Кораллы мертвеца

Глава 5

Елена Александровна была женщиной весьма неглупой и сообразительной. Приехав восемь лет назад в Москву из Томска, она сразу поняла, что главное здесь – найти свою нишу. Сначала она торговала вениками из кедрового дерева, перевязанными алой лентой с надписью: "Экологически чистые магические веники". Они шли неплохо, но уже через год пришлось задуматься о смене вывески. Один сезон она предлагала покупателям на рынке свежую бруснику. Ягода пахла морозом и искрилась в лучах зимнего солнца как драгоценные камни. Но и это дело довольно быстро сошло на нет. Стало ясно, что вся эта торговля – бабочка – однодневка, которая стремительно линяет, не успев покрасоваться своими крылышками. Надо было думать о другом бизнесе – солидном и основательном, тем более, что у неё в Томске остались старая больная мать, да двое девчонок в самом нежном возрасте, которым ещё предстояло оплачивать репетиторов, поступление в институт, модные тряпки и карманные расходы. Пока она моталась в Москву, за детьми присматривала двоюродная сестра. Тоже не за просто так. И обо всем этом ей приходилось думать. Соображать. Однажды она разговорилась со своей знакомой по рынку, с которой она на паях снимала комнату около Савеловского вокзала. И та рассказала ей о своей могилевской соседке, уехавшей в Москву на заработки и открывшей здесь центр целительства.

– Все лечит там, – доверительно шептала новая знакомая Елене Александровне, – и сердечные хвори, и язву, и геморрой, ну все.

– Такая знающая?

– Ага, только она привлекла к этому делу врачей специальных, из обедневших, да интеллигентных, кто не смог хорошо устроиться в частные лавочки. Так что, она как бы заправляет всем. Внешность яркая : глаза черные, волосы длинные…

– А сколько ей лет? – машинально спросила Елена Александровна, укладываясь спать на колченогой раскладушке.

– Ей-то? Да не старая. Сорок .

"На два года всего лишь старше меня, хваткая баба. Распознала на чем деньги делать", – думала Елена Александровна, без конца ворочаясь. Сон никак не шел.

В эту ночь Елене Александровне приснилось, что она стоит в лесу под большим кедровым деревом, где-то ухал филин, а трава у ног извивалась змеями.

"К чему это?" – проснулась в холодном поту Елена Александровна. Она встала и побрела в ванную, где просидела минут пять в полной темноте, включив кран и слушая как журчит вода. Потом она встала, осенила себя широким крестным знамением и выключила воду. Остаток ночи она проспала спокойно.

Через месяц Елена Александровна уже принимала первых посетителей фирмы "оказывающей все виды магических и целительных услуг". Для этой цели была продана двухкомнатная квартира в Томске( дети переехали жить к матери) и арендовано небольшое помещение в районе Хорошевского шоссе. Свою фирму Елена Александровна назвала красиво – "Башня Мерлина". В литературе по магии, которую она поглощала в авральном порядке, ей встретилась красивая легенда о волшебнике Мерлине, учителе короля Артура. Елена Александровна представила себе, как красивый седобородый старец Мерлин сидит на самом верху башни, а к нему каждую минуту, спотыкаясь и чертыхаясь, бегает за советами король в тяжелом рыцарском одеянии.

Следующим шагом было – подбор персонала. "Штат не должен быть слишком большим, – решила Елена Александровна, – чтобы не плодились бездельники". Пусть будет человек пять-шесть. Секретарша, травница, ясновидящая, гадалка и колдун. Настоящий колдун с магнетическим взглядом черных глаз. Ясновидящую и травницу она подобрала безошибочно. Ясновидящая была бывшей заведующей секцией галантерейного магазина и имела большой опыт по части людской психологии. Вторая, травница, была сухонькая старушка из подмосковной деревни Дулино. Она плохо видела и невнятно говорила, но пара-тройка выученных ею заговоров производили на клиенток, страдающих женскими, любовными и прочими хворями сильное и неизгладимое впечатление. Роль гадалки Елена Александровна решила взять себе. Она проштудировала "Большую книгу гаданий", а также "Сборник старинных обрядов желающим узнать свою судьбу", купила фиолетовую чалму и выкрасила волосы в огненно-рыжий цвет. На запястьях звенели многочисленные серебряные браслеты, а на шее висела массивная цепь с магической пентаграммой – куском железа, на который в ювелирной мастерской нанесли непонятные знаки, срисованные Еленой Александровной с книги "Талисманы Персии".

Оставался колдун. Мужчина лет сорока пяти с пронзительными черными глазами и широкой черной бородой. Но где было его найти? Тем не менее образ этого колдуна неотвязно преследовал её. Но все решил случай. Свой прототип Елена Александровна увидела в замызганной забегаловке на Таганке, куда она забежала попить кофе. Она замерла, а затем вздрогнула, как будто её ударило током.. Там около стены сидел её герой и мирно потягивал пиво из огромной кружки. "Была не была", – решила Елена Александровна. Как оказалось, чутье не подвело ее… Мужчина сначала не понял чего от него хотят, а потом въехал в вопрос с ходу. "Нет проблем, диплом физкультурника есть, на лыжной трассе гонял, какие трудности?"

Слегка улыбаясь, Елена Александровна битый час втолковывала своему будущему напарнику, что это – не лыжная трасса, здесь дело тонкое – магия, заклинания, хрустальные шары. "Да что я маленький, что ли, – бурчал мужчина, – не понимаю… С первого раза попадал шаром в лузу".

Присмотревшись, Елена Александровна поняла, что увлекшись рассказом о будущей работе, она и не заметила, что взгляд у Михаила Петровича, как представился он ей, мутный, а руки подрагивают. Очевидно, он осушил не только кружку пива, но и чего покрепче. Елена Александровна снисходительно посмотрела на него и вдруг ловким жестом обхватила за талию. "Ну пойдем, пойдем", – ласково сказала она, помогая отяжелевшему мужчине встать. Она была натренирована в таких делах. Ее муж был неизлечимым алкоголиком, спившимся и умершим в одну из морозных ночей на задворках винного магазина. Его нашли не сразу. В ту неделю стояла зверская пурга…

"Башня Мерлина" потихонечку крепла, завоевывала популярность среди страждущих изменить свою жизнь и судьбу. Елене Александровне, обнаружившей в себе незаурядный дар организатора, удалось через некоторое время сменить и штат сотрудников и место пребывания. Теперь фирма располагалась в центре Москвы в Армянском переулке, а вместо "травниц" и "ясновидящих" работали дипломированные психологии, врачи и экстрасенсы. А что касается, Михаила Петровича, ставшего колдуном Германом, то он удачно вписался в созданный ею образ. Клиентки валили к нему валом. – И что они в тебе находят? Не пойму! – неоднократно говорила ему Елена Александровна. – Не знаю, не знаю, улыбался "колдун". Ему хотелось сказать: "То же, что и ты, матушка, сексуальное обаяние". Но он благоразумно проглатывал эти слова про себя. Елена Александровна была женщиной вспыльчивой. Под горячую руку могла и поколотить.

Елена Александровна считала, что у неё все складывается как нельзя лучше. Финансовые дела "Башни Мерлина" находились в прекрасном состоянии, а новая клиентка Виктория Кричевская и вовсе обещала стать курицей несущей золотые яйца.

Следующим пунктом Катиной программы, записанной красной гелевой ручкой в неизменный "сыщицкий" блокнот, было посещение владелицы галереи "Фото АРТ" Татьяны Никитиной. Телефон галереи она нашла в справочнике "Вся Москва". – Здравствуйте, можно Татьяну Александровну? – Простите, представьтесь, пожалуйста. – Екатерина Муромцева. – Откуда вы? Из какого издания? – Я не журналистка, я из детективного агентства. – Татьяна Александровна сейчас занята, а что вы хотели? – У меня к ней есть несколько вопросов. – Подождите минутку, я переговорю с ней.

"Вежливая скромная девушка. Наверное, такая тоненькая, в темных брючках". – Сегодня она могла бы принять вас в тринадцать ноль-ноль. Хорошо. – Меня зовут Света. Я секретарь Татьяны Викторовны. Я буду ждать вас на втором этаже. Вы знаете наш адрес? – Да.

Захлопывая блокнот, Катя подумала, что неплохо бы купить ручку "паркер". В её воображении возникла привлекательная картинка: она, Катя Муромцева, выходит из серебристой "ауди" в длинном норковом манто, открывает свою записную книжку и небрежно записывает "паркером" в какой магазин ей надо заехать, чтобы купить себе креветочный соус и новое пляжное полотенце для отдыха на Майорке. Она представила себе пляж, ласковое море, как они с Артуром лежат рядом и загорают…Его загорелые мускулистые руки нежно касаются её тела… Заграничный "отдых" прервал настойчивый звонок в дверь. Катя подбежала и поглядела в глазок. На площадке стоял, слегка покачиваясь, бывший электрик Большого театра Харитоныч. – Чего? – крикнула Катя, не открывая дверь – Подпишись под жалобой. – На кого? – На соседей справа от меня, каждый день музыку включают на полную громкость. Совсем ошалели – Ты же недавно жаловался, что плохо слышишь. – То что надо, я расслышу, – обронил загадочную фразу бывший электрик.

Харитоныч славился тем, что он находился в постоянном творческом состоянии – составлении жалоб на соседей, ДЭЗ, родственников, префекта Центрального округа Музыкантского. Один раз он даже сочинил талантливую кляузу на Лужкова. Правда, под ней подписалось всего двое-Харитоныч и его внук. И то, Катя сильно подозревала, что внук просто не захотел ссориться с дедом, который завещал ему свою квартиру. – Не морочь мне голову, возмутилась Катя. – Два дня назад я подписалась под твоим воззванием против владельцев, выгуливающих собак без намордника. Чего ты от меня ещё хочешь? Так я скоро работу брошу и буду только целыми днями подписи чирикать. – Ты открой, я тебе все втолкую. – Не могу. Я из ванны, – соврала Катя, зная по горькому опыту, что так просто от Харитоныча не отвяжешься. – Что я голых баб не видел! – Я не знаю, каких ты баб видел, а я в конце концов не баба, а женщина! – патетически воскликнула Катя. – Какая разница, – раздалось в ответ. – Все Харитоныч, кончай базар! Я обратно в ванную шлепаю. – Эх, Муромцева, Муромцева, вот твоя бабушка совсем другим человеком была. Душевным. Знала бы она, какая у неё внучка выросла.

Конец фразы Катя уже не слышала. Она была занята более важным делом: думала в чем пойти к Никитиной – женщине с артистически-богемным вкусом. "Надо произвести благоприятное впечатление, – лихорадочно размышляла Катя. – Одеть что-то такое! В чем же там ходят, в этой богеме?"

Она решила позвонить Лариске. К счастью, подруга оказалась дома. Лара, выручай, – трагически прошептала Катя. – А что случилось? – Отвечай, в чем ходят в богемных кругах?

На том конце наступила пауза. – Зачем тебе? – Я иду к Никитиной. У неё фотогалерея. И думаю, что надеть. – Даже не знаю, я была недавно на показах моды, и мне понравилось как там была одета одна художница: короткое платье, сшитое из ярких разноцветных кусочков и туфли на блестящей шпильке. Отпад! Я бы хотела такой наряд приобрести. – Для Бразилии? – Почему Бразилии, для Москвы. – М-мм. – Ну ты в общем, подумай, пофантазируй. Богема любит все нестандартное, экстравагантное. У тебя же остались старинные наряды от бабушки. – Да так, кое-что. – Посмотри их. Короче, побудь модельером на час. – Попробую, – вздохнула Катя.

Она достала из шкафа большую коробку, где были сложены бабушкины вещи и окинула их унылым взглядом. Там лежала гипюровая юбка, порванная в двух местах, дамский редикюль, обшитый стеклярусом, блузка, в которой могли запросто уместиться две Кати и затейливая шляпка с редкими перьями. В детстве Катя часто гадала: какой птице они когда-то принадлежали.

"Нет, это все не годится", – решила Катя, убирая коробку обратно в шкаф. После недолгих колебаний шляпка была отложена в резерв. Неожиданно Катя вспомнила, что где-то у неё сохранился новогодний наряд, в котором она блистала на университетском празднике. Он был извлечен из забвения, и с радостным криком Катя принялась его натягивать на себя. Это было нечто яркое, оранжево-синее и выше колен. "Вот и пригодился мой балахончик", думала Катя, вертясь перед зеркалом. – Подходящий наряд для визита к Никитиной". Катя нацепила на руку сумочку, воодрузила на голову шляпку с перьями и, хлопнув дверью, сбежала по лестнице. В подъезде она налетела на Харитоныча, который увидев её, широко открыл рот, откуда выпал огрызок карандаша. – Муромцева, ты что ли? Я и не узнал! – Я, я… – крикнула на бегу Катя.

Галерея "Фото АРТ" размещалась в старинном особняке в Спасоглинищевском переулке. Поднимаясь по лестнице, Катя предусмотрительно стянула с головы шляпку и засунула её в пакет. На втором этаже Катю ждала худенькая девушка в черных брючках и светлом свитере. – Вы Катя Муромцева? – Да. – Татьяна Александровна ждет вас. Пойдемте.

Никитина разговаривала по телефону. Она подняла на Катю глаза. Подождите, минутку, я сейчас освобожусь. – Конечно, конечно…

Катя присела на стул и огляделась. Кабинет Никитиной был обставлен мебелью цвета слоновой кости. Золотистые стены гармонировали с темно-бежевыми шторами. Около окна стоял большой аквариум, где ярко-синие и черно-оранжевые рыбки лениво взмахивали в воде изящными хвостами.

Никитиной было около сорока лет. Строгий серый костюм сидел на ней безукоризненно, а русые волосы были аккуратно заколоты сзади невидимыми шпильками. Если бы не быстрый цепкий взгляд светло-серых глаз, Никитина производила бы впечатление простой добродушной женщины. Но слегка вздернутой подбородок и твердая линия губ, говорила об обратном. Это был человек с сильным волевым характером. Глядя на Никитину, одетую в стиле "бизнес-вумен", Кате стало стыдно за свой "авангардный" наряд. "Вырядилась как бразильский попугай", – недовольно поморщилась она.

Кончив разговаривать, Никитина обратилась к Кате: – Слушаю вас. Татьяна Александровна…"Господи, как неудобно, – мучилась Катя. – Такая изящная элегантная женщина из мира искусства, а я её этим убийством как колом по голове". – Да? – Татьяна Викторовна, я из детективного агентства и у меня к вам есть несколько вопросов. Дело в том, что убит Макеев Олег Васильевич, директор фирмы "Антиквариат и ломбард". Вы знали его?

Кате показалось, что легкая тень скользнула по лицу Никитиной. Макеев? – переспросила она. – Вы на зимней художественной ярмарке приобрели значительное количество произведений искусства, выставленных на его стенде. – А… сейчас. Света зайди на минутку! – нажала Никитина на кнопку селектора.

Уже знакомая Кате девушка появилась в дверях. – Света, посмотри, пожалуйста, в нашей базе данных Макеева Олега Васильевича и зимнюю художественную ярмарку. Найди там что-нибудь. – Хорошо, Татьяна Александровна. – Подождите немного. А что все-таки случилось с Макеевым? Его убили поздно вечером двадцать девятого апреля в подъезде дома, где размещалась его фирма. – И вы расследуете это дело? – Да. По просьбе его сотрудников.

Никтина вскинула на Катю глаза, но ничего не сказала.

Через несколько минут Света положила перед ней лист бумаги. Та взяла его в руки. – Так… Макеев Олег Васильевич…да, я купила у него несколько работ. Больше ничего сказать о нем не могу. – А вы с ним лично общались на ярмарке? – Честно говоря, я уже и не помню. Такой калейдоскоп лиц, событий. Вполне возможно, что я один раз и виделась с ним при покупке работ. И все. Так что помочь я вам ничем не могу.

Катя поняла, что здесь её постигла неудача. – А почему вы купили у него эти работы? Пресс-секретарь ЦДХ сказала мне, что стенд Макеева был невыразительным в художественном отношении и ничего интересного не представлял. – У каждого свои вкусы и пристрастия. То, что нравится одному человеку, может совсем не понравиться другому, – в голосе Никитиной звучало явное раздражение. – И ничего удивительного в этом нет. – Ямпольский Борис Семенович был крайне негативного мнения о работах, выставленных Макеевым. Я уважаю мнение Бориса Семеновича, но приобретая произведения искусства, руководствуюсь собственным эстетическим вкусом. У вас все?

Катя глубоко вздохнула. – Да, все. – Сожалею, но сейчас ко мне должны придти.

Катя поняла, что аудиенция окончена и поднялась со стула. – Спасибо. До свидания. – Всего хорошего, – сухо сказала Никитина.

В приемной Света приветливо улыбнулась Кате. – У вас платье не от Бартенева? Я точно такой же наряд видела на прошлогоднем фестивале авангардной моды. – Не знаю, – сказала Катя и густо покраснела. – Татьяна Александровна давно основала эту галерею? – Пять лет назад. Хотите я вам альбом подарю?

Катя кивнула. Немного порывшись в шкафу, Света достала оттуда альбом и протянула его Кате. "Пять лет – галерея "Фото АРТ", – прочитала Катя на обложке. – Спасибо. – Приходите к нам, когда будут выставки. Оставьте ваш телефон, я пошлю вам факс или позвоню.

Катя подумала, что скоро у неё наступит приятная пора: сплошные выставки, общение с искусствоведами и богемными людьми, словом "дольче вита". – Вот мой телефон. Домашний, – Катя положила Свете на стол свою визитку. – А рабочий? – Нет, на работу звонить и посылать факсы не надо.

Катя представила, как из факса заместителя директора агентства плавно ползет бумага с приглашением на презентацию выставки и его реакцию на этот факт. Ничего хорошего в воображение не рисовалось.

Выйдя на улицу, Катя озадаченно подумала, что время идет, а расследование топчется на месте.

Виктория проснулась рано. В шесть утра. Так рано она не просыпалась давно. В теле звенела пьянящая легкость и пустота. Тревога, в которой она жила последние полгода, наконец, отпустила её. И на какое-то мгновение Виктория ощутила себя маленькой девочкой, которая никак не хочет просыпаться и переходить от уютного сна к наступающему дню. В детстве ей почти каждую ночь снились сны, особенно она запомнила один: дремучий лес, ярко-синие колокольчики и какая-то девочка, очень похожая на Викторию идет по этому лесу, постоянно оглядываясь по сторонам. На девочке красное платье и передник вышитый розами. Чем кончался сон, Виктория не помнила. Кажется, она так и шла по этому сказочному лесу, смотря на могучие дубы, таинственные ели и проблески светло-голубого неба. Когда Виктория выросла, этот сон перестал ей сниться, но она часто тосковала по нему, как тоскуют по близкому человеку, неожиданно покинувшему тебя. Она не могла забыть свой страх, восторг и робость, которые охватывали её, когда она шла по этому бесконечному лесу…

Сегодня ночью ей приснились обрывки того давнего детского сна. Голубое небо, лес… Но девочки в лесу не было… Виктория вскочила с кровати и раздвинула шторы. Свет ударил в глаза. Она зажмурилась. "Сейчас выпью кофе и послушаю утренние новости, приму душ".

Большая пятикомнатная квартира на Ленинском проспекте была отделана в соотвествии с её вкусом. Раньше они жили на Абельмановской улице, но пролетарский район Таганки не удовлетворял взыскательную Викторию. Дом был хороший, но какой в нем толк, если выйдя на улицу, ты оказывался в окружении бомжей, алкоголиков и усталых женщин, в глазах которых читалась неизбывная тоска от собачьей жизни. Викторию все это нервировало, и она решила поменять место жительства. Ей всегда нравился Ленинский проспект, где ещё с советских времен жила профессура и академическая элита.

Они купили бывшую коммуналку сталинском доме и вложили немало денег, чтобы довести её до приличного состояния. В квартире была комната для сына, спальня, кабинет Андрея, гостиная и комната Виктории, которую она шутливо называла "девичьей". В ней она могла запереться на ключ и делать все что угодно: валяться на кушетке, листать женские журналы, наводить макияж или раскладывать пасьянс. Раньше у неё было много свободного времени и была беспечность, легкость, чувство вечного праздника…

Виктория тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Сейчас они были совершенно ни к чему: сахарные, сентиментальные воспоминания, расслабляющие как горячая ванна, после которой хотелось лежать в постели и ни о чем не думать.

То время прошло. Безвозвратно. "Как строчка из старинного любовного романса, – подумала Виктория: – То время прошло и исчезло, покинул навеки мой друг, остались мне слезы, ненастье, печаль раздирает мне грудь", пропела Виктория. И расхохоталась. Раскаты смеха в пустой квартире вернули её к действительности. Виктория накинула пеньюар и взяла в руки телефон. Олег? Как ты? – Хорошо, то есть нормально, – поправился мужчина. – А ты как? – Отлично. – Виктория ощутила легкий укол раздражения: "Он обращается со мной как с сумасшедшей". – Я рад! Ты сегодня приедешь туда? – Я тебе ещё позвоню. Скорее всего, нет. Дела. Надо заканчивать с ними. Находить достойного преемника и уходить. Денег у меня хватит. А этих гонок по вертикали и вечной нервотрепки я не выдержу. Ты же знаешь, сколько вокруг холдинга интриг и шума. – Ты хорошенько обо всем подумай! – Естественно. В одночасье такие дела не делаются. – Я подумал, – после недолгого молчания сказал Олег, – хорошо бы нам купить домик в Испании. Море, тепло… То, что ты любишь. – А что? Идея неплохая, – ухватилась Виктория. – Мы бы остались вдвоем. Но твой бизнес… – Оставлю себе роль свадебного генерала и все. Устал немыслимо. Да и сердце в последнее время стало пошаливать. – Береги себя. – Постараюсь. Но ты прекрасно понимаешь, что это невозможно. Я узнал про "Башню Мерлина". – И что? – Вроде бы все в порядке. Хвалят. Входит в десятку лучших целительных центров России.

Следующий звонок Виктории был Марку. – Как дела с оформлением документов? – Все в порядке, моя красавица, – протянул Марк, – не беспокойся.

"Фамильярничает, – усмехнулась про себя Виктория, – чувствует как собака мое настроение и подлаживается под него".

Марк Борисович Фридман обладал уникальной, по мнению Виктории, способностью – угадывать её настроение и мгновенно реагировать на его перепады. Виктория была осторожна и недоверчива, но Марк пользовался её особым расположением. Это был друг, проверенный временем и жизнью.

На работе Виктория первым делом вызвала Лену. С тех пор как она посоветовала Виктории обратиться в "Башню Мерлина", Виктория на эту тему с секретаршей не разговаривала. А Лена ни о чем не спрашивала. – Молодец, Лена, большущее тебе спасибо. – За что, Виктория Сергеевна? – За вовремя данный совет. За "Башню Мерлина". – Значит, вы… были там? Я хотела, но боялась вас спросить. – Совершенно напрасно. Я не съем, – улыбнyлась Виктория, отлично зная, что её сотрудники до смерти боятся попасть впросак своими вопросами или выйти за рамки установившихся отношений. С годами Виктория все ощутимей чувствовала в себе восточную кровь. "Кто знает, может в своей прошлой жизни я была каким-нибудь восточным деспотом". Правда, этими мыслями Виктория ни с кем не делилась, так как прекрасно понимала, какую реакцию она прочтет в глазах своего собеседника.

– Да я была там, – продолжила Виктория. – И мне очень помогло. Как это такая замечательная мысль могла придти тебе в головку?

– Ко мне? – на секунду девушка растерялась. – Я просто хотела помочь вам, Виктория Сергеевна. Я так рада, так рада, – голос Лены звенел от волнения.

"Сентиментальность, – улыбнулась про себя Виктория, – наивная сентиментальность, которая быстро проходит от нашей циничной жизни".

К Леночке Виктория относилась по особенному. Три года назад она взяла её из интерната. Они познакомились, когда чета Кричевских вместе с другими известными деятелями политики, культуры и шоу-бизнеса посетила один из подмосковных интернатов во время проведения благотворительной компании. По традиции были сделаны дорогие подарки, а на расчетный счет заведения переведена солидная денежная сумма. С речами в актовом зале уже выступили Андрей, депутат Госдумы Владимир Голованов, певица Людмила Ракитина. Кирилл Белозерцев, народный артист России произнес прочувствованную речь, а под конец чуть не прослезился, говоря о морали, возвышенности духа и той бедности, которая согласно библейским заповедям не принижает, а наоборот, является благословением свыше и испытанием, посланным Господом Богом.

"Хоть бы Господа, тут не привлекал, – поморщившись подумала Виктория. – Все знают, что у тебя уже третья семья. Причем, ты оставил старую больную жену без копейки денег и без квартиры, вышнырнув буквально на улицу. А она после смерти вашего единственного сына так нуждалась в твоей заботе и внимании. Так нет, окрутила какая-то провинциалка с двумя извилинами и толстыми икрами. Захотелось б…ну старому потискать молодое тело. Через месяц она тебе уже рога наставила, а ты ничего замечать не хотел. Пускал сопли на каждом углу: "Моя Валечка, моя Валечка…"

Виктория незаметно вышла в коридор, чтобы не слышать этой словесной патоки. Голос актера потрескивал как старый стеклярус, который в любой момент мог рассыпаться в руках от ветхости. В коридоре Виктория увидела девушку. Она стояла у окна и смотрела во двор. Виктория подошла к ней.

– Ты почему не в зале?

Девушка подняла голову. Светлые длинные волосы и большие печальные глаза. – А зачем? – равнодушно спросила она.

Виктория растерялась. – Как зачем? Вам там подарки делают, рассказывают о себе. Неужели ты не хочешь послушать? – Нет. Я не верю. Чему? – Ни подаркам, ни словам.

Девушка повернулась к Виктории спиной и уже хотела уйти.

– Подожди, – окликнула её Виктория. – Почему ты не веришь? – Потому что это все… так. Поговорили, всунули и уехали, а мы остались.

Виктория почувствовала странное смятение. – Вот вы, – в голосе девушки прозвучал вызов, – молодая, красивая, богатая. Вы представляете, каково быть здесь – все равно, что в монастыре или на необитаемом острове. Только за нами никогда не придет корабль и не возьмет на большую землю. – Но почему… – запнулась Виктория. – Как тебя зовут? – Лена. – Вы Лена скоро выйдете отсюда, будете учиться, работать, перед вами откроется совсем другая жизнь. – Другая, – горько усмехнулась девушка. – Откуда она возьмется эта другая жизнь? Жилья нет, платить за учебу я не смогу. А как работать, где?

Внезапно Виктория приняла решение. – Оставь мне свои координаты: фамилию, имя. Я скоро приеду за тобой и постараюсь что-нибудь сделать. Мой муж, Андрей Кричевский – владелец телевизионной компании "Телевизион коммуникейшен". Я постараюсь устроить тебя на работу, подумаю насчет жилья, скорее всего, это будет студенческое общежитие. Ты сможешь учиться в вечернем институте. Хорошо? Договорились? – улыбнулась Виктория.

Девушка смотрела на нее, широко открыв глаза. Неожиданно она нагнулась и поцеловала у Виктории руку.

У Виктории на глазах выступили слезы.

– Не надо, Леночка… все будет хорошо. Не плачь. Возьми мой носовой платок. – Виктория прижала Лену к себе. Она испытывала сильное волнение, потому что Леночка напомнила ей другую девушку, которую она как ни старалась, так и не смогла забыть.

Через месяц Виктория забрала Леночку. Ей пришлось выдержать малоприятный разговор с директором интерната Любовью Ивановной Воропаевой, дородной сорокалетней женщиной с глазами навыкате. Вначале она лебезила перед Викторией, пытаясь понять: что ей нужно. Потом Воропаева перешла на более хамский тон, заявив, что Виктория Кричевская не имеет никакого права распоряжаться чужой судьбой; здесь нужны соответствующие документы из Министерства образования. Надо послать туда официальный запрос и ещё неизвестно – какой придет ответ… Маленькие глазки Любови Ивановны тем временем буравили Викторию. Та хладнокровно прервала затянувшийся монолог, сказав, что она лично готова выложить определенную сумму Любови Ивановне на нужды вверенного ей заведения. Директриса подняла планку вдвое выше. На что Виктория заявила, что ни копейки больше она не получит, а если будет упорствовать, то Виктория пришлет сюда налоговых инспекторов и комиссию из членов благотворительного комитета, которую возглавляет её муж, так что лучше решить этот вопрос мирно и без лишнего шума.

Хозяйка интерната была женщиной недалекой, но на своем уровне секла четко. Она смекнула, что с Викторией надо вести себя поосторожней и сделать так, как она хочет – иначе хлопот не оберешься, а то и вовсе лишишься теплого места. Воропаева снова рассыпалась в любезностях и заверила Викторию, что все будет так, как она пожелает. Но под конец, все – таки отпустила колкость, заметив как бы между прочим, что Лена нечиста на руку.

Ни слова не говоря, выложив деньги на стол, Виктория покинула кабинет с чувством отвращения и брезгливости, словно она наступила на дерьмо в сортире.

Леночку Виктория сначала устроила помощницей телередактора, а потом референтом. Девушка все схватывала на лету, и когда Виктория время от времени интересовалась свой подопечной, то слышала о ней только хвалебные отзывы.

Виктория не знала, что Леночка, отчаянно, самозабвенно в неё влюбилась как в дореволюционное время застенчивые институтки влюблялись в своих классных начальниц. Леночка ни на минуту не забывала ЧЕМ она обязана Виктории: и работой, и жильем и своим. будущим, которое уже не пугало её.

Как самую дорогую реликвию девушка хранила белый кружевной платок Виктории. Часто она доставала его из косметички и прикладывала к губам, вдыхая нежный, едва уловимый запах духов. А когда после смерти мужа Виктория возглавила холдинг, она взяла Лену к себе в секретари. Лена быстро вошла в курс дела и стала для Виктории хорошей помощницей. Ей казалось, что сбылись все её самые радужные мечты и желания…

Катя проснулась от звонка в дверь. "Кто бы это мог быть в половине одиннадцатого ночи?" – подумала она, вскакивая с дивана, и путаясь в рукавах халата. "Сейчас, сейчас, – кричала она, завязывая пояс. – Если это Харитоныч, – пробурчала Катя, – ей-богу, огрею сковородкой или пошлю матом". В дверном глазке возникла улыбающаяся физиономия коллеги по "Белому грифу" Алексея Ярина. – Твое счастье, что я в глазок посмотрела, – сказала Катя, – а то огрела бы чем-нибудь по голове. – Чем я провинился? – Да не ты, а пенсионер один бойкий из нашего дома. Постоянно жалобы на всех строчит, а потом бегает по жильцам, чтобы их подписали. – Он что и ночью приходит? – Всякое бывает. Совсем чокнулся дедуля. А у тебя что стряслось? – Я тебя не разбудил? Ты так долго не подходила. Время вроде бы не позднее. Еще одиннадцати нет. – Я была в ванной, – соврала Катя, – поэтому не сразу и звонок услышала. – А я начал уже думать, что тебя дома нет. Гуляешь. У меня для тебя экстренное сообщение, – торжественным голосом сказал Алексей.

В коридоре он повесил плащ на вешалку. – Где говорить будем в комнате или на кухне? – Давай на кухню.

Катя проскользнула вперед Алексея и быстро окинула взглядом кухню. Все было в порядке за исключением мусорного ведра, доверху наполненного разного рода "добром". Катя мгновенно запихнула его ногой под мойку и повернулась к Алексею с лучезарной улыбкой. – Чай, кофе, виски, ром, вино? – Ух ты, восхитился Ярин, – полный джентельменский набор. – А ты как думал. Держим марку. – Не злоупотребляем? – Как можно, я же все время при исполнении служебных обязанностей. – Мо выбор – виски.

Алексей опустился на табуретку и взял из Катиных рук хрустальный стакан с темно-коричневым напитком. – Ну что там, выкладывай, – не выдержала Катя. – Сейчас. Виски отопью. – Кто же из нас злоупотребляет? съехидничала Катя, садясь напротив Алексея. – Язва, ты Катерина. Тебе в "МК"работать надо. Там бы ты прославилась. – Мне моя работа больше нравится. – Ладно, помучал я тебя немного, подержал в неведении, теперь скажу почему я пришел. Расшифровали записную книжку Макеева. – И ты молчал как Квазимодо! – напустилась на него Катя. – Да тебя четвертовать мало! Не спеши, ещё пригожусь. – И что там? – пропустила его реплику мимо ушей Катя. – Сногсшибательные новости! – Ярин, – взмолилась Катя, – если ты ещё будешь тянуть, я за себя не ручаюсь. – Тише, тише, умерь свой темперамент. Он тебе понадобится в другое время и в другом месте. Вот, – Алексей достал из барсетки листки бумаги и положил их перед собой на стол.

Катя подошла ближе. – Вот смотри, здесь оказались записаны следующие фамилии: Никитина и Коваленко. А напротив – цифры. Очевидно, денежные суммы.

Катя опустилась на стул. – И что это значит? – Кажется, это уже вопрос по твоей части, – поддел её Алексей. – Ты у нас расследуешь это дело. Отличный виски. Сто лет такого не пил. – Слушаешь, Алексей, я сегодня была у Никитиной. И она ОТРИЦАЛА факт своего знакомства с Макеевым. Сказала, что возможно, виделась с ним всего один раз на художественной ярмарке. И то не помнит, было это или нет. А тут получается, что она его хорошо знала. Если бы у неё не было веских причин, она бы не стала врать мне. – Получается, что так. – Смотри, Алексей, – Катя вырвала лист из своего блокнота и стала чертить на нем. – Полгода назад в ЦДХ состоялась выстака-ярмарка, на которой Никитина и Коваленко купили работы художников со стенда Макеева. Причем, специалисты в один голос утверждают, что работы эти неинтересны и никакой художественной и эстетической ценности не представляют. Тем не менее эти двое покупают их. И спустя две недели, Макеев открывает свою фирму "Антиквариат и ломбард". На деньги Никитиной и Коваленко. Другого объяснение здесь нет. Но судя по расшифрованной книжке, были ещё какие-то денежные поступления? – В том-то и дело. Бери табурет и двигайся ко мне ближе. Здесь не просто цифры, но и даты, когда переводились эти деньги. Видишь, – палец Алексея скользнул по вертикальным столбцам. – Да… протянула Катя. – Головоломка. В любом случае ясно, что между ними существовала тесная связь. Больше ничего в книжке нет? – Есть ещё одна запись, но это уже не фамилия, а кличка какая-то – Герцог Б. Кто это? – И тоже рядом запись денежных сумм? – Да. Так что складывается интересный треугольник: Коваленко, Никитина, Герцог Б и сам Макеев. Точнее, не треугольник, а квадрат. – Черный квадрат. – Не приплетай Малевича! – И все они были повязаны определенными финансовыми отношениями, – размышляла Катя. – Возможно, что это, как ты говорил мне вначале, "художественная" мафия. Ну это ещё требуется доказать, – не согласился с ней Алексей. Следовательно, мне всерьез надо взяться за Никитину и Коваленко. – С Коваленко ты, как я понимаю, ещё не беседовала? – Нет. Вполне вероятно, что он и не захочет со мной разговаривать. – К этому тоже надо быть готовой. Кто он там у нас? – Бизнесмен. – Налей-ка мне ещё виски. – Пьяньчужка, ласково сказала Катя. – Видела бы тебя Мариша. Кстати, как там "Влюбленный Шекспир". – Клевый фильм. Я даже не знал, что он был таким бабником. Творческие люди всегда нуждаются в романах. Это мы можем прекрасно обходиться и без них. – Ты так думаешь? Что-то по тебе этого не скажешь. Ярин, лучше тебе потихоньку собираться домой. А то я сейчас на тебя уже рычать начну от твоих реплик. – Намек понял. Оревуар. – И Алексей поднялся со стула. – Чао, Алексей, чао, – пропела Катя, идя за ним в коридор.

Самые худшие Катины опасения в отношении Олега Коваленко сбылись – он наотрез отказался с ней разговаривать. Это передал ей помощник Коваленко Дима Ширяев. – Но дело очень важное. Оно связано с убийством, – упавшим голосом сказала Катя. – Давайте с вами встретимся и вы мне все расскажете. А я потом постараюсь донести эту информацию до шефа. – Хорошо, согласилась Катя, – где и когда? – Через два часа на Чистопрудном бульваре. – Договорились. Как вы выглядите? – В светло-сером костюме. В руках папка. Я буду ждать вас на трамвайной остановке.

Дима Ширяев оказался приятным молодым человеком, словно сошедшим с рекламных обложек фирм "Валентино" и "Джорджио Армани". От него пахло умопомрачительным парфюмом, и на секунду Катя закрыла глаза. Запах был потрясающим. – Рассказывайте.

Они шли по бульвару, отыскивая свободную скамейку. – Понимаете, Дмитрий… – Отчества не надо. – … дело настолько … щекотливое. И не в интересах вашего начальника быть в него замешанным. – Я слушаю. – Убит некий Макеев Олег Васильевич, директор фирмы "Антиквариат и ломбард". Вы не в курсе, Олег Владимирович был с ним знаком? – Кажется, нет. В списках наших клиентов такой человек, по-моему, не фигурирует. А у вас есть данные, что Олег Владимирович его знал? – Есть.

Катя украдкой взглянула на Диму. Обаятелен, вежлив. Хорошо владеет собой.

К такому так просто не подъедешь. – Я посмотрю в компьютере фамилию Макеева. Потом попробую аккуратно спросить шефа. Я не хочу, чтобы у него были ненужные неприятности. Будем действовать вместе. – Дима улыбнулся Кате и взял её за локоть. – Осторожно, лужа. – А какие конкретно есть улики в отношении Коваленко. – Я пока не могу разглашать эти данные. Тайна следствия. – Вы говорили, что из детективного агентства? – Да. – Значит, милиция пока во все это не замешана? – Мы работаем в контакте с официальными органами, – выдала Катя стандартную формулировку, которую она обычно говорила в таких случаях, – но эта информация находится пока только у меня. – Все это очень серьезно. – Дима остановился и присвистнул. Кажется у Олега Владимировича зреют крупные проблемы. Я постараюсь выяснить все что могу в отношении Макеева и тогда сразу перезвоню вам. Возможно, его подставляют. Недругов и конкурентов у нас хватает. Недавно мы получили выгодный госзаказ на обслуживание оборонных предприятий. Объем работы вырос, прибыль увеличилась, так что… – Но один раз Олег Владимирович точно встречался с Макеевым. На художественной выставке-ярмарке, где он приобрел работы художников, которых курировал Макеев.

Дима спотыкнулся и с удивлением посмотрел на Катю. – Эти работы покупал я.

Катя невольно схватила Диму за рукав пиджака. – Вы? – Ну да, я. Шеф сказал: купи работы у Макеева. – Видите, Олег Владимирович все-таки упомянул его имя! – Кто-то из знакомых мог порекомендовать ему этих художников. Сам он, как я знаю, не очень интересуется искусством.

"Никитина, – стрельнуло в Катиной голове. – Ему могла сказать об этом Татьяна Александровна. Катя хотела спросить: знал ли Олег Владимирович Никитину, но потом решила, что пока не стоит. Пусть Дима сначала выяснит насчет Макеева. – Как узнаете полезную информацию – сразу звоните мне. Это в ваших интересах. – Идет. Оставьте телефончик. – Муромцева Екатерина Станиславовна, – прочитал Дима на визитке. – Очень приятно было познакомиться.

Катя почувствовала, что краснеет.

– Я надеюсь на вашу помощь, Дима, – и протянула ему руку.

Он бережно взял её и поцеловал кончики пальцев.

Идти к Никитиной смысла не было. "Ищи обходные пути", – дала себе команду Катя. Она оставила в "Белом грифе" запрос о Никитиной. И через два дня поучила информационную справку, из которой узнала, что Никитина Татьяна Александровна является крупнейшим в России галеристом и одним из самых известных экспертов в сфере искусства. Но гораздо большую ценность для Кати представляли сведения о школе, где она училась, потому что именно туда и направилась сотрудница детективного агентства "Белый гриф" Екатерина Муромцева.

К Катиному счастью в школе ещё работала учительница русского языка и литературы Вера Андреевна учившая Никитину. Она вспомнила её, правда, сразу предупредила, что ничего особенного рассказать не может( Катя представилась, как всегда, журналисткой). Беседовали они в коридоре в перерыве между уроками.

– Училась она хорошо. Литературу очень любила. Знала её прекрасно. Даже стихи писала, из-за этого у Тани какой-то конфликт вышел с матерью. Она была у неё такая строгая, я бы сказала, суровая. Она подавляла Таню, не давала ей свободы. А ведь в юности все хотят поскорее расправить крылышки. Но теперь Таня человек известный… – У вас бывают встречи выпускников? Почему же нет, бывают. Раз в три года. – Татьяна Александровна на них приезжает? – Нет, – вздохнула Вера Андреевна. – Ни разу. Жаль! Наверное, времени нет, а может и не хочет, – после короткой паузы добавила учительница. – Ну а что вы ещё можете сказать о её характере, привычках? Столько лет прошло! Что я могу помнить? Многое забылось. Девочка как девочка. Скромная, застенчивая. С мальчишками не крутилась. – А с кем она дружила? Подруги у неё были? – Рая Крицкова. Она всегда к нам на встречи выпускников приходит. Да и просто иногда в школу забегает. Живет неподалеку. – Где? – оживилась Катя. – Вон в том доме, – Вера Андреевна подошла к окну и показала на белый двенадцатиэтажный дом. – А квартира, этаж? – Четвертый или пятый. У меня там когда-то племянница жила. Я к ней в гости ходила. – Спасибо за интересную беседу, – поблагодарила Катя. – Да я вроде ничего ценного и не рассказала вам. К сожалению. – Все равно спасибо.

Немного поболтавшись около дома и разговорившись с сидевшими на лавочке старушками, Катя узнала, что семья Крицковых живет на пятом этаже в двадцать девятой квартире Катя зашла в подъезд иприслонилась к почтовым ящикам. "Что я скажу Рае? Буду кормить сказкой о журналистике. Ладно, что-нибудь придумаю по ходу дела, – решила Катя.

Но оказалось, что Рая уже давно не жила с родителями, а снимала квартиру на Садово-Самотечной улице. – Можно адрес? – попросила Катя. – Мне срочно.

Сестра, полная крашеная блондинка с подозрением взглянула на нее. – Вы её знакомая? – Да, – не моргнув глазом, ответила Катя. – Мы недавно познакомились.

Получив адрес, Катя тяжело вздохнула: "Ярин как ясновидящий. Все наперед знал. Предрек мне беготню. Так оно и выходит. Из Марьина на Садово-Самотечную… Я уже как волк стала – меня тоже теперь ноги кормят.

Раи дома не было, и Кате пришлось три часа сидеть во дворе на скамейке и любоваться видами обшарпанных домов. В центре блестел только фасад, если какой-нибудь любопытный нырял под арку, он, как правило, оказывался в грязно – сером колодце домов с пыльными окнами. Чтобы скоротать время, Катя сбегала в ближайший газетно-журнальный киоск и купила кипу газет. Солнце приятно пригревало, и Катя почувствовала себя никуда не торопящейся пенсионеркой, мирно читающей на лавочке. Заголовки леденили душу: "Сын убил собственную мать", "Маньяк-педофил и его жертвы", "Дочь – любовница отца". Детективное агентство отдыхает, – подумала Катя. – Такие страсти-мордасти, что хочется скорее бежать домой, спрятать голову под подушку и никогда не выходить на улицу". Время от времени Катя входила в дом, поднималась по лестнице на третий этаж и звонила в дверь Раиной квартиры, но никто не отвечал. Кате стало жарко, она скинула куртку и сняла берет.

Рая объявилась в шесть вечера. Она была полной противоположностью своей пышной сестре. Маленькая, худенькая, темноволосая. – Вы ко мне? спросила она Катю. – Да. Я работаю в журнале "Седьмое небо" и мне поручили написать статью о Никитиной Татьяне Александровне. Я решила обратиться за сведениями к вам. – А почему ко мне? – Вы с ней когда-то дружили. – Ну это было ещё в школе! Сейчас я с ней вижусь очень редко. Иногда бываю на выставках и все. Вы проходите, не стойте в коридоре.

Квартирка у Раи была совсем малюсенькой. Две крохотные смежные комнаты и трехметровая кухня. – Это и есть "квартира гостиничного типа"? поинтересовалась Катя, стоя в комнате половину которой занимал разложеный диван. – Столько раз читала в объявлениях: "Продается квартира гостиничного типа", но никогда не представляла как она выглядит. – Нет, нет. Я думаю, это – бывшая комната для прислуги. Просто её потом переделали. Дом старый, построен ещё до революции, планировка для нас необычная, хотя от неё уже почти ничего и не осталось. – Идите сюда, на кухню, – крикнула Рая.

Катя села на круглый высокий стул и поджала под себя ноги. – Просто мне удобно снимать это жилье: плачу мало, а живу от родителей отдельно. Работаю по ночам, так что мне все это очень даже подходит. – А где вы работаете, если не секрет? – поинтересовалась Катя. – В издательстве. Переводчиком. Английский и немецкий. Раньше работала в Министерстве сельского хозяйства. Нуднятина жуткая. Еле ноги оттуда унесла.

Зато сейчас мне нравится. Деньги, правда, не очень большие. Но на жизнь хватает. И сама себе хозяйка.

Перед Катей незаметно очутилась большая тарелка с блинчиками, политыми томатным соусом.

– Блинчики по-мексикански, сама готовила. По особому рецепту. – Какая прелесть! – восхитилась Катя, отрезая ножом кусочек блинчика. – За последнее время я в заправского повара превратилась. Так увлекательно придумывать новые рецепты, отыскивать что-то необычное. – А у меня с этим плоховато, – мужественно призналась Катя. – Все больше полуфабрикаты, да сухомятка. – Вы простите, одна живете? – Сейчас одна. – К сорока годам вам в любом случае захочется кулинарить. Поверьте мне. Да, вы хотели меня спросить о Татьяне? – спохватилась Рая. – Я вас совсем заболтала. – Что вы! Так приятно. А то порой целыми днями поговорить не с кем. – Вы же журналистка, – удивилась Рая.

"Черт! – прикусила язык Катя. – Осторожней, а то выдашь себя с головой".

– Когда сидишь дома и пишешь пространные обзорно-аналитические статьи, то… – Понятно. А специфика журнала какая? – Русско – бразильская тема. Пишем о известных людях, новостях политики и экономики, культуры. Знакомим Бразилию с Россией. – В советские времена это называлось – укреплять дружественные связи. – Вот, вот. – А в Бразилии вы были? – Пару раз. – А я – один. Помните эти маленькие кафе вдоль Капобаканы? – Катя похолодела, и остаток блинчика выпал из её рта на тарелку. Брызги томатного соуса попали на Катину светлую водолазку, и Рая охнула. – Осторожней! Сейчас пятновыводитель принесу. – Спасибо, – сказала Катя, радуясь перемене темы.

После того как пятна благополучно исчезли, Катя решила взять инициативу в свои руки. – Какой Таня была в школьные годы? – Таня… – Рая прищурилась. – Вы не курите?

Катя покачала головой.

– Я закурю. Вы не возражаете? – Ради бога, делайте как вам удобно.

Рая достала из маленького шкафчика, висящего над плитой пепельницу в виде озорного чертенка с закрученным хвостом, вынула из пачки сигарету и затянулась. – Вы знаете, Рая, только между нами, я немного беседовала с Никитиной, и она мне показалась надменной и неприветливой. Такой удачливо-напористой дамой. – Господи, – выдохнула Рая. – Просто вы не знаете Татьяну…