Копье Черного Принца

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ЕЩЕ ОДИН ВИЗИТ

На другой день Сергей Петрович пришел на работу как всегда с самого утра, намереваясь заняться текущими делами и, между прочим, обдумать способ обнаружения таинственного незнакомца, приходившего к инженеру. Раздевшись в канцелярии, Сергей Петрович пошел в свой кабинет. История получалась какая-то путаная. С появлением нового лица все осложнялось, А вдруг за их действиями кто-нибудь наблюдает? Но какому чудаку мог понадобиться наконечник? И для какой цели?..

Проходя мимо двери, у которой стояла Янкина мать, Сергей Петрович приветливо поздоровался и спросил:

— Ну, что новенького, Анна Карловна?

— Ничего нет новенького, все старенькое, — улыбнулась Янкина мать. — Разве в музее бывает новенькое?

Чтобы попасть в свой кабинет, Сергею Петровичу надо было идти мимо, не заходя в зал. Но он решил зайти. Таинственное копье, о котором он старался не думать, пока не найдет способа обнаружить незнакомца, помимо воли влекло его к себе, как магнит. «Погляжу-ка еще разок, может быть разгадка где-то там, рядом?» — подумал ученый и направился к нише, возле которой стоял железный латник. Вот оно, это загадочное копье! Торчит себе, как ни в чем не бывало! Сергей Петрович бросил на него быстрый сердитый взгляд… и обмер!

Пропавший наконечник опять красовался на своем месте.

Да-да, это был именно тот самый наконечник! Тут уже ошибки быть не могло. Но Сергей Петрович не поверил глазам. Подошел, потянулся к копью, снял наконечник.

Он!

Вот это штука! Загадки следовали одна за другой. Надев наконечник на копье, Сергей Петрович побежал к Янкиной маме.

— Анна Карловна, при вас никто в зал не входил?

— Нет, посетителей еще не было. Впрочем, простите! Был. Один был.

— Кто? — задыхаясь от волнения, спросил Сергей Петрович.

— Тот самый мальчик, которого милиционер приводил.

— Рыжий?

— Да-да, он! Вошел, сказал, что им урок в школе задан про английских королей, прошел в зал и тут же вернулся обратно.

Рыжий?! Сергей Петрович был потрясен. Ведь только вчера выяснилось, что к исчезновению наконечника этот школьник не имеет никакого отношения. Оказывается, имеет! Н-да, загадочка! И потом, ведь он же учится с Генкой и Янкой в одном классе! А у них занятия в первую смену. Значит, он пропустил урок?..

— А вы не посмотрели, чем он занимался в зале? — спросил Сергей Петрович.

— Я не успела. Только хотела пойти за ним, гляжу, уже бежит обратно. А что? — с тревогой спросила Янкина мать. — Опять что-нибудь пропало?

— Наоборот, прибавилось, — с досадой сказал Сергей Петрович.

— О чем это вы, Сергей Петрович? — спросил неизвестно откуда вынырнувший Симгай.

— О том, что у нас не музей, а проходной двор! — отрезал Сергей Петрович. — Экспонаты исчезают и вдруг появляются загадочным образом.

— А в чем дело-то? — продолжал вежливо допытываться Симгай.

— А в том, что наконечник копья Черного Принца опять красуется на своем месте, как ни в чем не бывало!

— Это который пропадал?

— Он самый!

— Выходит, зря милиционер отпустил этого мальчика, — сокрушенно заметила Янкина мать.

Сергей Петрович ничего не ответил и пошел к себе.

Целый день он ломал голову над случившимся. Если бы не этот таинственный посетитель инженера Индриксона, то в краже наконечника можно было бы заподозрить Рыжего. Но к инженеру приходил взрослый, а этот — мальчишка, школьник. Возможно, они как-то связаны друг с другом… Но зачем им дурацкий наконечник?

Сергей Петрович пытался разобраться во всей этой запутанной истории, но так и не смог. Только под вечер пришла счастливая мысль. Тому человеку, который приходил к инженеру, очевидно, был нужен наконечник копья. До открытия выставки копье лежало в запаснике, куда посторонним проникнуть было нельзя. Но ждать неизвестный не хотел. Он явился в день открытия выставки, когда копье уже висело в зале. Ну да! Ну да! И стянул его в день открытия! Если так, тогда еще не все потеряно. Тогда еще можно попытаться установить, кто же этот человек, который украл наконечник?

Дело в том, что в день открытия выставки пригласили фотокорреспондента. Он фотографировал для газеты группу первых посетителей, а с ними и Сергея Петровича, показывающего экспонаты.

Фотокорреспондент был знакомым. Он частенько приходил в музей. Сергей Петрович тут же позвонил ему по телефону и спросил, не сохранились ли негативы снимков, сделанных в день открытия выставки. Оказывается, сохранились.

«Тогда все в порядке, — успокоился Сергей Петрович, повесив трубку. — Иду к фотокорреспонденту, беру у него снимок, и — к инженеру. Тот посмотрит на него хорошенько и, может быть, кого-то узнает или, как говорят в таких случаях, опознает. А это уже — нечто!.. Жаль, ребятам неизвестна последняя новость… А впрочем, нет, не жаль. Хорошо, что неизвестна. И без того древний наконечник может пробить изрядную брешь в их дневниках… Хотя у Генки, пожалуй, не пробьет, а вот у Янки — обязательно… А я? Правильно ли я делаю, что вожусь с этим злосчастным наконечником? А?

Нелепый вопрос! Хотя, если хорошенько подумать, не такой уже нелепый… Ничего в нем нет нелепого. Правильный вопрос! Пока речь шла лишь о том, чтобы отвлечь Янку от грустных мыслей и важность поисков наконечника расценивалась лишь применительно к этому, было одно дело; теперь же, когда все это обросло такими таинственными подробностями, — дело совсем другое. Чувствую, что придется потратить много времени, прежде чем удастся все это распутать до конца. Да и удастся ли? Ведь сам наконечник — опять на месте. Теперь, если даже мы и найдем похитителя, — его нельзя будет обвинить в краже: пропавший предмет возвращен, какие еще могут быть претензии? Пошутил, вернул, и все… Так-то вот… А все-таки к фотографу я схожу!»

И Сергей Петрович пошел за снимком.

Нужный негатив корреспондент нашел сразу. Он был очень аккуратным человеком, все свои негативы держал в пакетиках. Сергей Петрович просидел десять минут в темноте, пока фотограф выполнил его просьбу, потом взял готовый, уже сухой снимок, скатал его в трубочку и прямиком из редакции поехал к инженеру Индриксону. К этому времени уже стемнело. В Риге вспыхнули вечерние огни.

Дверь опять открыла старушка.

— Александр Оттович дома?

— Дома.

Стук-стук-стук! Знакомый голос приглашает войти. Сергей Петрович открывает дверь и вновь оказывается лицом к лицу с инженером. Тот улыбается.

— А, вы опять ко мне! А где же остальные?

— Я сегодня один, — говорит Сергей Петрович. — Дело безотлагательное. Я отниму у вас три минуты…

— Согласен округлить до пяти, — продолжает улыбаться инженер. — Итак, в чем же дело?

— Прежде всего, разрешите вам доложить, что наконечник нашелся!

— Ах, вот как! Это очень приятно слышать.

Инженер сказал так, думая, что любезный Сергей Петрович пришел затем, чтобы сообщить приятную новость. И поэтому слегка удивился, наблюдая за дальнейшими действиями своего гостя.

— Вот! — Сергей Петрович бережно раскатывает трубочку. — Этот снимок был сделан в день открытия нашей выставки. Слева, с указкой, — я… А справа — группа посетителей музея. Нет ли среди них того, кто приходил к вам справляться насчет копья?

Лицо Александра Оттовича принимает серьезное выражение. Нешуточное дело — надо опознать человека, которого разыскивают.

— Так, так, так… не этот… и не этот… Простите, мой дорогой гость, но я до сих пор не знаю вашего имени-отчества…

— Сергей Петрович, — любезно подсказывает гость.

— …Видите ли, дорогой Сергей Петрович, вот эта физиономия мне определенно не нра-вит-ся! Если б этого усача побрить, получился бы тот самый или, во всяком случае, похожий на того самого…

— Побрить? Вот этого? — недоумевает Сергей Петрович. — Ах, да! Александр Оттович, я совсем забыл вам сказать, что в день открытия выставки людей было маловато, и мы прибавили, для счета, своих, в том числе нашего вахтера, товарища Сирмгайле… В данный момент вы глядите на него.

— Не знаю, дорогой мой, кого вы там прибавили, но это лицо мне определенно знакомо. Только тот был абсолютно безусый, а этот — наоборот!

— Но согласитесь, Александр Оттович, что усы — не такая штука, которую можно снимать и надевать, как… как, например, вот эти очки.

И взволнованный Сергей Петрович снимает очки, вперяя прямо в лицо Александра Оттовича близорукие смешные глаза. Это приводит инженера в некоторое смущение, и он идет на попятную.

— Я не утверждаю, что этот человек именно тот человек… Я просто говорю, что этот человек похож на того человека… Если вы будете его искать и дальше, возьмите снимок, закройте усы и тогда увидите лицо того человека… Словом, вы меня поняли?

— Да, но, увы, мне от этого не стало легче, — говорит Сергей Петрович и протягивает руку на прощанье. — Я должен собраться с мыслями. Ухожу. До свидания. Только не сердитесь за мою навязчивость.

— Нет, что вы! — восклицает Александр Оттович. — Во всем виноват я. Откуда я мог знать, что это копье причинит вам столько беспокойства? Неужели оно такое ценное?

Сергей Петрович ничего не отвечает. Он задумчиво глядит на инженера.

Инженер по-своему понимает молчание собеседника и продолжает расспросы:

— Простите, но мне попросту очень любопытно. Вы должны меня понять — мое любопытство в некотором роде обосновано… Ведь не будь меня, не сдай я копье в ваш музей, — не было бы никакой истории… Так или не так я говорю?

— Так, — с легкой улыбкой соглашается Сергей Петрович. Видно, что он тщательно подыскивает слова для ответа. Слова, которые убедили бы не только инженера, но — и самого Сергея Петровича… Да, да, его самого! Потому что он и сам еще недостаточно ясно разобрался во всем происходящем.

— Вы мне ответьте на один только вопрос, — продолжает инженер. — Неужели это копье представляет собой такую большую ценность?

— Все зависит от того, как, с какой позиции взглянуть на это дело, — исключительно серьезно отвечает Сергей Петрович. — Прежде всего, любой экспонат представляет для музея определенную ценность, но, с другой стороны, экспонаты по своей ценности бывают различными: уникальные, очень редкие, просто редкие и совсем нередкие… Наконечники копий, относящиеся к эпохе Черного Принца, не являются особой редкостью. Прошло шесть веков, а крестьяне Северной Франции продолжают находить их на своих пашнях… Но наконечник копья, принадлежавшего самому Черному Принцу, представляет для нас несомненный интерес, хотя, как мы знаем, у этого принца было не одно, а десятки копий, а следовательно, И десятки наконечников… Так что ценность копья, пожертвованного вами, определить трудно. Но уже одно то, что когда-то его владельцем был сам Черный Принц, заставляет меня, как историка, относиться к этому копью с уважением.