — бросил Сальери, тяжело пыхтя, — Скатаешься на вызов!

У него была странная манера говорить — смотря себе под ноги. Понять, к кому кэп обращается, иногда бывало затруднительно. Но не в данном случае.

— Кэп, почему я? — парень все же попытался выкрутиться, — Тут Диксон вторую неделю штаны просиживает.

— Диксон разбирается с контрабандой.

— Ну возьмите Павла!

— Он занят! А ты стажер, Даг! Дело простое, как раз пойдет в качестве тренировки.

— Да ладно, кэп, мне что теперь одному на все вызовы кататься?

— В штаны наложил? — насмешливый голос из-за кипы документов.

— Иди в жопу, Джон.

Дагу сразу не понравился этот прагматичный и въедливый тип. Хоть в бумажках он копается лучше всех, не отнять.

— Ну может Хельга… — Даг скосил глаза и осекся, наткнувшись на хмурый взгляд женщины.

— Не может, — она выдала убийственный аргумент.

Единственный маг в отделении, Хельга всегда находилась на особом положении.

Если честно, не с хрен уж и маг. Так, крепкий середнячок начального уровня. Но — единственный на всю округу, что и поднимало ее на недосягаемую высоту.

— Ну кэп…

— Заткнись, Даг! — Сальери терял терпение, — Оторви задницу от стула и шагом марш на выход!

— Так точно, — нахмурившись, парень поднялся.

Он брел к двери, сопровождаемый насмешливыми взглядами сослуживцев. Ноги шаркали по деревянному настилу. Где-то за стеной успокоительно гудел котел. Еле слышно тикали настенные часы, отсчитывая последние секунды уюта.

Очень не хотелось покидать теплое помещение, куда-то ехать на ночь глядя, ввязываться непонятно во что. Разбираться непонятно с чем. А хуже всего — предчувствие. Какая-то нехорошая чуйка. Подсказка, что ничем хорошим вызов не закончится.

— Давай-давай, Даг, — Диксон усмехнулся вслед, едва отрывая нос от очередного листа.

— Проветрись, ворчун, — поддакнул Павел.

— Ой, идите в жопу! — Даг вышел вслед за капитаном и хлопнул дверью.

Настроение стремительно катилось вниз. Надежда провести вечер в комфорте и тепле, в компании Жанны, испарилась. Кишки крутило в предвкушении бессмысленной суеты.

В коридоре было заметно прохладней. Тусклый светильник едва разгонял темень. Тянуло затхлой сыростью и сигаретным дымом. Котел справлялся с морозом, но и он не всесилен, особенно в экономичном режиме. А какой еще режим может быть установлен в участке?

— Капитан, ну что там? — голос неудачника прозвучал максимально уныло.

Вместо ответа Сальери махнул рукой. Он вразвалку семенил к кабинету, всем своим видом излучая небывалую важность. Небольшого роста, пухлый, с жидкими волосами и раздутыми щеками. Капитан обожал нагнать пафосу в самое обыденное дело.

Даг обреченно плелся следом. Подобную процедуру он проходил уже не единожды, ускорить события не представлялось возможным. Оставалось только терпеть, пока кэп соизволит соблюсти необходимые церемонии.

Табличка не двери гласила: «Капитан Сильвестр Сальери». Никто и никогда в участке не звал его «Сильвестр». Либо «капитан», либо «кэп». В крайнем случае, в баре, за бутылкой пива — Сальери. Как капитана величали в головном управлении, Даг понятия не имел. Но вряд ли по имени.

Сальери протиснулся в дверной проем. Выпирающий живот потерся о стол, занимающий добрую часть комнаты. Старое кресло скрипнуло под весом упитанного капитанского тела. Он протянул руку, скрипнула заслонка обогревателя.

«А кэп не экономит на тепле», — решил Даг, ощущая волны теплого воздуха, расходящиеся по кабинету. Гул механизмов усыплял.

— Младший дознаватель-стажер Даг Джонсон, — отправляя людей на задание, капитан обожал официоз, — Поступила заявка… хм… вызов… поступил сигнал!

Он постучал пальцем-сарделькой по столу. Закрутился регулятор лампы, вокруг стола разлилось желтоватое свечение. Сразу пахнуло копотью и сажей. Зато теперь Даг разглядел открытую пневмо-капсулу и небрежно брошенный рядом бланк послания.

Дознаватель скосил взгляд на окно. Закопченное стекло едва пропускало тусклый вечерний отсвет. Совсем скоро на улице воцарится холод и мрак. Самое место для слабоумных и отважных.

— Некая Алевтина Демидова, урожденная Нитеркотт. И ее дочь Лиза Демидова, — кэп выдал следующую крупицу информации, — Соседи утверждают, что не видели их двое суток. Беспокоятся, как бы котел не пошел в разнос.

Даг понимающе усмехнулся, ловя понурое отражение в стекле.

Ну еще бы. Вряд ли кого-то всерьез интересовала судьба двух дамочек. А вот котел… Паровая техника надежна, как часы. Если за ней ухаживать, как за младенцем. Чуть что не так… В лучшем случае котел встанет, и напрочь выморозит дом. В худшем — рванет и снесет пол-квартала.

Хозяин кабинета замолк, беззвучно шевеля губами. Даг понимающе вздохнул. От него требовалось вставить реплику.

— А что фонарщики, кэп? — промямлил дознаватель, — Это же их заведование. С каких это пор мы разбираемся с котлами?

Сальери нахмурился. Круглое лицо сморщилось, покрывшись сетью складок.

— Не фонарщики, а…

— Линейные механики, я знаю.

— … А линейные механики, — как ни в чем не бывало продолжил кэп, — Они не любят, когда их называют «фонарщики». Это, знаешь ли, несколько принижает. Также, как мы не любим, когда нас кличут ищейками. Запомни, Даг. Главное Управление Паровых Систем. Сокращенно ГУПС. И никак иначе!

Он стрельнул глазами в подчиненного. Даг ощутил всю тяжесть этого взгляда. Он придавливал к месту, расплющивал. С ним трудно было спорить. Не хотелось возражать. Во избежание.

— Я понял, кэп, — выдохнул дознаватель, старательно имитируя почтительность.

С точки зрения Дага, «фонарщики» — вполне подходящее название. Учитывая то, что большую часть времени сотрудники ГУПС занимались именно фонарями. Обеспечивали освещение на улицах и все такое прочее. За котлами, в основном, ухаживали жильцы. Если не стремились раньше времени отправиться к праотцам, конечно. До механиков дело доходило только в крайних случаях.

— Так вот, отвечая на твой вопрос. Фонарщики там были, — допустив «оговорку», капитан и глазом не повел, — Но ничего критичного не обнаружили. Внешний мониторинг показывает, что котел работает в штатном режиме. На грани штатного режима. Но не за гранью. Дверь заперта, вламываться внутрь повода не было. Потому дело передали нам.

Даг понятливо хмыкнул. Все как обычно. Ведомства будут перебрасываться бумажками. Потому что никто не хочет брать на себя ответственность. Пока не рванет в явном виде.

— Скатаешься. Войдешь. Проведешь первичный осмотр, — Сильвестр перешел, наконец, к постановке задачи, — Следственные мероприятия по необходимости. Глянешь, что с техникой. В глубь не лезь, если что не так, сразу вызывай механиков. Вернешься, подготовишь отчет. Все!

Воцарилось напряженное молчание. Капитан молча откинулся на спинку кресла. Даг сделал два плавных шага и оказался у окна. Он провел пальцем по стеклу. Неприятный скрип резанул по ушам. Палец стал черным. Стекло чище не выглядело.

— В чем подвох, кэп? — вкрадчиво поинтересовался Даг, оборачиваясь.

Так хотелось услышать, что никаких подвохов нет. Но интуиция кричала об обратном. Слишком все легко, слишком очевидно. Дело для стажера, как пить дать. Но почему именно он?

Не говоря ни слова, Сальери отодвинул от себя бумагу. Даг вытянул руку и схватил бланк. Пальцы заметно подрагивали. Он смотрел на серый исписанный лист с отвращением. Как на приговор.

Буквы, слова, ничего необычного. Да и что такого может быть в формальном документе, составленном по шаблону? По образу и подобию. Разве что… Так и есть. Адрес.

— Заболотная улица, — прозвучало, как ругательство, — Это же… третий припортовый?

Сальери кивнул, изображая полное равнодушие. Ну третий, мол. Ну припортовый. И что с того?

— Кэп, ну это ведь дно донное! — Даг брезгливо бросил бланк обратно на стол, — На кой-черт вообще туда ездить? Никто не ездит дальше второго! Да и там… та еще задница. Мы что теперь, все говно по городу ворошить будем?

Он двинулся к двери, с явным намерением вернуться в общую залу. И был тут же остановлен гневным окликом.

— Это приказ, Даг! — рявкнул капитан, без размаха саданув ладонью о столешницу.

Стол устало вздрогнул. Пневмо-капсула подпрыгнула и упала вниз. Какое-то время было слышно, как она, жалобно позвякивая, катится по полу.

— Поступила заявка, — уже спокойнее продолжил Сальери, — И мы должны ее отработать. Это не обсуждается.

Его лицо превратилось в стальную маску. Ни тени эмоций. Ни намека на слабину. Абсолютная собранность. Серьезность, не терпящая возражений.

— Машина раскочегарина, можешь выезжать немедля, — капитан попытался вернуть дружелюбный тон; получилось так себе, — Туда и обратно, Даг. Там дел минут на десять. К полуночи управишься, — он демонстративно постучал по часам на левой руке.

Даг покачал головой. Оба понимали, что кэп лукавит. Он был бы прав в любом другом случае. Но не с третьим припортовым районом. Там и на улицах, бывало, творилась полная дичь. А в домах… могло случиться все, что угодно. И дознавателей там, мягко говоря, недолюбливали.

— Почему я один? — тихо спросил Даг, — Дайте напарника. Хельга сейчас свободна. Хотя бы на подстраховку, ей и из машины скорее всего выходить не придется.

— О чем ты, Джонсон? — капитан скривился, как будто только что проглотил лимон, — Ты же немаленький. Должен понимать. Я не могу вот так… беспечно… расходовать человеческий ресурс. А если вдруг срочный вызов? Если случится действительно важное дело?

Дознаватель молчал, не сводя глаз с начальника. Тот поежился. Или сделал вид, что ему неуютно.

— Я верю в тебя, Даг, — голос капитана полился сладкой патокой, — Дело-то пустяковое. И оно тебе в любом случае зачтется. Не переживай, о премии мы еще успеем поговорить. И твое повышение обсудим…

«Иди ты в жопу, кэп!» — подумал Даг.

Но в слух ничего не сказал.

Рванувшись, он выскочил за дверь. Показательно аккуратно прикрыл створку, едва сдерживая желание пнуть ее с ноги.

Прошел месяц, как Даг служил дознавателем. До того имелся богатый опыт в самых разных профессиях. В том, другом мире. Который он старался лишний раз не вспоминать. И одно он усвоил точно. Все разговоры о премиях и повышении — пустой звук. Пшик. Ничто. Пока они не закреплены на бумаге. Вся эта болтовня, это просто… бред. Мотивационная белиберда для наивных простачков. Неужели кто-то в отделении еще в это верит?

На ватных ногах Даг преодолел коридор. Завалился в каптерку, отыскивая одежду. Тулуп лег на плечи, голова нырнула в ушанку. Варежки в карманах, шарф в рукаве. Теплее не стало, но нервное напряжение немного отпустило.

Даг хорошо понимал, как это все устроено. Поручают тебе такое дело. Не справился — что ж, бывает. Человеческий ресурс в минус. Преуспел — можно поручить еще что-то подобное. И вот ты уже специалист по третьему припортовому. А то и по всем прочим клоакам.

Как вот Диксон — мастер бюрократической волокиты. Бьерна отправляют исключительно на светские рауты. Хельга, ну… это Хельга, с ней все понятно. А он, Даг Джонсон, получается, метит в короля мусорных районов.

По привычке Даг заглянул в бойлерную. Пробежался глазами по указателям — все в зеленой зоне. Ладонь легла на боковину котла. Мерная ритмичная дрожь пробрала до костей, принося, как обычно, спокойствие и умиротворение. Гул механизмов нашептывал нечто усыпляющее. В воздухе стоял жар, на лбу даже вылезла легкая испарина.

«К черту все! — решил Даг, — Ничего невыполнимого. Главное аккуратно. Максимально спокойно. Пришел, проверил, смотался. И пошло оно все в жопу!»

Закончив сборы, дознаватель спустился в гараж.

Стало настолько зябко, что пришлось запахнуть тулуп. Тепловод тут всего один, да и тот для проформы. Чтобы не обледенело все. Зато на свете не экономили — в каждом углу по лампе.

Кэп не соврал, машина ждала готовая, на всех парах. Из мастерской выглянул механик — Даг махнул ему рукой. Наверное, чаи там гоняет, в тепле.

Усевшись за руль, дознаватель бегло пробежался глазами по панели. Вода, пар, давление, температура. Все в норме, придраться не к чему. В бункере пара брикетов угля, хватит еще на долго. Салон прогрелся, даже жарко стало. Даг расстегнулся и скинул шапку на пассажирское сиденье.

Ручник вниз, тормоз, сцепление, первая передача. Машина чуть заметно взбрыкнула и тронулась. Котел внутри запел, с радостью отдавая энергию на привод. Даг неспешно подвел автомобиль к воротам, дергано остановился. На малых оборотах механизм часто вел себя неустойчиво, норовил рвануть вперед. Приходилось играть сцеплением, чтобы не уйти в разнос.

Кулак стукнул в клаксон. Звонкий гудок разнесся по гаражу, гулко отражаясь от холодных камней. Дверь мастерской распахнулась, показался механик, укутанный в тряпки чуть ли не с головой. Матерясь себе под нос, он поковылял к воротам.

— Рук нет что ль? Аль ума не хватает с замком справиться? — язвительно поинтересовался старик, возясь с запором.

Даг не отвечал. Можно было, конечно, послать в жопу. Но зачем?

Все механизмы и ворота в том числе — заведование артели механиков. И старикан об этом отлично знал. Ворчал же из вредности, и чтобы испортить настроение дознавателю. Не хотелось доставлять ему такого удовольствия.

Створки разошлись в стороны. В гараж пахнуло ледяным воздухом. Механик закашлялся и махнул рукой. Его неразборчивый хрип походил на лай брехливой шавки.

Даг осторожно поддал газу. Машина неторопливо выкатилась наружу. Под колесами громко заскрипел снег. Повернув влево, дознаватель вырулил на проезжую часть. Скользнув по небольшой наледи, автомобиль взялся неторопливо ускоряться. В зеркало Даг видел, как возле ворот суетится механик, торопясь вновь оказаться в тепле.

Десятый проспект не отличался особенной шириной, зато был неплохо освещен. Фонарщики потрудились на славу — уличные фонари разгоняли мрак от проезжей части к стенам серых домов. Освещенных окон почти не было, мало кто из жителей мог позволить себе подобные траты. Коптили трубы, то и дело далекие гудки разрывали воздух.

Тут и там над дорогой проносились проемы галерей и переходов, создавая ощущение разорванного на лоскуты тоннеля. Каменное полотно представляло собой коллекцию ям и колдобин всевозможных конфигураций. Даг не обращал никакого внимания на тряску и брыкание подвески. Большую часть выбоин съедала скорость. Самые же впечатляющие экземпляры водитель привычно объезжал, крутя баранку одной левой.

Второй рукой дознаватель вытащил из бардачка карту города. Адрес он помнил и даже примерно представлял, где располагается искомый дом. Но именно что примерно. Доехать до места и не заплутать — первая часть плана. Не по сложности, так по важности.

Прибавив яркость потолочного осветителя, Даг сощурился на карту.

Проспект упрется в двадцать девятый диаметр. По нему можно добраться до одиннадцатой хорды. Там прямиком до тридцать третьего диаметра. И вот уж там придется поплутать. Потому что там начинаются трущобы. Третий припортовый во всей красе.

Хмыкнув, Даг провел пальцем по истертым наименованиям. Приболотная. Болотная. Заболотная. Строение сорок пять. Готово. Повезло, что это место вообще есть на карте. А значит — найдем.

Нога уверенно вдавила газ, машина откликнулась басовитым гулом. Но не успел Даг разогнаться, как пришлось тормозить, чтобы пропустить поперечную колонну. Выругавшись, дознаватель терпеливо ждал, пока поток машин иссякнет. Потом вдруг понял, что грузовозы идут в порт, а потому не закончатся никогда. Даг вдавил клаксон и с отчаянной лихостью встроился в поток. Окруженный тяжелыми грузовиками, автомобиль Джонсона плыл по течению, не имея возможности ни ускориться, ни замедлиться, ни сменить курс.

Наконец, поток вынес дознавателя к порту. Грузовозы, как один, свернули к громадным воротам, а Даг помчался дальше по диаметру.

Пробок тут почти не бывало, в отличии от того, «своего» мира. Да и вообще, миры отличались разительно, как по форме, так и по содержанию.

На удивление, Джонсон почти не вспоминал былое. Картинки «прошлой» жизни как-то поблекли, потеряли яркость. С одной стороны, он сознавал, что все это реально, все произошло когда-то давно именно с ним. С другой стороны события казались сном, дымкой, чем-то сказочным. Как будто раньше не было никакого Дага Джонсона, а очнулся он тут, в Копоти, уже взрослым лбом двадцати лет отроду.

Что было максимально странно — Джонсон совершенно не скучал по семье. Жена, дочь — они остались там, за гранью. Увидит ли он их когда-нибудь — далеко не факт. Но в душе не было никакой боли, тоски. Зато была железобетонная уверенность, что «все с ними в порядке». А потому и брыкаться, переживать лишний раз нет совершенно никакой необходимости.

Даг вывернул на хорду, задав лихой поворот. Правила дорожного движения здесь существовали в несколько условном виде: пара общих принципов движения оставляли большой простор для маневра. И не предписывали, что нужно делать в каждый момент времени. Предполагалось, что водитель, обладая разумом и базовыми ограничениями, сможет самостоятельно найти наилучшее решение в любой дорожной ситуации. Для жителя «чужого» мира звучит несколько утопично, но для Копоти это работало. С другой стороны, Джонсон понимал, что и автомобилей здесь на порядок меньше, а значит и движение проще.

По хорде предстояло проехать несколько кварталом. Десять-пятнадцать минут неспешной дороги. Даг щурился, глядя на заснеженную мостовую, поблескивающую ослепляющими бликами.

По мере удаления от центра улицы становились уже, света меньше. Снег тут убирали от случая к случаю, местами сугробы закрывали окна первого этажа почти полностью. Хорошо хоть проезжая часть пригодна для движения — раскатали.

Почему все-таки капитан отправил Джонсона в эту клоаку? Да еще без поддержки, одного. Похоже на месть? Как-то мелочно и наивно, но… почему нет? Никто не любит, когда подчиненные ходят к руководству через голову непосредственного начальника. Кэп тогда, конечно, ничего не сказал, но обиду видать затаил.

И что теперь? Так и кататься по местам, куда жалко отправить «нормальных» сотрудников? Раз повезет, второй. Но рано или поздно удача отвернется. И обыденный выезд на «вызов» закончится плачевно. Хорошо, если не в морге.

Даг мог придумать только два способа разрешить ситуацию. Уволиться. Или доказать, что способен на большее.

Уходить из жандармерии не хотелось. Только-только освоился, привык. Более-менее устаканился быт. Мысли вошли в поток, Джонсон наконец-то начал разбираться в окружающей действительности. Да, он отлично понимал, что работая стажером, на многое рассчитывать не приходится. Ну так это ведь и не навсегда.

Соответственно, нужно выбиваться в люди. Лезть по карьерной лестнице, доказывать, что ты не лопух, а вовсе даже незаменимый кадр. А посылать незаменимые кадры к черту на кулички — такого себе даже самый мстительный начальник не позволит. Да и вообще, хорошо бы самому стать «начальником». Чтобы решать, а не исполнять чужие решения.

Хорда уперлась в тридцать третий диаметр. Джонсон плавно свернул, стараясь не снижать скорости. Остановишься, застрянешь, заглохнешь — проблем не оберешься. Здесь власть закона была достаточно условной. Патрули проезжали исчезающе редко, жандармы район не жаловали. А на вызовы катались такие вот «счастливчики», как Даг.

Джонсон читал, что диаметры продолжаются вплоть до сорокового. Но те диаметры скорее номинальные, чем реальные. Наметки, запасные земли под расширение города. Настоящее поселение заканчивалось где-то здесь, на тридцать третьем и следующем, тридцать четвертом.

Даже текущий диаметр не сходился по кругу. Правильней было назвать его «дугой». Хотя если уж придираться, то и не «диаметр» это вовсе, а «окружность».

Вокруг чувствовалось некоторое запустение. Дома и здания по большей части являлись частью припортовой промзоны. Различные склады, цеха, стоянки, распределительные базы. Жилой фонд тут имелся, но сгруппированный в отдельные «кварталы». Надо же где-то жить обслуге всего этого великолепия?

Историю образования этих промзон Даг знал весьма условно, на уровне слухов. Впрочем, ничего интересного в этой «истории» и быть не могло. Обычное дело — река, со странным названием Гана, главная транспортная артерия Копоти. Соответственно, грузовой порт — и перевалочный пункт, и место, куда стекаются товары со всех регионов страны. Так появился «портовый» район города.

Соответственно, людям понадобилось где-то жить. Матросы, грузчики, водители и механики, не говоря уже про администрацию и прочий обслуживающий персонал. Им всем нужна крыша над головой. Да еще такая, чтобы и семью расположить с удобством. Так появился первый припортовый.

То, что не влезло в первый — выросло во второй. Наименее квалифицированные кадры, всякая «шелупонь». Да и обслуга обслуги — начиная от продавцов, перекупов и заканчивая женщинами пониженной социальной ответственности — все жили именно здесь.

Ну а третий припортовый… Как легко догадаться, сюда стекались все «сливки» из первых двух. По количеству маргиналов этот район входил в условную «десятку», и далеко не на последнем месте. Тут жили или совсем опустившиеся, или те, кому действительно не повезло родиться за гранью «нищеты».

Джонсон сбавил скорость, внимательно всматриваясь в немногочисленные указатели. На одном из зданий повезло разглядеть надпись «Приболотная». Значит до искомой улицы остался всего один перекресток.

Как не трудно догадаться по названиям, когда-то тут находилось болото. Кажется, люди тут поселились не от хорошей жизни. Даг не успел досконально разобраться в местном менталитете, но не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять — отсюда бежали все, кто мог это сделать. Оставались, соответственно, кому или бежать некуда, или незачем.

Портовый и припортовый — считались вполне «цивильными» местами. Не ходи где не надо и когда не не надо; не суйся, куда не просят; не связывайся с теми, кто не по зубам. Выполняй простые правила людского «муравейника» — и останешься цел и невредим. И даже со своим барахлом не распрощаешься.

Со вторым припортовым все не так однозначно. Этот район иначе, как «криминальным», называли редко. И чем дальше от центра — тем хуже.

Ну а третий… Он третий и есть.

Нарваться на приключения тут можно было на раз-два. Не делая для этого никаких специальных телодвижений. Просто по факту присутствия.

Джонсон сбросил скорость до минимума и крутанул руль. Машина послушно вошла в поворот, скатившись на поперечную улицу. Вывесок не было, оставалось только надеяться, что Даг правильно посчитал повороты. Он направил автомобиль вдоль домов, высматривая хоть какой-то номер.

Темнота тут властвовала почти безраздельно. Фонари стояли так редко, как будто их вовсе не было. Одинокими оазисами в океане тьмы. А между ними простиралась территория, покрытая серой мглой. Вглядываясь в которую можно увидеть настолько неприглядную картину, что лучше и не начинать.

Слева на обочине Джонсон разглядел сборище местных. Заметил лишь потому, что стояли они вокруг собственноручно разведенного костра. В территории города — запрещено, да кто же им об этом скажет. С десяток темных силуэтов скопились возле чадящей бочки, что выступала в качестве очага. Местный «форум», со своими лидерами и кастами.

Как назло, фонари автомобиля именно здесь выхватили из тьмы нужные цифры. Не прямо у сборища, но непозволительно рядом. Через дорогу, метрах в пятидесяти. Рукой подать.

Даг проехал чуть дальше, осторожно притормозил, оставляя номер на доме в круге осветителей.

Сверился с картой, еще раз посмотрел на бланк задания.

Заболотная, строение сорок пять. Вот оно, родимое.

Тяжело вздохнув, Даг переключил на нейтралку. Дернул ручник, проверил показания датчиков. Одно из неоспоримых преимуществ паровой системы — если котел раскочегарен, то она всегда «на ходу». Сел и поехал, не тратя время на старт и прогрев движка. Другой вопрос, что раскочегарить котел — целая история.

Запахнулся, нацепил шапку. Проверил пулевик в спец-кармане тулупа. Осветители решил не гасить — любой свет лучше, чем ничего. Глядишь, поможет.

Быстро выбрался наружу, стараясь не выпускать тепло из салона. Хлопнула дверь, лязгнул замок. Ключ — в нагрудник, чтобы достать максимально быстро. Еще раз проверить пулевик — на месте. Продолговатая рукоять дарит приятное спокойствие. Как островок надежности в окружающем хаосе.

Не отходя от машины запалил ручной осветитель. Без него во тьму внешнюю лучше не соваться — заплутаешь, замерзнешь. Пожалуй, самые необходимые вещи — тепло, свет, оружие. Все на месте. И мозги. Но тут уж сам про себя не скажешь, со стороны виднее.

Оглянулся назад, на сборище местных. Стоят, все там же, резких движений не делают. Хотя, заинтересовались, конечно. Еще бы — целый дознаватель. На целом автомобиле. И без эскорта. Оставалось надеяться, что воспримут, как хищника. Или хотя бы равного, кто не по зубам. А не как залетную легкую добычу.

Один из маргиналов шагнул в сторну, махнул рукой. Местный заправила? Даг машинально махнул в ответ. Человек постоял, глядя на Джонсона. Глаз его было не рассмотреть. Чуть заметно кивнул. Ступай, мол, дерзай. Мы тут, если что, присмотрим.

Ну, по крайней мере, Даг его так понял.

Не торопясь, основательно, вразвалочку подошел к сорок пятому дому. Вернее, строению. Назвать это «домом» язык не поворачивался. Вероятно, здание задумывалось как бойлерная или небольшой склад. Ну а местные его вовремя экспроприировали. И применили под собственные цели. Как жилое, то бишь.

Один этаж, пологая двускатная крыша, усыпанная снегом. Каменные стены, уходящие во тьму. Поводил фонарем — а строение-то немаленькое! Возводили, видать, с запасом. Крыльцо полуразрушенное, дверь плотно пригнана. Вдоль одной стены окон нет вовсе, вдоль второй — три, но все наглухо заколочены.

Труба — есть. Торчит над крышей, виден едва заметный дымок. Значит котел не погас, значит внутри тепло. Уже хлеб.

Джонсон подошел к двери. Громко постучал — ногой. Руки держал, как положено — одна с осветителем, вторая, в кармане, с пулевиком.

Никакой реакции.

Ради формальности постучал повторно. Ежу понятно, что не ответят. Но дело есть дело. Устав, распоряжения, предписания. Раз уж там сказано — дважды, то так и сделаем. Не убудет.

Пока ждал, нервно оглядывался, водя осветителем по сторонам. Ничего. Ничего и никого подозрительного. Аборигены смотрят издалека, как на забавный аттракцион. Но ближе не подходят. А вернее — не отходят от огня. Спасибо и на этом.

Подвесил осветитель на специальный крюк на поясе. Полез в нагрудник в поисках универсального ключа. Вторую руку с пулевика не убирал — так оно спокойней. Мало ли кто бросится. Береженого бог бережет.

Отмычек в «этом» мире не водилось — замки такие, что ковырять в них бессмысленно. Зато универсальный «ключ от всех замков» — пожалуйста. Чудо механического гения. Или магического, поди их разбери. Так тесно все переплетено, что не поймешь, где кончается обычная конструкция из винтов и шестерней, пусть и доведенная до совершенства, и начинается магический артефакт, работающий не благодаря, а скорее вопреки.

Еще раз оглядевшись, сунулся к двери вплотную. Замки тут — пойди найди. Если не знать куда лезть, то и ключ не поможет. Тоже своя, местная, специфика. Тяжело привыкнуть: замочная скважина — не просто дыра, а целый тайник, для обнаружения которого нужна определенная сноровка. И главное — все ведь знают и умеют. Так какой смысл? Но упрямо продолжают ваять именно так. Традиция.

Замок щелкнул, дверь чуть заметно сдвинулась с места. Два шага назад, осмотреться. Отмычку в нагрудник, осветитель в руку. Аборигены? На месте. Рука на пулевике едва заметно подрагивает. Несколько глубоких вдохов — спокойнее надо быть, Джонсон, спокойнее.

А вот хороший вопрос — почему это местные сами не зашли, да не проверили, что там? Вряд ли их остановил замок. И уж, конечно, не уважение к частной собственности. Тогда что? Ссутся? Похоже на то. А жизнь она такая, главное — вовремя не зассать.

Фонарь на дверь. Подойти. Прислушаться. Все спокойно. Осторожно подцепил створку ногой, приоткрыл.

Темно. Средних размеров тамбур с минимальной отделкой. Справа табурет, слева крючки на стене. Вот и все убранство. В противоположной стене проход. Туда, получается.

Даг шагнул внутрь, аккуратно прикрыл за собой входную дверь. Не на замок — минимальную щель оставил. Чтобы и холод не пускать, и, случись чего — выбежать без заморочек с замком.

Тепло? Тепло. Тепловод работает, хоть и на минималке. По ощущениям — чуть выше нуля, но по сравнению с улицей — тропики.

Распахнул тулуп, чтобы действовать посвободнее. Тут уже не стесняясь достал пулевик. Пусть будет под рукой, так как-то спокойнее.

Из тамбура попал в коридор. Опять темно, фонари не горят уже давно. С ними решил не мучиться — мороки много, да и не факт, что заведутся. К тому же — не его заведование. Вот фонарщики прибудут, пусть разбираются. Если прибудут, конечно.

Итак, что тут. Справа, слева — какие-то подсобки. Двери закрыты, ломиться туда пока не будем. Дальше кухня, зала и бойлерная. Вот туда и заглянем в первую очередь. Ибо, жив котел — живо и здание. Мертв котел — ну, понятно.

Джонсон втиснулся в дверной проем, водя осветителем по углам комнаты. Пулевик держал перед собой. Так, на всякий случай. Страшно не было, пока что. Скорее — тревожно. Непонятно, странно, и от того тревожно. Адреналин еще не зашкалил, но сердечко стучало явно быстрее штатного.

Подле котла горел аварийный осветитель. Света он давал ровно столько, чтобы разглядеть стенку котла, да россыпь полукруглых индикаторов. Даг осмотрел комнату — ничего необычного. Два стола, составленные углом, несколько стульев. Стоят так, будто тут заседал комитет. Или семья обедала.

Стол пустой, не застелен. У противоположной стены прямоугольный комод. Из мебели — все, да и свободного места не осталось. Грязь, пыль, копоть — все на месте. Явных следов нет. Ощущение запустения, последние несколько дней тут никто не появлялся.

В котельной тепло — хороший признак. Значит, топлива достаточно. Остается проверить режим работы.

Джонсон подошел к котлу, еще раз осмотрелся — осторожность лишней не бывает. Глянул датчики — давление в желтой зоне. Воды… мало воды. То ли клапаны сбоят, то ли просто баки не заполнены.

Даг положил ладонь на стенку, прислушался к ощущениям. Минута — он вошел в привычный резонанс с механизмом. Котел работал. Со сбоями, не идеально, но работал. На границе безопасного режима, но не за ней. Как и говорилось в отчете фонарщиков. Что же, если до сих пор не пошел в разнос, то и еще пару часов ничего не изменится. Никаких предпосылок для этого Джонсон не заметил. Все в норме, пусть и с натяжкой.

Вдох-выдох. Половина дела сделана. Осталось проверить дом, и можно со спокойной совестью отчаливать. Скинуть дело на фона… простите, линейных механиков. То-то они обрадуются.

Не торопясь, проверяя дорогу осветителем, Джонсон выбрался в коридор. Кухня или зала? Давай со сложного. Значит, направо, в залу. Небольшое помещение для готовки оставим на десерт.

Дверь в большую комнату оказалась на удивление тяжелой. Она изначально делалась цельной, из массива, стянутого металлом. А после ее, похоже, обили войлоком и тканью, чтобы превратить в совершенно звуко- и светонепроницаемую. Толкнув дверь, Даг будто отодвинул кусок стены. Створка отошла с громким скрипом, заставив дознавателя поморщиться.

Появилась щель, достаточная, чтобы заглянуть внутрь. С минуту Джонсон стоял, не шевелясь. Прислушивался, присматривался, сверялся с ощущениями. Разум говорил, что все в порядке. Интуиция кричала — беги!

В комнате стояла кромешная тьма. Помещение внушало размерами — осветитель не доставал до противоположной стены. Мощности фонаря едва хватало, чтобы разглядеть деревянный пол, мрачные, когда-то белые стены и странную пустоту. По крайней мере тот угол, что мог разглядеть Джонсон, был пустым — ни единого элемента декора, не говоря уже о мебели.

Из комнаты веяло явным холодом. Здесь, похоже, тепловоды не справлялись. Может, где-то засор? Оттого и котел перегревается. К черту, пусть фонарщики разбираются!

Джонсон налег на створку плечом, держа пулевик наготове. Когда расстояние стало достаточным, аккуратно перетек внутрь. Пробежал фонарем по сторонам — пусто. В середине комнаты будто бы что-то лежало на полу — Даг не мог рассмотреть. Ближний угол совершенно пустой, даже странно.

Пахнуло застоявшимся воздухом. Запах… странный. Пахло нехорошим. Никаких четких ассоциаций, но Джонсон просто знал — так вонять может только что-то однозначно отвратное.

Подождал еще минуту, водя лучом осветителя по стенам и полу. Пыль и копоть — все стандартно. А вот отсутствие мебели навевает нехорошие мысли. Не могла же большая комната стоять просто так, пустой? Не для красоты же она нужна? Окно на стене — заколочено изнутри, да так, что и лучик света не проберется.

Очень медленно, шаг за шагом, Джонсон двинулся вглубь. Светил, в первую очередь, под ноги. Фонарь с трудом пробивал темноту, словно ему что-то мешало. Противоположную стену Даг так и не рассмотрел. Зато увидел что-то странное на полу.

Сначала заметил линии. На сером полу черная разметка смотрелась достаточно инородно, чтобы не принять ее за часть интерьера. Рисовали их, судя по всему, недавно. Да и старались не сильно: прямая линия содержала заметные глазом изъяны там, где рука «художника» дрогнула.

Несколько шагов вперед. Осветитель выхватил новую часть общей картины. И вот теперь Дагу стало страшно.

Никакая это была не разметка! Множественные линии, пересекаясь и разветвляясь, сплелись в замысловатую пентаграмму. Вернее, углов тут было гораздо больше пяти. Но для Джонсона, вся эта магическая хренотень не имела особого смысла, и разницы он не понимал. Жуткая фигура на полу — значит пентаграмма.

Многоконечная звезда занимала центр комнаты, краями лучей почти дотягиваясь до стен. Внутрь вписаны множество дополнительных фигур, среди которых взгляд мог блуждать, не останавливаясь, очень долго.

Выглядело все максимально жутко. Джонсону будто ушат холодной воды на голову вылили. По спине побежали мурашки. Руки как-то сразу озябли. А вот на лице выступил пот.

С трудом сделал шаг. Направил свет на центр построения. Вздрогнул. Ноги пошли мелкой дрожью, захотелось разом оказаться как можно дальше отсюда.

На пересечении линий лежали… фрагменты. Наварное, когда-то они были телами. Людскими. Даже, наверное, женскими. Даг мог бы поспорить, что это и есть те самые Айзек, мама и дочка, хозяева дома. Только вот… разобранные на части. Очень мелкие части.

И рисовали фигуры явно не краской. Джонсон не знал откуда, но пришло понимание — дьявольская фигура намалевана кровью.

Жуткий скрип раздался со спины. Даг резко повернулся, вскидывая пулевик. Дверь с характерным щелчком захлопнулась, встав в пазы, как влитая. Осветитель вздрогнул и потух.

Осветитель потух!

Как такое вообще возможно?

Они же безотказные, черт их побери! А горючего там бы хватило на пару дней точно — Джонсон проверял!

Накатила тьма. Набросилась со всех сторон, облепляя холодными влажными объятиями. Холод мгновенно пробрал до костей, дыхание сперло, будто под водой. Чтобы вдохнуть, пришлось сделать титаническое усилие. Зубы стучали — то ли от мороза, то ли от страха.

А страшно стало, как никогда в жизни. Это был даже не страх — инстинктивный ужас. Мозгами Даг, возможно, и понимал, что ничего такого не произошло. Ну, захлопнулась дверь. Ну, погас фонарь. Бывает. Жаль только, что эти мысли оказались глубоко погребены под эмоциональным взрывом подсознательного. И подсознательное было в панике.

Темно. Не видно ни зги. Тихо, ни шороха. Только поджилки трясутся.

Прошло, должно быть, секунд пять, прежде чем Джонсон пересилил себя.

Судорожно дыша, взялся обеими руками за осветитель. Во что бы то ни стало — надо заставить чертов прибор работать! На ощупь, дрожащими пальцами, нащупал пусковик. Вдавил — нет эффекта. Сухой щелчок и даже искры нет.

Где-то впереди раздался шорох. На грани восприятия, едва слышно, но Даг вздрогнул, как от взрыва. Замер, вслушиваясь. Еще шорох, чуть в стороне. Там явно что-то было. И это что-то двигалось.

Валить! Валить отсюда нахрен, пока живой! Пусть ругают, пусть депремируют. Пусть даже уволят! Здоровье как-то дороже! Психическое в том числе.

Встрепенувшись, Джонсон вдруг осознал, что потерял направление. Пока возился с фонарем, пока крутился — теперь он понятия не имел, в какой стороне дверь. Тьма давила одинаково со всех стороне, вокруг не нашлось ни единого ориентира. Только зловещие шорохи становились все ближе.

Шаг, еще шаг. Куда он идет?

Это комната, у нее конечные размеры. Если идти прямо, рано или поздно упрешся в стену. Хреново, если стена окажется дальней. Но — держась за стену, можно обойти зал по периметру. И найти чертову дверь!

Звучало, как план. Очень страшный, возможно долгий, но выполнимый. Только одно останавливало Джонсона. Он подумал, что идя в темноте, может наткнуться на останки тел, разложенных в центре. А этого очень не хотелось.

Что-то громадное возникло перед дознавателем и пахнуло смрадом. Джонсон пошатнулся, закашлялся и отпрыгнул назад. Он ничего не видел, но ощутил чужеродное — телом, кожей. От неожиданности нога пошла юзом, и Даг завалился на спину. Бесполезный осветитель звякнул где-то в темноте — дознаватель его упустил. Позорно вскрикнув от страха, Даг выстрелил из пулевика — не целясь, прямо в темноту. И сразу же еще раз.

Грохот выстрелов отогнал страх. В ушах звенело, и это был единственный доступный эффект. Джонсон по прежнему ничего не видел, но по крайней мере ощущение чужеродного присутствия пропало.

Судорожно дыша, он вскочил на ноги. Ориентация потерялась напрочь. Стены, дверь — все потеряло хоть какой-то смысл. Даг забыл, где находится и что тут делает. Имела смысл только тьма, и то, что находится в ней.

Он крутился на месте, водя пулевиком вокруг. Как будто мог кого-то напугать этой возней. Пот по физиономии тек ручьями, руки ходили ходуном, пульс подскочил, должно быть, до двух сотен.

«Хи-хи-хи!» — раздалось за спиной.

Даг повернулся так резко, что позвоночник хрустнул. Пулевик дернулся, кажется, еще быстрее. Палец вдавил спуск автоматически, без участия сознания. Выстрел, грохот. И звенящая тишина.

Тьма будто придвинулась ближе. Джонсон чуял, что его окружают. Что-то надвигалось со всех сторон. Нечто неощутимое, ужасное. Такое, что тронет — смерть.

Зубы принялись выбивать чечетку. Джонсон дрожал, как на электрическом стуле. С неимоверным трудом он попытался взять себя в руки. В голове немного прояснилось, но дрожь никуда не делась.

Стоп. Это не он. Вернее, не только он. Вибрировал пол. Да что там, вибрировал — почти ходил ходуном. Дрожь все усиливалась, Джонсон уже с трудом мог стоять.

«Котел! — мысленно заорал Даг, — Котел пошел в разнос! Вот скотина! Только этого не хватало для полного счастья!»

Самое смешное, что именно он — Джонсон — мог послужить инициатором катастрофы. Потому что нехрен палить наугад в замкнутом помещении, когда силовая установка в соседней комнате.

Теперь дознавателем руководил не только страх, но четкое понимание — если ничего не предпринять, то сейчас истекают последние мгновения его жизни. Когда котел рванет, от здания останутся настолько маленькие обломки, что среди них и клочка Дага Джонсона не найдешь, сколько не просеивай.

Он попробовал сориентироваться по гулу — неудачно. Ходил ходуном весь дом, казалось что грохот набирает обороты и идет от каждой стены, равномерно.

В это же время Джонсон услышал издевательский смех. Кто-то, скрытый во тьме, мерзко хихикал то слева, то справа от дознавателя. Настолько противно, что прям резало душу. Как железом по стеклу, только хуже в сто раз.

И опять — чужое присутствие совсем рядом.

Не раздумывая, Джонсон упал на колено. Быстро провел рукой по широкому полукругу, равномерно нажимая на спуск. Серия выстрелов отгрохотала, как один, сменившись сухим пощелкиванием пустого барабана. Даг оглох и окончательно отчаялся. Патронов больше нет, а и были бы — перезарядить пулевик в полной тьме, в окружении дьявльских тварей, шансов исчезающе мало.

Тварей? Джонсон их больше не чувствовал. Что-то изменилось. Вибрация никуда не делась, даже постепенно усилилась, но ощущение чужеродного пропало.

Свет. Совсем чуть, самая малость. Но в полной тьме даже такой лучик светился сверхновой. Даг шмыгнул носом, глядя на крохотный протуберанец.

Похоже, один из выстрелов таки попал. Просто повезло. Пуля прошла сквозь заколоченное окно, и этого хватило. Да, на улице тьма, но тьма обычная, простая. Не такая, как внутри. Еще и автомобиль светит — отличная идея не тушить фары!

Страх разом отпустил. Разжались оковы, бесконтрольный ужас схлынул. Разум, наконец-то, вернулся на место. Вместе с пониманием, что надо бежать.

Это был шанс, последний и единственный.

Стартанул с места, как спринтер. Пулевик отбросил, чтобы не мешался. Через боль заставил ватные ноги двигаться быстрей и быстрей. Разогнался, целясь в едва заметный лучик света.

Пол гудел, стены уже по настоящему подпрыгивали, как при землетрясении. Котел, похоже, доживал последние мгновения. И держался на честном слове.

Разогнавшись, Даг прыгнул. В последний момент пригнул голову, чтобы боднуть доски плечом, а не лбом. Помогло мало, болью отозвалась и макушка, и половина спины. Он врезался в окно, подобно тарану. На долгую секунду показалось, что доски выдержат — и это была бы верная смерть. Потом что-то треснуло, хрустнуло, и Джонсон вывалился наружу, вместе с осколками стекла и дерева.

Он еще нашел силы, перебарывая боль, откатиться в сторону метра на три.

А потом рвануло.

Джонсон оглох и ослеп. Его подняло, шмякнуло оземь, потащило прочь, хлестая физиономией о снег. И — приложило о в стену. Не иначе, соседнего здания.

С минуту Даг не шевелился, закрыв голову руками. Вокруг стоял гул, будто началось светопреставление. С неба сыпалась крошка, вперемежку со стальными осколками.

Приоткрыв слезящиеся глаза, Джонсон выдавил окровавленную улыбку. Его машина стояла целехонькая — правда взрывом ее отодвинуло на добрых полста метров. Зато даже стекла уцелели, на первый взгляд.

«Магия, на хрен!» — злорадно решил Даг.

Он встал на четвереньки, ощупал себя, проверяя, целы ли кости. Все это время продолжал идиотски ухмыляться. Посетило знатное чувство, что обыграл судьбу. Она нам вот, а мы вот так! Голыми руками не возьмешь!

Встал и побрел к машине. В голове стучали колокола, в глазах темнело. Помутнения настигали с каждым шагом, но он все же осилил дорогу.

Как забрался в автомобиль — память не сохранила. Раз, два, и он уже внутри. На ключ! Двери заблокировал, обогреватель на полную. Аборигены бродят вокруг, кричат, руками машут. К черту их. Вот вам кровавая улыбочка. Слов не разобрать. Да и надо. Голова раскалывается. Ничего…

Выбрался! Едва не пропал. Прошелся по краю, но выжил.

Даг хрипло рассмеялся.

Теперь можно отдохнуть…

***

Как его доставали из машины, Джонсон не помнил. Как-то это произошло быстро и незаметно. Вокруг вдруг оказалось многолюдно, появились и фонарщики, и дознаватели. Даже карета скорой помощи подкатила.

Врач его осмотрел. Покачал головой, не бережешь, мол, себя, балбес молодой. Очередная контузия. Без последствий — пока. Но накопительный эффект никто не отменял! В итоге — вкололи транквилизатор, дали витаминку пососать. Да под нос сунули что-то вроде нашатыря. И от запаха Даг подпрыгнул едва ли не сильнее, чем от взрыва.

Хорошо, кстати, что автомобиль не пострадал. Иначе горе-дознавателя там бы и закопали. И так, конечно, по головке не погладили. Но ругали не сильно. При людях капитан даже похвалил Джонсона, не понятно правда за что. И сам не сдох, и машина цела — уже дело. А что до взрыва — ну то ведь не наше заведование. Фонарщики просмотрели, им и локти кусать.

Зато в отделении, в своем кабинете, Сальери дал волю гневу. Минут десять рассказывал Дагу, какой он болван. И что в его де, время, таких стажеров гнали бы в шею. А ему, несчастному капитану, приходиться иметь дело вот с этим. А все потому, что других кадров нет. Куда только катится этот мир…

Наконец, успокоившись, Сальери замолчал. Долго сканировал Джонсона взглядом и возмущенно сопел. Даг просто сидел, не имея ни сил, ни желания возражать. В голове еще гудело, пальцы слегка дрожали. Да и вообще, после пережитого стресса выслушать просто крики казалось чем-то обыденным.

— Вот что, — рыкнул капитан, злобно прищурившись, — Вижу тебе что в лоб, что полбу! Ни черта не понимаешь. Отдохнешь — потом поговорим. Но! Прежде, чем лечь на боковую, напишешь мне отчет. Полный, подробный, правдивый отчет. Заодно объяснишь, где «потерял» пулевик! И осветитель, если что, тоже вещь казенная! Как понял?

Даг кивнул — чего тут не понять?

— И вот еще что, — добавил Сальери вкрадчиво, нависнув над столом и вперившись в собеседника взглядом, — Пиши, как есть, всю правду! Без этих ваших выпендрежей! Не надо мне никакой мистики, понял! Обосрался — так и напиши! Не обратил внимания, что котел в аварийном — так и отобрази! А то знаю я вашего брата, чуть что — мы не виноваты, это, так твою растак, потусторонние силы! Усек?!

— Усек, кэп.

— Вали тогда, раз усек!

И Даг свалил. Добрался до своего стола, да так и рухнул в кресло. С наслаждением вытянул ноги, растекся по деревянной спинке.

Наконец-то никуда не надо было бежать, лезть, стрелять. Никто на него не нападал. Не угрожал. Не взрывал. Просто дотерпеть, просто написать треклятый отчет. И — домой, спать, под бок к Жанне.

Как ни странно, в одном капитан оказался прав — к полуночи Джонсон управился. Часы как раз пробили двенадцать. Спать хотелось неимоверно. Потому с отчетом Даг не тянуть.

Он схватил бланк, не глядя заполнил казенную «шапку». И уже потом задумался.

А что, собственно, писать?

С одной стороны, кэп прямо сказал — правду и только правду, как она есть.

С другой, он же дал указание — никакой, так тебя растак, мистики!

И что-то подсказывало Дагу, что первое указание вовсе не так важно, как второе.

На самом деле, если взять факты, выглядело дело паршиво.

В дом он вошел один, свидетелей не было. Котел осмотрел, на тот момент механизм был в норме. Но подтвердить это, опять же, мог только Джонсон. Вся эта история с пентаграммой и телами — хрен кто поверит! А доказать невозможно — после взрыва там не то что рисунка, кирпичика целого не найти. А уж если рассказать про всякие «чуйки» да «ощущения». Как палил наугад, чуть не обделавшись от шорохов… Засмеют. Не поверят, засмеют и заклеймят. Будешь потом не просто Даг, а Даг «гроза пустых домов». Или еще что покруче. А оно тебе надо? Отнюдь.

Приняв решение, Джонсон взялся за писанину. Изложил все «как есть». Вошел, оценил, проверил. Действовал строго по инструкции. Согласно уставу, решил завершить обход здания. Услышал внезапный гул, почувствовал вибрацию, принял решение о срочной эвакуации. Осветитель и пулевик утерян при взрыве. Ничего необычного не наблюдал. Больше доложить не о чем. Все в рамках предписаний. И никакой мистики.

Перечитал — жидко, вяло. Шито белыми нитками. Зато все согласно букве закона, не придраться ни к единому слову. Истинность тоже не проверить, свидетелей днем с огнем не сыщешь. А все потому, что нехрен отправлять на задания в одиночку.

Дата. Подпись. Доковылять до секретариата, закинуть бумажку в папку с отчетами. Вот и все, хватит на сегодня геройства.

Домой! Домой, домой. И захватить по дороге бутыль местного пойла. Не очень вкусно, зато высокоградусно, и стресс снимает на ура.

Возлияние необходимо, по медицинским показаниям.

Потому что Даг был уверен — ночью ему будет сниться пентаграмма, нарисованная кровью.